Текст книги "Дети белой крови"

Нелюди, естественно, не знали ответов на эти вопросы, но вот Сарджана – она поняла. Она давно уже изучила всю информацию, что была собрана по великим чудовищам, и теперь знала о них не меньше, чем клан Мортем. Поэтому тех подсказок, что дала ей Эвридика, было достаточно.

– Эрешкигаль.

Словно услышав свое имя, чудовище рванулось вперед, освобождаясь из кокона – уже в звериной форме. Атака Эвридики не прошла даром, Эрешкигаль не собиралась играть с ними, она сразу подготовилась к бою.

Но даже так, даже зверем, она была прекрасна. Тот, кто ничего не знал о чудовищах, решил бы, что перед ним ангел. Ее первая звериная форма напоминала женщину с белыми крыльями – красивую до дрожи, однако какой-то безжизненной, безликой красотой. Глядя на нее, ею можно было лишь восхищаться, а отвернувшись хоть на миг – не вспомнить, как она выглядела. Зная о способности этих существ к эволюции, Эвридика подозревала, что Эрешкигаль намеренно выбрала форму, близкую к ангелам, чтобы создавать иллюзию добродетели, заставлять своих соперников сомневаться – а не ошиблись ли они? Так ли она плоха, как они подозревали?

Прекрасная ледяная богиня Эрешкигаль. И вместе с тем – одно из самых опасных чудовищ: Эвридика прекрасно помнила, что когда-то давно, когда инквизитор Хорана Иллари бросила вызов даже не самим чудовищам, а их теням, именно Эрешкигаль так и осталась непобежденной.

А все потому, что она полагалась не только на грубую силу и магию. Она была способна манипулировать теми, кто ее окружает, она никому не доверяла и, если нужно, легко жертвовала союзниками, чтобы защитить себя.

Вот и теперь она затеяла очень сложную игру. Приняв облик Евгения Самсонова, она получила все шансы усилить вражду между нелюдями и Кланами, заставить их отвлечься на внутреннее противостояние, а значит, позабыть о войне с Сообществом. Однако сегодня она была раскрыта, ее гениальный замысел рухнул, и это наверняка злило ее.

Бежать из башни она не собиралась, для простого побега она не стала бы перевоплощаться. Рана, нанесенная Эвридикой, навредила ей, но не слишком, и она хотела продолжить битву.

– А ведь если бы все прошло так, как я задумала, некоторые из вас остались бы живы, – задумчиво произнесла она. – Самые сильные, те, кто должен был рассказать о зле, таящемся в Великих Кланах. Теперь уже не выживет никто, и говорить будут о резне, отнявшей ваши жизни, и о падении Слоновьей Башни.

Ее голос был приятным и мелодичным, но его, как и ее внешность, нельзя было запомнить. Даже сейчас Эвридика не бралась сказать, высокий он или низкий, тихий или громкий… женский или мужской! Он был всем и сразу, и вместе с тем – ничем.

Решимость Эрешкигаль не была блефом, ей только это и оставалось: идти ва-банк. Или она уничтожает всех свидетелей, или те, кто останется в живых, разоблачают ее и переводят гнев нелюдей на Сообщество. Она не могла такого допустить, гордость не позволила бы ей.

– Это очень смелое заявление, – заметила Тулинакве. – Особенно если учитывать, что все мы еще живы.

– Все? – рассмеялась Эрешкигаль. – Скажите это мертвецам, что лежат у вас под ногами! Скоро и вы присоединитесь к ним.

– Будьте осторожны, – предостерегла Сарджана. – Великие чудовища не бессмертны, но убить их очень трудно. Чтобы это хотя бы стало возможным, нужно провести их через три звериных воплощения. Она пока прошла только одно, первое. Оно требует от нее мало магической энергии, но при этом хуже всего подходит для боя.

– Что-то животные этого мира стали слишком умными, – поморщилась Эрешкигаль. – Пора бы запомнить: умные долго не живут.

