Текст книги "Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба"

После того, как в кольце пламени исчез последний горожанин, огонь ещё несколько секунд продержался, ожидая жертвы, и устремился назад, к центру, словно взрыв сверхновой был пущен в обратном направлении. Огненный вихрь, словно взбесившийся дьявол, ударил в стену Обители. В тот миг Пар готов был поклясться, что слышал музыку: когда пламя кольцом висело в воздухе, из него, как из символа вечности, доносились звуки рая – тонкие, мелодичные, будто сама Глассэона пела из пустоты забвения. Когда кольцо стало сужаться, её голос стали приглушать ударные звуки, предвещающие конец, словно стражи смерти, надзирающие за мёртвой богиней. Они сковывали её в тяжёлые кандалы небытия, заставляя тонкий мелодичный голос смениться рыданием скорби. А потом – крик, уже не богини, демона, сотни демонов, что рождались из безнадежности и боли. Крик, обращенный к каменным серым и глухим ко всему стенам, не способным выдержать гнев чудовищ.

Было ли это на самом деле, являлось ли галлюцинаторным бредом или так до Пара доходили отголоски чувств и воспоминаний, бурлящих в огненном духе – так и осталось неизвестным. Но всё это прервалось разлетающейся в щепки массивной многометровой стеной. Это были не двери и не ворота – это была огромная воронка, открывающая путь в пещеру, заполненная поднимающимися пылью и дымом. Через такое отверстие остальные духи огня в несколько минут захватят и уничтожат Обитель.

«Что же я наделал!» – ужаснулся Пар.

Но жалеть о последствиях было некогда. Он подбежал к Интериусу и схватил его.

– Перенеси нас внутрь, – скомандовал Пар. Камень молчал. Сейчас он казался безжизненной геологической массой. – Ну же, скорее! – повторил Пар, но ответа не было.

Сообразив, что помощи ждать не приходится, юноша кинул себе под ноги очередной боб. Тот начал расти с неимоверной скоростью. Зацепившись за стебель, Пар, как на лифте добрался до только что проделанного входа и несколькими ловкими движениями запрыгнул внутрь.

Глава 18. Воссоединение.

Переживания за всё человечество сменилось яростью. Перед Паром стоял переполненный ужасом карлик, держащий за горло его воспитанницу.

– Ах, ты, гномья мразь! Что, нравится, когда душат? – с этими словами Пар вцепился в горло Кембура. Тот завыл тонким писклявым голосом:

– Пощади!

– Паровозик! – Мия смотрела на своего героя глазами полными восторга. Ей до последнего момента не верилось, что её друг всё-таки успел запрыгнуть на корабль, что он долетел до Солнца. И теперь он стоял перед ней во всей красе, сжимая ладони вокруг шеи её обидчика.

Минута восторга длилась недолго. Резко стало нечем дышать – из комнаты вытягиваться весь воздух, который только мог способствовать горению. Это сработала защитная система Девонтов, предусмотренная на тот случай, если каким-то образом пламя пробьёт стену. Но на такие большие разрушения система не была рассчитана. Вакуум не образовался.

Все бросили свои занятия, забыли разногласия и сосредоточились на том, чтобы дышать как можно глубже. Кембур, только что переживший удушье, упал без сознания из-за кислородного голодания. Пар, Мия и забившаяся в углу девочка походили на выброшенных на берег рыб, жадно пытающихся ухватиться губами за тонкую удочку жизни.

В помещение ворвались титаны. С их появлением защита отключилась, и дышать стало легче. Не обращая внимания на людей, они быстрыми и слаженными движениями стали разворачивать Хион в сторону дыры, загружая в него кристаллы. Лишние кристаллы выносились за пределы зала, чтобы духи огня до них не добрались.

Пар схватил свою воспитанницу и перетащил её в угол, где сидела перепуганная девочка, заменившая Мию.

– Ты всё-таки пришёл! – со слезами на глазах сказала Мия.

– Не мог иначе! Но сейчас нам надо выбираться. С этой планеты есть какой-то выход?

