Текст книги "Ключи от седьмого неба"

7

Димка был несказанно удивлен, обнаружив утром на полу рядом с нашей кроватью еще одно спальное место и спящую на нем Наталью. Надеюсь, ей было удобно на толстом кроватном матрасе. Больше всего подруга боялась, что Димка спросонок на нее наступит. Не помогли даже мои заверения, что уже светло и он, в отличие от меня, человек разумный. На всякий случай она все-таки отгородилась парой стульев.

Вопреки ожиданиям муж возмущаться не стал. Более того, постарался одеться бесшумно и бесшумно же выйти. Все это время я притворялась спящей. Не давала покоя шкатулочка, которую Наташка временно спрятала под мою подушку. Более надежного места не нашли, решили, что утро вечера мудренее. Беда в том, что решили-то уже утром. С Юрием Васильевичем и Костиком распрощались в седьмом часу. Юр Вас выразил желание приютить Костю в кресле. Им было о чем поговорить. Хотя бы о том, как заполучить назад бриллиантовые цацки, а также обсудить вопрос, по какому праву мы вообще распоряжаемся в этом доме.

– Ушел? – требовательно поинтересовалась с пола Наташка.

– Ушел, – перевернувшись на другой бок, подтвердила я.

– Замечательно. Узнал бы про самодеятельность с бриллиантами, голову бы тебе оторвал. Ой, как спать хочется… Слушай, может, нам поместить шкатулочку в коробочку, коробочку в целлофановый пакетик и зарыть его где-нибудь на нейтральной полосе.

– Ага, а чтобы не было свидетелей, предварительно загнать всех домочадцев в темный подвал.

– Здесь есть подвал?

– Не знаю, просто так брякнула, но подозреваю, что у здешних стен вполне могут быть уши. Честно говоря, меня другое волнует: все родственники Стаса уверяют, что вчера утром им было мобильное откровение от агента фирмы ритуальных услуг по поводу последней воли якобы скончавшегося Полетаева. Кстати, фирмы несуществующей. При этом все говорят, что длительное время с Полетаевым не общались. Вопрос: откуда у звонившей женщины могли оказаться номера мобильных телефонов этих граждан? Да той же безденежной Джульетты, прикатившей сюда неизвестно откуда. Даже если она исхитрилась обзавестись мобильником. Следовательно, врут, что не общались?

– Следовательно, врут. Если липовая агентша им звонила, в мобильниках должен остаться ее номер. Надо бы проверить. Займемся?

– Ты проверяешь, я отвлекаю. Заодно заглянем в мобильник Надежды. Интересно, как там поживает Джульетта?.. Вставать не хочется. Подождем информации о ее самочувствии из «первых рук» или?..

– «Или» будет непорядочно.

Джульетта, по словам Дмитрия Николаевича, роющегося в своей аптечке рядом с изголовьем ее кровати, пребывала в состоянии средней паршивости. На мой взгляд, паршивость была выше средней. Бледное лицо страдалицы отдавало в синеву. Мучили непрекращающаяся головная боль и накатывающая волнами тошнота, на что она, скривившись, пожаловалась, нелогично отметив при этом значительное улучшение самочувствия по сравнению со вчерашним днем. По сути, больная его проспала.

Димка вполголоса настоятельно уговаривал Джульетту дать согласие на вызов бригады «скорой помощи» с последующей госпитализацией. Необходимо провести тщательное обследование. Уговоры кончились активным сопротивлением больной и, как следствие, ухудшением ее состояния. На этом хирург Ефимов, не дав нам и рта раскрыть, выставил нас за дверь, обвинив в провокационном воздействии на больную.

– Почему она так боится госпитализации? – пожала плечами Наташка. И сама себе ответила: – Да потому, что к моменту выписки остальные родственнички разграбят весь дом. Кто не успел, тот опоздал. Материя, в смысле ценности, первична, а сознание – фиг с ним, оно на втором плане. Как-нибудь само оклемается.

Мне хотелось возразить. Из вредности. Может, оно, конечно, и так, как заявила подруга, но в таком состоянии собственного сознания Джульетте не до материальных ценностей. Они у нее точно вторичны.

Словом, я не возразила. Помешали смутные догадки и подозрения, показавшиеся нереальными до такой степени, что я, негодуя на саму себя за дурацкие фантазии, выкинула их из головы. А зря. Можно было бы избежать жутких последствий.