Она не скрывала, что нападет на Сарджану – и напала, быстро, ловко, словно скользя по воздуху. Увидев это, Эвридика инстинктивно призвала магию, собираясь помешать ей, но жесткий голос сестры в голове остановил ее: «Рано! Пусть все идет по плану!»

Если бы ее расчет оказался неверным, а план – ошибочным, Сарджана Арма могла бы заплатить за это жизнью. Однако Диаманта Легио не ошибалась на поле боя. Эрешкигаль остановили и без вмешательства Эвридики: меч магистра Жервайса скользнул у самого лица чудовища, вынуждая его отступить.

– Слоновья Башня – место дипломатии, – невозмутимо заявил инквизитор. – Боюсь, я не могу позволить вам нарушить этот закон.

– Как и убить нас всех, – усмехнулась Тулинакве. – Вы, наверно, не знакомы с традициями мультиморфов… Так давайте я вам расскажу! Мы не любим, когда нас убивают, и крайне негативно относимся к тому, что кто-то пытается убить наших союзников.

– Великие Кланы заверили нас, что пришли с миром, – добавила Шиори-сама. – Пока у нас нет оснований полагать, что это ложь. А значит, они – наши союзники, которых мы будем защищать.

– Откажитесь от битвы, пока не поздно, – посоветовала Ирветт Мар. – Тогда мы будем говорить с вами.

На несколько секунд Эрешкигаль замерла, и Эвридика буквально чувствовала, как хитрость в ней боролась с гордостью. Хитрость требовала изобразить смирение, согласиться на переговоры, а потом напасть в самый неожиданный момент. Еордость твердила, что со скотом, обреченным на убой, говорить не нужно.

Победила гордость. Эрешкигаль, всего секунду назад казавшаяся задумчивой, почти смиренной, рванулась вперед, ударила – красивой рукой, которая мгновенно обратилась когтистой лапой.

В пору своей юности магистр Жервайс, скорее всего, ушел бы от такой атаки. Он и сейчас попытался уклониться, но годы брали свое, и его скорости было недостаточно. Он избежал смертельного ранения, которое пыталась нанести Эрешкигаль, но на его груди все равно появились глубокие кровавые борозды, а плечо оказалось выбито из сустава.

Он все же отступил, и молодые инквизиторы мгновенно закрыли его от чудовища, напряженные и готовые ко всему. Но определенная черта была пересечена.

– Что ж, я отзываю свое предложение, – вздохнула Ирветт Мар. – Похоже, Великие Кланы были правы.

Пролив первую кровь, Эрешкигаль закончила все разговоры. Теперь каждый нелюдь в Слоновьей Башне был ее врагом.

Тулинакве доказала это, когда напала. Она, Созидающая, обладала силой, о которой обычный мультиморф не мог и мечтать. Ей не нужно было долго готовиться к смене тела, а потом переживать мучительную трансформацию, она перевоплощалась мгновенно. Начиная движение, она была человеком, а на Эрешкигаль набросилась уже трехглавой гидрой.

Эвридика знала, что в первом воплощении Эрешкигаль делает ставку на иллюзии, игры разума, пробуждение в душе худших страхов и пороков. Но когда ее окружало так много противников, постоянно отвлекающих ее, это оружие становилось бесполезным. В остальном же, ее первое звериное тело плохо подходило для ближнего боя.

Да, она была сильнее людей, однако людей здесь не осталось. В зале для переговоров ее величественные крылья оказались совершенно бесполезны. А ее когти, еще покрытые кровью Жервайса, теперь безуспешно царапали по крепкой чешуе гидры.

Тулинакве, такая величественная и царственно спокойная на переговорах, теперь была живым воплощение ярости. Все три ее пасти бросались на Эрешкигаль, рвали ее, старались добраться до головы и горла. Эрешкигаль оборонялась, но делала это слабо, неуклюже, а ведь она хотела бить первой! От смертельных ран ее спасало лишь быстрое исцеление, свойственное всем великим чудовищам, но оно отнимало у нее драгоценную энергию.

