Текст книги "Стальные Волки. Надежды на лучший мир"

– Десант не сбивать!

За тридцать секунд, которые потребовалось для преодоления такого расстояния, элемийские крейсера успели частично восстановить щиты и сойтись ближе друг к другу, создавая один сплошной фронт плазмы. Не знаю, чего ждали на атакующих кораблях, но достигнув цели, крейсера просто пролетели сквозь строй противника, обрушивая на них сотни тон плазмы на скорости почти три километра в секунду.

Эффект получился такой же, как если бы на корабле, предназначенном для вакуума, врезаться на такой скорости в плотные слои атмосферы. Практически все, что торчало снаружи со стороны удара, тут же смяло, фрегаты закрутило, а крейсера повело в сторону. Виднелись даже места, где корпус промяло внутрь. При этом плазма еще и хорошо проводит электричество, и по поверхности кораблей продолжали бегать длинные разряды причудливой формы, выбивая то, что еще работало.

Напавшая эскадра оказалась практически полностью выведена из строя, но это железки, которые можно восстановить. Главное – удалось сохранить жизни людей на этих бесполезно кувыркающихся посудинах.

Я смахнул тактическую схему и полностью переключился на схему корабля, где уже отображались места первых проникновений абордажников.

– Ну что ж, посмотрим, чему вас учили, – буркнул себе под нос и бросился к своему ББС.

Когда я облачился в броню и ринулся в коридоры крейсера, то уже не видел, как в пространстве вокруг Оршу открылись сотни гиперпространственных переходов, из которых появлялся флот, состоящий из земных, элемийских и кирианских кораблей.

⁂

Отпустив ситуацию снаружи, поручив командование сражением своим людям, я лишь скрежетал зубами, понимая бессмысленность этого кровопролития, но какие у меня оставались варианты? Конечно, можно было дождаться изготовления прототипов и показать их Уолтерсу в попытке убедить его помочь, но на все это нужно время, которого и так уже не осталось. Остается надеяться, что жертв будет минимум, а я пока проведу свое маленькое сражение здесь, на корабле.

ИскИн сообщал о множественных проникновениях абордажных групп, помечая все места. У меня была надежда, что в бой пошлют планетарный десант в стандартной комплектации взводов, но тот, кто командовал абордажем, поступил хитрее. Внутреннее наблюдение показывало, что взять меня живьем отправили только людей и не одного робота, видимо опасаясь, что я, как создатель этих стальных бойцов, смогу перехватить управление. И они были правы, но лишь отчасти.

Предполагая сценарий моего захвата, я не стал укомплектовывать свой крейсер подразделениями «Стальных Волков», на борту имелся только экипаж, который сейчас был заперт на мостике. Даже элемийских роботов сгрузил на базе. Поэтому абордажники проникали внутрь и, не встречая сопротивления, быстро распространялись по кораблю. Из двух «кукуруз» их прибыло около тысячи – внушительная сила, которая гарантированно должна взять корабль под контроль. Но я ждал, пока все они окажутся внутри.

Люди в броне – очень смертоносная штука, фактически целый комплекс вооружений и разведки, подчиненный одному человеку, но имелись абордажники и поэффективнее – Арахна. Когда-то я наблюдал, как жуки сметали практически любые заслоны за счет своего количества, но сейчас их здесь нет. Зато есть бойцы не хуже жуков.

Я раскрыл перед собой консоль управления и схему корабля и быстро распределил маршруты движения, после чего коротко сказал:

– Фас.

Перед отлетом я набил все внутренние отсеки техническими пауками, сколько смог, и сейчас тысячи этих небольших созданий вырывались из своего заточения. На схеме это выглядело как распространение крови по кровеносным сосудам. Пауки занимали все доступное пространство – от основных коридоров до вентиляционных и технических труб, расходясь во все стороны от центра корабля.

