Текст книги "Дети белой крови"

Катиджан мгновенно посерьезнел:

– Да, я уже в курсе. Поверь мне, если бы речь шла только о возможности побесить Сераписа, я бы уже давно свалил и не провоцировал его. Но пока я должен остаться, в этом может быть скрыта огромная польза.

Оказалось, что Катиджан не отказался от идеи напасть первым – а саламандры не потеряли связь со своими собратьями, оставшимися на воле. Они могли общаться на расстоянии, разрабатывая новый план. Первая облава на мятежников успокоила Сераписа и Сообщество, убедила их, что лидеры сопротивления схвачены и теперь все под контролем. Однако другие саламандры, даже заразившиеся чумой, продолжали исследование тоннелей, подготавливая лучшие места для внезапной атаки.

Типичная ошибка, которая десятки раз повторялась во внешнем мире: лидер, запертый в тюрьму, не перестает быть лидером. Иногда от этого он становится еще опасней, особенно если при этом он – могущественный маг, управляющий всеми саламандрами города.

– Понятно, что сами они не справятся, – признал Катиджан. – Думаю, через неделю от населения города останется в лучшем случае половина. Поэтому ты должен передать Огненному королю все, что я скажу тебе. Пускай Легио докажет, что он не просто так корону носит! Это не тот случай, когда можно не вмешиваться. Сивиллу мы можем отбить когда угодно, дело не горит, но тогда мы получим мертвый город, а элементалей и так не очень много!

– Ну и как ты собирался передать это ему, если бы я не пришел?

– Придумал бы что-нибудь. Тут, вон, Мортем и Арбор невостребованные бегают с вампиром своим на пару! Но теперь нет смысла напрягать их орехообразные мозги, с тобой надежнее. Это не единственное послание, которое ты отсюда вынесешь, кстати, так что, если ты всегда мечтал стать почтальоном, – это твой шанс.

– Никогда не знаешь, где сбудутся мечты, – закатил глаза Цезарь. – Что еще передать Огненному королю? Из наследника клана в пейджеры – это, пожалуй, самое низкое мое падение!

– Не зарекайся, можно бухнуться и ниже. А второе послание не Огненному королю, оно – всему нашему клану.

– А вот с этого места поподробней.

Саламандры знали заклинание передачи огненной энергии. Они не видели в нем ничего особенного, да и Цезарь в других обстоятельствах не был бы удивлен. Зачем тебе чужая энергия, если ты и так могущественный маг, способный при желании сжечь целый кластерный мир? Но он уже знал о первозданном заклинании, и это многое меняло.

Заклинание, переданное первым Огненным королем основателю рода Инанис, требовало колоссального количества энергии. Таким не отличался ни один современный представитель клана, даже правитель! У Катиджана всего один раз получилось призвать белое пламя, буквально на секунду, и после этого он даже двинуться не мог от усталости. Понятно, что с такой жалкой пародией на магию великих чудовищ не победить. Но если собрать всю энергию клана вместе через заклинание саламандр… Да, из этого может выйти толк.

– Объединившись, мы передадим энергию Огненному королю, – пояснил Катиджан. – А уже он красиво осуществит пророчество. Кстати, если под это дело нет пророчества, скажи Хионии, чтобы подсуетилась, времени осталось мало. Я научу тебя этому заклинанию, а ты уже передай нашим.

Цезарь понятия не имел, как отец отреагирует на такую идею. Раньше он и не заикнулся бы об этом при гордом лорде Трофемесе! Но времена меняются, и после той судьбы, которая постигла Мерджита Легио, отец ко многому начал относиться по-другому.

– Твоя задача – выбраться отсюда незаметно, когда все узнаешь, – сказал Катиджан.

– А ты что же? Продолжишь дружить со своими ящерками?

– Не сильно они со мной и дружат. Думаю, саламандры давно уже вычислили, что я не один из них, не из Сивиллы. Им оставалось лишь записать меня или в предатели, или в спасители, и вторая роль им милее. Они уважают меня и пойдут за мной в бой, но при этом они побаиваются меня, так что с ними особо не поговоришь.