Надежда пекла на кухне оладьи, от нашей помощи отказалась, приветливо пригласив к столу. За ним уже мирно соседствовали Юрий Васильевич и Константин. Оба уплетали аппетитные пышные солнышки, густо сдобренные сметаной. Когда только Надежда успела сбегать в магазин?

Дедуля подвинулся ближе к Костику, указав рукой на свободные табуретку и стул, но при этом автоматически «увез» за собой миску с оладьями, не забыв пожелать приятного аппетита. Получалось, что не нам, а себе. Не жадный Костик вернул миску обратно на середину стола и присоединил к ней пластиковую емкость со сметаной.

– А где помощники по хозяйству? – поинтересовалась я у Надежды.

– О, они уже с семи утра на ногах, – весело откликнулась женщина. – Половина участка веревками обмотана – чего-то там планируют. Хорошие ребята, работящие.

– А Зинаида не спускалась?

– Наверное, еще отдыхает. Утром-то она раньше наших дизайнеров вскочила. Небось по привычке. Я ее на кухне застала. Творог со сметаной сахаром посыпала и тарелку к себе наверх потащила. Съела, наверное, теперь не отоспится. Легко сказать – жить в одной комнате с невесткой и тремя маленькими детьми. Волком завоешь. Я тоже живу с семьей дочери в одном доме. Но у меня своя комната, я в ней как барыня… Ой, может, Джульетте отнесете парочку оладышек? Я ей мигом чайку свеженького заварю.

– Сейчас ей ваши оладышки поперек горла встанут, – со знанием дела заявила Наташка, жмурясь от удовольствия.

Оладьи и в самом деле были вкуснейшими.

– Ваша правда, пожалуй, надо повременить, – согласилась Надежда. – Ночью-то бедняжка попыталась встать, – она стрельнула глазами в сторону Юрия Васильевича и Костика и одними губами произнесла: – В туалет, – дальше продолжила в полный голос, – да голова закружилась. Сознания не потеряла, но уж так плохо ей было!.. Костя, ты бы сбегал за Зинаидой Львовной, может, она уже и не спит.

– Он уже сбегал, – съязвил дедуля. – Только она ему не разрешила войти. Так он, настыра, под дверью торчал.

– Зато тебе разрешила, да пожалела, что не может выставить, – огрызнулся внучек.

– Жалко, если оладьи остынут, – вздохнула Надежда. – Дмитрию Николаевичу очень понравились, сказал, Ирина таких печь не умеет. А я тебя, Ирочка, научу.

Пока я вместе с оладьями пережевывала чувство обиды на мужа, немного сглаженное Наташкиным активным заступничеством, Костик допил кофе и отправился по поручению. Вернулся быстро, с сообщением, что бабуля чувствует себя не лучше Джульетты и не хочет никого смущать своим болезненным видом.

– Так давайте организуем ей завтрак в постель, – переключилась на благотворительную тему подруга.

– Я предложил, она отказалась, мол, попозже сама спустится. В сон бабушку тянет. Ночь-то была беспокойная, – фыркнул он. – И потом Зинаида только-только лекарство выпила, а его принимают не менее чем за сорок минут до еды. Дедушка, сметану с бороды вытри. Я, с твоего разрешения, прилягу на твоем диване. В кресле трудно выспаться, а ты, если захочешь, можешь устроиться на моем месте – в холле.

Костя вышел, не дожидаясь согласия.

– Он спал в кресле? – удивилась Надежда. – В каком еще кресле?

– Ерунда. Это Костя так свой диванчик обозвал, – поспешно пояснила я. – А вы ночью не слышали никакого шума?

– А был шум? – засмущалась Надежда. – Слышала чьи-то стенания, да только выходить не стала. Поняла, что Косте дурной сон приснился, но его уже разбудили.

– Пойду-ка я, с вашего разрешения, погреюсь на солнышке, – крякнул Юрий Васильевич, поднимаясь с места.

Мы с Натальей поднялись вместе с ним, в свою очередь испросив у него разрешения присоседиться. Умиротворенный очередной «корочкой хлеба», обернувшейся несчетным количеством оладий, он милостиво разрешил.