Отсутствие в атакующих группах роботов, что наиболее эффективны против такой тактики, сыграло мне на руку. Расползание абордажников по кораблю тут же прекратилось, но нужно отдать должное – люди, штурмующие сейчас «Скомороха», не растерялись и быстро организовали оборону уже захваченного периметра. Я видел, как под шквальным огнем пауки пытались добраться к своим обидчикам, оставляя на полу изувеченные и разорванные тушки своих собратьев, но низкий интеллект и приказ продолжали гнать их вперед. Пора им немного помочь.

Передо мной появилась новая консоль, но перед тем, как сделать следующий шаг, я заправил одну ногу в скобу, после чего прикоснулся к одной из пиктограмм и почувствовал, как мое тело стало легче. Выстроив свою оборону с учетом наличия гравитации, десант на несколько секунд потерял опору, и интенсивность огня снизилась. Но паукам этого времени хватило. В нескольких местах на схеме появились выноски, оповещающие о прорыве заслона. Отметки пауков начали перемешиваться с отметками десанта, и как одни, так и другие стали менять свои цвета на серый.

Как по команде, зона контроля десантом начала сужаться, видимо, командующий абордажниками принял решение уменьшить точки боевого соприкосновения. Отличный ход, так как однозначно пауков не бесконечное количество и главное со стороны противника – это перемолоть их как можно больше. Но я и не ждал полной победы, а лишь тянул время.

В это мгновение пришло оповещение о прибытии новой абордажной партии, но на этот раз это уже были подразделения «Стальных Волков», прибывшие с подоспевших «кукуруз», причем состоящие только из роботов серии «Волк» и элемийских стальных бойцов, которых у нас накопилось предостаточно. Им, конечно, было сложнее, так как они имели приказ не убивать, но в первые же минуты почти сплошная зона контроля противником у внешних стенок корабля оказалась разрезана на части. И такой успешный до этого абордаж тут же превратился в очаговое сопротивление.

Внезапно в гарнитуре шлема раздался голос офицера связи с мостика корабля:

– Сэр, входящее сообщение с планеты.

– Давай, – бросил я в ответ, продолжая руководить боем.

«Говорит адмирал Купер. Офицерами штаба обороны Оршу генерал Уолтерс отстранен от должности командующего. Прекратите атаку, мы готовы сотрудничать».

Как только сообщение закончилось, я тут же запустил его воспроизведение по внутренним системам оповещения корабля и сформировал арку, открывшую мне проход к виртуальному командному центру флота. Оставив свое тело на месте, я шагнул через эту арку – там меня уже встречали офицеры штаба. Короткий взгляд на схему сражения позволил понять, что все зашло не так далеко, как я опасался.

– Вы получили сообщение? – спросил я у Лукашевича.

– Только что, – ответил тот.

Я хотел было начать возмущаться, набрав виртуального воздуха в легкие. Но Лукашевич меня опередил:

– Я уже отдал приказ остановить атаку.

Выпустив воздух сквозь зубы, я закрыл глаза. Вот и закончилось это безумие, осталось только посчитать тех, кого с нами больше нет, по обе стороны, и двигаться дальше, но они останутся в моей памяти навсегда.

Три дня спустя. Одна из станций на орбите Оршу.

Я стоял на обзорной палубе и смотрел на поверхность Оршу, проносящуюся за иллюминатором. У меня за спиной находились Загорский и Тэнг.

– Мне, конечно, трудно оперировать каким-то цифрами, – вещал Загорский, – не имея точных спецификаций на изделия, но то, что я выудил из Загорского и госпожи Элис, позволяет мне предположить, что мощностей Оршу нам все равно не хватит.

– Сколько? – спросил я не оборачиваясь.

– Я бы осторожно предположил, что в срок мы успеем поставить около десяти процентов от требуемого.

