Текст книги "Поздний гость: Стихотворения и поэмы"

Сцена 9

Гуэрра

Все ждут чудес, загадочных событий,

Таинственных метаморфоз. Пройдохи

Потворствуют мошенникам. Короче —

Рим ждет сенсации, готовит почву

Для дикого скандала. Древний цирк

По-прежнему пленяет нас. Недаром

Мы развлекались целые века

Войной, чумой, костром еретика

И даже собственным своим пожаром.

Так поразмыслив несколько, нетрудно

Извлечь из басни общую мораль:

Рим ждет предательства, и, как ни жаль,

Мы сами гибель дразним безрассудно.

Рим – чернь, а черни первая забота —

Кому-то льстить и предавать кого-то.

Олимпио

Свидетеля, конечно?

Гуэрра

Если он

Заранее, к тому же, обречен.

Олимпио

Мне кое-что неясно.

Гуэрра

Что? Размер

Плиты надгробной? Трели некролога?

Олимпио

Нет, все не то. Но некая тревога

Об участи, допустим, например,

Свидетеля второго? В жизни сей

Причалит ли в Итаку Одиссей?

Гуэрра

О, вас принять повсюду будут рады

С фанфарами. Насмешливый Марсель,

Сицилия, душистый мрак Гренады,

Парижа красочная карусель – —

Олимпио

Et cetera. И чрезвычайно глупо

Все променять на пошлый титул трупа.

Гуэрра

Вы клоните куда-то. В чем секрет?

Олимпио

Извольте. Марцио мне друг. Атлет

Блистательный. В борьбе незаменим,

Я без задоринки работал с ним.

Он курица, которая несет

Мне яйца золотые круглый год.

Гуэрра

Прибавьте кстати: Марцио – мечтатель

И потому, в зародыше, предатель.

И знаете ль? По Риму ходит слух,

Что случай Ченчи несколько туманен,

Не подозрителен еще, но странен,

Что не мешало б приналечь на слуг, —

А в случае малейшего доноса

И вам, мой друг, не избежать допроса.

Олимпио

И вам?

Гуэрра

Увы. По счастию, родня

В Париж по делу вызвала меня.

Я этой ночью покидаю Рим.

Олимпио

Вот новости!

Гуэрра

Итак – поговорим.

Сцена 10
(Дом римского губернатора. Губернатор, Судья и Начальник городской стражи)

Губернатор

Доколе город будут волновать

Ужасные убийства эти? Право,

Порой мне кажется, что мы живем

Во вражеском каком-то стане. Жизнь

Дешевле в Риме, чем кусок веревки,

Которой мы смиряем преступленье.

Что ж Марцио?

Начальник стражи

Он здесь, под караулом.

(В дверь)

Гей, стража!

(Солдаты вводят Марцио)

Что, каков? Молчишь, разбойник?

Губернатор

Иль он сознался?

Начальник стражи

Как же, и не думал.

Судья

Но это все равно. Его сознанье

Нам обеспечит маленькая пытка.

Начальник стражи

Он так нахален.

Судья

Все они нахальны

До времени, но опытный судья

В конце концов изобличит злодея,

А я почтительно признаться смею,

Что не с одним уже справлялся. Взять

Олимпио хотя бы. Тот смирился.

Губернатор

Смирись и ты! Смотрите, он смеется!

Марцио

Олимпио солгал. Он вида пытки

Не выдержал.

Судья

Прекрасно, – а донос?

Доброжелатель все нам изложил

В своем письме.

Марцио

Но где он? Клеветник

Мстит издали.

Губернатор

О, небо! Укротите

Кутилу этого! Он мне противен!

(Стража уводит Марцио)

Чума, чума!

Судья

Олимпио не лучше,

Такой же гусь, но дочиста ощипан.

И с этим справимся.

Губернатор

Уж верно, гусь!

Но гусь преступный. Как же ощипали

Вы гуся вашего?

Судья

О, я всегда

Веду допросы с легким экивоком,

И главное – играю простачка.

Естественно – покусываю ноготь,

Рассматриваю молча потолок,

По мелочам выматываю жилы, —

То проглочу нечаянный зевок,

То взбалтываю в баночке чернила – —

И косвенно, сторонкой, наблюдаю.

Ну, если птица мелкая, она

В окошко так иль этак вылетает,

Хоть с небольшой острасткой, натурально, —

Но если я в преступнике замечу

Начало лихорадки, некий зуд,

Рассеянность особого порядка

Иль, наконец, желанье дать мне взятку – —

Губернатор

Ага! Так, так – – Что делаете вы?

