Текст книги "Начало России"

35. Как возникло Казанское царство

Василий II был женат 7 лет, но оставался без потомства. Родился сын Юрий и быстро умер. Это в немалой степени подогревало амбиции Дмитрия Шемяки. Он чувствовал себя полноправным преемником государя. Можно было и подождать, пока великого князя не унесет какая-нибудь хвороба, Шемяка законно займет его место. Но в январе 1440 г. у Василия и Марии появился на свет сыночек Иван, здоровенький, крепенький. Кстати, св. Михаил Клопский предсказал, что он принесет великую славу Руси, но погибель Новгородской республике. Вскоре Мария опять забеременела, вынашивала еще одного ребенка, Юрия…

Шемяка об откровениях святых не знал, но его настроения напрочь переменились. Его род отодвигался на обочину! В это же время скончался его брат, галичский князь Дмитрий Красный. Скончался странно, загадочно. Носом шла кровь, не могла остановиться. Князю с трудом дали Св. Причастие, и он впал в оцепенение, считали, что умер. Но среди ночи поднялся, перепугав дежуривших при нем бояр, начал петь церковные стихиры, говорить о душеспасительных предметах, хотя ничего не слышал. Через три дня в самом деле преставился. Владения Красного перешли к Шемяке. Он стал самым могущественным из удельных властителей – ему теперь принадлежали Углич, Галич, Руза, Ржев.

Князь посоветовался со своими боярами и решил попробовать давний способ, вовлечь татар. От уделов в Москву обязаны были посылать оговоренную долю ордынской дани, но ее отправлять не стали. Вместо этого собранными деньгами нагрузили посольство и отправили в Сарай к хану Сеид-Ахмеду. Хлопотали о ярлыке на великое княжение, просили татар подсобить, а за это обещали увеличить дань с Руси. Хотя дело не выгорело. Хану угрожал свергнутый Улу-Мухаммед, а менять великого князя ему показалось неразумным. Василий II исправно платил дань, не принял сторону врага. Денежки и подарки в Сарае взяли, но вместо ярлыка сообщили о поползновениях Шемяки в Москву.

Подобная выходка возмутила государя. Конечно, за измену следовало наказывать. Осенью 1441 г. Василий II поднял воинов и поскакал к Угличу. Хотел внезапно накрыть двоюродного брата, но у того имелись свои люди в Кремле. Дьяк Кулудар Ирежский послал ему весточку, и Шемяка ускользнул. Великому князю осталось только разорить владения смутьяна. О предательстве дьяка узнали, Кулудара забили кнутом. Но и противник не бездействовал, со своей дружиной разграбил и сжег великокняжеский Бежецк, а когда Василий увел войско, возвратился в Углич.

Теперь Шемяка затеял воевать по-крупному. Вызвал галичан и вятчан, связался с новгородцами, предложил: не хотят ли избрать его своим князем и вместе потрепать москвичей? «Золотые пояса» вполне устраивало возобновление раздоров, чем слабее будут московские государи, тем вольготнее им. Но в сомнительное предприятие не полезли, отписали Шемяке уклончиво: если хочешь, приезжай. Столь прохладное отношение ему не понравилось, он не поехал.

У него обнаружился другой союзник, Иван Можайский. Это был человек со странностями, коварный, жадный, болезненно жестокий. Засмотрелся, например, на красавицу-жену своего боярина Ивана Андреевича, домогался ее. Женщина не далась, пожаловалась мужу. Но князь посадил их в темницу, боярина казнил, а его супругу объявил ведьмой, пытавшейся его околдовать, позабавился истязаниями и сжег. К Шемяке Иван Можайский примчался сам, без приглашения. Вывалил кучу обид на Василия II и предложил действовать вместе. Однако рисковать жизнью и свободой он не намеревался. Он придумал более верный выигрыш. Сразу же из Углича кинулся к государю, заложил планы мятежника и открыто намекнул: он сохранит верность Василию, если ему отвалят кусок пожирнее – Суздаль.

