Текст книги "Герои. Новая реальность (сборник)"

Сенатор передает говорящее полено вольному генетику Карло по прозвищу Шаманщик

Под уровнем зеро располагались несколько технологических этажей Города. Самый нижний из них предназначался для самого последнего из самых необходимых дел – утилизации того, в чем Город уже не имел нужды. Здесь сжигалось, превращалось в энергию и элементный состав все, что «стекало» сверху. Если на уровне зеро люди были непрошеными гостями, то здесь им уж совсем было нечего делать.

Неподалеку от Камина, гигантской плазменной печи-инвертора, прямо в скальном граните и создал Сизый Нос тайную лабораторию для старинного своего друга – Шаманщика Карло. Дружбу вели они еще с детской поры, когда на пятидесятом уровне, что сразу под пятьдесят первым, самым верхним, родильным, строили планы на будущее. В ту далекую пору Карло мечтал изменить природу домашних животных – кошек и собак, повысить их интеллект до уровня дроидов и научить человеческой речи. А Джузеппе клялся, что будет помогать ему в гениальных трудах.

Много воды с тех пор утекло. Много открытий совершил Карло. Но закон Сената об обязательной государственной службе ген-реконструкторов перечеркнул его надежды на свободное творчество. Животным запретили разговаривать. Тех из них, кто уже был генетически модифицирован в говорящих, безжалостно подвергли утилизации. И тогда Карло пустился во все тяжкие. Творения Шаманщика были признаны представляющими угрозу национальной безопасности. Трижды покровительство Сизого Носа, симпатичного, подающего надежды политика, уберегало вольного генетика от суровых санкций Службы Генетического Контроля.

Не одна лишь дружба двигала Джузеппе в его покровительстве вольному генетику. Без эксклюзивных биологических программ, встроенных приятелем в его хромосомный набор, не стать бы Сизому Носу сенатором. Эти чудесные программы, даже без помощи ген-коррекций, вылепили столь привлекательный для «ботвы», так в Городе называли избирателей, облик сенатора: представительного сорокапятилетнего по стандарту-21 мужчины с небольшим солидным брюшком, подкупающе искренней улыбкой, точными жестами, убедительной интонацией, правильной мимикой. Джузеппе не пришлось брать уроки у профессиональных репетиторов, чтобы научиться управлять мимикой и овладеть ораторским искусством. Все было задано кодирующими последовательностями нуклеотидов. Почему такому чуду и не произойти, если даже собачек и кошечек Карло играючи «разгонял» до интеллекта шестилетнего ребенка?

Но однажды не смог помочь и влиятельный друг. Очередной созданный Шаманщиком генетический код был признан Службой Контроля метавирусом, а вирусы во всех Городах считались самой страшной угрозой национальной безопасности. Кроме тех, конечно, которые государственные генетики синтезировали для «заквасок» в рамках разрешенных научных программ.

Толкая перед собой левитирующую транспортную платформу, Джузеппе миновал Камин; там суетилась дежурная смена дроидов и непрерывно текли ленты конвейеров. Он задыхался от непривычно горячего воздуха, утратившего под лучами огромных титановых ламп всяческий запах, кроме запаха горячего металла. Но, пройдя сквозь шлюз, Сизый Нос оказался в прохладном помещении, наполненном ароматами хвои и лесных цветов. Здесь действовала замкнутая биосистема, закупленная, как и все в лаборатории, самим Джузеппе. В скале, за рукотворным водопадом имелся небольшой грот, жилой отсек, отчего-то нареченный Шаманщиком старинным словом «каморка».

Движением руки Джузеппе отправил капсулу с «поленом» плыть к двери лабораторного бокса. Приложился к своей любимой фляжке. Отер со лба пот. И, зная, что микрофоны донесут его слова до приятеля, произнес в пространство:

– Старина, привет! Кажется, у нас есть то, что нам нужно. Мировая заготовка!

То, что эта мировая заготовка еще и разговаривает, Джузеппе Сизый Нос до времени решил утаить.

