Текст книги "Жернова. 1918–1953. Книга десятая. Выстоять и победить"

Глава 9

– Так что там у вас за документы? – спросил Петрадзе, когда вернувшийся мотоцикл остановился рядом с «тридцатьчетверкой», а из коляски выбрался Сорванцов, спросил так, будто они уже виделись.

– Они у лейтенанта, товарищ полковник! – ответил Сорванцов.

– Чулков!

– Я!

– Где документы?

Чулков подошел, стал вынимать из сумки карты, разворачивать и по одной давать их полковнику.

– Объясните мне, что тут, – обратился Петрадзе к Сорванцову.

– Вот здесь у них проходит линия обороны, – стал объяснять капитан. – Здесь стоит танковый батальон. Двадцать шесть танков, среди них пять «тигров», восемь «пантер» пять «фердинандов». Вот здесь, за рекой, батальон гренадер, правда, едва половинного состава. Здесь батарея стадесятимиллиметровых орудий, здесь, в городе, штаб укрепрайона. Командует полковник Штюрмер. В самом городе расквартированы два пехотных батальона из резервистов по четыреста человек каждый. А также охранная рота, саперная рота, зенитный дивизион. Мосты охраняются повзводно. На вооружении пулеметы, зенитки, противотанковые орудия.

– А вы чем у немцев занимались?

– Наша рота была как бы слита с охранной ротой, – ничуть не смутившись, стал рассказывать Сорванцов. – В роте народ самый разный. Есть чехи, хорваты, словаки. Есть даже русские – из казаков, перекинувшихся к немцам. Нашей ротой командует бывший подполковник Красной армии Хвостов. Он перешел к немцам в сорок втором под Харьковом. Вчера два взвода из нашей роты под моей командой послали в помощь батальону СС, который блокировал деревню Сосновицу, захваченную партизанами. Батальон в основном состоит из латышей, но есть французы, бельгийцы и черт его знает кто еще. Командный состав исключительно из немцев. Мы, семнадцать человек, которым я доверяю полностью, хотели там же, в Сосновице, перейти к партизанам. Я послал к ним своего человека, сержанта Романенко, чтобы договориться, как, где и когда. Но он в темноте заплутал и вышел на латышей. Они его схватили и, хотя он уверял их, что был послан в разведку, они не поверили и передали его в штаб. Я как раз находился в штабе батальона и присутствовал при этой передаче. При мне же они его и начали допрашивать. А меня обезоружили и как бы арестовали. Но тут партизаны стали прорываться или совершили вылазку – не знаю. Короче, началась стрельба. Я воспользовался этим, схватил автомат, который лежал на столе, двух офицеров убил, еще кого-то, кто подвернулся под руку, мы с Романенко выскочили из хаты, прибежали к своим, перебили там тех, кто служил немцам на совесть, остальные согласились идти вместе с нами. Затем атаковали с тыла штаб батальона и ушли в лес. Решили найти партизан и соединиться с ними, а наткнулись на вас. Документы эти я захватил в штабе батальона. Такая вот история, товарищ полковник.

– Что ж, звучит красиво. А до этого где воевали?

– До этого мы проходили переподготовку в Карловых Варах. Это в Чехии. Нас готовили для войны в горах. Большинство из роты до этого воевали против югославских партизан. Нас, кто лишь недавно записался во власовцы, включили в эту роту. Полный курс мы не закончили, и весь батальон перебросили сюда. А здесь рассовали по разным частям и гарнизонам. После того, как целый батальон власовцев перешел к партизанам, немцы перестали им доверять…

– И что прикажешь с вами делать? – спросил полковник Петрадзе. – У меня тут ни следователей, ни прокуроров нет, устанавливать, кто, что и как – некому. Вот ты на моем месте как бы поступил?