На солнце было слишком жарко, а посему перетащили мобильную лавочку, стоявшую у мини-бассейна, в тенек. Неподалеку возились супруги Ткачук, сдирая нарезанный квадратами дерн с площадки, ограниченной веревочным барьером. Заметив нас, приветливо помахали руками. Пока устанавливали лавочку, к Ткачукам подошла Надежда, втроем они принялись что-то живо обсуждать. Чтобы не мешать им, отъехали с лавочкой за угол дома, прямо к кустам жасмина.

Усевшись, Юрий Васильевич вытянул больные ноги, что я восприняла с некоторой опаской. Сложив на груди руки, он закрыл глаза, выразив определенное намерение вздремнуть. Пришлось активизироваться с расспросами, хотя до этого собиралась подойти к ним осторожно – с чувством, с толком, с расстановкой. Так сразу в лоб и спросила, почему он при встрече обвинил Зинаиду в том, что она избавилась от Валерии.

– Да это я так… Для красного словца, – не открывая глаз, ответил он. – Развести она их со Стасиком хотела. Лерка ее терпеть не могла. Было за что. Зинаида мечтала стать Стасу второй матерью. Это, значит, чтобы он неустанно заботился о ней, деньгами помогал, а она бы все на своего дорогого сыночка-мошенника спускала. Вот и начала Зинаида петь Стасу, что Лерка гроша ломаного не стоит: тощая, кожа да кости, мол, смотреть не на что. У нее на примете есть такая красавица, все знакомые ему обзавидуются. Стас мне сам по пья… В общем, рассказывал. Сначала посмеивался, а когда Зинка в отсутствие Лерки, вроде как попутно, привезла эту самую свою девку к нему на смотрины, вежливо проводил обеих в обратную дорогу. Тогда Зинаида зашла с другого конца: стала напевать Лерке, что Стас от нее погуливает. И способ противодействия подсказала – клин клином вышибают. Ну и познакомила Валерию с каким-то мужиком, чтобы, значит, Стаса образумить… Та сначала на дыбошки, а Зинка ей втолковала, что на измену ее никто не толкает. Достаточно сделать вид…

Речь Юрия Васильевича становилась все медленнее, голова клонилась на грудь. Он явно засыпал. Я вопросительно взглянула на Наташку, она легонько ткнула его локтем в бок. Он встрепенулся, открыл глаза, кашлянул в кулачок и вполне осмысленно продолжил:

– Чем там у них дело кончилось, я не знаю. Только с тех пор я Лерочку не видел, а спустя какое-то время, позвонив Стасу, узнал от него, что он овдовел и просит никогда не называть при нем имя Валерии. Ему, мол, хочется все забыть, как страшный сон. Вот потому я и удивился, узнав о вчерашней гибели Леры. В мыслях-то я ее давно похоронил. Даже обиделся, что на похороны не позвали. Каюсь, были подозрения, что Стас в припадке ревности ее порешил. Не сам, конечно. Куда ему, мямле. Но чужими руками. Выходит, они с Валерией просто разбежались, а потом помирились… Ну еще бы, такие деньжищи на Станислава свалились! Просил у него выделить хотя бы… Ну, да это к делу не относится. Вам не кажется, что здесь холодновато?

Юр Вас, несмотря на больные ноги, сорвался с места и резво посеменил за угол дома. От неожиданности мы немного замешкались, а кинувшись за ним, обнаружили его отсутствие и на солнечной стороне. Обежав вокруг дома и нигде не найдя беглеца, надумали дать ему передышку. Дядюшка Стаса еще вчера нечаянно проболтался об австрийском наследстве Полетаева и решил избежать дальнейших расспросов. А тут еще к нам подскочил разъяренный Димка и, потрясая кулаком, заорал:

– Что это такое?!! Что это такое, я спрашиваю!

– Когда спрашивают, дают время ответить, – запальчиво перебила его Наташка. – В данный момент мы видим перед носом внушительный кулак. Ир, оно нам надо? – повернулась она ко мне.

– Нет, нам этого совсем не надо. Эта фигня не наша. – Для убедительности я еще помотала головой, ужасаясь тому, что Димка демонстрировал уже не кулаком, а на открытой ладони. Не придумав ничего лучше, я развернула Наташку лицом к Димке и спряталась за ее спину. Интересно, куда подруга перепрятала из-под моей подушки шкатулку с драгоценностями, если господин Ефимов столь легко ее обнаружил?

Мимо нас деловито прошагали Ткачуки. Димка убрал руку со шкатулкой за спину. Психея тащила на плече лопату, словно ружье.

