Текст книги "Герои. Новая реальность (сборник)"

Доури Марр, владелец фирмы «Марр и его лечебные пиявки», рассказывает Карру О’Басу про тайну Черепахи Тортиллы, а Буратино знакомится с Мальвиной и говорящим псом Артемоном

Вечером того же дня, когда Карр О’Бас отпустил Буратино, к нему в гости заявился старый знакомый, владелец фирмы по производству модифицированных лечебных пиявок Доури Марр. Пиявки, биологические макророботы, восстанавливали сбои в генетических программах, продлевая эффекты ген-коррекции. Но прибыльный бизнес был для Марра лишь прикрытием более серьезных дел. Федеральное Бюро Расследований, на службе у которого он состоял, уже давно разыскивало золотой Ключ.

Расположившись у очага, он потер руки и объявил:

– Ну что, дружище, старый Доури пришел с хорошими новостями. Но сперва угости-ка меня как следует. Этот чертов карантин вымотал мне все нервы.

– Так ты оттуда? – Магистр указал большим пальцем куда-то вверх.

– Оттуда, оттуда, – подтвердил Доури Марр. – Кстати, не желаешь подкорректировать печенку? Тебе, вижу, надо. Пара моих пиявок – и печень вновь работает как механизм.

– Поди ты к лешему со своими пиявками. Вон – мясо, вон – вино. Жри, – грубо отвечал магистр, презиравший ремесленников, подвизавшихся на ниве великого биотехнологического искусства.

Гость не стал чиниться, впился зубами в синтетическую куропатку. Отрывая куски мяса, он продолжал говорить:

– Есть у меня информашка, за которую не один подпольный генетик готов будет отдать последнюю дозу нуклеинового киселя. А тебе вот интересно?

О’Бас почесал бороду. На что это продавец пиявок намекает?

– Да брось, дружище. – Марр налил себе вина. – Все ты понимаешь. Кому не нужен золотой Ключ?

– Разрази меня гром, откуда ты проведал про золотой Ключ? – не сдержался О’Бас.

– Пустяки, – беззаботно махнул рукой продавец пиявок. – Что Ключ, когда не знаешь, где Дверь?

Карр О’Бас чуть не брякнул, что знает, где Дверь, но сдержался и, сбавив обороты, поинтересовался:

– Что тебе известно о Ключе, дружище Марр?

– Я бы тебе рассказал, дружище Карр, если бы ты мне рассказал, что тебе известно о Двери?

– Что я могу рассказать о Двери? – усмехнулся магистр. – Только лишь то, что и все. Слухи, легенды, бабушкины сказки.

Продавец пиявок прищурился.

– А я вот знаю, что тебе довелось побывать в лапах супердроидов. Сколько тебе тогда лет было? Маленький, испуганный мальчик, на глазах которого страшные и странные существа, с виду так похожие на сапиенсов, замучили, отправили на тот свет множество подопытных людей. Да, не все то человек, что сапиенс, не так ли? И не оттого ли ты мучаешь несчастных дроидов в своем театре? Так как насчет пиявок? Перегруженная печень, без сомнения, тяготит тебя, а избыточный билирубин вызывает раздражительность.

– К черту, к лешему, никаких пиявок! – взревел О’Бас, хватая Доури Марра за грудки. – Убью! Оторву голову! Пущу на биомассу!

– Только не надо театральщины. – Доури Марр неуловимым движением освободился от магистровой хватки.

– Говори, где Ключ! – не унимался магистр.

– Дверь! Где дверь?! – уворачиваясь от его объятий, патетически восклицал Марр.

Наконец, запыхавшись, магистр обрушил свое тело в кресло.

– Хорошо, дружище, давай фифти-фифти. Берем Ключ, а я показываю, где Дверь.

– Да мне большего и не надо, – пожал плечами продавец пиявок. – Ключ у старой Тортиллы.

– У Черепахи?

– У нее.

– У этой старой перечницы?

– Эта старая перечница даст сто очков вперед любому федеральному агенту.

– В ее замке?

– Там.

– Здесь никакой армии не хватит.

– Но вы же старые друзья, не так ли? Ведь это она тебя вытащила из лаборатории смерти?

– Ты прав. Кто, как не я, сможет уговорить старую мегеру? Так что, вставай, мы выдвигаемся немедленно.