Диаманта, наблюдавшая за всем глазами сестры, торжествовала: «Видишь? Все как я тебе и говорила! Поэтому мы не должны вмешиваться!»

Безумный план и правда работал. Диаманта не хотела, чтобы чудовище побеждали Великие Кланы – это было бы слишком предсказуемо и все равно ограничило бы войну до двух сторон и нейтральных наблюдателей. Она стремилась к тому, чтобы Эрешкигаль стала общим противником для всех, кто собрался в Слоновьей Башне. Битва с ней сплотила бы их, как не смогли бы никакие переговоры, и теперь это работало. Эвридика, поначалу едва сдерживавшая собственную рвущуюся в бой силу, теперь добровольно оставалась в стороне. Как, впрочем, и Сарджана: она ничего не знала о плане, но сама вычислила то же, что и Диаманта, от нее не стоило ожидать меньшего.

А вот Коррадо Эсентия не остался без дела, но и в бой не лез. Он уже добрался до делегации инквизиторов и теперь, на обращая внимания на Эрешкигаль и Тулинакве, исцелял раны магистра Жервайса.

«Эсентия еще больший пройдоха, чем мы все», – подумала Эвридика.

«Нет, он как раз честен, но именно эта честность завоюет инквизиторов быстрее, чем наш расчет», – указала Диаманта.

«Ты-то где ходишь? Не хочешь присоединиться к нам?»

«В этом пока нет необходимости, да и потом, я должна защитить Артура, если эта тварь вырвется из башни».

«Зачем? – поразилась Эвридика. – Какой толк теперь от Мейнара?»

«Он должен выжить, – отрезала Диаманта. – Остальное я объясню позже».

Эвридика, которую «позже» не слишком устраивало, попыталась заглянуть в мысли сестры, но та не позволила ей. Диаманта что-то скрывала от нее! Это напрягало, но битва с Эрешкигаль пока не позволяла думать о чужих секретах.

Женщина-ангел, уже не такая совершенная, изорванная клыками и когтями, наконец сбросила с себя гидру. Понимая, что так она долго не выдержит, она преобразилась, и на этот раз быстро. Перед ними с резким криком распахнула крылья хищная ледяная птица – вторая форма великого чудовища.

Ее раны уже зажили, но она не простила Тулинакве свою боль. Ее дыхание ледяной волной устремилось к Созидающей, готовое уничтожить любую жизнь, что попадется на его пути. Однако первым путь ему преградило не живое существо, а алое пламя: оно поглотило ледяной ветер и мгновенно утихло.

Эвридике не нужно было гадать, кто это сделал, она мгновенно узнала магию ямаубы – ведьмы ёкай. И точно, Шиори-сама, только-только завершившая заклинание, как раз улыбнулась ледяной птице. Она, похоже, привыкла улыбаться в бою, и это было хуже открытой злобы, намного хуже. В ее улыбке скрывалось нечто такое, от чего даже у Эвридики стыла кровь, и колдунья тихо радовалась, что не ей предстоит противостоять ямаубе.

Эрешкигаль злилась, но об отступлении даже не думала. Впрочем, она понимала, что в этом зале у нее нет шансов. Она рванулась в сторону, заморозила одну из стен и ударилась об лед с такой силой, что содрогнулась вся башня. Преграда была пробита, и ледяная птица полетела прочь, к серому небу кластерного мира.

– Все порталы заблокированы, – сообщила им Башня. – Но удержание внутри стен невозможно. Часть здания разрушена, эффект равносилен взрыву.

– Что с узниками? – забеспокоился магистр Жервайс. – Мой человек не должен пострадать!

– Клетки повреждены, но я не чувствую крови и боли. Брат Неот и Хранитель Мудрости Менефер свободны.

Сомневаться в ее словах не пришлось: скоро оба недавних заключенных присоединились к ним. Неот, заметив кровь на одежде магистра, мгновенно бросился к нему, Менефер подошел к Тулинакве, уже вернувшей себе человеческий облик.

