Текст книги "«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 1"

– Да ведь он злостный реакционер и антисемит.

– Повторяю, я этого не знаю и в первый раз от вас слышу. Но… разве вы сами никогда не имеете дела с реакционерами и антисемитами? Разве вы сами мне не рассказывали о ваших товарищах по гимназическому педагогическому совету, которые почти все и реакционеры, и антисемиты и с которыми вы вели общее дело и при случае разговаривали? Разве, работая в университетской библиотеке, вы не пользовались услугами библиотекарей Мисецкого (как будто фамилию передаю неверно832832
  Правильно: Н. В. Миницкого.


[Закрыть]. – В. В.) и Ващенко-Захарченко, очень хороших и услужливых библиотекарей, но крайних антисемитов и реакционеров? Но как бы то ни было, даю вам честное слово, что вся эта история с Сонки есть выдумка от первого до последнего слова833833
  Выражая благодарность за присланную рецензию на книгу Е. В. Тарле, профессор А. И. Сонни писал В. В. Водовозову: «Очень рад, что среди хора хвалебных о ней отзывов, которыми переполнены толстые журналы, раздался, наконец, хоть один голос в пользу истины. Ваши возражения, все без исключения, кажутся мне вполне основательными» (ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 2470. Л. 1).


[Закрыть].

– Оставим это.

Далее, на мое указание неудовлетворительности его диссертации, Тарле признал, что он слишком поспешил с нею и что если бы можно было бывшее сделать не бывшим, то он поработал бы подольше и избавил бы ее от некоторых промахов. Но что моя оценка его книги неправильна, доказывается уже тем, что он получил из Англии просьбу о разрешении ее перевода на английский язык, и она скоро появится в свет.

Это последнее было выдумкой. По крайней мере, до сих пор она в переводе, насколько я знаю, не появлялась.

Я очень сожалею, что вел разговор в слишком резком тоне и что примирения между нами не состоялось834834
  Сохранился черновик письма от 17 декабря 1901 г., в котором В. В. Водовозов обращался к Е. В. Тарле (зачеркнутое автором приводится в квадратных скобках):
  «Евгений Викторович, возвратившись домой после нашего продолжительного разговора, я много передумал. [Вы просите меня отказаться от печатания моей рецензии на Вашу книгу]. Я очень хорошо понимаю, что моя рецензия может принести Вам немало вреда, [хотя думаю, что размер этого вреда Вы преувеличиваете: не помешали же мои возражения Вам появляться в “Вестнике Европы”, “Мире Божием”, и Вы говорили мне даже, что Михайловский заранее согласен на помещение Вашего ответа], а между тем добивать Вас, как ввиду Вашей просьбы, так еще более ввиду Ваших обещаний, я вовсе не желаю. Вы, видя мое не полное доверие к данным Вами обязательствам, спрашивали меня, какие гарантии можете Вы дать. Обдумав все, я и даю Вам ответ на этот Ваш вопрос.
  Относительно Вашей книги и диспута на поверхности общественного сознания образовалась странная муть. Ваши друзья распространили о диспуте ряд клевет, печать поместила ряд в высшей степени хвалебных отзывов о книге [во многих журналах (“Русские ведомости”, “Журнал для всех”, “Исторический вестник”, “Народное хозяйство”) за подписями более или менее известных лиц, и по поводу диспута], в двух таких газетах, как “Россия” и “Русские ведомости”, появились статьи, безусловно сочувственные Вам и притом безусловно недобросовестные. Из последней оказывается, 1) что такой авторитетный оппонент, как Трубецкой, сказал только то, что Вы очень талантливый человек, 2) что оппоненты не касались существенной части книги и 3) что “говорят”, что на диспуте сводились личные счеты. И то, и другое, и третье – неправда; [относительно первых двух пунктов Вы и не отрицаете этого; правильность третьего Вы, если я верно Вас понял, отстаиваете по отношению к некоторым оппонентам (Челпанову), но отрицаете относительно других, признавая, что они действовали хотя, может быть, и ошибочно, но, во всяком случае, по мотивам, чуждым личных соображений; между тем в “Русских ведомостях” инсинуация пущена даже без такой оговорки. Так как Ваши друзья в дополнение к этому опутали все дело целой сетью клевет, притом сознательно злостных (выдумка относительно моего влияния на Сонни не может быть иной), то на поверхности оказывается какая-то странная муть].
  Ваша нравственная обязанность – рассеять эту муть, [насколько это возможно]. Вы не можете ссылаться на усердие не по разуму Ваших друзей, Вы за него отвечаете. [Общество имеет право знать правду о Вашей книге и Вашем диспуте. Нельзя быть порядочным общественным деятелем, удержавшись на поверхности жизни благодаря клеветам, инсинуациям, хотя бы распущенным не им самим, а его друзьями, умолчаниям, недомолвкам, мраку. Элементарная обязанность отрясти от себя таких своих друзей, которые его компрометируют]. Вы согласились опровергнуть одну клевету, [это поступок, несомненно, честный, но согласитесь, что его одного мало и даже он сам далеко не полон], которую распространили Вы сами, приняв ее без проверки из чьих-то уст. Но согласитесь, что этого мало. Необходимо было бы вывести на чистую воду клеветника, узнав его имя и бросив ему в лицо громогласно название “клеветника”.
  Таков, по-моему, был бы Ваш элементарный нравственный долг. Однако я понимаю, что ввиду близости этого клеветника к Лучицкому Вам это сделать трудно, да я и не настаиваю на этом, ибо клевета имеет мелкий личный характер; я только указываю Вам на такой долг. Но я настаиваю, я требую от Вас опровержения инсинуаций “Русских ведомостей”. Вы имеете, конечно, полное право оговорить свое несогласие с нападками на книгу. Но Вы должны публично заявить, что чистоты мотивов этих нападок Вы не заподозриваете; что оппоненты нападали не только на перевод, но и на текст книги; что Трубецкой не только хвалил, но и порицал Вас [(правильность или неправильность – другой вопрос, который Вы можете оговорить или не оговаривать)]. К этому, по-моему, следует прибавить то, что Вы заявили на диспуте и что повторили мне, что Ваш перевод не полон и на полноте его Вы никогда не настаивали. Форма, пределы и ограничения всех этих утверждений – дело Ваших убеждений, но Ваша нравственная обязанность – напечатать такое заявление. Оно было бы в высшей степени благородно. Оно установило бы в обществе (а может быть, и в печати) правильный тон относительно Вашего диспута и Вас лично, и – я позволяю себе утверждать это – оно в итоге было бы чрезвычайно выгодным для Вас, [выгодным за исключением одного случая: если автор корреспонденции – лицо, дружбой или покровительством которого Вы дорожите; ввиду категорического Вашего утверждения, что Вы не знаете автора, я не останавливаюсь на этом предположении]. Оно оттолкнет от Вас Ваших друзей, прибегающих к недобросовестным приемам, но приобретет Вам сочувствие большинства читающей публики и всех порядочных людей.
  Жаль, что Вы не сделали этого proprio motu [по собственной инициативе (лат.)], но что же делать. Во всяком случае, я могу признать Вашу искренность только в том случае, если Вы исполните этот minimum требований порядочности. Только это может мне дать гарантию того, что Вы исполните Ваши обязательства относительно Вашей общественной деятельности. Только в этом случае мы можем входить в какие бы то ни было соглашения относительно печатания или не печатания моих рецензий. Si non – non [Если нет – нет (лат.)]. Буду ждать Вашего ответа до утра среды, затем считаю свои руки развязанными. В. Водовозов» (Там же. Д. 2645. Л. 1–4).
  Поскольку Тарле, видимо, не ответил, рецензия на книгу появилась в декабрьском номере журнала «Народное хозяйство».


