Текст книги "Змея за пазухой"

– Так на что ты там намекал? – спросил Кривицкий, когда Никита сварил кофе.

– Дело в том, что этот урод убил и Олега, и китайца, и старого медвежатника, и парня из охраны, и Терехину… Не исключено, что и Шервинского.

– Не может быть!

– Еще как может. Слушай…

Никита говорил долго и закончил свой рассказ следующей фразой:

– …Поэтому на папке, в которую ты положишь свидетельские показания Ивана Николаевича, можешь с полным на то основанием написать «Дело Чистильщика». Киллер здорово подчистил за собой все хвосты. Надо отдать ему должное.

– Но кто он, где его искать?!

– Вопрос не по адресу. Главное другое – он хорошо тренирован и может здорово менять внешность.

– Тогда ответь мне: зачем все это? Столько трупов…

– Передел собственности, – не моргнув глазом ответил Никита. – Это огромные деньги, Алекс. У нас за штуку баксов убьют не задумываясь. А тут сотни миллионов на кону. Но это мое, непрофессиональное мнение. А как оно там на самом деле, трудно сказать. Тут уж тебе придется потрудиться. Благо есть откуда начать. Кстати, надеюсь, это не секрет – как киллер ухлопал Шервинского? Ведь у него высоченный забор, полно охраны, видеокамеры, да и другие электронные штучки, наверное, имеются…

– Все предельно просто, – нехотя ответил Кривицкий. – Неподалеку от дома есть развалины старой кочегарки. От нее остались лишь груда камней да высоченная кирпичная труба. Этот участок уже купил какой-то богатенький Буратино – земля там очень дорогая, – но строительные работы пока не ведутся, даже временный забор не поставлен. К трубе может подойти любой. Вот киллер и подошел…

– А как он забрался на трубу? Или там были скобы?

– Какие там скобы… Если и были, то превратились в ржавую труху. Этой трубе лет восемьдесят. Киллер залез через пролом внутрь трубы и с помощью лука или арбалета забросил наверх веревку с крюком-«кошкой» на конце. А все дальнейшее было, как говорится, делом техники и хорошей физической подготовки: поднялся по веревке на верхний срез трубы, стрельнул, спустился вниз – и был таков.

– Но ведь внутри трубы должна быть сажа, да и сама труба, думаю, узковата, особенно наверху. По идее, он должен был после акции выглядеть как трубочист. Вышагивать в таком виде по городу…

– А он и был весь в саже. Только больно хитер этот гад. Сажа осталась на плотном комбинезоне и маске, которые он снял и зарыл под мусором. Но мои парни нашли эти шмотки, так что кое-какие вещдоки мы уже имеем.

– М-да… А вот это уже непрофессионально. Он должен был засунуть комбинезон и маску в пакет, унести эти вещи с собой и избавиться от них далеко от места преступления. Кстати, а винтовку вы нашли?

– В том-то и дело, что нет. Ее он забрал с собой. Уехал на машине. Мы нашли место, где он парковался. Срисовали следы протекторов, это уже хорошо.

– Тем более непонятно. Профи – и такой прокол.

– И на старуху бывает проруха. Похоже, этот урод совсем обнаглел от безнаказанности.

– Вполне возможно. И все-таки… – Никита задумчиво потер виски. – Странно…

– Ладно, я потопал… Спасибо за информацию. – Кривицкий поднялся. – Фотки с твоей физиономией на фоне детективного агентства Хайтахуна я придержу. Но если ты соврал мне… Тогда берегись, Нико.

– Я понимаю, что недоверчивость – это оборотная сторона твоей профессии. И правильно – не верь мне. Так будет лучше. Отработай все версии. Но я этого не боюсь, так как мне нечего скрывать.

Лицо Никиты в этот момент буквально излучало честность и прямодушие. И только когда за Алексом закрылась входная дверь, Никита расслабился и криво ухмыльнулся.

«Верить никому нельзя, – размышлял он, перемывая посуду. – Это точно. В том числе и тебе, Алекс, друг мой ситцевый. Мент есть мент. И этим все сказано. Кто может дать гарантию, что ты не работаешь на какого-нибудь городского босса, который замешан во всей этой истории? Никто. Но самое плохое то, что теперь я у Алекса на крючке. Лучше бы у Шервинского… Тот хоть бабки платил. А старый товарищ при случае может сдать меня с потрохами. Все зависит от ситуации».