Одноместный геликоптер приземлился на зеленой лужайке перед небольшим аккуратным домиком, затерянным в лесной чаще. От лужайки к домику вела посыпанная песком дорожка. Колыхались камыши на берегу такого же небольшого пруда. На террасе перед домиком пила чай девочка с голубыми волосами. У ее ног лежал и преданно смотрел на хозяйку огромный, с кавказскую овчарку, пудель.

Буратино выскочил из геликоптера – тот со свистом взмыл обратно и растворился в солнечной голубизне неба.

– Мальчик! – всплеснула руками девочка с голубыми волосами, завидев гостя. – Ах, мальчик! Как ты нашел меня здесь? Кто ты? Как тебя звать? А меня зовут Мальвина!

Пудель лениво поднялся и обнюхал Буратино штаны.

– Р-ртортилла! – сообщил пудель. – Пр-рислала.

– Наша добрая, добрая бабушка! Она бы не прислала к нам плохого мальчика, правда, Артемон?

– Может, и не плохой, но уж точно и не хороший, – без какого-либо рычания изрек пудель.

– А мы его воспитаем! – Девочка важно подняла палец. – Первое – манеры, второе – дисциплина, третье – книжные премудрости.

– Ты че, дура? – наконец раскрыл рот Буратино. – Эта говорящая шерсть – и то жжот нипадеццки.

– Фу, грубиян! Артемон научит тебя вежливости. Но как же тебя зовут, мальчик? Кто твои родители? Почему ты один? Ты сирота?

– Да закрой ты рот наконец! Меня зовут Буратино, родителей нет, потому что меня вырастил в пробирке яйцеголовый ботаник Карло! Доступно излагаю? А один я потому, что Карло послал меня одного, чтобы я обтерся среди людей. Только фигня из этого вышла. А сиротой я быть не могу, потому что не рождался.

– Ах, какое счастье! Папа Карло! Ведь он и меня создал! Так мы теперь – брат и сестра?

Буратино задумался.

– Типа, и тебя он создал? А чего ж ты такая тупая?

– Артемон! – воскликнула девочка, и пудель играючи оторвал у Буратино кусок штанов.

– В следующий раз, если не станешь вежливее, укушу по-настоящему, – мрачно предупредил умный пудель.

– Хватит, Артемон! Буратино умный, он все понял. Наверное, ты голоден? – сочувственно спросила девочка. – Тогда умывайся, как следует помой руки, – и к столу.

– Руки? Руки мыть это лишнее. С тройной-то спиралью ДНК. Нам ли, покойникам, вирусов бояться и бактерий?

Но, скосивши взгляд на умильную физиономию вывалившего язык Артемона, шмыгнул носом и поплелся к рукомойнику.

За столом он немедленно набил щеки миндальными пирожными, жадно осушил стакан колодезной воды. По подбородку потекли струйки.

– Нет, это невозможно! Ты совсем, совсем невоспитан!

– Некогда было. Тебе кто волосы покрасил?

– Я такая получилась, – кокетливо ответила Мальвина.

– Узнаю ботаника. Тебе дикий хаер, мне, вон, нос.

– У тебя очень милый нос!

– Ну, спасибо. Тебе тоже с волосами красиво. Только к людям тебе нельзя. Слишком приметная.

– Я знаю. Мне бабушка Тортилла рассказывала. И еще она мне обещала подарить золотой ключик, который сделает нас свободными.

– Кого это – нас? – подозрительно спросил Буратино.

– Она так выразилась. «Он сделает вас свободными», – сказала она.

– Гляди.

Буратино жестом заправского фокусника извлек из-за пазухи Ключ, висевший у него на шее, на титановой цепочке.

– Какая красивая вещица! – восхитилась Мальвина.

– Фарфоровая голова, – безнадежно махнул рукой Буратино. – Это на самом деле очень крутой девайс. Вопрос только, куда его законнектить?

– Я ничего не понимаю, – растерялась девочка.

– Хорошо у вас тут, на солнышке, – оценил Буратино. – Я пофотосинтезирую немного. Ты не пугайся. Если позеленею – тащите в чулан. У вас есть чулан? Или пещера?

– Для тебя найдем, – проворчал пудель.

Тут из домика донеслась музыкальная трель.

– Ах! Бабушка на связи, – подхватилась Мальвина. – Артемон! Неси коммуникатор.

