Текст книги "«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 1"

Глава III. Смерть императора Александра III. – Жизнь в Крыму. – Знакомство с Бердяевым. – Мое поселение в Киеве. – Знакомства в русских и малорусских кружках. – Арест в Австрии в 1897 г. – История «Руси» Гайдебурова. – Арест в Киеве в 1898 г

Следующий год я провел в качестве домашнего учителя в семье Бонч-Осмоловских в Минской губернии551551
  С 15 июля 1894 г. В. В. Водовозов, согласно донесению начальника Минского губернского жандармского управления, жил в имении Блонь, в 3 верстах от станции Марьина Горка Либаво-Роменской железной дороги, «у помещика Бонч-Осмоловского» (Там же. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 150).


[Закрыть], но осенью 1894 г. побывал – конечно, с особого разрешения Департамента полиции – в Петербурге.

Как известно, летом 1894 г. император Александр III заболел нефритом и много месяцев боролся со смертью. По каким-то непонятным соображениям факт его болезни скрывался в России. В то время, когда иностранные газеты следили с величайшим интересом за ходом болезни, русские газеты поражали своим вынужденным равнодушием; происходило совершенно то самое, что повторилось через 30 лет, когда умирал Ленин. Но слухи о болезни расходились, и о ней знали все, даже в той глуши, где я жил. Когда в сентябре я приехал в Петербург552552
  8 сентября 1894 г. В. В. Водовозов обратился к директору Департамента полиции Н. И. Петрову: «Честь имею покорнейше просить ваше превосходительство разрешить мне пребывание в С.-Петербурге сроком на один месяц, необходимое мне, во-первых, для того, чтобы посоветоваться с врачами, во-вторых, для устройства своих дел, в-третьих, для работы в Императорской Публичной библиотеке». Посетив 17 сентября директора департамента, Е. Н. Водовозова добилась разрешения для сына и невестки «временно приехать в Петербург на один месяц с 25 сентября» (Там же. Л. 151–152).


[Закрыть], то, можно сказать, там только об этом и говорили.

Меня поразило, что в тех литературных кругах, в которых я вращался, ожидание близкой смерти Александра наполняло почти всех какой-то непонятной мне радостью. И я не любил Александра III, но я ровно ничего не ожидал от его смерти: наследник был совершенно неизвестен, и не было никаких оснований думать, что при нем произойдут какие-нибудь перемены к лучшему. Особенно радостно ожидали смерти в кружке проф. Н. И. Кареева, а в нем едва ли не всех более радовался проф. И. В. Лучицкий (киевский), в это время находившийся в Петербурге и, кажется, живший у Кареева (или, по крайней мере, постоянно у него бывавший).

– На что вы рассчитываете? – допрашивал я, но сколько-нибудь вразумительного ответа ни от кого не получал.

– Перемена. Обновление. Хоть гiрше, та iньше553553
  «Хоч гiрше, та iнше» (укр.) – «Хоть хуже, но другое» (украинская пословица).


[Закрыть], – и тому подобные фразы ничего мне не объясняли.

Очень незадолго до смерти было официально сообщено о тяжелой болезни, и только с этого времени факт перестал быть бессмысленным секретом Полишинеля554554
  Фразеологическое выражение, обозначающее мнимую тайну; Полишинель (фр. Polichinelle) – комический персонаж комедии дель арте.


[Закрыть].

Вечером 20 октября пришла телеграмма о смерти и была расклеена по улицам555555
  Александр III скончался 20 октября 1894 г. в Ливадии.


[Закрыть]. Весь вечер я бродил по городу, интересуясь тем, какое впечатление произведет известие о смерти на толпу. И видел одно: полнейшее равнодушие. Подойдет человек к телеграмме, прочтет ее и совершенно спокойно продолжает свой путь. Никакого горя на лице не заметно. Подойдут два человека, прочтут, произнесут какую-нибудь ничего не значащую фразу вроде: «Вот как!», «Этого следовало ожидать», и продолжают прерванную беседу. О горе населения не могло быть и речи556556
  Из Петербурга 27 октября 1894 г. Водовозов и его жена уехали в имение Блонь, причем, как доносила охранка, за время пребывания супругов в столице негласным наблюдением были выяснены «сношения их с титулярным советником Александром Кауфманом и студентами университета Мордухом Пивоваровым и Николаем Рерихом». Но 26 ноября, за два месяца до окончания ограничительного срока, истекавшего 30 января 1895 г., Водовозов обратился к министру внутренних дел за разрешением «въезда в столицу уже теперь», ибо, пояснял он, «с одной стороны, мне необходимо, ради моих научно-литературных работ, заняться в Императорской Публичной библиотеке, а с другой – малярия, которой я заразился, принуждает меня покинуть болотистую Минскую губернию, где я живу, и посоветоваться с врачами». 26 января – очередное прошение о разрешении приезда в столицу «на 6-недельный срок, начиная с 20 февраля, для работы в Императорской Публичной библиотеке, а также чтобы посоветоваться с врачами». Но на прошении пометка от 4 февраля: «Всякий приезд Водовозова в Петербург всегда знаменуется его участием в сходках или сборищах противоправительственного характера. Полагал бы безусловно отказать». Хотя проживание в столице и Петербургской губернии воспрещалось ему «бессрочно» как бывшему поднадзорному «впредь до особого распоряжения Министерства внутренних дел», Водовозов получил дозволение на пребывание в Петербурге с 4 марта сроком на 1 месяц, продленный затем еще на две недели, с учреждением за ним «особо секретного наблюдения» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 157–158, 159–160, 162–167).


[Закрыть].

В мае 1895 г. мы с женой уехали в Крым и поселились на даче подле Ялты. Вскоре после нас на той же даче в соседних комнатах поселился С. А. Бердяев с семьей, приехавший из Киева. Семья состояла из С. А. Бердяева, его жены Елены Григорьевны и двух мальчиков лет 10 и 8. С ними был и младший брат Сергея Александровича, тогда студент Киевского университета, ныне известный философ, спиритуалист и церковник, Н. А. Бердяев. С ними у меня завязалось тесное знакомство.

Семья была интересная. Старший брат был поэт или, лучше сказать, считал себя таковым, ибо стихи его были из рук вон плохи, так что, читая их в печати, я часто спрашивал себя: да как же их печатают? Лучше, и то не намного, были его революционные стихи, которых печатать было нельзя, но которые он охотно читал знакомым. Это был человек неглупый, довольно много читавший, имевший обширные и очень разнообразные знакомства, довольно интересный собеседник, но человек психически не совсем нормальный557557
  В справке Департамента полиции говорилось, что, поскольку еще в 1879 г. С. А. Бердяев обратил на себя внимание «сношениями с лицами неблагонадежными в политическом отношении, неуместными суждениями о действиях правительства, а также получением и распространением брошюр преступного содержания», его собирались подвергнуть административной высылке, не состоявшейся вследствие «указаний на не вполне нормальное состояние умственных способностей Бердяева». Из Вюрцбурга, где он учился в университете, Бердяев посылал в Киев «сочинения революционного содержания (стихотворения и письма Драгоманова)», а вернувшись на родину, в 1884 г. был привлечен к административному дознанию по делу о беспорядках во время празднования 50-летнего юбилея университета Св. Владимира. Подчиненный гласному надзору полиции на один год, он жил в Варшаве и Курске, но «во внимание к крайне болезненному состоянию Сергея Бердяева, грозившему даже потерей рассудка, ему разрешено было жительство у отца в Киеве». Поступив там на службу по почтово-телеграфному ведомству, он продолжил ее в Главном управлении почт и телеграфов, но в 1890 г. вышел в отставку, после чего занимался исключительно литературной деятельностью. Уже в декабре 1896 г. начальник Киевского губернского жандармского управления отмечал, что «хотя Бердяев и представляет из себя редкую по развитию умственных способностей личность, но страдает сильным нервным расстройством, граничащим с психической ненормальностью», а в феврале 1900 г. из беседы с ним вынес впечатление, что Бердяев «или ненормален, или по крайней мере психопат» (Там же. Оп. 87. 3 д-во. 1889. Д. 1156. Л. 1а–1г).