[Закрыть].

В последующие годы мне не часто, но все же и не редко приходилось встречаться с Тарле, – то на публичных собраниях, то у Кареева. О новых его трудах, в высшей степени серьезных, мне несколько раз приходилось говорить в печати, и я делал это, всегда признавая Тарле заслуженным, выдающимся историком. И тем не менее всегда при встречах я чувствовал, что он мне не простил. Только со времени большевичьей революции наши отношения смягчились. Мы встречались и на общем деле: в «Былом», в котором я некоторое (недолгое) время, вместе с Бурцевым и Щеголевым, был членом редакции, а он – деятельным сотрудником, и в издательстве Брокгауза – Ефрона, задумавшем одно издание (не состоявшееся)835835
  Видимо, имеется в виду переиздание «Малого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», который в 1899–1902 гг. вышел в 3 т., в 1907–1909 гг. – в 4 т. См.: «О переиздании малого словаря мы подумывали еще в 1919 году, и тогда я вел переговоры с В. В. Водовозовым и И. В. Яшунским о пересмотре старого издания и составлении нового» (Перельман А. Воспоминания. СПб., 2009. С. 191).


[Закрыть], в котором Тарле предполагался редактором, а я – сотрудником, – и совершенно естественно, что нам приходилось подолгу мирно беседовать. Особенно смягчился он, когда я выразил ему сочувствие за одну его публичную лекцию. Затем, в 1926 г., я несколько раз встречался с ним в Париже836836
  В 1924–1929 гг., то есть до своего ареста, Е. В. Тарле ежегодно выезжал в заграничные командировки, главным образом в Париж, где проводил по несколько месяцев.


[Закрыть] на улице: мы жили в непосредственном соседстве и сравнительно подолгу беседовали, – и беседовали дружно (насколько «подолгу» можно беседовать на улице, минут по 20–30), однако и тут он не принял моего приглашения зайти ко мне и, в свою очередь, не пригласил меня к себе. Об этих беседах я, может быть, когда-нибудь расскажу, если мне доведется писать воспоминания об этом времени.

К этому прибавлю еще одно замечание. Несчастный диспут имел для Тарле большое значение. В конце концов в петербургских университетских кругах к нему сложилось неблагоприятное отношение, и это отношение долгое время тормозило его профессорскую карьеру, несмотря на то что среди петербургского студенчества он в качестве приват-доцента быстро создал себе блестящую репутацию. Но докторская его диссертация (о континентальной блокаде Наполеона I837837
  Неточность: в 1911 г. в Петербургском университете Е. В. Тарле защитил докторскую диссертацию «Рабочий класс во Франции в эпоху революции» (см.: Тарле Е. В. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Исторические очерки. СПб., 1909–1911. Ч. 1–2); В. В. Водовозов имеет в виду кн.: Тарле Е. В. Континентальная блокада. СПб., 1913–1916. Т. 1–2.


[Закрыть]), над которой он работал долгие годы, представляла из себя в высшей степени серьезный труд и действительно очень ценный вклад в историческую науку. Не было ли это одним из последствий того удара, который он получил на первом своем диспуте? Без этого удара не позволил ли бы он себе, для ускорения получения докторской степени, такую же легкомысленную спешку, как в тот раз? Возможно, что – да838838
  В Праге В. В. Водовозов написал рецензию на книгу Е. В. Тарле «Европа в эпоху империализма. 1871–1919 гг.» (М.; Л., 1927), отмечая несоответствие ее заглавия содержанию, ибо Тарле сосредоточился на истории и подготовке мировой войны, рассматривая внутренние процессы «исключительно под углом международных отношений» и стараясь подвести сложные события жизни отдельных стран и отношения между ними «под свою схему», но тем не менее замечал, что вовсе не желает «умалить значение ценного труда», являющегося несомненно «плодом большой и вдумчивой работы», и это не компиляция, а действительно серьезное исследование (Современные записки. 1928. № 6. С. 551–555).


[Закрыть].

Глава III. Нарастание революционного настроения в годы 1900–1904. – Участие моей жены в делах Красного Креста и ее издательство. – Н. Е. Парамонов. – Балмашев и его кружок. – Брешковская. – Мое участие в составлении прокламаций. – Поздравление генералу Новицкому с юбилеем. – Побег из киевской тюрьмы в 1902 г. двенадцати социал-демократов

Первые годы ХX века были временем нарастания революционного настроения в России; отдаленные раскаты приближающейся революционной грозы слышались все яснее и яснее. Предгрозовая атмосфера влияла на весь уклад общественной жизни и не могла не влиять и на мою личную жизнь.

За границей возникли два революционных журнала двух революционных партий: социал-демократическая «Искра» и социал-революционная «Революционная Россия», которые в значительном числе экземпляров проникали в Россию, и мне не раз приходилось оказывать услуги партиям по размещению этих журналов.

Моя жена принимала деятельное участие в революционном Красном Кресте839839
  К. П. Василенко отмечал, что В. П. Водовозова наряду с А. В. и В. В. Вакарами, П. И. Гиберман, Н. Н. Кульженко и другими принимала «наиболее деятельное участие» в политическом Красном Кресте, «особенную поддержку» которому дало предпринятое ею издание публичных лекций проф. В. Я. Железнова по политической экономии, прочитанных в 1898–1899 гг. в Киеве (Василенко К. Четверть века назад. С. 136). См.: Железнов В. Я. Очерки политической экономии: В 2 ч. Киев, 1899. См. также: Челпанов Г. И. История основных вопросов этики / Изд. В. Водовозовой и С. Эвенсон под ред. лектора. Киев, 1897.


[Закрыть], деятельность которого благодаря большому числу заключенных сильно оживилась, и через ее руки шли по временам не незначительные денежные суммы. Она затеяла издательство портретов писателей и общественных деятелей, русских и иностранных, причем весь чистый доход должен был поступать в Красный Крест. Не веря в коммерческие таланты моей жены, я первоначально отнесся к ее плану совершенно отрицательно. Впрочем, предприятие было начато как очень маленькое и даже почти случайное.

Пользуясь нашей дружбой с В[асилием] Ст[ефановичем] Кульженко, сыном собственника наиболее значительной в Киеве типографии, фотографии и фототипии840840
  Фототипия – фотомеханический процесс, предназначенный для получения типографского клише и тиражирования высококачественных полутоновых изображений методом плоской печати.