– Жарко, – пропела она, – пойдем, передохнем.

Мы с Наташкой им поощрительно улыбнулись. Улыбки погасли, как только оба скрылись из поля зрения.

– Не ори… – тихо посоветовала Димке Наталья. – Нос у тебя, Ефимов, собачий. Кто ж знал, что ты сунешься в пакет со своими грязными носками, – еще больше понизила голос подруга. – Ир, с каких это пор он сам их стирает? Ах, да… тут же есть стиральная машина. – И кое-как объяснила Димке ночные приключения. Учитывая, что она спотыкалась на каждом слове, рассказ получился долгим.

– По какому праву вы присвоили себе роль судей? – очень нехорошо спросил Димка. Слишком ласково. – Какое вам дело до этих побрякушек? Немедленно вернуть родственникам Станислава!

– Как скажешь, – выступила я на передний план, опередив взрыв Наташкиных эмоций. – Кому именно вернуть улику, подтверждающую убийство из корыстных побуждений супругов Полетаевых?

Замешательство Дмитрия Николаевича длилось не очень долго, после чего он принял мудрое решение. Еще раз напомнил нам, чтобы никуда не лезли, ни во что не вмешивались. Насчет судьбы шкатулки и ее содержимого обещал посоветоваться со следователем. Ладонь Д.Н. закрылась, явив нам уже знакомый кулак. Мы не возразили. Навстречу нам, издавая какие-то странные междометия и размахивая кухонным полотенцем, бежала Надежда.

– Скорее… – не своим голосом заверещала она, прижимая руку с полотенцем к сердцу. – Зинаиде плохо… Лежит и не шевелится.

– Так это она очередные брюлики прячет, – со знанием дела заявила Наташка и, поняв, что сболтнула лишнее, поспешно добавила: – Шутка такая.

Не пытаясь осмыслить услышанное, Надежда схватила Димку за руку с зажатой в кулаке шкатулкой и потянула за собой.

8

– Надо вызвать полицию и «скорую». В комнате ничего не трогать, желательно ее вообще закрыть. Вам там нечего делать. Признаков насильственной смерти у Зинаиды Львовны нет. И дайте мне выйти, – устало сказал Димка, появляясь на пороге комнаты Зинаиды.

В глубине была видна Надежда, убиравшая в маленький пакет использованный шприц и осколки стеклянных ампул. Димка по достоинству ценил Наташкин опыт бывшей медсестры, но на сей раз к ее помощи не прибегнул. Наверное, из вредности.

Никто из нас, находившихся в коридоре, не двинулся с места, настолько велико было потрясение. Димке пришлось «прорывать блокаду». Юрий Васильевич, машинально оглаживая свою бородку, твердил одно и то же:

– Как же так, а?.. Нет, ну как же так?.. Этого же просто не может быть.

Константин с помятым от сна лицом переминался с ноги на ногу и приставал ко мне с вопросом:

– А может, она все-таки не умерла?

Надежда, закрывая комнату и комкая в руках свое кухонное полотенце, пыталась объяснить, что совсем недавно оставила Зинаиду вполне живой. Ткачуки с приличествующим случаю скорбным видом держались особняком. Было заметно, что им не терпится уйти.

– Это почище, чем с Джульеттой, – поверил наконец в кончину двоюродной бабушки Костик. – Надеюсь, она умерла своей смертью. Не пережила неожиданную утрату… Валерии. Интересно, как себя чувствует Джульетта?

– Я к ней заходила перед тем, как забрать от Зинаиды тарелку из-под оладий, – с готовностью отозвалась Надежда. – Лежит Джуля, не встает. Ей Дмитрий Николаевич запретил. Головокружения мучают, да и головная боль не проходит. Не надо ей пока ничего говорить. Разнервничается, еще хуже будет. А Зинаида, конечно, умерла своей смертью. Не чужой. Или вы другое имеете в виду? Ну не убили же ее. Кому ж это надо?

– Надо, не надо… Полиция приедет, сама додумается, – отмахнулся Юр Вас. – А кто Зину-то мертвой обнаружил?

Надежда перестала комкать полотенце, перекрестилась и с достоинством ответила, что покойницу обнаружила она.