[Закрыть], причем ненормальность была наследственной: отец его558558
  Имеется в виду А. М. Бердяев.


[Закрыть] тоже страдал некоторыми проявлениями психоза. Отец был владельцем крупного майората в Западном крае559559
  Западный край – бывшие территории Речи Посполитой, включенные в состав Российской империи в 1772–1807 гг. и составлявшие девять ее губерний: Виленскую, Ковенскую, Гродненскую, Минскую, Могилевскую, Витебскую, Киевскую, Волынскую, Подольскую.


[Закрыть], человеком довольно богатым. Сергей Александрович жил на средства отца, от которого он регулярно получал довольно крупные деньги, но вследствие редкой безалаберности, как своей, так и своей жены, постоянно нуждался в деньгах и постоянно просил у всех взаймы. В то время, когда я с ним познакомился, он, однако, еще сохранял привычку отдавать долги; через несколько лет он от нее эмансипировался. Всегда он был крайне неряшливо одет, с протертыми и даже не заштопанными локтями и коленями; руки часто были запачканы чернилами560560
  Ср.: «Мой брат был человек нервнобольной в тяжелой форме. Многие находили, что у него были ненормальности. <…> Брат был человеком, готовым отдать последнее. Деньги не могли у него удержаться и одного дня. И он всегда был в затруднительном положении. У него было очень красивое, почти греческое лицо. Но он периодически опускался, не брился, не мылся, одевался так, что производил впечатление оборванца. Потом вдруг появлялся очень элегантным. У него были способности, которых не было у меня, была изумительная память, дар к математике и языкам. Он писал стихи даже по-немецки…» (Бердяев Н. Самопознание: опыт философской автобиографии. СПб., 2019. С. 32).


[Закрыть].

Ненормальность его сказывалась, во-первых, в крайней раздражительности; противоречить ему было иногда довольно опасно, если не желаешь нарваться на грубый скандал; во-вторых, в болезненной, совершенно бессмысленной лживости. Он любил рассказывать о себе всякие небылицы, как он тонул, как он горел, и все это сопровождалось совершенно невозможными подробностями. Это не была хлестаковская хвастливость; себя он своими рассказами не возвеличивал, иногда даже напротив. Впоследствии мне передавали, будто однажды он вообразил, что забеременел, и всем говорил:

– Представьте, единственный случай, неизвестный в медицине; я, мужчина, и вот хожу беременный и скоро должен родить.

Сам я от него этого не слышал; не поручусь, что тут на него наклепали, но по характеру его вранья невозможного в этом не вижу. Вранье его было совершенно безвредным и только забавным; никого им он не подводил, ни на кого не клеветал.

Несмотря на эти слабости, он горячо привязывался к людям, с которыми был знаком, и умел привязывать их к себе. Наиболее прочные и горячие дружбы у него завязывались на почве выпивки, – к ней он был очень склонен, но обязательным условием дружеской связи с ним она не была. Я был в хороших отношениях с ним все 9 лет моей жизни в Киеве, он у меня бывал постоянно, хотя я никогда сам не пил и гостей своих не поил.

Политически он был крайним радикалом, с сильным сочувствием к политическому террору. И радикальные стихи его, переполненные кайданами, катами561561
  Кайданы – кандалы; кат – палач (укр.).


[Закрыть] (он любил вставлять в них малороссийские словечки, хотя писал по-русски), кровавой местью и так далее, были очень кровожадны. Последовательностью он, однако, не отличался.

Когда я с ним познакомился, имя его мне ничего не говорило. Но понемногу в душе моей стало всплывать какое-то смутное воспоминание, и, наконец, я его спросил:

– Лет восемь назад в «Наблюдателе» была напечатана поэма «Надсониада»562562
  В 1886 г. С. А. Бердяев под псевдонимом Аспид опубликовал пародийную поэму «Надсониада» в июньском номере журнала «Наблюдатель» (№ 6. Паг. 2. С. 58–61), издав ее также отдельной брошюрой (Киев, 1886), а после кончины С. Я. Надсона с целью «хоть отчасти реабилитировать себя перед памятью покойного» напечатал покаянное письмо «Mea culpa» («Моя вина» (лат.)) в журнале «Дело» (1887. № 4. С. 83–85).


[Закрыть] с грубыми нападками чисто личного характера на Надсона. Это не ваша поэма?

Он несколько минут промолчал, глубоко вздохнул и сказал:

– Infandúm, regina, jubés renováre dolόrem!563563
  «Боль несказанную вновь испытать велишь мне, царица» (лат.) – этими словами Эней начинает свой рассказ о последних днях Трои и своих скитаниях (Вергилий. Энеида. II. 3).


[Закрыть] Увы, это мой тяжкий грех, о котором мне хотелось бы забыть. У меня тогда вышла ссора с Надсоном, некоторые злые друзья воспользовались и натравили меня на него. И результат – подлое стихотворение564564
  В поэме, посвященной ежедневной политической и литературной газете «Заря», выходившей в Киеве в 1880–1886 гг., фактическим редактором-издателем которой был М. М. Кулишер, звучали и юдофобские нотки, вроде, например, таких: «Да мелькнет порою шпилька / Против русского народа, – / Ведь “Заре” чужда, противна / Эта низкая порода! / Из евреев “прогрессисты” / Видят в ней тупое стадо, / На которое трудиться / Дуракам одним отрада». Что касается самого С. Я. Надсона, то С. А. Бердяев писал о нем: «Раз в неделю киевлянам / Преподносит он статейки, / Где в “идеи” раздувает / С помпой чахлые “идейки”… / Оживить редактор хочет / Иудейский орган этим; / Но, увы! Мы кроме скуки / Ничего в нем не заметим».


[Закрыть], которое подлец Пятковский565565
  А. П. Пятковский, автор юдофобских статей в редактируемом им журнале «Наблюдатель», собранных затем в кн. «Государство в государстве. К истории еврейского вопроса в России и в Западной Европе» (СПб., 1901), доказывал, что закабаление «кагалом» русского населения «будет почище всякого крепостного права», а издававшаяся им с 1897 г. газета «Гласность» имела столь резко выраженный антиеврейский характер, что это дважды приводило к запрещению ее розничной продажи (см.: Кузнецов А. Н. Пятковский Александр Петрович // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. М., 2007. Т. 5. С. 233).


[Закрыть] поспешил напечатать. Я был бы счастлив, если бы он вернул его мне или, лучше сказать, тем лицам, которые его ему послали. Через два месяца я просил у Надсона прощения. Вскоре после этого я сделал еще одну подлость. Поссорившись с порядочными людьми, я случайно познакомился в Москве с Катковым; он принял меня очень дружески, очень тонко сыграл на моем самолюбии, и я несколько месяцев сотрудничал у него и писал очень мерзкие вещи.

Все это самооплевание делалось с большою горечью и производило впечатление полной искренности. Конечно, искренности момента, – и я не поручусь, что при известных обстоятельствах он на следующий же день после покаяния не повторил бы того же.