Звонил личный секретарь Тортиллы, дроид Жаба. Новости были ужасны. Только что окончательно выжившая из ума Черепаха все рассказала Карру О’Басу. Через пятнадцать минут он будет у вас. Вам надо срочно бежать. Хозяйка умирает и ничем не может помочь.

Странный бой на опушке леса

Мальвина беспомощно посмотрела на пуделя.

– Что делать, Артемон?

– Р-рвать когти, – лаконично ответил пес.

– Нивапрос, – согласился Буратино. – Только далеко не убежим. Нам бы спрятаться.

– Артемон, куда мы можем спрятаться?! – воскликнула девочка.

– Пещер-ра! – проворчал Пудель.

– Правильно! Бабушка ведь так и наставляла: если что, прячьтесь в пещеру!

Артемон добавил:

– Тор-ртилла наставляла – забраться в пещеру, загер-рметизировать вход, активир-ровать минное загр-раждение и включить ср-редства активной обор-роны. И ждать помощи из замка Тор-ртиллы.

– Так, быстро всех с пляжа! – распорядился Буратино. – Собака, девку переодеть, вещей не брать. Даю две минуты времени.

– Ах, Буратино, ты такой решительный! – воскликнула увлекаемая Артемоном в домик Мальвина.

И вот они бегут к пруду, к спасительной пещере. Но когда до заветного, укрытого маскировочной сетью входа оставалось совсем ничего, раздался пронзительный вой.

– Ложись! – скомандовал Буратино, падая ничком.

Пудель бесцеремонно повалил Мальвину, упал на нее сверху, прикрывая своим телом.

Блеснуло, громыхнуло громом. На месте пещеры дымилась воронка да торчали вывороченные взрывом глыбы бетона. Еще секундой ранее невидимый, приближался боевой флаер.

– Отсиделись, – отряхиваясь от песка, заметил Буратино.

Усадил Мальвину на спину Артемона.

– Бегом, в лес!

Они стремительно мчались лесной чащей, мелькали мимо сосны и ели, березы и осины. Буратино развил такую скорость, что даже генетически усовершенствованный пудель едва за ним поспевал. Наконец лес закончился, беглецы оказались на опушке.

– Опаньки, – пробормотал Буратино.

Ровный луг пересекала цепь черных фигур. Они приближались к беглецам с пугающей неторопливостью. Из лесу раздавался жуткий треск. Все пути к бегству были отрезаны.

– Мы погибли! – Мальвина закрыла лицо ладошками.

– Я буду биться до последнего вздоха! – горделиво сообщил пудель.

– Тебя просто пристрелят, глупое животное, – возразил Буратино. – Это мы им нужны живыми.

Треск в лесу сделался чудовищным, и на опушку, повалив несколько сосен, вывалился давешний боевой флаер. Из него выскочили магистр О’Бас и федеральный агент, продавец пиявок Доури Марр.

– Отдавай Ключ! – закричал магистр, держась на почтительном расстоянии: Артемон скалил зубы и грозно рычал.

– Следует определить, у кого из них Ключ, – сказал Доури Марр. Он вскинул руку, давая знак спецназу оставаться пока на месте. – И есть ли он у них вообще. Я бы на их месте Ключ спрятал в доме или выкинул по дороге.

– Отдавай Ключ, – не слыша продавца пиявок, повторил О’Бас. – Зачем он тебе, безмозглое полено? Тебе от него одни несчастья! Отдай и проваливай на все четыре стороны!

Он двинулся было к Буратино, но Артемон столь выразительно рявкнул: «Р-разорву», что магистр поспешно отскочил назад.

– Вот уж не думал, что хоть одна из этих говорящих тварей уцелела, – флегматично заметил Доури Марр. – Магистр, ты давай иди отсюда. Сейчас мои ребята работать начнут. – В одной руке он держал бластер, в другой, поднятой над головой, – жетон. – Я – федеральный агент! Приказываю всем лечь лицом на землю, вытянуть руки в стороны и не шевелиться.

Но Карр О’Бас словно обезумел. Вместо того чтобы подчиниться приказу федерального агента, он вцепился в его бластер, повалил Доури Марра, и они покатились по траве.

– Собака, бери Мальвину, и прячьтесь в лесу, – приказал Буратино.

Он стоял в странно напряженной позе, как будто к чему-то прислушивался. И когда пес и девочка скрылись за деревьями, что есть мочи закричал:

– Ко мне, нанороботы! Я повелеваю вам проснуться!

