Текст книги "Змея за пазухой"

Глава 15
СЛЕД ЗМЕИ

На следующий день Алекс позвонил Никите после двух часов.

– Ты обедал? – спросил он, тяжело дыша. – Ресторанчик возле нашей конторы знаешь?

– В бывшей столовой? Раньше мы часто туда заскакивали. Там всегда было отличное пиво в разлив. Никогда не бодяжили.

– Так ведь ОБХСС находился под боком… – И Кривицкий коротко хохотнул.

– Все лучшее – слугам народа. Так было раньше, так и сейчас. А ты чего дышишь, как загнанный конь?

– К экспертам бегал. Все мои парни в разгоне, поэтому пришлось самому ноги бить. Экспертный отдел находится в соседнем здании, лифта нет – здание старое, лестничные марши длинные и крутые, а экспертов загнали на четвертый этаж. Мне пришлось едва ли не бегом туда и обратно – с минуты на минуту жду важного звонка. Но можешь не сомневаться: когда ты доберешься до ресторана, я уже буду там.

Алекс и впрямь успел справиться со своими делами до приезда Никиты. Он заказал столик на двоих в нише, закрытой с двух сторон решетчатыми перегородками.

– Сегодня я угощаю, – сказал Кривицкий, энергично потирая руки. – Нико, я голодный как зверь!

– Что так?

– Вчера к вечеру устал настолько, что было не до еды. Пришел поздно, хватило сил лишь помыться, и сразу же упал в постель. Уснул как убитый. А утром едва не проспал оперативное совещание у генерала. Поэтому несся по городу с такой скоростью, будто мне кто стручок кайенского перца в одно место засунул. Едва успел. Естественно, с завтраком я пролетел.

– Вижу, у тебя с дыхалкой нелады. Бросай курить.

– Как же, с моей работой бросишь…

– Просто у тебя нет силы воли. Признайся.

– Ты лучше на себя посмотри, волевой ты наш. Смолишь сигарету за сигаретой. И вообще, что-то ты за последнюю неделю сильно сдал, Нико. Твой вид мне не нравится.

– А я не девка, чтобы кому-то нравиться… – буркнул Никита, и оба умолкли, потому что пришел официант с полным подносом разной снеди; еды было много, но от спиртного оба единодушно отказались – Алексу нужно было возвращаться в управление, а Никита приехал на машине.

Спустя несколько минут они уже налегали на отменно приготовленную горячую солянку. Теперь уже и Никита понял, как сильно проголодался. Утром он выпил лишь чашку чая – ничто другое в горло не лезло. Его мучил один очень важный – жизненно важный – вопрос: почему бомж-киллер открыл на него охоту? А что это было именно так, у него сомнений уже не осталось.

– Я так понял, у тебя есть что мне сказать, – спросил, не выдержав долгой молчанки, Никита.

Те три-четыре минуты, в течение которых они молча хлебали солянку, показались ему часом – так долго и нудно тянулись в общем-то считаные секунды. А в том, что у Алекса были какие-то новости по делу Колоскова, он совершенно не сомневался.

– Да, дружище, есть… – Алекс принял торжественный вид. – Я хочу официально заявить, что дело Колоскова возвращено на доследование и уже переквалифицировано из «самоубийства» в «убийство». Ты доволен?

Никита выдержал паузу.

– Скажи мне, с какой стати я должен радоваться? Теперь киллер почему-то на меня переключился. Жил я тихо, мирно, никому не мешал, никто мне никаких претензий не предъявлял… а теперь ходи и оглядывайся, чтобы тебя какая-нибудь сволочь не пырнула ножом из-за угла или не влепила свинцовую примочку.