Конечно же Никита кое-что утаил от Кривицкого. Он не хотел уподобиться тому глупому бездомному коту, который в благодарность хозяину за то, что приютил его, в первую же ночь переловил всех мышей в доме. И на следующий день снова оказался на улице. Хозяин рассудил здраво: зачем тратиться на корм для кота, если дело уже сделано?

Помыв посуду, Никита сел возле кухонного стола, закурил и задумался. А подумать ему было о чем.

Глава 14
ЗАПАДНЯ

«Где он нанесет свой очередной удар? Когда? Кому? – Эти мысли не давали покоя Никите, который ехал на станцию техобслуживания. – И главное – кто он?»

Вопрос «кто?» встал перед ним настолько остро, что он потерял покой и сон. Ночью Никита просыпался несколько раз, курил на кухне, потом снова ложился в постель и пытался заснуть. Но сон никак не шел. Это состояние было незнакомым Никите и столь необычным, что ему в голову даже пришла очень неприятная мысль: уж не заболел ли он какой-нибудь тяжелой, неизлечимой болезнью? Ведь раньше он мог засыпать в любой обстановке и практически мгновенно, едва занимал горизонтальное положение. Даже если это было в горах, когда его группа уходила в многодневный поиск, или на базе, в холодной палатке на семи ветрах, в зимнее время.

«Похоже, я окончательно запутался… – Никита резко нажал на тормоз, потому что зажегся красный свет. – Блин! Следи за дорогой, чувак! – Он высунулся из окна салона и облегченно вздохнул – до заднего бампера ехавшего впереди «фольксвагена» оставалось не более пяти сантиметров. – Фу-ух! Еще доля секунды – и была бы мне очередная головная боль…»

Поток машин двинулся вперед, и Никита опять погрузился в безрадостные мысли: «Киллер захватил СВД с собой, что не характерно для заказных убийств. Это серьезная улика. Тем не менее он пошел на этот риск. Почему? А все очень просто – снайперские винтовки на рынке вместе с овощами не продаются. Похоже, ни заказчик, ни киллер не имеют возможности менять стволы, как перчатки. А значит, «работа» еще недоделана. Вот теперь и думай: борьба идет за завещание Олега или за его «Индустриальный союз», ворочающий миллионами долларов? После убийства Шервинского вопрос о завещании поневоле уходит на задний план. Ведь только он имел все возможности перехватить заказы и денежные потоки промышленного объединения, которое почти целиком принадлежало Колоскову…»

Впереди нарисовалась станция техобслуживания, и Никита на время отключился от своих мрачных мыслей. Его встретил пожилой мастер, одетый в фирменный комбинезон.

– Знакомая машинка, – сказал он, любовно погладив «ауди» по капоту. – Уже была у меня в ремонте. Водителем работаете?

– Что-то вроде того, – ответил Никита.

Мастер окинул его с головы до ног более внимательным взглядом и понимающе закивал:

– Все ясно. Охрана. Какие проблемы?

– Нужно поменять масло и вообще посмотреть, что там и как. Мне кажется, клапана постукивают. Только времени у меня в обрез. За срочность я доплачу.

– А то как же… Лады. Лично займусь. А вы пока, если есть желание, отдохните в нашем кафе. У нас вкусно и недорого кормят.

– Благодарю за совет. Я так и сделаю… – Никита вспомнил, что утром он выпил лишь чашку кофе с галетами, потому как есть не хотелось вовсе.

Кафе было небольшим, но уютным, и вскоре Никита уплетал отлично приготовленную отбивную толщиной и шириной с его ладонь и добрую порцию картошки фри, запивая охлажденным морсом, в котором чувствовался привкус малины, смородины и еще каких-то ягод. Мастер не погрешил против истины – готовили в кафе и впрямь здорово. Вот только цены были здесь если и ниже, чем в других заведениях подобного рода, то на считаные копейки.

«Что же получается в итоге? – продолжил размышлять он в ожидании, когда ему подадут счет. – А получается то, что я, кажется, шел не по тому следу. Или в истории со смертью Колоскова переплелись две взаимоисключающие версии: борьба за наследство в виде завещания и элементарное рейдерство с присущими ему жестокостями и крайностями. Но в любом варианте следующие жертвы обозначены совершенно четко – это Полина и ее дочь. Тот, кто стоит за всеми этими убийствами, теперь не остановится ни перед чем, пока не заполучит скальпы Принцессы и ее ребенка. Как, ну как мне уговорить эту взбалмошную дуру укатить за границу?! Только там она может быть в безопасности. А если точнее, то в относительной безопасности. Но все-таки…»

– Порядок, – заявил мастер, вытирая руки ветошью. – Аппарат работает как швейцарские часы. С вас причитается… – Он назвал сумму.