Тюрьма не красит человека. Там невозможны ни ген-коррекции, ни даже клон-модификации органов, то есть то, на чем зиждется миропорядок Города. За каждую инъекцию виталина, переданную с воли, идет жестокая конкурентная борьба. Двадцать лет, проведенные в заточении, преобразили Карло. Он потерял не менее половины стандарта внешности. Лицо сделалось худым и изможденным, а в глазах, словно у какого-нибудь дроида, навсегда поселился печальный блеск.

Карло стянул резиновые перчатки, швырнул на пол. Расторопный киберубощик-сверчок уволок их в утилизатор. Шаманщик тут же достал из кармана упаковку новых, надел их и вскрыл капсулу.

– И в самом деле, замечательное «полено». Но, конечно, ничего не выйдет.

– Дружище Шаманщик, у тебя непременно выйдет, – произнес Сизый Нос нарочито бодрым тоном, сопроводив свои слова решительным взмахом руки.

Карло усмехнулся: вшитые бионавыки большого политика работали, опережая мысли сенатора.

– Растения принес?

– Непременно, старик, – обрадовался Джузеппе и принялся выворачивать карманы пиджака. – Сосна итальянская, не генно-модифицированная, семя льна, все стерильно. Держи.

Он протянул генетику два вакуум-пакета. И пока Карло рассматривал пакеты, задал вопрос, который, видно, давно не давал ему покоя:

– Одного не возьму в толк, Карло. Ты, ясное дело, гений, только зачем тебе эти растения? Мы же создаем человеческое существо?

– Попробуем… – пропустил мимо ушей реплику приятеля Карло. – Есть идеи.

– Обязательно попробуй, дружище! – с предельной убедительностью воскликнул Сизый Нос. – А то, знаешь ли, очень уж не хочется туда…

Он указал было на серый гранит пола, спохватился и поднял палец к потолку.

И то верно – кому охота закончить свой земной путь «поленом». А потом превратиться в дроида – существо как бы живое, но, в целом, совершенно мертвое и оттого смерти не подверженное. Уж лучше сгореть в печи. Но это, увы, было невозможно. Закон о посмертном гражданском долге строго запрещал разрушение макроматриц. Только исключительный случай, если тление охватывало тело, позволял надеяться на кремацию. Но сперва тело должно было умереть окончательно, а до этого оно пребывало в долгой метаболической коме. И чем богаче был человек, чем больше недешевых ген-коррекций он себе делал, оттягивая неизбежный финал, тем дольше была фаза комы. У людей бедных, неустроенных жизнь была короткой. Но и смерть бывала настоящей.

Этот конфликт смертной жизни и бессмертной смерти мучил Сизого Носа с младых лет. Потому тратил он безумные деньги на самые модные и дорогие коррекции, что тешил себя надеждой дожить до того времени, когда друг Карло откроет секрет вечной жизни.

Карло собирался уже было капсулу захлопнуть, как раздался тоненький голос:

– Обязательно попробуй!

Карло в изумлении вскинул брови: даже напившись до обездвижения, что, прямо скажем, нередко случалось с Сизым Носом до прошивки антиалкогольным кодом, приятель никогда не дурачился и не разговаривал писклявым голосом.

– Это оно, – понизив не без театральности голос, произнес Сизый Нос. – Это удивительное полено.

– Микрочип забыли дезактивировать, что тут удивительного.

– Я тебе правду говорю – никаких микрочипов. Оно такое само по себе.

– Вот я сейчас его просканирую, и увидим. – Карло толкнул платформу в бокс.

Вскоре он вернулся, с каким-то отсутствующим взглядом подошел к приятелю, поправил ему съехавший набок галстук и сухо обронил:

– Ты иди. Я поработаю.

Сизый нос вышел в воняющий перегретым металлом туннель, приложился к заветной фляге. Широко и радостно улыбнулся:

– Узнаю прежнего Карло! Что-то будет!

Шаманщик Карло берется за старое и создает Буратино

Давно уже Шаманщик Карло написал удивительную программу генетического морфинга. Но еще ни разу не использовалась она, потому что для этого необходима была совершенно необычная макроматрица.