Эвридика знала, что им все объяснят, и не стала тратить на это время. Она поспешила к выходу из башни – с острова наблюдать за птицей было удобней. Она знала, что Эрешкигаль не сможет сбежать через внешнюю границу: мир Слоновья Башня был расположен внутри действующего вулкана, слишком большой риск даже для чудовища. Но не факт, что заблокированные порталы ее удержат: Аурика без труда откроет ей дверь. Так что она останется здесь, только если что-то отвлечет Аурику – или если Эрешкигаль сама не захочет уходить. А она пока не хотела, она все еще надеялась избежать поражения от тех, кого считала низшими созданиями, а значит, и грандиозного позора.

Она сделала круг в небе и приготовилась упасть на Диаманту и Артура, стоявших на камнях, но ей помешали. Сфинкс налетел на нее с одной стороны, грифон, в которого превратилась Тулинакве, – с другой. Они не могли победить ее, но они легко завладели ее вниманием, заставив позабыть обо всех остальных.

Эвридика тем временем подбежала к сестре и бросила неприязненный взгляд на Мейнара.

«Что он здесь делает? Здесь не место слабым!» – возмущенно подумала она.

«Будет лучше, если кто-то из делегации людей это увидит».

«Если он тут помрет, лучше точно не будет!»

«Мы не позволим ему умереть», – уверенно заявила Диаманта.

Было в этой уверенности что-то такое, что насторожило Эвридику, и все равно она пока не могла ни о чем расспрашивать сестру. То, что она не боялась смерти, не означало, что она была не способна здраво оценить угрозу. Слова Эрешкигаль не были пустым звуком, она действительно могла убить их всех, ничего еще не закончилось!

В своем втором воплощении она дралась гораздо лучше, чем в «ангельском» облике, и очень скоро Менефер и Тулинакве убедились в этом. С расправленных крыльев птицы сорвались тысячи ледяных осколков, с остротой которых не сравнилось бы ни одно заговоренное лезвие. И хотя верховный сфинкс и Созидающая были сильны, даже они оказались не готовы к такой сокрушительной силе. Они воспринимали Эрешкигаль как равную себе, позабыв, что когда-то она считалась божеством. Теперь они поплатились за это – два величественных зверя упали вниз, на холодные камни острова.

К Менеферу бросилась Сарджана, и Эвридика не сомневалась, что у нее найдется не один медицинский артефакт. Коррадо уже спешил к Тулинакве, а значит, она пострадала сильнее. Эвридика пока не двигалась с места, продолжая наблюдать.

Эрешкигаль не слишком понравилось то, что ее жертв пытались спасти. Она хотела добить их – и начать с Менефера, которого могла защитить лишь Сарджана. Но ее противником неожиданно стала… вода.

Серые волны, окружавшие остров и башню, взмыли в воздух, стараясь дотянуться до ледяной птицы, и Эрешкигаль пришлось поспешно набирать высоту. Эвридика, не ожидавшая такого, поначалу решила, что в бой вмешалась сама Башня, но Диаманта подсказала ей: «Похоже, морские наконец устали отсиживаться в кустах. Пора бы!»

Эвридика никогда не считала Ирветт Мар воином. Какой толк в бою от сирены? Старуха, безусловно, была уважаема своим народом, она неплохо справлялась с переговорами, но война – не для таких, как она. Теперь колдунья убедилась, как сильно она заблуждалась.

Сирена пела, тихо, невозмутимо, мелодично, и море слушало ее голос. Пусть даже ненастоящее, оно все равно было создано из воды внешнего мира и покорялось своей прирожденной госпоже.

Вода и лед боролись друг с другом. То, что Эрешкигаль уже считала легкой победой, ускользало от нее, и она злилась. Похоже, она недооценила Ирветт Мар – как и Эвридика. Да, сирена не была молода, но за свою долгую жизнь она научилась тонко контролировать магию, обойти ее чары было невозможно.

Ледяной птице пришлось менять стратегию. Несложно было догадаться, в чем главная слабость Ирветт: она была неспособна на ближний бой, и даже ее стража не могла защитить ее на суше. Поэтому Эрешкигаль попробовала упасть на нее камнем, чтобы впиться в глаза изогнутыми когтями.

