Текст книги "Когда боги глухи"

– Миша, все в городе знают, что ты – великий человек! Но Вадиму нужно ехать в деревню, его каждый милиционер будет останавливать и штрафовать. У тебя есть сердце?

Наконец Бобриков соизволил повнимательнее взглянуть на Казакова. А тот подумал, что фамилия у него как раз подходящая: волосы на голове были подстрижены под бобрик. Их разговор с Викой был столь стремительным, что Вадим не смог и слова вставить. Зато как следует разглядел Бобрикова. Он стал еще самоувереннее, хотя и раньше ему в этом нельзя было отказать. По тому, как разговаривал по телефону, было видно, что ему приятно осознавать свою значительность. Однако, пока тут сидел Вадим, больше было звонков от разных приятелей, с которыми Миша вообще не церемонился: не стесняясь Вики, отпускал крепкие словечки, одного просил, чтобы ему привез вечером домой малогабаритный приемник – на рыбалке такой необходим, другому назначал встречу в гастрономе, по внутреннему телефону требовал, чтобы черная «Волга» была готова к семнадцати ноль-ноль… Здесь, в светлом, обитом желтыми деревянными панелями кабинете, Миша Бобриков чувствовал себя как рыба в воде.

Весь вид Бобрикова свидетельствовал о его душевном комфорте, у него лицо человека непьющего и некурящего, делового и энергичного, он секунды не мог спокойно сидеть в кресле: крутился на нем, нагибался то в одну, то в другую сторону, закидывал нога на ногу, двигался вместе с вертящимся креслом от одного края письменного стола к другому, наваливался на полированную столешницу грудью. На стенах висели написанные четким черным шрифтом лаконичные таблички: «Если хотят что-либо сделать, то ищут средство. Если не хотят ничего делать, то ищут причину»; «Не кричи – кричащего плохо слышно».

– Ладно бы техобслуживание сделать, ну заменить какую-нибудь деталь, а вы, милые мои, хотите свалить мне на голову кузовные работы! – неожиданно жалобным голосом заговорил Бобриков. Ну прямо-таки артист! – Эти чертовы жестянщики никогда не торопятся… Знаете, какая у нас очередь на правку кузовов? Почти на полгода.

Вика сидела на диване и спокойно смотрела на него: дескать, давай выговаривайся, а сделаешь все равно так, как я скажу…

– Тяжела шапка Мономаха, – насмешливо заметила она.

– Все прямо с ума сошли с этими машинами… – капризничал Бобриков.

Вадим зашевелился на своем стуле, собираясь встать, – от Михаила это не укрылось, он тут же схватился за трубку, набрал короткий номер.

– Кто это, Саша? Позовите мне Сорокина. Не видно? Хоть из-под земли достаньте! – Голос начальника поднялся до крика. – Пусть он подойдет к зеленому «Москвичу» с развороченным задом, а потом – ко мне. Ясно? – Он повернулся вместе с креслом к Вике: – Вот так начальник нарушает принятый порядок, отвлекает мастера от текущей работы и бросает на блатной заказ.

– Будто твои мастера не умеют халтурить! – усмехнулась Вика, закуривая.

После замужества она еще больше похорошела. Бобриков то и дело задерживал на ней свой ускользающий взгляд. Вика машинально сдвинула колени. Сейчас в моде были короткие юбки, платья. Не только юные девушки, но и почтенные матроны щеголяли в коротких юбках, хотя здравый смысл подсказывал, что их расплывшиеся телеса не следовало бы выставлять напоказ. Что шло девушкам, то отнюдь не украшало зрелых дам. Савицкая выглядела все еще девушкой: стройная фигуpa, на лице с крупными светло-карими глазами ни одной морщинки.

В кабинет без стука вошел грузный рабочий с недовольным лицом, он был в спецовке с засученными рукавами, замасленном синем берете, из кармана длинным синим фитилем свисала ветошь.

– Видел? – коротко спросил начальник.