Младший брат, Н. А. Бердяев, был человеком другого типа. Он был красивый молодой человек, с умным лицом, резкий брюнет, несколько франтоватый и, может быть, даже фатоватый. Он был юноша, серьезно занимавшийся философией и политической экономией, со сложившимися убеждениями. В философии он был позитивистом, в экономии – марксистом; его взгляды, хотя и очень тогда распространенные, были серьезно и самостоятельно продуманы, основаны на серьезном изучении и казались очень твердыми (через много лет они радикально поменялись). Хотя Н. Бердяев считал себя позитивистом, но по складу своего ума он был более склонен к отвлеченным умозрениям и предпочитал обосновывать свои взгляды дедуктивным путем, пользуясь историческими фактами только как иллюстрациями для своих готовых положений. Не потому, однако, чтобы он их не знал. Нет, как я уже сказал, он вообще читал много, читал и по истории, а память у него была молодая и свежая. Вести серьезную беседу с ним всегда было очень интересно и полезно, и сближение с ним у меня произошло быстро. Свои мнения он высказывал всегда в очень определенных, ясных, отточенных формулах.

Читая теперь его произведения, в которых он себя заявляет «верным сыном православной церкви», я постоянно вспоминаю один наш разговор, произошедший года через три-четыре после нашего знакомства. Он заявил, что верить в личного бога может только человек или невежественный, или очень ограниченный. Я возмутился этим утверждением и попробовал сослаться на несколько мировых имен, к которым ни тот, ни другой эпитет не применимы.

– Да, это эмпирика. Частными примерами все можно доказать, но они ничего не доказывают. Несомненно, что личный бог противоречит логике566566
  Ср.: «Свободное и самостоятельное бытие личности соединяется с Богом, но не исчезает в Боге. Исчезновение и растворение предполагает Бога безличного – свободное соединение предполагает Бога личного. Бог личный – Бог троичный, три Лица Божественной Троицы. Только с Лицами Божественной Троицы возможно личное общение и соединение» (Бердяев Н. А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. М., 1916. С. 127).


[Закрыть].

Тяжелая психическая наследственность сказывалась и на Ник[олае] Бердяеве. Сказывалась она в особенных непроизвольных жестах его правой руки, которою он словно ловил невидимых чертей; эти жесты он постоянно производил во время разговора, и сопровождались они нервными подергиваниями и гримасами, сильно портившими его красивое и умное лицо. При этом он часто вынимал из жилетного кармана маленькое зеркало и наблюдал в него свои гримасы. Нередко бывало и обратно: сперва он начинал любоваться на себя в зеркало, а потом появлялись подергивания и гримасы. Н. А. Бердяев был единственный мне знакомый мужчина, который никогда не разлучался с карманным зеркальцем и постоянно время от времени любовался собою567567
  Еще во время учебы в Киевском кадетском корпусе, вспоминал Н. А. Бердяев, «товарищи иногда надсмехались над моими нервными движениями хореического характера, присущими мне с детства» (Бердяев Н. Самопознание: Опыт философской автобиографии. СПб., 2019. С. 25). Имеется в виду хорея – синдром непроизвольных, не поддающихся контролю движений конечностей, лицевых мышц, возникающий, в частности, как проявление наследственных расстройств; см.: «Семья наша была необыкновенно нервной. У меня была нервная наследственность, выражающаяся в моих нервных движениях. Это, вероятно, связано с судорожностью моей натуры, мои душевные движения также судорожны. Особенная нервность была со стороны отца. Мать часто говорила, что Бердяевы не совсем нормальны» (Там же. С. 32).


[Закрыть].

Жена Сергея Бердяева, конечно, не могла страдать от той же наследственности, но, по-видимому, сожительство с больным мужем, свекром и beau-frère568568
  деверем (фр.).


[Закрыть] (в Киеве они в первое время жили все вместе) привело к тому, что и она производила впечатление немножко рехнувшейся. Но у нее это сказывалось лишь в крайней нервности, взбалмошности и тому подобных довольно распространенных чертах. Она была очень дружна с Ник[олаем] Бердяевым; впоследствии эта дружба обратилась в связь, и следующий ее ребенок, Тюня, родившийся в 1897 или 1898 г.569569
  Имеется в виду Глеб Бердяев, родившийся в 1897 г.; см.: Бердяев С. Два праздника. (Посвящается моему дорогому Глебушке) // Киевские отклики. 1903. № 35. 25 дек.


[Закрыть], которого я помню в 1903 или 1904 г. чрезвычайно хорошеньким мальчиком, не проявлявшим никаких черт психического вырождения, был уже от Ник[олая] Бердяева. Связи этой они не скрывали, и о ней знал и с нею примирился и Сергей Бердяев, а она говорила по этому поводу, что она только теперь вполне узнала, какой благородный человек ее муж570570
  См.: «Семья брата имела огромное значение в моей жизни и моей душевной формации. Брат был человек очень одаренный, хотя совсем в другом направлении, чем я, очень добрый, но нервнобольной, бесхарактерный и очень несчастный, не сумевший реализовать своих дарований в жизни. У нас образовалась атмосфера, родственная Достоевскому» (Бердяев Н. Самопознание. С. 22–23).


[Закрыть].

Близость с Николаем Бердяевым началась на почве ее интереса к философии. Впрочем, не знаю, философия ли привела к любви или любовь – к увлечению философией, но только Н. Бердяев постоянно говорил с нею о Канте, Гегеле, Спенсере, и она все это терпеливо слушала, читала по его указаниям, сама любила говорить о Гегеле и считала себя знатоком философии. Потом, около 1900 г., когда Бердяев ей изменил и увлекся одной красивой киевской дамой571571
  Речь идет о Наталии Николаевне Кульженко, жене издателя В. С. Кульженко.


[Закрыть], он поступил с Еленой довольно коварно, сказав ей:

– А ведь ты, Елена, в философии понимаешь столько же, сколько свинья в апельсинах.

Эти слова поразили ее в самое сердце гораздо больше, чем факт его измены, и она сама передавала их мне и другим знакомым с глубоким возмущением, взывая к нашему суду. Не знаю, как другие, но я уклонился от произнесения приговора, сославшись на мою полную некомпетентность в философии.

Вырождение семьи Бердяевых странным образом проявилось на старшем сыне Сергея Бердяева, которого звали, помнится, Гришей (а может быть, Сашей; Гришей в таком случае был младший572572
  Старшего сына С. А. Бердяева звали Александром, младшего – Григорием.


[Закрыть]). Он от рождения был совершенно лыс; даже обычной у лысых коронки волос или хотя бы трех бисмарковских волосков573573
  Начиная с 1866 г. три знаменитых волоска на лысине Бисмарка вовсю эксплуатировались европейскими карикатуристами, которые изображали их даже прорастающими через его фуражку или кирасирскую каску (см.: Булгаков Ф. И. Бисмарк в карикатурах // Исторический вестник. 1890. № 10. С. 231–234).


[Закрыть] на его черепе не было. В 10-летнем мальчике это производило крайне неприятное, отталкивающее впечатление.

Между тем у отца и брата, а особенно у дяди – Ник[олая] Ал[ександровича] Бердяева – шевелюра на голове была пышная. Оба мальчика были болезненно нервными, любившими довольно грубые шалости, склонными к драчливости и малоспособными; учились они до моего отъезда из Киева (в 1904 г.) плохо и вообще были неудачниками. Последующей их судьбы я не знаю.

Бердяевы прожили подле нас в Крыму месяца два и уехали к себе в Киев, где наше знакомство возобновилось после моего переселения туда.

Гуляя по берегу моря, я постоянно думал: вот там, на юге – Константинополь, а там, на западе – Болгария. Совсем близехонько. Хорошо бы съездить!