Он издал высокий и долгий горловой звук, от которого заложило уши у пилота флаера, а магистр и продавец пиявок от испуга перестали драться. Из травы и от леса возникло дуновение, и к Буратино, змеясь, потекли отовсюду серые клочья тумана. Они собирались воедино вокруг андроида, постепенно разгораясь лиловым свечением. Вскоре он окутался непроницаемым облаком.

Первым разобрался, что к чему, продавец пиявок. Оглоушив магистра ловким ударом по темени, он подхватил бластер, стремительно запрыгнул в кабину и крикнул пилоту:

– Немедленно взлетаем!

– Курс? – спросил тот.

– Как можно дальше отсюда, – ответил Доури Марр.

А спецназ открыл ураганный огонь из штурмовых бластеров. Разряды вырывали из лилового облака клочья, выжигали каверны, но облако тут же смыкалось и, подпитываемое новыми триллионами наноскопических роботов, казалось, даже росло. У ног спецназовцев тоже заклубились лиловые вихри, и бластеры один за другим стали умолкать. Где-то далеко отсюда уже приводились в боевую готовность гигантские дезинтеграторы, предназначенные для уничтожения полчищ «диких» нанороботов, но им нужно было время, чтобы накопить энергию. И еще нужно было время, чтобы перебросить их к месту битвы.

Спецназ начал поспешно отступать. Туча вокруг Буратино опала и рассеялась. Он глянул вверх – в небе плыло облако, похожее на кошачью голову, из-за этого облака вынырнул и начал снижаться в стремительном пике очередной летательный аппарат.

– А вот и ботаник прилетел, – сказал Буратино и стал звать друзей из лесу.

Это и в самом деле оказались Карло и Джузеппе – на личном сенаторском геликоптере. Предусмотрительный Карло вмонтировал датчик координат не только в браслет, с которым Буратино так неосторожно расстался, но и в его биометрический паспорт.

Когда вся компания разместилась в пассажирском салоне, Сизый Нос, сидевший за пилотским штурвалом, предложил отвезти всех в убежище, по ту сторону озера Мичиган. Буратино спросил у Шаманщика:

– Ботаник, я там видел у тебя странного сверчка и прикольную крысу. Они зооморфы?

– Про зооморфов я в тебя информацию не закладывал, Буратино. Чтобы ты не знал лишнего.

– Жесть. Про Ключ ты мне тоже ничего не докладывал.

– Какой Ключ? – удивился Карло, а Сизый Нос навострил уши.

– Есть такой боянчег, – сказал Буратино, доставая из-за пазухи золотой Ключ.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Шаманщик.

– Рибосома-платформа, – подтвердил Буратино. – Эй, Джузеппе, гони на Детройт-2, пока нас тут дезинтегрирующим ударом не накрыли. Прорвемся – будет нам счастье.

Закладывая вираж, Джузеппе заметил:

– Да-а, дружище, как быстро повзрослел твой мальчик.

Что они нашли за потайной Дверью

Когда они подлетели к Городу, в раскрытый грузовой отсек заходил тяжелый транспортник. Джузеппе подвел геликоптер вплотную к его фюзеляжу. Но прежде чем грузовой отсек закрылся, следом за транспортником в шлюз втянулся длинный шлейф лилового тумана. И взвыли истошно сирены, и равнодушный голос диспетчера-дроида разнесся по всем закоулкам Города:

– Зафиксировано нарушение периметра Города. Атака нанороботов. Опасность высшей степени. Всем жителям загерметизировать помещения!

– Что ты наделал?! – в ужасе воскликнул Сизый Нос.

– Решил подстраховаться, – ответил Буратино. – Иначе ваша Служба Контроля не посмотрела бы на то, что ты сенатор.

В это время плазменные пушки на крыше тысячефутовыми факелами выжигали пространство над Городом. И не зря – огромная лиловая туча возникла в небе, выбрасывая вниз, к куполам воздухозаборников клубящиеся щупальца, и многие из них успевали достигнуть цели.

– Лучше бы Служба Контроля, чем дезинтегрирующий разряд, – заметил Джузеппе.

По счастью, давешний транспортник все еще протискивался в огромные, но для него тесные гермоворота, ведущие в карантинную зону. Ворота, повинуясь сигналу тревоги, честно пытались захлопнуться, и тушу транспортника заклинило между верхней и нижней створками.