– Нас привозили на каких-то птицах. Но я не знаю, где они их держат.

– Пойдём. Мы должны найти их и свалить отсюда подобру-поздорову, – заявил Пар.

– Погоди, а как же Агнесса? Как же Лания и Айри?

– На неё у нас нет вре… как ты сказала?

– Агнесса, Лания, Айри.

– Это мои брат и сестра?

– Да, они спрашивали о тебе.

– Нет, их мы должны забрать тоже.

– Это не так просто. Айри под стражей после устроенной революции. А Лания – посыльная. Поэтому, она может быть где угодно. С Агнессой всё проще – она работает в руднике…

– Революция? Здесь была революция?

– Да, – заулыбалась девочка, – это я её устроила! Здорово, правда!

– Да уж, лучше не придумаешь, – сказал Пар, но Мия не уловила в его голосе сарказма.

– Так ведь сейчас самое время её продолжить! – осенило девочку. – Пока эти оболтусы возятся с машиной, мы можем взять власть в свои руки и свергнуть их тиранию! Я, как их лидер, поведу всех за собой.

– Пожалуйста, не надо никакой революции.

– Как, не надо? Посмотри, какую ты дыру сделал! Да без нас они во век не управятся, заделывая её. А мы как раз и свалим от них всей огромной толпой.

– Так ты говоришь, что ты – их лидер, и остальные дети тебя послушают?

– Да, и мы им сейчас как наваляем! И они ничего нам не сделают. Вон сколько правил мы уже нарушили, а им хоть бы хны. Гляди: эй, тупицы, – закричала Мия, обращаясь к Девонтам, – это говорю вам я, Мия. А это мой друг – Пар. Это его зовут так. Да-да, у него есть имя. И мы вдвоём вам морду набьём!

Титаны не обращали ровным счётом никакого внимания. Они уже запустили механизм и направили его во вне. Огромная площадка перед местом взрыва была покрыта толстым слоем льда. Пытаясь его растопить, несколько всполохов то и дело прорывались через ледяную оборону, нанося пусть и незначительный, но ощутимый ущерб.

– Мия, дорогая моя, ты мне доверяешь? – обратился к ней Пар.

– Конечно! – она посмотрела ему в глаза, – ты мой рыцарь.

– Тогда слушай меня внимательно! Ты не будешь устраивать никакую революцию. Напротив, если у тебя и, правда, такой высокий авторитет, тогда…

– Авто… кто?

– Если ты такая важная, тогда ты должна велеть остальным детям как можно быстрее сюда спуститься и заделать эту дыру чего бы это ни стоило.

– Это измена! – Мия попыталась спародировать фразу из какого-то рыцарского романа.

– Поверь, так надо!

– Я не понимаю, почему?

– Потому что там, за стеной этой Обители, живут очень страшные чудовища. Они с удовольствием придут и сожрут здесь всё без остатка. Я их видел, и я от этого не в восторге.

– Это больше похоже на детскую пугалку, – возразила Мия. – А я уже взрослая.

– Взрослая? А тебя в детстве пугали людьми-термитами, грязевыми монстрами и белыми гигантами, которые тебя украдут и отвезут на Солнце в качестве рабыни?

– Только о том, что украдут. А ещё человеком-мотыльком.

– Тогда поверь мне, это чуть-чуть посерьёзнее детской пугалки.

– А как же ты?

– Я должен найти тех птиц, которые нас сюда привезли. А потом я найду тебя… вас. Собери Айри, Ланию и Агнессу. Я верю, у тебя получится. Я вернусь за тобой, – он поцеловал подругу в лоб. – А теперь мне пора.

– Пар направился к выходу, но девочка окликнула его.

– Это выход на поверхность. Там птичек точно нету! Лания там всё переискала. Зато там стоит стража, которая наверняка тебя схватит.

– Но они же все заняты.

– Не все! Их слишком много.

– А есть другие пути?