– Человек сам себе создает трудности, чтобы потом их героически преодолевать. Этот философский постулат как нельзя лучше подходит к твоему случаю. Ну на кой ляд ты взялся раскручивать дело Колоскова?! Ну, грохнули очередного нового русского, эка невидаль. Теперь у меня будет непреходящая головная боль (генерал на оперативке рвал и метал, когда я подсунул ему материалы по Колоскову, а ведь еще есть и убиенный Шервинский) и куча проблем. И тебе достается. Но ты в этом сам виноват. Только что ты очень хорошо высказался на эту тему, так что не буду повторяться.

– Оказывается, ты еще и философ… – Никита прищурил глаза. – Между прочим, отнесись твои парни и тот следак, который приехал на квартиру к «самоубийце» Колоскову, к своим обязанностям более ответственно и профессионально, я бы в это дело не влез. Так что не нужно все валить с больной головы на здоровую.

– Хочешь сказать, что мы зря хлеб едим?! – завелся Кривицкий.

– Ни в коей мере. Но в данном случае вы дали маху. А расхлебывать до сих пор приходилось мне. Ладно, прикроем этот никому не нужный базар-вокзал. Я закажу графинчик водки. Душа просит. А ты как?

– Я? М-м-м… А, черт с ним! – Кривицкий решительно махнул рукой. – Заказывай! Вот только у меня на работе есть чем отбить запах, а у тебя могут быть проблемы.

– Неужто не отмажешь меня от ГИБДД? Или у тебя там никаких связей?

– Не переживай, все будет нормально. Только ты постарайся не переехать кого-нибудь или не протаранить автобусную остановку. А то недавно один недоделанный на «мазерати» таким макаром отправил на тот свет четверых.

– М-да… Дела… – Никита сокрушенно покачал головой и подозвал официанта, чтобы сделать заказ. – А что говорят эксперты, которые работали в обиталище бомжа? – спросил он, когда на столе появился графин, водка была разлита по стопкам и пошла по назначению.

– Этот малый не просто хитрый, а очень хитрый, – сказал Алекс, уминая шашлык. – Мням-мням… На винтовке… м-м-м… ни единого отпечатка. Протерто все начисто.

– И когда только успел?

– Шустрый, гад.

– Я в этом уже успел убедиться. И не один раз.

– Пальчики, конечно, эксперты срисовали, их много было разбросано по комнате, но качество отпечатков оставляет желать лучшего. К тому же не факт, что это его. Попытались пробить их по базе данных, но или техника оказалась в тупике, или этот урод нигде не засветился. И все же после осмотра комнаты можно сделать кое-какие выводы.

– Чего проще… – Никита саркастически ухмыльнулся. – Это и мне, дилетанту, под силу. У этого лжебомжа денег хватает, чтобы обустроиться по первому классу. Кстати, если киллер приезжий, то не исключено, что он проживает в лучшей гостинице города как уважаемый бизнесмен. У всех на виду. Или на съемной квартире. А пристанище в старом доме держал, чтобы играть роль бомжа (очень удобная роль, кстати, для темных делишек) и прятать СВД.

– Проверить всех квартирующих мы не в состоянии, – по крайней мере, быстро, – сам понимаешь. А вот насчет гостиниц… это идея. Только как мы его узнаем?

– Судя по рассказу бомжей, которые живут в подвальном помещении того самого дома, он появился в городе недавно, от силы два с половиной месяца назад. Вот отсюда и нужно плясать. Ведь обычные командированные в городе подолгу не задерживаются, и гастарбайтеров не так уж у нас много, и все они живут в основном в вагончиках, на стройке, потому что на квартиру их никто не берет. Поэтому есть шанс вычислить его довольно быстро.

– Если он уже не слинял куда подальше от города…

– Не надейся. Он здесь. И будет в городе до тех пор, пока…

– Пока не уберет тебя, – подхватил Алекс. – Что ж, весьма возможно. Ведь только ты сможешь опознать киллера. Я думаю, что даже без его бомжовского сопровождения. Если, конечно, поставить этого хитрована на опознание.