И вот сейчас Карло сидел за пультом, перед огромным голографическим экраном. На нем трехмерными образами лениво кувыркались разлохмаченные участки РНК. Предстояло сшить их в тройную, как у всех дроидов, спираль. Третья спираль компенсировала ошибки транскрипции, выключала мутагенез и обеспечивала дроида практическим бессмертием. Полено было помещено в автоклав, и к автоклаву уже присосались шарообразные емкости с нуклеотидным киселем. В одной из них помещался кисель с хромосомным набором итальянской сосны и льна. Из этого растительного материала и предстояло Шаманщику скроить третью, «бессмертную» цепочку. Вернее, кроили нанороботы, своими наноножами и наносваркой нарезая и подклеивая нужные участки ДНК в каждом ядре каждой клетки макроматрицы. Долгий труд, а ведь предстояло еще отдельно кроить митохондриальную ДНК. Получившийся андроид – именно андроид, Карло не сомневался, что очередное произведение его рук окажется ничем не отличимо от человека – будет, разве что, обладать смешанным растительно-животным обменом веществ. Но это пойдет ему только на пользу.

«Как бы мне его назвать? – раздумывал Карло, подклеивая очередной ген к растущей цепочке. – Назову-ка я его Буратино. Это имя принесет мне счастье. Я знал одно счастливое семейство – всех их звали Буратино: отец – Буратино, мать – Буратино, дети – тоже Буратино… Все они жили весело и беспечно».

Так трудился Карло много дней и ночей. И еще много дней дозревал в автоклаве перепрошитый андроид. Шло перерождение клеток согласно новым кодирующим последовательностям, заложенным в клеточные ядра.

Однажды утром, условным утром, ибо в подземелье, да и во всем остальном Городе, не было ни дней, ни ночей, Карло зашел в лабораторию. Наконец-то на приборной панели автоклава все индикаторы отблескивали приятным зеленым цветом, а энцефалограф рисовал уверенные альфа-ритмы. Буратино крепко спал.

«Что ж, пора взглянуть на мое творение», – подумал Шаманщик и дал команду на разгерметизацию.

В нейлоновом ложе покоился Буратино – на вид юноша пятнадцати лет по стандарту-21. Внешностью он больше ничем не напоминал «полено». И это обрадовало Карло. Ведь обычные дроиды все же сохраняли едва уловимое сходство с макроматрицей.

Здесь же ничего подобного. Веснушки исчезли напрочь, телосложение сделалось атлетическим, кожа – безукоризненно-белой, а нос приобрел сильно вытянутую форму. Пожалуй, даже чересчур вытянутую, ведь андроида ожидал эксперимент по социальной адаптации. С такой приметой трудновато будет парню не выделяться среди людей.

«Сделаю-ка я ему пластику», – решил Шаманщик.

Но только он подступил со скальпелем к спящему андроиду, как глаза у того широко распахнулись. Срывающимся юношеским баском Буратино произнес, изумленно глядя на скальпель:

– Превед, хомячок! Че за девайс?

Сел и принялся ощупывать себя. Добрался до носа, пробормотал: «А что, фича».

Карло в замешательстве сунул скальпель в нагрудный карман.

– Доброе утро, Буратино, – наконец нашелся он с ответом.

– Убиццо об стену веником, – прокомментировало творение. – Ты кто вообще по жизни?

– Вообще, я твой создатель, – сообщил Карло.

– Ламер ты галимый. С носом вон налажал. Пойду проветрюся по реалу.

Он вскочил, отпихнул старого генетика и двинул к шлюзу.

– Постой, Буратино! Проветриться – это непременно, но осталась последняя операция!

– Нос юзать не дам! – отрезал Буратино, выкручивая вентиль гермозамка.

Карло бросился в каморку, схватил с полки станнер – придется обездвиживать – и устремился следом.

Голый Буратино вприпрыжку мчался туннелем прямо в сторону Камина.

– Держите его! – вопил Карло, на бегу размахивая станнером. – Держите!

Когда до лестницы, ведущей на верхние уровни, оставалось совсем рукой подать, перед Буратино вдруг возник кибернетический мусорщик. Его чуткие рецепторы провели экспресс-анализ источаемых дроидом феромонов. В базе данных дроид с таким спектром не числился, а значит, подлежал немедленной утилизации.

Шестью руками-захватами схватил он Буратино и со всей непреклонностью механизма поволок к инвертору.