[Закрыть], который в это время управлял этим заведением и сам был хорошим фотографом, она в кредит напечатала в 500 экземплярах несколько портретов наиболее в то время популярных писателей – Л. Толстого, Короленко, Чехова, Чернышевского, Михайловского, К. Маркса – и выпустила в продажу по 35 копеек, сперва – через знакомых, главным образом студентов. Издание ее имело неожиданный для меня успех и понемногу обратилось в настоящее издательство, требовавшее и газетных объявлений, и помещения, и постоянной усиленной работы, отнимавшей все время моей жены, а одно время – даже платной помощницы, и постоянных сношений с разными людьми и цензурой. Издано было ею около сотни портретов различных лиц и несколько десятков снимков с картин известных художников (всего более шел Беклин)841841
  Например, в четырехстраничном рекламном проспекте «Издательства Веры Петровны Водовозовой в Киеве» (по адресу: Владимирская, 79) сообщалось: «Вышли в свет и поступили в продажу снимки с картин Беклина большого формата (разм[ером] 10½ х 8 верш[ков]), исполненные в фототипии С. В. Кульженко: 1) Арнольд Беклин (портрет художника), 2) Остров мертвых, 3) Сострадание, 4) Священная роща, 5) Семья тритонов, 6) Вилла у моря, 7) Центавр у кузнеца, 8) Развалины у моря, 9) Остров живых…» Предлагались также «снимки с картин Балестриери» по той же цене, 75 копеек за экземпляр, и «портреты писателей, общественных деятелей, музыкантов, композиторов» (размером 8 х 6 вершков) по 35 копеек, причем к осени 1903 г. было выпущено свыше 60 таких портретов и указывалось, что в октябре – ноябре еженедельно будут выходить по три новых; торговым представителем издательства в Петербурге состояла Полина Израилевна Гиберман (ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 2709. Л. 169–170, 184–185).


[Закрыть]. Ее покупатели настойчиво требовали от нее издания открыток; ввиду большой конкуренции ей не хотелось переходить на этот род издательства, но кончилось тем, что она уступила и начала издавать открытки, тоже с портретами и снимками с картин. Приходилось и мне помогать ей. Издательство шло хорошо и давало порядочный доход, и различные приключения, вроде ее шестинедельного ареста в 1905 г., хотя и вредили ему, но не погубили. С нашим переездом в Петербург дело перенесено было туда842842
  См. газетное объявление: «Издательство портретов и картин В. П. Водовозовой переведено в СПб., Вас[ильевский] Остр[ов], Тучкова наб[ережная], д. 2» (Товарищ. 1906. № 59. 12 окт.).


[Закрыть] и продолжалось до войны, когда расход портретов почти сразу прекратился и она осталась с большим складом на руках.

Успех окрылил мою жену, и она задумала перейти также и к книжному издательству. Различные наши знакомые предлагали свои услуги для перевода той или иной книжки. Оставалось найти небольшую иностранную книгу, которая могла бы рассчитывать на сравнительно быстрый расход. Я указал на «Классовые противоречия в 1789 г.» К. Каутского; книжка была уже старая (она вышла в свет к столетнему юбилею революции), в свое время была уже переведена на русский язык и напечатана в «Северном вестнике» эпохи Михайловского843843
  См.: Kautsky K. Die Klassengegensätze von 1789: Zum hundertjährigen Gedenktag der großen Revolution. Stuttgart, 1889; Каутский К. Противоречия классовых интересов в 1789 году. К столетнему юбилею великой революции / Пер. с нем. [Г. Ф. Львовича] // Северный вестник. 1889. № 4. С. 115–127; № 5. С. 29–55; № 6. С. 175–189. Публикация была осуществлена после ухода Н. К. Михайловского из журнала в 1888 г.


[Закрыть]. Но книжка была очень хорошая, и к тому же с тех пор она появилась в подлиннике новым, сильно исправленным изданием. Один юный социал-демократ Иона Биск перевел ее (без вознаграждения), но, к сожалению, перевел очень неудовлетворительно, и мне пришлось сильно исправить его перевод. Киевская цензура отказалась пропустить ее, и мы послали на цензуру в Петербург. Недоразумений я не боялся, так как книжка уже за 13 лет перед тем была разрешена. И вдруг – книжка оказалась запрещенной.

К счастью, вскоре после этого мне по различным делам пришлось съездить в Петербург. Там я зашел в цензуру. На общий вопрос о причине запрещения сколько-нибудь вразумительного ответа я не получил, а на мое указание, что ведь произведение Каутского однажды было разрешено, цензор мне ответил:

– Появление чего-либо в журнале, издающемся без предварительной цензуры, для цензуры не указ.

– Да ведь «Северный вестник» издавался тогда под предварительной цензурой!

– Нет, без.

Это было явное недоразумение. «Северный вестник» возник в 1885 г. (или около) при Евреиновой и издавался в конце 80‐х годов при Михайловском и в начале 90‐х годов при Волынском под предварительной цензурой, и только потом Любови Гуревич и Волынскому удалось выхлопотать освобождение от нее844844
  Журнал «Северный вестник» издавался без предварительной цензуры с 1897 г.


[Закрыть], – и мне удалось это недоразумение выяснить, хотя и не сразу. В результате рукопись была разрешена с исключением одного или двух мест о польской политике России, и книжку оказалось возможным напечатать в Киеве, помнится, в 2000 экземпляров845845
  См.: Каутский К. Противоречия классовых интересов в 1789 году / Пер. И. С. Биска; под ред. В. В. Водовозова. Киев: Тип. С. В. Кульженко, 1902.


[Закрыть]. Несмотря на то что почти одновременно, совершенно независимо от меня, ту же книжку выпустил в свет в Петербурге и прежний ее переводчик Львович846846
  См.: Каутский К. Противоречия классовых интересов в 1789 году / Пер. Г. Ф. Львовича. СПб., 1902.


[Закрыть], но выпустил, очевидно не зная о появлении ее в подлиннике новым изданием, по старому тексту «Северного вестника», несмотря на это, наше издание, вопреки моей уверенности в противном, очень быстро, месяцев в 6, разошлось до последнего экземпляра, преимущественно в Киеве и вообще на юге; в Петербурге она почти не продавалась. Весь доход от нее пошел в Красный Крест.

Лишь только эта книжка появилась в свет, мою жену стали донимать из разных мест предложениями издать в переводе ту или другую книгу. Таких предложений было получено до десятка. Все предложения касались исключительно немецких книг и притом почти исключительно социал-демократических и по большей части весьма специальных и узких. Пойти по дороге книгоиздательства, да еще такого специального, моя жена не решилась, и ни одно из этих предложений не было принято. Даже книжку Каутского она не сочла возможным выпустить вторым изданием, и таковым (в переводе Биска под моей редакцией) она была выпущена только в 1905 г.847847
  Неточность: книга выходила еще в 1903 г., см.: Каутский К. Противоречия классовых интересов в 1789 году / Пер. И. С. Биска; под ред. В. В. Водовозова. 2‐е изд. Ростов-на-Дону: «Донская речь» Парамонова, [1903].


[Закрыть] Н. Е. Парамоновым (издателем «Донской речи»)848848
  Издательство «Донская речь» начало функционировать в январе 1903 г., выпустив свыше 500 книг и брошюр, в том числе 26 выпусков историко-революционного журнала «Былое», 21 выпуск «Русской исторической библиотеки», 17 выпусков журналов «Отклики современности», «Народная жизнь», «Народный вестник» и т. д. После того как 2 января 1905 г. Н. Е. Парамонов фиктивно, за 7500 руб., переуступил издательство своему бухгалтеру А. Н. Сурату, часть книг выходила под марками «Книгоиздательская фирма А. Н. Сурата», «Книгоиздательство “К свету”», «Издательница А. И. Парамонова» (см.: Кошеверова С. В., Тарасова М. Н. Каталог издательства «Донская речь» Н. Е. Парамонова в Ростове-на-Дону. Ростов-на-Дону, 2006).


[Закрыть] с восстановлением запрещенных цензурой мест.

Кстати, о Парамонове. В начале 900‐х годов он был студентом Киевского университета. Сын ростовского пароходовладельца-миллионера849849
  Имеется в виду Е. Т. Парамонов.