Судья

Я протыкаю протокол пером,

Я превращаюсь в молнию и гром.

И он готов. Он у меня в кармане.

Губернатор

Вы и Олимпио таким манером

Перехитрили?

Судья

Но, конечно, тоньше

И остроумней. Мой болван пыхтел,

Краснел, бледнел – – То пальцами хрустел,

То воротник расстегивал. То носом

Сопел ужасно. Словом, вышло так,

Что в злобе иль отчаянье дурак

Оплел себя подробнейшим доносом.

Губернатор

Блистательно! Великолепно!

Судья

Я

Люблю психологические бури.

Губернатор

О, да!

Начальник стражи

Что говорить, преловко. Суд

Воистину есть лютый пес закона,

И пусть мне горы золота дадут,

Я и кота судейского не трону.

Судья

Закон – замок. Судейские – ключи,

И отпереть, и запереть мы властны.

Начальник стражи

По мне, отмычки менее опасны.

Губернатор

Где суд молчит, там правят палачи.

Судья

Аминь. Так Марцио слегка поджарить?

Губернатор

И поскорей. Обеих же красавиц

Арестовать и содержать под стражей

До нового приказа. Я теперь

Оставлю вас. Убийственное время!

(Уходит)

Начальник стражи

Да, времечко неважное. Житья

Не стало более. Недавно воры

Напасть посмели на мои дозоры.

Судья

Дела, дела!

Начальник стражи

Беда, синьор судья.

Сцена 11
(Тюрьма. Марцио, Судья, Палачи)

Судья

Послушай, Марцио. Сказать по правде —

Я в запирательстве не вижу толку.

Иль мало палачи с тобой возились?

Подумай сам: улики налицо,

Олимпио, приятель твой, к тому же,

Во всем признался.

Марцио

Умер он.

Судья

Пустое.

Свидетельство осталось. Лишь профаны

Оспаривать его посмеют.

Марцио

Пыткой

Его добыли.

Судья

Так или иначе,

Но он сознался.

Марцио

Ложь всегда послушна.

Олимпио с рождения не мог

Сказать и слова правды. Между прочим,

Не он ли выдумал без всякой нужды

Какого-то пирожника Лоренцо,

Который стал аббатом по ошибке?

Судья

Дешевая схоластика. Давно

Доказано, что правде для рельефа

Полезна ложь. От каждого предмета

Ложится тень, и тем она длиннее,

Чем выше сам предмет, чем он крупнее.

В конце концов, верти иль не верти —

У истины одно лицо, но часто

Оно слегка меняет выраженье.

Что до Олимпио, то он увяз

На первом слове. Пойманный с поличным

Принес повинную и стал приличным.

Дальнейшее известно. Очень жаль,

Что умер он. Весьма занятный враль.

Марцио

Воображаю, что вы с ним творили.

Судья

Тут пытка ни при чем. Скорее, некто,

Замешанный сторонкой в преступленье,

Помог ему с грехами расквитаться,

Чтоб помешать и за него сознаться.

Алхимики за грош стараться рады,

Их что песку морского развелось,

Так мудрено ли, если довелось

Бедняге невзначай отведать яду?

Но, к счастью, груду ценных показаний,

Записанных со тщанием писцами,

Занумерованных, подшитых к делу,

Мы сберегли от злостных посягательств.

Итак, что знаешь ты?

Марцио

Синьор Франческо

Упал с балкона и разбился.

Судья

Кто же

Сказал тебе об этом?

Марцио

Чистый случай.

Я проходил поблизости. Обрыв

Был освещен грозой, а на балконе,

Вниз перегнувшись, черный силуэт

Вдыхал, казалось, молнии. И вдруг

Раздался крик. И ясно я увидел,

Как в воздухе, хватаясь на лету

За выступ иль карниз, синьор Франческо

Затрепетал, вернее – заплясал,

Опору отпустил и головой

О камни грохнулся.

Судья

Пустая сказка, —

С чего бы там решетка обломалась?

Марцио

Не знаю.

Судья

Каменщик удостоверил,

Что прутья были вделаны исправно.

Марцио

Он мог и ошибиться.

Судья

Если так,

То отчего при обыске нашли

Кровавое тряпье, хотя известно,

Что кровь – лишь следствие, а не причина

Паденья. Стоит лишь в детали вникнуть,

И факт убийства ясен.

Марцио

Я не лекарь

И не аптекарь. Может быть, простое

Кровотеченье?

Судья

Жалкая увертка.