Никита не стал торговаться. Он ничем не выказал своего удивления и даже возмущения, но подумал: «И почему я не догадался пойти работать автослесарем? С таким аппетитом к дензнакам, как у этого механика, я бы за год купил себе приличную тачку».

– Вот моя визитка, – сказал мастер, – если что понадобится, звоните в любое время дня и ночи. Все сделаем в лучшем виде.

– Спасибо. Всенепременно позвоню. Бывайте…

Немного поразмыслив, Никита решил уподобиться отшельнику – уединиться в своей квартире, закрыться от окружающего мира, и еще раз хорошенько все обдумать. Ему казалось, что решение задачи со многими неизвестными было где-то близко, прямо у него перед носом, но он не видел его – не хватало сосредоточенности и сыскного опыта. А ума ему точно не занимать. Уж этого добра у каждого индивидуума с лихвой. По крайней мере, так считает большинство людей; единственное, чем Всевышний не обделил человека, так это умом.

Даже человек совсем ничтожный и пустой, которого слово «дурак» сопровождает всю жизнь, и тот считает себя пупом земли. «Так что с умишком у меня все в порядке, – твердо решил Никита, – а вот с удачей дело обстоит худо». Этим вердиктом он попытался хоть немного приободриться, потому как настроение у него было совсем скверным.

Подъехав к дому, Никита выругался, как последний босяк, – машину припарковать было негде. В последние годы машины в автосалонах шли нарасхват. Читая в Интернете иностранную прессу (естественно, в переводе), где Россию обвиняли во всех тяжких и честили на все заставки, Никита, не имея возможности купить авто, иронизировал: наверное, народ бесится от плохой жизни, приобретая отнюдь не дешевые авто. Но теперь, поездив на «ауди», он твердо решил, что первым делом, после своих детективных «упражнений», купит себе приличную машину. Ведь сейчас он, что там ни говори, миллионщик…

Пришлось ехать в конец длинного ряда, туда, где стояли контейнеры для мусора. С трудом отыскав свободный пятачок, Никита заглушил мотор, вышел и сладко потянулся – эх, вздремнуть бы! Веки от монотонного шума мотора начали слипаться, и он прикладывал поистине героические усилия, чтобы не уснуть за рулем. Мимо него прошел-просеменил плохо одетый бомж и начал ковыряться в контейнере, выискивая только ему одному известные ценности. Вот жизнь! – подумал не без сострадания Никита. Врагу не пожелаешь такой судьбы – без крыши над головой, без денег, чтобы купить кусок хлеба, и с разрушенным (чаще всего алкоголем) здоровьем.

Понаблюдав чуток, как бомж деловито начал набивать свою котомку непонятно чем, Никита уже было направился к своему подъезду, но тут в его голову словно въехал грузовик – мать твою!.. Да ведь это же тот самый бомж, которого он встретил возле детективного агентства «Свет надежды» в день убийства Хайтахуна! На нем была та же одежонка – какой-то нелепый плащ в заплатах, под шапочкой, напоминающей тюбетейку, седые космы топорщились во все стороны, из-за чего физиономия бомжа напоминала морду неухоженного лохматого бобтейла, староанглийской овчарки. Никита резко обернулся и увидел, что бомж тоже смотрит на него; и в этом взгляде было столько злобы, что Никиту словно ледяной водой окатили.

– Ну-ка, постой, дружище, – решительно сказал Никита и быстрым шагом направился к бомжу. – Стой, кому говорю! Ты куда?!

Бомж, с виду хилый старец, неожиданно рванул прочь с молодой прытью. Не задумываясь ни на миг, Никита бросился вдогонку. Конечно же это был тот самый странный бомж, от которого за версту разило дорогим одеколоном и который бегал как спринтер, вспомнил Никита игру в догонялки возле ресторана «Монмартр». Они бежали так резво, что вскоре оказались за три квартала от дома Никиты – у комплекса зданий тридцатых годов, подготовленных под снос.