[Закрыть], он в это время, в первые годы ХX века, был в решительной ссоре со своим отцом и не получал (или не брал) от него ни копейки, предпочитая жить обычной жизнью студенческой бедноты, то есть пробавляясь уроками, случайно находимой им статистической, корректурной и тому подобной работой. В течение нескольких месяцев он жил, снимая за 8 рублей в месяц маленькую комнатку у нас, и в это время я близко познакомился с ним. Он производил сильное впечатление своим практическим умом, своим сильным характером и энергией, с которой пробивал дорогу в жизни и вместе с тем серьезно и добросовестно учился. Политические симпатии его тоже лежали на стороне социал-демократии, и, кажется, он был активным членом партии, но вел себя осторожно и кончил курс вполне благополучно. С большим сочувствием он относился к предприятию моей жены и во многом с большим усердием помогал ей.

По окончании курса Парамонов уехал на родину, в Ростов-на-Дону. Там в 1903 г. или около он основал книгоиздательство «Донская речь», издававшее преимущественно брошюры беллетристического, политического и популярно-научного содержания, рассчитанные на читателя из народа – рабочего класса и крестьянства. Я не знаю, начал ли он издательство после примирения с отцом и на деньги, полученные от него, или до и на собственные заработанные гроши; во всяком случае, оно было начато приблизительно так же, как издательство портретов и картин моей жены, то есть в очень маленьком масштабе, но сразу превосходно пошло и дало возможность Парамонову обратить его в очень крупное предприятие850850
  26 апреля 1905 г. Н. Е. Парамонов уведомлял В. В. Водовозова о значительном расширении своего издательского дела: «К августу мы окончим оборудование типографии, в нашем распоряжении будут тогда шесть машин, которые будут печатать тогда исключительно наши издания», – и с гордостью сообщал: «За первые 4 месяца 1905 г. мы издали приблизительно 1 000 000 [экз.] брошюр. Я уверен, что до конца года эта цифра будет доведена до 4 000 000 экз., что уже даст нам возможность стать прочно и хорошо и аккуратно выплачивать гонорар» (ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 2382. Л. 9).


[Закрыть]; если для этого он не пользовался капиталами отца, то сильно содействовали этому полученные в наследство коммерческая сметка, практическая жилка и, вероятно, кредит, создаваемый – даже и при ссоре с отцом – миллионами и репутацией этого последнего.

Книжки для издания Парамонов подбирал по известному плану и с определенным политическим направлением, а именно социал-демократическим, но без обычной узости, так часто отличавшей и отличающей социал-демократов. Его помощником по редакционной части был его приятель, социал-демократ С. Г. Сватиков, автор нескольких недурных книжек по истории851851
  См.: Сватиков С. Г. Общественное движение в России (1700–1895). Ростов-на-Дону, 1905; Он же. Из эпохи реакции (1880–1895). М., 1917; Он же. Русский политический сыск за границею. (По документам заграничной агентуры департамента полиции). Ростов-на-Дону, 1918.


[Закрыть]. Но он и сам выбирал книжки. Так, прочтя в журнале «Новый путь» мою статью о «всеобщем голосовании» (в 1904 г.)852852
  Неточность. См.: Водовозов В. В. Организация всеобщего избирательного права // Новый путь. 1904. № 10. С. 233–259; № 12. С. 120–135.


[Закрыть], он сейчас же решил, что статья может быть пригодна в качестве брошюры, и обратился ко мне с письменным предложением (я жил тогда в Петербурге, а он в Ростове-на-Дону) издать ее в 10 000 экземпляров и назначил гонорар в 100 рублей. Предложение было для меня совершенно неожиданно – мне и в голову не приходило, чтобы подобное издание было возможно (конечно, с книгопродавческой точки зрения) – и очень приятно; я, разумеется, его принял853853
  См.: Водовозов В. В. Всеобщее избирательное право на Западе. Ростов-на-Дону, [1905].


[Закрыть]. Еще более неожиданно было, когда через два месяца он сообщил, что книжка разошлась сполна, и предложил за тот же гонорар выпустить ее новым изданием, уже в 50 000 экземпляров и по удешевленной цене (первое издание было выпущено по 10 или 8 копеек854854
  Правильно: по 8 копеек.


[Закрыть], второе по 5 копеек); я, конечно, и на этот раз принял предложение855855
  В 1905 г. Н. Е. Парамонов регулярно извещал В. В. Водовозова о положении с изданием и реализацией его трудов: например, 26 апреля: «Пасха немного сократила спрос, но в общем всё, а особенно “Избирательное право”, идет хорошо»; 3 августа: «Ваш очерк “Всеобщее избирательное право” мы уже издали дешевым изданием за 5 коп. и на днях вышлем Вам, как Вы и сообщили последний раз, 3 тысячи экз. Общий отзыв все же таков, что брошюра написана несколько трудно. Не найдете ли Вы возможным значительно его опростить для следующего издания? Я думаю, что это издание разойдется к декабрю. <…> Книжка Каутского “Противоречие классовых интересов” распродана. Будете ли делать какие изменения для следующего издания? Если да, то не задержите высылкой правленого экземпляра» (ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 7, 16).


[Закрыть] и внес в книжку некоторые исправления, частью фактического свойства ввиду новых событий, а частью в сторону дальнейшей ее популяризации856856
  См.: Водовозов В. В. Всеобщее избирательное право на Западе. 2‐е перераб. изд. Ростов-на-Дону, [1905].


[Закрыть]. На этот раз прошло месяцев девять или десять, и Парамонов выпустил ее третьим изданием857857
  Неточность: вышло только два издания этой брошюры.


[Закрыть], тоже в 50 000 экземпляров.

Но время шло, рынок насыщался, а главное, после подавления эсеровского восстания в Москве в декабре 1905 г. и неудачи третьей всероссийской забастовки858858
  Всероссийская политическая стачка проходила 20 октября – 2 ноября 1905 г.


[Закрыть] интерес к книге или, по крайней мере, к политической брошюре в народных массах сразу упал, и многочисленные вновь создавшиеся издательства остались на мели с громадным грузом изданного или печатного материала и в большинстве прекратились. В меньшей степени, чем других, вследствие большой литературной серьезности и коммерческой солидности его издательства, та же участь постигла и «Донскую речь» Парамонова, которая, правда, уцелела и влачила свое существование вплоть до революции 1917 г., но издавала мало и в небольшом количестве экземпляров859859
  Издательство «Донская речь», деятельность которого приостанавливалась в декабре 1905 г. и декабре 1906 г., было закрыто в 1907 г. (см.: Кошеверова С. В. Из истории издательского дела на Дону. (К 100-летию «Донской речи») // Общественные науки. 2003. № 4. С. 16–21).


[Закрыть]. Вместе с издательством и моя брошюра осталась на складе мертвым грузом; остатки ее были распроданы со значительной быстротой после Февральской революции 1917 г., несмотря на то что к этому времени она совершенно устарела и нуждалась в радикальной переработке.

Кроме этой моей брошюры Парамонов в 1905 г. предложил мне, как я уже упоминал, переиздать проредактированный мной перевод книжки Каутского и заказал перевод известной книги Кеннана о ссылке и тюрьме в России860860
  См.: Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. [Ростов-на-Д.]: А. Сурат, [1906–1907]. Т. 1 / Пер. с англ. под ред. В. Водовозова; Т. 2 / Пер. с англ. под ред. Е. Серебрякова.