– На вашем месте? Если бы это случилось до моего плена, то, скорее всего, приказал бы расстрелять. А теперь, когда прошел через… Впрочем, решать вам, товарищ полковник. Как решите, так и будет… Хотя, честно говоря, умирать от своих – не хочется. Лучше бы в бою, от немцев. У нас с ними свои счеты…

– Армия – не для сведения счетов, – возразил Петрадзе, ероша пальцами свои густые усы.

Сорванцов стоял, смотрел вверх с отрешенным видом.

Алексей Петрович не вмешивался в разговор, но он видел, что Петрадзе колеблется. Да и то сказать, что он может решить? Таскать бывших власовцев за собой? Так еще неизвестно, как все обернется и не перекинутся ли они еще раз на сторону немцев. Но Сорванцов Задонову нравился. Судя по всему, и Петрадзе тоже.

Сорванцов же и предложил выход:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Ну?

– Я не знаю, какая стоит перед вами задача, но знаю, что без захвата мостов через Неман и блокирования дороги на Минск вам все равно не обойтись. Если вы вернете нам оружие, я проведу своих бойцов к мостам и, пользуясь знанием пароля на сегодняшний день, постараюсь мосты захватить и удержать до вашего подхода. Вы при этом ничего не теряете, даже если мы вернемся к немцам, то есть если я вам все это наплел. Ну что такое взвод в такой драке? Ерунда! Я понимаю, что вам может влететь от командования, если так именно и случится. Но поверьте мне, советскому офицеру, который почти три года сражался с фашистами… – Сорванцов, заметив ухмылку на лице полковника Петрадзе, вскинул голову: – Вы что думаете, я не знаю, как относятся к власовцам в Красной армии? Очень хорошо знаю. И навряд за те восемь месяцев, что я в плену, отношение это изменилось. И все-таки я решился пойти в армию Власова. Пошел, чтобы выжить и принести своей родине какую-то пользу. И я не один такой в моем взводе. Что касается других, кто пошел с нами, но которых мы не посвящали в свои планы, то с ними разберемся потом… если останемся живы.

– А что говорят о нас немцы?

– Что говорят в штабах, не знаю. Но среди младших командиров и солдат ходят слухи, что фронт прорван, что в сторону Минска движутся танковые и механизированные корпуса. В том числе и в нашу сторону. Среди солдат, особенно среди тех, кого немцы привлекли в свою армию со стороны: чехов там, словаков и прочих, – царит тихая паника. Сражаться за великую Германию им не с руки…

– Мда, задал ты мне задачку, капитан, – проворчал полковник Петрадзе. – Но если все так, как ты говоришь, если карты твои не врут, то мы можем тут здорово немцам насолить. Очень здорово. – И, обратившись к Задонову: – Ну как, товарищ журналист, поверим капитану?

– Я бы поверил, товарищ полковник, – ответил Алексей Петрович.

В это время подъехал «виллис», с него соскочил полковник Ланцевой, выражение лица его было решительным и даже сердитым. Он подошел, спросил, точно выстрелил:

– Что случилось? – и посмотрел подозрительно сперва на Алексея Петровича, затем на капитана Сорванцова.

– А случилось то, что… отойдем в сторонку, – предложил Петрадзе, вставая.

Они отошли шагов на десять.

– Я решил послать их к немцам, чтобы захватили хотя бы один из мостов через Неман, – заговорил Петрадзе в полголоса. – Сами мы ударим севернее Столбцов, а одна рота – вдоль Немана. То есть как раз наоборот, как мы до этого планировали.

– Ты с ума сошел, Тенгиз?

– Э-э, генацвали! Я с ума не сошел. Я… – как бы это тебе объяснить? – я поверил этому капитану. Вот поверил – и все. Глазам его поверил. И пусть потом меня судят. Я сам, как тебе известно, был в плену целых две недели. Бежал, пришел к своим – и мне поверили. Не сразу, но поверили. Почему я не должен верить этому капитану? Пусть идет со своими людьми и возьмет хотя бы один мост. Как только он его возьмет, так к нему на помощь подойдет вторая танковая рота старшего лейтенанта Завалишина. А мы на Столбцы ударим с севера. Красиво будет, генацвали!