Бомж забежал под арку – и исчез. Комплекс представлял собой четыре пятиэтажных дома, соединенных в единое целое, которые окружали просторный двор-колодец, напоминающий мусорную свалку. Скорее всего, таковой он и являлся. Неподалеку находился частный сектор, и его жильцы не мудрствуя лукаво тащили во двор всякий хлам, который нельзя было воткнуть в машину для вывоза мусора. Здесь лежали и старые унитазы, и ржавые бочки, и битый кирпич, и какие-то тряпки, и автомобильные шины, а венчал гору этого «добра» первый серийный цветной телевизор «Рубин», лебединая песня советской электронной промышленности.

«Куда же ты девался, урод?!» – ярился Никита. Он бросился в ближайший подъезд, у которого даже была дверь, и, прихватив обрезок изъеденной коррозией водопроводной трубы, попавшийся ему под ноги (какое-никакое, а все же оружие), начал спускаться в полуподвальное помещение – оттуда ему слышались человеческие голоса. Да и лестница, по которой он шел, была расчищена от кусков обвалившейся штукатурки; это ясно указывало на то, что по ступенькам ходили регулярно.

Полуподвальное помещение представляло собой длинный, как собачья песня, коридор со множеством дверей, которые вели в крохотные комнатушки. Наверное, когда-то их использовали как кладовые. В коридоре было относительно светло – небольшие оконца под самым потолком были хоть и запыленными, грязными, все же свет пропускали. Но самое странное – все они оказались целыми, в отличие от окон на этажах, которые глядели на мир черными бельмами оконных проемов, откуда съехавшие домовладельцы вытащили рамы вместе со стеклами – что ж добру-то зря пропадать.

Никита прислушался. Людской говор доносился со стороны двери, пятой по счету от входа в полуподвал. Стараясь не шуметь, он едва ли не на цыпочках подошел к ней, с силой рванул на себя и спрятался за простенком – вдруг у бомжа, которого он преследовал, имеется ствол, пальнет в упор – и пишите потом письма мелким почерком.

– Эй, кто там шутит?! – раздался чей-то возмущенный голос – басовитый, но с изрядной хрипотцой. – Леха, ну-ка, глянь, кто нам мешает отдыхать.

– Борода, я чё, крайний? – Леха говорил фальцетом. – Сам посмотри.

– Не, ну ты, Леха, нахал… Кому сказал – оторви зад от табурета и проверь, кого еще нечистый принес!

– Ты что, большим начальником уже стал?! – взвился Леха. – С каких это пор? А в морду не хошь?

– Мальчики, ша! – раздался женский голос. – Вы еще подеритесь, петухи общипанные.

– Манька, ты словами-то не разбрасывайся, – пробурчал Борода. – За петухов можно и по шее схлопотать.

– Все, прекратили базар! Я сама посмотрю.

В коридор вышла изрядно потрепанная, но еще не старая и на удивление прилично одетая бомжиха. Увидев Никиту с трубой в руках, она ничуть не испугалась и не удивилась, даже заулыбалась, показав, что зубы у нее точно не такие, как в рекламе зубной пасты.

– У нас гость, – сообщила она своим приятелям. – Незнакомый. Из домашних.

– Ну так гони его в три шеи, – сказал Борода. – И дверь закрой – дует!

– Какие мы нежные… – Манька повернулась к Никите: – Тебе чего надыть, мил-человек?

– Поговорить.

– Говори.

– Зайдем, – сказал Никита и, слегка подтолкнув Маньку, вошел вместе с ней в помещение, которое он, как человек военный, с полным на то основанием мог назвать каптеркой.

Помещение оказалось более просторным, чем думал Никита. Когда-то это был чей-то склад, судя по деревянным стеллажам вдоль стен. Бомжи приспособили его под жилье, затащив сюда кушетку, кресло и два табурета. Стеллажи тоже не пустовали – на них лежало какое-то барахло. Скорее всего, это была комната Бороды (бомж и впрямь козырял старообрядческой бородой), потому как он сидел в кресле во главе стола, представлявшего собой снятую с петель дверь, положенную на ящики.

Что касается Лехи, то это был худосочный тип с трехдневной щетиной на впалых щеках и красными глазами – то ли от бессонницы, то ли от чрезмерных возлияний. Если Борода встретил Никиту вполне благосклонно, то Леха смотрел набычившись, словно хотел забодать незваного гостя.

Бомжи были одеты во все чистое и даже не рваное. Впрочем, в этом не было ничего необычного – люди стали жить неплохо и часто выбрасывали в контейнер для мусора вполне добротные вещи. Судя по всему, именно он и пополнил гардероб всей троице.

