Текст книги "Дети белой крови"

– Не важно, хотят они колдовать, не хотят, колдуют или нет, их энергия все равно никогда не будет человеческой. Кристаллы реагируют на ее многогранность и очень быстро развиваются – можно сказать, растут как грибы, и это сравнение очень точно опишет процесс их появления.

– В общем, с универсалами мы более-менее разобрались, – вздохнула Дана. – Нелюди, которые считают себя людьми и безумно гордятся этим, земледельцы, шахтеры и кто они еще там…

– Кстати, это ты очень верно подметила, – оживилась Света. – В Латебре существует строгое деление на касты. По большому счету, роль каждого универсала определяется при рождении. Родился в семье крестьян – все, не быть тебе ни ученым, ни воином. Это тоже часть культа, в нормальном обществе такое бы долго не вынесли.

– Но Хэллоуин, надо полагать, в касты не вписался?

– И не он один. С массовым сопротивлением среди универсалов давно покончено. Они утверждают, что всех несогласных просто изгоняют из Латебры, но ходят слухи, что они и казнями не брезгуют. Поэтому нынешнее противостояние внутри культа – это отдельные личности, которые тайно передают друг другу традиции предков и, принимая свою врожденную силу, отрекаются от своего народа, – сообщила Света.

Изображение мира Латебра над столом сменилось фотографией – или, скорее, объемной проекцией. Перед ними предстал молодой, лет тридцати, мужчина, высокий, худощавый и жилистый, со светлой, но не слишком бледной кожей, взлохмаченными грязно-русыми волосами и серо-голубыми глазами. Он был облачен в одежду наемника: костюм из плотной черной кожи, укороченный плащ, ботинки с металлическими набойками, перчатки и защитные пластины на руках. А вот никакого оружия Дана не увидела, вместо него мужчина носил на поясе и на перевязи, закрепленной на бедре, кожаные чехлы со шприцами – причем не современными, а большими, сделанными из плотного стекла, образца, пожалуй, девятнадцатого века. Раньше это удивило бы Дану, но теперь, когда она знала, кто он, все становилось на свои места.

– Хэллоуин, не так ли?

– Он самый.

Взгляд у него был уверенный, даже наглый – совсем не подходящий безмозглому и смиренному последователю культа. Хэллоуин гордился собой, но не своей белой кровью, этим он, должно быть, немало раздражал своих соседей.

– Хэллоуин – это прозвище, которое ему дали в кластерных мирах, когда он стал более-менее знаменитым, – отметил Наристар. – Это из-за его способности копировать других существ – вроде как он один постоянно носит сотни масок. Наемники любят такой подход, – слишком поэтический, на мой взгляд, – и Хэллоуин начал отзываться на это прозвище. Сам же он, начиная работать, называл себя Джон Доу, и он до сих пор подписывается этим именем.

– Что-то мне подсказывает, что родители назвали его не так, – усмехнулась Дана. – А значит, у него есть основания скрывать свое имя.

– Еще какие. Его настоящее имя – Иоанн Энтис, или, для своих, Иван. Он родился в Латебре в семье ученых – чтецов, хранителей библиотек, наставников. Словом, достаточно высокой касты. Представители таких семей очень редко бунтуют, у них для этого просто нет причин: жизнь хорошая, работа – легкая, все тебе поклоняются. Это сделано специально, культу не нужно, чтобы высшие универсалы возвращались к своим корням, потому что их сила значительно превзойдет силу универсалов из низших каст.

– Но Хэллоуин почему-то отказался ото всех этих плюшек, – отметила Дана. – Известно, почему?

– Нет. Даже у клана Арма очень мало информации об универсалах. Хотя мы, признаться, ими и не интересуемся.

– Да ладно, – не поверил Амиар. – Чтобы в каком-то кластере у Арма не было ни одного шпиона, ни одного следящего устройства? С каких пор?