Но ей помешала прозрачная преграда, стеной возникшая на ее пути. Силовое поле, призванное Шиори, было не пробить, а сама ямауба затаилась в здании, прикрывая сирену, добраться до них обеих оказалось невозможно. Но и Эрешкигаль не стала медлить – это низшие воины Сообщества легко терялись перед неведомой силой, чудовища были гораздо умнее. Если нельзя достать одну жертву, то зачем тратить на нее время, если есть вторая? Она хотела вернуться к своей цели, но тут Эвридика услышала долгожданные слова сестры: «Мы выжидали достаточно. Пора».

Они призвали то, что давно уже сделало их легендой: разрушительную силу, доступную только близнецам. Она с детства спасала их от любых монстров и наемников, она разрушала все, что оказывалось на ее пути. Не подвела их магия и сейчас: ледяная птица, пойманная в силовое поле, изошла криком, окровавленные белые перья летели во все стороны, кружились в воздухе и падали, падали…

Близнецы не жалели энергии на эту атаку, они не просто делали то, что должны, они мстили – за свою разлуку, за подозрения, за то, что их подставили. Их сделали жертвами, и теперь они показали, что не прощают такого никому.

Будь Эрешкигаль чуть слабее, хотя бы немного, она бы уже была мертва. Но ледяная птица, собрав остаток сил, вырвалась из силового поля. Остаться прежней она не могла, это убило бы ее, и ей пришлось преобразиться.

Ее третье тело было пустотой, тенью и прообразом всего. Женский силуэт без лица, созданный из чистой энергии. Он постоянно менялся, и Эвридике даже показалось, что Эрешкигаль действительно копирует чью-то внешность – ведь она столько дней изображала Самсонова! Но, присмотревшись внимательней, колдунья сообразила, что внешность чудовища остается прежней. Эрешкигаль всего лишь заставляла каждого видеть в себе самых дорогих и любимых людей – а значит, лишала воли нападать и сражаться.

Для Эвридики она была, конечно же, Диамантой – ее отражением, лучшей подругой, продолжением ее самой. Была матерью, пусть и слабой, но все равно любимой. Была отцом, которого Эвридика уважала, несмотря ни на что. А в какой-то момент среди сменяющихся образов мелькнули рыжие волосы и смеющиеся светло-карие глаза… Он застал Эвридику врасплох, и ей оставалось лишь надеяться, что Диаманта ничего не заметит. Но сестра, похоже, смотрела лишь на Эрешкигаль.

Третий образ чудовища, в отличие от первого, был создан не только для иллюзий. Отвлекая противников игрой с их чувствами, Эрешкигаль все равно оставалась воином. Пальцы на ее руках сменились длинными, как клинки, когтями, одного движения которых было бы достаточно, чтобы снести голову любой из колдуний.

И она выбрала Сарджану. Должна была мстить близнецам и хотела этого, но она никогда не принимала предсказуемых решений. Сарджана стояла ближе всех к ней, она была растеряна открывшимися перед ней образами и не готова к нападению. Она могла стать легкой добычей, но все же не стала – благодаря помощи со стороны.

Когти, направленные на нее, столкнулись с боевым ножом, и два лезвия наполнили воздух белыми искрами.

– Я защищаю Великие Кланы, причем второй раз, – усмехнулся Неот Сан Себастьян. – Поверить не могу!

В этой битве у инквизиторов определенно было преимущество: их врожденная способность поглощать магию избавляла их от иллюзий, для них Эрешкигаль была просто безликим чудовищем. Впрочем, от этого она все равно не становилась менее искусным воином, и скоро они убедились в этом.

Они попробовали напасть на нее втроем: магистр, только что исцеленный Коррадо, пока держался в стороне, оставив сражение молодым. Но двух из них Эрешкигаль оглушила мгновенно. Даже лучшим инквизиторам из сильнейшего ордена было не под силу выдержать ее мастерство, они сражались достойно, и Эвридика готова была признать, что они хороши – но Эрешкигаль все равно была лучше.