К несчастью, Карло не имел при себе ни одного чипа дистанционного управления киберами. Оставалось надеяться на голосовое управление.

– Стоять, безмозглая железяка! – страшным голосом рявкнул он и продублировал понятным машинам голосовым кодом, которому его научил сокамерник-кибернетик: – Крекс-фекс-пекс! – Что означало команду «замереть в текущей позиции».

Кибер сделал еще несколько шагов по инерции, не в силах мгновенно остановить свою массивную ракоподобную тушу. Буратино сучил ногами, удерживаемый мощными захватами прямо над приемным лотком инвертора. Кровавый отблеск плазмы трепетал на его удивительном носу. Карло даже померещилось, что нос уже загорелся.

– Фекс-бекс! – Робот послушно попятился. – Крекс!

Тут Карло сообразил, что он не помнит остальных команд.

– Я сейчас вернусь, малыш Буратино, – сказал он и пошел за чипом.

Буратино разговаривает с киберсверчком, обнаруживает таинственное подземелье и получает от Карло настоящие человеческие документы

После случая с уборщиком Карло не решался оставлять Буратино одного. Он поправил ему биохимию, чтобы автоматы не умели больше различить в нем дроида, и провел три сеанса мнемопластики. В голову Буратино были закачаны все мыслимые сведения из разнообразных наук, искусств, базы данных всевозможного назначения.

Но когда наступило время выправить творению Шаманщика документы – настоящие человеческие документы, пришлось оставить Буратино одного. Уже верно оценивая его задатки, Карло установил в шлюзовой дактилозамок.

– Я скоро вернусь, – сообщил он андроиду, с аппетитом поглощавшему луковицу тюльпана, только что выковырянную с оранжерейной цветочной грядки у водопада.

Растущий организм постоянно требовал пищи. Но бурно отторгал животные белки, даже синтезированные, а запаса растительных у Карло оказалось мало. Андроид прикончил их за три дня.

– Вали, ботаник, – пробормотал он, не прекращая грызть луковицу.

Оставшись в одиночестве, Буратино стал искать, чего бы такого предпринять, и, не найдя, принялся слоняться туда-сюда, время от времени возвращаясь к оранжерее за очередной луковицей тюльпана.

Наконец внимание его привлек скрежещущий звук:

– Кри-кри-крри!

Это трещал уборщик-сверчок.

– Что за гаджет такой? – заинтересовался Буратино. – Ты кто?

– Я – Говорящий уборщик-сверчок, – голосом старого актера ответил автомат. – Я убираюсь здесь уже двести лет. Я здесь убирался еще тогда, когда только проложили этот тоннель.

– Жесть. Какой еще туннель, ты, глючное железо! Здесь только нора этого крейзанутого ботаника. Который непонятно зачем меня создал. Ничего, ему же хуже.

– Ох, Буратино, Буратино, – укоризненно проскрипел уборщик. – Ты слишком легкомысленное существо. Я бы мог тебе многое рассказать, но дам тебе лишь один совет: не суди о причинах, созерцая их следствия. «Вследствие того» не означает – «по причине того». И сделаю тебе одно замечание: не мусори в помещении.

Без долгих слов Буратино схватил подвернувшуюся под руку тяпку Карло – Шаманщик любил ковыряться в оранжерее – и что есть силы запустил в занудного киберуборщика. Тот, не сумев увернуться, обиженно проскрипел «кри-кри-крри» и шмыгнул в каморку.

Буратино кинулся вдогонку – сверчка и след простыл. «Где это он заныкался», – бормотал Буратино, шаря взглядом по стенам обиталища Шаманщика. Ни на полках, ни под мебелью сверчка не было. Наконец взгляд андроида уперся в обширную фреску, изображающую котелок над костром, разведенным под соснами, на берегу какой-то речки. Буратино ощутил очередной голодный спазм и в досаде заехал кулаком по котелку.

Кулак легко прошиб пластик и провалился в пустоту. Буратино сунул нос в дыру, попытался рассмотреть, что там видно. Там было темно и тянуло холодком. Тогда он взялся за край дыры и без труда отодвинул фреску, оказавшуюся обыкновенным декоративным щитом, в сторону. Открылся вход в подземелье. Гладкий, вырубленный в граните туннель полого уходил куда-то вниз.