Никита промолчал; он хотел сказать совсем другое: пока не убьет Полину с дочерью, чтобы расчистить путь к захвату «Индустриального союза», да вовремя спохватился – не стоит пока раскрывать перед Алексом все свои карты. Ведь ни у Олега, ни у Принцессы нет братьев или сестер. И детей всего двое. Но тогда выходит, что и над Георгом нависла большая опасность…

Эту мысль Никита додумать не успел, потому как Кривицкий продолжал говорить, и то, что он сказал, было очень интересным.

– Знаешь, что эксперты нашли в диванном ящике? – спросил Алекс.

– Откуда? Я ведь не стал дожидаться, пока вы закончите свои дела, ушел раньше.

– Полный набор садомазохиста: плети, всякие ремни, цепи, ошейники, маски и прочие штучки, назначение которых известно только тем, кто подвержен этой страсти.

– Зачем это ему?

– Есть предположение, что он приводил в свою тайную обитель девиц легкого поведения с соответствующими наклонностями. Эксперты нашли несколько длинных женских волос, притом разного цвета. Значит, у него была не одна особа, а несколько.

– Так ведь это здорово! Думаю, для вашей конторы найти садомазохистку в городе не составит большого труда. Мне почему-то не кажется, что они ходят по улицам толпами. А она поможет составить его портрет. Ведь он упражнялся с ней точно не в обличье бомжа. Вряд ли какая путана, даже совсем опущенная, согласилась бы разделить постель с таким уродом. Даже за большие деньги.

– Ну, во-первых, садомазохистом мог быть и этот лжебомж. И даже скорее всего. Во-вторых, девицы, которые оказывают столь специфические услуги, стоят не только очень дорого, но, как ты прозорливо заметил, находятся в большом дефиците. А в-третьих, их берегут с большим тщанием. Они не ходят по улицам, сидят в уютных квартирках, а клиентов им ищет не какая-нибудь старая сводница, а вполне приличные с виду «бизнесмены». Так что добраться до этих красоток будет гораздо труднее, чем до вершины Эвереста. Больно ценный товар.

– Но киллер как-то добрался!

– Может, да, а может, нет. Я поднял данные по исчезновению людей за полгода. Оказалось, что среди них числятся пять проституток – уличных.

– Ты думаешь?..

– Вполне возможно. Попользовался услугами – и концы в воду. Поэтому предполагаю, что фоторобот составлять будет некому. По крайней мере, девицы легкого поведения, побывавшие в его обиталище, вряд ли проявятся. Он ведь мог и запугать их.

– А что, кстати, показал ваш разыскной пес? – спросил Никита.

– То, что и всегда. Ничего. Довел до улицы, и на этом его служба закончилась. Скорее всего, где-то там была припаркована тачка киллера, на которой он и смылся. Уже в своем истинном обличье.

– Тачка… – Никита задумчиво потер виски. – Если у него есть машина, значит, он местный?

– Не факт, – возразил Алекс. – Он мог приехать на машине из другого города и даже из другой страны.

– И то верно, – вынужден был согласиться Никита. – Сейчас легче затеряться в потоке машин, чем среди людей. Местные машины, из области, транзит… Попробуй найди иголку в стоге сена.

– Ищем. Теперь уже ищем. И если он не уехал из города, то обязательно найдем.

– Ну-ну…

Кривицкий остро глянул на Никиту, выпил рюмку, закусил, а затем неожиданно спросил:

– Нико, скажи честно – что ты утаиваешь от меня?

Вопрос Кривицкого застал Никиту врасплох. Он едва не подавился куском шашлыка, который вдруг встал поперек горла.

– Кх-кх… – прокашлялся Никита и выпил полстакана минералки. – А полегче у тебя вопросов нет?

– Есть и полегче, но это главный.

– С чего ты взял, будто я что-то утаиваю? Зачем мне это?

– Вот и я думаю – зачем? Только не надо делать из меня дурака! Я не первый год работаю в угрозыске, много чего повидал, стал неплохо разбираться в поведении людей. Да у тебя на физиономии написано крупными буквами, что ты темнишь!