Стол был «накрыт» – посредине стояли две бутылки водки (одна наполовину пустая), солдатские кружки, заменявшие рюмки, банка рыбных консервов подозрительного вида, лежали куски хлеба и еще что-то, на взгляд Никиты совсем уж несъедобное.

– Привет честной компании! – сказал Никита вполне дружелюбно, но что-то в выражении его лица подсказало бомжам, что от незваного гостя можно ждать больших неприятностей; поэтому они притихли и вмиг превратились из ершистых индивидуумов в забитых, обиженных судьбой существ.

Даже разбитная Манька и та забилась в уголок, зыркая на Никиту взглядом загнанного зверька.

– Здравствуйте, – за всех вежливо ответил Борода. – По какому делу, гражданин… э-э… начальник?

– Дело простое, но ответственное, – сурово заявил Никита, изображая большую цацу.

Самым большим начальством для бомжей были бандиты и менты. Никита не принадлежал ни к тем ни к другим, но решил напустить туману, чтобы эта троица не надумала темнить.

– Дак мы завсегда… – пропищал Леха.

– Помолчи! – сурово обрезал его Борода и обратился к Никите: – Ну, ежели что надо, так мы, конешно, рады помочь…

Конец фразы он скомкал, потому как не знал, что поставить в конце – помочь «милиции-полиции» или «серьезным людям», под которыми подразумевались местные отморозки.

– В этой вашей ночлежке где-то обретается… – Никита в подробностях описал внешний вид бомжа-спринтера. – Вы знаете его? Только не брехать!

Какое-то время бомжи молчали и лишь обменивались многозначительными взглядами – наверное, решали, говорить правду незваному гостю или уйти в несознанку. Никита нехорошо улыбнулся и пару раз многозначительно стукнул по ладони обрезком трубы, который он так и не выпустил из рук.

Первой решила не испытывать терпение «гражданина начальника» Манька. По большому счету, ее не так волновали предполагаемые побои, как опасение за целостность и сохранность двух бутылок водки. Представив на миг, как незваный гость крушит с большими трудами добытое спиртное, она даже издала сквозь стиснутые зубы звук, похожий на короткий стон, и решительно сказала:

– Видали мы его… да, было дело. Раза два или три.

– Где он обретается?

Не обращая внимания на знаки, которые подавал ей Борода – молчи, зараза, прибью! – Манька продолжала:

– Наверху, в комнатах. А где точно, не знаю. Мы туда не заходим. Да умойся ты, чушкан! – вызверилась она на Бороду, который показывал ей исподтишка кулак; обычно бомжи старались не сдавать друг друга, соблюдали в таких случаях пусть и не дружескую поддержку, а скорее нейтралитет.

Поняв, что может опоздать со своей откровенностью – а это было чревато, – Борода поспешил добавить:

– Только не наш он, гражданин начальник. Чужой.

– Почему так думаешь?

– На контакт с нами не идет, все сторонкой да сторонкой, а когда один из наших подступил к нему с претензией, так он из него едва дух не вышиб. Здоровый, гад. А притворяется старым пердуном.

«Контакт» – это значит выпить вскладчину, понял Никита и спросил:

– На каком этаже он живет?

– А хрен его знает. – Видно было, что Борода не врет; его слова подтвердила и Манька, одобрительно кивнув в знак согласия. – Где-то наверху, а где… – Он развел руками.

– Как давно он здесь поселился?

– Месяца два-три назад, – на этот раз ответила Манька. – А может, и раньше. Но до этого мы его не встречали.

– Понятно. Ладно, бывайте. Спасибо за информацию.

– А может, с нами… по пять капель?.. – предложил Борода.

Эх, русская душа! Если и не потемки, то лабиринт – точно, подумал Никита. Минуту назад бомжи смотрели на него как большевики на буржуазию, а теперь они готовы со всей русской щедростью поделиться последним. Немного растроганный столь неожиданным поворотом событий, Никита достал из кармана три сотенные, бросил их на стол и сказал:

– Некогда. Купите хорошую закуску. А то с этим у вас, я вижу, негусто.

И вышел, чтобы не слышать слов благодарности; подачка убогому и нищему – это не благотворительность. Это долг любого нормального человека.

