Текст книги "Герои. Новая реальность (сборник)"

– Ой, нашел ’рех! Защита жизни путем невмешательства. Меньше знаешь – дальше едешь. Дру’ое не ясно. Работя’и здесь при чем? Эти пере’рызлись, вот и взрывали бы дру’ дру’а сколько влезет.

– Паны дерутся, у крестьян чубы трещат?

– Возможно. Старо, как дерьмо мамонта. На ком-то надо ведь оторваться! Ко’да армия не может разбить армию, она начинает сжи’ать деревни. Кстати, Одышкин остальных не узнал?

– С Петей братья-близнецы были, Нико-один и Нико-два, а тех первый раз видел. В стильных прикидах, в пальтишках, при галстучках. Культурные мальчишки. Боюсь, что, если это Петина работа, искать мы его долго будем. Я бы после таких пакостей из города тут же сдул. На Канары или в ближнее зарубежье.

– То ты… У меня ’де-то Петина трубка записана, попробуем дозвониться, поболтать.

Тоха поднялся со скамейки, одернул куртку.

– Ладно, по’нали по домам, я дрыхнуть хочу, завтра продолжим.

Пожав Андрею руку, он пошел в сторону проспекта.

Бандит Борька Чернов крепил к крыше своего «ниссана» синий маячок. Маячок смотрелся очень изящно. Борька отошел на пару метров, оценил «ниссан», вернулся и, плюнув на ветошь, протер стекло.

– Дюша, братан, глянь-ка, пашет или нет?

Борька сел в машину, повернул ключ. Маячок весело заморгал.

– Ну?

– Работает.

– Ништяк! Садись, погнали. Тебе в отдел?

Слегка ошарашенный, Андрей забрался в «ниссан».

– ГАИ-то не боишься? Отнимут ведь.

Борька довольно загоготал:

– Гы-гы… Теперь не отнимут, теперь, братан, я свой! Ментовский. Так-то, коллега.

– Не понял…

– Гляди! – Борька достал из наручной сумочки милицейское удостоверение и протянул Андрею. – Младший лейтенант милиции, инспектор отдела по изысканию внутренних резервов! Чувствуешь? Вот, форму на склад еду покупать.

– Покупать?

– А ты что, даром получал?

– Да, вообще-то.

– Странно, а нам сказали за бабки.

– Это что ж за отдел? Какие еще внутренние резервы?

– Пока не знаю. Говорят, профилирующая служба, главная! Солидняк!

На перекрестке, где возникла небольшая пробка, Борька включил игрушку-маячок и выехал на встречную полосу. Машины притормаживали, пропуская «джип». Водитель горбатого «запорожца» зазевался и перегородил проезд.

– Куда, козел горбатый, прешь! – Борька опустил боковое стекло и заорал, перекрывая двигатель: – Я тебе, блин, сейчас люк в башке сделаю, чтобы мозги проветрить! Не видишь, милиция на дело едет!!!

«Запорожец» убрался с полосы.

– Ну никто власть не уважает! – сокрушался Борька. – Так и норовят в душу насрать!

– Я не понял, как тебя к нам занесло? – вернулся к разговору Андрей.

– Чего там, Дюша, не понимать? – кисло вздохнул Дядя Бэнс. – Когда ваш, ну, теперь наш, пахан кресло занял, братва обрадовалась. В тюрьме даже городской банкет закатили, надеялись на волю вскорости выбраться. Да не тут-то… Мы-то рассчитывали, что он ментов к ногтю приберет, чтобы пацаны спокойно жить могли, без проблем. А вышло типа иначе… Он созвал авторитетов на сходняк и популярно объяснил – кто не с нами, тот против нас. И поди поспорь! За ним теперь кодла – с дубинками, автоматами да с пушками. С законными пушками! Ты, между прочим, тоже за ним!

– Я сам по себе.

