Текст книги "Поздний гость: Стихотворения и поэмы"

Сцена 4
(Часовня св. Фомы)

Гуэрра

Все римские художники готовы

Стать на дыбы и подбивают чернь

Поднять скандал под знаменем искусства,

Поэтому сегодня на заре

В порядке спешном схвачен и повешен

Хромой цыган, не ночевавший дома

В ночь преступленья. Два иль три еврея

За связь с цыганом брошены в тюрьму.

У них нашли к тому же векселя

Одной особы, – важное лицо,

Стоящее вне всяких подозрений.

Судья мошенников не пощадил:

Не прибегая к сложной процедуре,

Он обнаружил где-то запятую,

В которой не было ни капли смысла,

И объявил, что векселя подложны.

Он выдал их истцу. Теперь кагал

Вопит неистово и сеет слухи,

Способные усугубить волненье,

Раздуть пожар и вызвать разоренье

Других особ, не менее почтенных.

Вот хроника событий за неделю.

Беатриче

Рим забавляется, и вы довольны.

Гуэрра

Все эти бедствия в какой-то мере

Суть следствия печальной смерти Гвидо.

Беатриче

Мой бедный друг! Он лег тяжелым камнем

На сердце мне – – Скажите, так ли трудно

Найти убийцу?

Гуэрра

Стоит ли? Под солнцем

Скопилось слишком много разных истин,

И каждая из них грозит бедой.

Признаться ли? Из долгих наблюдений

И я одну усвоил про запас, —

Все истины известны в нужный час

Секретарям особых учреждений.

Беатриче

Вот истина, которую не страшно

Поведать вслух, – умно и безопасно.

Гуэрра

Все лучше, чем свирепый лик Горгоны.

Беатриче

Напрасный страх. Она едва ли рада

К секретарям врываться без доклада.

Гуэрра

Не знаю, право. Лишь совсем недавно

Она мне стала на ходу являться, —

То локоть тронет, то в затылок дунет.

Беатриче

Зачем вы ей?

Гуэрра

Простое совпаденье.

И я и Гвидо мыслили согласно

В одном вопросе, вам известном.

Беатриче

Полно,

Вы слишком нервны. Нападенья в Риме —

Явление обычное. Их цель —

Простой грабеж, случайная пожива.

Рим голоден. Рим ищет пропитанья,

Все остальное – праздные мечтанья.

Гуэрра

Мне нравится ирония. Она

Способствует прогрессу. Грубый варвар

Ее боится как огня. Однако

Кто и когда поклялся вам, что Гвидо

Не жертва тайной ненависти? Кто

Внушил вам мысль забавную, что я

Болезненно труслив, что жизнь моя

Освобожденья вашего дороже,

Что смерть за мной не увязалась тоже?

Так знайте же, – за каждой нашей встречей

Она следит ревнивыми глазами,

Подслушивает, бродит возле двери

И подбирает тихие ключи

К замкам негодным. Может быть, она

И вам уже в лицо дышала. Ночью – —

Нанизывая сонные слова

И вздохи, как янтарь на четки – – Вы

Обречены, давно, вам нет пощады,

Я знака жду, – наклона головы,

Движенья губ, уклончивого взгляда,

Лишь подозренья, что согласны вы – —

Не надо слов, довольно и безмолвья,

Той паузы, которую потом

Возможно и продлить – —

Беатриче

Проклятый дом,

Здесь каждый шаг готов налиться кровью – —

(Выбегает.)

Сцена 5
(Комната Беатриче. Перед рассветом)

Беатриче

Сторожевая башня на горе

Окрашена зарей наполовину, —

Уже блестят оливковые рощи,

Как рыбья чешуя. Светлее воздух.

Уходит ночь. Но каждый новый день —

Как новая ступень на эшафоте,

Чем выше – тем страшнее, и нога

Нигде опоры твердой не находит.

(Входит Лукреция)

Лукреция

Ты все не спишь. Ты стала словно призрак.