– Во-первых, не шпиона, а добровольного поставщика информации, – не моргнув и глазом, поправил Наристар. – Во-вторых, не следящего устройства, а артефакта, помогающего наблюдать за соблюдением порядка. А в-третьих, все у нас есть. Но мы никогда не следили за универсалами слишком уж пристально, потому что не считали их опасными. Их культ – это, конечно, проблема, но это их проблема, которая не несет никакой угрозы другим народам. Поэтому мы следили за ними просто на всякий случай, не слишком вдаваясь в подробности их жизни.

– То есть, о Хэллоуине мы знаем не так уж много?

– Только самое основное. Он должен был войти в число элиты, его семья была богата и уважаема, у него не было причин для бунта. Но в подростковом возрасте он связался с тайными мятежниками, а в шестнадцать лет покинул Латебру. Очень скоро он появился среди наемников, стал промышлять кражами. Убийства он целенаправленно не берет, но и тех, кто станет на его пути, не жалеет. Иными словами, о Хэллоуине мы знаем больше, чем об Иоанне Энтисе.

Что ж, Наристар был прав с самого начала: Хэллоуин не был героем, которому доверили бы святыню нелюдей. Дана разбиралась в сложной иерархии кластерных миров не так хорошо, но и она понимала, что наемник не должен был попасть в Сивиллу. Судя по информации, полученной Родериком и Керенсой Мортем, его что-то связывало с Фильбертой. Уже это вызывало сомнения, но было, в принципе, возможно.

Однако даже если бы верховной сильфиде захотелось почудить, она должна была знать, где остановиться. Неужели ее положение было настолько отчаянным, что она сама передала Небесный Опал известному вору? Вроде как – кому угодно, лишь бы не убийцам и чудовищам? Или она знала о Хэллоуине нечто такое, о чем они даже не догадывались?

– У клана Арма давно установились торговые отношения с Латеброй, – продолжил Наристар. – Мы закупаем у них кристаллы, естественно. Нас там не любят – просто потому, что там не любят любых нелюдей, но они нас знают. Поэтому теперь я сделал официальный запрос их старейшинам.

А вот это уже было неплохо! Решение казалось простейшим, но Дане оно пока и в голову не пришло. Пожалуй, из-за всех этих разговоров о культе и замкнутости универсалов: она и предположить не могла, что с ними можно общаться цивилизованно.

– И что? – поинтересовался Амиар. – Судя по тому, что ты пока знаешь о Хэллоуине не так много, они отказали тебе?

– Да и нет. Сначала они действительно отказали мне в своей фирменной манере. Хэллоуин – позор для них, они стараются сделать вид, что он вообще не имеет к ним отношения. А поскольку это невозможно, они просто раздражаются из-за любого упоминания о нем. Тогда я намекнул, что это нужно лично Огненному королю – и они засуетились. В кластерных мирах все больше говорят о войне, Амиар. Пока мало кто точно представляет, что это такое, однако все понимают, в какую угрозу это может превратиться, если сразу несколько влиятельных видов сцепятся друг с другом. Универсалы, думаю, мало что понимают в современной политике. Но я внушил им, что, если они откажут тебе, как отказали мне, ты можешь отнестись к этому без понимания.

– То есть, я превратился то ли в чудовище, то ли в пугало, – невесело рассмеялся Амиар. – Это не слишком лестно, но в деле помогает. И как, они прониклись?

– Можно и так сказать. Они так и не прислали мне личное дело Хэллоуина – подозреваю, что у них ничего подобного нет, это гармонично бы дополнило их стратегию закрытых глаз. Родители Энтиса уже мертвы, но в Латебре живет его младший брат с семьей, Кирилл Энтис. Огненному королю было даровано высочайшее разрешение встретиться с Кириллом и поговорить о Хэллоуине. Если он захочет, он ответит на ваши вопросы.

Дана подозревала, что гостю, одобренному старейшинами, Кирилл будет отвечать, даже если не очень этого хочет. Но скажет ли он правду? И поможет ли эта правда хоть как-то понять Хэллоуина? Ведь он покинул Латебру еще мальчишкой – а сейчас он взрослый мужчина, воин…

Не важно, другого пути все равно нет. Получив Небесный Опал, Хэллоуин затаился, пока даже Арма не могли его найти. А значит, нужно было идти по тому следу, что у них есть, пусть и не слишком многообещающему.