– Он тебе платит. И прикажет стрелять – будешь стрелять. Кое-кто из братвы решил подискутировать, мол, так не по правилам, не по совести… Так на другой день собровцы их прямо на улице мордой в говно положили, наркоты в карманы напихали и по камерам развезли. Теперь на нарах дискутируют. Кто еще хочет поспорить? Никто. Глянь, что творится! Менты все под себя забирают, на «стрелки» приезжают, беспредельничают. Папа, вместо того чтобы ментуру попридержать, такую бригаду из нее сколотил, что никто поперек пикнуть не может. Я репу почесал и в отдел кадров. Прихожу, фамилию называю. Кадровик меня тут же по компьютеру прокинул. Обрадовался. Милости просим. Есть вакантная должность инспектора внутренних резервов или инспектора по разборкам. Пишите биографию, проходите медкомиссию, получайте оружие – и в бой, на борьбу с преступностью.

– Чудеса! – искренне пожал плечами Андрей. – Кому рассказать…

– Небывалое бывает. Так что, коллега, скоро я приеду к вам искать внутренние резервы.

– Нет у нас никаких резервов.

– Вот мы вместе и поищем! Гы-гы-гы…

– А этот ваш где? Как его, Автоген. Мать Тереза.

– Эх, – с отцовской нежностью вздохнул Чернов. – Бедняга Автоген… Он ведь до чего дошел – стал у больных простыни щупать, не сырые ли. Как Ильич блаженный. Мы его в отдел хозобслуги пристроили, не фонтан, конечно, но все ж поближе к одеялам…

– Какая трагедия.

– Зря, коллега. С любым может случиться. Грех смеяться. Ты-то небось при счастье весь, самый крутой теперь. На любой «стрелке» правый. «Новый» мент.

– Да нет, Борь. Я, знаешь ли, на «стрелки» не ездил и ездить не собираюсь. И стрелять буду только тогда, когда сочту нужным, кто бы мне что ни приказал. Так что в разряд «новых» я не шибко попадаю. Ковыряюсь потихоньку в свое удовольствие. Притормози-ка, мне в адресок надо заскочить.

Борька прижал «джип» к обочине.

– Погоди-ка, ты сколько лет в ментуре?

– Восьмерик скоро.

– Не надоело зону топтать? Может, замолвить словечко? Найдем работку поспокойнее.

– Спасибо, Борь, мне и здесь не дует.

– Я тебе по дружбе старой скажу… Есть распоряжение на девяносто процентов заменить личный состав. Так что ты не хорохорься, а слушай ученых людей. Предлагают – переходи, пока места есть.

– Я подожду.

– Знаешь, Дюша, ты, конечно, мент авторитетный…

– Ну?

– Но муда-а-ак…

В отдел завозили стройматериалы. Одна заботливая фирма неожиданно захотела оказать спонсорскую помощь в реконструкции здания. Срывалась старая, грязная облицовка, крушились прогнившие перекрытия, менялись ржавые трубы. Нужен евростандарт? Будет евростандарт! Рабочие в желтых немецких комбинезонах орудовали отечественными ломиками и бошевскими дрелями. Поперечный с Михалычем в пластиковых шлемах ходили между выросшими деревянными лесами и что-то подсказывали рабочим.

Андрей кивнул начальству и по скрипучим, еще не замененным половицам прошел в свой кабинет.

Тоха искал «место», названивая по знакомым.

Андрей не стал мешать поискам и рассказывать услышанную от Борьки сплетню.

Но Грицук, увидев его, тут же положил трубку.

– Здравкуй.

– Здравкуй.

Помолчали.

– Нашел что-нибудь?

– Н-нет. Занято. Как в ва’онном сортире перед станцией.

– Ничего, найдем. Хочешь в отдел изыскания внутренних резервов?

– Куда?!

– Профилирующая служба, не то что мы.

– Звучит красиво. Но пока воздержусь. Шлюхи тоже красивые.

– У нас, я гляжу, ремонт затеялся?

– Затеялся… Еще бы он не затеялся. Спонсор тоже спокойно жить хочет. А ты шо, против ремонта?

– Да нет, в общем. Сколько в говне-то можно работать?

Помолчали.

Андрей развернул свежекупленную городскую газету, прочел передовицу.

– Ну, черти!

– Шо такэ?