«Ну и как его можно здесь найти? – уныло размышлял Никита, оказавшись во дворе; он стоял возле подъезда, где жили бомжи, и рассматривал пустые глазницы окон. – Чтобы обыскать весь этот комплекс, нужен как минимум взвод и времени – целый день. А может, вызвать на подмогу Кривицкого? Пусть подгонит если и не спецназ, то хотя бы своих орлов из убойного… Измайлов, не надо смешить людей! Попадешь в дурацкое положение. Что, если этот бомжеватый хмырь уже давно в другом месте? Выпрыгнул из окна на тыльной стороне дома – и был таков. Судя по тому, что я видел, он как угорь – голой рукой не ухватишь. Да ну его на фиг! Больше мне делать нечего, как устраивать шмон местным бомжам. Думаю, он еще проявится. И вот тогда нужно будет встретить его по полной программе».

Никита сплюнул в досаде, закурил и, не глядя под ноги, двинулся к арке, – он все еще пребывал в раздумьях. И конечно же не заметил кусок арматуры, который предательски торчал из-под небольшой кучи мусора. Зацепившись за него ногой, Никита упал и уже в падении услышал звук выстрела. Били из СВД – звук снайперской винтовки Драгунова «в работе» он мог отличить из сотни других. Судя по тому, что пуля смачно чмокнула, войдя в землю совсем рядом от Никиты, били по нему, притом сверху. Кто это делал, у него не было никаких сомнений, – тот самый быстроногий бомж.

Все дальнейшее он проделал автоматически, как его когда-то учили и как ни разу не пришлось делать в полевых условиях. Он покатился, словно колобок, к подъезду, от которого только что отошел (хорошо хоть недалеко), потому что встать на ноги значило схлопотать свинцовую примочку – снайпер бил не переставая.

«Сволочь, гад! Поймаю, порву, как Тузик грелку!» – билась в голове у Никиты единственная мысль, пока он изображал движущуюся мишень. Наконец Никита закатился под козырек над подъездом и облегченно вздохнул – выстрелы затихли. Он встал, отряхнулся, но выглянуть, чтобы определить, откуда стреляли, не рискнул.

«А все-таки, на мое счастье, он не профессиональный снайпер, – подумал Никита. – Серьезный стрелок сделал бы из меня дуршлаг за считаные секунды. Дилетант… Стреляет на уровне бойца-первогодка. Хотя фантазия у него на высоте. Это же надо: вместо того, чтобы по-быстрому линять подальше от дома, достал спрятанную где-то здесь винтовку, выбрал отличную позицию и все-таки дождался меня, точно просчитав, что я буду делать дальше. Хладнокровный, как змей…»

Он заскочил в подъезд (вдруг этому типу придет в голову мысль спуститься пониже; прямо перед Никитой чернели оконные проемы второго и первого этажей дома напротив) и, в нерешительности потоптавшись какое-то время на месте, достал мобильный и набрал номер Кривицкого:

– Привет, Алекс! Тебе там не скучно?

– О-о, нет… – послышался стон Кривицкого. – Нико, умоляю тебя, скажи, что ты хочешь со мной встретиться просто так: попить пивка, поговорить о женщинах…

– Это будет потом. А пока я под обстрелом. И не знаю, как выбраться.

– Извини, не врубился… Каким обстрелом?

– Самым настоящим. По мне бьет снайпер. Лупит, сволочь, не жалея патронов.

– Слушай, если это шутка…

– То ты пристрелишь меня лично, – закончил его мысль Никита. – Приезжай быстрее с ОМОНом (или как он там у вас теперь зовется)… – Он назвал адрес. – Старый дом с аркой, ты его должен помнить. Но парни сразу во двор пусть не заходят! Только после того, как окружат дом. И предупреди – снайпер бьет с верхних этажей. Тут для него раздолье – дом как Брестская крепость. Да побыстрее шевелитесь! Иначе он может уйти.

– Кто это – он? – спросил Кривицкий.

– А тот кент, который замочил Шервинского.

– Не может быть! Врешь, поди.

– Ну ты… блин! – Никита едва не сорвался, но вовремя придержал язык, чтобы не нагрубить. – Алекс, не тяни резину! Время, время!

ОМОН примчался к дому спустя пятнадцать минут после звонка Кривицкому. Все было сделано предельно профессионально, не мог не отдать Никита должное парням в родном для него камуфляже. Спустя какое-то время, после того как они блокировали подступы к дому и все входы-выходы, в подъезде к Никите, который так и не рискнул выйти во двор (береженого Бог бережет), присоединился и Кривицкий – в бронежилете и с автоматом в руках.