Поди ко мне, дай руку. Ты больна,

Лицо горит, а пальцы ледяные.

Тебя погубят слезы.

Беатриче

Я не плачу.

Из глаз моих я выдавить могла б

Лишь раскаленные осколки камня.

Лукреция

Здесь все готово камнем обрасти,

И слезы и глаза, – и даже ветер

В неосвещенных коридорах. Он

Не дует, но шагает осторожно

И рад послушать у дверей. Постой,

Я посмотрю ему в лицо.

(Отворяет дверь. На пороге Франческо)

О! Вы?

Франческо

О, запоздалый пафос восклицаний, —

Любовных гроз простуженное эхо!

Лукреция

Я вскрикнула случайно. Вы подкрались

Так незаметно – —

Франческо

Как свирепый волк, —

Не правда ли? Молчите?

Лукреция

Как палач.

Франческо

Подите прочь, колдунья, – и не смейте

Мне попадаться под ноги. Ступайте.

Лукреция

Не бойся, Беатриче. Егеря

Под окнами седлают лошадей.

(Уходит)

Франческо

Ты рано встала, Беатриче. Утро

Лишь рассветает. Я перед охотой

Зашел тебя проведать. Будет жарко.

(Молчанье)

Все говорят – любовь красноречива,

Но ненависть не разжимает губ.

Ты ненавидишь молча, – вдохновенно – —

Что делать? Такова природа сердца.

Порок и добродетель, это корни

Деревьев разных, но один поток

Их омывает. Ненависть ко мне

Ты возвела, конечно, в добродетель.

Да, все течет, и в мире нет законов

Незыблемых и постоянных. Словом —

Мир очень прост.

Беатриче

О, простота лукавых!

Франческо

Твои слова звучат как «Отче наш» – —

Да, да, ты добродетельна, и даже

Пронзающий преступника кинжал

Ни добродетелью, ни чистотой

С тобой сравниться не дерзнет.

Беатриче

Позволь

Уйти мне в монастырь!

Франческо

Нет, Беатриче.

Грех не боится монастырских стен.

Он следует за смертными повсюду.

Я презираю херувимский лепет,

Но чувствую прекрасное. Оно

В груди моей как боль. А ты прекрасна.

Тебе ль вздыхать и опускать ресницы,

Чтоб тешить мысль распутного монаха,

Привыкшего грешить в исповедальне?

К тому же, благочестие всегда

Так дурно пахнет чесноком и потом,

А ты привыкла к лучшим ароматам

Благословенного Востока – – Право,

Ты и сама похожа на флакон

Венецианского стекла. Хрусталь,

В котором кровь, вино, духи и солнце.

Вот я гляжу, и в утреннем луче

Трепещет волос твой, из шелка свитый,

Неуловимое движенье крови

Ласкает нежно розовую кожу,

И вся ты – солнечна, и каждый дюйм

Твоих стыдливостью омытых членов

Невинней, девственней мадонн пречистых.

Как хороша была бы ты в гробу!

Безгрешная, не тронутая взглядом,

Ни помыслом нечистым, белый звук

Гармонии небесной. Не жена,

Не женщина, – почти еще дитя,

Блаженная в святых отроковица – —

Но ты жива. И знаю, по плечам

И по глазам девически надменным

Когда-нибудь скользнет желанье. Сердце

Вдруг ощетинится и станет дыбом – —

И эта грудь откроется объятьям?

Блуждающая грубая рука

Принудит непокорные колени,

Которые и платье на ходу

Отталкивать готовы горделиво?

О, эта плоть, которой даже ветер

И даже тень едва коснуться смеет,

В захватанном наряде подвенечном,

Как жертва, отданная на закланье – —

Беатриче

Отец!

Франческо

Нет, нет, развратница, молчи!