– То есть, ты тут гордый и одинокий?

– Не совсем, там в соседнем зале еще один узник совести сидит, его сюда специально приволокли, чтобы ото всех спрятать. Так вот, с ним можно поговорить, классный дед.

– Что еще за классный дед? – поразился Цезарь.

– Да его держат как раз за этой стеной. Давай я вас познакомлю заодно, в будущем такие связи пригодятся!

* * *

Иногда они еще делали вид, что пытаются вести переговоры. Сарджана видела в этом лишь попытку скрыть собственное бессилие. Заточение в Слоновьей Башне утомляло всех, даже Коррадо Эсентия, поначалу казавшийся непобедимо равнодушным, теперь выглядел уставшим. Условия в Башне были неплохие, их не лишали связи с внешним миром, но это были незначительные послабления. Сарджана прекрасно понимала, что их уже списали со счетов. Кому-то об этом сказали, кому-то – нет, но суть от этого не менялась. Конфликт между Великими Кланами и нелюдями разрастался, а они, призванные его погасить, лишь усугубили ситуацию.

За это время они не стали ни на шаг ближе к обнаружению убийцы. Допросы тех, кого считали подозреваемыми, ни к чему не привели. Менефер замкнулся в себе, он почти не разговаривал с ними и смотрел на дипломатов с нескрываемой жалостью. А Неоту просто нечего было сказать, он переносил свое заточение со спокойствием истинного воина.

Многие из собравшихся здесь нелюдей были хищниками по своей природе. Такое заточение стало для них противоестественным, они заметно нервничали, и сложно было сказать, сколько привычная цивилизованность будет их сдерживать. Возможно, когда кто-то один сорвется, за ним последуют и остальные, и кровопролитие уже будет не остановить.

Сегодня общую встречу предложила Тулинакве, и Сарджана поддержала ее. Зал был открыт для оставшихся шести делегаций – всех, не только лидеров. Тулинакве объявила, что хочет слышать голос каждого, кто находится в Слоновьей Башне, но это, конечно, была лишь официальная версия. На самом деле, ей просто не хотелось никого выпускать из виду.

Они собрались за круглым столом – лидеры сидели, а их спутники стояли за их спиной. В таком окружении одиночество несчастного Евгения Самсонова было особенно заметно: он не только был самым слабым из них, но и лишился охраны. Люди предлагали прислать ему кого-нибудь в помощь, но Башня с безжалостностью робота не допускала этого, она даже не позволила войти Артуру Мейнару, который все равно оставался на острове. Сарджана считала это неправильным, но спорить с артефактом было бесполезно.

Теперь, когда почти все временные обитатели Слоновьей Башни собрались в одном зале, атмосфера была пугающе тяжелой. Разные виды магической энергии переплетались, общая злость усиливала их, и Сарджане казалось, что все они пойманы в черном облаке лесного пожара. Даже ей, сильнейшей колдунье, которая в любой момент могла сбежать в собственный кластер, становилось не по себе. Как можно в таких условиях искать мир? Чего они добьются?

Как бы иронично это ни звучало, по отдельности нелюди нравились ей все больше. Она верила, что смогла бы нормально общаться и даже подружиться с Тулинакве, она уважала спокойную гордость инквизиторов, ей была симпатична невозмутимая Шиори-сама. Но все это стиралось, когда они были в одной комнате – звери, запертые в клетку!

– Спасибо, что все еще ведете себя достойно, – усмехнулся Евгений Самсонов. – Как вы знаете, из других миров приходят неспокойные вести. Я надеюсь, что у нас получится на что-то повлиять.

– Это вряд ли, – покачала головой Ирветт Мар. – Пока мы заперты здесь, к нашему голосу не прислушаются. Любое слово, сказанное нами в поддержку мира, будет воспринято как результат шантажа или давления.

– Да и потом, я передала своим людям, что напавший на Башню, возможно, обладает способностью влиять на разум, – подхватила Шиори-сама. – И все передали. После этого нас, конечно же, не послушают.