[Закрыть].

В 1905 г. Парамонов уже помирился с отцом и был деятельным участником в его миллионном предприятии; таким образом, «Донская речь» могла быть для него только чем-то побочным, второстепенным или третьестепенным и в смысле коммерческом, и в том внимании и затрате времени, которые он мог отдавать ей. Но он продолжал дело с прежней любовью. Для меня совершенно несомненно, что оно было для него делом по преимуществу идейным, а не коммерческим, тем более что ради него он нес и значительный личный риск: за несколько десятков различных книжек он был привлечен к суду и не высидел года крепости861861
  Неточность: дело Н. Е. Парамонова и А. Н. Сурата рассматривалось Новочеркасской судебной палатой 12–13 мая 1907 г. Взятые под стражу, они были освобождены под залог: первый – в 40 тыс., второй – в 2 тыс. рублей; следствие тянулось три с половиной года, и хотя в 1911 г. Парамонов и Сурат были приговорены соответственно к трем и двум годам заключения в крепости, они избежали наказания: против них возбудили новое дело, а в 1913 г. амнистировали в связи с 300-летием династии Романовых.


[Закрыть] только по случайной причине, о которой я расскажу позже в связи с рассказом о моих судебных делах. Но едва ли можно сомневаться и в том, что кроме идейной стороны дела Парамонова увлекала его предпринимательская, деляческая натура; его самолюбию льстило, что он, начав с грошей, сумел создать и стоять во главе крупного предприятия, которое оставило свой не незаметный след в культурном росте России. И вместе с тем коммерческая натура, и притом натура коммерсантов времен Островского, до некоторой, хотя и не сильной степени сказывалась в его приемах ведения дела.

В 1906 или 1907 г. в Петербург приехала дама, с которой в последние месяцы своей киевской жизни он жил как с женой и в качестве таковой увез с собой в Ростов. Эту даму и я знал еще по Киеву. Она была у меня и горько жаловалась на Парамонова, который ее бросил, и притом бросил в очень тяжелом материальном положении. Говоря, что Парамонов очень меня уважает, она просила меня написать ему усовещивающее письмо и предложить ему что-нибудь вроде суда между им и ею. Вместе с тем, говоря со страшной о нем злобой, она рассказала, что моя брошюра о всеобщем голосовании была им напечатана не в трех мне известных и оплаченных гонораром изданиях, а в пяти, то есть и первое, и второе издания были повторены по два раза, и что это была система его действий, которую он практиковал со всеми авторами, когда их книжки хорошо расходились! Хотя рассказ дамы о ее личных отношениях с Парамоновым производил на меня впечатление искренности и правдивости, но от вмешательства в них я отказался, чувствуя к подобным вмешательствам решительное отвращение.

В последующие годы Парамонов выкинул за борт свой социал-демократический груз и к революции 1917 г. был активным членом кадетской партии; одно время, не то при Деникине, не то при Врангеле, он занимал министерский пост862862
  В мае 1918 г. Н. Е. Парамонов управлял отделом торговли и промышленности в правительстве атамана П. Н. Краснова, в феврале – марте 1919 г. – отделом пропаганды Особого совещания при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России А. И. Деникине.


[Закрыть]. После торжества большевизма он, как и мы все, очутился на другом берегу, в Берлине, но не в пример другим беженцам сумел спасти некоторую часть своего достояния. Как я слышал, ему удалось увести несколько своих пароходов в Константинополь863863
  В декабре 1919 г. семья Н. Е. Парамонова перебралась в Новороссийск, откуда в феврале 1920 г. отбыла в Константинополь на единственном остававшемся у нее пароходе «Принцип» и до начала 1921 г. жила на доходы от его рейсов по маршруту Поти – Батуми. Поселившись вскоре в Берлине, Парамонов ненадолго возобновил издательскую деятельность и, скупая пустыри, построил несколько многоквартирных домов и гаражей с авторемонтными мастерскими и заправочными станциями (см.: Будницкий О. В. Николай Елпидифорович Парамонов: «Рано или поздно добро и правда восторжествуют…» // Российский либерализм: идеи и люди. 2‐е изд., испр. и доп. М., 2007. С. 822–830).


[Закрыть] и там недурно продать их, – конечно, это была ничтожная доля его прежнего состояния. За рубежом он проявил и прежнюю любовь и интерес к книге, и прежний талант и энергию не желающего идти ко дну предпринимателя. Первое сказалось в том, что он был одним из основателей книгоиздательской фирмы «Слово»864864
  Книгоиздательство «Слово» было основано в 1920 г. русской группой пайщиков, которую представлял И. В. Гессен, и немецкой издательской фирмой «Ульштейн». В октябре 1922 г. Н. Е. Парамонов предложил вложить в дело 1 тыс. англ. фунтов при условии, что станет не только пайщиком, но и редактором в ранге директора, и вошел в наблюдательный совет акционерного общества «Слово», учрежденного в 1923 г., наряду с уже существовавшими в Данциге одноименным обществом и берлинской книготорговой фирмой «Логос». Но не сумев путем негласной скупки паев забрать «Слово» у немцев, Парамонов в июле 1925 г. вышел из президиума «Логоса» и тогда же, видимо, покинул издательство, причем если в 1920–1924 гг. оно выпустило 123 названия книг, то в последующие десять лет – всего 25, ликвидировавшись в 1935 г. (см.: Кратц Г. Н. Е. Парамонов и книгоиздательство «Слово» в Берлине // Библиотечное дело – 2003: гуманитарные и технологические аспекты развития. М., 2003. С. 196–198).


[Закрыть], выпустившей в свет много очень ценных книг, а второе – в том, что он, как я слышал, на полученные им от продажи пароходов сравнительно небольшие деньги – в тот период, когда вследствие инфляции и законов о найме квартир большие каменные дома в германских городах продавались по 200–300 долларов, – скупил ряд таких домов в Берлине и таким образом обратился в крупного берлинского домовладельца, а после стабилизации валюты – и в миллионера. Однажды я с ним встретился в Праге в столовой Земгора865865
  Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей (Земгор), созданный в Париже в 1921 г., имел свои отделения по всей Европе, включая Чехословакию.


[Закрыть], но наш разговор вышел совершенно пустой и бессодержательный866866
  Уже в 1925 г., 26 января, В. В. Водовозов по старой памяти обратился к Н. Е. Парамонову за помощью: «В настоящее время я без работы. Не могли ли бы Вы предоставить мне таковую?» Поясняя, что есть несколько тем, на которые «очень охотно написал бы книги» («Общественное и политическое мировоззрение Пушкина», «Новые явления в области конституционного права и кризис парламентаризма в современной Европе», «Краткий очерк истории Западной Европы после мировой войны»), Водовозов интересовался: «Не могли ли бы Вы заказать мне одну из этих книг? Если ни одна из них для Вас не подходит, то не предложите ли Вы мне какую-нибудь другую тему? Буду очень благодарен за согласие дать мне какую-нибудь работу» (ГАРФ. Ф. Р–5907. Оп. 1. Д. 123. Л. 1). Но 5 февраля книготорговое акционерное общество «Логос», членом руководства которого Парамонов являлся, ответило Водовозову: «В данный момент мы, к сожалению, не можем воспользоваться Вашим предложением относительно издания Ваших работ, так как на ближайшие 6–8 месяцев мы уже покрылись материалом и положение русского книжного рынка не дает надежды рассчитывать на ускорение темпа издания» (Там же. Д. 168. Л. 1).