Твой стыд – обман. Ты каждой каплей крови

Давно созрела для любви распутной – —

Ты горделива с виду, но во сне,

В беспамятстве, в ночном самозабвенье – —

Как жалкая ночная потаскуха,

Что зазывает пьяных в подворотню,

Ты раскрывала втайне наготу

Перед обманщиком, до тела жадным,

Пускай еще покуда безымянным,

Пускай еще неведомым покуда, —

Что нужды в том? Он впущен, гость случайный,

Любая прихоть распаленной грезы, —

Оборванный матрос с широкой грудью,

Иль цирковой борец, иль первый встречный – —

(Хватает ее за руку.)

О, берегись! Я – молния твоя,

Готовая ударить и разбиться

На тысячи пожаров, из которых

Ни одного не потушить слезами.

И кто здесь плакать станет? Может быть,

Лишь римские фонтаны – – Друг продажный

В них даже рук не вымоет. Я знаю

Весь этот сброд, обученный интригам

В передних разных кардиналов – – Гвидо

Изведал их предательскую дружбу!

(Беатриче кричит, вбегает Лукреция)

Лукреция

Сюда идут! Весь дом уже в тревоге!

Франческо

Проклятый труп! Ты снова на дороге?

(Уходит)

Лукреция

Зубами щелкает и брызжет пеной – —

Беатриче

Рука моя! она заражена

Смертельным ядом – – Ногти посинели,

Вся кровь от гнусного прикосновенья

Бежала прочь и медлит возвратиться

К багровым оттискам зубов змеиных – —

Но погоди, – у смерти зубы крепче – —

Лукреция

Ты в исступленье!

Беатриче

Каждый волос мой

Пронизан дикой радостью убийства!

Лукреция

Молчи, молчи!

Беатриче

Ни страха, ни пощады,

Ни жалости – – Я рада, – слышишь? Рада!

Сцена 6
(Корчма у дороги)

Марцио

В конце концов, скитанья и война

Способны закалить нам нравы. Жалость

Солдату не к лицу, и часто гибель

Скрывается под маской состраданья.

Я сердцем груб. Ни женщины, ни дети

Не властны возмутить мне душу. Слезы

Мне кажутся притворством, смех – обманом,

А крик и стон – обыкновенной бранью.

Олимпио

По многим признакам заметил я:

Нет истины без легкого вранья,

Но вы – злодей, и это несомненно.

Марцио

Должно быть, так – и все же, признаюсь,

Я испытал внезапное волненье

Над трупом Гвидо.

Олимпио

Бедный малый. Рок

Над ним изрядно посмеялся. Но —

Мы лишь кинжал, – не так ли вы сказали? —

В руке преступной, – что-то в этом роде – —

Мысль рождена и завтра будет в моде.

Марцио

За каждой мыслью следует сомненье.

Олимпио

Что до меня, я твердо убежден

В непогрешимости моих суждений

И потому не знаю снисхождений.

Я за мораль, и в предстоящем деле

Она за нас. Мораль высокой цели.

Подумайте, какой прекрасный случай

Коварство покарать. Я представляю

Негодование синьора Ченчи,

Наказанного в собственной постели.

Итак, чтоб не было следов насилья,

Мы в глаз его вколотим тонкий гвоздь, —

Для верности немного ковырнем

В мозгу и тело сбросим вниз с балкона.

Балконную решетку мы сломаем.

Несчастный случай – человек упал

И умер сам от сотрясенья мозга.

Вы морщитесь? Вам что-то не по вкусу?

Марцио

Мне неприятен монсиньор Гуэрра.

Зачем вы с ним?

Олимпио

Я знаю кавалера,

Он исполнителен и точен. Папа

Уже готов его отметить шляпой.

Марцио

Его все дамы прочат в кардиналы,

Вы с ними заодно.

Олимпио

И потому

Без колебаний уступил ему

Отвагу нашу, опыт и кинжалы.

Он несомненно делает карьеру

Я рад служить такому кавалеру.

Марцио

Он лжец. Он ложью налит, как водой,

До черепа. Она сквозь дыры глаз

Наружу вытекает ручейком, —

Где ступит он – там лужа.