Великий князь посоветовался с боярами и матерью. Если Шемяка останется без союзников, глядишь, передумает воевать? Согласились перекупить Ивана, дали Суздаль. Правда, решение оказалось опрометчивым. Можайский князь лишний раз уверился в слабости государя. А Суздаль Василий Васильевич уже пообещал литовскому эмигранту Чарторижскому – тому самому, который убил Сигизмунда. Чарторижский был князем горячим, безалаберным, оскорбился и двинулся со своей дружиной к Шемяке. В Углич подтягивались ватаги галичан с вятчанами, и предводителю показалось, что сил у него хватит. Он был поумнее Косого. Решил захватить Москву без сражений, неожиданным налетом.

Рванулись стремительно и скрытно, глухими проселками. Выплеснулись на большую дорогу возле Троице-Сергиева монастыря, но здесь встретили серьезное препятствие. Игумен Зиновий запретил идти на столицу под угрозой проклятия. Рядовых воинов смутило его вмешательство. А Зиновий воспользовался, уговорил Шемяку мириться. Сам выступил посредником, поручился за безопасность мятежника и повез его к великому князю. Василий II обрадовался мирной развязке. Кровь не прольется, воины с той и другой стороны останутся живыми. Никто уже и не считал, в который раз целовали крест. Шемяка сохранил удел, но обязался уплатить долги по ордынской дани и не заводить интриги у хана…

А государь совсем не случайно проявлял мягкость. В разболтавшейся стране любое потрясение было чревато серьезными последствиями. Вот и сейчас напомнил о себе Новгород. Всего год назад божился в верности, а стоило выступить Шемяке, не упустил случая взбрыкнуть. Назло Москве принялся искать князя на стороне. Это показалось интересным Борису Тверскому, он начал договариваться с «золотыми поясами». Но и литовский Казимир не забыл, что боярская республика заключила с ним договор, он уже включил в свой титул добавку «государь новгородцев». Вечевики и впрямь предпочли обратиться к нему, Казимир прислал к ним княжить своего двоюродного брата Иоанна Владимировича.

Впрочем, подобными шатаниями Новгород крепко подгадил сам себе. Магистр Ливонского ордена фон Оберберген узнал, что новгородцы отделились от Москвы, быстро сообразил что к чему. Немцы двинулись через границу, грабили Водскую пятину, берега Невы, несколько раз подступали с пушками к крепости Ям. При этом Казимир повел себя весьма двусмысленно. Настаивал, чтобы Новгород окончательно подчинился ему, передал свои города литовским наместникам, но ссориться с Орденом не желал, уверял магистра, что дает новгородцам «князей, но без войска». «Золотые пояса» поразмыслили и пришли к выводу: с таким покровителем им будет худо. Пришлось все-таки поклониться московскому государю. Казимирова брата попросили выехать домой, а Василий II направил к ним другого литовца, служилого князя Юрия Лугвеньевича. Он потрепал и выгнал немцев.

Но новгородцы еще долго расхлебывали плоды собственного легкомыслия. Казимир рассердился, вдобавок к немецким вторжениям начались литовские. Обиделся и Борис Тверской, что республика не уважила его. Кинулся нападать и разорять ее владения не хуже литовцев и немцев. А племена приуральской югры увидели, что Новгороду приходится туго, и восстали. На них послали воевод Василия Шенкурского и Михаила Яковлева с 3 тыс. ратников. Югорские старшины сделали вид, будто покоряются, попросили время собрать дань. Новгородцы и двиняне, удалые и беспечные, настроились ждать. А югра вместо дани стянула побольше воинов и обрушилась на лагерь, мало кто унес ноги.