– Да, вот через эту круглую дыру. Она выходит в странный лабиринт с садами, в которых они выращивают детей. Там ещё есть какая-то потайная комната с обезьянками. Но ты там ничего не найдёшь, так что не суйся туда. Да и мало ли какие там комнаты есть – я не везде была. А ещё… ещё будь осторожен! Этот лабиринт обычно замораживается, но пока морозильная машина занята, там безопасно. Пожалуйста, поспеши.

– Ладно, моя хорошая.

Пар запрыгнул в длинный круглый тоннель, отправляясь на поиски металлической птицы.

За дырой, на грани между Солнцем и Обителью уже вовсю шёл бой между нападающими огненными духами и Хионом.

Пар бежал по тоннелю и в уме повторял план действий: найти орнитоптер, разобраться в его управлении, найти детей и свалить с этой планеты. Но в этом плане было столько неопределённости, столько возможностей потерпеть неудачу, что юноше приходилось прокручивать в голове сотни вариантов развития событий, быть готовым к сотням препятствий и принимать быстро сотни сложных решений. Но какую бы страшную и драматичную сцену он не представлял, всё равно могло произойти что-то своё, другое, к чему нельзя быть готовым.

Пар поймал себя на том, что больше не думает о плане побега. Его мысли были заняты вечными и глубинными вопросами мироздания. В его голове разворачивался сценарий возникновения мира, и роль человека в этом всём. Но это были не те знания, что вкладывались в него в университете. Он будто бы видел альтернативную историю происхождения вселенной, игры богов, их неудачи, их успехи, их величайшие достижения, и человек был одним из этих достижений. Пар не мог этого знать. В нём будто бы проснулась память всех его предыдущих поколений, хранящаяся в его крови. Память, на кровном уровне хранящая в себе всю историю человечества. И даже раньше. Тут юноша понял, что это не его мысли – это говорит с ним его каменный спутник, который всё это время безмолвствовал и ни на что не отвечал. Но это было не обращение к человеку, это больше походило на монолог с самим собой. И Пар слышал этот монолог.

«Боги создали мир несовершенным. Хотя они и вложили в него все свои знания и умения, что составляли их собственную природу, слишком много ошибок закралось в их творение. И главная ошибка их в том, что вся природа стремится к саморазрушению. Если взять каждую жизнь в отдельности, то в ней заложен инстинкт к самосохранению, но если рассматривать всё царство жизни в целом, то её цель – уничтожить саму себя. Будь у хищников воля и власть, они бы истребили питающих их животных в одночасье, устроив грандиозный пир для своего племени и падальщиков, которые никогда своего не упустят. Оставшись без пропитания, они вымрут. Так же и вирусы: если наделить их защитой от любого иммунитета, то они истребят всё живое, чем поставят под удар и своё существование. И так во всём. Значит, либо природа живых существ убийственна, либо самоубийственна. В мире устанавливается хрупкий баланс между тем, что природа непрерывно обновляется и её стремлением к саморазрушению. Но тут во всей этой неустойчивости бытия появляется человек – случайное творение получившегося мира. Творение творения Творцов. В нём проявился парадокс, заложенный в основе мира: с одной стороны, он по природе стремится к разрушению и саморазрушению. С другой –создавать, творить, познавать природу и преображать её под себя. Человек взял этот шаткий, балансирующий над пропастью мир и поставил его на прочный им же придуманный фундамент. Именно это качество созидания полюбилось богам, именно из-за него в эпоху Древних Мастеров человек был поставлен на одну ступень с богом. Поэтому, нельзя ненавидеть человека за то, что он истребляет любимый тобой мир. Это заложено в его природу, это течёт в его крови. Подари такую возможность любому другому существу, и от мира камня на камне не останется. Но человек вопреки своей природе, стремится минимизировать эти разрушения. И самое главное – создавать на месте разрушенного новый мир. Значит, месть и убийство человека – это не просто попытка уничтожить его за собственную природу, вложенную в него богами, это ещё и уничтожение творца, что сидит в человеке. Это величайшая ошибка моего народа».