[Закрыть].

Революционное настроение нарастало, сказал я, и оно врывалось в мой дом, требуя от меня очень разнообразных откликов. У меня в доме осенью 1901 г.867867
  И тут я, к сожалению, не уверен в точности хронологической даты. Возможно, что мои занятия с кружком Балмашева происходили раньше.


[Закрыть] 868868
  Занятия, о которых далее идет речь, могли происходить только осенью 1900 г., так как С. В. Балмашев в этом году из Казанского университета перевелся в Киевский, но 7 декабря был исключен из него за участие в студенческих волнениях, а 23 января 1901 г. арестован и, проведя два месяца в заключении, сдан в солдаты. Хотя в июле его освободили от военной службы по состоянию здоровья, восстановив в сентябре в Киевском университете, но тогда же он вступил в Боевую организацию ПСР, а 2 апреля 1902 г. смертельно ранил министра внутренних дел Д. С. Сипягина (см.: Троицкий Н. А. Дело Степана Балмашева // Известия Саратовского университета. Новая серия. Сер.: История. Международные отношения. 2013. Т. 13. Вып. 4. С. 16–21).


[Закрыть] появился и стал частым гостем Ст[епан] Балмашев, с отцом которого, старым народником 70‐х годов, была знакома по Саратову моя жена. Это был очень живой и очень симпатичный юноша. Исключенный из какого-то другого университета, Балмашев поступил в киевский. Через несколько посещений он обратился ко мне с просьбой от имени кружка его товарищей руководить занятиями кружка по политической экономии и, в частности, помочь им самоопределиться в споре между сторонниками и противниками марксизма. Я ответил, что не настолько осведомлен в этих вопросах, чтобы взять на себя руководительство занятиями студентов, и что единственная область, в которой я мог бы это сделать, это наука о государстве, и прибавил, кстати, что молодежь совершенно напрасно признает политическую экономию как бы единственной отраслью знаний, заслуживающей изучения. Он немного поспорил, но скоро уступил и через несколько дней привел ко мне компанию чуть не с десяток студентов, слишком большую для моей маленькой квартирки с ее очень скудной меблировкой. Я предложил им программу занятий, дал библиографические указания и предложил поделить между собой ряд тем. Тут были темы по различным вопросам избирательного права, в частности о пропорциональных выборах, о разных вопросах парламентаризма, двухпалатности и однопалатности, о федерации, национальном вопросе, свободе слова, положении церкви в государстве, роли политических партий в государственном строе и т. д. Разумеется, не обошлось без горячих возражений и споров, но в конце концов моя программа была с некоторыми изменениями принята и темы разобраны.

Кружок собирался у меня раза по два в месяц в течение нескольких месяцев в конце 1901 г.869869
  Правильно: 1900 г.


[Закрыть] Большинство прочитанных работ, к сожалению, были слишком пропитаны политикой и вместе с тем очень шаблонны по своим политическим выводам, а в научном отношении крайне слабы. Ни один из моих слушателей не владел иностранными языками, и потому в своих библиографических указаниях я должен был ограничиваться русскими книгами, но и они бывали всегда недостаточно использованы. Единственное исключение в ряду моих слушателей составлял сам Балмашев. Еще недавно он склонялся в сторону социал-демократии, но теперь, во время занятий у меня, считал себя по убеждениям социалистом-революционером и, кажется, формально принадлежал к партии870870
  В статьях о нем в «Искре» авторы, указывая на его прежнюю близость с социал-демократами, отрицали его принадлежность к социалистам-революционерам и старались отнять его у партии социалистов-революционеров. Но эти статьи были продиктованы мелкой партийной завистью: социал-революционаризм Балмашева не подлежит ни малейшему сомнению для тех, кто знал его в последние годы.


[Закрыть] 871871
  Отвечая на упреки эсеров, недовольных «искровской» передовицей (см.: Смерть Сипягина и наши агитационные задачи // Искра. 1902. № 20. 1 мая) и указывавших, что покушение на министра было совершено Балмашевым «не как студентом, а как членом боевой организации социалистов-революционеров, по ее постановлению и при ее содействии», газета возражала: «Нам говорят, что С. В. Балмашев был прежде всего социалистом и революционером. Мы охотно верим тому, что он был социалистом, и мы не имеем ни малейшей охоты и решительно никакой возможности сомневаться в том, что он был революционером. Но мы не знаем, откуда видно, что он был “социалистом-революционером”» (Вынужденная полемика // Там же. № 23. 1 авг.).


[Закрыть]. Но его мировоззрение не было вполне сложившимся и законченным. Он был мятущийся и ищущий юноша и своими исканиями вызывавший к себе симпатию. Каждое мнение, возражение, указание, несогласное с высказанным им самим, он выслушивал с редким вниманием и с редкой готовностью принять его, если оно окажется убедительным. Но это не была беспринципность, не было тем состоянием, при котором «что книжка последняя скажет, то сверху на душу и ляжет»872872
  Неточно цитируется поэма Н. А. Некрасова «Саша».


[Закрыть]; нет, он продумывал каждую мысль до конца и принимал ее только с глубоким убеждением. Он написал доклад о пропорциональной системе выборов, и хотя не был чужд обычного у молодежи доктринерства, то есть исходил из отвлеченных положений, в частности из преувеличения положительного значения политической партии, и мало принимал во внимание жизненную практику, но все же его доклад выдавался своей серьезностью и оригинальностью аргументации.

Должно быть, в самом конце 1901 г. Балмашев уехал из Киева, кажется, вследствие исключения из университета или по какой-то другой причине. Куда – я не знал. Затем появилась телеграмма об убийстве министра внутренних дел Сипягина; это был второй важный террористический акт после долгого перерыва873873
  14 февраля 1901 г. эсер П. В. Карпович смертельно ранил министра народного просвещения Н. П. Боголепова, по распоряжению которого были сданы в солдаты 183 студента Киевского университета.


[Закрыть]. Первые известия не называли фамилии убийцы, но, рисуя обстановку убийства, они говорили о редком мужестве, самообладании и личном благородстве покушавшегося874874
  Убийца в офицерской форме с погонами поручика, явившийся 2 апреля 1902 г. в Мариинский дворец якобы с пакетом от великого князя Сергея Александровича, двумя выстрелами смертельно ранил Д. С. Сипягина и, заявив: «Так поступают с врагами народа!», даже не пытался скрыться.


[Закрыть].

В первый или во второй день после появления в газетах известий о покушении я был у С. Н. Булгакова, бывшего профессором в Киевском политехническом институте, и, конечно, говорил с ним о событии. Булгаков, решительный враг политического террора, был поражен этим событием и говорил:

– Это, должно быть, замечательная личность, виновник покушения; это, видимо, героическая натура.

И потом у него, точно против его желания, сорвались слова:

– Это кто-нибудь вроде Балмашева.

Между тем фамилия его нигде еще не была названа, и никаких данных для такого предположения у нас не было. Через несколько дней оно подтвердилось. Затем последовали и суд, и казнь875875
  Отказавшись подать прошение о помиловании, С. В. Балмашев был повешен в Шлиссельбургской крепости 3 мая 1902 г.


[Закрыть].