Однако для московского правительства новгородские неурядицы вскоре отошли на второй план. В Орде закрутился следующий виток грызни за власть. Грызлись сурово, во все стороны летели клочья – неудачники со своими бандами. В 1443 г. царевич Мустафа «со множеством татар» появился на Рязанщине. «Много зла сотвори», пожег, пограбил, набрал пленных. Стал уводить их, но царевичу с запозданием пришла мысль, что продать людей негде, сарайские и азовские рынки заняты его врагами. Додумался продать их самим рязанцам. Они согласились, внесли выкуп, и пленные были счастливы подобным оборотом дела.

Но через какое-то время Мустафа сообразил, что ему и жить-то негде. Зима выпала морозная, валил снег, лошади стали дохнуть от бескормицы, а южные степи для царевича были закрыты. Он возвратился к Рязани и потребовал, чтобы его пустили перезимовать. Вторичного опустошения своего края жители постарались избежать, сочли за лучшее пустить. Но великий князь забил тревогу. Урок Белева был слишком свежим. Татары отдохнут, отъедятся – и рванут к Москве? На этот раз Василий II не стал созывать удельных князей. Ведь пришлось бы назначать командовать самого знатного из них, Шемяку. Государь поручил выгнать ордынцев воеводе Василию Оболенскому, дал ему собственный двор, а для подкрепления разослал призыв рязанским казакам и мордовским вождям.

Обороняться в Рязани Мустафа не рискнул. Горожане были не в восторге от таких гостей, царевич не без оснований опасался, что они с удовольствием помогут московским ратникам. Вывел воинство в поле. Состояние татар было далеко не блестящим – из-за мороза они не могли стрелять из луков, глубокий снег мешал драться в конном строю. А к Оболенскому подоспели казаки и мордва на лыжах. Своих бойцов он тоже поставил на лыжи. Неприятелей окружили на р. Листани. Мустафа гордо отказался сдаваться, ордынцы бились до последнего. Перебили почти всех, в плен попали только раненые.

Но осенью 1444 г. татары снова напали на Рязанщину. А два других царевича приехали в Москву, попросились на службу. Государю давно хотелось наказать Казимира за поползновения на Новгород, да сил не хватало. Василий II рассудил, что ордынцы для этого будут весьма кстати, послал их на Литву, они прошлись набегом до Брянска и Смоленска. Однако возле русских границ опять появился Улу-Мухаммед. Отбить Сарай он так и не сумел, двинулся на земли Камской Болгарии. Ее князь Либей сопротивлялся. Столица, Великий Булгар, была сильно укреплена, татары ее взять не смогли. Захватили только городок Казань.

Но Улу-Мухаммел еще не определился, где ему лучше приткнуться. Повернул на Русь и нагрянул к Нижнему Новгороду. С налета занял посады и «старый город», воеводы Федор Долголдов и Юшка Драница с гарнизоном и частью горожан отступили в главную крепость и заперлись там. У хана было не так уж много воинов, губить их на приступах Улу-Мухаммед не стал. Оставил заслоны, чтобы удерживать русских в крепости, а сам направился дальше, обложил Муром. Наместником в городе был победитель Мустафы Василий Оболенский. Он вооружил людей, наладил оборону.

А великий князь уже скликал армию на выручку. Теперь он не доверял удельным родственникам, возглавил ее сам. В январе 1445 г. во Владимир к нему подошли вассалы: Шемяка, Иван Можайский, его брат Михаил Верейский, шурин Василий Боровский. Выступили к Мурому. Передовой московский отряд схлестнулся с вражеским авангардом, порубил и прогнал. Побитые татары прискакали к Улу-Мухаммеду, рассказывали, идет большая рать. Хан устрашился, «бегом» откатился к Нижнему. Великий князь двинулся следом. Но в это время армию догнали тревожные известия из тыла…

Рейд татарских царевичей на Брянск и Смоленск разозлил литовских панов. Они узнали, что войска Василия II и удельных князей ушли на восток, загорелись воспользоваться. 7 тыс. литовцев ворвались на Русь, подступили к Козельску. Неделю осаждали его, но город отбился. Тогда неприятели повернули к Калуге. Горожане были вынуждены заплатить солидный выкуп, и литовцы, опустошая все на своем пути, потекли к Можайску. Три воеводы, можайский, верейский и боровский, оставшиеся управлять уделами вместо князей, объединились. Отчаянно попытались преградить дорогу врагам, но у них набралось всего несколько сот воинов. Литовцы разгромили их, воеводы очутились в плену, неприятели «плени земли многа и повоева, и християнству погибель великая бысть».

