Текст книги "Стальные Волки. Надежды на лучший мир"

– Согласен, – подключился к разговору адмирал Уильямс. – Предлагаю сделать залп торпедами, может, они прорвутся, все-таки ускорение триста “g”.

Я поднял голову вверх и покрутился на месте, разглядывая звезды, словно из-под воды.

– Господин адмирал, – обратился я к Лукашевичу, – прикажите флоту прекратить разгон. Думаю, сейчас это пустая трата топлива. И давайте проверим предположение адмирала Уильямса, только без массовых залпов. Чую, что мы будем сильно удивлены.

Прекратив разглядывать окружающее пространство, снова обратил внимание на Лукашевича. Тот кивнул и скомандовал:

– Флоту прекратить разгон. – Через секунду хвосты плазмы, извергающейся из сопел двигателей, начали спадать, пока не исчезли полностью. – Лечь в дрейф, – продолжил Лукашевич и ткнул пальцем на один из маркеров: – Фрегату «Апофиз» выдвинуться вперед и произвести залп. Две торпеды.

Как ни странно, упомянутый «Апофиз» смог выйти вперед, значит, пузырь, в котором сейчас находится флот, имеет внутри область нормального пространства. Выноски над маркером фрегата оповестили о сбросе двух торпед, после чего пискнуло оповещение и наши импровизированные зонды помчались вперед, прямо на виднеющуюся впереди чашу звездного двигателя.

Я не стал следить за этим процессом на схеме и приказал ИскИну:

– Визуальное наблюдение!

Изображение, окружавшее нас, дернулось, и почти мгновенно в фокусе появились две яркие искорки, удаляющиеся от флота. Телеметрия, как с торпед, так и с пустившего их фрегата, показывала, что они удаляются, как и положено, а с поста контроля пространства стали поступать доклады:

– Десять секунд, дистанция сто пятьдесят километров, отклонений нет. Двадцать секунд, дистанция шестьсот километров, отклонений нет.

Если до этого докладывающий офицер говорил размеренно и спокойно, то дальше он уже произносил слова скороговоркой, изрядно добавляя в голос невроза:

– Двадцать пять секунд! Дистанция семьсот километров, скорость удаления замедлилась и продолжает снижаться.

Я посмотрел на тактическую схему, где была отображена телеметрия с самих торпед, и там горели все те же триста “g”.

– Тридцать секунд! Дистанция семьсот сорок километров. Тридцать пять секунд! Торпеды больше не двигаются.

Оператор замолчал, а мои брови поползли вверх, когда я увидел на схеме причину его замешательства. Но он все же взял себя в руки и уже без надрыва продолжил:

– Сорок секунд. Дистанция шестьсот километров. Вектор скорости отрицательный. Сорок пять секунд. Дистанция четыреста метров. Вектор скорости отрицательный.

Я оторвался от схемы и взглянул в пространство, где две искорки стали возвращаться обратно, но было заметно по языку пламени химических двигателей, что торпеды все еще повернуты носом от нас, но каким-то непостижимым образом двигаются в обратном направлении. Не отрывая глаз от приближающихся торпед, я медленно и вопросительно произнес:

– Адмирал?

– Пятьдесят секунд. Дистанция двести пятьдесят километров и продолжает сокращаться.

– Адмирал?! – вновь сказал я, но уже громче и с нажимом.

– Пятьдесят пять секунд. Дистанция сто километров и продолжает сокращаться.

Я обернулся к Лукашевичу и уже хотел сам вмешаться, но он все же очнулся и крикнул:

– Торпеды уничтожить, немедленно!

Два ярких огненных шара вспыхнули на расстоянии чуть меньше пятидесяти километров. Система зафиксировала повышение радиационного фона до критических значений, но защита справилась.

Я проглотил ком, вставший в горле, и на секунду представил, что случилось бы, если бы торпед было в разы больше. После обвел взглядом весь штаб флота и с облегчением сказал:

– Думаю, подобных экспериментов достаточно. Есть еще у кого идеи?

* * *

Спустя два года.

Покинув свой виртуальный мир, в котором я провел всю ночь, подключился к телу и открыл глаза.

– Доброе утро, Михаил Валерьевич. – прозвучал из динамиков голос ИскИна. – Корабельное время восемь утра. Желаете послушать новости?

– Да, да, – пробормотал я, вдевая ноги в тапочки.