– Пришла я за тарелкой, а ее на тумбочке и нет. Рядом с кроватью валяется. Перевернутая, и оладьи по полу раскиданы. Я еще рассердилась. Так и сказала Зине, если не понравились, зачем же ими разбрасываться. А она молчит. Взглянула на нее и испугалась. Глаза закрыты, а рот открыт, словно ей воздуху не хватает. Одна рука на груди, другая с кровати свесилась. Ею, наверное, тарелку и скинула. Окликнула ее, она не ответила. Я скорее бегом за Дмитрием Николаевичем, думала, Зинаида просто сознание потеряла. Помню, что жаловалась на свое больное сердце. А оно вон как получилось.

Наталья проверила, хорошо ли закрыта дверь комнаты, и, молча, ни на кого не глядя, направилась к лестнице. Все слаженно отправились за ней с одним и тем же дурным вопросом: отчего, по ее мнению, умерла Зинаида?

– Ир, скажи им, чтобы оставили меня в покое. Я не патологоанатом.

Я тут же предложила остальным оставить мою Наталью Николавну в покое, поскольку она по профессии медсестра, да и то бывшая.

– Ефимов во всеуслышание объявил: крови нет, внешних повреждений нет, вскрытие покажет, – добавила подруга.

Я было начала дублировать ее фразу коллективу, но Юр Вас меня остановил. Сказал, что все понятно. Отбегалась Зинка, отсуетилась. Надо отыскать телефон ее невестки, сообщить печальную новость.

– Скорее утешительную, – поправил его Костик. – Теперь невестке с тремя детьми в однокомнатной квартире посвободнее будет.

– Это для тебя новость утешительная, – сердито упрекнул двоюродного внучка дедуля. – Зинаида тебе свое спальное место освободила. Вся комната в твоем распоряжении.

– Не нужна мне эта комната, я прекрасно в холле перекантуюсь. Уже пообвык. А где мобильник Зинаиды? – Костик перевел разговор в другое русло. – Дедуля, может, поищешь в ее вещах?

– Не смей называть меня дедулей! – неожиданно рассердился Юрий Васильевич. – То же мне… внучек нашелся. Нет у нее никакого мобильника. И не было.

– Но она же сама говорила, что ей, как и нам, был телефонный звонок от агента фирмы ритуальных услуг с извещением о…

– Ну и был, – Юрий Васильевич сменил окраску тона с сердитого на ворчливый. – Звонили ей на домашний номер. Городской. Сама в разговоре со мной обмолвилась. Пойду пороюсь в своем мобильнике, может, он у меня и сохранился.

Сгорбившись, Юрий Васильевич медленно стал подниматься наверх. Очень медленно, тяжело опираясь на перила лестницы. А мы рассредоточились в холле в ожидании приезда полиции. Димка наверняка уже ее вызвал.

Супруги Ткачук держались особняком и все время о чем-то шептались. В конце концов, Психея озвучила предмет обсуждения. Они приняли решение не ждать милости от Станислава Аркадьевича в виде оплаты дорожных расходов и немедленно возвращаться домой. Вполне понятное желание. Ясное дело, они не «засланные казачки»-оперативники. Простые наемные помощники по хозяйству.

Разговор не клеился. Повисла такая напряженная тишина, что у меня пробежали мурашки по телу. Я передернулась, словно от холода, что не ускользнуло от внимания Надежды.

– Знобит? – участливо поинтересовалась она. – Чайку горяченького не хотите?

Голос домработницы прозвучал неестественно громко и словно из другого мира. Костик глянул на нее с осуждением, но этим не обошелся. Не выдержал и, хлопнув себя руками по бокам, воздел их вверх. Обращаясь к потолку, трагическим шепотом вопросил, как можно в такой момент предлагать кому бы то ни было горяченькие чайки.

У меня невольно вырвалось замечание, что у молодого человека явные нелады с актерским мастерством. Студенту театрального учебного заведения первым делом надлежит усвоить, что жизнь не сцена, где можно репетировать роль неутешного родственника.

– Так его за это оттуда и поперли, – с радостью отрешилась от своих тяжких дум Наташка.

У Костика вытянулась физиономия, он смешался и невнятно возразил, что никто его из училища не выгонял, а над имеющимися недостатками он успешно работает. И только потом поинтересовался, откуда нам известно об избранной им профессии. Ответом мы его не удостоили. Сверху под пристальным вниманием присутствующих осторожно спускался Юрий Васильевич.