– Про наш расстрел! Интервью с шефом. Ты только глянь: «Это вызов преступного мира лично мне, моему делу, моему желанию навести порядок в городе! Но я принимаю вызов, объявляю войну всем бандформированиям, особенно закавказским! В двухдневный срок я предлагаю им покинуть город. В противном случае их ждут серьезные меры! Другого быть не может! Я за базар отвечаю!»

– Так и написано?

– Ну да.

– По крайней мере не кривляется, уже прo’pecc.

Помолчали.

– Андрюх, а может, это наши работя’ постреляли? Для повода?

– Да, повод неплохой. Возмущенный народ требует возмездия и активных действий, а не красивых слов с трибун. Теперь любой беспредел под это дело спишется. Только, Тоха, он в любом случае спишется. Сомневаюсь, чтобы кто-то из ментов на это паскудство подрядился. Хотя…

Помолчали.

– Улететь бы…

– Куда?!

Утром следующего дня звеньевой Поперечный, как обычно, производил развод, подводя итоги минувшего в историю дня и ставя задачи на день текущий.

– Ермаков, ты договорился с магазином?

– Почти. Маленькие проблемы с оплатой. Скулят.

– Чтобы не скулили, свяжись с братвой из налоговой, пускай тряхнут бухгалтерию. Спекулянты хреновы, тачки и виллы покупают, а на пять костюмов денег пожалели.

– Я еще пальто и шляпы заказал.

– Все равно для них это не убыток. Созвонись с налоговой.

– Много чести. Я им лучше стекло выбью, – сказал Ермак и сделал пометку в дорогом кожаном блокнотике с калькулятором.

Действительно, директора надо бы поставить на место. Пожалел шмоток для оперсостава. А у оперсостава приказ – на службе выглядеть опрятно и единообразно. А то не оперсостав, а сборище шпаны у пивного ларька. Стыдно перед людьми.

– Воронов, – продолжал Поперечный, – что по угону «мерса»?

– Ищу, – коротко ответил Андрей.

– И как?

– Составил план, ориентировал личный состав, произвел обход домов…

– Я тебя не спрашиваю, как ты ищешь. Я спрашиваю – хоть что-то нашел?

– Конечно, вот. – Андрей извлек из кармана металлическую эмблему автомобильного концерна «Мерседес». – На месте происшествия валялась.

– Послушай, умник! – по-жегловски прохрипел Поперечный. – Ты не умничай! Надо знать, когда стоит умничать, а когда попридержать. У нашего коллеги горе, угнали новый «мерседес», он на него копил, ночами, можно сказать, не спал! Надо с душой подойти, по совести. Завтра у тебя, не дай Бог, угонят машину на чужой территории, а тамошние оперы вот так, как ты, умничать будут. Приятно? Ты вот сейчас не о товарищах своих обиженных думаешь, не о долге, не о совести! А о бабах и выпивке!

Последняя фраза была использована звеньевым Поперечным для логической завершенности общей идеи.

– Вечером доложишь о наработках. Машину надо найти и вернуть. Дело принципа.

Андрей, не ответив, согласно кивнул. Найдем – вернем.

Звеньевой перешел к оглашению сводок.

– Так… В девятнадцать двадцать обратился с заявлением профессор университета. Неизвестный вырвал у него сумку с находящейся в ней пенсией. Приметы преступника…

Поперечный снял трубку местного телефона.

– Дежурный! Вчерашний профессор оплату за заявление произвел? Нет? Зачем же заяву зарегистрировали?! Еще раз штампанете, уволю к чертовой матери!!!

Саданув трубкой по рычагу, звеньевой вернулся к сводкам:

– В двадцать два обратился безработный с заявлением о том, что уснул на скамейке, а проснувшись, обнаружил пропажу золотой цепи, двух платиновых печаток, бумажника с пятью тысячами американских долларов и телефонного аппарата «Nokia». Так, Херувимов, это твоя территория, немедленно займись. Профессор себя как-нибудь прокормит, а безработному надо помочь. Это у него, наверное, последнее.

– Да, – коротко ответил фанат. Затем насыпал на ладонь горку белого порошка, наклонил голову и через трубочку вдохнул зелье правой ноздрей.

– Кокаин? – шепотом уточнил Ермак.

– Насморк.