– Тогда почему подобные вам, понявшие эту истину, не могут объяснить её остальным? Почему они не расскажут, как те ошибаются, почему не растолкуют, что к чему? – вмешался в мысли Интериуса Пар.

«Если бы к тебе подошёл человек и стал бы аргументировано доказывать, почему не стоит спасать твою любимую – ты бы послушал его?»

– Не думаю.

«Так и с моим народом. Тобой движет любовь, нами – ненависть. Всё это слишком сильные чувства, чтобы через их толщу услышать правду. Лишь впитав в себя душу человека и поняв её суть, можно смирить свой гнев».

– Только любовь в отличие от ненависти не разрушительна.

«Именно поэтому ты сказал голему, что хотел бы убить Синюю Рыбу? Именно поэтому ты пожертвовал целым городом? Не забывай, что наша ненависть так же была рождена из любви».

– Столько человеческих жизней – не слишком ли большая цена за понимание?

«Для того, чтобы искоренить во мне ненависть к людям – большая. Хотя и не столь большая, если посчитать жертвы, что могли пасть от моего огня в судный день. Это цена, которую я плачу за свободу».

– За свободу? – непонимающе переспросил Пар.

«Наша природа, наши предрассудки, привязанность к своему народу – всё это то, что отделяет нас от свободы – состояния, когда ты теряешь свои корни и как искра, как всполох пламени отрываешься от земли, от всего сущего и наполняешься свободой, как комната наполняется теплым светом, когда разгорается камин. Для нас камин – это человеческая душа. Она, словно дверь наружу из ограниченного бытия своего самосознания. У людей же таких корней очень много: семья, друзья, страна, в которой они родились, законы, которым должны следовать, любимая или просто привычная работа, с которой страшно уходить в неизвестность. Но самое главное – это культура. Ваша зависимость от предрассудков, привычек, обычаев тянет вас вниз, от неба со слишком большой тяжестью. В конце концов, нужно оказаться слишком лёгким, чтобы после отрыва от своих корней взлететь. Если мне пришлось причинить столько боли другим на пути к свободе, то каким горем и сколькими слезами расценивается свобода одного единственного человека?»

– Так ты теперь свободен? И от долга передо мной тоже?

«Нет. Это связано с историей моего народа, от которой я не могу отказаться. В самом начале нашей войны против огненного народа за кристаллы мы сильно проигрывали. По отдельности мы не способны были одолеть Девонтов. Тогда между всеми духами было заключено соглашение: мы объединили наши силы, наши тела и источник нашей жизни в одно тело – тело голема. Это позволило нам перемещаться по Солнцу, подобно людям – ногами. Так из нас, духов огня, были созданы могущественные создания, разошедшиеся по всей территории огненной планеты. К нашему разочарованию, за период, пока кирпичик за кирпичиком создавались големы, Девонты успели соорудить вокруг рудников стены, которые впоследствии отстроили в Обители. Наша сила в телах големов возросла, но и защита противников преумножилась. С тех пор, каждый дух, который отделялся от тела голема, погибал. В том смысле, в каком гибель относится к бессмертным духам. Исключения составляли лишь те, на кого возлагалась миссия – священная клятва между духом и големом. Эта клятва выступает в качестве моста между жизненной силой и духом. Исполнивший клятву возвращает себе право жить самостоятельно, не завися от голема, частью которого он был. Поэтому я могу обрести свободу, только исполнив своё предназначение».

– А если не исполнишь?

«Передо мной такого вопроса не стоит. Это лишь вопрос времени. У нас, духов, в отличие от людей, его предостаточно».

– Ну, а если ты по прибытии на Землю не будешь обеспокоен тем, чтобы мне помогать? Как это отразиться на твоей свободе?

«Голем перекроет для меня канал жизненной силы. Это меня не убьет, но я буду подобен обычному камню, который лишён воли к жизни. И лишь тогда, когда я смогу исполнить клятву, мне вновь будет открыт источник. Так же, как и с тобой, через этот канал голем в любой момент в любой точке мира может обратиться ко мне ментально. И я должен буду ему ответить. Так что, моя свобода напрямую зависит от миссии».