Сорокин кивнул и уставился на Вику. Вадима он в упор не видел. У рабочих станций технического обслуживания давно сложилось к своим многочисленным клиентам этакое снисходительно-покровительственное отношение. Возможно, примешивалась и доля презрения, но его тщательно скрывали, потому что от этих самых клиентов нескончаемым ручейком текли в карманы автослесарей рубли, трешки, пятерки за те самые услуги, которые они обязаны выполнять бесплатно. Услуги услугами, рассуждали автолюбители, а доброе и внимательное отношение мастера к твоему автомобилю нужно чем-то подогревать. И «подогревали» деньгами. Чумазые слесари равнодушно совали во вместительные карманы спецовок деньги и даже не удосуживались поблагодарить – это просто стало нормой. Швейцар в ресторане и тот поклонится, получив чаевые, а слесарь и ухом не поведет.

У Саши Сорокина тоже оттопыривался карман, наверное, к концу смены в нем много наберется смятых рублей, трешек, пятерок…

– Где это вас так угораздило? – безошибочно признав в Вадиме владельца машины, соизволил Саша взглянуть на него.

Казаков коротко рассказал.

– И что же, ни одного свидетеля не нашлось? – тоном следователя задавал вопросы кузовщик.

– Сашок, нужно быстро выправить багажник, бампер поставим новый, понимаешь, товарищ уезжает в заграничную командировку на машине… – голубем заворковал Бобриков. – Не можем ведь мы ударить в грязь, лицом перед Европой? Кстати, товарищ – журналист. Выполнишь хорошо работу – напишет о тебе в «Вечерку».

– Сегодня у нас что? – пристально глядя на начальника, медлил Саша, будто спрашивая взглядом: соглашаться или еще потянуть кота за хвост? – Вторник? К субботе постараюсь…

– Уж постарайся, Сорокин, – мурлыкал начальник. – У тебя ведь золотые руки. Кто лучше тебя сделает?

– Руки-то у меня одни, а машин – фь-ют! – присвистнул тот. – Одно дело шприцем в масленки тыкать, другое – выпрямлять и красить железо, да так, чтобы комар носа не подточил… Я скоро оглохну, товарищ начальник! Переведите меня на линию смазки и мелкого ремонта.

– Ты у меня лучший на станции кузовщик! – сказал Бобриков. – А делать техобслуживание сможет любой.

– Они вдвое больше меня монет заколачивают, – пожаловался кузовщик.

– Ключи? – быстро взглянул на Вадима Михаил Ильич.

Казаков послушно протянул Саше ключи от машины. Тот подбросил их на ладони, выразительно посмотрел Казакову в глаза и как-то боком вышел из кабинета.

– Сделает, – улыбнулся Бобриков. – Вот так приходится каждый раз расстилаться перед ним… Как же, лучший наш кузовщик! – Он повернулся к Савицкой: – Вечером я заеду к вам. В семь пятнадцать, ладно? Вася будет дома?

Во время их беседы в кабинет несколько раз заглядывали, но тут же прикрывали дверь. Михаил Ильич с кресла переместился на край стола, одна короткая нога его в модном, на толстой подошве и высоком каблуке, полуботинке нервно подрыгивала.

– Я скажу, чтобы Попков тебе позвонил, – ответила Вика и поднялась с дивана, оставив после себя округлую ямку. Вадим удивился: почему она мужа назвала по фамилии?

Михаил Ильич пружинисто спрыгнул со стола, он был ниже Казакова на полголовы, даже туфли на высоком каблуке не прибавили ему роста.

– Значит, ты тоже стал автомобилистом? – добродушно улыбнулся он Вадиму. – Не завидую я тебе… Тяжкая доля – в наш просвещенный век иметь личный транспорт! – Он притворно вздохнул. – Машины продают и продают, а станций технического обслуживания не хватает. Конечно, строят, скоро еще три вступят в строй, но ведь это для такого города, как Ленинград, капля в море!

– Надеюсь, ты возьмешь под свое высокое покровительство Вадима, великий человек? – произнесла Вика.