– Ну, смотри, Тенгиз: под твою ответственность.

– А ты, что, Николай, умываешь руки?

– Как тебе могло прийти в голову такое, Тенгиз? Мы с тобой не первый год воюем…

– А раз так, значит, и решили вместе: пусть идет.

– Что ж, пусть идет.

Они вернулись к танку. Петрадзе снова уселся на бревно, поманил к себе Сорванцова, похлопал рукой по бревну, произнес:

– Садись, дорогой. Расскажи, как будешь действовать.

– Мне бы пару машин, товарищ полковник. Немецких. У вас есть, я видел. Мы бы напрямик двинули к мостам. Ближе к нам – шоссейный. Рядом с мостом – переезд. Возле него шлагбаум и первый пост. Одна машина останавливается, другая едет к железнодорожному мосту. Командовать второй группой будет старший лейтенант Ягников. Схема обороны мостов одинакова, что здесь, что там. Оба моста заминированы. Захват надо производить одновременно…

– Постой. Два моста захватить сразу – не реально. Всякие случайности исключать нельзя. Да и людей у вас мало. Остановимся на шоссейном. Итак, что дальше?

– Согласен. Начальник охраны моста находится в доте. Там же машинка для взрыва моста. Дот расположен на той стороне дороги у самого моста. Дот добротный, бетонированный. От шлагбаума до дота примерно полторы сотни метров. В доте не более пяти человек. Телефон. Начальник охраны меня знает. Сегодня должен быть лейтенант Сладчик. То ли чех, то ли словак. Минуем шлагбаум, останавливаемся, я иду в дот. Со мной двое. Пятерых-то мы уговорим. Постараемся без шума. Затем оставляем в доте своих и едем на ту сторону. Порядок там такой: на этой стороне пропускают, звонят на ту сторону, чтобы тоже пропустили. Как только машины останавливаются там, из этого дота производим захват зениток и орудий. Зениток на каждой стороне по две, орудий тоже. Расчетов там нет: они, как правило, находятся в землянках. Возле зениток и орудий только часовые. Короче говоря, если действовать быстро и решительно, захват моста пройдет минут за пять. Схема отражения атаки на мост мне известна. Все там по минутам и секундам рассчитано. Но это, если попытка захвата идет со стороны. Захват моста изнутри не предусмотрен.

– Ну а если на мосту уже знают, что случилось возле села Сосновица? Они вас всех постреляют раньше, чем вы начнете действовать.

– Вряд ли немцы предупредили всех. К тому же им не выгодно: другие могут задуматься…

– Понятно. Как мы узнаем, что мост захвачен?

– Можно дать ракету…

– Не годится. Вот что… Чулков! – окликнул Петрадзе своего адъютанта, не поворачивая головы.

– Я здесь, товарищ полковник, – выступил тот из-за спины…

– Вот что, лейтенант. Бывшие власовцы пойдут захватывать мост. Нужен кто-то из наших для связи. Приказывать не могу, только добровольно.

– Разрешите идти мне, товарищ полковник.

– Иди, сынок. Возьми рацию и радиста. Будешь держать связь со мной.

– Будет исполнено, товарищ полковник.

– Тогда, как говорится, с богом!

Глава 10

Группа старшего лейтенанта Завалишина, имея в своем составе танковую роту и роту пехоты, артиллерийскую и минометную батареи, сосредоточилась на опушке леса вблизи от дороги, ведущей к мостам через Неман. На эту опушку вышли окольными путями, чтобы колонну не было видно со стороны мостов. Алексей Петрович Задонов упросил полковника Петрадзе отпустить его с этой группой: его властно тянуло туда, к мостам, куда пылили по дороге две машины с бывшими власовцами под командой бывшего капитана Красной армии Сорванцова.