– Одно я уяснил для себя: ты будешь верен мне до конца и будешь мне помогать.

«Кстати, о помощи. Сейчас развилка дороги».

– Да, тоннели множатся, – подтвердил Пар.

«Иди в самый правый. Я буду указывать тебе нужный путь».

– Откуда ты его знаешь?

«Если доверяешь мне – доверяй до конца».

Петляя по лабиринтам тоннелей, руководствуясь подсказками Интериуса, Пар упёрся в решётку, отделяющую трубы от помещения. Приложив немного сил, он выдавил преграду, и та с грохотом упала внутрь. Спрыгнув вниз, Пар обнаружил себя в зале, полном Девонтов. Первая мысль была о том, что дух всё-таки его предал, но вскоре сомнения сменились озадаченностью. Дело было в том, что те, на кого, оторопев, смотрел Пар, резко отличались от бледных гигантов, которых приходилось видеть доселе. Они не были огромны. Наоборот, их рост соответствовал среднестатистическому человеку. Они были женщинами. К тому же весьма красивыми. Их обнажённые белые тела казались вылепленными из воска, а глаза будто были сделаны из серебра. Волосы, если их можно так назвать, зависшие в невесомости, развивались по залу, заполняя всё пространство потолка. Длинные светлые локоны, исходившие из голов, утончались, заканчиваясь сгустком яркого света, уходящего далеко за пределы комнаты. Если бы Пар пригляделся, он бы обнаружил огромное количество сверхтонких нитей, выходящих из светящихся шаров и проходивших сквозь стены и перекрытия. И, конечно же, он не мог заметить того удивительного сходства, которое было между мистическими волосами женщин Девонтов и стебельками белоснежных растений, в которых покоились дети огненного народа.

«Зачем ты меня сюда привёл?» – мысленно спросил у камня Пар.

«Я же говорил, что чувствую отпрысков богов. Так вот, я так же могу почувствовать тех, кто рядом со мной. Это – женщины огненного народа. Они являются центрами связи, мыслей и действий бледных титанов. Видишь светящиеся круги у них в волосах? Так вот, это – не волосы. Это узлы управления гигантами».

«Ты хочешь, чтобы я им на лысо волосы повырывал?»

«Нет. И, повторяю, это не волосы. Они почти что нематериальны. У тебя не получится отрезать женщин от мужчин».

«Так что же мне делать? Взять их в заложники? Я не хочу их убивать или причинять им вред. Они всё-таки женщины!»

«Не лги мне, что не способен навредить женщине. Просто они – красивые женщины. И именно это тебя останавливает. Но, нет, огненный народ – такая же часть Глассэоны, как и мы. Я не желаю им зла. Я хочу, чтобы ты с ними договорился. У них единственных есть технологии, способные отправить нас на Землю».

– Они уже вызвали охрану? – поинтересовался Пар, не заметив, что сказал это вслух.

– Нет, мы ещё не вызвали, – ответила ближайшая из женщин. – Ты – тот самый человек, который подорвал нашу Обитель?

– Боюсь, что так. Но, уверяю вас, если бы был иной способ попасть сюда – я бы использовал его.

– Иного способа нет. Откровенно говоря, мы вообще не рассчитывали, что что-то подобное возможно. Откуда у тебя такая сила?

«Они не знают, что у меня камень, – подумал Пар, – оставлю это на козырь».

– У меня очень много сил. И эта – одна из них.

– Ты – дух земли? – удивилась женщина. Все девушки, которые лежали на каменном подобии кроватей, всё это время плавно передвигались и перекатывались, будто юноша застал их во время проведения тайного ритуала. Волосы будто волны лентами развивались, гипнотизируя бетонные стены.

– Нет, я – человек. Просто у меня на плечах есть голова, и я умею ей пользоваться.

Девушка привстала и наклонилась к гостю.

– Зачем ты пришёл сюда, человек?

– Я хочу улететь отсюда. И забрать некоторых своих друзей.