В серых глазах Бобрикова что-то мелькнуло, будто компьютер в его голове щелкнул и выкинул карточку с точным ответом. Он широко улыбнулся, протянул короткую руку с рыжими волосками на запястье.

– Вика, дай Вадиму мой домашний телефон. – В его голосе прозвучали повелительные нотки.

– Я, кажется, пока еще не твой личный секретарь, – отпарировала Савицкая.

– А что? Бросай свое искусство и поступай ко мне. Ты будешь самой красивой секретаршей в нашей системе.

– Я подумаю, – сказала Вика.

– О чем?

– О твоем предложении… У меня масса знакомых автомобилистов. Да они меня на руках будут носить, когда узнают, что я работаю на станции технического обслуживания…

Бобриков рассмеялся, подошел к письменному столу, чиркнул цифры на отрывном листке и протянул Казакову:

– Звони после семи, учти: в десять вечера я уже баю-бай. Вы, журналисты, небось поздно встаете, а я в восемь ноль-ноль как штык на работе.

Когда они подошли к остановке автобуса, Вадим вспомнил, что позабыл на заднем сиденье этот чертов справочник по радиотехнике. Возвращаться не захотелось, придется снова заглянуть в Дом книги и купить книжку.

– У тебя было что-нибудь с ним? – неожиданно спросил Вадим, глядя на проносящиеся по Московскому проспекту машины.

Отсюда, со стоянки, казалось, что они мчатся с огромной скоростью, а на переходах толпы нетерпеливых прохожих, того и гляди, кто-нибудь выскочит на проезжую часть. Такое ощущение – когда ты стоишь на земле, а в автомобиле езда в городе не кажется быстрой, наоборот, такое впечатление, будто ты еле ползешь. Кругом понавешены знаки, ограничивающие скорость. Лишь таксисты на них не обращают внимания.

– Какое это имеет значение, – не отвела глаз Вика.

– Он прямо как петух скреб крылом вокруг тебя.

– Он скорее похож на барсука, – улыбнулась Вика. – На юркого толстенького барсучка! Мой Вася любит повторять пословицу: «Кто любит попа, кто – попадью, а кто – попову дочку!»

– Мудрый твой Вася… Не зря ты за него замуж вышла.

– Я еще не встречала женщины, которая не хотела бы выйти замуж, – рассмеялась Савицкая.

Подошел автобус, но не тот, который они ждали. Пассажиры не спеша заходили в салон, шофер курил сигарету и наблюдал за посадкой в зеркало заднего обзора. Зашипела пневматика, двери с визгом затворились. Между створок петушиным хвостом торчала пола оранжевого платья. В сквере напротив остановки тянулись к солнцу тонкие деревца с крупными листьями, которые уже припорошила пыль.

– Ты знаешь, мне повезло с мужем, – улыбнулась Вика. – Попков – современный мужчина, он не досаждает, не мешает жить, как мне хочется.

– А ты ему?

– Попков привозит домой вкусную еду, фрукты… – Она, скрывая улыбку, сбоку по-птичьи взглянула на него: – Тебе не нужны орехи фундук? Или грецкие? А натуральный мед? Есть настоящее прованское масло, любые консервы.

– Почему ты зовешь его Попковым?

– Я как-то не задумывалась об этом, – беспечно ответила она. – Наверное, потому, что он Попков.

– Странная логика, – усмехнулся Вадим.