Заговорил он, только сойдя с последней ступеньки. Выяснилось, что невестке Зинаиды он прозвонился, но брать на себя расходы по погребению свекрови она категорически отказалась, зато дала несколько полезных, на ее взгляд, советов. Первый: отыскать непутевого сыночка свекрови, который задолжал своим детям алименты за годичный период. Второй: возложить расходы по погребению на плечи ее богатенького племянника, для которого общая их сумма равносильна трем копейкам. Третий: выудить из сумки Зинаиды Львовны пластиковую карту, на которую ей перечисляется пенсия. На ней должна скопиться приличная сумма, ибо, поселившись у невестки, Зинаида за свое у нее проживание и питание ежемесячно платила всего по полторы тысячи рублей. Вот только пин-кода к карте она не знает. Свекровь тщательно блюла свои тайны. Был и четвертый совет – транзитный: первым делом обратиться в фирму ритуальных услуг. За деньги племянника Станислава они все оформят, как надо.

– Так давайте вызовем агентшу, которая вам звонила, – воодушевилась я, но Юрий Васильевич, потупив глаза, застенчиво пояснил, что у него на счету кончились деньги.

– Диктуйте номер! – властно приказала Наташка, выуживая из кармана платья свой мобильник.

Юрий Васильевич засуетился:

– Сейчас, сейчас… – хлопал он себя руками по карманам, выискивая телефон. – Вот он, голубчик… Та-ак, набирайте… Нет, сбросьте, это не тот. А вот теперь набирайте…

Абонент оказался вне зоны действия сети, чему мы с Натальей ничуть не удивились. Для порядка сверили номер липовой агентши с номером, который засветился в мобильнике Константина. Один в один! Решили позвонить позднее, тем более что на территории участка появились посторонние. Чуть позже этот же номер мы обнаружили в мобильнике хирурга Ефимова. Мифические Светлана и агентша фирмы «Вечность» оказались одной и той же личностью.

Полиция приехала одновременно со «скорой». Следователя Конюкова с ними не было, он прибыл чуть позже вместе с криминалистом. Не удостоив внимания нашу толпу, оба сразу поднялись на второй этаж, прихватив с собой ведущего хирурга Ефимова. Уже из коридора Конюков поинтересовался, на месте ли понятые. Оказалось, на месте. Сразу и не догадаешься. Трое из четырех человек, прикативших в полицейской машине, были в цивильной одежде, поди разбери, кто из них сотрудник полиции.

В третий раз поймав на себе изучающий взгляд Костика, я затосковала. Хорошо, если он подозревает нас в тайной принадлежности к полицейскому сословию, а что, если считает виновными в убийстве Зинаиды. Парень нервный, с богатой фантазией, наплетет следователю всяких небылиц.

– Алло!!! – обрадованно заорала над ухом Наташка, заставив меня шарахнуться в сторону. – Ну слава богу! Это похоронное бюро? – От нечего делать подруга все-таки дозвонилась по заветному номеру, с которого звонили полетаевской родне. – Алло! Слышно?.. Что-о-о?.. Сам иди туда, коз-зел, понял?!

Отключившись, Наташка медленно приходила в состояние относительного покоя. Все ждали продолжения. Постепенно красные пятна на лице стали бледнеть. Она то и дело сдувала со лба волосы и досадливо цыкала. Наконец сказала:

– Это не фирма ритуальных услуг. Это, надо полагать, какая-то шарашка. Занюханный ресторан с пафосным названием «Планетарий». Ну и штат у них! Какой-то придурок обозвал меня стервой и послал к какому-то папе. Я не поняла, но точно не к моему и не к Римскому.

– Странно, – задумался Костик. – Обычно посылают к маме. Теперь нет сомнений – приглашения и в самом деле были розыгрышем. В этом свете смерть Зинаиды Львовны…

– …закономерный результат полного разочарования в получении австрийского наследства. А тут еще утрата бриллиантовой радости. – Я старалась не смотреть на Костика. – Перетруженное сердце Зинаиды не выдержало крушения надежд на светлое будущее.

Честно говоря, у меня была полная уверенность в том, что Зинаида умерла не своей смертью, но уж очень не хотелось развития панических настроений. Едва ли кому-нибудь из нас в ближайшие дни разрешат покинуть этот ненавистный «гостеприимный» дом. А жить «под колпаком» друг у друга еще то удовольствие! Наличие таких умных мыслей угнетало, хотелось немедленно скрыться от людей, с которыми объединяет смертельный результат чьего-то преступления. Кроме того, с минуты на минуту должны выносить тело Зинаиды. Смотреть на это было выше моих сил.