Летом пришло известие об убийстве Стамбулова. Мне очень захотелось посмотреть, как к этому зверскому и бессмысленному убийству человека уже падшего отнесутся мои болгарские знакомые, и я подал прошение о выдаче мне заграничного паспорта574574
  В Болгарии было сильно распространено мнение, что убийство было организовано правительством, в частности [премьер-министром] Стоиловым и [министром иностранных дел] Начевичем. Мнение это имеет за себя очень многое. Названные лица могли бояться суда над Стамбуловым, т. к. он сел бы на скамью подсудимых далеко не безоружным; он все время грозил министрам какими-то разоблачениями.


[Закрыть].

Местный исправник должен был выдать обычное полицейское удостоверение о неимении препятствий. Но исправник был в отпуску, и помощник заявил, что он в отсутствие исправника удостоверение не выдаст; нужно подождать две недели. Я никогда раньше не слыхал о возможности таких нелепых препятствий, как отпуск исправника, и думал, что по такой причине государственное учреждение не может прекращать своего функционирования, но пришлось убедиться в противном. Через две недели исправник продлил свой отпуск; не зная, когда этому будет конец, я уехал в Севастополь (составлявший особое градоначальство575575
  Севастопольское градоначальство, включавшее Севастополь, Балаклаву, ряд деревень и хуторов, было выделено из Таврической губернии в 1873 г., причем градоначальник являлся одновременно командиром порта и комендантом города.


[Закрыть]) и там при помощи найденной протекции в несколько дней выхлопотал паспорт.

Эта моя поездка продолжалась всего 3 недели576576
  Начальник Таврического губернского жандармского управления докладывал в Петербург, что В. В. Водовозов выбыл 8 августа 1895 г. «из г. Ялты, через г. Севастополь, в г. Одессу, откуда он, вероятно, намерен отправиться за границу, так как г. севастопольским градоначальником выдан ему от 7 августа за № 1013 заграничный паспорт сроком на полгода». Но уже 28 августа Водовозов из Софии выехал назад в Константинополь с намерением вернуться через Севастополь в Ялту, а поскольку в Болгарии, по агентурным данным, он встречался с «выдающимися эмигрантами» из числа революционеров-народников (В. К. Дебогорием-Мокриевичем, А. М. и Г. М. Баламезами и др.), новый директор Департамента полиции Н. Н. Сабуров приказал: «Водовозова тщательно обыскать на границе. Установить наблюдение». Но телеграмма запоздала, ибо Водовозов, как оправдывался начальник Таврического жандармского управления, «прибыл из заграницы в г. Ялту 2 сего сентября, где и ныне проживает, – поэтому <…> обыска его произведено не было, а установлено за ним тщательное наблюдение» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 173, 176, 180).


[Закрыть], и говорить о ней я не стану; ничего существенно нового после первой она мне не дала.

В декабре месяце я оставался еще в Крыму и не знал, что мне делать. Неожиданно получил письмо от Ник[олая] Бердяева. Он сообщил мне, что газета «Киевское слово», принадлежавшая Афиногену Антоновичу (тогда товарищу министра финансов Витте), взята в аренду киевским типографом и издателем Кульженко577577
  Имеется в виду С. В. Кульженко.


[Закрыть]; он, Бердяев, говорил с Кульженко обо мне как о специалисте по вопросам иностранной политики, и Кульженко через него предлагает мне заведование иностранным отделом на жалованье 160 рублей в месяц. Я принял предложение и 30 декабря [1895 г.] был уже в Киеве, чтобы с нового года начать работу.

Таким образом, для меня начался новый период жизни, киевский, затянувшийся на целых 9 лет. Работа в «Киевском слове» оказалась очень неудачной: я попал в самую гущу редакционных раздоров578578
  В рукописи далее зачеркнуто: «явившихся последствием перехода газеты к Кульженко».


[Закрыть]; наладить редакцию не удалось, и обескураженный Кульженко ровно через месяц, пользуясь соответственным пунктом договора с Антоновичем, отказался от газеты. Она вернулась в распоряжение Антоновича, и ее редактором579579
  В рукописи далее зачеркнуто: «или очень близким сотрудником».


[Закрыть] сделался Гаккебуш (впоследствии редактор «Биржевых ведомостей»), который из газеты сделал один сплошной и крайне пошлый фельетон580580
  Ср.: «Одно время “Киевское слово” было в руках прогрессивных журналистов, в числе которых находился В. В. Водовозов, но когда я приехал в Киев, весной 1904 г., “Киевское слово” было ультраправой газетой» (Сидоров А. А. В Киеве. (Из воспоминаний бывшего цензора) // Голос минувшего. 1918. № 7/9. С. 139). Водовозов сотрудничал в газете всего чуть более одного месяца, освещая события за рубежом и не подписывая свои статьи (см., например: 1895 год в политическом отношении // Киевское слово. 1896. № 2864, 2865. 1, 3 янв.).


[Закрыть]. Мне Кульженко уплатил жалованье за три месяца, на что я не рассчитывал, так как какой бы то ни было неустойки у нас договорено не было.

Вскоре после этого по ходатайству Литературного фонда581581
  Литературный фонд – неофициальное название «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым», созданного в 1859 г. в Петербурге с целью оказания помощи «осиротевшим семействам литераторов и ученых и самим литераторам и ученым, которые по преклонности лет или по каким-либо другим обстоятельствам находятся в невозможности содержать себя собственными трудами», а также для издания «полезных литературных трудов» и помощи «даровитым молодым людям» к «окончанию их образования и приготовления себя к литературной и ученой деятельности».


[Закрыть] я был подведен под коронационную амнистию582582
  Имеется в виду амнистия, объявленная «Высочайшим манифестом, дарованным в день священного коронования их императорских величеств государя императора Николая Александровича и государыни императрицы Александры Феодоровны, 14 мая 1896 года».


[Закрыть] и таким образом с лета 1896 г. имел право въезда в столицы583583
  Получив разрешение на недельный приезд в столицу с 30 мая 1896 г. «вследствие смерти брата и тяжкой болезни матери», В. В. Водовозов 25 мая обратился из Киева к директору Департамента полиции: «Честь имею покорнейше просить ваше превосходительство ходатайствовать перед его высокопревосходительством господином министром внутренних дел о разрешении мне жительства в столицах на основании высочайшего всемилостивейшего манифеста. Права на жительство я был лишен в январе 1893 года, когда окончился срок моей административной высылки». 14 июня вице-директор департамента С. Э. Зволянский уведомил столичного градоначальника, что министр «признал возможным разрешить сыну коллежского советника Василию Васильеву Водовозову постоянное жительство в Санкт-Петербурге с 1 июля сего года» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 198–199, 201, 204).


[Закрыть]. На жену мою амнистия распространена не была, и мы решили остаться в Киеве на неопределенный срок.

С уходом из «Киевского слова» я остался на мели, с одною постоянной работой для Энциклопедического словаря и случайной для петербургских журналов; вести эту работу в Киеве было, конечно, удобнее, чем в деревне Минской губернии или в Крыму. Вместе с тем в Киеве у меня завязались большие знакомства в разнообразных кружках интеллигенции, студенчества, а позднее (после 1898 г.) и рабочих. Знакомства и связи мои были главным образом в среде русской, но благодаря моей близости с Драгомановым – отчасти и в украинской.

В русской среде у меня завязались связи с кружком И. В. Лучицкого584584
  См.: «Вокруг Лучицкого собрался тогда, в 1890–1891 гг., кружок молодых историков, состоявший частью из его киевских учеников, частью из начинавших свою работу лиц, приехавших в Киев из других городов. Сейчас из этого кружка, насчитывавшего в себе около десяти человек, осталось в живых, помимо меня, только двое: Д. М. Петрушевский, известный специалист по истории Средневековья, в частности истории средневековой Англии, и Н. П. Василенко, состоящий в настоящее время во главе одного из отделов украинской академии наук. <…> Несколько различаясь между собой по возрасту, все мы, члены этого кружка, были тогда молоды и легко сблизились друг с другом на почве общих научных интересов и более или менее одинакового понимания стоявших перед нами жизненных задач. И всех нас притягивал к себе Лучицкий, сумевший каждому из нас внушить искреннюю привязанность к себе. У него по большей части происходили и собрания кружка, на которых мы в непринужденной, лишенной всякой официальности беседе обменивались рассказами о своих работах и обсуждали различные вопросы академической и общественной жизни» (Мякотин В. Отрывки из воспоминаний // Последние новости. 1933. № 4595. 21 окт.).