– Выходит, ты позвал меня в этот кабачок, чтобы расколоть? Даже готов раскошелиться ради чистосердечного признания. Молодец… Хорошего я друга имею, ничего не скажешь. Готов посадить меня даже на основании каких-то нелепых домыслов.

– Перестань пороть чушь! Лучше скажи, до чего ты докопался?

– Это ты докапываешься. Объясни, откуда у тебя появились такие мысли?

– А все очень просто, Нико. Ты сам сказал, что бомж заманил тебя в ловушку. Зачем? Ты ведь постоянно и громогласно заявляешь, что пенсионер и вообще мелкая рыбешка. И тут неожиданно профессиональный наемный убийца обращает на тебя столь пристальное внимание. Ради того, чтобы тебя укокошить, он рискнул засветить свое логово. Что, собственно говоря, и получилось. Случайно, между прочим. Он все просчитал, да, видать, твой ангел-хранитель еще не утратил боевой выучки, вовремя тебе ножку подставил. Ну и как, есть логика в моих рассуждениях и домыслах, как ты говоришь?

– Есть, – признал Никита. – Но и ответ мой простой и незамысловатый. Неужто ты до сих пор не понял, по какой причине заварился весь этот сыр-бор?

– Может, и понял, но мне хочется послушать тебя.

– Ждешь чистосердечного? Ну, коли так… По моему мнению, идет рейдерский захват предприятий Колоскова. Всего лишь. Поэтому убираются все конкуренты (в том числе и Шервинский) и те, кто хоть что-то знает. Думаю, теперь на очереди Полина и ее дочь.

– Это как раз мне ясно. Нет, скажем так – почти ясно. Однако есть во всей этой истории одна загогулина.

– Что ты имеешь в виду?

– То же, что и бомж-киллер. Чем ты его так достал, что он решил тебя замочить? Есть мнение, что везет дуракам и начинающим. Недоумком считать тебя нельзя, только начинающим. Ты взялся за дело, в котором совершенно не смыслишь, и, судя по всему, тебе крупно повезло. Но в чем именно? Что ты нащупал? Похоже, ты настолько близко подошел к убийце, что он испугался. Впрочем, я не так выразился. Испуг для такой личности, как этот лжебомж, понятие относительное. Просто он хладнокровно решил убрать в твоем лице гипотетическую опасность. Вдруг твое везение и дальше будет продолжаться. Лично я на его месте поступил бы точно так же.

«Нужно немного приоткрыться, – решил Никита. – Иначе Алекс вообще потеряет ко мне всякое доверие».

– Хорошо, расскажу. Незадолго до того, как его укокошили, Шервинский пригласил меня в личные апартаменты и предложил делать то, что я делаю для Полины, – искать убийцу Колоскова.

– Да ну!

– Завидуешь? Как видишь, моя слава бежит впереди меня. А ты все еще считаешь, что я дилетант в сыскном деле.

– Не смешно. Ну и что из этого факта происходит?

– Возможно, убийца испугался, что Шервинский рассказал мне что-то очень важное, способное пролить свет на всю эту историю с убийством Колоскова и прочих.

– Слабо верится в эту версию… – Кривицкий испытующе посмотрел на Никиту. – Но, я вижу, больше ты ничего не расскажешь. Смотри, Измайлов, как бы тебе потом не пришлось пожалеть об этом.

Алексу принесли счет, и спустя минуту-две они оказались на улице.

– Кстати, есть еще одна интересная деталь. Может, тебе пригодится… доктор Ватсон, – не преминул подкольнуть Кривицкий.

– Смейся, смейся… Вот возьму и утру нос твоей конторе. Так что там у тебя? – напрягся Никита.

– Ничего особенного… но все же. Как говорится – а вдруг? Грим, который мы нашли в логове нашего зверя, очень дорогой. Естественно, импортный. Для больших профессионалов. И между прочим, в России он не продается. Его привозят только из-за рубежа. Это новинка, как мне объяснили знающие люди.