– Когда мы отправляемся в Латебру? – деловито осведомилась Дана. – И не говорите мне, что меня туда не пустят, потому что я женщина или еще какой-нибудь дурацкой причине!

– Не хотели пускать, – признал Наристар. – Но я сказал, что вы с Огненным королем не можете находиться в разных кластерах по традиции Великих Кланов, а на традициях у них пунктик. Но войти в Латебру можно только вам двоим, никакой свиты, никакой охраны.

Дана только усмехнулась: если она снимет клеймо, выпуская полную силу Огненного короля, никакая свита им и не понадобится, только вряд ли в Латебре это понимают.

– А портал можно открыть хоть сегодня, – добавила Света. – Если вы, конечно, готовы.

* * *

Эта миссия была непростой с самого начала, и все же понятной. Сарджана настроилась на тяжелые переговоры – и все равно они должны были остаться мирными! Теперь же она столкнулась с хаосом, который боялась не удержать под контролем.

Когда они, привлеченные шумом, вместе с другими нелюдями добрались до этажа человеческой делегации, все уже закончилось. Их встречали лужи крови, два изуродованных трупа, тяжело раненый Евгений Самсонов и пропавший Артур Мейнар. Эвридика тоже была там, это она спасла Самсонова, которого чуть не завалило обломками стены и потолка. А вот ее сестра исчезла.

Разразился предсказуемый скандал. Инквизиторы с привычной им категоричностью обвиняли во всем Великие Кланы и жаждали расправы. Сфинксы сдерживали их, но никому не спешили доверять. Мультиморфы шалели от запаха крови и лишь присутствие Созидающей сдерживало их. Ёкай делали вид, что ничего особенного не произошло, но Сарджана не спешила доверять их спокойствию. Морская делегация порывалась уйти, однако их не отпускали.

Слоновья Башня тоже не могла внести ясности. Наблюдение на этом этаже было отключено по желанию людей, поэтому разумный артефакт не следил за ними. Башня лишь утверждала, что никакие сторонние порталы не открывались, кроме аварийного, но он увел кого-то, а не привел; присутствие новых существ она тоже не уловила.

И это было плохо, потому что главными подозреваемыми автоматически становились близнецы Легио – из-за которых и начались эти переговоры! То, что Диаманта исчезла вместе с Мейнаром, лишь усугубляло их положение.

Эвридика, надо отдать ей должное, держалась достойно – при том, что она вряд ли хотя бы раз в жизни оказывалась так далеко от сестры. Бледная и предельно серьезная, она казалась раненой, хотя ранена не была. Она рассказала все, что знала, вот только рассказ получился коротким.

Они с Диамантой услышали шум, пробрались на этаж людей, чтобы помочь, но к этому моменту один из дипломатов уже был мертв. Тогда они разделились: Диаманта направилась к Мейнару, а Эвридика – к остальным двум. Женщину она тоже обнаружила мертвой, да и Самсонова уже не надеялась застать в живых: когда она добралась до его спальни, там все было разгромлено. Однако старик оказался крепче, чем она ожидала, жизнь еще теплилась в нем. Эвридика освободила его из-под завалов и помогла ему дождаться помощи.

Она утверждала, что видела на этаже какого-то крупного зверя – но не сражалась с ним. Однако больше это существо никто не видел, и Башня его не почувствовала. Она могла подтвердить, что Диаманта Легио увела из этого мира Артура Мейнара, но добровольно ли он пошел с ней – никто не знал.

Сарджане кое-как удалось успокоить нелюдей, убедить их не устраивать расправу без суда и следствия. Ее неожиданно поддержал магистр инквизиторов.