[Закрыть] (умер в 1918 г.), в который входили Н. П. Василенко, Л. С. Личков, Науменко (расстрелян большевиками в 1918 г.585585
  Неточность: В. П. Науменко, министр народного просвещения Украинской державы, был расстрелян на другой день после ареста, 8 июля 1919 г.


[Закрыть]), Е. В. Тарле. С этим кружком, впрочем, первоначально я столкнулся враждебно, так как он как раз перед моим приездом в Киев разошелся с Кульженко и был очень недоволен моим вступлением в газету. Но потом раздражение улеглось, и у меня с ними, особенно с Василенко и Тарле, образовались отношения очень дружеские. В 1903 г. я вместе почти со всеми ними оказался в рядах Союза освобождения586586
  «Союз освобождения» – нелегальная политическая организация, объединившая земцев-конституционалистов, радикальных либералов и некоторых социалистов – сторонников журнала «Освобождение», издававшегося с июня 1902 г. в Штутгарте под редакцией П. Б. Струве; официально учрежден на своем первом съезде в январе 1904 г., фактически прекратил существование в конце 1905 г.


[Закрыть], а в 1904 г. вместе с ними входил в редакцию газеты «Киевские отклики».

В 1896 или 1897 г. я познакомился и скоро подружился с даровитым М. Б. Ратнером, тогда еще студентом, скоро (еще на студенческой скамье) ставшим постоянным сотрудником «Русского богатства» по экономическим вопросам (умер в эмиграции в Бухаресте в 1915 или 1916 г.)587587
  Неточность: М. Б. Ратнер скончался в 1917 г. В. В. Водовозов писал в некрологе: «В Яссах умер Марк Борисович Ратнер. С тяжелой скорбью отзовется весть о его смерти в душе знавших этого блестяще одаренного и благородного человека. Я познакомился с Ратнером в 1896 г., когда обстоятельства заставили меня поселиться в Киеве. Тогда Ратнер был еще совершенным юнцом – ему было года 22 или 23. Но сразу, с первого разговора, он поразил меня своей эрудицией в области экономики и отчасти юриспруденции. Он тогда еще был студентом киевского университета или, лучше сказать, уже не был студентом, так как незадолго перед тем был исключен из университета за участие в студенческих беспорядках и даже выслан в административном порядке из Киева. Жил он под надзором полиции в одном из уездных городков Киевской губернии и успешно готовился к экзаменам. Довольно часто потихоньку приезжал в Киев и даже решался посещать различные студенческие и рабочие собрания. В один из этих приездов я и познакомился с ним.
  Тогда только что появилось в России широкое марксистское движение, и в кружках молодежи, в кружках рабочих и отчасти уже в литературе легально и нелегально происходили аванпостные бои между старым народничеством и молодым социал-демократизмом. Ратнер не был марксистом, т. е. не был марксистом в том смысле, как это требовала школа; он принимал экономическое учение Маркса, но отвергал его социологию, т. е. так называемый экономический материализм, и держался этико-социологического учения Михайловского. Ратнер верил в прочность русской общины и в силу этого во всей своей практической программе сближался с народническим течением, занимая в нем несколько обособленное положение народника-марксиста, какое в литературе тогда было представлено известной книгой Николая —она [«Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства» Н. Ф. Даниельсона (СПб., 1893)].
  По глубине своего знакомства с сочинениями Маркса и с марксистской литературой вообще Ратнер превосходил в Киеве положительно всех, в том числе и марксистов, и не только среди молодежи, но и в более старших кругах. Он систематически боролся за свое мировоззрение на многочисленных собраниях, кружках, отчасти в нелегальной студенческой литературе, которая тогда была в большом ходу. В эти годы в конце прошлого столетия Ратнер сыграл видную роль в общественной жизни Киева, содействуя выковыванию того общественного течения, которое через 8–10 лет создало революцию 1905–6 годов.
  Скоро, в 1896 или 1897 г., Ратнер сдал университетский экзамен, после чего получил возможность свободно проживать в Киеве. Он приписался к сословию помощников присяжных поверенных и сразу занял видное место в рядах адвокатуры; одновременно выступил в “Русском богатстве” с рядом статей по экономическим и общественно-философским вопросам: “Аграрный вопрос”, “Теория рынка”, “Карл Маркс и его русский критик”, “Проблемы идеализма в русской литературе”. Статьи обращали на себя широкое внимание и нередко вызывали полемику.
  На рубеже XIX и XX вв. в рядах марксистов появился Рожков, и из них выделилось особое идеалистическое направление, в числе наиболее видных представителей которого имелись два киевлянина – проф. Булгаков и Н. А. Бердяев. Впоследствии они совершенно разорвали не только с марксизмом, но и с политическим идеализмом и демократизмом и явились своеобразными представителями особого русского клерикализма. Но тогда они сохраняли еще живую личную и идейную связь с радикальным общественным течением. В это время в Киеве жилось более свободно, чем в других городах России. Там в зале литературного общества под флагом этого общества устраивались собрания, на которые по контрамаркам членов общества приходила молодежь в числе 500–800 чел., и там велась изумительная, по русским условиям, свободная борьба между тремя господствовавшими направлениями того времени – социал-демократизмом, народничеством и молодым идеализмом. И вот в этой борьбе, которая и поныне оставила глубокий след в душе массы тогдашней киевской молодежи, видное место принадлежало М. Б. Ратнеру.
  В 1905 г., незадолго до октябрьского взрыва, Ратнер был случайно арестован, а 17 или 19 октября он был освобожден и уехал из тюрьмы на извозчике домой. Проезжать приходилось через площадь, на которой теперь красуется памятник Столыпину. Но тогда эта площадь кишела народом, рабочими, молодежью. Раздался общий крик: “Ратнер едет! Ратнер свободен! Ратнер! Ратнеру принадлежит слово!” Ратнеру пришлось слезть с извозчика, забраться на какую-то импровизированную трибуну и сказать несколько импровизированных слов. Эта маленькая случайная речь его и погубила. Не сразу, впрочем. Он вернулся домой совершенно благополучно и долгое время спокойно жил дома, занимаясь своим прежним делом. Но года через три прокуратура вспомнила его октябрьскую речь, и против Ратнера была выдвинута страшная ст. 102, по принадлежности к революционным партиям, хотя ни к какой революционной партии он не принадлежал и хотя прокуратуре единственным доказательством была речь, которая, как чисто случайная, таким доказательством служить не могла. Ратнеру удалось узнать об этом заблаговременно и скрыться за границу. Он поселился сперва в Вене, откуда корреспондировал в газету “Речь”, потом, разойдясь с этой газетой по многим вопросам, перешел в газету “День”. Война застала его в Вене. Он успешно уехал сперва в Швейцарию, потом в Румынию, в Бухарест, откуда, с приближением неприятеля, перебрался в Яссы.
  Бегство за границу было гибелью для Ратнера. Лишенный любимой адвокатуры, лишенный вообще привычных условий жизни, к тому же постоянно и сильно нуждаясь и, сверх того, в начале заграничного пребывания перенесший удар и страдавший от его последствий, он не мог заниматься и наукой. Последние же дни жизни он провел в особенно мучительной тревоге. Если бы продолжилось наступление австрийцев, то ему нужно было бы произвести мучительный выбор между немецким пленом и русской 102‐й статьей» (Водовозов В. Памяти М. Б. Ратнера // День. 1917. № 41. 12 февр.).