«Здесь какая-то тайна», – сказал себе андроид, отыскал на полке фонарь, лежавший там на случай сбоев энергоснабжения, и, ни минуты не раздумывая, шагнул в подземелье.

Ход, прямой как стрела, все дальше уводил Буратино вниз. Уже трудно было различить пятно света, идущего из каморки, как вдруг перед самым носом андроида кто-то злобно зашипел. Сверкнули синие фасеточные глаза. Буратино попятился, поднял фонарь и увидел механическую крысу размером с крокодила. Распахнулась зубастая пасть, но рецепторы кибера не распознали в Буратино ни человека, которому следует вцепиться в горло, парализовать электрошоком, отравить ядовитым газом, ни дроида, ни антропоморфный механизм. Поэтому крыса щелкнула зубами и скрылась в боковом туннеле. Лишь сверкнул искрами покрытый мелкой корундовой чешуей сегментчатый хвост.

«Как-то это странно», – подумал Буратино и посветил вперед. Шагах в десяти туннель заканчивался глухим тупиком. Он поводил лучом туда-сюда – ничего интересного.

– Как говорится, слив засчитан, – сказал он темноте и направился обратно.

Вернувшись в каморку, Буратино водрузил щит на место. Подумал, как можно разделаться с дырой в котелке, и не нашел ничего лучшего, чем распечатать из городской сети изображение роскошной блондинки в неглиже и заклеить ею испорченный котелок. И погрузился в виртуальное пространство Города.

Через пару часов он уже вполне освоился с нехитрыми правилами сетевой навигации и чатился с новыми друзьями, скрытыми под никами Лиса и Кот. На юзерпиках новых друзей красовались названные животные, а от видеоконференции Кот и Лиса отказались, сославшись на свою врожденную застенчивость. Друзья оказались завзятыми театралами, очень советовали посетить Театр дроидов магистра О’Баса. Буратино залез на страничку театра, изучил репертуар. У магистра О’Баса давались представления одно забавней другого, каждый анонс сопровождался кратким разъяснением: «Все побои и страдания – настоящие!»

«Как только ботаник отпустит меня в школу – сразу пойду на представление», – решил Буратино.

Вскоре явился Карло. Обнаружив расторопно управляющегося с сенсорной клавиатурой андроида, генетик лишь почесал щетинистый подбородок.

«Как же это я забыл запаролиться?»

– Буратино, сынок, – обратился он к андроиду, обесточив виртуал. – Ну-ка глянь, что я принес!

Он положил перед Буратино пакет с одеждой, а на пакет – универсальный биометрический чип-паспорт и браслет-коммуникатор.

– Завтра мы начинаем серьезный эксперимент, – продолжал Карло. – Ты или докажешь, что ничем не отличаешься от человека, или сгоришь в инверторе. Ты должен помнить эту машину, от которой я тебя спас. Поэтому никогда не снимай и никому не отдавай браслет – там не только компьютер, но и датчик твоего местоположения, чтобы я всегда мог прийти на помощь. Никому не признавайся, что ты андроид, даже если тебе будут сулить золотые горы или угрожать. Ты – переселенец из Чикаго-8, вся твоя вымышленная биография уже у тебя в голове. Одевайся.

Буратино разорвал пакет, оттуда вывалился синенький с золотыми стрелками комбинезон.

– Вот это ты, батя, отжег, – сказал он, примеряя обновку. – Буду в этом прикиде действительность юзать. А то подзадолбался я голым шнырять. Ты не кипешуй, я фишку просек. В школу, домой, в школу, домой. Че я, деревянный, что ли – в инвертор? На каком уровне моя школа?

– Я же тебе это вложил.

– Ну, вложил, ну и что? Что я должен, чуть что – мозг спамить?

Карло скептически помолчал, снова почесал щетину.

– Ладно, батя, не парься. Шучу я. Все у меня в мемориз. Жрать ты мне принес?

Два контейнера – один с высокобелковой соей, а второй с тепличными грибами уже ждали при входе в каморку, покоясь на левитирующих платформах.