Продольный продолжал знакомить с оперативной обстановкой.

– Теперь ориентировки. Тьфу-тьфу, сегодня всего одна. Значит, вчера в двадцать три ноль-ноль на пустыре возле дома номер три по Кирпичному переулку в машине «джип-чероки» с огнестрельными ранениями обнаружены трупы граждан Задульского Петра Николаевича, тыры-пыры, Николаева Вадима Геннадьевича и Николаева Олега Геннадьевича. Все безработные. Из машины изъято два пистолета «ТТ» и один «Макаров». В целях розыска преступников как обычно предлагается…

Андрей переглянулся с Грицуком.

– Задульский, Задульский, – пробормотал Поперечный. – Знакомая фамилия…

– Это Петя Канарский. И при нем два брата, – ответил Грицук. – Докатались на «джипе». Плохо быть безработным.

– Кстати, о работе. Ты место нашел?

– Нет.

– Смотри, дело хозяйское.

– Буду жить на пособие.

После сходки Андрей получил свежие материалы в дежурке и вернулся в кабинет. Грицук сочинял рапорт на увольнение. Текст излагался литературно и без ошибок. Опыт.

– Кончай писанину! – сказал Андрей. – Звони соседям, узнавай ситуевину по стрельбе. Как нам подфартило! И Канарского, и братьев! А мы вчера плакались, что не поймаем. Во, поймали! Еще, можно сказать, тепленькими. Теперь дело за малым – стволы на экспертизу, и считай, раскрытие по мебельной фабрике в кармане. Сто из ста, что из этих стволов работяг постреляли.

– Наверняка, – согласился Антон.

– Я всегда говорил, что Бог, он правду-то видит.

– Ни черта он не видит! – Тоха скомкал написанный рапорт и бросил в корзину, но не попал. Рапорт приземлился рядом.

– Чего ты такой хмурый сегодня? Бухал? – Андрей вылез из-за стола, чтобы подобрать рапорт, а заодно вынести переполненное ведро. – Подумаешь, в расход уродов пустили, туда им и дорога. Слушай, может, это те, в пальто? За обидку рассчитались?

– Рассчитаются они, как же. – Тоха сузил глаза. – Не их же обидели. Будут они из-за работяг жопу подставлять…

– Ладно, давай звони, а я на помойку. – Андрей подхватил ведро.

Дворники давно бастовали, требуя зарплаты, поэтому уличный контейнер постепенно превратился в зловонную гору пищевых и прочих отходов, возвышающуюся в соседнем дворе. Милицейский же двор, вылизанный и благоустроенный все тем же неугомонным спонсором, напоминал участок перед многозвездочным курортным отелем, разве что без бассейна. Травка с подогревом, лавочки-беседки, столик для написания заявлений… Лепота!

Кучу мусора для придания ей политического статуса местная администрация обнесла веревкой, натянутой на вбитые в землю колышки, и повесила бумажку с традиционной фразой насчет посторонних.

Андрей поискал свободное место за веревочкой, приподнял ведро, взявшись за нижний край… Хе-хе, прелесть какая. Коробочка из-под патронов, выброшенная три дня назад, лежала сверху, прямо на бутылке водки «Державная». Тоха, что ль, усугублял? А потом в ведре рылся?

Андрей пожал плечами и опрокинул ведро. Нагнулся, чтобы отряхнуть запачкавшиеся брюки.

Коробочек было две.

Андрей тряхнул головой (бессонница!), закрыл глаза. Открыл.

Коробочек было две.

Он протянул руку под веревочку и подобрал обе. Типовые картонки из-под патронов. На первый-второй рассчитайсь! Он скомкал их, бросив назад, в кучу, медленно побрел к отделу, забывая обходить лужи от растаявшего льда.

Тоха лежал на диване. После свежего воздуха нос защекотал выхлоп спиртосодержащих продуктов. Андрей закрыл дверь, поставил ведро, сел на стул.

– Я на всякий случай, а то Продольный разорется, – указав на дверь, пояснил Андрей. Грицук не ответил, едва заметно кивнув.

– Пил?

– У’у.

– С кем?