Поверженные инквизиторы не были серьезно ранены, однако продолжать битву они уже не могли, и единственным соперником Эрешкигаль остался Неот. Зато он был великолепен! Эвридика слышала, что он считается лучшим в своем ордене, однако она и предположить не могла, что между ним и другими воинами такая пропасть. Он превосходил своих братьев и даже магистра, у него не было особых способностей, он просто владел всем, что природа дарила его роду, так безупречно, что оказался на недостижимой высоте.

Все его движения были предельно точны, и, хотя он по-прежнему сражался одним лишь ножом, а в распоряжении Эрешкигаль было десять клинков-когтей, они оставались равными соперниками. Это злило чудовище, она бросалась на инквизитора, но каждый раз наталкивалась лишь на лезвие ножа.

«Может, снова вмешаемся?» – мысленно предложила Эвридика.

«Нет, у нас не хватит энергии на такой же удар, как в прошлый раз, а слабой атакой мы только помешаем Неоту. Пусть пока ведет, не зря же мы так долго терпели его снобизм!»

Он сумел ранить соперницу. Эрешкигаль замешкалась, и инквизитор воспользовался этим с точностью машины. Лезвие вошло ей в бок и тут же вылетело, оставив лишь зияющую рану. Бывшее божество можно было ранить, у нее шла кровь – такого унижения она простить, конечно, не могла. Эрешкигаль призвала больше энергии, чтобы увеличить скорость и силу своего тела. Она прекрасно знала, что этим сокращает отпущенное ей время, но сдерживаться она не собиралась, Неот слишком сильно разозлил ее.

«Она может сбежать, – догадалась Диаманта. – Если она ведет себя так безрассудно, значит, у нее есть запасная дверь, которой она воспользуется в любой момент».

«Ты чувствуешь эту дверь?»

«Нет, и это, скорее всего, выход на одного. Так что она будет драться из последних сил, считая, что ничем не рискует. Нужно предупредить об этом Неота».

Однако предупреждать его было поздно. Даже его мастерство не могло сравниться с новыми возможностями Эрешкигаль. Он пропустил несколько ударов: в живот, грудь и спину; все они были не смертельными, но болезненными, ослаблявшими его. А главное, она располосовала ему запястье, заставив отпустить нож. Эрешкигаль оттолкнула инквизитора, он оказался на коленях в нескольких метрах от нее, а нож по-прежнему лежал у ее ног.

– Меня всегда умилял этот неуместный аскетизм, – небрежно бросила Эрешкигаль. – Лучший воин ордена – всего с одним артефактом! Это непозволительная слабость. Ты хорош, не спорю, и против ваших примитивных монстров этого, должно быть, хватает, но к чему это привело тебя теперь?

Неот ничего не ответил ей, он даже не поднял на нее взгляд, но это оказалось и не нужно – ее, как и всех остальных, привлек смех. После всеобщего напряжения и мрачного молчания битвы он, громкий и вполне искренний, был чуть ли не пощечиной для великого чудовища.

Смеялся магистр Жервайс.

– Что тебя так повеселило, человек? – поинтересовалась Эрешкигаль. – То, что твой лучший ученик проиграл мне?

– Скорее, то, что ты, богиня, не можешь отличить артефакт от хорошего оружия! Этот нож – просто нож. Замечательный, сделанный из великолепного металла, и все равно самый обычный. По-моему, это все поняли, кроме тебя.

Тут он был прав: это уже поняли все. Чего Эвридика не могла понять, так это почему Неот сражался с одним лишь ножом.

– Если бы ты удосужилась вести себя как мудрый воин, а не как избалованная истеричка, ты бы узнала больше о тех, с кем сражаешься, – посерьезнел Жервайс. – И тогда ты бы выяснила, чем славен орден Святого Себастьяна. Мы не таскаем оружие на себе, нам это не к лицу. Наши боевые артефакты имплантируются в наше тело, заменяя некоторые кости. Из-за этого у нас немного таких артефактов, но все они ценны. Мы можем себе это позволить, ведь у нас их не отнимут! И Неот, которого я действительно считаю лучшим своим учеником, был удостоен чести использовать лишь легендарное оружие. Ты думала, что ты побеждала его с самого начала? Богиня, да он просто не сражался с тобой в полную силу! Ее ты узнаешь только сейчас.