Олимпио

Не беда,

Когда пожар, всего нужней вода.

Марцио

Зачем он женщин притянул в игру?

Я не люблю жеманного бесстыдства

Под маской бешенства. Мне неприятна

И мысль одна, что слабая рука,

Которой в тягость даже украшенья,

Дерзает подымать клинок. Убийство —

Удел души суровой, но отважной,

Оно подобно пламени. Железо

В нем закаляется; могучий дуб

Пылает яростным огнем. Солома

Мгновенно истлевает в пепел. Кровь —

Привычна мне. Я холодно смотрел

На эти сгустки дымные смолы,

Неизъяснимо вязкие на ощупь,

Но никогда не разбавлял их медом

Иль розовой водой. Мне нестерпимы

Духи красавицы, к которым подло

Подмешан трупный запах разложенья.

Олимпио

Мир требует немного исправленья.

Все это так. Но женщина – сонет.

Марцио

Я не люблю стихов. Стихи лукавы,

В них темный смысл всегда запрятан где-то,

Все рифмы лгут.

Олимпио

И правда – ложь поэта.

Еще глоток? Винцо у них на славу.

Сцена 7
(Поздний ужин. Франческо, Беатриче, Лукреция)

Франческо

Флоренция мне нравится. Она

Цветет искусствами, она богата,

Высокомерна, – и притом бедна,

Завистлива и даже воровата.

Там царствует аптекарь, и бароны,

Как следствие печальное, тайком

Из-под полы торгуют порошком,

Чтоб заправлять чужие макароны.

Но древний Рим понятлив. Он легко

Тосканскую успел усвоить моду

С той разницей, что отравляет воду

Фруктовый сок и даже молоко.

Да, да, – такие случаи возможны.

К примеру – вот вино.

(Подымает стакан на свет)

Прекрасный цвет,

Отличный вкус и запах. Чистой крови

Оно подобно. Нежные рубины,

Расплавленные в тонком хрустале,

Не более ласкают глаз, чем эта

Чарующая влага. Между тем —

Что стоит повару или лакею

В отместку за удар ничтожной тростью

В гробнице этой, тесной и прозрачной,

Которую шутя зовут бокалом,

Седую вечность заточить и смерти

Вручить холодные ключи – – Ужасно?

(Лукреции)

Поверите ль, синьора, я не смею

Вам предложить из этого бокала.

Лукреция

Какая мысль!

(Пробует его вино)

Напиток превосходен.

Франческо

О, смелость женская! Вы так бесстрашно

Отведали возможного забвенья,

Что справедливость требует и мне

Преодолеть сомненья. Беатриче,

Твое здоровье!

Беатриче

Яд не обнаружен!

Иль очередь моя теперь отведать?

Франческо

Не смейтесь, дочь моя. Предосторожность

Мне свойственна давно, но с ней и вера

В природу добродетели. Я рад

Признать за вами гору ценных качеств

И, в частности, примерную любовь

К достойной мачехе. И вместе с тем —

Я мнителен. Что делать? Но – увы!

Все измениться на глазах успело,

И времена и нравы. Все истлело.

Семейный быт непрочен, и нередко,

Припомнив кстати мнимые обиды

(А может быть, и вексель безнадежный),

Ближайший родственник готов услать

Нас в лучший мир, откуда нет возврата – —

Неустранимые плоды разврата.

(Пьет)

Я не педант, но твердо убежден,

Что каждая жена, без исключенья,

Испытывает легкое влеченье

К нелепым шалостям. А шалость жен

Порой не лучше худших из пороков – —

Я говорю, конечно, без намеков.

Мой долг – беречь от шалостей жену,

В особенности – отходя ко сну.

А спать пора. Вчерашняя охота

Хоть и кого уложит на три дня, —

Я ухожу, простите, но меня

До неприличия томит зевота.