– Это слишком высокая плата. Не столько для нас, сколько для твоего рода.

– Я знаю вашу историю. И знаю, чем это может нам грозить. Но всё равно я вынужден просить вас о том, чтобы улететь отсюда со своими друзьями. Уверен, у вас есть резерв в рабочих руках. У такой умной расы не может не быть запасного плана на тот случай, если они лишатся нескольких человек.

– Верно. Но к несчастью весь резерв, а то и больше уйдёт на «маленькую» дырочку в стене, которая «случайно там образовалась», – у женщин огненного народа в отличие от мужчин явно были чувства. И чувство ехидства не было исключением.

– Но её же можно будет заделать, – занервничал Пар.

– Она уже почти заделана. Благо, огромное количество детей непонятно почему пришло нам на помощь без всякого на то принуждения. Это очень странно. В том твоя заслуга?

– Моя. И моих друзей, – Пар сделал на этом акцент.

– Понимаю. И я тебе весьма благодарна на этот счёт.

– Я предотвратил ещё кое-что не менее страшное.

Девушка, что лежала недалеко от собеседницы, засмеялась и сказала:

– Он думает, что мы не знаем про мятеж.

– Моя сестра права. Если ты говоришь про бунт, то по этому поводу у нас беспокойств как не было, так и нет. Мы знали и о нём, и о его лидерах. Вынуждена огорчить тебя, восстания бы не случилось. Мы не раз наблюдали, как трусость в человеческой природе берёт своё. И даже после того, как некоторых из них начинала грызть совесть, и они всеми силами старались возобновить бунт – их попытки всё равно были обречены на провал.

– Почему?

– Система. Если кто-то выходит за её рамки – она рушится. Проблема вас, людей, в том, что у вас слишком много элементов выходит за рамки системы. Более того, вы считаете это почётным – выйти за эти рамки, кричать: «Я не такой, как все!» Вас соблазняет быть вне общества, вне системы. В итоге вы, социальные единицы, отрекаетесь от своей сути, от своей силы. Разделяете сами себя, в то время, как каждый из вас – слаб. Человек, стремящийся к одиночеству – это слабый человек. Система же, как основа любой культуры – это всегда больше, чем один. Это больше, чем страх этого одного. Это страх и бесстрашие многих.

– Один человек может придумать, создать, и воплотить в себе всю систему. Да, он единственный не сможет её реализовать. Для этого ему нужны другие, менее умные, но более покладистые, которые бы за ним пошли. Такие индивиды – вне системы. Вернее, они внутри системы, но не всеобщей, а своей собственной. И они способны на многое! – возразил Пар.

– Неравенство. Порок человечества. На нём зиждутся основные ваши беды. Каждый думает, что он – лучший, что он – мера всего. Что его должны больше любить, больше ценить, что его мировоззрение – вернее других. И таких людей, считающих себя вне системы – каждый первый. Так, человек, придумавший систему – это кирпич. Тот, кто продумал, как её реализовать – второй кирпич. Реализовавший – третий, четвёртый, пятый… Поддержавший: шестой, седьмой, восьмой… Всё это – стена. Начни разбирать её по кирпичикам – она развалится.

– Кстати, о стенах, – вмешалась вторая женщина, – благо, их уже отстроили заново после Вашего вторжения.

– Ну, так если дыра уже заделана, тогда зачем привлекать резервы? – спросил Пар.

– Потому что отстроить хоть какие-то стены, чтобы избежать массовых атак и построить надёжные укреплённые стены – это две разные вещи. Ты отнял у нас куда больше, чем просто резервы. Но пока наших сил должно быть достаточно.

– А попросить помощи в других Обителях?

– Этот человек и правда много знает. Откуда? – удивилась вторая женщина.

– Он был в городе. Он многое мог узнать, – ответила ей первая и обратилась к Пару. – Мы не можем просто так взять и призвать свой народ с толпой людей. Во-первых, это небезопасно. Во-вторых, это внесёт разлад в рисунок нитей эфира, связывающий нас.