До моста отсюда чуть больше километра совершенно открытой местности: поле желтеющей то ли пшеницы, то ли ржи, затем овраг с деревьями по краям, и еще одно поле, а справа, за оврагом же, деревня с католическим остроугольным храмом.

В бинокль хорошо видно, как машины приближаются к мосту. Старший лейтенант Завалишин, еще совсем молодой, но, судя по уверенности действий, прошедший хорошую школу войны, стоял рядом с Задоновым, следил за машинами невооруженным глазом, грыз веточку березы: нервничал.

– Давно воюете, товарищ старший лейтенант? – спросил Алексей Петрович, любуясь со стороны его стройной фигурой, устремленной вперед, чуть прищуренными серо-голубыми глазами, загорелым лицом со щегольской полоской усов, пшеничными волосами, черными вразлет бровями и девичьими ресницами. Печорин да и только.

Старший лейтенант быстро глянул на Алексея Петровича, пожал плечами, не зная, как ответить на заданный вопрос.

– С Курской дуги, – ответил он. – Там ранили, пять месяцев по госпиталям, с тех пор вот держусь. А что? Что-нибудь не так?

– Да нет, все так, – улыбнулся Алексей Петрович. – И как вам кажется: удастся захватить мост?

– Кто его знает… То есть я в том смысле, что захватить удастся, но целым или взорванным, зависит от них. – И он кивнул головой в сторону машин, подъезжающих к мосту. Затем поднес к глазам бинокль. Алексей Петрович тоже.

В бинокль был виден шлагбаум, небольшое приземистое строенье возле него, расхаживающего взад-вперед часового с винтовкой. Были видны зенитки, щитки и стволы орудий, укрывшиеся за барьерами из мешков с песком, часовые возле них.

Машинам с бывшими власовцами оставалось не более двухсот метров до переезда, и в это время к мосту с другой стороны приблизилась колонна машин, в кузовах солдаты, к машинам прицеплены длинноствольные пушки. Колонна остановилась, затем въехала на мост. Остановились, не доезжая до развилки метров сто, и машины с нашей стороны.

– Ох, не завидую я Чулкову, – произнес Завалишин и покосился на Задонова.

– Да, я тоже не хотел бы оказаться на его месте, – согласился Алексей Петрович. – Но мне кажется…

В это время из стоящей в кустах лещины тридцатьчетверки окликнули Завалишина:

– Чулков на связи!

И старший лейтенант сорвался с места и кинулся к танку.

Алексей Петрович, не отрываясь от бинокля, услыхал:

– Да! Понял! В нашу сторону? Это точно? Хорошо, встретим! А как же вы?

Между тем бронетранспортер, возглавляющий колонну, уже миновал мост. Вот он достиг развилки и повернул направо. За ним головная машина. У Алексея Петровича даже во рту пересохло, как только он понял, куда направляется колонна. А сзади уже звучали команды:

– Минометчики – к бою! Занять позиции!

– Артиллеристы – к бою!

И в это время со стороны Столбцов, окраина которых виднелась на взгорке, загрохотало. И грохот этот становился все гуще, все яростнее.

– Наши пошли! – воскликнул Завалишин, остановившись рядом с Задоновым. – Теперь закрутится.

– А что вам передал Чулков?

– У них заминка. Просит поддержать огнем.

– И что вы собираетесь делать? – спросил Алексей Петрович.

– Подождем колонну и врежем по ней.

– А если они начнут занимать позиции за оврагом?

– Так пока они начнут… Однако, не похоже…

– А наши что-то не движутся. Как встали на обочине, так и стоят…

– Колонну пропускают…

– Кажется, на передней машине что-то с мотором… Маскировка?

– Возможно.

Бронетранспортер въехал на мост через овраг.

– Ну что, товарищ подполковник? Покажем фрицам, где раки зимуют?