[Закрыть].

Несмотря на уход из «Киевского слова», у меня остались самые теплые отношения с его издателем, точнее с сыном издателя, фактически заведовавшим газетой, В. С. Кульженко.

В малороссийской среде я в Киеве возобновил знакомство с Ларисой Косач, известной в украинской литературе под псевдонимом Леси Украинки, а через нее – с ее матерью, Ольгой Косач, писавшей под псевдонимом Олёны Пчилки, с украинским писателем и актером Старицким и бесчисленным количеством его дочек, из которых значительная часть тоже выступала в литературе.

Лариса Косач была племянницей Драгоманова, и во время моего пребывания в Болгарии она гостила у своего дяди. Это была очень болезненная, с пергаментно-желтым лицом, слегка хромая (ходила с костылем или палкой), совсем некрасивая, очень неглупая и симпатичная девушка лет 22–23588588
  Неточность: Л. П. Косач родилась 13 февраля 1871 г., т. е. ко времени переезда В. В. Водовозова в Киев ей было уже почти 25 лет.


[Закрыть]. Уже в это время она пользовалась некоторой известностью как талантливая украинская поэтесса и переводчица на украинский язык Гейне и русских поэтов, но ни она сама, ни ее дядя мне об этом ничего не сказали, и я сам, до тех пор за малороссийской литературой не следивший, узнал об этом только в Киеве.

В конце 90‐х или начале 900‐х годов Лариса Косач пережила тяжелую драму. На киевском горизонте появился один молодой человек, фамилию которого я забыл. Только что кончивший университет, социал-демократ по убеждениям, молодой, краснощекий, редкий красавец, очень симпатичный, кумир барышень, он приехал в Киев на время, познакомился с Ларисой Косач, и через поразительно короткий промежуток времени стало известно, что они жених и невеста. Он уехал женихом. Прошло месяца два, и вдруг пришло известие, что он заболел скоротечной чахоткой, а еще месяца через два его не стало589589
  Неточность: С. К. Мержинский, познакомившийся с Л. П. Косач в Ялте в 1897 г., скончался от туберкулеза в Минске 3 марта 1901 г.; как вспоминает о нем современник, «заслуженный пионер русского марксизма в киевском и минском подполье», «типичный русский интеллигент (он не кончил университета и всю жизнь маялся по частным урокам, как многие русские революционеры) с тонким скорбным лицом, он был <…> большим другом молодежи и производил чарующее впечатление», да «и наружность его подкупала – прекрасный, тонкий, обрамленный черной бородой профиль с бледным, матовым, горевшим зачастую нездоровым, лихорадочным румянцем лицом с черной волнистой шевелюрой – вот слабо очерченный портрет Сергея Константиновича, вечного студента, которого преждевременно загнала в могилу чахотка» (Мошинский И. Н. (Конарский Ю.). На путях к 1-му съезду РСДРП: 90‐е годы в Киевском подполье. М., 1928. С. 124–125).


[Закрыть]. Ларису Косач это страшно поразило и придавило. Но жила она еще долго и умерла, кажется, только во время войны590590
  Неточность: Л. П. Косач умерла 19 июля 1913 г.


[Закрыть].

В лице двух Косач я познакомился с двумя резко противоположными направлениями украинской политической мысли.

Дочь, Лариса, была последовательницей своего дяди. Хотя в своем псевдониме она как бы подчеркнула свой национализм, но в действительности украинской националисткой в тесном и узком смысле слова она не была. Напротив, она, как и ее дядя, горячо любила русскую литературу, переводила русских поэтов, с русскими говорила по-русски и связывала украинское национальное движение с освободительным движением в России.

Для ее матери, сестры Драгоманова, напротив, вся суть была в украинском языке независимо от того, что на нем говорится. Она притворялась, что не знает русского языка, и говорила со всеми не иначе как по-украински. Гоголь и Короленко, писавшие по-русски, были в ее глазах изменниками своему народу, русская литература – вообще нечто чуждое и малоинтересное. Иметь возможность прочитать публично какое-нибудь невинное стихотворение на украинском языке для нее было победой, торжеством, и на всякое соглашение с властью ради этой цели она шла. Ради этого стоило пожертвовать содержанием того же стихотворения и выкинуть из него строфу, в которой можно заподозрить протест. В Киеве существовало Киевское литературно-артистическое общество591591
  В Киевском литературно-артистическом обществе, созданном в 1895 г. и закрытом по распоряжению генерал-губернатора в сентябре 1905 г., помимо действительных членов, избираемых на общих собраниях из лиц, занимавшихся литературно-артистической деятельностью, могли участвовать члены-соревнователи, не обладавшие правом голоса, и члены-посетители, имевшие право бесплатного входа на его мероприятия – концерты, спектакли, лекции, выставки, а также почетные члены. Для достижения предусмотренных уставом целей, а именно: объединения и сближения литераторов, артистов и художников, оказания содействия начинающим и взаимопомощи, обществу предоставлялось право устраивать литературные беседы, чтения, лекции, концерты, литературные и художественные конкурсы, выставки, балы, издавать сборники, а также предоставлять свое помещение для игры в карты, шахматы, домино, биллиард и т. д. (см.: Водовозов В. Под флагом «литературы». (Письмо из Киева) // Неделя. 1899. № 20. Стлб. 670–671).


[Закрыть]. Группа его членов, и я в том числе, стремилась использовать сравнительно свободные собрания этого общества для докладов с политическим содержанием – и в значительной степени успевала в этом (об этом я буду говорить ниже). В лице О. Косач мы встречали наиболее решительных врагов, упорно стоявших на страже политической благонамеренности общества. Она всегда ратовала за избрание сменявшихся генерал-губернаторов почетными членами общества, за поднесение им угодливых адресов. Под каким-то заявлением, имевшим неприемлемое для меня содержание (не помню, что это было за заявление), она однажды подписала, не спросясь, имя дочери, а дочь вызвала некоторый скандал, вычеркнув его.

Я говорю о Косач не потому, чтобы она была лидером этого течения; нет, она играла в нем второстепенную роль; значительнее была роль Старицкого, но я больше сталкивался с нею и лучше ее знаю.

Под конец моего пребывания в Киеве туда приехала также вдова Драгоманова592592
  Л. М. Драгоманова вернулась в Киев в 1899 г.


[Закрыть], но я с нею встречался очень редко и только случайно.

Условия литературной работы в Киеве были, конечно, хуже, чем могли бы быть в Петербурге: и библиотеки не так богаты, и сношения с редакциями изданий, в которых я работал, затруднительны. Но в одном отношении работа в Киеве была мне более облегчена, чем это могло бы быть даже в Петербурге, и это происходило благодаря одному курьезному обстоятельству.

Как я уже сказал, С. А. Бердяев умел сблизиться на почве выпивки. Одним из его ближайших друзей на этой почве был киевский цензор Мардарьев, и этот Мардарьев охотно пропускал для Бердяева запретные иностранные и даже русские книги. Бердяев, вообще любивший читать и, в частности, с интересом следивший за социалистической литературой, не имел, однако, денег, чтобы выписывать ее. Но у меня (хотя и гораздо менее состоятельного, чем Бердяев) деньги на выписку книг, интересовавших меня, всегда бывали, и я все время, пока Мардарьев оставался в Киеве, помнится, до 1903 г.593593
  Описывая свою карьеру, Н. Г. Мардарьев уверял, что был переведен из Киева еще в 1900 г. (см.: Мардарьев Н. Г. Нечто из прошлого. (Из воспоминаний бывшего цензора) // Голос минувшего. 1916. № 5/6. С. 372–391); по др. сведениям, он числился помощником отдельного цензора по внутренней цензуре в Одессе с 30 ноября 1902 г.