– Не густо, – обернулся я к своим людям. – Но у нас нет выбора, так что приступайте к подготовительным работам. И пусть Зарубин и Элис перебазируются сюда, думаю, так будет эффективнее. А вы, Тэнг, начинайте работы, которые мы оговаривали. – Я перевел взгляд на главу снабжения. – Попробуем добавить господину Загорскому еще пару десятков процентов.

В этот момент створки дверей разошлись, привлекая внимание, и внутрь вошел генерал Уолтерс с конвоем. Я кивнул Загорскому и Тэнгу, и те молча направились на выход.

– Оставьте нас, – приказал я конвою, и Волки, четко развернувшись на месте, также покинули помещение.

– Что все это значит? – спросил Уолтерс.

Сразу я не ответил и снова повернулся к иллюминатору, продолжая размышлять, как поступить.

– Генерал Уолтерс, – начал я через минуту молчания. – Вы хороший офицер, и грех такого томить в заточении. Все эти годы вы не только командовали силами обороны Оршу, но и фактически являлись губернатором планеты завода. Человек с таким опытом мне вскоре пригодится. Поэтому давайте поступим следующим образом. Вы добровольно даете согласие на подсадку контролирующего биоимпланта сроком на один год и на протяжении этого времени вместе со мной трудитесь над спасением людей. Либо я вас отправлю в Солнечную систему вместе с первой партией анабиозных камер, где вы лично расскажете, почему не успели изготовить больше.

– Согласен на подсадку, – без раздумий ответил Уолтерс.

– Ваше рвение похвально, господин генерал, – сказал я обернувшись, после чего направился на выход, хлопнув Уолтерса по плечу: – Добро пожаловать в команду, генерал.

Глава 10

Пять месяцев спустя. Звездная система Хадар. Орбитальная верфь крупногабаритной сборки К-24.

Наконец последний сегмент магнитопровода был установлен на место, и Джимми дал команду гигантскому манипулятору удерживать конструкцию на месте.

– Дуайт, магнитопровод на месте, можете приступать, – сообщил он в канал связи своей бригады монтажников.

– Понял тебя. Пауки уже вышли, сейчас и мы подтянемся, – ответил Дуайт и тут же показался за пределами манипулятора.

На закрепление детали и подключения к токопроводу требовалось от получаса до часа. Через десять минут ожидания Джимми потянулся к консоли, вызвал навигационную схему и не задумываясь выбрал точку удержания положения в пяти километрах над верфью. Бортовой компьютер принял координаты, и через пару секунд инженерный бот выдал серию пусков двигателей коррекции.

Кабина бота внутри, со всех сторон, кроме задней части, была оборудована бесшовным проекционным экраном, на который выводилось изображение с внешних камер. Пилот находился в центре кабины в подвешенном ложементе, и создавалось впечатление, что просто сидишь посреди открытого космоса. Это было сделано для хорошего обзора во время строительства кораблей.

Но сейчас, когда бот резко кувыркнулся в пространстве, Джимми увидел, как смазались звезды, а затем его вдавило в ложемент. Разгон на маршевом двигателе продлился двадцать секунд, после чего последовал кувырок и такое же по длительности торможение, и наконец бот замер относительно верфи.

– Ты куда это собрался? – послышался в гарнитуре шлема голос Дуайта.

– Да осмотрюсь тут, все равно делать нечего.

– Ну-ну. Пока нормальные люди трудятся не покладая рук, он решил полюбоваться местными достопримечательностями, – наигранно, с возмущением, пробурчал Дуайт.

– Работай, бородатый, не мешай людям наслаждаться жизнью, – с улыбкой произнес Джимми, устроился удобнее, выключил подсветку внутри кабины и полностью предался тишине и пейзажам снаружи.

А посмотреть там было на что. На фоне проносящейся поверхности планеты висела веретенообразная элемийская станция, превращенная в верфь. Из центральной части, где станция имела наибольший диаметр, торчали пять ферм корабельных стапелей, наваренные прямо поверх, и, как лучи пятиконечной звезды, уходили в стороны на добрые десять километров. По этим стапелям туда-сюда сновали огромные манипуляторы – как пустые, так и груженные элементами конструкций и агрегатами кораблей.