И пока ИскИн рассказывал о ходе флотского чемпионата в покер, я, как старик, прошаркал через всю каюту в санблок. Недолгая процедура справления нужды – и вот я стою перед зеркалом, установленным над умывальником. На меня смотрит небритая рожа с нестриженными патлами на голове.

Немного покривлявшись со своим отражением в попытке разглядеть состояние зубов, принялся за их чистку. И пока щетка жужжала у меня во рту, я поймал себя на мысли, что никаких мыслей у меня нет. Я не думал, что делал вчера, позавчера и еще раньше, не думал и о том, что буду делать сегодня.

Сплюнув остатки пасты в раковину, я утерся полотенцем и вышел в каюту. ИскИн продолжал что-то вещать, но я его не слушал и практически на автомате натягивал на себя комбинезон.

– Стоп, – приказал я ИскИну, когда был готов выйти, так сказать, в свет.

Дверь каюты отошла в сторону, и мне в глаза бросилась наискось нанесенная надпись на двери напротив, которой еще вчера не было.

– «Нет судьбы», – прочитал я ее и пожал плечами, так как она не вызвала у меня никаких ассоциаций.

«Судьба не судьба, а жрать хочется всегда», – подумал я и направился по коридору в столовую. Играла какая-то агрессивная музыка, доносящаяся из открытой каюты в конце коридора, и мне показалось странным, что перед этой каютой нет толп разъяренных фанатов подобного творчества, не желавших больше спать.

– Доброе утро, – поздоровалась проходящая мимо девушка-техник.

Я лишь кивнул в ответ и обернулся, чтобы проводить ее взглядом. Небольшая волна гормонов прокатилась по моему организму, и я тут же потерял интерес к этой поистине хорошо сложенной фигурке.

Добравшись в столовую, я встал у пищевого блока и, скривившись, нажал на кнопку выдачи. С едой было совсем худо, запасы пополнить неоткуда, и экипажи вот уже полгода питаются жижей из питательных веществ. Чего только ни придумывали, чтобы придать этому субстрату хоть какой-то вкус, но все попытки оказались тщетны.

Забрав свою порцию и стакан воды, я обернулся и замер на несколько секунд, решая, куда же сесть. Но за меня решило проведение.

– Михаил! – услышал я крик, а после и увидел машущего мне Турова.

Вздохнув, я направился к нему.

– Привет, Костя, – поздоровался я, бросив поднос на стол и перекидывая ноги через лавочку. – А ты чего так рано?

– Так я и не спал, – с ухмылкой произнес Туров.

Наконец усевшись за стол, я воткнул ложку в бесцветное варево, и она осталась в нем торчать. Представив вкус этой действительно полезной кучи, я в очередной раз скривился и спросил:

– С Настей был?

Туров фыркнул и махнул рукой.

– Пройденный этап. Это было сто лет назад, а сейчас у меня Гретта.

Он зажмурился, показательно демонстрируя, как он доволен этим фактом, а я вытащил ложку и потыкал ею в его сторону:

– Смотри, добегаешься, что останешься наедине с нашим весельчаком «Скоморохом».

– Сплюнь три раза, – вытаращил он глаза, а после расслабился и с упоением начал: – Ты себе просто не представляешь, какая Гретта…

Дальше я обычно отключаюсь, чтобы не слышать его очередные похождения. Так сделал и в этот раз, начав есть на автомате, периодически поглядывая в обзорный иллюминатор столовой. Там по-прежнему расплывались звезды, свет которых проходил через постоянно меняющееся искажающее поле. А вдалеке виднелась тусклая звезда, прикрытая чашей.

Флот по-прежнему находился в почти пяти астрономических единицах от чаши звездного двигателя, не сдвинувшись с места. Что мы только не предпринимали, но все было тщетно, в лучшем случае флот оставался на месте, а в худшем мы теряли корабли. Правда быстро прекратили всякие эксперименты с вооружениями. Да, в пределах пары сотен километров корабли могли двигаться, но не более. В частности именно благодаря такому обстоятельству между кораблями налажено сообщение с помощью челноков.

Умники с технической службы флота предположили, что мы находимся в некоем пузыре Алькубьерре, контролируемом извне. Хотя наша теоретическая физика говорит, что существование такого пузыря просто невозможно, так как требует экзотической отрицательной энергии.

Но единственное объяснение наблюдаемому эффекту, что перед флотом непрерывно создается новое пространство, а позади оно исчезает. Это постоянное действие, так как флот по-прежнему мчится на сорока километрах в секунду. Но Эомер легко менял области порождения и поглощения пространства, например, когда мы пытались тормозить или двигаться перпендикулярно движению или запускали торпеды.