– Послушают, если выпустить нас отсюда, – указал магистр Жервайс. – За это я и выступал с самого начала!

– Невозможно, – неумолимо заявила Башня. – Пока виновный не назовет себя.

– А он не назовет, – заметил Коррадо. – Не для того он заметал следы! Если он проявит себя, то только подставным нападением, как в случае Нубии.

– Так что, мы здесь застряли? – печально спросила Тулинакве. – Увязли, как в зыбучих песках?

– Скорее, застряли в болоте, – уточнила Эвридика. – Сидим, смотрим друг на друга, как в зеркала, тайно обсуждаем за спиной. Получается, что даже зная об убийце среди нас, мы играем по его правилам. Он хотел нас запугать? Он нас запугал или, по крайней мере, загнал в угол.

Сарджана не ожидала услышать ее голос: колдунья, разлученная с сестрой, почти не говорила, старалась держаться подальше от нелюдей и избегала даже своих спутников из Великих Кланов. С чего вдруг такое красноречие? Только потому, что вернулась Диаманта?

– Вы так говорите, будто это наш добровольный выбор, леди Легио, – поморщился Жервайс.

– А разве нет?

– Вы думаете, мы можем что-то изменить? Так покажите, как!

– С удовольствием.

– Использование магии! – предостерегла Башня.

Но Эвридика не обратила на нее внимания, а остальные, привыкшие к апатии и бездействию, просто не успели ее остановить. Повинуясь чарам колдуньи, одна из декоративных подставок для магических сфер сорвалась со стены, изменила форму и, обернувшись короткой металлической пикой, рванулась к Евгению Самсонову.

Человек не успел даже крикнуть. Пика вошла ровно в центр его груди, пробила его насквозь, заливая пол и стены брызгами алой крови. Самсонов, лишь чудом переживший нападение чудовища, беззвучно повалился на пол. Его тело еще дергалось в предсмертной агонии, но Сарджана видела, что помогать ему уже бесполезно, тут даже Коррадо со своими уникальными способностями не справился бы. Через несколько мгновений последний представитель делегации людей был мертв.

Шокированную тишину нарушил голос Эвридики:

– Вот теперь, дамы и господа, станет действительно весело. Надеюсь, вы готовы!

Глава 19. Круг замкнулся

Низшие вампиры с хрипом рвались вперед, натягивая ржавые цепи. Цепи выглядели пугающе: старый, истертый, покрытый темными пятнами металл. Может, он прослужил бы и дольше, если бы ему досталась другая доля, но на эти цепи пролилось слишком много крови, подточившей их. Казалось, еще чуть-чуть, еще один рывок – и эта хрупкая преграда исчезнет, выпуская на свободу изголодавшихся тварей.

Неот снова и снова повторял себе, что ему просто кажется. Все специально так устроено, чтобы напугать учеников. Для боевых тренировок им еще рано, пока им нужно преодолеть страх, поэтому кажется, будто они в опасности. На самом деле, никакой опасности нет, и когтистые лапы вампиров не дотянутся дальше, чем позволяют цепи.

Но если так, почему тогда учитель Рихард тоже смотрит на них с беспокойством?

Неот не боялся вампиров, но он знал о них достаточно, чтобы понять: их слишком много. По одному на каждого ученика в группе, то есть, тринадцать. Если они порвут единую цепь, связывающую их, будут жертвы, ведь из взрослых здесь только учитель Рихард. Возможно, на открытой площадке он и справился бы с этой сворой, но массивные колонны, на которых закреплены цепи, и низкие потолки будут ему мешать.

В этих залах уже проливалась кровь, Неот видел ее вечные следы на камнях. Кто сказал, что это кровь одних лишь чудовищ?

– Посмотрите внимательно вот на этих красоток! – Рихард повел боевым ножом перед мордой вампира. Хищные челюсти щелкнули у самого лезвия, но, конечно, не сумели задеть инквизитора. – Примерно через год вам предстоит сразиться с такими, это хорошее начало пути истинного воина. Пока же научитесь их не бояться.