В свою очередь, эти детали подавались к основанию стапелей по внешней стенке станции. Специальные транспортировочные тележки тащили необходимые части с вершин веретена, где были, также поверх, наваренные терминалы приемники. Именно сюда доставлялись полуфабрикаты корабельной сборки с других верфей и заводов. Эта картина напомнила Джимми передачу про муравьев-листорезов, которую он смотрел в детстве, – уж больно удачное сходство.

Он перевел взгляд на корабль, который он сейчас собирал, и скривился. По всему корпусу сверкали огоньки сварочных работ, притягивая к себе взгляд. Но как бы красиво это ни выглядело, корабль являлся жутким «Франкенштейном», в том понимании, что собран из частей, принадлежащих разным кораблям. Носовой частью этого восьмикилометрового монстра служил земной крейсер класса «Разрушитель», правда, от него остался только живой остов с системой навигации. От всего остального избавились, так как корабль все равно безэкипажный.

Двигатели тоже сняты, и вместо них установлена ферменная конструкция, удлиняющая корпус, на которую треугольником положили три элемийских крейсера, также ободранных до нитки. У этих бедолаг остался несущий каркас, реактор, система охлаждения и плазменная установка для формирования щита. Ну и, конечно, баки с водородом для того самого щита.

Но на этом чудеса конструкторской мысли не закончились. В носовой части, вдоль корпуса, были установлены огромные магнитопроводные дуги, снятые с кирианских кораблей. А в задней части, где заканчивалась ободранная корма элемийских крейсеров, продолжалась та самая удлиняющая ферма, внутри которой виднелась труба разгонного тракта релятивистского двигателя. Именно линейный размер этого двигателя и требовал длины восемь километров.

Когда этот экземпляр будет готов, во все вырезанные в кораблях места установят контейнеры с анабиозными камерами, а также закрепят их и баки с топливом вокруг выступающей позади фермы, но так, чтобы создать плавные обводы корпуса, похожего на длинную палку с острием. Полтора месяца назад был совершен первый запуск подобного монстра, и, на удивление всех наблюдавших, он полетел, да еще как!

Тогда Джимми, Хелен и Дуайт наблюдали за запуском, находясь на одном из буксиров, которые оттащили этого монстра подальше от планеты. Целый час происходил разгон реакторов и их синхронизация и под конец этого процесса, оголенная система охлаждения элемийских крейсеров светилась настолько ярким светом, что на корабль без защиты глаз оказалось невозможно смотреть.

Затем сразу три плазменных щита начали обволакивать носовую часть, чтобы защитить корабль от пыли, мелких и не очень камней во время движения с огромной скоростью. Но, по расчетам, мощности магнитных полей установки генерации щита оказалось недостаточно, поэтому и поставили кирианские магнитные контуры. И, когда они запустились, щит приобрел форму колпачка в носовой части, переливаясь голубоватыми оттенками.

Ну и, конечно, апофеозом всего этого представления стал запуск релятивистского двигателя. Сначала в носовой части тракта появилось еле заметное свечение, которое медленно разгоралось. Все ожидали, что этот монстр будет медленно разгоняться, но неожиданно интенсивность выхлопа возросла настолько, что, казалось, зажглась новая звезда, а хвост выбрасываемого вещества распространился на сотни километров. И эта искусственно созданная звезда прямо на глазах начала удаляться под ликование всех, кто был причастен к проекту.

Ликовал и Джимми, ловя себя на мысли, что рад появлению Волкова, хотя год назад сам сдал его общественности и властям. Но виноватым он себя не чувствовал и был уверен, что поступил правильно. Как поступил правильно и сейчас, когда одним из первых вызвался на работу на верфи, поддержав проект Волкова по спасению людей. И благодаря хоть и небольшому, но его собственному вкладу, полтора месяца назад в Солнечную систему отправилась первая партия анабиозных камер, которая даст шанс выжить двумстам тысячам человек.