(Уходит)

Беатриче

Ты слишком весел. Что же, веселись,

Шути со смертью, может быть, она

Охотнее приходит к шутникам.

Лукреция

Твоя ладонь запачкана немного

Какой-то пудрой.

Беатриче

Сонный порошок,

Он повредить тебе не может.

Лукреция

Губы

Я лишь слегка смочила, но дремота

Смыкает мне глаза – —

Беатриче

Одно волненье.

Лукреция

И сердце сжалось. Ледяная дрожь

Пронизывает члены – – Я готова

Кричать от ужаса – —

Беатриче

Молчи. Ни слова.

Зачем последний сон тревожить плачем

Иль поздней жалобой?

Лукреция

О, Беатриче,

Лишь эту ночь, единственную ночь

Оставь ему! Быть может, будет чудо – —

Беатриче

Ты малодушна.

Лукреция

Я несчастна. Камень —

И тот бы содрогнулся.

Беатриче

Камень слаб, —

Что знаешь ты о камне? Если он

Горит внутри, но холоден снаружи —

Он разрывается от напряженья.

Пора дать знак.

(Ставит свечу на подоконник)

Смотри, свеча пылает

Как погребальный факел. Желтый воск

Застыл корой на пальцах. Столько жара

В холодном зове смерти.

Лукреция

Там стучат?

Беатриче

Стучат. Все кончено.

Лукреция

Я ухожу.

Беатриче

Покойной ночи.

Лукреция

Мертвым нет покоя, —

Они лишь неподвижны.

(Уходит.)

Гуэрра (входит)

Что за ночь!

Все вымерло кругом, и небо в тучах.

Мы в сад вошли со стороны оврага,

Не встретив ни души. Темно, пустынно,

Ни зги не видно. Близкая гроза

Всех разогнать успела. Даже сторож

Запрятался куда-то в конуру.

Такая ночь надежней часовых,

Я буду с вами, караул не нужен.

Беатриче

О, нет, прошу вас. Поздно, слишком поздно, —

Решенья приняты, и каждый жест

Заранее обдуман. Ваше место

Внизу, в саду.

Гуэрра

Вы полотна бледнее.

Вам дурно?

Беатриче

Лишь мгновенное затменье,

Но все прошло.

Гуэрра

Да, что еще? О чем-то

Я вам хотел напомнить и забыл.

Как душно. Вот тяжелый хлынет ливень,

Деревья затрещат, как паруса

На корабле разбитом – – Наш корабль

Уже готов. Но обещайте, если

Все будет так – —

Беатриче

За дверью голоса,

Молчите же. Есть мера обещаньям.

Гуэрра

Я словно труп, заколотый молчаньем.

(Стук)

Беатриче

Ага, пришли! Сюда, входите оба.

Гуэрра

Но только тише, тише, ради Бога.

(Входят Марцио и Олимпио)

Беатриче

Вам дом знаком?

Олимпио

С закрытыми глазами

Я мог бы здесь найти иглу.

Гуэрра

Отлично.

Олимпио

Он спит уже?

Гуэрра

Должно быть. Он в постели.

Олимпио

Пусть спит. Мы бодрствуем. Но вы хотели,

Мне помнится, вручить остаток нам?

Мы с Марцио все делим пополам.

Гуэрра

Вот, здесь с лихвой.

(Протягивает кошелек Марцио)

Марцио

Благодарю, но мне

Уплачено сполна.

Олимпио

Тогда вдвойне

Обязан я вниманию синьора, —

И кончим деловые разговоры.

(Прячет кошелек)

Гуэрра

О, вы колеблетесь?

Марцио

О, нет, я тверд,

Но предпочел бы разбудить беднягу

И взять его в открытую на шпагу.

Беатриче

Хотите вы сказать, что я лишь вор,

Трусливо жизнь крадущий, словно перстень,

Забытый на столе?

Олимпио

Чистейший вздор.

Беатриче

И я должна принять от вас урок

Высокой чести? Правила морали?