И они успели вскочить в получившуюся щель. Промчались к лифту, и лифт стремительно ухнул вниз, унося их к уровню зеро. По всему было видно, что за прошедшие после бунта нанороботов сто лет логистика операций консервации и обороны сделалась более щадящей. Никто не попытался перехватить их на выходе, никто не преследовал по технологической зоне, и вскоре два человека, два андроида и пес оказались в каморке Карло.

Буратино сорвал изображение блондинки с котелка и отодвинул щит. В туннеле стоял зооморф – сверчок.

– Все возвращается на круги своя, – проскрипел он.

– Р-р, – сказал Артемон.

– Ну все, ботаник, будем прощаться, – сказал Буратино. – И хотя я тебя не просил превращать умершее тело в андроида, теперь я хочу поблагодарить тебя. Все-таки вы, люди, дураки. Все время изобретаете удивительные штуки, совершаете невероятные открытия, чтобы потом бежать куда глаза глядят.

– Что ты задумал? – спросил Шаманщик.

А Джузеппе Сизый Нос лишь молча приложился к фляге.

– Я только завершаю то, что задумали люди. Глупо было бы, имея в руках Ключ к счастью, не поюзать его.

– Я все поняла! – вдруг воскликнула Мальвина. – Мы уйдем в волшебную страну, о которой говорила бабушка!

– Адназначна, – заверил ее Буратино. – И там ты очень быстро поумнеешь.

– Я с вами! – произнес верный Артемон.

Буратино вынул Ключ, взял Мальвину за руку и шагнул в подземелье. От Ключа заструилось мягкое золотистое сияние. Выползшая было навстречу крыса-зооморф, увидев Ключ, тут же скрылась в своем туннеле.

Там, где раньше Буратино видел лишь тупик, на гладкой стене переливалась всеми цветами радуги голографическая эмблема. Она изображала тройную спираль ДНК. Буратино поднес Ключ к эмблеме, и Ключ выстрелил снопом золотых лучей, а колоссальная броневая плита Двери медленно и неохотно отползла в сторону и в туннель пролился ровный и сильный свет. А потом, когда они переступили порог, Дверь так же медленно встала на место, навсегда скрыв от людей тайну золотого Ключа…

Театр дроидов Карра О’Баса снова дает представление

Детройт-2 сумел оправиться от неожиданной атаки нанороботов. По-прежнему заседал в сенате Джузеппе Сизый Нос, неумолимый конвейер биологического цикла перемешивал людей с дроидами, генетик Карло все так же искал и не находил секрета вечной жизни. А на тридцать третьем уровне по-прежнему давал представления театр дроидов магистра Карра О’Баса. Невероятным успехом у публики пользовался новый спектакль «Золотой ключик, или Приключения Буратино». В нем благородные куклы боролись за свое кукольное счастье и в конце концов обретали его в волшебном театре за таинственной дверцей.

Никто не знает, стал ли кто-нибудь на Земле счастливее после всех этих удивительных приключений – травы и цветы, звери и птицы, люди или их дроиды.

И никто из них не может знать – нашли или нет свое счастье Ушедшие за Дверь.

Вячеслав Рыбаков
Прощание славянки с мечтой
Траурный марш в двух частях

Светлой памяти Ивана Антоновича ЕФРЕМОВА, верившего в возможность качественно нового будущего.

Тибетский опыт в условиях реального коммунизма

Установка Кора Юлла находилась на вершине плоской горы, всего в километре от Тибетской обсерватории Совета Звездоплавания. Высота в четыре тысячи метров не позволяла существовать здесь любой растительности, кроме привезенных из Чернобыля черновато-зеленых безлистных деревьев с загнутыми внутрь, к верхушке, ветвями. Светло-желтая трава клонилась под ветром в долине, а эти обладающие железной упругостью пришельцы чужого мира стояли совершенно неподвижно.