– Даже так… – Никита помрачнел.

– Что, наступил момент прозрения? – с интересом посмотрел на него Кривицкий.

– Для этого нужно вернуться и заказать еще графинчик, – отшутился Никита.

– Увы и ах. Сожалею, но работы по горло. Как-нибудь в другой раз. Ты позванивай, желательно почаще. Вдруг что проклюнется. Только береги себя! Боюсь, эта тварь не остановится, продолжит за тобой охоту.

– А как насчет ствола? Я ведь просил. С голыми руками мне точно хана будет.

Кривицкий нахмурился.

– Начальство наше – народ непробиваемый. Никто не хочет брать на себя ответственность, даже под мою гарантию. Проще купить ствол на рынке.

– Но почему, черт побери?! Ведь я офицер, воевал… Как обращаться с пистолетом, знаю не понаслышке.

– Кого это волнует?

– Меня!

– Не сыпь мне соль на рану… – Алекс скривился, будто и впрямь произошло то, о чем он только что сказал. – Короче говоря, завтра-послезавтра, я думаю, мы этот вопрос решим. Конечно, неофициально. Найдем тебе хорошую «дуру». Только если тебя заловят с ней, не проболтайся, откуда у тебя ствол! Иначе мне крышка. Погоны с плеч долой – и в грузчики.

– Я похож на дешевку?

– Нет. Но ты не знаешь, как у нас умеют колоть.

– Не знаю и знать не хочу. А что касается ствола, то пусть сначала попробуют меня взять с ним в руках.

– О, узнаю прежнего Бешеного! Все, я побежал. Бывай.

– Бывай…

Кривицкий торопливым шагом направился к управлению внутренних дел, а Никита все никак не мог оторваться от места. Мысли, которые навеял разговор с Алексом, взбунтовались в черепной коробке, и он вдруг понял, что до этого шел по следу несколько не в том направлении.

«Верно говорится, что у профессионального военного в голове только одна извилина, и та от фуражки! – ярился Никита. – Не видеть очевидное! Осел! Тупица! Доктор Ватсон, версия два… Алекс охарактеризовал мои детективные способности предельно четко. Короче говоря, лох я ушастый. Все дело в завещаниях. И только в них! Эх, Измайлов…»

Никита забрался в салон «ауди» и порулил на площадь Коминтерна. Она не была совсем уж центровой, тем не менее народу здесь слонялось немало. Бессмертная фраза из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, который Никита когда-то зачитывал до дыр: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных услуг, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, подстричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть», стала на площади в новые времена стопроцентно актуальной.

В плане площадь представляла собой глазок оптического прицела, где перекрестьем были две улицы, расположенные строго перпендикулярно друг другу. Остальную часть достаточно обширного пространства занимали припаркованные машины и тротуар, который отгораживался от проезжей части строем молодых, недавно посаженных деревьев; они были задумкой нового губернатора, бывшего замминистра по сельскому хозяйству, который хотел сделать свою вотчину «городом-садом».

В советские времена площадь Коминтерна была обычным жилым микрорайоном. Дома здесь стояли старой постройки, с просторными квартирами, в которых были очень высокие потолки. Это немаловажное обстоятельство и привлекло пристальное внимание бизнесменов всех мастей и расцветок – от откровенных уголовников, по которым тюрьма плакала, до людей солидных, а также респектабельных юристов. Все квартиры первых этажей были выкуплены и переоборудованы под различные конторы, офисы и частные предприятия. Собственно, как и в других домах, находившихся в центре города.

Так что знаменитая фраза применительно к родному городу Никиты могла звучать следующим образом: «В городе N было так много парикмахерских, зубоврачебных кабинетов, юридических и нотариальных контор, финских саун и бюро похоронных услуг, что казалось, его жители рождаются лишь затем, чтобы побриться, подстричься, запломбировать зуб, составить завещание, помыться в сауне и сразу же умереть».