– Да, тот рисунок, что исходит из ваших голов. Знаю. А когда должен прилететь следующий корабль?

Смущение и недоумение выразилось на лице собеседницы.

– Откуда ты это знаешь, человек? Что ещё тебе известно?

– Многое. Больше, чем вам кажется. Но вам не стоит меня бояться. Вы помогаете моему народу. И я не причиню вам зла. Так что с кораблями? Когда они будут?

– Около сотни оборотов вашей планеты мы увидим прежде, чем вернутся наши птицы.

– Но… это слишком долго! Я не могу столько ждать. Разве у вас тут нет птиц – внутри Обители?

– Внутри – нет. Если ты сможешь улететь отсюда другим способом – пожалуйста. Ты не пленник и волен идти куда захочешь. Один, – женщина подчеркнула последнее слово.

– Так, разве можно отсюда выбраться как-то иначе?

– Нет, конечно, нет.

– Если, конечно, ты не знаешь, где находится затерянная лаборатория Интериуса, – хихикнула женщина в углу.

– Если это не тайная комната с обезьянками – тогда вряд ли, – произнёс Пар.

В миг улыбки всех женщин как рукой смело. Они пристально уставились на юношу.

– Погодите, это что, шутка? – удивился тот. – Это действительно какая-то комната с обезьянками?

– Обезьяна была символом Интериуса. Он считал, что самые великие существа, гениальные люди и могущественные боги ничем не лучше приматов, над которыми все так любят забавляться, улавливая в их поведении нечто отдалённо напоминающее их самих. Изображения обезьян были главным скульптурным рядом его лаборатории. Они выступали в качестве стражников, не пускающих никого внутрь. Где ты её видел?

– Не я, – замялся Пар, – моя подруга.

– Бунтарка?

– Да… Так мы… можем… улететь отсюда?

Такой неожиданности не предвидела ни одна из сторон. Огненный народ считал лабораторию Интериуса исчезнувшей и погребённой под землёй много веков назад. Когда отстраивалась Обитель, никто ни о чём подобном не сообщал. Конечно, люди в те времена были куда более гордыми и свободолюбивыми, поэтому к труду их приходилось принуждать стимарами. А в состоянии транса вряд ли кто-нибудь расскажет об удивительной находке. Но куда более вероятной была версия, что у лаборатории не было какого-то определённого места. Ходили легенды, что место, где алхимик проводил свои опыты – не место вовсе, а дверь. И, нашедший эту дверь, может прикоснуться к величайшим достижениям его мудрости. Так, эта дверь, совершенно случайно могла стать частью стены длинного тоннеля коммуникаций, предназначенного для того, чтобы разносить холод.

– Да. Но это непросто. Лаборатория Интериуса кишит ловушками. В конце пути ты можешь найти телепортер – машину, способную перенести тебя на Землю в считанные секунды. Но, как нам известно, в конце войны боги вывели его из строя. Чтобы его запустить, тебе понадобятся слёзы Глассэоны. Думаю, их можно будет заменить кристаллами из шахт. Если ты покажешь нам, где находится эта комната, мы дадим тебе эти кристаллы.

– А зачем вам эта лаборатория? Вы в ней что-то ищите?

– Нет, мы не сможем даже войти туда. Отец был слишком скрупулёзен в вопросах безопасности своих экспериментов и не доверял даже своим детям, в которых основной чертой характера было чувство долга, им же и воспитанное. После войны противники сумели отыскать несколько библиотек Интериуса и сжечь их. Но то, что сжигает пламя, не уходит бесследно – оно откладывается в памяти народа, рождённого этим пламенем. Так что нам удалось возобновить многие из изобретений отца. Но лаборатория считалась потерянной навсегда. До сего момента. И лучше ей таковой и оставаться. Мы видели слишком много сожжённых документов, в которых были описаны изобретения невероятной разрушительной силы. Мир ещё не готов и никогда не будет готов к тому, чтобы использовать их. Видимо, таких же взглядов был и сам Интериус, если не пустил те изобретения в ход во время Великой войны. Поэтому, если ты покажешь нам, где вход в лабораторию, мы замуруем его так, что более никто не сможет его отыскать. Но при прохождении ловушек на нашу помощь не рассчитывай. Тебе придётся рисковать своей собственной головой.