– Но они не будут реагировать на страх, они и так всегда в ярости, – заметил кто-то из мальчишек, державшихся подальше от вампиров.

– Дело не в них, дело в вас. Да, низшие вампиры не из тех существ, которые могут использовать страх. Им просто очень хочется кого-то выпотрошить, и вы будете блюдом номер один. Но страх ослабляет вас, влияет на технику боя. Поэтому вы не должны бояться. Ваша задача – воспринимать схватку с ними как свою работу. Вы должны драться с ними с тем же настроением, с каким убираете кровать, моете посуду, помогаете поварам на кухне. Это ваше задание, одно из многих.

– Только посуда и кровать не пытаются перегрызть нам горло, – буркнул мальчик, стоящий рядом с Неотом.

Неот не обратил на него внимания, он вспоминал уроки охоты – пока только теоретические. Как можно убить эту тварь? Можно снести голову. Или попасть прямо в сердце. Или добраться до мозга, но тут нужно хорошее лезвие. Когда-то давно, когда ему впервые рассказывали об этом, ему казалась дикой сама идея: он должен драться с такими жуткими монстрами, серьезно?

Но с тех пор многое изменилось. Неот научился изгонять страх или подавлять его, и теперь ему даже хотелось испытать свои силы. Да, его тело казалось бесконечно слабым рядом с беснующимися в цепях уродцами. Ну и что? Он слышал, что в истории ордена были ученики, которые вступали в свой первый бой еще раньше! Так что он, можно сказать, задержался в пути.

– Ваша сегодняшняя задача попроще, чем убийство этих выродков, – объявил Рихард. – Вы должны подойти к ним на максимально возможное расстояние и смотреть прямо им в глаза не меньше минуты. Следите за их когтями! Лапы у них гораздо длиннее, чем человеческие руки. Ну и да, готовьтесь к тому, что их слюна до вас долетит, но для инквизиторов она безвредна. Слюна вампиров – это еще не худшее, с чем вам доведется столкнуться в этой жизни, уж поверьте!

Мальчишки испуганно перешептывались. Никто из них больше не падал в обморок и не убегал в слезах, но они все равно боялись. Неот был спокоен, его просто напрягало состояние цепей. Могли ли инквизиторы, отвечающие за подвал, допустить такую оплошность? Что будет, если звено разогнется в момент, когда они будут лицом к лицу с вампирами?

– Ладно, начинаем, – небрежно бросил Рихард, по старой привычке прокручивая нож в воздухе. – Чем быстрее вы…

Цепи лопнули. Договорить он так и не успел.

Учитель Рихард стоял ближе всего к чудовищам, поэтому на него и бросился освободившийся вампир. Другие нелюди почувствовали, что общая цепь ослабла, и стали биться в своих оковах сильнее. Цепи отчаянно звенели, и стало ясно, что освобождение вампиров – лишь вопрос времени. Причем удручающе недолгого времени…

Рихард тоже понял это. Он, опытный инквизитор, сумел отбить первую атаку, хотя и не ожидал ее. Он ушел от когтей, направленных ему в лицо, и полоснул вампира ножом по груди.

– Бегите отсюда! – крикнул он мальчишкам. – Зовите охрану!

Одни из них повиновались, они давно ждали возможности бежать прочь. Но другие застыли на месте от ужаса: они так долго убеждали тебя, что вампиры неспособны освободиться, что теперь могли стать легкой добычей для тех, кто для взрослых инквизиторов был лишь грязью под сапогами!

Неот не мог этого допустить. Он еще не был воином, но уже знал, что такое гордость, почему они, люди, пусть и отчасти, всегда будут выше этих тварей, поддавшихся жажде крови. Поэтому вместо того, чтобы бежать через темноту к заветным дверям, он схватил ближайшего мальчишку за плечи и с силой тряхнул.

– Приди в себя! – крикнул Неот. – Беги отсюда, понял?