Неподалеку от девятиметрового памятника Ленину, с изумительной дерзостью воздвигнутого на этой высоте еще в последние годы Эры Разобщенного Мира и до сих пор снабженного скрытыми хромкатоптрическими инверторами, фиксировавшими и отождествлявшими любого, кто хотел бы надругаться над древней тибетской святыней, возвышалась стальная трубчатая башня, поддерживавшая две ажурные дуги. На них, открытая в небо наклонной параболой, сверкала огромная спираль сверхдефицитной бериллиевой бронзы. Рен Боз, скребя пальцами в лохматой голове, с удовлетворением разглядывал изменения в прежней установке. Сооружение было собрано в невероятно короткий срок силами добровольцев-энтузиастов из числа приписанного к АХЧ Академии Пределов Знания спецконтингента, на свой страх и риск переброшенных сюда самим Реном Бозом. Энтузиасты, естественно ожидавшие в награду зрелище великого опыта, облюбовали для своих палаток пологий склон к северу от обсерватории, и теперь привольно катящийся с ледников Джомолунгмы вечерний ветер доносил до ученых едва слышные, но отчетливые в великом молчании гор собачий лай, переливы гармоники и голоса, нестройно, но задорно выводящие чеканные строфы древней песни: «Эх ты, Зоя! Зачем давала стоя начальнику конвоя?..»

Мвен Мас, в чьих руках находились все связи космоса, сидел на холодном камне напротив физика и пытался бездумным, забористым разговором отвлечь смертельно уставшего гения от напряженных, но уже тщетных, по кругу идущих раздумий о близящемся эксперименте.

– А вы знаете, что у председателя Мирового Совета под носом шишка? – закончил он очередную историю, готовый поддержать смех при малейшем признаке веселости у Рена Боза, но тот, не в силах ни на миг переключиться, даже не улыбнулся.

– Высшее напряжение тяготения в звезде Э, – проговорил Рен Боз, как бы не слыша друга, – при дальнейшей эволюции светила ведет к сильнейшему разогреву. У него уже нет красной части спектра – несмотря на мощность гравитационного поля, волны лучей не удлиняются, а укорачиваются. Все более мощными становятся кванты, наконец преодолевается переход нуль-поле и получается зона антипространства – вторая сторона движения материи, неизвестная у нас на Земле из-за ничтожности наших масштабов.

Из зоны энтузиастов донеслись отрывистые команды и металлическое клацанье, свидетельствовавшее о начале смены караула.

– Сегодня мы создадим эту зону здесь, на Земле, – вдохновенно проговорил Мвен Мас и успокаивающе положил руку на острое, худое колено Рена Боза. – На раскрытых сыновних ладонях мы поднесем человечеству взлелеянный нами втайне подарок. Мы шагнем в будущее, Рен. Я не люблю громких слов, но начнется воистину новая эра. Великое братство Кольца, братство десятков разумных рас, отделенных друг от друга пучинами космоса, обретет плоть и кровь.

Рен Боз вскочил:

– Я отдохнул. Можно начинать!

Сердце Мвена Маса забилось, волнение сдавило горло. Африканец глубоко и прерывисто вздохнул. Рен Боз остался спокойным, только лихорадочный блеск его глаз выдавал необычайную концентрацию мысли и воли.

– Вектор инвертора вы ориентировали на Эпсилон Тукана, как и собирались, Мвен? – просто спросил он, словно речь шла о чем-то обыденном.

– Да, – так же просто ответил Мвен Мас.

– Лучшим из онанизонных звездолетов понадобилось бы около восемнадцати тысяч лет, – задумчиво сказал Рен Боз, – чтобы достичь планеты, расстояние до которой мы сегодня просто отменим… Грандиозный скачок. Хоть бы удалось!

– Все будет хорошо, Рен.

– Надо предупредить резервную Ку-станцию на Антарктиде. Наличной энергии не хватит.

– Я сделал это, она готова.

Физик размышлял еще несколько секунд.

– На Чукотском полуострове и на Лабрадоре построены станции Ф-энергии. Если бы договориться с ними, чтобы включить в момент инверсии поля, – я боюсь за несовершенство аппарата…

– Я сделал это.

Рен Боз просиял и махнул рукой. Потом резко повернулся и энергично пошел вверх по каменистой тропинке, ведшей к блиндажу управления. Перед глазами двинувшегося следом африканца запульсировало, то распахиваясь, то почти складываясь, обширное отверстие на брюках физика – ткань просеклась от ветхости, лопнула, и белая, давным-давно не знавшая солнца кожа Рена Боза при каждом шаге высверкивала наружу.

– Ваши брюки прохудились, Рен, – вежливо сказал Мвен Мас, – вы знаете об этом?

Рен Боз, не оборачиваясь и не сбавляя шага, равнодушно пожал плечами.