Не выдержав прессинга жалости к себе, я устремилась в свою комнату, сославшись на желание проведать Джульетту. За мной сорвалась Наташка. Похоже, подругу одолевали те же чувства, а нам, несмотря ни на что, следует держаться вместе.

К Джульетте вместо меня отправилась Наталья. Не вынесла жаркой и душной атмосферы нашей с Димкой комнаты. По-видимому, муж ночью закрыл окно, а утром я не обратила на это внимания, поскольку ночь была достаточно прохладная. Открыв окно настежь, я едва удержала в руках легкую занавеску, настолько силен был порыв ворвавшегося в комнату ветра. Усевшись на кровать, я тупо взирала на темный экран телевизора и ругала себя за то, что совсем подавила свою интуицию. А она, голубушка, пыталась подсказать мне, что сбор родственников Полетаева в его доме не просто не случаен – это и так понятно. Но розыгрышем здесь и не пахнет, пахнет смертельной для них опасностью. Надо немедленно переговорить с Конюковым и поделиться своими сомнениями. Если я права, недалеко до следующей жертвы. Убийца здесь, в доме. Только чем насолил ему Ефимов Дмитрий Николаевич, которого тоже заманили сюда обманом?

– Джульетта опять спит, – скрипнув дверью, доложила вернувшаяся в комнату Наталья. – Чем ее только твой Ефимов пичкает?

– А ты уверена, что она действительно спит?

– Думаешь, ее тоже?.. Да нет. Мертвые не подхрапывают. Ир, предполагаешь, не за горами еще один труп?

Я красноречиво промолчала.

– Ирка, ты совсем разучилась спорить! Ну чтобы тебе возразить ради моего успокоения!

– Джульетту нельзя оставлять одну, – с горечью проронила я. – Она самая беспомощная из всех полетаевцев. С другой стороны, вообще никого из нынешних обитателей дома нельзя оставлять в одиночестве.

– Хочешь сказать, что в нашем с тобой коллективе им умирать не так страшно? Или ты имеешь в виду… наличие в нем убийцы?

– Давай закроем эту жуткую тему, все равно от нас с тобой толку мало. Жаль, что следствие не внедрило к нам своего человека, а я-то надеялась…

– Ирка, прекрати болтать ногой и корчить рожи, без того страшно. Надо срочно чем-то заняться, а то лезет в голову всякое… Не знаешь, есть на кухне немытая посуда? Хотя там хозяйничает Надежда. Наверняка ей тоже хочется чем-то отвлечься. Психея с Колюней могут «верхнюю одежду» земельного участка сдирать, а мы с тобой…

– А мы с тобой должны как можно больше разузнать об австрийском наследстве Станислава. Именно на него, как на огонек, слетелись вчерашние вечерние мотылихи и мотыли. Каждый в душе надеется, что Станислав Аркадьевич составил компанию Валерии на том свете. Одного претендента на наследство уже нет, осталось трое.

– Ага, метод исключения. Кто выживет, тот и убийца. Вот идиот!

– Все не так просто, – простонала я. Зачем только уселась на согнутую в колене ногу. Отсидела! Теперь будет мучительная борьба с мурашками. А все это Наташкина придирка – «не болтай ногой!».

– Ну что еще случилось?

Недовольный тон Дмитрия Николаевича, в отличие от Наташки неслышно появившегося в комнате, рассердил. Откуда эта уверенность в моем бессменном самоуничтожении, создающем трудности для окружающих? Даже если он прав, мог бы и промолчать. Я приняла беспечный вид и, как бы невзначай поглаживая ногу, сообщила мужу, что ничего страшного, кроме его бесшумного вторжения к нам, не произошло.

– Вынесли? – требовательно поинтересовалась у Димки Наташка.

– Почти. Я уходил, санитары готовились к спуску. Похоже, Зинаида Львовна скончалась от острой сердечной недостаточности. Но это предварительный диагноз. А смерть Валерии скорее всего результат несчастного случая – нечаянно оступилась на лестнице. Там следователь собирается с каждым из проживающих в доме побеседовать. В кухне расположился. Торопиться не стоит, в холле уже очередь.