Когда пострадавшим князьям сообщили, что творится в их уделах, они переполошились. Насели на государя – надо срочно возвращаться, спасать земли и подданных. Шемяка поддержал, тащиться за татарами по снегам и морозам, сражаться за двоюродного брата ему было совсем ни к чему. До Нижнего Новгорода оставалось рукой подать, передовые отряды дошли до Гороховца. Но Василий II не представлял, какова численность литовцев, куда они нацелятся от Можайска? Вдруг на Москву? Поколебавшись, отпустил князей и сам развернулся обратно. 26 марта приехал домой, хотя положение уже выправилось. Едва литовцы услышали о возвращении армии, они убрались на свою территорию.

В итоге Улу-Мухаммед и его татары без помех расположились в Нижнем Новгороде, перезимовали в городских хоромах и избах. Но хан считал, что добычи набрали еще мало.

Чтобы устраивать новое царство в Болгарии или на Руси, нужны были деньги, скот, рабы. Когда потеплело и подсохли дороги, Улу-Мухаммед дал сыновьям Мамутеку и Якубу 3,5 тыс. всадников и послал их пройтись в глубинные, самые благополучные русские районы. Между тем, в цитадели Нижнего Новгорода по-прежнему сидели Долголдов и Драница с горсткой ратников. Их держали в блокаде, обстреливали, надеялись взять измором. У них и в самом деле иссякло продовольствие. Но храбрецы решились идти на прорыв. Ночью подожгли деревянные строения, город охватил пожар, а гарнизон в суматохе пробился через татарское окружение. Лесными тропами пошли пробираться к своим.

А к великому князю мчались гонцы с пугающими донесениями: татары не ушли, торчат в Нижнем, ханские сыновья появились под Владимиром. Василий II только недавно распустил войска, и надо было снова созывать их. 24 мая он выступил со своим двором к Юрьеву-Польскому, назначил там сбор удельным князьям. К нему вышли и Долголдов с Драницей. Но армия собиралась медленно и слишком жиденькая. Бояре и ратники прикидывали, что с них достаточно зимнего похода. Небось, и без них обойдутся. Можайский, Верейский и боровский князья опоздали на месяц и воинов привели очень мало. Оставили их прикрывать собственные города – вдруг литовцы повторят набег?

Шемяке литовцы не угрожали, в его распоряжении были угличский и галичский полки. Великий князь посылал к нему гонцов каждый день. Сорок дней! Сорок гонцов! Шемяка заверял, что вот-вот будет. Но он лгал. На помощь брату он даже не собирался. Где-то застрял и служилый царевич Бердаат с татарами, не спешил драться с соплеменниками. А в это время поступили известия, что Мамутек и Якуб близко, идут к Суздалю. Василий II выбрал самое удобное место перехватить их – у брода через Нерль возле Евфимиева монастыря. 6 июля провел смотр, в строю оказалось 1,5 тыс. бойцов. Настолько разболталась и ослабла Русь! Всего 1,5 тыс. вместо грозных ратей, выходивших на Куликово поле или против Витовта…

После смотра устроили пир. Обычай требовал! Сколько князей собралось, надо уважить. А такая слабость за государем была, любил за чарой посидеть. Засиделись до полуночи. С рассветом, как положено, отстояли в походной церкви на заутрени и прилегли еще отдохнуть. Тут-то и прискакали дозорные – татары переправляются через Нерль. Впрочем, Василий II умел выпить, но умел и встряхнуться. Вчерашний хмель как рукой сняло, скомандовал к бою. Малочисленность его не смутила. Ведь и неприятелей было не так уж много. 1,5 тыс. русских против 3,5 тыс. ордынцев – соотношение считалось приемлемым. Большинство татар ехали грабить налегке, а русские были в доспехах. Сомкнулись плотным строем, опустили копья, полетели. Разрубить вражеское скопище на части и гнать, добивать.