В общем, через три месяца как флот попал в ловушку, мы прекратили всякие попытки и стали просто жить и ждать. Труднее всего пришлось с нашими союзниками, так как их системы жизнеобеспечения и запасы не рассчитаны на такой длительный срок. Поэтому пришлось на их корабли подсаживать зародыши «Левиафанов» с небольшими генетическими изменениями, которые позволяли создавать условия для инопланетных организмов. А пока зародыши прорастали на их кораблях, приходилось содержать их в земных кораблях. Но и с этим справились, и теперь наши живые корабли обеспечивали нас всем необходимым, включая пищу.

Правда, продлится это не бесконечно, так как даже при почти полном замкнутом цикле обмена веществ запасы все равно сокращаются. И, по расчетам, их нам хватит еще на год. Возможно, именно так сгинула флотилия элемийцев, которая пыталась выбить Эомера больше ста лет назад. Наверное, как и все находящиеся сейчас в ловушке, осознавали свою обреченность и просто доживали отведенное им время, как и мы сейчас. Но несмотря на безнадежную ситуацию, у меня, впрочем как и у всех остальных, теплилась надежда на спасение. Как говорится, надежда умирает последней.

– Ты меня вообще слушаешь?

Как сквозь вату услышал я вопрос и тут же сфокусировался на возмущенном лице Турова. Медленно растянув улыбку, ответил:

– Нет. Ничего нового я не услышу.

Туров скрестил руки на груди и сделал вид, что обиделся, и в этот момент по кораблю завыли баззеры боевой тревоги. Я уже настолько отвык от этого звука, что в первые секунды не понял, что происходит. Но после, переглянувшись с Костей, мы сорвались с места и помчались в центр планирования.

Пока бежали по коридорам, из дверей кают периодически высовывались головы и провожали нас недоуменными взглядами. Через минуту мы вбежали в центр, где уже демонстрировалась картинка с телескопов «Скомороха». И первым делом я окинул взглядом помещение в поисках проекции дежурной смены, которая должна сейчас находится на мостике, а также штабных офицеров. Но везде мой взгляд натыкался на пустоту.

Меня словно окатило ушатом холодной воды, и я в сердцах бросил:

– Земное воинство, мать его! Расслабились! – Опустив взгляд, я осмотрел свой внешний вид. – Да и сам хорош.

Гормональный коктейль быстро привел мою голову в порядок. Туров, глядя на внешние проявления моего внутреннего преображения, машинально поправил комбинезон и застегнул молнию до горла, прикрыв свое голое пузо.

Я включил общекорабельную связь, сопровождая это щелчком пальца и выпятив челюсть вперед. Через мгновение на всех кораблях флота зазвучал мой голос:

– Ввиду своей собственной расхлябанности даю еще две минуты на то, чтобы занять свои боевые посты согласно штатному расписанию. После чего активирую десантно-штурмовые взводы «Волков» для очистки кораблей от крыс, в которые мы с вами превратились. Конец сообщения.

– Грубовато, – заметил Туров.

– Нормально, – буркнул я в ответ.

Через минуту в центре планирования операций стали появляться первые люди. Их внешний вид можно было описать словами, кажется, одного из царей прошлого: «…вид лихой и придурковатый».

– Что происходит? – спросил появившейся Коротков, который раздобрел с последнего раза, когда мы виделись.

– К нам что-то приближается? – указал я на изображение с телескопов, транслируемое в центре.

Сквозь поле искажений виднелись около сотни объектов, подходившие к нам с внешней стороны планетарной системы. Понять, что это, не представлялось возможным из-за жутких искажений, которое превращало эти объекты в бесформенные кляксы.

– Пост контроля, дистанция до объектов? – велел сообщить явно не выспавшийся Лукашевич.

– Сэр, дистанцию не определить, – прозвучал доклад. – Объекты находятся за пределами нашего пузыря.

Прямо на моих глазах люди стали просыпаться от длительной спячки, с кораблей начали поступать запросы на дальнейшие инструкции. Появился давно забытый фоновый шум от деятельности служб на посту, – флот оживал. И хотя боевая готовность восстанавливалась, мы оставались только наблюдателями.