Взгляд, поначалу совсем остекленевший от шока, постепенно становился живым, понимающим. Вряд ли мальчишка так быстро вспомнил, кто перед ним. Но командный тон подействовал: он судорожно кивнул и бросился прочь. А Неоту пришлось действовать так и дальше: по одному приводить одноклассников в себя, хотя они были такими же будущими воинами, как и он. Но это в теории, а этот миг показывал, что для настоящего инквизитора важно не только пройти обучение, он должен обладать чем-то большим, и Неот пока не знал, как это называется, однако уже чувствовал в себе такую силу.

Он старался не смотреть на вампиров, по одному освобождающихся от старых цепей. Он знал, что любой из них может его убить, и, если он позволит себе посмотреть и испугаться, это будет конец. Он верил учителю Рихарду, который сдерживал этих тварей, и просто выполнял работу, порученную им самому себе.

Наконец зал опустел, многие из учеников уже были у выхода, а другие стремились туда. Неоту тоже нужно было убегать, и снова он не смог. Он слышал, как звякнул, упав на пол, боевой нож – единственное оружие учителя. Обернувшись, Неот обнаружил, что инквизитор в ловушке: вампиры облепили его со всех сторон, прижали к колонне так, что он не мог и шевельнуться, и рвали на части, вгрызались в него, побеждали того, кто при иных обстоятельствах убивал гораздо более серьезных противников. Какая унизительная и жалкая смерть!

Неот почувствовал, как гнев разгорается в его душе быстрее пожара, как гордость обретает иную форму, более значимую и понятную. Он, инквизитор по праву рождения, не может допустить, чтобы его брат по оружию проиграл вампирам… Нет, все проще, все сводится к основам основ: он не позволит нелюдям убить человека.

Дальше все было как в тумане, и первая битва Неота, которая не должна была состояться так рано, запомнилась ему неясными обрывками застывших мгновений. Как будто это все произошло не с ним! Вот тощенький голубоглазый мальчишка в черной форме, чуть великоватой ему, срывается с места и бежит – но не к спасению, а к чудовищам. Оброненный Рихардом нож в его руке. В памяти мелькают уроки и гравюры из учебников. Чтобы убить вампира, нужно правильно ударить – точно и достаточно сильно. Только бы правильно ударить…

У него получается. Он бросается на вампира, который намного его выше, разъяренным зверьком, закрепляется у него на плечах. Лезвие ножа проходит через нижнюю челюсть – там, где мягче, где детских сил хватает, чтобы пробить. Нож достает до мозга. Существо погибает, а в лицо Неоту бьет холодная подгнившая кровь…

…Он проснулся в своей камере. Без крика, даже без страха, он уже слишком много пережил, чтобы бояться своих снов. Но этот кошмар задел его, сердце билось непривычно быстро. Неот мог сколько угодно ругать себя за такую слабость, избавиться от нее пока не получалось.

Он никогда никому не жаловался на свои кошмары, поэтому другие инквизиторы не знали о них. Увы, хранить секреты в Слоновьей Башне оказалось не так просто.

– События прошлого не дают покоя снам настоящего? – донеслось из-за стены.

– Мне казалось, что у сфинксов считается дурным тоном лезть в чужие мысли без разрешения, – отозвался Неот.

– О, я не собирался лезть в твои мысли. Но твои кошмары подобны крикам в ночной тиши: нельзя подслушать то, что кто-то кричит тебе в ухо.

Они с Менефером мало разговаривали, и никогда – о Нубии. Неот прекрасно знал, что сфинкс может обмануть его, и он никогда не отличит ложь от правды. А если так, то зачем рисковать?

Поэтому они иногда беседовали на отвлеченные темы, а чаще молчали. Менефер не обвинял Неота в убийстве своей напарницы. Неот не спрашивал его, продались ли сфинксы Сообществу. В этом должны были разбираться наверху, без них, а они просто ждали.

– Что тебе снилось? – спросил Менефер.

Неот не обязан был отвечать ему, и все же он видел определенное уважение в том, что сфинкс не полез за ответом прямиком в его сознание. Поэтому инквизитор сказал:

– Я видел день, когда я получил свой нож. Раньше он принадлежал другому человеку.

– Кому?

– Моему учителю. Он говорил, что этот нож приносит ему удачу.