Именно на площади Коминтерна находилась частная нотариальная контора, которая утвердила оба завещания Олега Колоскова. Никита едва нашел место для парковки, и не успел выбраться из салона, как к нему подбежал хмырек в затрапезной одежонке и фирменном кепи, на котором было что-то написано – наверное, название частной шарашки, взимавшей платежи за стоянку авто. Стоянок по городу было великое множество; как Никиту в свое время просветили, с этих заасфальтированных квадратных метров, ранее бесхозных, неплохо кормилась вся городская чиновная верхушка.

Расплатившись со сборщиком дани, Никита быстрым шагом направился в нотариальную контору, на вывеске которой значилось, что она принадлежит некоему господину Таруте и каким-то неизвестным лицам – «Тарута & партнеры». Надо же! – подумал Никита. Новоявленные российские бизнесмены ни есть, ни спать не могут, если не зарегистрируют название своей фирмы на английском языке; ну а ежели не получится, то желательно всунуть туда хоть одну букву английского алфавита – для понта.

Внутри нотариальная контора имела вполне презентабельный вид, хотя и не поражала размерами. В общем, для господина Таруты место нашлось, а вот где размещались его партнеры, это осталось для Никиты загадкой: в обширной приемной с диванчиками и креслами, где за просторным столом восседала писаная краля-секретарша (или референт, как теперь принято величать девиц этой профессии), двери были только одни (не считая входных), которые вели в кабинет босса. Двери красного дерева, с врезным замком и красивой латунной табличкой с именем маэстро.

Приемная не пустовала – в ожидании своей очереди там томились две компании, намеревавшиеся воспользоваться услугами нотариуса.

– Добрый день, – вежливо ответила на приветствие Никиты секретарша. – Вы по какому делу?

– По служебному, – строго ответил Никита.

Девушка напряглась и изменилась в лице. Оно и понятно – в подобных конторках нередко проворачивались аферы, которые светили и нотариусу, и его подчиненным длительным отдыхом на южном берегу северного моря – в зоне.

– А поконкретней можно? – Секретарша все-таки нашла в себе мужество уточнить цель визита столь серьезного товарища (который невольно сыграл роль Остапа Бендера; ведь не будешь этой финтифлюшке рассказывать, что привело его в нотариальную контору).

– Можно, – ответил Никита. – Но только господину Таруте.

– Таруте?! – На миловидном личике секретарши появилось выражение сильного изумления. – Но ведь его нет…

– То есть как это – нет? А табличка на двери? Или это мираж?

– Табличка есть, а Рудольфа Вениаминовича нет. Неделю назад он уехал за границу. В командировку. С той поры не звонил и ничего не писал на наш электронный адрес.

– Куда он уехал?

– Не знаю. Мне не докладывали.

– А кто знает?

– Думаю, что Сергей Петрович. Он сейчас на приеме.

– Что ж, коли так, побеседуем с Сергеем Петровичем, – решительно сказал Никита и направился к двери кабинета нотариуса, которая как раз выпустила очередную порцию клиентов конторы.

– Э-э, господин хороший! Не так быстро! У нас тут очередь!! – запротестовал лысоватый господин в дорогом костюме и с дипломатом в руках, который он прижимал к своему брюшку с таким видом, будто в нем находилось по меньшей мере яйцо с Кощеевой смертью, а сам был если и не этим сказочным персонажем, то его доверенным лицом точно.

– Служба, – сухо ответил Никита, не уточняя, какая именно. – Уж извините.

И вошел в кабинет, оставив после себя негодующее ворчанье.

Нотариусом оказался худосочный мужчина в годах – морщинистый, с нездоровыми покрасневшими глазами и венчиком седых волос на голове, похожей на дыню. О таких говорят – «бледная моль». Что ни в коей мере не касается их профессиональных качеств. Подобные типы очень усидчивы, трудолюбивы и дотошны. Наверное, это был один из «партнеров» господина Таруты.