Объекты находились в поле видимости еще около десяти минут, а затем они разом вспыхнули, озарив ярким светом ту область пространства, где они находились. И снова у меня появилась ассоциация, будто я смотрю из глубины океана на поверхность, где отдельные лучи света пробиваются через толщу воды. Вспышка была настолько яркой, что ИскИн автоматически затемнил изображение. А дальше произошло нечто непонятное.

В наш пузырь искривленного пространства ворвалась сотня лучей когерентного излучения, прошедших между кораблями флота и устремившихся туда, где находилась чаша звездного двигателя. Эти лучи имели диаметр не меньше пятидесяти метров с длиной волны, лежащей в диапазоне гамма-излучения. Я наблюдал зрелище, которое не описать словами, когда свет ударил в противоположную стенку пузыря. Он продолжал двигаться, но перед ним постоянно создавалось или расширялось пространство, создавая иллюзию, будто свет стоит на месте.

– Смотрите! – крикнул Туров, указывая туда, откуда появилось излучение.

Все, завороженно смотрящие на остановившейся свет, разом повернули голову. На нас быстро надвигалась стенка пузыря, через секунду флот погрузился в нее.

– Сэр, мы снова двигаемся! – крикнул офицер поста контроля, да так, что многие дернулись от неожиданности.

Похоже, скорость света все же оказалась неподвластна Эомеру, и ему пришлось смещать пузырь вслед излучением с той скоростью, с которой он не успевал создавать пространство перед светом. А флот, выныривая из пузыря, продолжал двигаться в обычном пространстве, догоняя пузырь и оставаясь на его границе.

Я посмотрел на Лукашевича, и тот, видимо, подумал о том же, потому что прокашлялся и громко приказал:

– Флоту приготовиться к открытию огня!

Движение к цели заняло чуть больше, чем если бы флот двигался в нормальном пространстве, и составило шесть часов. Напрямую измерять расстояние мы не могли, но навигационная система хоть и с трудом, но определяла наше местоположение относительно пульсаров. И наконец двухлетнее заточение ознаменовалось приказом Лукашевича:

– Открыть огонь! Торпедам пуск!

В то же мгновение все корабли начали разряжать свой арсенал в сторону цели, били всем что есть. Даже орудиями непосредственной обороны. Тонны металла отправились вслед за нашими световыми проводниками, и через тридцать секунд непрерывного шквала огня Лукашевич отдал долгожданный приказ:

– Прекратить огонь! Установить новый вектор разгона, максимальная тяга!

Все корабли флота разом перевернулись в пространстве, почти перпендикулярно вектору движения, и впервые за эти годы из сопел двигателей появились хвосты плазмы. Флот приблизился к относительно верхней границе пузыря искажения, и корабли один за другим, будто дельфины, вынырнули в нормальное пространство.

Но взгляды всех в центре были прикованы к области искажения пространства, которая продолжила сближаться с целью и в которой сейчас неслась наша месть. Первым в поверхность чаши ударило гамма-излучение, мгновенно испарив изрядную площадь. Искажающее поле тут же развеялось, и через секунду на чаше вспухло множество огромных огненных шаров вперемешку с более мелкими, от снарядов.

Лишившись целостности, чаша потеряла баланс между гравитацией и отталкивающей силой света звезды и прямо на глазах начала падать на звезду, ломаясь на отдельные фрагменты. А в это время у меня закладывало уши от всеобщего крика победы.

– Господин адмирал! – услышал я крик, обращенный к Лукашевичу. – Господин адмирал! – повторил офицер поста связи.

– Что там? – наконец он услышал, что его зовут.

– Нас вызывают. – В глазах лейтенанта виднелось изумление, и следующие его слова прояснили причину: – По гиперсвязи.

Услышав последнее, все сначала затихли, потом послышались шепотки, в которых звучали два слова: «Барьер исчез!»

От радости, что наконец свободны и выполнили свою миссию, мы забыли о тех, кто инициировал наше освобождение. И, похоже, сейчас они решили напомнить о себе.

– Кто вызывает? – нахмурившись, спросил Лукашевич.

– Крейсер Земной Федерации «Рассвет», господин адмирал.

Лукашевич покрутился на месте, словно призывая всех в свидетели, и бросил:

– Принять вызов!

Посреди помещения появился аватар человека в форме, которого я сразу же узнал. Он оглядел наше сборище леших и остановил взгляд на мне. Немного поколебавшись, он подошел ко мне и отдал честь:

– Адмирал Максимов, ВКС Земной Федерации, прямиком из Солнечной системы. Вам нужна помощь?