– Но он все равно отдал его тебе?

Неот достал из ножен оружие и задумчиво повернул лезвие, стараясь поймать им скудный свет магических сфер. У него не стали отбирать нож – не видели в этом смысла: он ведь еще не был объявлен преступником, а Башня все равно не позволила бы ему покинуть камеру.

– У него не было выбора.

Он провел пальцем по лезвию; оно было таким же острым, как и двадцать лет назад. Неот давно уже понял, за что учитель так любил этот нож: великолепная сталь, удобная рукоять, идеальный вес.

Жаль, что все это стало ненужным Рихарду. С помощью Неота он пережил нападение вампиров, но его это не спасло. Его раны не заживали, кровь оказалась заражена. Понимая, что умирает, он позвал Неота в свою палату и лично передал ему нож. Тогда так сложно было поверить, что учитель Рихард, мудрый, уверенный, еще молодой, может погибнуть так глупо… Но, лишившись ножа, он не протянул и суток.

Он учил Неота тому, что потом стало его главным правилом: если в битве ты можешь обойтись одним лишь ножом, ничего больше не используй, не упрощай себе задачу. Береги энергию, она тебе всегда пригодится!

Но он не сказал об этом сфинксу, а Менефер больше ни о чем не спрашивал. Неот был убежден, что их ждет еще один день тяжелого в своей бесполезности ожидания. Там, наверху, спорят, Башня изолирована, все это бессмысленно, но другого пути все равно нет. Разве не так?

А потом наверху, прямо над ними, прогремел взрыв, от которого содрогнулась вся Слоновья Башня, и Неот понял, что время ожидания закончилось.

* * *

С вершины холма, на которую перенес их портал, открывался отличный вид на город – и на черное пламя, охватившее его. Недавнее совершенство, которое всегда раздражало Хэллоуина, было уничтожено, и былая стерильность Латебры лишь подчеркивала расползающуюся разруху. На улицах кишели, как насекомые, нелюди, там звучали крики, там проливалась кровь. Но пламя принесли не они, нет… Даже с такого расстояния Хэллоуин мог рассмотреть величественного черного коня, с легкостью перелетавшего через крыши.

Под его копытами зарождался огонь, который потом пылал повсюду, и жители города, как ни старались, не могли потушить его. Черный конь не был охотником, он убивал лишь потому, что его это радовало. Он обрывал жизни одним ударом – и торжествовал. В Латебре не было силы, способной противостоять ему, и его единственным развлечением стало уничтожение. Может, другие нелюди и прибыли сюда по какой-то причине: провести переговоры, выманить Хэллоуина… но конь, будто вырвавшийся из самого сердца ада, хотел чувствовать смерть под копытами.

– Вейовис, – определил Огненный король. – Из чудовищ тут только он.

– Но Аурика тоже здесь, – заметила Дана. – Проклятье! Что они творят? Эти люди не имеют никакого отношения к войне, а с заложниками так не поступают…

Хэллоуин уже не слушал их. Он был благодарен Огненному королю за то, что тот пошел с ним и привел с собой помощь – воинов и медиков Великих Кланов. Это сегодня спасет немало жизней в Латебре. Однако он не собирался зависеть от других, и не важно, почему они помогают ему: по доброте душевной или из-за Небесного Опала. Главное Хэллоуин все равно должен был сделать сам.

Он понимал, что это из-за него Латебру постигла такая участь. Он ушел, разорвал все связи с прошлым, но этого оказалось недостаточно, и кровь на улицах – его вина. У него еще будет время, чтобы осознать весь ужас случившегося и научиться жить с этим. Сейчас Хэллоуин должен был отстраниться от чужой боли, криков и ощущения смерти, отравившего воздух Латебры. Он обязан остаться сильным и найти свою семью.

Конечно, Кирилл никогда не простит его за это. Он и без того считал Хэллоуина позором семьи, а когда узнает, какая беда пришла из-за него… Пускай ненавидит. У него есть на это право, которое Хэллоуин готов был принять. Главное, чтобы брат остался жив!