– Думаю, я с этим справлюсь. Мне нужна лишь помощь моей воспитанницы.

– Вы посмотрите, какой он настырный. Ему несколько раз повторили, что он может улететь отсюда, но один. Однако этот человек упорно старается выторговать у нас своих друзей.

– Но ведь кроме Мии никто не знает, где находится лаборатория. А те, другие – они мои брат и сестра.

– Позволь тебе объяснить: если ты заберёшь одного из пленников, то будет недостаточно привезти с земли на одного человека больше. К его прибытию накопится очень много работы, которая уже должна была быть выполнена твоим другом. И эта работа копится в Обителях всех возрастов. Так, за одного твоего товарища Земля платит пятью своими детьми. Это невыгодно нам. Это болезненно для твоего рода. Тогда ради чего так рисковать?

– Я могу вам предложить хоть что-то, чтобы освободить своих друзей? Что угодно!

– Что угодно, говоришь? – женщины переглянулись. – Кое-что ты и, правда, можешь нам предложить. Но цена будет столь же высокой. Как говорится, кровь за кровь.

– Что от меня требуется?

– Ребёнок. За каждую освобождённую душу ты должен сделать ребёнка одной из нас.

– Это предательство по отношению к моей невесте!

– Действительно? Это очень плохо, но мы уверены, ты без труда сможешь это пережить. Другое дело, что это ещё и предательство по отношению к твоим будущим детям. Они будут выращены в белых бутонах так же, как и потомки моего народа. И так же, эти бутоны будут разобраны на лепестки, чтобы защитить землян от палящего Солнца. Но в отличие от нашего рода, твои отпрыски не умрут, оказавшись без цветочного покрова. Они будут продолжать расти, но без бутона это будет очень болезненно. Далее, их будет ждать та же судьба, что и любого человека на этой планете – непрерывная тяжёлая работа. До конца их дней. А если учесть, что в них будет течь наша кровь, то вместе с тяжёлой судьбой на своих плечах им придётся нести тяжкий груз одиночества, так как не будут они приняты ни среди людей, ни среди Девонтов. И сможешь ли ты пережить это – для нас вопрос. Хотя, это больше вопрос к твоей совести.

– Это же будут и ваши дети! Как вы можете допустить для них такое?

– Мы привыкли приносить в жертву своих детей, человек. Не смей нас упрекать в жестокосердии, ибо в этом целиком и полностью виноваты именно вы.

– Но почему эти дети нужны именно от меня? Ведь в Обители столько парней и мужчин!

– Потому что сейчас наши мужчины не в состоянии нам помешать воплотить задуманное ещё очень давно. Они против такого потомства.

– Почему?

– Было пророчество, что однажды на огненной планете появится человек, и его дети, произведённые из чрева потомков Интериуса, положат конец войне между огненными духами и жителями Обители.

– Но это же хорошо! Отчего же ваши мужья или братья так стараются этого избежать?

– От того, что в пророчестве не сказано, какая из сторон победит.

Пар задумался. Перед ним стоял сложный моральный выбор: предать любимую или предать брата, сестру, маленькую девочку, у которой остался только он, сгубить несколько земных жизней и принести в жертву своих первенцев. Цена была и правда слишком высокая. Стоило ли оно того? Почему его раз за разом ставят перед выбором, когда кто-то так или иначе будет приговорён к страданиям. Почему именно ему приходится решать – кто. И что бы он ни выбрал – он в любом случае окажется для всех предателем.

– Хорошо, – произнёс Пар. – Я согласен. Когда начнём?

Пар стоял в зале с Хионом и смотрел на стену Обители, где не так давно красовалась огромная дыра. Сейчас в ней проглядывалась небрежно выложенная кладка, связующим которой был лёд. По бокам идолами возвышались бледные гиганты, бездушно уставившись в одну точку.