Буратино продает персональный браслет, попадает в театр Карра О’Баса и знакомится с интересными людьми

На следующий день Карло вывел Буратино с технологических уровней, дал последние напутствия и посадил в скоростной лифт, ведущий на тридцать второй кольцевой уровень, где и располагались школы.

Но Буратино и без Карло знал, куда ему надо. В лифте он заменил тридцать второй на тридцать третий. На уровне, следуя плавающему указателю, быстро нашел нужный меридиан. А там – сектор с переливающейся всеми цветами старомодной вывеской: «Театр дроидов магистра Карра О’Баса». Двери раздвинулись, открыв обширный, залитый мягким розовым светом холл. Андроид ступил на упругую ковровую дорожку цвета скошенной травы.

– Вас приветствует автоматический привратник театра! – раздался приятный баритон. – Если вы хотите посетить представление, внесите, пожалуйста, четыре сольдо на терминал слева от входа.

– Ты че так гнать, – прокомментировал Буратино. – Откуда я тебе эти сольдо выну?

Тут следом за Буратино в холл вошел мальчик. Он был упитан и розовощек. Мальчик подошел к терминалу, приложил к его прозрачному окошку пухлый палец. Терминал коротко звякнул, приятный баритон напыщенно изрек:

– Господин Роберто Джонс, поздравляю вас с приобретением билета в наш замечательный театр. Вас ждет незабываемое…

– Заткнись, урод, – хмуро обронил мальчик.

Автомат умолк на полуслове, в лотке терминала возникла программка спектакля. Мальчик даже не глянул на нее и двинулся по ковровой дорожке.

– Слышь, чел, – окликнул его Буратино. – Займи четыре сольдо.

– Нашел дурака, – презрительно ответил тот, однако остановился и окинул Буратино взглядом, особо задержавшись на его выдающемся носе.

– Мне очень надо попасть в театр, – умоляющим голосом попросил Буратино.

– Что у тебя есть продать?

– Вот, клевый гаджет. – Буратино расстегнул браслет и протянул его мальчику.

– Годится, – ответил тот и лениво опустил браслет в карман. – Где у тебя чип, перелью.

Буратино вынул паспорт, мальчик приложил палец, пробормотав: «Четыре сольдо пассив».

– Все, бывай, – насмешливо сказал он. – Ты бы пластику сделал.

– Сам выпей йаду! – огрызнулся Буратино, устремляясь к терминалу.

Публики в зале было мало. На сцене появились два дроида. Один, в костюме Пьеро, скучным голосом объявил:

– Почтеннейшая публика! Сейчас мы вам представим очень смешную комедию под названием «Девушка с голубыми волосами»!

– Глупый Пьеро! – перебил нарочито бодрым голосом второй, в костюме Арлекина. – Выучи сперва название нашего великолепного спектакля.

И с разворота заехал Пьеро под дых. Тот согнулся пополам. Арлекин добавил ему кулаком по затылку и, оборотившись к публике, продолжил:

– Почтеннейшая публика, наш замечательный смешной спектакль называется «Тридцать три несчастья, или Девушка с голубыми волосами»! Вставай, падаль, – так же задорно потребовал он от Пьеро, пнув того ногой.

– Что за ацтой? – громко возмутился Буратино. – Лежачего не бьют!

Он перепрыгнул через рампу и полез на сцену.

– Ну-ка, со мной поговори, шушпанчик!

Публика оживилась. Послышались одобрительные возгласы: «Давай! Вмажь ему!»

Буратино повернулся к залу.

– Сейчас все будет очень готичненько! – заверил он и бросился с кулаками на Арлекина.

В тот же миг Пьеро подхватился на ноги и с грустным воплем: «Господин О’Бас, беспорядок на сцене!» – скрылся за кулисами. Арлекин же, к удивлению Буратино, защищаться не стал. Получив пару ударов, он побежал следом за Пьеро.

Раздалось короткое жужжание, затем резкий стук – непрозрачный занавес из какого-то твердого материала упал на сцену, полукольцом отгородив ее от зрительного зала. Буратино хотел вернуться в зал, но не тут-то было – занавес не поддался ни пинку ногой, ни удару кулаком. Тут что-то обожгло ему затылок, словно огнем, и Буратино рухнул как подкошенный.