– Показывайте, лейтенант. Ни пуха вам, ни пера. Не буду вам мешать.

– Только вы куда-нибудь в сторонку, пожалуйста, передвиньтесь: пушки начнут палить – оглохнете. Да и мало ли что…

– В сторонку – это я могу, товарищ старший лейтенант. Мне бы норку поглубже, – засмеялся Алексей Петрович, не отрывая взгляда от моста, который миновали замыкающие колонну два чешских танка…

А за спиной лязгала сталь, раздавались команды, на опушку, ломая кустарник, выдвигались орудия, в стороне порыкивали танковые моторы.

Глава 11

Передвигаясь от дерева к дереву, Алексей Петрович занял наблюдательную позицию неподалеку от танка ИС, длинный ствол которого, увенчанный набалдашником, понюхав воздух влево-вправо, замер, и до Алексея Петровича донесся приглушенный голос командира танка:

– Осколочный! Дистанция… Прицел… Ждать команду!

В это время машины с власовцами, пропустив колонну, достигли шлагбаума и остановились. Вот из кабины передней кто-то соскочил на землю – похоже, капитан Сорванцов, – вот из кузова спрыгнуло еще человек пять-шесть, затем обе машины рванули вперед, послышались далекие выстрелы, одна из машин остановилась возле позиции зенитных орудий, с нее посыпались солдаты, другая понеслась через мост, прямо из ее кабины стрелял пулемет по мечущимся человеческим фигуркам на той стороне, – и у Алексея Петровича защемило сердце.

Между тем головной бронетранспортер и несколько машин уже миновали мост через овраг.

И тут же ударили наши пушки. А четыре «тридцатьчетверки» вырвались из лесу и устремились к мосту. На дороге началась настоящая кутерьма: одни машины уже горели, другие пытались развернуться, но дорога была слишком узкой, а кюветы по обе стороны дороги были такими глубокими, что никакая машина преодолеть их не могла. Из кузовов выпрыгивали солдаты, одни бежали к оврагу, пытаясь там найти спасение от рвущихся снарядов, другие в поле, а на дороге, в кюветах и около лежали те, кто никуда не успел.

Однако Алексей Петрович видел все это боковым зрением, неотрывно таращась в бинокль, пытаясь понять, что происходит на мосту. Ясно было одно, что неожиданности у бывшего капитана Сорванцова не получилось. Возможно, охрану моста насторожили звуки боя, доносящиеся с севера; возможно, их предупредили о том, что произошло в Сосновице. Во всяком случае, первая машина так и не достигла противоположного берега: встреченная огнем одного из зенитных орудий, она вспыхнула в каких-нибудь десяти-двадцати метрах от него, и лишь несколько человек успели спрыгнуть на мост и укрыться за стальными фермами.

Неожиданно ударила танковая пушка, так что у Алексея Петровича зазвенело в ушах, – и на насыпи у моста по ту сторону реки взметнулся куст дыма, пронизанный черными стрелами. Затем еще и еще. А «тридцатьчетверки» уже врезались в колонну машин, отбрасывая их в кюветы, сквозь грохот разрывов и стрельбу пушек то и дело прорывались пулеметные очереди. Вот вслед за передовой четверкой двинулись и другие танки, облепленные десантниками, а пушки продолжали бить по колонне и прикрывающим ее двум танкам, которые метались по хлебному полю, оставляя на нем безобразные борозды. Вспыхнул один танк, другой спрятался за него, прикрылся дымом. «Тридцатьчетверки» продолжали утюжить колонну уже за мостом через овраг. А у моста через Неман горел уже и второй грузовик, и что-то дымилось еще, перебегали с места на место люди, падали, вскакивали, снова бежали: похоже, там шел бой, и не шуточный.