– Здравствуйте. Прошу вас, присаживайтесь. – В приветливой официальной улыбке растянул тонкие, блеклые губы нотариус. – Где ваши документы? – При этих словах его лицо резко поменяло выражение – стало строгим и отстраненным.

– Я по другому делу. Сергей Петрович, где сейчас господин Тарута?

Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Нотариус изменился в лице и промямлил:

– М-м-м… Не могу знать.

– Но вы ведь его партнер? Не так ли?

– В какой-то мере, да, партнер… Простите, – вдруг опомнился нотариус, – с кем имею честь?

– Я у вас по долгу службы, – уклонился от прямого ответа Никита. – Нам… – Он сделал нажим на этом слове. – Нам очень нужно побеседовать с господином Тарутой.

– Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение.

Да, «бледную моль» на мякине не проведешь… Но Никита подготовился к подобным ситуациям. Это было проще простого. Однажды его группа обнаружила тайник боевиков, в котором хранились документы и печати различных официальных ведомств. Большую часть находки офицеры сдали куда нужно, но кое-что все-таки заначили. Когда Никита уходил в запас, на прощальном банкете (а проще – отвальной, в горах не до банкетов) друзья вручили ему подарок – корочки действующего офицера ФСБ с фотографией и всеми надлежащими печатями и подписями. Это была мастерски сделанная липа из того самого тайника.

Никита отказывался, но ребята настояли. «Бери, брат! На гражданке совсем другие расклады. Всем не показывай – а если покажешь, то в руки не давай, но ежели что, ткнешь этой ксивой кому-нибудь в морду и мигом решишь свои проблемы. Испытано, поверь…»

Удостоверение долго пылилось на верхней полке шифоньера вместе с разным хламом, пока наконец Никиту не пробила здравая мысль: а почему бы и не воспользоваться подарком друзей? Ведь нынешнее его положение частного детектива не подкреплено никакими документами. Как разговаривать с людьми, особенно с теми, кто категорически не соглашается на беседу?

Нотариус не нашел ничего подозрительного в удостоверении, хотя просмотрел книжицу цепким, тренированным взглядом; годы работы с важными бумагами приучили его не доверять даже самым, казалось бы, надежным документам. Он согласно кивнул, и Никита, втайне облегченно вздохнув, спрятал удостоверение в карман.

– Господин Тарута за границей, – коротко ответил нотариус.

– И это все, что вы можете сказать по этому поводу?

– А что бы вы хотели услышать?

– Сергей Петрович, мы не коренные одесситы, которые обычно отвечают вопросом на вопрос. Мне нужно знать, почему Тарута столь внезапно уехал за пределы России и почему от него ни слуху ни духу.

– Так вам и это известно… – Нотариус с укоризной покачал головой. – У нашего секретаря-референта чересчур длинный язык. Это нехорошо.

– Я пришел к вам не на блины, уважаемый Сергей Петрович, – добавив в голос строгости, сказал Никита. – И ваша секретарша обязана была говорить правду. – Эту фразу он сказал с нажимом на слове «обязана». – По меньшей мере странно, почему он не интересуется делами своей конторы, когда связь всегда под рукой.

– Да-да, конечно… Именно так и есть. Как уехал, так и замолчал. Мы уже начали беспокоиться. Да что мы – его жена, Анастасия Иосифовна, каждый день нам названивает, спрашивает, нет ли весточки от мужа.

– Понятно, – сказал Никита и мысленно продолжил фразу: «…что ничего не понятно». – А почему он уехал? Или это у вас обычная практика – внезапно сорваться и исчезнуть на неделю, а то и больше, притом уехать подальше от родины?

– Конечно нет. На моей памяти такой странный инцидент случился впервые.

– Господин Тарута перед отъездом был чем-то взволнован, а может, напуган?..

– Это было. Ему кто-то позвонил, как рассказывала Эмма…

– Простите, – перебил Никита нотариуса, – кто такая Эмма?