Да, необходимо построить еще как минимум четыре тысячи девятьсот девяносто девять подобных кораблей, чтобы спасти всех людей, – просто запредельное число, но начало положено. Джимми перевел взгляд в сторону, вдоль орбиты, где в пространстве невооруженным глазом можно было рассмотреть сотни таких же верфей и тысячи снующих между ними огоньков.

На более высокой орбите кучковались сотни астероидов, на которые монтировались снятые с кораблей двигатели. Джимми не знал зачем, эти работы находились в ведомстве флота, в планы которого он не был посвящен.

Осматривая картину происходящего, только теперь Джимми понял, что Волков имел в виду, когда говорил о сплоченности человечества и общей угрозе.

– Эй, парень, ты там не уснул?! – неожиданно громко раздался голос Дуайта.

– Я здесь. – Джимми прокашлялся, выходя из своей задумчивости. – Что случилось?

– Да ничего особенного, – хмыкнул Дуайт и возмущенно произнес: – Уже минуту пытаюсь до тебя достучаться, сообщить, что мы закончили! Но ты можешь там еще полетать, так уж и быть, мы тут посидим, подождем, пока кислород не закончится.

– Ладно, не ворчи. Уже лечу.

Джимми еще раз бросил взгляд на пейзажи снаружи, после чего снова включил подсветку и ткнул по консоли управления, приказывая боту вернуться на предыдущую точку.

⁂

Где-то под поверхностью планеты Оршу.

Зарубин стоял на дне вертикальной шахты, высоко задрав голову. И хотя шахта имела диаметр около ста пятидесяти метров, но казалось, что у поверхности она сужается до размера бутылочного горлышка. Покрутившись еще какое-то время на месте, он перевел взгляд на стенки шахты, где были установлены вертикальные рельсы. У одного такого рельса Тэнг со своими ребятам что-то проверяли, периодически похлопывая руками по огромной тележке, установленной на этот рельс.

Всего таких рельсов было двенадцать, и двадцать четыре тележки, по двенадцать сверху и снизу объекта. Все тележки были закреплены к каркасу, собранному и сваренному вокруг объекта. Зарубин сфокусировал взгляд на Тэнге и улыбнулся, вспомнив, как тот выражался, когда все только начиналось.

После присоединения Оршу наконец удалось, с помощью элемийцев, подчинить планетарный ИскИн, который столько лет сопротивлялся захвату планеты. Но Волкову этого оказалось мало, и он поставил задачу поднять планетарный ИскИн на орбиту. Зарубин опустил взгляд и осмотрел верхнюю крышку вместилища ИскИна, на которой он сейчас стоял. Объект весом около тысячи тонн поднять на орбиту с поверхности – та еще задача, но поднять его на орбиту с глубины в несколько десятков километров – задача куда сложнее.

Тогда-то Тэнг и возмущался, когда понял, что ему придется копать шахту таких размеров, соблюдая просто фантастические допуски погрешностей по диаметру и вертикальности. Месяц к Оршу стягивалось все возможное проходческое и строительное оборудование, а после целых три месяца вся эта машинерия копала и бурила, даже взрывчатку использовали, проходя особо твердые породы или перекрытия подповерхностных заводов. Но в итоге задачу выполнили, правда, оставалось еще построить разгонный блок под самим ИскИном, просто невообразимых размеров.

Конечно, можно было воспользоваться технологией электромагнитной катапульты, но на это ушло бы огромное количество ресурсов и времени, которых сейчас просто нет. Поднимать ИскИн по частям тоже не вариант, так как хитрые элемийцы сделали его неразборным. Поэтому старая добрая технология химического реактивного двигателя оказалась предпочтительнее. Потребовалось только рассчитать необходимую тягу и запас топлива, а изготовить детали разгонного блока уже не проблема.