Умная, ироничная Вика что-то скрывала, оттого их разговор не был искренним. Хотя молодая женщина и говорила, что довольна замужеством, Вадим в это не верил: он хорошо помнил толстого и на вид добродушного увальня Васю, его бархатный взгляд, которым он обволакивал женщин. Василий не был глупым, он в свое время окончил Ленинградский политехнический институт, поработал несколько лет инженером, потом неожиданно ушел в торговлю. И вот уже много лет заведует овощным магазином. В то, что он просто честный человек, Вадим не очень-то верил – его нюх газетчика подсказывал, что Попков опытнейший деляга и умеет шито-крыто обтяпывать свои темные дела-делишки… Но вот почему Вика Савицкая связала свою судьбу с этим человеком, он никак не мог взять в толк. Ведь она не нуждалась, у нее самой всего было достаточно: единственная любимая дочь обеспеченных родителей, отличная квартира в городе, дача в Комарове… Тут было что-то другое, а что именно – Вадим не знал. Судя по всему, Вика тоже на этот раз не собиралась быть с ним до конца откровенной.

– Не мучайся, Вадим, – улыбнулась она. – Все-то вам, писателям, нужно знать, поковыряться в чужой жизни… А зачем тебе это? Думаешь, когда-нибудь используешь в своих повестях-романах?

Нет, об этом Вадим не думал. Ему все еще эта красивая язвительная женщина была не безразлична, он помнил все встречи с ней, доверительные разговоры на заливе, когда он чувствовал в ней не только женщину, но и внимательного друга, с которым можно говорить обо всем.

– Мне жаль, что я тебя потерял, – признался он.

– Почему потерял? – обезоруживающе посмотрела она на него. – Ничего не изменилось, я такая же, как и была.

– Ты замужем.

– Замужем – да, но не в рабстве, – возразила она. – Я тебе уже говорила, что Попков нисколько не ограничивает мою свободу, – таково было мое главное условие.

Многие девушки, выходящие замуж, думают, что они смогут перед мужем ставить какие-то условия! Родив ребенка и окунувшись с головой в домашнее хозяйство, молодая женщина быстро избавляется от наивных, романтических иллюзий. Семья развивается по своим законам. И лишь потом, когда женщина почувствует свою силу и изучит слабые места своего мужа, она сможет при желании подчинить его и верховодить в доме. Только до этого момента не все дотягивают – многие еще раньше расходятся.

Все это и высказал Вадим Савицкой на автобусной остановке. Они и не заметили, как пропустили свой автобус. Солнце будто расплавило широкие окна на девятиэтажном здании, над крышами медленно двигались кучевые облака, со стороны аэропорта «Пулково» доносился рев турбин взлетающих лайнеров. Желтая с красными полосами аварийная машина стояла на перекрестке, высоко над ней на тонкой блестящей ноге замерла металлическая корзинка, в которой стояли два ремонтника. Жмурясь от яркого солнца, они соединяли над головой какие-то провода. Перед потухшим светофором выстроились троллейбусы. Регулировщик в белых перчатках с раструбами до локтей показывал транспорту объезд – полосатый жезл в его руках крутился как пропеллер.

– Помнишь, я тебе когда-то говорила, что хотела бы испытать все то, что предназначено нормальной бабе: замужество, роды, кухню, хозяйство.

– Ну, и ты счастлива?

– Попков меня устраивает во всех отношениях, – продолжала она. – Он очень хозяйственный, любит украшать квартиру, правда, не всегда у него хватает вкуса…

– Он знакомит тебя со своими торгашами и гордится тобой… – в тон ей вставил Вадим.

– Могу же я ему доставить такую маленькую радость!

– И все-таки, почему ты вышла за него?

– Наверное, потому, что люблю себя, – неожиданно призналась Вика.

– Какой-то парадокс! – покачал головой Вадим. – Как ты можешь с этим павианом…

– Оставь его в покое! – потеряла терпение Вика. – Я тебе сотый раз повторяю: я совершенно свободна! Дошло до тебя или нет? Этим далеко не каждая замужняя женщина может похвастаться… У меня такое впечатление, что ты после своей деревни малость отупел, мой дорогой!

– Это поселок, – вставил Вадим.

– Хочешь, я тебе докажу, что для меня ничего не изменилось? – насмешливо посмотрела она ему в глаза. – Поедем ко мне?

– Понимаешь, для меня многое изменилось, – ответил Вадим.

– Ты боишься моего мужа?