– Так, с бабой одной…

Андрей внимательно посмотрел на напарника, потом, чуть нагнувшись, прошептал:

– Тоха, скажи без балды… Твоя работа?

Грицук приоткрыл один глаз и так же шепотом ответил вопросом на вопрос:

– А те собачки?

Андрей опустил взгляд.

– Я спасался, Тоха. Они напали первыми… Но ты?

– Я?! Почему ты решил, шо это я?

– Так, общая оценка обстоятельств. Взгляд со стороны.

– Хороший у тебя вз’ляд.

– Ты не дрейфь, Тоха. Могила.

– Хоть две. Нече’о мне дрейфить.

Помолчали.

– Так что? Зачем?

Грицук вяло повернулся на бок и подложил под руку ладонь.

– Не я это, Андрюх. Зря колешь. Дру’ой кто-то.

Андрей соскочил со стула и толкнул Грицука в плечо.

– Очухайся ты! Одно дело собаки, другое… Мы бы их и так нашли!

Антон протер глаза.

– Нашли б, Андрюха, нашли. И наказали бы по закону. Показательным процессом. Получили бы ребята лет аж по пять. Условно. А может, и не получили бы. Слабовато у нас с доказательной базой, слабовато.

– Брось ты! И похуже варианты случались!

– Ну, шо ты меня достаешь?! Ты пять минут назад орал, как здоровски, шо хлопцев повалили. Стволы на экспертизу – дело в архив.

– Я не знал…

– А ты знал, шо я успел с директором этой фабрики в камере поболтать? Прежде чем е’о на тридцать суток за’нали? Ты знал, что за пижончики в пальто Канарско’о подвинули? Наши это, наши! Менты! Поэтому-то Канарский, сука, и не решился ствол достать! Но зубы показал, волчара! Ты сечешь?! Сечешь, напарник?! Дошло бы дело до суда?! Во оно дошло бы!

Тоха продемонстрировал дулю.

– Кому надо, чтобы Канарский с компанией на суде тайнами делились? Про то, как с ментами фабрику не поделили? Никому не надо! Скандалом воняет! Одно дело – спонсоров под охрану брать, дру’ое, ко’да люди случайные из-за это’о ’ибнут! А директора фабрики, уж поверь, обработают. Язык засунут в прямую кишку.

Тоха сплюнул на пол.

– Какой скандал, Тоха? Ты серьезно, что ли? Кто скандалить будет? Толпа, газеты? Кого сейчас удивишь? Министры не стесняясь мотаются на бандитские «стрелки» со спецназом и танками в придачу. Никаких скандалов! Больший скандал будет, если какой-нибудь бедолага свистнет с прилавка колбасу, чтобы с голоду не подохнуть…

Помолчали.

– Как ты нашел их? – чуть сбавив обороты, спросил Андрей.

– Я нико’о не искал, понял? Я ни в ко’о не стрелял.

– Тоха…

– Мало ли как они на Кирпичном оказались. Тот же Одышкин мо’ позвонить Канарскому на трубку и потребовать деньжат за молчание.

– Оды…

– Ну или еще кто. А потом и посчитался за своих мужиков.

Тоха опять положил руки под голову и закрыл глаза. Андрей уставился в белую, выкрашенную при одном из прежних начальников стену.

Ну и что? Ну, перебил, изрешетил бандформирование, словно мишень в тире. Медаль вешать надо. «В связи с особой опасностью вашей шайки руководством дано указание живыми в плен никого не брать».

«А может, он как я? Они достали оружие, они залаяли, они бросились. Как там все вышло? „В ответ Онегин поднял пушку…“ Тоха не начал бы первым – никогда. Я ведь знаю его, он таракана-то на столе, если увидит, газетой смахивает, а не убивает. И не лежал бы он сейчас спокойно на боку, как тюлень сытый. Как там все вышло?..»

Андрей представил ночной переулок, мрачный, как заброшенное кладбище. «Джип», живописно пробитый пулями, упавшая на руль бритая башка одного из Ник, струйка-ручеек в уголке рта Пети Канарского…

Нет, не успели они достать стволы, не успели даже выйти из своего вездехода. Их как в тире – упражнение номер два… Перещелкали и бросили.