Я всматривался в лицо адмирала Максимова и не мог поверить, что это происходит. И спросил первое, что мне пришло в голову:

– Но как вы…

Максимов улыбнулся и дружелюбно ответил:

– Долгая история, господин Волков.

Эпилог

Звездная система Элем. Борт крейсера «Скоморох».

Я наблюдал за строительством станции, которая должна стать крупнейшим рукотворным объектом, когда-либо построенным за всю историю известных людям цивилизаций. Миллионы тонн металла, пластика, стекла и живых тканей, соединенных в единую конструкцию.

И хотя сейчас виден только каркас, но уже по нему можно понять, насколько грандиозная предстоит стройка. За основу взят проект элемийцев с их веретенообразными станциями, только вот размер изрядно увеличился. Длина восемьдесят километров, диаметр двадцать в утолщении центральной части, где будет установлен ИскИн планетарного класса. Да и местом ее размещения выбрали орбиту вокруг звезды, где когда-то находилась родная планета элемийцев. Именно она станет новым домом для выживших представителей этой цивилизации, – во всем грандиозном должен быть какой-то символизм.

Но еще символично то, что над этой станцией трудятся все расы, принимавшие участие в битве против Эомера. И именно это главное предназначение станции – быть центром притяжения для межцивилизационной торговли, обмена технологиями, дипломатии, да и вообще когда захочется просто поговорить. Как показала практика, разговаривать лучше, чем воевать, а для всех нас, живущих в секторе, поговорить будет о чем, например, как остановить воровство звезд из нашей общей Галактики.

Вокруг строящейся станции образовалась небольшая дымка, состоящая из газов, которые выбрасывают тысячи грузовых и строительных кораблей из своих маневровых двигателей. Гравитации каркаса уже хватало, чтобы удерживать эту дымку вокруг себя. В свете звезды этот газ создавал вокруг станции светящийся ореол, в котором снующие туда-сюда корабли отбрасывали тень. А строительные боты с их отражателями на корпусе бликовали, создавая впечатление, будто множество светлячков кружат вокруг манящего света.

– Красиво, не правда ли?

Я повернул голову и увидел стоящего рядом Нечаева. Я снова посмотрел на станцию и коротко ответил:

– Да.

Мы простояли молча еще минуту, каждый думая о своем, пока Нечаев снова не заговорил:

– Церемония вот-вот начнется, у нас час, чтобы прибыть.

– Знаю.

– А ты знаешь, что они хотят тебя? И, честно говоря, я тоже не вижу лучшей кандидатуры.

Я посмотрел на Нечаева, обдумывая ответ, затем снова отвернулся и отрицательно помотал головой:

– Нет. Я не подхожу для этой роли. Слишком много ошибок совершил и не заслуживаю такого доверия.

Нечаев повернулся ко мне и положил руку на мое плечо:

– Михаил, все в этой Вселенной совершают ошибки, на то мы и разумные существа, и перед нами всегда стоит выбор, результат которого неизвестен, пока не пройдешь путь до конца. Главное – принять свои ошибки и не допускать их впредь. У тебя правильные цели, – он улыбнулся, – правда, методы хромают, но кто не без изъяна. Так что не отказывайся сразу, подумай. А от лица всех людей могу сказать, что мы поддержим твою кандидатуру, причем единогласно.

За спиной послышались шаги, и мы вместе обернулись посмотреть, кто пришел. На входе на обзорную палубу стоял помощник Нечаева Кудрявцев.

– Нам пора, – сказал Нечаев, хлопнув меня по плечу, и направился на выход.

А я еще раз посмотрел на станцию, и мне захотелось поверить, что она действительно станет чем-то бо́льшим, чем просто куском железа, болтающимся в космосе. Нашей надеждой, надеждой на лучший мир.

* * *

Миллион лет спустя. Где-то в галактике IC1011.

Вся материя родилась в огне Большого Взрыва, отголоски которого видны до сих пор. А затем во Вселенной зажглись первые звезды, развеяв тьму. Миллиарды лет звезды умирали и снова рождались из остатков предыдущих поколений, насыщая пространство вокруг элементами, из которых состоит все живое и неживое. И существам, жизненный цикл которых составляет сотню лет, кажется, что весь этот круговорот материи продлится вечно. Вечно будет свет, тепло и энергия.