– Давайте не будем торопиться, мы пока слишком мало знаем, – сказал он. – Нужно проверить все обстоятельства, и гневу лучше не поддаваться. Но одно я считаю очень важным: Башня не засекла посторонних. Так что, вероятнее всего, убийца – кто-то из нас, и это не обязательно сестры Легио.

Что ж, с ним сложно было спорить. Сарджана не сомневалась, что Эвридика и Диаманта этого не делали, и она не винила их за то, что они поспешили к людям, поставив себя под подозрение. Она бы на их месте поступила точно так же! И все же убийца вполне мог быть здесь с самого начала, не скрываться, оставаться на виду, но при этом служить Сообществу Освобождения. Это был бы не первый раз, когда Аурика опередила их на пару шагов.

Почти все из собравшихся обладали способностями, достаточными для такой резни, поэтому подозреваемых у Сарджаны не было. Ясность мог внести разве что Самсонов, но он пока был слишком слаб, чтобы будить его. Им оставалось лишь ждать.

Большинством голосов они решили не покидать пока Слоновью Башню и свести общение с внешним миром к минимуму: они сказали своим союзникам, что они живы и что у них возникли проблемы, однако на этом – все. Они не сообщали, что здесь случилось и кто погиб.

– Если мы разойдемся сейчас, убийца останется безнаказанным, – указал Менефер, старший из сфинксов. – Даже если мы узнаем его имя, он будет далеко, в своем кластерном мире, он скроется от нас, и мы его не найдем.

– Да и законы его народа будут на его стороне, – добавил Жервайс, магистр инквизиторов. – Не каждый вид способен обменять преданность на высшую справедливость.

– Нам нужно ждать, когда очнется господин Самсонов, – подытожила Шиори-сама, глава делегации ёкай.

Это ожидание не входило в планы Сарджаны, но противиться ему она не могла, положение Великих Кланов и так стало слишком зыбким.

Впрочем, покорно ожидать, пока проснется Самсонов, она тоже не собиралась – на это могло уйти много дней. Поэтому, когда в Слоновьей Башне установилось пусть и хрупкое, но все же перемирие, она встретилась с Коррадо на нижнем этаже – там, где в холодном светлом зале хранились мертвые тела. Чтобы избежать скандала во внешнем мире, людям не возвращали их мертвецов, но это было на руку Сарджане.

– Как Эвридика? – спросила она, когда Коррадо присоединился к ней в подвале.

Пока она разбиралась с разгневанными нелюдями, Коррадо увел Эвридику в сторону, чтобы она не мозолила им глаза и не провоцировала новую агрессию. С тех пор у Сарджаны не было времени поговорить с ней.

– Держится, – отозвался Коррадо. – Но в ее семействе все так умеют – если надо, Легко становятся каменными. Это не значит, что ей не тяжело.

– Она знает, где ее сестра?

– Похоже, знает, но говорить не собирается. Эвридика уверена, что среди нас шпион Сообщества, а из-за этого дурацкого правила выходить на связь в общем присутствии он обязательно все услышит, и уж он-то правил придерживаться не будет.

– Справедливо. Диаманта очень сильная, она справится и без нас, а если ей удастся сберечь жизнь Мейнара, это очистит ее имя.

Версию о том, что Диаманта могла похитить Мейнара, они даже не обсуждали – она была такой же нелепой, как версия о нападении Эвридики на Самсонова.

Неведомое чудовище, напавшее на делегацию людей, исчезло, не оставив четких следов. Самой важной и стоящей уликой были два мертвых тела.

Мужчину звали Михаил Ветров. Ему здорово досталось – на теле осталось немало рваных ран, вся комната была залита кровью, следы погрома никто бы не скрыл. В спальне женщины, Лидии Каранской, крови тоже хватало, то ее источником стало перерезанное горло – всего один удар, других ран на теле не оказалось. Она умерла быстро и без борьбы, подпустив кого-то вплотную.

Теоретически, магия Легио была способна на такое, так что другие делегации не собирались отказываться от своей ненависти. Сарджана же уповала на мастерство Коррадо. Рядом с ней находился глава дома Эсентия, мастеров магии живой плоти, это что-то да значит! Поэтому она поначалу не вмешивалась, позволив Коррадо изучить трупы.