Около 1902 г. на киевском горизонте появилась знаменитая «бабушка» – Брешковская – и не раз ночевала у нас. Образ ее хорошо известен, и вряд ли я могу прибавить к нему что-нибудь. В это время ей было около 60 лет, но она была физически бодра. Ее энергия была поразительна. Она была на нелегальном положении, то есть никогда не знала, будет ли сегодня ночевать где-нибудь в свободной квартире или в тюрьме; не знала и того, в какой именно квартире она будет ночевать, если судьба пошлет ей еще один день свободы. Все ее имущество помещалось в небольшом мешке, и с полным правом она могла сказать: omnia mea mecum porto876876
  все свое ношу с собой (лат.) – крылатая фраза Цицерона, приписываемая им древнегреческому мудрецу Бианту.


[Закрыть]. С этим мешком, имея вид старой няни или прислуги, она переходила с квартиры на квартиру, делая свое революционное дело, организуя кружки, связывая их друг с другом, привлекая их к тому или иному определенному делу. Эта способность не иметь своего угла, жить изо дня в день и в то же время сохранять бодрость и энергию была поразительна. Не менее поразительно было то, что, живя в таких условиях, она успевала много читать и была образованным человеком. Она прекрасно говорила по-французски и охотно переходила на этот язык, и с ней можно было легко и интересно говорить о новинках русской и французской литературы, о важнейших явлениях в области журналистики и общественной жизни877877
  Ср.: «Зимой 1901–1902 года мне пришлось пробыть в Киеве довольно долго и ознакомиться с настроением студенчества как университета, так и политехнического института. Тогда в Киеве проживали В. В. Водовозов и Сергей Булгаков, они нередко выступали со своими тогда марксистскими публичными лекциями, привлекавшими густые толпы молодежи обоего пола. Слушали лекции, спорили о них, но еще больше пользовались ими для распространения революционной пропаганды, устной и книжной» (Брешковская К. Из прошлого // Дни. 1922. № 11. 19 нояб.).


[Закрыть].

В связи с оживлением революционной деятельности в Киеве беспрестанно появлялись летучки878878
  Летучка – здесь: небольшая прокламация.


[Закрыть] обеих политических партий. Не раз эти летучки составлял я, и притом чаще для социал-демократов, чем для социалистов-революционеров. Связующими лицами с первыми для меня были братья Вакары, о которых я упоминал в связи с делом Тарле. Переложив гнев на меня из‐за этого дела на милость, они являлись ко мне и, сообщая сведения о какой-нибудь забастовке или о чем-нибудь подобном, просили написать листок, что я исполнял весьма охотно. Но однажды я сам взял на себя инициативу.

В обществе распространилось известие, что жандармский генерал В. Д. Новицкий в недалеком будущем празднует свой 25-летний юбилей (это было в 1902 или 1903 г.879879
  Правильно: в 1903 г.


[Закрыть]). И вот когда братья Вакары (или, может быть, это был уже один Вова Вакар, так как младший, кажется, уже женился и перестал бегать по социал-демократическим делам) как-то зашли ко мне, я обратился к ним или к нему с упреком:

– Неужели социал-демократы не собираются поздравить Новицкого с юбилеем? Как им не стыдно – ведь это черная неблагодарность! Кто другой доставил им столько адептов, как Новицкий?

Мысль моя понравилась, и через несколько дней Вакары вернулись ко мне с просьбой написать такое поздравление. И я с большим удовольствием исполнил это предложение. Мое поздравление было построено следующим образом.

«Не имея высокой, хотя, может быть, и несколько опасной чести быть лично известными вашему превосходительству, мы, члены киевского социал-демократического комитета, считаем долгом поздравить ваше превосходительство с предстоящим 25-летием Вашей доблестной службы. Редко кто оказывал нам такие услуги, как ваше превосходительство. За 25 лет Вы произвели десятки тысяч обысков и тысячи арестов; месяцами Вы держали в тюрьмах людей, не причастных к революционной деятельности, и эти люди, на которых не действовали наши аргументы, приходили к нам, пройдя школу вашего превосходительства. В последние 4 года в Киеве успешно работает наша типография; в поисках за нею Вы обшарили сотни квартир, но всегда тех, где ее нет и быть не может, – и наш шрифт успел уже износиться. Но для напечатания этого поздравления Вам мы сочли своим долгом обновить его. Умеренные либеральные общественные деятели говорят о Вас со страхом и ненавистью, говорят о Вашей жестокости, передают слухи о Вашем покровительстве тайным притонам. Но мы не имеем оснований ни для страха, ни для ненависти; напротив, мы питаем к Вам чувство глубокой благодарности. Говорят, будто в недалеком будущем Вы покидаете Киев и получаете новое назначение в Москву. Слух этот нас глубоко огорчает, и мы не можем скрыть, что испытываем к нашим московским товарищам, которые будут осчастливлены возможностью работать совместно с Вами, чувство зависти. Но, благодарные Вам за то, что Вы сделали для развития нашей партии в истекшие годы, мы шлем Вам этот привет и надеемся, что еще долгие годы Вы будете с прежним успехом продолжать Вашу столь целесообразную деятельность»880880
  Ср.: «Киевский Комитет Российской соц.-демократической рабочей партии генералу Новицкому по поводу двадцатипятилетия его жандармской деятельности и предполагаемого оставления им поста начальника Киевского губернского жандармского управления.
  Ваше пр[евосходитель]ство, высокопочитаемый Василий Дементьевич!
  До нас дошли вести, что Вы, ваше превосходительство, собираетесь покинуть тот пост, на котором Вы со славой подвизались уже четверть века; они повергли нас в глубочайшую скорбь. Не думайте, ваше превосходительство, что это шаблонная фраза, столь обычная при проводах высокопоставленных лиц. Нет, не имея высокой, хотя, может быть, несколько опасной чести быть лично известными вашему превосходительству, мы не видим нужды заискивать перед Вами и говорим от полноты сердца.
  Четверть века стояли Вы на своем посту. Многие тысячи лиц подвергнуты Вами за это время аресту, еще большее число – обыскам, несколько сотен людей отправили Вы в более или менее отдаленные места Европейской и Азиатской России. При этом у Вас была своя система. Лишь в редких случаях Вы искали себе жертв в рядах той или другой революционной фракции и систематически избегали трогать нас, членов комитета социал-демократической партии, уже по многу лет принадлежащих к его составу. Наша новая типография существует в Киеве уже почти четыре года; за эти годы беспрерывной работы шрифт успел стереться, и хотя за это время Вы обшарили не менее тысячи квартир, но при этом Вы всегда выбирали именно те, где типографии нет и быть не может. Зато Вы охотно направляли Ваши удары на умеренно-либеральных представителей интеллигентного и буржуазного общества, когда те каким-либо образом, основательно или неосновательно, приобретали себе репутацию людей неблагонамеренных; Ваши удары падали на студентов, недовольных университетскими порядками; всего же чаще – на рабочих, причем Вы никогда не считали нужным разбирать, кто из них принадлежит к социал-демократической партии, а кто даже и вовсе не сочувствует.
  Нам не дано проникнуть в глубокий, но сокровенный смысл Ваших целей, но мы хорошо знаем, что сотни людей из интеллигентного общества, ранее бывших либералами, колеблющимися, иногда даже консерваторами, и тысячи рабочих, никогда ранее не задумавшихся о своем положении, на которых не действовали самые горячие наши убеждения, приходили к нам после того, как они оканчивали курс в школе вашего превосходительства. Вас упрекают за жестокость, многие говорят о Вашем бездушии и свирепости, некоторые по поводу Вашей деятельности вспоминали того щедринского генерала Топтыгина, которого послали “учинять кровопролития” и который вместо того “чижика съел”; но мы считаем такое сравнение неправильным, так как, во-первых, Вы не раз учиняли действительные “кровопролития”, а во-вторых, и съеденный Вами “чижик” своим предсмертным писком немало содействовал пробуждению киевских обывателей от их вековечного сна.
  Либеральные и просто мирные обыватели Киева говорят о Вас с ужасом и ненавистью, чуть ли не пугая Вами маленьких детей; с ненавистью и злорадством они повторяют слухи о Вашем покровительстве притонам тайного разврата. Но мы не имеем основания ни ненавидеть Вас, ни бояться. Напротив, именно Вы благодаря всем только что отмеченным чертам Вашей деятельности помогли нам стать на ноги, окрепнуть и развернуть нашу деятельность во всей ее нынешней широте.
  Глубоко благодарные Вам за все Ваши услуги, мы не без зависти смотрим на наших московских товарищей, которые отныне, судя по газетным слухам, будут осчастливлены Вашей помощью, и шлем Вам пожелание еще многие годы продолжать Вашу столь же целесообразную деятельность, хотя и вдали от нас. Мы уверены, что высшее начальство и впредь будет оказывать Вам свое благоволение, как оно его оказало в текущем году, вверив Вам ведение Всероссийского дела о революционной организации “Искры”. Вы любезно предоставили возможность десяти обвиняемым по этому делу уйти из Киевской тюрьмы и затем благоразумно направили следствие по ложному следу. Если слух о переводе Вашем в Москву не окажется газетной уткой и Вы действительно покинете нас, смеем надеяться, что Ваш заместитель окажется достойным Вас. Преданный Вам, Киевский комитет Росс. соц.-демократической Раб. партии» (К юбилею В. Д. Новицкого. Адрес // Искра. 1903. № 33. 1 февр.).