– Я тебя боюсь, Вика, – сказал он. – А вот и твой автобус…

– Ты со мной не поедешь? – В глазах ее удивление и разочарование.

– Я лучше пешком прогуляюсь, – подсаживая ее в автобус, проговорил Вадим.

2

Передавая прогноз погоды по радио и телевидению, дикторы говорили, что такого жаркого лета, как в 1973 году, в Москве пятьдесят лет не было. Воздух дрожал от раскаленного асфальта. На небе какой уж день ни облачка. В пятницу вечером и субботу утром москвичи на всех видах транспорта устремлялись за город. Электрички и автобусы были переполнены, люди обливались потом, будто в парной, высовывались в раскрытые окна, чтобы глотнуть горячего воздуха. Весь день раскаленное добела солнце висело в светло-голубом равнодушном небе. Казалось, неподвижный горячий воздух можно ножом резать. Люди выстраивались в длинные очереди возле серебристых цистерн с квасом и пивом. Вместо пива в кружки шла белая пена. Продавщицы отставляли их в сторону, дожидаясь, пока она осядет. Солнце уже с утра нагревало автоматы с газировкой, у них тоже толпились изнемогающие прохожие. Лишь иностранным туристам все нипочем: с фотоаппаратами на шее разноцветными стайками они бродили по улицам столицы, Красной площади и щелкали направо и налево. Наверное, у приезжих иное восприятие действительности: раз попал в чужую страну, значит, жадно впитывай в себя все новое, незнакомое.

Коренные же москвичи изнемогали от зноя. Во всех зданиях распахнуты окна, занавески и шторы не шелохнутся. Более-менее сносно чувствовали себя дети: они возились на своих площадках, строили на песке крепости, девочки играли в классы, а мальчики – в войну. Только их смех и крики нарушали тишину в каменных дворах.

В один из таких жарких дней Игорь Найденов встретился у здания планетария с Изотовым, они прошли в тенистый тупичок, что был рядом, присели на скамейку. Милиционеры сюда редко заглядывали.

Изотов был в белой тенниске, полотняных брюках и сандалетах на босу ногу. От планетария прямо на них падала тень, по Садовому кольцу нескончаемым потоком проносились машины, запах выхлопных газов примешивался к запаху раскаленного камня и асфальта. На пыльных ветвях чахлого деревца, раскрыв клювы, неподвижными серо-коричневыми комками притихли обычно беспокойные воробьи.

– Завтра спровадь куда-нибудь подальше жену с сыном…

– У меня дочь, Жанна, – поправил Игорь, подумав, что для разведчика у Изотова память не ахти какая…

– В полдень к тебе пожалует собственной персоной отец – Ростислав Евгеньевич Карнаков.

Странные чувства испытал Игорь, услышав это известие: не радость и подъем, а, скорее, тревогу и страх. Столько долгих лет не видел он его: как расстались в дачном поселке под Москвой, так больше и не виделись. Даже письма ни разу не прислал… Игорь понимал, что, наверное, отцу было нелегко сразу после войны. Игорь поначалу надеялся, что Карнаков там, за рубежом. Тогда бы и ценность родителя была совсем иной…

– Долго же он ко мне собирался, – усмехнулся Игорь.

– Переночует у тебя, а утром уедет, – успокоил Изотов.

– Узнаю я его?

– Родная кровь все-таки, – улыбнулся Родион Яковлевич.

– Я так давно уже привык к положению сироты… при живых-то родителях, – вырвалось у Найденова.

– Родители дороги, пока мы беспомощные пацанята, – заметил Изотов. – Ты уже сам родитель. Второго-то думаешь заводить?

– К чему? – пожал плечами Игорь. – Плодить сирот? Если не посадят в тюрьму, то все равно ведь уеду отсюда…

– Зачем же так мрачно смотреть на жизнь, дружище? – участливо взглянул на него Родион Яковлевич.

Игорь резко повернулся к нему, цепко схватил за руку, глаза его сузились.