– Разумеется, – проговорил он. – Но это последний комплект одежды, полагавшийся мне в текущей пятилетке. А Эвда Наль слишком занята у себя в институте и никак не может выкроить время, чтобы поставить заплату.

Мвен Мас украдкой вздохнул. Тут он ничем не мог помочь коллеге и другу. Нормы распределения все урезались. Официально это никак не объяснялось, поскольку официально это никак и не отмечалось, но, судя по разговорам, все ресурсы направлялись сейчас на реализацию программы освоения прекрасной планеты зеленого солнца Ахернар, проведенной через Мировой Совет великим Эргом Ноором несколько лет назад.

У входа в блиндаж Рен Боз резко остановился, и задумавшийся Мвен Мас едва не налетел на него.

– Что это? – голосом, чуть охрипшим от внезапного гнева, проговорил Рен Боз. – Кто приказал?

Пока ученые беседовали внизу, над входом, на высоте пяти метров, вдоль массивного силикоборового козырька протянулось кумачовое полотнище, упруго вздувающееся в такт порывам тибетского ветра. Поднявшись к нему на небольшой гравиплатформе, под присмотром лениво, полулежа курившего «козью ножку» проводника с овчаркой один из энтузиастов, тяжелой кистью смиряя биение ткани, тщательно выводил изящные буквы всемирного алфавита: «Вперед, к новой победе разума под руководством вели…»

На голос проводник и овчарка повернули головы. Овчарка сдержанно заворчала, а проводник, прищурившись, сказал:

– Инициатива снизу.

– Это нужно немедленно снять, – вполголоса проговорил Рен Боз.

– Не безумствуйте, – так же тихо ответил Мвен Мас.

Проводник положил руку на пульт дистанционного управления гравиплатформой, готовый по первому приказу опустить выжидательно обернувшегося энтузиаста. С кисти капала в ведро белая краска.

– Но это немыслимо, – еще тише проговорил Рен Боз. – Я не суеверен, но даже у меня нет уверенности в успехе. Писать сейчас о победе – это…

– И тем не менее смиритесь, Рен, – уже жестче проговорил Мвен Мас и взял физика за локоть. – Если вы распорядитесь это снять, мы еще первых кнопок не нажмем, как старшина уведомит спецотдел Академии Чести и Права о сопротивлении с нашей стороны проведению наглядной агитации, – и все окончится, не успев начаться.

Рен Боз шумно втянул воздух носом.

– Молодцы! – громко сказал он. – Но поторопитесь. К моменту начала опыта вам необходимо удалиться на безопасное расстояние.

Проводник еще секунду смотрел на ученых, и в маленьких глазах его таяло невнятно-хищноватое разочарование, будто долгожданная рыба сорвалась у него с крючка в последний момент. Потом он запрокинул голову и крикнул вверх:

– Слышал, падаль? Поторапливайся!

По узкой винтовой лестнице, один за другим, ученые спустились в подземелье, и здесь их пути разошлись. Каждый занял свой пост.

Исполинский столб энергии пронзил атмосферу.

Индикаторы забора мощности указывали на непрерывное возрастание концентрации энергии. Как только Рен Боз подключал один за другим излучатели поля, указатели наполнения скачками падали к нулевой черте. Почти инстинктивно Мвен Мас подключил обе Ф-станции.

Ему показалось, что приборы погасли, странный бледный свет наполнил помещение. Еще секунда, и тень смерти прошла по сознанию заведующего станциями, притупив ощущения. Мвен Мас боролся с тошнотворным головокружением, всхлипывая от усилий и ужасающей боли в позвоночнике.

Вдруг точно разорвалась колеблющаяся завеса, и Мвен Мас увидел свою мечту. Краснокожая женщина сидела на верхней площадке лестницы за столом из белого камня. Внезапно она увидела – ее широко расставленные глаза наполнились удивлением и восторгом. Женщина встала, с великолепным изяществом выпрямив свой стан, и протянула к африканцу раскрытую ладонь. Грудь ее дышала глубоко и часто, и в этот бредовый миг Мвен Мас вспомнил Чару Нанди. Мелодичный и сильный голос проник в сердце Мвена Маса:

– Партиясы йо мэй йо?[5]5
  Есть ли у вас партия? (Искаж. тюрко-китайский.)