Он хмурился; она заметила. Да, ни в одной смерти нет ничего хорошего, но Коррадо поддался не скорби, а неприятному удивлению. Похоже, то, что сначала казалось очевидным, на проверку было не таким уж простым.

Кто-то другой уже поторопил бы его, начал задавать вопросы, но Сарджана просто ждала. Главе клане не престало мельтешить, и она умела, когда нужно, быть одной из тех мраморных статуй, которые создавала, молчаливой и освободившейся от хода времени.

Как она и ожидала, Коррадо заговорил с ней сам.

– С женщиной все более-менее однозначно. Она сама перерезала себе горло.

– Что? – поразилась Сарджана.

– Все указывает на это – угол надреза, приложенная сила, скорость. Она была левшой, и это тоже заметно по ране. Судя по тому, что я вижу, она сделала это резко и быстро, но иначе такое и не делается.

– Этого не может быть.

– Сарджана, я знаю человеческое тело. Между раной, нанесенной себе, и раной, нанесенной нападавшим, всегда огромная разница.

Она верила ему, но так легко согласиться не могла, слишком уж невероятным это было. Лидия Каранская, конечно, не достигла уровня Самсонова, и все равно она была известным и уважаемым дипломатом. Человеком с предельно устойчивой психикой – никому другому и не позволили бы вести переговоры в мире, застывшем на грани войны.

С чего ей вдруг убивать себя? Да еще вот так…

– Только не говори мне, что это она убила Ветрова и напала на Самсонова.

– Нет, с ними отдельная история. С Лидией все было быстро и просто: в ее комнате сохранился порядок, она не дралась и не сопротивлялась. Она просто перерезала себе горло, и произошло это до того, как умер Ветров.

Человеческий судмедэксперт не определил бы время смерти так точно, но с магом можно было не спорить.

– Я не видела лезвия в ее комнате, – заметила Сарджана.

– Это сделано не лезвием. Она использовала осколок зеркала – видишь порез на руке?

Теперь все сошлось. Сарджана видела разбитое зеркало у кровати Лидии, однако она была уверена, что это единственный след гордого, но безуспешного сопротивления женщины. Оказалось – нет, перед ними было орудие убийства.

Она не могла сделать это сама, просто не могла. Получается, кто-то вошел в ее комнату посреди ночи и заставил покончить с собой? Вот так безжалостно, а главное, быстро? Это не то же самое, что сломать обычного человека. Лидия была мудрым человеком, опытным, преданным своему виду. А ее уничтожили, как наивную девчонку!

Для этого нужна власть, которой не могло быть у близнецов Легио.

– А что с Ветровым? – спросила Сарджана.

– Да, действительно, что с Ветровым? – донесся голос со стороны двери.

Они, увлеченные осмотром и разговором, даже не заметили, как у них появилась компания.

В подвал спустился Неот Сан Себастьян – правая рука магистра инквизиторов, считавшийся самым сильным воином своего ордена. Он был молод, не старше самой Сарджаны, и поражал поистине богатырским ростом и комплекцией – даже здесь, среди нелюдей, он легко выделялся. Такие инквизиторы редко преуспевали из-за медлительности, но Неот стал исключением. В движениях его тела, лишенного и тени жира, чувствовалась грация крупного кота – льва или леопарда, в нем не было медвежьей неуклюжести. Сарджане не хотелось видеть, как он дерется, хотя бы потому, что драться он пока хотел лишь с Великими Кланами.

Она сразу поняла, что Неот не разделяет сдержанного благоразумия магистра. Будь его воля, он решал бы вопросы силой, а не болтовней. На их удачу, у него пока не было власти оспаривать приказ Жервайса.

Но за главами Великих Кланов он, похоже, все равно следил.

– Я была уверена, что вы охраняете господина Самсонова, брат Неот, – сказала Сарджана.