– Все-таки дроид, – услышал он над собой зычный голос. – Возьмите это «полено», отнесите в мой кабинет и подвесьте на крюк!

Кто-то ухватил Буратино за ноги и поволок в закулисье.

Вскоре Буратино, подвешенный за подмышки на ремнях и со скованными за спиной руками, висел на крюке в кабинете магистра О’Баса. Магистр горой возвышался над обеденным столом и, ожидая, когда у дроида пройдет паралич, уписывал за обе щеки огромный кусок жареного мяса. Наконец Буратино дернулся раз, другой. Карр О’Бас отер салфеткой жирные губы и бороду. Не спеша поднял массивное свое тело, приблизился к беспомощно висящему андроиду и выудил из кармана его комбинезона паспорт. Кустистые брови магистра взметнулись. Так же неторопливо положил он паспорт на сканнер виртуала, потыкал в сенсоры.

– Липовый человечек, – произнес он. – Скажи магистру Карру О’Басу, кто тебя создал?

Буратино зажмурился, вызвал в памяти нужные логи и жалобным голосом рассказал магистру историю своей невеселой жизни в Чикаго-8. Магистр не перебивал, кивал благосклонно, но вдруг рявкнул:

– Ты мне, магистру, врать будешь, бесчувственная кукла?

– Ржунимагу, пэтэушнег, – возразил Буратино.

Магистр снова вскинул брови.

– Великий мастер, вижу, тебя создал. Ну-ка, посмотрим, что у тебя внутри.

С этими словами магистр вынул откуда-то из-под стола прибор генетического экспресс-анализа. Вколол иглу в шею Буратино, взял пару миллилитров крови.

В ожидании результатов анализа магистр пил вино и закусывал яблоком. Густой аромат вызвал у Буратино голодную икоту.

– Отсыпь, а?

Карр О’Бас пропустил просьбу мимо ушей. Он хмурился, он сопел, он чесал свою рыжую бороду, глядя на экран анализатора.

Наконец он заговорил совсем другим тоном:

– Я не желаю тебе вреда, малыш. Я вообще сочувствую дроидам. Тем более сочувствую таким совершенным творениям, как ты. Но посуди сам, закон есть закон. А по закону неучтенному дроиду, да еще запрещенной модификации, одна дорога – в печку. Мое сердце обливается кровью. Но если ты признаешься, кто твой создатель, я, так и быть, тебя отпущу. Даже верну документы. Соглашайся же скорее, малыш Буратино!

– Убиццо апстол, – пробормотал Буратино. – Как я могу тебе, мясоед, рассказать, кто меня создал, если Карло мне это запретил?

– Карло? Уж не Карло ли Шаманщик? – вскинулся Карр О’Бас. – Так должен тебе признаться, малыш Буратино, что Карло мой лучший друг, во всем Детройте-2 нет у меня другого такого друга!

Он подскочил к Буратино и снял его со стены. Освободил от наручников и усадил за стол.

– Ешь, ешь, милый Буратино! Насыщайся. С твоим двойным метаболизмом тебе требуется много калорийной белковой пищи. А не хочешь ли полежать под кварцевой лампой, для фотосинтезу?

Буратино схватил яблоко и ожесточенно впился в него зубами.

– Я докажу тебе свое благорасположение, – продолжал магистр, роясь в сейфе. – Вот тебе золотая карточка, очень дорогое и престижное платежное средство. Мой друг Карло очень обрадуется, когда ты покажешь ему эту золотую карточку. Не мешкай же, приложи к ней палец и авторизируй ее!

– Угу, щаз, – проворчал Буратино, запихивая в рот огрызок.

– И иди, иди сразу домой, к папе Карло, и никому, слышишь – никому не показывай эту чудную карточку! Только если тебя остановит полицейский или сотрудник службы контроля, ты покажешь ему эту золотую карточку. Тогда он поймет, что ты – очень важная шишка и тебя останавливать нельзя. Ты все понял, малыш Буратино?

– Не парься, дядя, – ответил Буратино. – Я все фкурил.

Магистр трижды хлопнул в ладоши. В кабинет тут же вошли Пьеро и Арлекин.

– Проводите моего дорогого гостя Буратино, – приказал он.

Пьеро грустно вздохнул, Арлекин глупо улыбнулся.