Но русское войско проигрывало не только в количестве, а еще и в дисциплине. Мамутек с Якубом применили излюбленный степной прием, притворно начали отступать. Отрядики князей рассыпались. Кто-то погнался за татарами, кто-то кинулся на добычу, ловить коней, снимать оружие с убитых. Ордынцы внезапно развернулись и захлестнули распавшуюся рать. Иван Можайский и Василий Боровский «в мале дружине» бросились наутек. Остальных окружили. Василий II рубился доблестно, ему прострелили руку, сабельный удар отсек несколько пальцев. Навалившиеся татары лупили его по шлему, по плечам. Оглушенный, он попал в плен вместе с Михаилом Верейским и несколькими боярами.

Царевичи бурно радовались. Такой добычи они никак не чаяли! Сам великий князь! Чтобы сообщить об этом в Москву, сняли с Василия нательные кресты, послали в доказательство семье. В столице от эдаких доказательств началась паника. Войско погибло, государь в плену! О том, что татар после сражения осталось меньше 3 тыс., никто не знал. Ждали – вот-вот налетит орда. Крестьяне и посадские сбегались в Кремль. А к одному бедствию добавилось другое. В Кремле, переполненном людьми, начался пожар. Заполыхали деревянные строения, трескались даже каменные стены. Погибающий народ силился выбраться из крепости, давился в воротах…

После этого покатился полный раздрай. Железная вдова Софья Витовтовна забрала невестку и внуков, укатила в Ростов. За ней подались бояре. Мать государя образовала правительство, начала из Ростова восстанавливать управление страной. А москвичи чинили выгоревшие ворота крепости, готовились обороняться от татар. И не только от татар. Неожиданно загромыхал оружием Борис Тверской. Налетел на новгородский Торжок, захватил его, разграбил имущество московских купцов и чиновников. Решил, раз не стало великого князя, то можно не церемониться. А новгородцам показывал, чтобы выбирали его на княжение, на Москву им надеяться нечего.

К счастью, Мамутек и Якуб даже не помышляли соваться к Москве. Они и Суздаль-то атаковать не стали. Еще возьмешь или не возьмешь, сколько воинов потеряешь. За драгоценного пленника можно было выручить куда больше, чем сулил самый удачный грабеж. Боялись, как бы не помер, не удрал, не отбили. Поскорее повезли к отцу. А хану уже надоело околачиваться с Нижнем Новгороде, он пришел к выводу, что закрепляться здесь не имеет смысла – город сгорел, вся местность разорена, жители погибли или разбежались. Но у него в руках был великий князь! Открывалась перепектива получить солидные деньги, собрать силы, еще разок схватиться за власть в Орде.

Улу-Мухаммед перебрался в крепость Курмыш, где и завел переговоры с Василием. Назначил цену за освобождение – платить дань ему, а не в Сарай, и добавить крупный выкуп. Положение великого князя было безвыходным, и тем не менее, он не согласился. Указывал, что суммы, названные ханом, непосильны для Руси. А Сеид-Ахмед расценит подчинение сопернику как измену, начнет войну. Неуступчивость пленника рассердила Улу-Мухаммеда. Он был прекрасно осведомлен о взаимоотношениях Василия с его родственниками – если упорствует один, трудно ли было найти другого? Хан отправил мурзу Бигича к Шемяке.