– Наш секретарь-референт. Разве она не представилась?

– Увы… Продолжайте.

– Так вот, ему позвонили, а спустя несколько минут он выскочил из кабинета как ошпаренный – весь бледный, растрепанный, просто не в себе, – сказал Эмме, что должен срочно уехать по каким-то делам, и попросил ее, чтобы она вызвала меня на подмену. Здесь я должен вам объяснить… У Рудольфа Вениаминовича несколько нотариальных контор. Наша фирма, знаете ли, пользуется большим уважением… впрочем, это для вас не важно. В одной из нотариальных контор работаю я. Мне предоставили отпуск, и я уже собрался ехать в санаторий… но тут случились такие вот непредвиденные обстоятельства.

– Тарута не объяснил вам причину своего отъезда?

– Я так и не увидел его перед отъездом. Со мной он не связывался даже по телефону. Должен вам признаться, я в недоумении. Мало того, мне кажется… – Тут нотариус внезапно умолк.

– Что вам кажется?

– У меня есть предчувствие, что с ним может случиться или уже случилась какая-то беда. Дело в том, что после его отъезда кто-то стал названивать в контору по нескольку раз на дню. И требовать, чтобы его связали с Рудольфом Вениаминовичем. Конечно же Эмма не могла этого сделать по вполне понятной причине. В конечном итоге этот хам обозвал ее нехорошими словами и пообещал свернуть голову, как цыпленку.

– Это был мужчина?

– Именно так.

– Хорошо бы знать, какой у него голос.

– Чего проще. Все телефонные переговоры с клиентами мы записываем. Мало ли что… У нас есть запись с угрозами. Момент… – Нотариус поднялся и достал из сейфа кассету. – Пожалуйста, можете забрать. Мне не хочется, чтобы этот хулиган причинил зло нашей Эмме.

– Понимаю вас.

– Э-э… извините за любопытство… м-м-м… – Нотариус в нерешительности пожевал тонкими губами. – Зачем вам понадобился Рудольф Вениаминович?

– Не могу сказать. Служебная тайна, – не моргнув глазом соврал Никита.

За всю свою жизнь он не врал столько, сколько за последнюю неделю. Никита даже начал опасаться, что совершенно запутается во всей этой лжи и в ответственный момент ляпнет что-то невпопад.

– Понятно, – помрачнел нотариус; немало пожив на свете, не раз битый жизнью, он уже давно не верил в то, что она приносит одни только радости.

– Я попрошу вас вот о чем. Если этот хам, как вы его назвали, позвонит еще раз, вы свяжитесь со мной по номеру… – Никита назвал номер своего мобильного; нотариус прилежно записал, хотя и немного удивился про себя, что у сотрудника спецслужб нет визитки. – А главное – сообщите мне, когда Тарута выйдет на связь. Или появится в городе. Обязательно сообщите!

– У нашей фирмы появились какие-то проблемы? – дрогнувшим голосом спросил нотариус.

– Вашими проблемами, если они возникнут, будут заниматься другие службы, – сухо ответил Никита, который уже вошел в роль сотрудника ФСБ. – У нас несколько иная направленность.

– Ну да, ну да, конечно…

На этом они и попрощались. Когда Никита появился в приемной нотариальной конторы, плешивый тип с дипломатом, красный как вареный рак, от нетерпения бегал из угла в угол, бормоча угрозы в адрес «сукиного сына», который проник к нотариусу самым наглым образом. Но когда Никита подошел к нему с вызывающим видом и посмотрел на него сверху вниз, пыл плешивого мигом угас, и он со словами «Моя очередь!» поторопился исчезнуть за стильной дверью из красного дерева.

Сделав Эмме ручкой, Никита покинул нотариальную контору с чувством змеелова, увидевшего на песке после долгих и безуспешных поисков след очень опасной неуловимой змеи, которая безжалостно терроризировала пустынную живность.