– Я задыхаюсь тут! – громким шепотом заговорил он. – Только и живу одной мыслью, что уеду отсюда… Не обманете? Давайте любое задание – на все готов! Только обещайте, что я умотаю отсюда. Сами же говорили, что там… – он неопределенно махнул загорелой рукой, – я пройду настоящую школу, усовершенствую язык… А что здесь за работа? Сную по вокзалам и чуть ли не по помойкам, прячу и достаю крошечные пакетики…

«Если бы ты знал, парень, что в этих пакетиках!» – подумал Изотов.

– Обыкновенный почтовый ящик – вот кто я! Неужели я только на это способен?

– Как раз о важном задании я и пришел с тобой потолковать, – весомо уронил Изотов. – Уходи с завода, достаточно, что там останется Алексей Листунов, да и вообще ваш ЗИС…

– Он давно ЗИЛ, – вставил Игорь, жадно слушая Изотова. – Завод имени Лихачева. Переименован еще в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году.

– …не представляет для нас особенного интереса. Сравни советские автомобили и заграничные. Ваши конструкторы ездят в Америку, Японию, ФРГ, Швецию и перенимают все достижения в автомобилестроительных фирмах. Только вот незадача: пока внедрят какую-нибудь новинку, проклятые капиталисты опять ускачут вперед! Не снят еще у вас с повестки дня лозунг «Догоним и перегоним Америку!».

– Кое в чем перегнали, – вяло заметил Игорь. На такой жаре и мозги скоро расплавятся. – Например, космическая техника, ракеты…

– Вот мы и подошли, дорогой Игорек, к твоему заданию, – подхватил Родион Яковлевич. – Я читаю в газетах, что некоторые предприятия посылают своих работников в среднеазиатские совхозы, на север. Вместе со своим транспортом. Уборка урожая на целине, и прочее.

– От нас тоже поедут в Казахстан комсомольцы, – вставил Найденов.

– Ты – комсомолец?

– Пока взносы плачу, – усмехнулся Игорь.

– Сходи в райком комсомола, попросись куда-нибудь… Лучше, конечно, в Казахстан. Там Байконур, космонавты… Чем черт не шутит, вдруг познакомишься с кем-нибудь? Любая информация ценна, а люди болтливы. Конечно, Байконура тебе не видать как своих ушей, а вот с местными людьми можно завязать знакомство. Только не будь навязчив, действуй с оглядкой… Кем тебя могут послать? Шофером, трактористом?

– Собрать я машину, пожалуй, смогу, а вот водить…

– Срочно поступи на курсы, получи права, – нахмурился Изотов. – Как же я это раньше тебя не надоумил?

– И надолго мне туда… в ссылку? – без энтузиазма поинтересовался Игорь.

– Не пойму я тебя, дружище, – помолчав, холодновато заметил Изотов. – Говоришь, готов на все, а тут вдруг заскучал… Жаль из столицы уезжать или с женой расставаться?

Как всегда, Родион Яковлевич попал в точку: Найденов привык к большому городу, своим магнитофонам, транзисторам, да и вообще к удобствам… Так вдруг всего сразу лишиться? Да и девочка у него подходящая появилась…

– А вдруг с завода не отпустят? – сказал он.

– Надо постараться, Игорь, – уговаривал Изотов. – Каждый год посылают на время уборочной кампании от разных организаций людей, машины? Прояви комсомольский энтузиазм, дескать, горю желанием помочь нашим прославленным целинникам в уборке урожая! Давно мечтал побывать в целинных совхозах… Справившись с заданием за год-два, вернешься в Москву…

– Год-два? – обомлел Игорь. – Да от нас посылают всего-то на два-три месяца.

– А ты там, в Казахстане, зацепись… Потолкуй с директором совхоза, мол, понравилось у вас, хочу остаться… Это будет расценено как трудовой героизм. Человек, имея столичную прописку, хочет остаться в глуши. Да про тебя в местной газете напишут!

– Я, конечно, попробую… – неуверенно начал Игорь.