А может, так и надо? Может, хватит разговоров? Доразговаривались уже, дальше некуда. Тоха спал.

– Тоха, – обратился Андрей к белой стене, маячившей перед ним, – ведь это не аргумент. Вернее, это последний аргумент…

– Хрр…

– Мы ведь, мы же не бандиты… Даже если министры, начальники, если все кругом… Мы с тобой не бандиты. Так не должно быть, Тоха. Мы ведь менты, Тоха. Власть уважают не за силу, власть уважают за разум, Тоха. На силу будут отвечать только силой, это очевидно…

Грицук повернулся на другой бок, уткнулся лицом в грязную спинку дивана и то ли во сне, то ли в сознании безразлично пробубнил:

– Мертвы пчелы не гудуть…[10]10
  Мертвые пчелы не жужжат… (укр.)


[Закрыть]

Неделю спустя, обливаясь потом, ежеминутно останавливаясь для передыху, Андрей тащил домой маленькую, но тяжеленную штангу. Снова шел через парк, чтобы не выглядеть полным болваном. Шляпа, черное длинное пальто, шарфик. И тащит на плечах железо. Пижон, под безработного нарядился, а машины нет.

Штангу Андрей тащил вовсе не ради удовольствия испытать крепость позвоночника и не ради желания нарастить мясцо на кости.

Нужно. Старший велел. «В связи со слабой физической подготовкой сотрудников организовать в подразделениях регулярные занятия по тяжелой атлетике. Контроль возложить на руководство отделов. Ежемесячно принимать зачеты. Не укладывающихся в нормативы сотрудников увольнять. Точка».

Андрей в нормативы не укладывался. Ни вдоль, ни поперек. Поперечный вызвал и наклал резолюцию: «Уложиться».

Ермак поехал в спортивный магазин, и тот спонсировал инвентарь. Два дня штанга пылилась в кабинете, Андрей так и не успел к ней подойти. Но срок поджимал, грозя зачетом. Придется дома качаться.

Он выполз из парка, бросил снаряд под ноги, сдвинул шляпу на затылок. От тела шел мутный пар. Еще чуть-чуть… Фу, жалкая клоунада.

И-и-и-и – на пле-е-чо! Кряхтя, Андрей водрузил штангу на горевшие огнем плечи.

– Помогите!!! А-а-а! Помогите кто-нибудь! Господи!

Андрей увидел тень. Тень увидела Андрея.

– Помогите!!!

Тенью оказалась пожилая тетка. Она приблизилась со стороны забора. Окровавленное лицо, сумасшедший взгляд.

– Что такое?!

– Су-у-умку отняли, паскудины! Последнее отбирают, последнее…

– Кто?!

– Не разобрала я! Вон туда побежали! Двое!

Андрей посмотрел в указанном направлении. Два силуэта стремительно растворялись в темноте. Уже там, на другом конце забора. Далеко-о-о…

Андрей грохнул штангу на землю, отдал женщине шляпу и, путаясь в полах длинного пальто, неуклюже и, возможно, абсолютно напрасно побежал за грабителями.

Исход

Наставник закончил чтение и хмуро посмотрел на Ученика.

– Ну и что? В каждой работе должен быть какой-то смысл. Что ты хотел доказать этим Экспериментом? Набор каких-то сводок и цифр. Может, ты не понял начальных условий? Может, следовало пригласить опытного консультанта?

– Нет, нет, – виновато склонил голову Ученик. – Условия были вполне понятны, и я прекрасно видел цель своей работы.

– Секундочку, – перебил Наставник. – Почему ты выбрал именно этот город? Я не нахожу логического обоснования в отчете.

– Здесь и не может быть логического обоснования. Условия эксперимента не ограничивали меня в выборе объекта, тем более что объекты ничем принципиальным друг от друга не отличаются.

– И все-таки почему?

– Крупный город вызвал бы определенные временные затраты да и… Слишком на виду. Выбранный же объект невелик и, главное, сохранил относительно сбалансированную инфраструктуру. Экономика, уровень жизни, культура. В некоторых городах давно парализовано все, что можно.