Оставшись в одиночестве, Карр О’Бас, не медля ни минуты, уселся за пульт виртуала.

– Базиль, – деловым тоном сказал он, дождавшись соединения. – У меня к тебе важное поручение. Быстро дуйте с Элис к моему балагану. Там увидите парня с вот таким носом. Из кожи лезьте вон, но проследите, где и как. Он без браслета, имейте в виду, контакт визуальный запрещаю.

– Понял, шеф, – хрипло отозвалось из виртуала. – С тебя двести сольдо.

– Сто, – не допускающим возражений голосом отрезал магистр. – Вперед, дети мои.

Буратино пришлось долго ждать в зале с ковровой дорожкой пред закрытыми дверями. Автомат отчего-то никак не хотел его выпускать. Пьеро мялся, бормотал какие-то извинительные слова. Арлекин радостно объяснял, что этот автомат всегда так – или выпускает, или не выпускает.

«Глупые, как машины, – думал про них Буратино. – Не то что я. Видно, мой Карло и в самом деле большой поц. Насколько я круче этих жалких дроидов! Вот и золотую карточку мне магистр подарил! Это неспроста».

Но наконец возле театра появились два авантюриста – Базиль и Элис, а это были именно те самые Кот и Лиса, виртуальные друзья Буратино. Среди множества темных дел, которыми они промышляли, завлечение новых клиентов в театр О’Баса было самым безобидным. Один клиент – один сольдо, очень простая арифметика. Оба в блестящих черных, длинных, до пят плащах, оба – в темных очках. Когда Буратино появился из-за угла, Лиса ахнула и ткнула Кота локтем.

– Сам вижу, не слепой. Носатый! – прошипел тот, сверкнув зеркалами очков.

Объект слежки оказался клиентом и давешним собеседником в виртуале, который, в отличие от них, был не столь застенчив и транслировал свое изображение на их терминал.

– Это у него был фальшивый адрес виртуала!

– Очень фальшивый, – подтвердила Лиса. – И нос у него очень фальшивый.

– Непростой это фрукт, Элис. Давай его труханем, как следует.

– Дурачок ты мой, – жеманно пропела Лиса. – А магистр? Он же лишит нас работы.

– Магистр мне никто, – решительно ответил Кот и шагнул к поравнявшемуся с ними андроиду: – Здравствуй, друг наш, Буратино! Куда же ты так спешишь?

– Кто вы такие? – удивился Буратино. – Откуда вы меня знаете?

– Мы твои друзья – Лиса и Кот, – ответил Базиль.

А Элис сладко улыбнулась и добавила:

– Мы, как и ты, пришли посмотреть представление. Ведь мы так любим театр! Правда, Базиль?

– Чтоб мне лопнуть, – подтвердил Кот.

– Но, увы, – вздохнув, продолжила Лиса, – мы потеряли все свои деньги, нас не пустили в театр. Нам даже негде поесть, дружок Буратино.

– Мы не потеряли деньги, – таинственно понизив голос, сообщил Кот. – У нас скачали их Черные Хакеры.

– Ах, – вздохнула Элис, – может быть, у Буратино найдется для своих друзей пара сольдо?

– Пара сольдо, – хмыкнул Буратино, – это низачот! А вот такое вы видели?

И он махнул перед носами изумленных авантюристов золотой карточкой. Лиса снова толкнула Кота локтем.

– Ух ты! Богатенький Буратино! – выпалил Базиль.

– Какой красавчик, – восхитилась Элис. – А не угостит ли прекрасненький Буратино нас, обобранных Черными Хакерами, каким-никаким, пускай самым дешевым обедом?

– В харчевне «Трех Пескарей», – добавил Кот. – Это замечательное место.

– Восхитительная кухня, и очень дешево, – мечтательно закатила глаза Лиса.

Буратино снова уже одолевали голодные спазмы, и он спросил:

– Ну и далеко эта ваша харчевня?

– Мы проводим тебя! – повисла на его руке Лиса.

– Проводим! – подтвердил Кот и дико блеснул стеклами очков.

Буратино ощутил какое-то смутное беспокойство – феромоны Элис прореагировали в обонятельных рецепторах.

– Ведите, – согласился он.