Даже если инквизитор застал ее врасплох, она не собиралась показывать это. А Коррадо и вовсе не выглядел смущенным – похоже, он почувствовал приближение Неота заранее.

– Я передал эту задачу следующей смене, к которой любезно присоединилась леди Легио, – отозвался инквизитор. – А поскольку по ряду причин я не готов находиться рядом с ней, я решил проверить, о чем вы беседуете с мертвецами.

– Какие разговоры могут быть с мертвыми? Только о смерти, – откликнулся Коррадо.

– Что же поведала вам смерть господина Ветрова, лорд Эсентия?

Небесно-голубые глаза Неота были умными, внимательными, и портила их лишь враждебность, которая легко читалась во взгляде инквизитора.

– Это история отчаянной и благородной борьбы. Если госпожа Каранская пала сразу – под влиянием магии, несомненно, – то господин Ветров сражался с кем-то. К сожалению, попасть в противника он не смог и случайно нанес себе эти раны.

– Все это? – поразился Неот. Он подошел ближе, разглядывая исчерченное рваными ранами тело Ветрова.

– Именно. Борьба была не слишком долгой, но яростной. Пытаясь поймать противника, господин Ветров налетал на обломанные балки, попадал по себе тем оружием, которое намеревался использовать, напарывался на металлические пики и другие декоративные элементы.

И все это могло указывать на погоню за галлюцинацией, если бы не один важнейший факт: чтобы Ветров налетел на сломанную балку, кто-то должен был сначала ее сломать. У тучного и немолодого дипломата просто не хватило бы сил на такой погром.

Получается, тот, кто напал на людей, может влиять на разум, но даже он не всесилен. Если Лидию Каранскую он попросту убил, то Михаила Ветрова сломать не смог, а потому обманул. Но что стало с Мейнаром? Что видел он? Эвридика не упоминала ни о каких галлюцинациях или попытке взять под контроль ее разум. Возможно, неизвестный маг просто не успел этого сделать, а может, ее защитила уникальная связь с ее сестрой.

– Я не хочу обидеть уважаемых представителей Великих Кланов, но, сдается мне, вы пытаетесь перевести подозрение на другую делегацию, – заметил Неот.

Сарджана сдержала улыбку: и почему так много оскорблений начинается с фразы «Я не хочу обидеть»?

– На кого же? – поинтересовалась она.

– Думаю, на сфинксов, хотя нельзя исключать и ёкай.

– Нельзя исключать никого, – заметил Коррадо. – И нас в том числе.

– О, этого я не сделаю, лорд Эсентия, – исключительно по вашей просьбе.

– И тем не менее, не одаряйте своим вниманием только нас, – посоветовала Сарджана. – Вы воин, брат Неот, и как воин вы знаете, что нельзя полагаться на симпатии или антипатии. Мне жаль погибших дипломатов не меньше, чем вам. Но я смотрю на них и не вижу в них жертв магии Легио. Даже если бы я не знала Эвридику и Диаманту лично, я бы не нашла тут прямых доказательств их вины. А вы?

Ему хотелось обвинить их, Сарджана чувствовала это. Они раздражали его – как любые колдуньи Великих Кланов раздражают инквизиторов. Но безмозглый вояка не стал бы помощником магистра в столь юном возрасте, Неот умел найти ту грань, которую нельзя пересекать.

– Пока – нет, – признал он. – И, как видите, я не против того, чтобы вы возились с этим. Но когда закончите, не забудьте поделиться с остальными вашими выводами – а иначе это будет подозрительно, не так ли?

Он развернулся и ушел, снова оставив их наедине с трупами. Это не было бы ни одолжением, ни упреком с его стороны, просто Неот не хотел тратить здесь свое время. Сарджана не исключала, что он будет следить за другими нелюдями – за теми, кого сам только что назвал.

Она подумала о том, как мало она знает о лучшем воине ордена Святого Себастьяна. Глава клана Арма терпеть не могла невежество – а значит, этот пробел должен быть закрыт.