Никто и никогда не выполнял подобных проектов, но командная работа на пределе сил помогла свершиться этому чуду.

– Старший, – услышал Зарубин голос в гарнитуре и скривился.

Ему не нравилось, что его так называют, но многолетнюю привычку так сразу не искоренить даже у людей. Он опустил на глаза специальный визор и обернулся. Рядом стоял элемиец, возглавивший группу своих соплеменников-инженеров, которые помогали с этим проектом. Именно они занимались вопросом отключения ИскИна и его подготовкой для транспортировки.

– Слушаю, Иуторн, – сказал Зарубин, не понимая, в какие из трех пар глаз смотреть.

– Мы проверили все системы планетарного ИскИна. Вычислительная мощность держится на уровне двух тысячных процента, этого должно хватить на несколько суток работы на автономном источнике энергии. Он готов к транспортировке.

Неожиданно силуэт элемийца исказился, прямо сквозь него прошел Тэнг и, остановившись, заявил:

– Все проверили, думаю, что мы готовы к запуску.

Общаясь с виртуальными аватарами элемийцев через средства дополненной реальности, Зарубин порой забывал, что их нет в реальном мире, и прохождение Тэнга через Иуторна вызвало у него мурашки по коже.

– Хорошо, тогда забирай своих людей – и выдвигаемся в центр управления. – Зарубин слегка наклонился в сторону и добавил: – Спасибо, Иуторн, через час начинаем предпусковые мероприятия.

Тэнг обернулся, чтобы посмотреть, с кем это говорит Зарубин, но, никого не обнаружив, уставился на инженера с немым вопросом. Зарубин постучал пальцем по визору и произнес:

– Сам еще не привык.

Как и сказал Зарубин, через час в центре управления, расположенном на поверхности планеты, собрались руководители служб обеспечения запуска. Элемийцев тоже хватало, но здесь уже не требовалось индивидуальное оборудование дополненной реальности, так как центр был увешан стационарными проекторами.

Оператор контроля повернулся и посмотрел на Зарубина, стоявшего в центре круглого помещения, и тот кивнул.

– Начинаем отчет, – громко объявил оператор и начал называть числа, начиная с десяти, и, когда отчет дошел до единицы, прозвучало: – Запуск!

Хотя ИскИн находился на глубине порядка двадцати километров, но запуск химических реактивных двигателей с такой невероятной суммарной тягой вызвал нешуточную тряску, добравшуюся и до центра управления. Зарубин смотрел на большие проекционные экраны и не мог уловить значения показателей. Бросив попытки что-либо прочитать, он взглянул на экран, на котором транслировалась картина с камеры наблюдения, смотрящей прямо на горловину шахты.

Через несколько секунд из-под поверхности появились раскаленные газы, вырвавшиеся из отводных шахт. Продукты сгорания мгновенно поднялись на сотни метров, создавая сплошную стену дыма. Но как только это случилось, тряска слегка спала, и Зарубин смог наконец прочитать телеметрию запуска.

– Есть вертикальное движение! – прокричал оператор контроля, и в центре раздался победный клич и хлопки, но до успеха оставалось еще далеко.

– Десять метров в секунду! – продолжал комментировать оператор. – Двадцать, двадцать пять!

Когда объект преодолел половину пути, он достиг скорости пятьсот метров в секунду. До первой космической, для Оршу, оставалось два с половиной километра в секунду. Но выходить на орбиту не требовалось, а лишь подбросить как можно выше.

– Есть отделение первой ступени! – сообщил оператор контроля.

Тут же за ним прозвучал отчет технической службы:

– Наблюдаю незначительную вибрацию корпуса.

Зарубин быстро пробежался по параметрам, отображаемым на больших проекционных экранах, и коротко бросил:

– В пределах нормы, продолжаем.