[Закрыть], систематически получал через него выписываемые мною «Neue Zeit», «Sozialistische Monatshefte», «Mouvement Socialiste» (выходившее с 1899 г. под редакцией моего хорошего знакомого H. Lagardelle); приобрел собрание сочинений Герцена594594
  См.: Герцен А. И. Сочинения. Genève; Bale; Lyon, 1875–1879. Т. 1–10.


[Закрыть] и некоторые другие русские книги, хотя их Мардарьев передавал менее охотно. Впоследствии Мардарьев поместил в «Голосе минувшего» воспоминания о своей цензорской деятельности. В них он с возмущением сообщает, что был уволен, помнится, со службы уже в Одессе по ложному обвинению в распространении запретной литературы595595
  См.: «При предложении мне подать в отставку мне не было предъявлено, конечно, никаких обвинений и не указано никаких мотивов. Однако же впоследствии мне удалось узнать, что местная администрация в лице [одесского градоначальника] гр[афа] П. П. Шувалова донесла в Министерство внутренних дел о моей неблагонадежности и между прочим аргументами указывала на то, что я, вместе с письмоводителем цензора Андреевым пользуясь близостью к Комитету цензуры иностранной, снабжал заграничными нелегальными изданиями учеников и учениц зубоврачебной школы Марголина, которая, кстати сказать, считалась П. П. Шуваловым одним из “гнезд революции” в Одессе» (Мардарьев Н. Г. Указ. соч. С. 389).


[Закрыть]. Увы! Я могу засвидетельствовать, что по крайней мере в Киеве такое обвинение не было бы ложным. К счастью, я могу не считать себя ответственным за потерю им места.

Никакой деятельности, которую хотя бы с натяжкой можно назвать политической, у меня в первые два года киевской жизни не было. Я занимался литературным трудом, главным образом в петербургских изданиях. Впрочем, по предложению будущего кружка освобожденцев (Дм[итрия] Ив[ановича] Шаховского, Петрункевичей596596
  Имеются в виду братья Петрункевичи – Иван Ильич (с его женой Анастасией Сергеевной, в первом браке графиней Паниной) и Михаил Ильич.


[Закрыть] и др.), в 1897 г. я написал книжку по истории русской цензуры при Александре III и в первые годы Николая II. Написал я ее в Петербурге в один из моих приездов туда. Она была выпущена в свет (конечно, анонимно) в Женеве в 1898 г. под названием «Материалы для характеристики положения печати в России»597597
  Правильно: [Водовозов В.] Материалы для характеристики положения русской печати. Женева, 1898. Вып. 1–2.


[Закрыть]. Революционной эта книжка не была, но – только запрещенной (и экземпляр ее я выписал тоже через Бердяева и Мардарьева), и написание ее ни с точки зрения закона, ни даже с точки зрения установившейся полицейской практики вряд ли могло считаться преступным.

Отсутствие какой бы то ни было нелегальной деятельности не помешало мне подвергнуться в 1898 г. совсем непредвиденному аресту.

Но еще более непредвиденному аресту за год перед тем я подвергся в Австрии.

Весной 1897 г. в Австрии происходили выборы в рейхсрат, в первый раз на основе нового закона, создавшего в дополнение к прежним четырем привилегированным избирательным куриям пятую, курию всеобщего голосования598598
  См.: «Члены палаты депутатов до 1873 г. назначались местными ландтагами, а с 1873 г. избираются народонаселением по очень сложной избирательной системе, а именно: 1) 85 членов выбираются крупными землевладельцами в отдельных австрийских землях; 2) 118 депутатов избираются жителями городов, платящими не менее 5 гульденов прямых налогов, посредством закрытой и прямой подачи голосов; 3) 21 депутат избирается торговыми палатами некоторых больших городов; 4) 129 депутатов избираются в сельских округах плательщиками податей (не ниже 5 гульденов), причем в Нижней Австрии подача голосов прямая и закрытая, а в остальных областях – двухстепенная и открытая. Итого 353 депутата. В 1896 г. к ним было прибавлено 5) 72 депутата, избираемых всеобщей подачей голосов, частью прямой и закрытой, частью двухстепенной и открытой» (В[одовозов] В. Рейхсрат // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1899. Т. 26а. С. 520; подробнее о результатах выборов в рейхсрат в марте 1897 г. см.: Водовозов В. Политические партии Австрии // Русское богатство. 1898. № 9. С. 142–160).


[Закрыть]. Для начала я решил остановиться в Галиции, интерес к которой у меня пробудился под влиянием Драгоманова и украинских знакомств. Я получил не только простые рекомендательные письма к наиболее видным политическим деятелям Галиции, но [и] деловые поручения и деньги, которые я должен был передать им. Таким образом, я мог рассчитывать быть принятым как свой человек. Огорчало меня только то, что все это были люди одного политического направления, именно – украинско-радикального, а я во время своих заграничных поездок всегда стремился возможно близко знакомиться с людьми всех направлений. Запасся я и корреспондентской карточкой от газеты «Русь».

К сожалению, вследствие различных обстоятельств я сильно оттянул свою поездку599599
  Получив заграничный паспорт в Петербурге 18 декабря 1896 г., В. В. Водовозов выехал из Киева во Львов только 22 февраля 1897 г. (см.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 208, 213).


[Закрыть] и попал во Львов только за неделю до дня выборов по пятой курии (по другим куриям выборы должны были происходить позднее). По приезде во Львов я побывал у Ив[ана] Франко (очень талантливого украинского писателя, вождя галицийской радикальной партии600600
  Имеется в виду Русско-украинская радикальная партия (РУРП, с 1926 г. – Украинская социалистическо-радикальная), учрежденная на съезде, проходившем 4–5 октября 1890 г. во Львове под председательством И. Я. Франко; основа идеологии – «народнический социализм»; после раскола в 1899 г. из РУРП выделились Украинская социал-демократическая партия и Украинская национально-демократическая партия.


[Закрыть], выступавшего на выборах кандидатом по пятой курии). Застал я его больным, в постели. Побывал у других деятелей, походил на митинги.

В день выборов жена Франко601601
  Ольга Федоровна Франко.


[Закрыть] отправилась в объезд по избирательному округу, в котором выступал ее муж; я отправился с нею.

Мы останавливались – от поезда до поезда – в нескольких городах (Самбор и др.) и деревнях восточной Галиции и к вечеру прибыли в Перемышль; госпожа Франко с ночным поездом уехала домой, во Львов, а я остался на ночь в Перемышле с тем, чтобы утром повидаться кое с кем из местных жителей.

В местах наших остановок, и в Перемышле в том числе, я успел видеть достаточно, чтобы оценить австрийские (или, точнее, галицийские, ибо в остальной Австрии дело обстояло иначе) выборные порядки.