– Ну и где он? – спросил Кривицкий. – Наблюдатели доложили, что в окнах никого нет.

– Вы бы еще дольше собирались, тогда он и поспать бы смог после трудов праведных, – съязвил Никита, хотя и понимал, что не прав.

– А не пошел бы ты!.. – взвился Алекс и рявкнул в микрофон портативной рации: – Обыскать весь дом! Да, весь, от подвалов до чердака! Действуйте осторожно. Повторяю еще раз – преступник вооружен! Будем ждать, – сказал он Никите. – Нехрен путаться под ногами у спецов.

– Согласен. Тем более что я не имею ствола. Какой с меня толк?

– Намекаешь, чтобы я посодействовал?..

– Почему бы и нет? Мне нужен пистолет. Я так понимаю, теперь он начал охоту и на меня… – Никита рассказал, при каких обстоятельствах он встретился с «бомжем». – Он подставился. Специально подставился, чтобы завести меня в западню. И я, как последний лох, повелся на его уловку. Не подвернись на тот момент счастливый случай – я споткнулся и упал, – лежать бы мне сейчас посреди двора с дыркой в башке. Уверен, что он целился в голову – сверху так удобнее; да и расстояние для прицельного выстрела вполне подходящее, тем более когда в руках СВД с оптикой.

– Насчет ствола подумаем. Но я пока ничего не обещаю!

Кривицкий хотел еще что-то сказать, но тут его вызвали по рации; он поднес ее поближе к губам и спросил:

– Ну что там у вас?

Рация ответила что-то не очень вразумительное: «Кряк… бряк… шрр…»

– Понял, иду! – ответил Алекс и сказал Никите: – Нашли логово твоего бомжа. Пойдем глянем.

– Он такой же мой, как и твой… – буркнул Никита, и они начали подниматься по ступенькам, что было совсем не легкой задачей из-за накопившегося мусора.

Однокомнатная квартира лжебомжа была обустроена по всем правилам: железная дверь с двумя серьезными замками, замаскированная с внешней стороны рваным дерматином, внутри вполне приличный диван с одеялом и подушкой, стол с остатками недешевой еды, кресло, недопитая бутылка виски (надо же, какие нынче бомжи пошли! – подивился не без сарказма Никита; без стаканчика виски спать не ложатся), вешалка, на которой висели парик и те шмотки, что были на бомже-спринтере, пол застелен ковриком, возле окна, наверное, единственного целого во всем доме, – старое зеркало и набор для грима.

– Картина маслом! – сказал Кривицкий. – Вот теперь, Нико, я тебе верю. На пристанище обычного бомжа эта комнатушка совсем не похожа. Этот гад даже тапочки сюда притащил – чтобы ноги в обуви не парить.

– И печку железную прикупил, – поддержал его Никита. – Вполне современную. А это очень дорогое для бомжа удовольствие.

Тут в комнату вошел командир омоновцев. Он держал в руках снайперскую винтовку.

– Вот… нашли, – сказал он не без некоторого самодовольства. – На чердаке. Там был тайник, но мы его быстро вычислили.

– Пальчики не стерли? – спросил Кривицкий. – Стрелка, как я понимаю, и след простыл…

– Вроде того, – неохотно признался омоновец. – Но мы еще поищем!

– Ищите, – сказал Кривицкий. – Даю вам час. А я вызову экспертов. – И начал названивать по своему мобильному телефону.

Никита хотел было сесть на диван, чтобы перекурить, но передумал. «Еще заразу какую подхвачу», – мелькнула мысль. Он вышел на лестничную площадку и с наслаждением затянулся дымком. Только теперь он почувствовал, как сильно устал. Не физически – морально. Давно ему не приходилось испытывать такие психологические перегрузки.

«Стареешь, брат… – думал он отрешенно, пуская дымные кольца. – Надо бы тебя женить, да где невесту хорошую найдешь? Чтобы и добра была, и пригожа, и в квартире порядок навела… Вот проблема! Хотя тебе сейчас до невесты как дураку до неба. Не до жиру, быть бы живу. А что СВД нашли, это здорово. По крайней мере, с меня окончательно снимут подозрение, что это я завалил Ширвинского. Но если бы у меня была только эта проблема…»

Никита тяжело вздохнул и поплелся на зов Кривицкого.