Подъем уже длился четвертую минуту, скорость росла, как и напряжение в центре управления. Зарубин достал платок из кармана комбинезона, вытер им вспотевший лоб и снова пробежался глазами по параметрам. Все было в норме, кроме температуры тележек, которая приближалась к отметке триста градусов. «На трехсот пятидесяти начнутся проблемы», – подумал он, но не стал что-либо предпринимать, так как до выхода из шахты оставалось не больше двадцати секунд.

На последних секундах Зарубин затаил дыхание и перевел взгляд на экран визуального контроля. И вот наконец, словно в замедленной съемке, показалась верхняя крышка контейнера ИскИна, затем весь контейнер, а за ним стометровый остаток разгонного блока.

Вся эта конструкция выскочила из шахты на скорости два с половиной километра в секунду, и сразу за ней наружу вырвались газы, создавая эффект выстрела гигантской пушки. Камера тут же сфокусировалась на объекте и продолжала его сопровождать. Через мгновение, как только произошел выход, двигатели последней ступени отключились, и прозвучал доклад оператора контроля:

– Есть отделение разгонного блока.

Длинная, сигарообразная конструкция, отделилась от цилиндра полезной нагрузки и начала заваливаться в сторону. Следом за этим с помощью пиропатронов произошел отстрел тележек, и уже практически голый ИскИн продолжил набирать высоту, а на орбите видимая невооруженным взглядом, уже открывалась гиперпространственная воронка, чтобы, как сачком, поймать груз.

– Это первый свободно летящий ИскИн в истории Элема, – прозвучал рядом голос Иуторна.

Зарубин удивленно посмотрел на него, думая, что впервые слышит шутку от элемийца.

⁂

В то же время. Солнечная система. Борт фрегата «Стаут».

– Доклад! – в очередной раз произнес капитан Саливан.

Совсем юный матрос, находящийся за постом баллистики, ответил не сразу. Ему понадобилось секунд десять, прежде чем он сумел считать информацию с экрана консоли.

– Беглец продолжает разгон. Через двенадцать минут он войдет в зону уверенного поражения наших орудий.

– Связь? – обратился Саливан к другому посту, за которым находился опытный офицер.

Тот сразу же ответил:

– На требования заглушить двигатели и лечь в дрейф не отвечает.

– Продолжать преследование.

Капитан Саливан поерзал в ложементе и хмурясь начал постукивать пальцем по его краю. Он размышлял о том, что ему сейчас очень не хватает старпома, да и прежней его опытной команды. Но он уже неделю как перестал обращать на это внимания и раздражаться из-за этого – со временем и эти обучатся. Саливан посмотрел на бритый затылок новоиспеченного баллистика и вспомнил события, благодаря которым и лишился своего старпома и части команды.

Информация о блокаде и опасных бактериях, несмотря на отсутствие гиперсвязи, разнеслась по Солнечной системе с огромной скоростью – на это потребовалось всего чуть больше суток. Еще неделя, чтобы каждый убедился в правдивости данной информации. А затем в одночасье все замерло. Остановились заводы, шахты, порты и фермы – люди больше не видели смысла работать, если завтра все равно умрешь. И никакие увещевания правительства о том, что еще как минимум пару лет у человечества есть и что возможно удастся найти лекарство, никак не влияли на ситуацию.

Значительную часть людей в преддверии конца света охватила религиозная истерия. А когда в сеть слили секретную информацию о том, что случилось с элемийцами, – статистика самоубийств резко поползла вверх. Люди не желали дожидаться того животного состояния, в которое в итоге превращались инфицированные.

Другая группа людей решила, что больше нет смысла соблюдать условности и законы и нужно брать все, что хочешь, здесь и сейчас. И, словно по мановению волшебной палочки, во всех крупных колониях вспыхнули беспорядки, появились случаи мародерства, грабежа и убийств.