– А почему органы правопорядка? Почему не структуры власти, например, что было бы гораздо логичнее?

– Может быть, но это подрывало бы чистоту Эксперимента. Невозможно менять тех же губернаторов, как перчатки. Все должно протекать естественно, что наиболее ценно. И второе – результаты выплывают довольно скоро. Преступность влияет практически на все стороны жизни, в том числе и на структуры власти.

– И что же у тебя выплыло?

Ученик робко взглянул в глаза Наставника.

– Я не пойму почему… Я не смог получить ожидаемых результатов. Хотя весь накопленный опыт о влиянии личности на массы говорит…

– Не надо оправданий, я жду выводов.

– Хорошо, извините. Вывод как раз кроется в тех самых цифрах. Уровни преступности и раскрываемых преступлений, как ни странно, остались в пределах доэкспериментальных границ.

– Это официальная статистика?

– Не совсем. Это МОЯ статистика, то есть объективная. Официальную статистику я бы никогда не посмел поместить в отчет.

– Неужели ничего не менялось? Очень сомнительно, даже невероятно!

– Конечно, менялось. Всегда есть люди, которые используют сложившуюся ситуацию в сугубо личных интересах и приспособятся к любым переменам. Плюс объективные причины, созданные мною искусственно, путем постановки на руководящие должности людей некомпетентных и даже откровенно полярных. Я, признаюсь, ожидал быстрого развала системы, но в чем-то просчитался, чего-то не учел. Система не утратила своих функций, она каким-то невероятным образом выполняет свою роль.

– В чем же секрет Красной армии? – ухмыльнувшись, спросил Наставник. – Люди?

– Не понимаю. Честно не понимаю! Я организовал травлю в средствах массовой информации, затруднил финансирование… Любой нормальный человек давно опустил бы руки или протянул ноги. Но эти… Как в том анекдоте про веревку и профсоюз. Ведь голый фанатизм существует только в прыгающих по киноэкрану героях боевиков. А тут? Не боевик.

Наставник на несколько секунд задумался.

– Ты отдаешь себе отчет, что результаты Эксперимента крайне важны для меня? Для поставленной перед нами цели механизм разрушения любой системы самой системой должен быть изучен досконально. Мы не можем приступить к действию, пока не получим конкретных данных.

– Конечно, Наставник, но…

– Я дам тебе еще пару месяцев. Ты упомянул про анекдот. Что ж, крайние меры тоже необходимо использовать. У тебя есть идеи на этот счет?

– По-моему, я и так довел ситуацию до абсурда. Нельзя же совсем…

– Можно. Ради Цели можно. У тебя неограниченные возможности. Я жду конкретных результатов. Через два месяца доложишь.

– Это может вызвать хаос в городе. Условия не допускают…

– К черту условия! Мне важен итог. Ты понял?

– Хорошо, – тихо ответил Ученик. – Я попытаюсь.

Наставник удовлетворенно кивнул и указал рукой на дверь. Выйдя, Ученик вернулся к себе в рабочий кабинет, включил компьютер и вызвал нужный файл.

– Так. Гинеколог, сантехник, отставной полковник, нет, нет, не то… Ага. Парашютист. Пожалуй. Возможны жертвы, очень даже возможны. Они у меня угомонятся, угомонятся, черти. А там поглядим. Понаблюдаем…

«Какая прекрасная смерть! – воскликнул Генерал. – Желаю, солдаты, всем вам дожить до такой прекрасной смерти!»

Ярослав Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка».

Через месяц Андрей погиб. Не героически, не в жестокой схватке с озверевшим преступником, как впоследствии сообщила пресс-служба. По-глупому, до обидного просто, на бытовом скандале, куда он выскочил вместе с Палычем. Успокоившийся было пьяный мужичок, только что отлупивший жену, схватил кухонный нож и ударил Андрея в спину…

Пока Палыч неумело пытался остановить хлеставшую из артерии кровь, Андрей почему-то улыбнулся и прошептал три слова, как показалось участковому, абсурдных и лишенных какого-либо смысла:

– Не умею летать…

На следующий день весь отдел выехал на первый прыжок. В кабинете опера Воронова остался лежать неправильно собранный парашют.