Избирательное помещение. У входа – жандарм с обнаженной шашкой602602
  Ср.: «Уверенный, что выборы будут гораздо интереснее вдали от крупных центров, где местной полиции и жандармерии предоставляется более свободы от назойливого любопытства газетных корреспондентов и политических деятелей, я утром 11 марта с первым поездом выехал из Львова в маленький городок Дрогобич. <…> Совсем в другую атмосферу попал я, когда высадился в Дрогобиче и по грязной улице добрался до магистрата, где производились выборы. Во дворе дома стоял в строю готовый к действию отряд солдат, человек в 30. Перед входом в залу голосования стояли два жандарма, с перьями на шляпах, с ружьями и австрийскими штыками (в форме ножа) на перевязях за плечами; перед входом толпилась кучка мужиков-выборщиков, уже избранных на первоначальных выборах неделю тому назад, а среди них расхаживал комиссар полиции и на прекрасном малороссийском языке убеждал их: “Эх, братцы, чего это вы заладили: Франко да Франко! Франко – безбожник, я верно знаю, что у него дети некрещеные. Какой он вам заступник! Он только мутить умеет”» (Водовозов В. Политические выборы в Галиции. (Впечатления туриста) // Новое слово. 1897. Апрель. Кн. 7. С. 223–225).


[Закрыть]. Подходит избиратель.

– Легитимация! (То есть удостоверение в праве участия в выборах.)

– Вот она.

– Карта! (То есть избирательный бюллетень.)

– Я ее опущу в урну.

– Карта!

– Я ее опущу в урну.

Жандарм хватает избирателя, дает ему здоровый тумак, и избиратель кубарем катится с лестницы.

Я собственными глазами видел такую сцену, и даже несколько раз. В других случаях избиратель покорно протягивал жандарму избирательный бюллетень, тот его разворачивал, читал и только тогда пропускал избирателя. Между тем выборы по закону были тайными. Я делал попытки пройти в самое избирательное помещение (что в Германии допускалось свободно), для этого посылал свою корреспондентскую карточку председателю бюро, но через жандарма получал ответ:

– Не велено войти!

Одним словом, порядки, стоившие болгарских в стамбуловскую эпоху. Естественно, что Франко оказался забаллотированным603603
  Отмечая, что «Русько-украiньска радикальна партiя», основателем которой был М. Драгоманов и его «ближайшие последователи – малороссийский беллетрист и публицист Ив. Франко и публицист [М.] Павлик», стремится «к переустройству австрийской государственной организации на началах широкого федерализма, возможной децентрализации (самоуправления областей, провинций, общин)», В. В. Водовозов писал о «блестящем успехе» ее на выборах 1897 г.: «Несмотря на грубое давление полиции и на явную фальсификацию результатов выборов, она собрала в V курии (всеобщего голосования) 109 000 голосов против 27 000, полученных другими русинскими партиями, и 37 000 в IV (сельской) курии против 47 000; в парламенте она провела трех представителей (Франко был забаллотирован вследствие злоупотреблений полиции, заблаговременно арестовавшей несколько сот его выборщиков)» (Водовозов В. Радикализм и радикальная партия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1899. Т. 26. С. 73–74).


[Закрыть].

По приезде в Перемышль и окончании избирательной процедуры я имел поразительную, меня самого потом изумившую наивность послать в «Русь» телеграмму о том, что я видел, причем составил телеграмму довольно полно и определенно. Это было тем наивнее, что Перемышль – военная крепость. Во Львове такая телеграмма, может быть, прошла бы безнаказанно. Результат не заставил себя ждать.

На следующее утро в гостинице мне заявили, что за паспортом я должен сам сходить в полицию. Я сразу почувствовал нечто неладное, но пошел. В полиции меня заставили раздеться догола, подвергли самому детальному, в высшей степени оскорбительному обыску, нашли дыру в подкладке пальто и спрашивали, что там было спрятано; затем учинили допрос, причем я видел, что за мной следили с самого выезда из Львова, если не раньше; после допроса посадили в «separatka»604604
  одиночную камеру, одиночку (польск.).


[Закрыть] № такой-то при полиции. Это была довольно большая, но крайне грязная комната, с отвратительно грязной кроватью, на которую лечь было противно, и столом; стула и другой мебели не было; самое скверное было, однако, то, что окно было разбито, а на дворе было самое начало марта, и погода стояла очень холодная. Затопили печку, но из трубы пошел такой страшный дым, что я просил не топить и предпочел выносить холод. В этой сепаратке я провел два дня и две ночи. Обед мне носили из гостиницы (за деньги, конечно), приносили его простывшим. Вообще условия заключения были очень неприятными, более неприятными, чем знакомые мне по опыту, тогдашнему или позднейшему, в царской России. Этим я не хочу сказать, что в провинциальной России, а особенно в Сибири, не бывало худших; я говорю только то, что лично я подобных условий в России до революции 1917 г. не переносил.

Через два дня мне объявили постановление: высылка навсегда из Австрийской империи под угрозой полугодичной тюрьмы за приезд в нее, и с жандармом проводили на русскую границу. Мне хотелось продолжать свою заграничную поездку, и потому я просил, чтобы меня отправили на какую-нибудь другую границу: германскую, сербскую или румынскую, но мне было в этом отказано на том основании, что высылка всегда проводится на ближайшую границу605605
  Помощник начальника Волынского губернского жандармского управления на пограничном пункте в Радзивилове уведомлял Департамент полиции, что В. В. Водовозов вернулся из заграницы 3 марта 1897 г. (см.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 212).


[Закрыть]. Таким образом, вся моя заграничная поездка продолжалась 10 дней и оказалась довольно бесплодной.

Я, однако, успел во время пребывания во Львове написать две корреспонденции в «Русь» и потом по возвращении в Киев606606
  Как докладывал начальник Киевского губернского жандармского управления, В. В. Водовозов возвратился в Киев 5 марта 1897 г. (Там же. Л. 214).


[Закрыть] третью, в которой я описал свое приключение в Перемышле. Телеграмма, к моему удивлению, тоже была послана и напечатана полностью. Но тут явился некоторый эпилог.

«Русь», в которой я писал, была не та «Русь», которую в начале 900‐х годов издавал А. А. Суворин. Это была газета, основанная в 1897 г. В. П. Гайдебуровым, сыном незадолго перед тем умершего редактора «Недели»607607
  Неточность: П. А. Гайдебуров скончался еще 31 декабря 1893 г.


[Закрыть]. Этот молодой человек, совершенно неопытный в газетном деле (при жизни отца он в «Неделе» никакого участия не принимал), но очень самоуверенный, унаследовав от отца «Неделю» и довольно крупные деньги, решил их истратить на газетное предприятие, уверенный, что судьба ему уготовила успех и славу. Он приобрел уже существовавшую, издававшуюся присяжным поверенным Кремлевым, небольшую газету «Русь» и подал прошение об утверждении нового редактора.

Момент был исключительно неблагоприятный. Положение печати, всегда в России скверное, было еще более тяжелым, чем шестью месяцами раньше или несколькими годами позже; объяснялось это не каким-нибудь общим ухудшением политического положения, а, может быть, обстоятельством личным, более или менее случайным: незадолго перед тем, летом 1896 г., главноуправляющим по делам печати вместо ушедшего Феоктистова был назначен М. П. (в инициалах не уверен) Соловьев, человек совершенно дикий. Ему приписывали фразу, что он будет не главноуправляющим по делам печати, а главноуправляющим печатью. Была ли сказана эта фраза или нет, я не знаю, – весьма вероятно, что нет, слишком она хороша, – но вел он себя так, что вполне ее оправдывал. Он действительно поставил себе ту цель, которую ставил цензуре один из старинных цензурных уставов (не то 1826-го, не то 1828 г.), а именно: не только устранять из оборота произведения вредные, но [и] доставлять произведения полезные (с правительственной точки зрения)608608
  Первый параграф Устава о цензуре 1826 г. гласил: «Цель учреждения Цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусств, при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или по крайней мере безвредное для блага Отечества направление» (Устав о цензуре 1926 г. // Сборник постановлений и распоряжений о цензуре с 1720 по 1862 год. СПб., 1862. С. 130).


[Закрыть]. Потому он ввел систему навязывания газетам и журналам, под страхом запрещения или других репрессий, своих редакторов.