– А после этого будем конкретно говорить о твоей переброске за границу, – перебил Родион Яковлевич. – Куда тебе хочется? В Штаты или Западную Германию?

– В Америку, – сказал Игорь, начиная привыкать к мысли, что тут, пожалуй, уже ничего не изменишь.

На уборку урожая его отпустят: последний год начальник цеха не очень-то доволен им. Ведь завод стал для Игоря прикрытием. Разлука с женой его не пугала: там девушек хватает, по телевизору часто показывают жизнь на целине – одна молодежь… И живут теперь не в шалашах и палатках, а в удобных стандартных домах. Вся страна снабжает новоселов и строителей таежных магистралей лучшими товарами, в Казахстане можно купить то, чего и в Москве не найдешь… Но главное, что его утешало, – это избавиться от постоянного страха перед разоблачением. Последние месяцы страх не отпускал его. Засыпал и вставал с мыслью, что не сегодня завтра попадется… А там, вдали от Изотова, он сам себе хозяин. Конечно, что-то нужно будет сделать… Игорь уже давно понял, что просто так его никогда не переправят на Запад, для этого нужно на них поработать… Эх, скорее бы все это кончалось!..

– Когда у вас будут отправлять на уборку урожая? – спросил Изотов. – В конце июля – начале августа? Постарайся попасть в первую группу, а до этого сдай на права. Все инструкции получишь перед отъездом. – Он похлопал Игоря по плечу. – Я дам тебе знать, когда мы снова встретимся… Своему отцу об этом ни слова!

– Сколько же ему лет? – спросил Игорь.

– Ты не знаешь, сколько твоему родному отцу лет? – усмехнулся Родион Яковлевич.

Игорь не ответил.

– Ну и жара! – поднялся со скамейки Изотов, его брюки прилипли к коленям, тенниска под мышками пошла влажными кругами.

Да и Игорю было не легче: пот струйкой стекал между лопаток, вся спина мокрая… Вдруг вспомнилась далекая Андреевка, куда ему теперь путь заказан, речка… как же она называется? Лысуха! Неширокая, с заросшими осокой берегами, на стремнине меж камней щурята стоят, стрекозы греются на лопушинах. Мальчишкой он в жару прямо с моста прыгал в холодную темную воду…

– Запиши весь разговор с отцом на пленку, – прощаясь, сказал Родион Яковлевич.

Игорь удивленно вскинул брови: это еще зачем?

– Проверь новую машинку, что я тебе в прошлый раз дал, – пояснил Изотов. – Ну, не тебя мне учить, как это делается!

– Отцу можно сказать?

– Сколько тебя можно учить? – покачал головой Изотов. – Грош цена записи, если Карнаков будет знать про машинку! Да и ты забудь, что она работает: говори все, что хочешь.

Он ушел, а Игорь еще долго сидел в тени, глядя прямо перед собой. На опустевшую скамейку уселась парочка; оглядевшись, один из них достал из дипломата блок западногерманских кассет «Агфа» и часы с никелированным браслетом. Найденов улыбнулся: одного из этих двух он знал – специалист по перепродаже японских часов, шариковых авторучек и итальянских очков в металлической оправе. Игорь извлек из кармана рубашки защитные очки – тоже итальянские – и надел. Мир сразу стал красочным и объемным. Насвистывая услышанный в кино мотив, неторопливо зашагал к стоянке такси, которая была на другой стороне улицы. Стоя у светофора, увидел, как к спекулянту направились два милиционера. Увлеченно торгующаяся парочка ничего не замечала вокруг. Игорь подумал: не свистнуть ли им? Милиционер положил руку на плечо спекулянту – тот аж подпрыгнул на скамейке, даже издали было видно, как он растерян…

«Оказывается, и здесь можно погореть… – подумал Игорь. – Посадить не посадят, а штраф обязательно взыщут!»

На светофоре загорелся зеленый свет, и Найденов вместе с другими пешеходами зашагал по «зебре» на другую сторону Садового кольца.