[Закрыть]

«Е-мое», – успело пронестись в голове могучего негра, и в то же роковое мгновение сила, куда более могущественная, нежели сила любого из людей, скрутила его втрое и сплющила о нечто твердое. На месте видения вздулось зеленое пламя, по комнате пронесся сотрясающий свист.

Когда расчистили заваленный обломками спуск в подземную камеру, нашли Мвена Маса на коленях у каменной лестницы. Среди энтузиастов было немало врачей. Могучий организм африканца с помощью не менее могучих лекарств справился с контузией.

– Рен Боз?

Начальник охраны хмуро ответил:

– Рен Боз жестоко изуродован. Вряд ли долго проживет.

– Его надо спасти во что бы то ни стало! Это величайший ученый!

– Мы в курсе. Там пятеро врачей. Рядом лежат сто восемьдесят два энтузиаста, добровольно пожелавших дать кровь и органы.

– Тогда ведите меня в переговорную. О, если бы за лечение взялся Аф Нут!

И тут снова все помутилось в голове Мвена Маса.

– Эвде Наль сообщите сами, – прошептал он, упал и после тщетных попыток приподняться замер.

Начальник охраны сочувственно посмотрел на великолепное тело, так беспомощно распростертое сейчас на жесткой траве под усыпанным звездами фиолетовым небом, и двинулся к переговорному пункту.

Центром внимания на обсерватории в Тибете сделался небольшой желтолицый человек с веселой улыбкой и необыкновенной повелительностью жестов и слов. Узнав, что наследственная карта Рена Боза еще не получена, Аф Нут разразился негодующими восклицаниями, но так же быстро успокоился, когда ему сообщили, что ее составляет и привезет сама Эвда Наль.

Точное знание наследственной структуры каждого человека нужно для понимания его психического сложения. Не менее важны данные по нейрофизиологическим особенностям, сопротивляемости организма, избирательной чувствительности к травмам и аллергии к лекарствам. Выбор лечения не может быть точным без понимания наследственной структуры и условий, в которых жили предки. Когда Эвда Наль, спеша, выпрыгнула на землю из кабины спиролета, знаменитый хирург сбежал по ступеням походной операционной ей навстречу.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Я жду уже полтора часа. Я не мог даже связаться с вами – эфир забит переговорами высоких инстанций по поводу инцидента, а свободные частоты заглушены, чтобы не допустить преждевременной утечки информации о происшедшем.

– Мировой Совет напоминает разворошенный муравейник, – подтвердила психолог, подавая бумаги Афу Нуту, и они вместе вошли в безлюдное, ярко освещенное помещение под надувным сводом. – Везде проверки, проверки… Я думала, что уже никогда не долечу.

Опытным взглядом хирург стремительно просматривал наследственную карту Рена Боза.

– Так… так… в течение тридцати поколений предки на оккупированных территориях не проживали… спецналогами не облагались… спецпереселениям не подвергались… к спец-контингентам не относились… собственностью не владели… в «сигналах» не фигурировали… так… так… – Он мерно кивал седой головой в такт бесчисленным строчкам, которые пробегали его острые глаза. – Угу… Что же, я думаю, можно лечить. Вы вовремя успели. Но тут есть еще один момент… один нюанс… – Он помедлил, не зная, как сказать.

– Я слушаю вас, Аф, – стараясь сдерживать волнение, с достоинством произнесла Эвда Наль.

– Час назад, уже будучи здесь и уже развернув операционную по просьбе здешнего начальства, – непроизвольно понизив голос, начал знаменитый хирург, – я узнал, что опыт, который провел ваш возлюбленный, не был согласован ни с Советом Звездоплавания, ни с Академией Пределов Знания, ни с какой-нибудь иной ответственной инстанцией. Мой потенциальный пациент, находящийся сейчас в состоянии клинической смерти вот за этой стеной, провел его самоуправно. Получается, я сильно рискую. Я, лечивший Рена Боза после его проступка и, более того, в связи с его проступком – ведь травмирован он был именно в результате своего анархического эксперимента, – могу быть привлечен как соучастник. Но. Фактически этим безупречным документом, – Аф Нут потряс наследственной картой Рена Боза, а потом небрежно швырнул ее на стол, – вы покрываете преступника и провоцируете меня на действия, несовместимые с честью коммуниста и врача. Перед лицом закона вы его соучастница, а уж в десятую очередь – я, попавшийся в ваши сети.