Безумие началось задолго до того, как зловредные бактерии действительно смогли себя проявить. Из набирающей силу и процветающей цивилизации человечество за считаные дни превратилось в агонизирующий организм, ускоряя свой и так не легкий конец.

– До выхода на рубеж атаки четыре минуты, – не дожидаясь запроса от капитана, доложил баллистик.

Саливан кивнул, отметив про себя, что прогресс в обучении обновленной команды налицо, а после вновь погрузился в свои думы.

Во всем происходящем хаосе появлялись и очаги разума – сильные духом лидеры сплачивали вокруг себя людей и пытались бороться с творящейся анархией. Особенно это проявлялось в небольших рабочих колониях, где люди жили практически одной семьей. Все это происходило не системно, но ситуация начала меняться, когда в еще работающей сети стали появляться информационные блоки о том, что именно об этом и предупреждал бывший глава Совета Нечаев. Безумие длилось уже третью неделю, когда внезапно островок порядка возник на Луне.

Каким-то образом Нечаеву удалось заручиться поддержкой следящих, которых всеобщее сумасшествие затронуло в меньшей степени, и организовать новую вертикаль власти. Благо на тот момент Совет Федерации самоустранился, а действующие подразделения и команды кораблей не успели до конца разложиться.

За несколько дней верные Нечаеву войска огнем и мечом прошлись в лунных поселениях и на орбите, установив жесткий порядок. Затем лунный флот во главе с самим Нечаевым двинулся к Марсу, где без колебаний уничтожил десяток кораблей, не пожелавших подчиниться. Остальные либо поддержали новый порядок, либо решили воздержаться – и впоследствии команды этих кораблей полностью заменили. А потом последовала высадка десанта на красную планету, где его поддержала колония харгов.

Закончив с Марсом, флот Нечаева двинулся к следующей колонии, а затем к следующей и следующей. Так продолжалось, пока в Солнечной системе не осталось ни одного очага того хаоса и безумия, которые устроили сами люди. В один момент все поняли, что у них появился новый правитель, который так и не обозначил свой статус. Но шестеренки человеческой цивилизации вновь завертелись, запустились заводы, перерабатывающие комплексы, вернулась нормальная жизнь в колонии, и все между собой обсуждали, куда же вновь образовавшаяся власть направит общие усилия.

Конечно, Нечаев пообещал, что все ресурсы направит на изучение проблемы с бактериями и поиски лекарства, но никто не ожидал, что он объявит карантин, запретив какие-либо попытки выйти за пределы гиперпространственной блокады. Пояснив это тем, что выход заразы из Солнечной системы несет угрозу всем тем людям, которым посчастливилось оказаться за ее пределами. Не всем понравилась идея карантина, некоторые решали, что их зараза обойдет, если покинуть про́клятое место под названием «Солнечная система». Они умудрялись захватывать какой-нибудь транспортник и, набиваясь в него семьями, пытались уйти в межзвездное пространство на плазменных двигателях, зачастую без гипердвигателя.

Тогда флоту приходилось применять не очень популярные меры, и зачастую очень тяжелые для экипажей военных кораблей. Вот и команде фрегата «Стаут» предстояло выполнить работу, о которой не хочется и думать. Обычно такие корабли беглецы выбирали оживленные маршруты, но капитан этого решил, что преодолеть блокаду можно и курсом перпендикулярно плоскости эклиптики. И ближайшим военным кораблем, который мог его перехватить, оказался «Стаут» – беглеца удалось нагнать, когда тот удалился на пять астрономических единиц от старой границы беспрыжковой зоны.

– Сэр, беглец в зоне поражения ствольной артиллерии.

– Есть ответ на наши запросы? – поинтересовался Саливан в надежде, что не придется отдавать приказ.

Но связист развеял все его чаяния:

– Нет, сэр. По-прежнему молчат.

– Хорошо, – недовольно буркнул Саливан. – Я хочу лично к ним обратиться.