И он, и его жена, и маленькая Лиза… особенно Лиза.

Поэтому он не мог стоять тут, беседовать с Огненным королем, договариваться, кто куда пойдет. Пускай Великие Кланы разбираются с армией нелюдей, это их война. У него здесь была своя миссия.

Две иглы вошли в его ноги одновременно, две порции чужой крови смешались с его собственной, изменяя ее. Два вида ДНК, два нелюдя. И плевать Хэллоуину было на предупреждения Маркуса, ему нужно было столько силы, не меньше, иначе он не справился бы.

Кровь василиска делала его хищником. На его руках появились когти, наполненные смертельным ядом, его мышцы налились силой, способной дробить камни. Правда, его взгляд не получил смертоносную власть василиска – для этого у Хэллоуина осталось слишком мало крови чудовища. Но он все равно видел намного лучше, чем простой человек.

Кровь великого коня Ариона давала ему то, что он ценил больше всего, – скорость. Если здесь беснуется эта демоническая лошадка, то чем он хуже? Он покажет всему Сообществу Освобождения, или как там они назвались, что они совершили большую ошибку, сунувшись в Латебру.

Скорость и разрушительная мощь – этого должно быть достаточно. Хэллоуин чувствовал, как в его венах закипает привычная уже ярость, унаследованная от нелюдей. Слившись с ними, скопировав их природу, он просто не мог остаться на месте. Он сорвался, побежал вперед, понимая, что человеческий глаз просто не сможет за ним уследить. Ему нужно было добраться домой – вернее, к тому месту, которое когда-то было его домом.

Это не означало, что Хэллоуин готов был просто пробежать мимо других жителей города, пострадавших по его вине. Тем нелюдям, что попадались на его пути, не повезло. Ему не обязательно было убивать их, он бежал так быстро, что они даже не заметили бы его и, конечно, не смогли бы остановить. Ведь в Сивилле было именно так!

Он сам нападал на них. Под его когтями вампиры превращались в пепел, тролли разлетались на части, ведьмы задыхались, пораженные ядом василиска. Они умирали, так и не увидев, кто убил их – а их жертвы не видели, кто их спас. Хэллоуин и не нуждался в такой славе, на каждую битву он тратил не больше пары секунд, не забывая при этом о своей главной цели.

Быстрее…

Тот жуткий день из его прошлого снова и снова всплывал в памяти, как бы Хэллоуин ни старался от него отгородиться. Он знал, что убил несколько десятков нелюдей, но не гордился этим. Они были слабыми – не они приняли решение прийти сюда, это лишь паразиты, таящиеся в тени настоящего хищника. И перед ним Хэллоуин чувствовал себя таким же беспомощным, как перед монстром, убившим Хелену. Он видел вокруг себя черный огонь, но не знал, где сейчас конь, а значит, конь опережал его.

Быстрее…

Он взлетел на крышу, чтобы поскорее увидеть нужный дом, и не поверил своим глазам. Дом был в руинах. От воздушного особняка, в котором прошло его детство, остались лишь обугленные камни, зеленый сад обернулся выжженной землей. Одно из упавших деревьев придавило Софию, жену Кирилла, а сам Кирилл пытался ей помочь. Они оба были живы – и оба оказались слишком далеко от своей дочери.

Лиза замерла на площади перед уничтоженным домом, а всего в паре шагов от нее возвышался черный конь, окруживший их обоих пламенем. Среди огня и дыма контраст между ними был особенно велик: хрупкое тельце человеческой девочки рядом с массивной тушей чудовища. Вейовис мог легким движением копыта раздробить ей голову – и он хотел это сделать, Хэллоуин чувствовал! Может, другие лидеры Сообщества и собирались взять кого-то в заложники. Черный конь опьянел от крови, и в уничтожении такой юной, беспомощной жизни он видел особое удовольствие.