Но на самом деле все имеет свое начало и конец. Пройдут еще сотни, тысячи миллиардов лет – и погаснут самые долгоживущие звезды, снова погружая Вселенную во тьму. Останутся лишь остывшие до температуры окружающего пространства планеты и остывающие остатки звезд, масса которых не позволила им вспыхнуть сверхновой. А еще черные дыры, именно они останутся единственными объектами, которые будут излучать хоть какую-то энергию до полной тепловой смерти Вселенной.

Но существа, появившейся миллионы лет назад в галактике IC 1011, не думали об этом. Они, как и все разумные цивилизации, сначала стали добывать энергию из огня. Продолжая развиваться, они использовали все более энергоемкое топливо, пока не расщепили атом, а вскоре добрались и до ядерного синтеза. На протяжении тысяч лет они совершенствовали этот процесс, пока однажды не потребовались еще более емкие источники энергии. И тогда они обратили взор на свою родную звезду.

Построив вблизи звезды невообразимых размеров электромагнитные генераторы, они стали добывать из нее вещество. Нагревая локальные участки светила до еще бо́льших температур, чем поверхность звезды, они провоцировали подъем огромных масс вещества, преимущественно водорода и гелия, которые и улавливали своими генераторами. Из полученных частиц они синтезировали более тяжелые элементы, из которых строили огромные острова вокруг звезды. Такой способ оказался более энергоэффективным, чем разбирать свои планеты, да и продлевал жизнь звезде, уменьшая ее массу.

Так продолжалось, пока весь излучаемый звездой свет не оказался полностью перекрыт сферой из таких свободно летающих на орбитах островов. Этого хватило еще на десятки тысяч лет, но по мере того, как росло познание в науках, росла и продолжительность жизни, а вслед за этим и численность населения их звездной системы. И вскоре и этой энергии оказалось недостаточно – тогда они отправились к соседним звездам. Их цивилизация росла, захватывая все больше и больше звезд.

Расширяясь, они встречали иные цивилизации, так же охочие до энергии звезд. Периодически вспыхивали войны, масштаб которых поражает воображение, и погасить звезду противника оказывался единственным способом выиграть войну, но так терялся бесценный ресурс. Вскоре различные существа, населяющие галактику IC 1011, практически одновременно пришли к концепции слияния цивилизаций. Потребовались еще сотни тысяч лет, чтобы в галактике образовалась единая цивилизация. Она больше не ограничивалась своей физической формой, а также временем, так как наконец было достигнуто бессмертие.

Тогда-то цивилизация галактики IC 1011 и задумалась: «А как прожить как можно дольше, а может, и пережить темные века Вселенной?» Но для этого нужен был источник, который будет давать энергию, когда все звезды погаснут, и такой источник был найден. Один-единственный эксперимент по сбросу газового гиганта на черную дыру в центре галактики привел к образованию раскаленного вращающегося диска материи, который излучал столько энергии, сколько не давала даже тысяча звезд одновременно. И не важно, что сбрасывать на черную дыру – каменные планеты или потухшие остатки звезд, эффект будет тем же.

Из этого эксперимента цивилизация галактики IC 1101 сделала единственный вывод, что нужно впрок запастись материей, любой материей. И от накопленного количества вещества будет напрямую зависеть время жизни цивилизации. А самое главное, что сбор материи нужно начинать немедленно, так как эффект расширения Вселенной уносит доступные соседние галактики все дальше и быстрее.

Во все стороны полетели целые звездные системы, содержащие в себе автоматические и самодостаточные комплексы, которые по прибытии в другую галактику должны были начать копировать себя и распространяться, захватывая все больше и больше звезд. И в каждой захваченной системе строился двигатель, уносящий звезду в родную галактику. Проект был рассчитан на миллиарды лет, но для неумирающих существ время не имело никакого значения.

И вскоре первые чужие звезды начали прибывать в галактику IC 1011, увеличивая ее размер и запас материи. Но из одной галактики стали поступать интересные сообщения о потери копий местного «Основателя». Сначала это были единичные сообщения, но по прошествии нескольких тысяч лет они приобрели массовый характер. «Основатель» терял одну звездную систему за другой, пока и сам не перестал выходить на связь.

Но тревогу у жителей IC 1011, вызывало не это, а то, что, потеряв сеть «Основателя» в этой галактике, звезды не перестали из нее поступать. Наоборот, в какой-то момент они как будто все разом решили самостоятельно прибыть в галактику IC 1011, и теперь странная галактика приближалась единым фронтом. Но до прибытия в конечный пункт пройдут еще миллионы лет.