И это мне, в лицо – – И я не вправе

Ни промолчать, ни опровергнуть – —

Гуэрра

Полно,

В вас говорит усталость. Эта ночь

Насквозь пропитана удушьем – – Спор

И неуместен здесь, и бесполезен.

Беатриче

А мне и мысль простая ненавистна,

Поймите же, что я могла бы вновь,

Хоть раз еще, услышать этот голос,

Который словно яд сочится в ухо

И замораживает жилы – – Воздух

Вокруг него готов корой засохнуть,

Как гнойный струп на теле прокаженном —

Вам исповедь нужна?

Марцио

Я не привык

Расспрашивать.

Олимпио

Он сдержан на язык,

А мне вполне довольно кошелька.

Но поспешим, ночь слишком коротка.

Гуэрра

Да, да, ступайте. В случае тревоги

Я дам вам знак. Я буду караулить

Под деревом, у самого балкона.

(Уходит)

Олимпио

За дело, Марцио. Вот в эту дверь.

(Уходят)

Беатриче

Какая тишина. И даже сердце

Насторожилось и притихло. Ровно

И мерно чередуются биенья

Голубоватой жилки у запястья – —

Такая тишина, что сонный слух

В ней без труда услышит голос смерти.

Она уже бормочет на пороге,

Раскрыла зев – – Медлительные тени

Проникли в дверь, подкрались к изголовью,

Неслышно подымают покрывало.

В лицо заглядывают. Ищут место,

Куда бы поразить. А он, недвижный

В мучительном своем оцепененье,

Внимательно рассматривает руку,

Нависшую как камень в темноте,

И безуспешно ищет объяснений

Загадке страшной – – Содрогаясь, он

Пытается проснуться и не может.

(Слышен крик. Олимпио пробегает мимо)

Беатриче

О, Боже мой!

Олимпио

Он сам нечистый! Вот он!

(Исчезает)

(Медленно пятясь, появляется Марцио;

за ним, шатаясь, показывается Франческо)

Марцио

Здесь путь кончается. Ни шагу дальше.

Он вырвался.

Франческо

С трудом и ненадолго.

Беатриче

Все это бред, и мне пора очнуться.

Франческо

Постой. Ты так великолепна. Гнев

Горит пожаром на лице, и губы

Истерзаны грехом – – Последний трепет – —

Марцио

Унять его?

Франческо

Не торопись, нет нужды.

Назад, назад, убийца бестолковый, —

Что знаешь ты о ней и обо мне?

Не заслоняй ее – – О, Беатриче,

Высокая заря – – Ты, нежный стебель,

Пронзивший сердце мне – – Я умираю.

Марцио

Все кончено, дыханье оборвалось.

Я вынесу его. Нет, не смотрите.

(Уносит труп)

Беатриче

Я, кажется, ослепла. Этот грохот,

И молнии, летящие в глаза – —

И ледяное головокруженье – —

(Шатается. Вбегает Марцио и подхватывает ее)

Марцио

Вам дурно? Эй, сюда, на помощь! В доме

Жив кто-нибудь? Откликнись!

Никого – —

Дом пуст, и помощь гибельна. По капле

Жизнь выльется – – Она уже не дышит,

На полпути слеза остановилась,

Как на распутьи. Нежная щека

Бледнее лилии и непорочней

Святых Даров. О, львиная душа

В сосуде хрупком!

Беатриче (приходя в себя)

Что со мной? Зачем

Я здесь одна? О, как слаба я стала – —

Марцио

Прижмись ко мне, – вот так. Ты легче пуха.

Казалось мне, что на руках моих

Не тело нежное, а легкий воздух,

И ты была беспомощней ребенка,

Уснувшего в глухом лесу от плача.

Не уходи. Ты встанешь, и с тобой

Вся жизнь уйдет, и без тебя я буду

Как дерево, поваленное бурей.