Угличский князь принял посла, будто ангела с неба. Свершилось! Двоюродный брат был в неволе, а ему преподносили на блюдечке великое княжение! За такой подарок Шемяка готов был на что угодно, принять подданство Улу-Мухаммеду, выступить союзником против его врагов, на любой размер дани. Выражал лишь одно скромное пожелание: чтобы Василий никогда не вернулся на родину. В общем, столковались, обратно с Бигичем поехал Шемякин дьяк Федор Дубенский.

Но и правительство Софьи Витовтовны не дремало. В Угличе у нее были свои люди, сразу доложили, что там происходит. Софья экстренно погнала в Курмыш лучших дипломатов. Они принялись обхаживать хана, а великому князю шепнули – Шемяка согласился, надо срочно идти на уступки, пока послы не вернулись. Василий II осознал, что ему грозит, резко изменил позицию. Предусмотрели и крайний случай, герой обороны Нижнего Новгорода Юшка Драница готовил побег государя. Но этого не понадобилось. Улу-Мухаммед был доволен, что великий князь одумался, быстро сторговались. Русь обязалась дать выкуп 5 тыс. руб. и выплачивать ежегодную дань, «со 100 голов 2 рубля».

Сумма была весьма увесистой. Внести ее сразу правительство не могло. Сошлись на том, что великий князь предоставит в залог несколько городов и пустит туда татарских наместников, пока не погасит долг. Улу-Мухаммеда это удовлетворило, и он не стал ожидать ответа от Шемяки. Ему покорился законный государь, зачем было связываться с авантюристом? Решение хана подтолкнула обстановка за Волгой. Правитель Болгарии Либей собрал войско и теснил татар, занял Казань. Чтобы не очутиться меж двух огней, пора было поскорее договориться с русскими и бросить силы на болгар. Василий принес присягу, с большой свитой своих слуг и ордынцев покинул Курмыш.

Но навстречу ему ехал Бигич, вез Улу-Мухаммеду куда более щедрые соглашения. Однако Софья и бояре действовали оперативно. Связались с послом Шемяки дьяком Дубенским и перекупили его. Дьяк завлек Бигича в Муром, к верному воеводе Оболенскому. Тот расстарался встретить посольство получше, угостить покрепче. Потом и на прощание дал несколько бочек меда. На первой же стоянке татары перепились, а когда проснулись, Бигич исчез. Куда подевался – никто не ведал. А мурзу выкрали, тайно доставили обратно в Муром, в тюрьму, из которой он не вышел. Улу-Мухаммеду подпустили слух, что его устранил Шемяка, надеется властвовать на Руси без хана, самостоятельно…

Сам Шемяка тоже направлялся к Улу-Мухаммеду, тронулся в путь чуть попозже Бигича и Дубенского – ему же требовалось вывернуть свои кладовые, потрясти подданных, обзавестись достойными подарками. Ехал приносить присягу, получать ярлык. Надеялся поприсутствовать на суде над Василием, а может, и на его казни. Но по дороге услышал, что замыслы провалились, великий князь освобожден. Шемяка благоразумно не попадался ему на глаза, помчался назад. А Василий II в Переславле трогательно встретился с семьей, в ноябре прибыл в Москву. Люди ликовали, плакали от счастья. Государь возвратился разбитым, израненным, униженным, но ведь спасся, осиротевший народ обрел чуть ли не погибшего отца. Разве этого было мало для веселья?

Причины для праздников нашлись и у Улу-Мухаммеда. Его сын Мамутек разметал болгарских ополченцев, убил Либея. Камская Болгария подчинилась хану. Ее столица была большим и богатым городом, но хан не пожелал жить в Великом Булгаре. Опасался, что население может взбунтоваться, перерезать его воинов. Обосновался в Казани. Думал, что временно. Осмотрится, сформирует войска и поведет биться за Сарай. Но в итоге родилось новое царство, Казанское.