[Закрыть].

Это поздравление было превосходно напечатано в тайной типографии, а в самый день юбилея доставлено по почте Новицкому и в довольно значительном числе экземпляров распространено по городу. Оно имело успех, читалось и перечитывалось. Говорили, что на Новицкого оно произвело сильнейшее впечатление и вызвало у него припадок бешенства.

Я, конечно, был далеко не вполне искренен, когда говорил, что «мы не имеем оснований ни для страха, ни для ненависти к Новицкому». Лично я его и боялся, и ненавидел, и, без всякого сомнения, именно чувство ненависти водило моим пером, когда я писал поздравление. Но я писал не от своего имени, а от имени социал-демократического комитета, которому как целому и в самом деле Новицкий – полным отсутствием сыщицкого таланта, соединенным с бессмысленной, возбуждающей против себя и против правительства, жестокостью, – был не страшен.

Слух о переводе Новицкого в Москву оказался неверным, и он еще несколько лет подвизался в Киеве, но через несколько лет, помнится, в 1905 г.881881
  Неточность: В. Д. Новицкий ушел в отставку в 1903 г., вслед за покушением на него политической арестантки, по состоянию здоровья.


[Закрыть], был вовсе уволен за полным несоответствием требованиям времени. Однако прошло еще года два, и он вновь всплыл на поверхность и был назначен одесским градоначальником882882
  В. Д. Новицкий состоял одесским градоначальником с 22 августа по 14 ноября 1907 г., когда скоропостижно скончался от «паралича сердца на почве переутомления» в возрасте 70 лет.


[Закрыть]. Любопытно, что после этого назначения газета «Русь» (А. А. Суворина) отправила к нему своего интервьюера; Новицкий наговорил ему о своем уважении к принципу законности, которого он будто бы всегда держался в своей деятельности и намерен впредь держаться, и «Русь» всю эту ложь поместила с полным доверием, без единой оговорки883883
  Комментируя статью «Новый курс в Одессе» корреспондента газеты «Русь», интервьюировавшего градоначальника, Водовозов писал: «Я тоже слышал от ген. Новицкого речи совершенно в том же духе, что и А[белеви]ч; много слышал от него о его любви к законности, о его гуманности к преследуемым им по долгу службы людям и т. д. Генерал Новицкий отличается большой словоохотливостью, охотно пускается в беседы более или менее интимного характера со всеми, в том числе и с людьми, им арестуемыми, и всегда говорит именно в том тоне, который совершенно верно схвачен в рассказе А[белеви]ча. Но я беседовал с Новицким в условиях несколько отличных от тех, в каких беседовал А[белеви]ч, явившийся к Новицкому в качестве газетного сотрудника, и потому мои впечатления от бесед вовсе не так благоприятны. Но и столь же неблагоприятны оказались бы, конечно, впечатления и всех других лиц, к которым прилагал г. Новицкий свои понятия о законности. Я поостерегся бы передавать читателям их без сопоставления слов ген. Новицкого с некоторыми его поступками» (Водовозов В. По поводу «нового курса» в Одессе // Товарищ. 1907. № 353. 24 авг.; см. также: А[белеви]ч С. Напрасная наивность // Русь. 1907. № 254. 25 авг.).


[Закрыть].

Вспоминается мне еще один крупный эпизод из революционной жизни этой эпохи, к которому я имел некоторое отношение.

Кажется, ранней весной 1902 г. киевская социал-демократия затеяла акт, который скорее подходил бы социалистам-революционерам: организацию побега из тюрьмы целой группы арестованных. Нужно было доставить им в тюрьму различные орудия и даже оружие, веревки и многое другое; нужно было подготовить на воле лошадей, квартиры, но главное, нужно было раздобыть деньги. И мое участие в деле сводилось к подготовке квартир и собиранию денег.

Главным или одним из главных организаторов побега был социал-демократ Я. Г. Френкель, с которым я тоже поддерживал дружеские отношения. Когда-то, в 1887 г., он был моим первым соседом по Дому предварительного заключения (в Петербурге), и там я познакомился с ним посредством перестукивания, о чем упоминал в своих воспоминаниях, относящихся к той эпохе. Он судился по делу Лопатина и Якубовича, был приговорен, кажется, к ссылке на поселение в Сибирь, а в конце 90‐х годов появился в Киеве, и там мы познакомились с ним уже лично. Мне удалось пристроить его корректором в знакомой мне типографии Кульженко. К этому времени Френкель был уже социал-демократом; скоро после поселения в Киеве он принял активное участие в делах партии и, очевидно, из пиетета к своему народовольческому прошлому взялся за организацию тюремного побега – побега, может быть, самого замечательного во всей русской истории до революции 1905 г., замечательного именно числом бежавших, – и организовал его превосходно. Обыкновенно бегали 1, 2, 3 человека, а тут сразу 12884884
  Неточность: бежало 11 человек, в том числе 10 социал-демократов и 1 эсер.


[Закрыть]! Эта цифра была превзойдена, насколько я знаю, только во время революции, да и то, кажется, только в революцию 1917 г. И притом побег был организован без всякого содействия тюремной стражи, а также без подкопа.

Впрочем, благодаря замечательным порядкам киевской тюрьмы организация побега представлялась сравнительно легкой. Посетители проходили в тюрьму к заключенным почти без контроля, передача не контролировалась почти вовсе; гуляли заключенные на дворе все вместе, а стена – правда, высокая, сажени в две, – отделяла двор прямо от пустынного поля, находившегося уже за городом.