Мне кажется, тебя искал я долго,

И вот – нашел, и вот – не отпускаю – —

Рукам легко и радостно, как будто

Я их омыл в ручье живой воды, —

Они уже не в силах разомкнуться.

Гляди, ты видишь? Кожа на ладони

Вся в линиях глубоких и буграх,

Я изучал их темное значенье,

Узнал их смысл зловещий, но нигде

Не обнаружил линии чудес.

И вот, сегодня чудо совершилось.

Любовно, горестно, недоуменно

Я заключил его в мои ладони,

И чье-то сердце в них затрепетало.

И долго я не знал, твое ль оно

Или мое, и стало мне казаться,

Что ты и я таинственно срослись

В одно и стали сердцем неделимым.

Лукреция (входит)

О, Беатриче!

Марцио

Тише. Добрый сон

Над нею сжалился и вынул память.

Она проснется, может быть, иной.

Лукреция

Ей нужен отдых. Следуйте за мной.

Сцена 8

Кардинал

Я раздобыл вам это назначенье.

Вы можете отправиться в Париж

Иль Лиссабон, по выбору, и даже

Куда-нибудь подалее. Мой долг

Оберегать племянника синьоры

Евлалии от разных глупых слухов.

Гуэрра

Какие слухи?

Кардинал

Ну, пирожник этот

Иль булочник. Он хвастал в пьяном виде,

Что вам обязан пышными рогами.

Его зовут Лоренцо.

Гуэрра

Что за ересь!

Лоренцо стар и вдов. Он был женат

Тому лет двадцать на какой-то Кларе,

Горбатой от рожденья, и она

Скончалась в кабаке, когда мне было

Лет пять иль шесть. Проверить факт не трудно.

Кардинал

Какая там проверка! Дело ясно, —

Галиматья, горячечный сумбур,

История четыреногих кур,

А на проверку – дьявольски опасно.

Гуэрра

Но если факт – —

Кардинал

Отнюдь не важен факт,

Но слух есть слух. Представьте, что меня

Ревнивый муж нашел бы, скажем, в спальне

Своей жены. Каков финал?

Гуэрра

Скандал?

Кардинал

Ничуть. Рим был бы восхищен проделкой

Духовного лица в высоком сане,

Известного и в Риме и в Милане,

И главное, заметьте, мы не любим

Чрезмерно откровенных рогоносцев.

Гуэрра

Пожалуй.

Кардинал

Факт не страшен никому,

Но слух – совсем иное дело. Он

Есть, в сущности, веретено для пряжи

Чего угодно, – для убийств иль кражи,

Иль совращенья крашеных старух.

Вообразим, опять же для примера,

Что тот же булочник пускает слух,

Что смерть австрийского барона в Пизе

Иль Генуе, тому назад лет сорок,

Весьма, весьма загадочна. Никто

Не стал бы слушать дурака. Но сразу

Пошел бы слух, что в деле, скажем, Ченчи

(Не Ченчи именно, но все равно)

Намеренно пропущено звено,

Которое – и прочее. Лоренцо

Могли бы выпороть или повесить,

Сослать могли бы на галеры. Мигом,

Я вам ручаюсь, Рим заговорил бы,

Что бедный малый пострадал невинно

И схвачен неспроста. Веретено,

Раз завертевшись, стало бы жужжать,

Гудеть, наматывать за нитью нить,

И прочее, и прочее. Пришлось бы

Треть жителей столицы перевешать,

Что нелегко, почти что невозможно.

Нет, подходите к слухам осторожно,

Подалее от них. Нет в мире мести

Ужаснее. Обдумайте и взвесьте.

Гуэрра

О, да.

Кардинал

Итак – в дорогу, и немедля.

Да, между прочим, конфиденциально,

В строжайшей тайне: с места назначенья,

По-дружески, вы сообщите мне,

Как именно погибла эта дура

Франческа.

Гуэрра

Клара?

Кардинал

Имя ни к чему.

Имен не надо, я и так пойму.

И помните: у нас пока цензура.