Неот словно только этих слов и ждал. Его правая рука едва подчинялась ему из-за ранения, зато левая не пострадала. Он поднял ее вверх, и в его руке сам собой появился обоюдоострый меч.

Эвридика мгновенно узнала его, хотя раньше видела только на гравюрах в учебниках – маги Великих Кланов еще в школе изучали сильнейшие артефакты мира. Магистр не соврал, Неоту действительно принадлежала легенда! Это зеркальное лезвие, изящный эфес, украшенный ажурным переплетением золотых и серебряных полос… Перед ними была Балисарда – единственный в своем роде меч, способный разрубать любую магическую материю.

Колдунья глазам своим поверить не могла. Если у Неота было такое сокровище, почему он сражался какой-то зубочисткой?! Диаманта, почувствовав ее возмущение, пояснила: «Он все сделал правильно. Он заставил Эрешкигаль недооценить его, измотал, и теперь ему будет проще».

Он добился того, о чем кто-то другой и мечтать не мог – эффекта неожиданности в поединке с чудовищем, и Неот использовал его сполна. Он ударил в движении, поднимаясь с колен. Балисарда со свистом рассекла воздух, так быстро и ловко, что Эвридика даже не разглядела ее движение, заметила разве что отблеск, и поначалу не поняла, почему Эрешкигаль так страшно кричит, почему отскакивает в сторону.

А потом она увидела, что чудовище отстранилось – а обе руки, отсеченные у самых плеч, так и остались лежать на камнях.

– Ты ничего не добьешься! – зло бросила Эрешкигаль. – Наши тела – это не вы, грязные черви, мы не можем быть уничтожены! Но за то, что ты сделал, ты пройдешь через ад перед смертью.

Она и правда должна была восстановиться. Эрешкигаль отстранилась от них, взлетела на крышу башни, чтобы получить необходимый покой, а потом вернуться к битве с новыми руками. Темная кровь перестала литься, ее раны заросли… и все остановилось. Ее плечи так и остались двумя покрытыми кожей культями, новых рук не было.

«Она играет с нами?» – насторожилась Эвридика.

«Нет, похоже, она и сама в шоке, – отозвалась Диаманта. – Я не понимаю, что происходит, ее руки должны мгновенно отрастать!»

Силясь понять, что пошло не так, Эрешкигаль посмотрела вниз – туда, где остались руки, отсеченные инквизитором. Но и их больше не было, на их месте осталась лужа черной грязи, над которой стояла Шиори-сама – все такая же показательно миролюбивая, с безмятежной улыбкой, способной внушить звериный ужас всему живому.

Эвридика невольно подумала, что она никогда не хотела бы видеть эту женщину своим врагом.

– Простите, Эрешкигаль-сама, но я вынуждена так поступить, – смиренно поклонилась ей ямауба. – Вы нарушили закон и без уважения отнеслись к моему народу. Теперь вы поймете, что такое магия ёкай. Мне очень жаль, но ваши руки больше не отрастут, какой бы облик вы ни приняли.

Отчаянный вой, сорвавшийся с губ Эрешкигаль, был лучшим доказательством того, что Шиори-сама сказала правду. Пораженная чудовищной потерей, к которой она не была готова, она больше не могла драться. Эрешкигаль наконец призвала тот портал, о котором близнецы давно догадывались. Остановить ее Эвридика и Диаманта не успели, и спустя мгновение она покинула кластерный мир.

Битва за Слоновью Башню была выиграна, но не бегством Эрешкигаль и даже не тем неожиданным ранением, которое она получила. Все они пришли в этот мир настороженными незнакомцами, а теперь, глядя по сторонам, Эвридика видела вокруг себя настоящих союзников, и в этом была истинная победа.