Хэллоуин понимал, что перед ним Лиза, но он все равно видел там Хелену. Маленькую Хелену, которая получила второй шанс и снова ходит по улицам Латебры. А он снова подводит ее! Он был близко, и, если бы ей угрожал обычный нелюдь, он бы уже уничтожил его. Но в скорости Вейовис был равен Ариону… На то, чтобы пересечь целую улицу и добраться до площади, Хэллоуину требовалось не больше трех секунд. Вейовис убил бы девочку за долю мгновения, поэтому смысла сражаться уже не было, однако Хэллоуин все равно пытался. Он не думал о своих шансах, о силе противника или о том, что будет, если он снова подведет Хелену. В его сознании, замутненном чужой кровью и волей, осталась только одна мысль:

Быстрее…

Был хруст бьющегося стекла, была острая, но едва ощутимая его новым телом боль в ладони. Все это – как будто не с ним, не по его воле, само собой. А он просто бежал вперед, впервые за долгое время не как Хэллоуин и даже не Джон Доу, а как Иоанн Энтис.

Быстрее…

Спасти Лизу от Вейовиса… Нет, спасти Хелену от искаженного яростью монстра! Какая разница? Нужно только спасти, нужно…

Быстрее!

Черный конь взвился на дыбы, готовясь раздавить человеческого ребенка. Но вместо того, чтобы нанести удар, он, неожиданно для себя, грузно повалился на мостовую. Его тело, только что такое сильное и несокрушимое, было покрыто глубокими ранами, его шкура была почти полностью содрана, его ноги – сломаны. Вейовис не погиб, но за миг, который он упустил, кто-то выиграл битву с ним, и черный конь уже не мог подняться.

Его удивление длилось недолго – скоро он увидел, кто победил его. Странное создание… Тело человека – с неестественно изогнутыми ногами, измененными для недоступной людям скорости, с когтями на руках, а главное, истекающее кровью, но не красной, как у людей, а черной и от этого похожей на грязь. Она тонкими ручьями вырывалась изо рта и носа человека, из ушей и уголков его глаз, покрывая разводами его бледную кожу.

Глаза, смотревшие на Вейовиса, были двумя бездонными озерами черной крови. Он никогда еще не видел таких глаз.

Одной рукой Хэллоуин прижимал к себе перепуганную, рыдающую Лизу, а другой все еще сжимал осколки ампулы с кровью демона. У него не было времени на полноценный укол, и он просто раздавил ее. Осколки изрезали его кожу, черная кровь попала в раны, она оказалась внутри него и изменила его, и не важно, как.

Хэллоуин понимал, что это конец. Маркус был прав, нельзя бросать вызов самой природе, превращая себя в существо, которое не должно было появиться на свет. Он чувствовал, как кровь демона разрывает его изнутри – сильная и необходимая ему, но вместе с тем смертоносная для него самого. Он еще мог вернуться после использования крови василиска и Ариона, но не после этого, он пересек черту.

Но он ни о чем не жалел. Девочка в его руках была лучшей наградой. Если ему нужно было умереть, чтобы спасти ее, он сделал бы это снова и снова.

К нему подбежал Кирилл, перепуганный, дрожащий больше, чем его дочь. Он смотрел на брата с таким ужасом, что Хэллоуин невольно усмехнулся: надо же! Он думал, что не сможет внушить Кириллу большее отвращение, чем раньше. Но сейчас он был всем, что ненавидели универсалы, живым воплощением греха, и это сыграло свою роль.

Кирилл был так напуган, что не мог произнести ни слова, чувствовалась, что вся его сила воли ушла на то, чтобы приблизиться к брату. А Хэллоуин и вовсе не мог говорить: черная кровь заполняла рот, проливаясь на подбородок, горячая и горькая, совсем не похожая на человеческую кровь. Он просто передал Лизу отцу. Ради этого момента он и пришел сюда, вот что искупало все остальное.

Так странно получилось… Он, по большому счету, прожил жизнь зря, но этими двумя поступками искупил все остальное. Небесный Опал, отданный Огненному королю, и маленькая копия Хелены, для которой жизнь началась заново. А может, еще и смерть Вейовиса? Хэллоуин знал, что умрет, но пока не был мертв. Почему бы не воспользоваться этим, чтобы утащить с собой одно из великих чудовищ?