– Товарищ подполковник! – окликнул Задонова комроты Завалишин, высунувшись по пояс из башни танка. – Я оставляю вас на попечение командира батареи. До встречи у моста! – Исчез в башне, упала крышка люка, и танк, рванувшись с места, попер напрямик через поле.

Артиллеристы еще какое-то время вели огонь по левому берегу, затем орудия стали цеплять к машинам, а по мосту через Неман уже двигались наши танки. Алексею Петровичу помогли забраться в кузов второго «студебеккера», и минут через пятнадцать он был уже около моста. Внизу, под откосом, сидели на траве пленные. Неподалеку в ряд складывали трупы бывших власовцев. Их было человек двадцать. Капитан Сорванцов лежал на правом фланге.

– Он хотел погибнуть от рук врага, он и погиб так, как хотел, – ответил лейтенант Чулков на молчаливый вопрос Задонова. И пояснил: – Уже после того, как мы захватили капонир.

– Как это все произошло? – спросил Алексей Петрович.

– Когда мы подъехали к КПП, один из власовцев вдруг побежал к мосту с криком: «Измена! Измена!» Ну, его, само собой, свалили одной очередью. Тут все всполошились. Машины рванули к мосту, зенитки и орудия мы захватили сразу же. Правда, возле капонира произошла заминка, но сам капитан кинулся к растерявшимся немецким офицерам, крича им что-то и размахивая руками. Они, видать, ничего понять не могли, а он, когда добежал, бросил в их гущу гранату. Тут и остальные подоспели. Но дот мы взять не успели. Немцы или кто там был, заперлись изнутри и встретили наших огнем из амбразур. Вот капитан там и погиб… у дота. Тут наши развернули орудия и саданули по дверям дота. Ну и, конечно, вышибли их. Дот захватили. А нам с радистом Огрызковым капитан сразу же приказал укрыться в капонире, как только его захватили. И охрану приставил. Сказал своим: «Сами умрите, а они должны остаться живыми». Это мы то есть. Такая вот история, товарищ подполковник. – И спросил, заглядывая в глаза Алексею Петровичу своими тоскующими глазами: – Будете писать?

Алексей Петрович понял, что врать этому лейтенанту нет никакого смысла, и произнес, покачав головой:

– Сейчас – нет. Но когда-нибудь – непременно.

– Я тоже так думаю, товарищ подполковник… Извините, конечно.

– Ну что вы, лейтенант? Все нормально.

– Вот и я об этом же говорю, – оживился Чулков. – Знаете, товарищ подполковник, этот Сорванцов, как мне кажется, сам искал смерти. Он мне так и сказал: «Это, – сказал, – видать, мой последний бой». – И вдруг признался: – У меня, товарищ подполковник, отца нет. Я его вообще не помню. И, знаете, подумал что?.. Я подумал, что хотел бы иметь такого отца, как капитан Сорванцов. Нет, честное слово! Только вы не подумайте чего такого! Я – комсомолец. И вообще. А это такой человек, что ему как-то сразу веришь, как-то вот даже прикипаешь душой. Да. Вы извините, может я что не так говорю…

– Мне этот Сорванцов тоже сразу же понравился, – признался Алексей Петрович.

– Он и на полковника Петрадзе произвел впечатление, – обрадовался Чулков. И добавил: – Даже на замполита.

К ним подошел старший лейтенант Завалишин и, весело блестя глазами, сообщил:

– Наши уже в Минске. А у нас приказ: во что бы то ни стало удержать мост. Жаль, железнодорожный захватить не удалось.

И все глянули вдоль реки: в полукилометре виднелись каменные быки и провалившийся между ними ажурный стальной пролет.

– Хорошо, что этот взяли, – произнес Чулков.

– Это точно. Пленные говорят, им сообщили, что русские колонны идут под прикрытием немецких танков. Так что они вряд ли нас к себе подпустили бы. Удержать, конечно, не смогли бы, а мост взорвали бы – это как пить дать.

Пленные неподалеку от насыпи копали длинную могилу.