Олимпио вполне чистосердечно

Покаялся и в разных вариантах

Цитировал нам имя Беатриче.

Марцио

Такое имя – как железный щит, —

Олимпио хотел за ним укрыться.

Судья

В тебе пропал недюжинный юрист,

Ты держишь нить, по-своему речист,

Но старые почтенные приемы

Здесь не в ходу. Мы не в гостях, а дома.

Эй, мастера!

(Входят палач и Пьетро)

Входи. Вот вам задача, —

Что он такое, этот человек?

Обглоданная кость, пузырь дырявый,

Раздавленная скорлупа. Однако

Он возомнил, что может околпачить

Иль просто за нос провести судью.

Недурно, что? Я назначаю срок:

Чтоб завтра же запел он соловьем!

Палач

Уж как-нибудь управимся вдвоем.

Судья

Чтоб соловьем запел!

Пьетро

Мы сами рады

Послушать ночью все его рулады.

Судья

Работайте хоть до второго пота,

До третьего.

Палач

Тут главная забота —

Найти маневр. Сообразить.

Пьетро

Он скоро

Научится другому разговору.

Судья

И как там Беатриче?

Палач

Все молчит

Похоже, что она скучает малость.

Судья

Подать ее сюда.

(Палачи уводят Марцио)

Проклятый гаер,

Он мне еще заплатит, и с лихвою,

Здесь честь моя задета за живое.

(Входит Беатриче)

Прошу, вот кресло, я безмерно рад,

Мы побеседуем о вашем деле.

Но вы бледны, вы даже похудели,

И розы на щеках увяли – – Боже,

Вы на себя сегодня не похожи!

Да, эта сырость, этот воздух – – он

Как пластырь клеится со всех сторон,

Он не для вас. Поверьте, день и ночь

Я все ищу, изыскиваю средства

Вас уберечь от подлого соседства

С опасным сбродом, как-нибудь помочь,

По совести. Но совесть иногда

Идет вразрез с веленьями суда.

А кто теперь не судит? Лишь судья

Не правомочен принимать решенья,

И следственно – везде галиматья,

Сплошной потоп, всеобщее крушенье.

Тут не мешало бы слегка подумать,

Пофилософствовать в часы досуга,

Не правда ли? Что думаете вы?

Беатриче

Я думаю, как часто униженья

Скрываются под маской уваженья.

Судья

О, без числа. Для верного ответа

Такая алгебра нужна, что, право,

Я затрудняюсь. Всюду слезы, слезы – —

Беатриче

Несчастье плачет пылью иль не плачет.

Судья

Тем лучше, так ему виднее. Слезы —

Как мокрая повязка на глазах,

Куда ни ступишь – западня. Дороги

У нас запущены, вконец разбиты,

На них и мул привычный захромает.

Приходится подпрыгивать. К примеру —

Плясун канатный, – в чем его секрет?

В одном прыжке. Он шествует, а гибель

Внимательно сопровождает тело,

Лишенное опоры и поддержки,

И даже тени собственной. Но, ловко

Приплясывая и кренясь то вправо,

То влево, кланяясь и приседая,

И прыгая, понятно, – вытирая

Платочком пот, кончает он победой.

Все прыгают. Зато обратный путь

Мы заменяем лесенкой удобной.

Ловчимся, в общем. Слушайте, я прямо

Начну с конца. Закон, конечно, строг,

Но иногда как агнец мне послушен,

В нем столько дыр, лазеек и отдушин,

И обходных тропинок и дорог – —

Лишь пожелайте, и содею чудо,

Любой параграф выверну легко, —

Без хвастовства, в игольное ушко

Я протащу судейского верблюда.

Беатриче

Есть у меня немало украшений,

Браслетов дорогих и ожерелий,

Мне их не жаль. Я рада все отдать

И за простую жалость к обреченным.

Палач (входит)

Осмелюсь доложить, – не оплошать бы,

Он может кончиться как дважды два.

Судья

Ступай, ступай, он выдержит и вдвое.

(Палач уходит)

Я продолжаю: в чем причина бед?

И говорю – в отсутствии смиренья.

Червь гордости приносит страшный вред,

Он точит все. Я ставлю ударенье

На слове «червь». Уступчивость – как розы

На платье подвенечном. Я ценю

Игры любовной милую возню,

Влюбленных, так сказать, метаморфозы.

В упорстве смысла нет. Оно лишь повод,

Предлог для многих действий, несовместных

С понятием о женской чистоте,

Оно всегда приводит к пораженью.

Вот истина, которую признал бы

И сам Сократ. Пример не за горами.

Вы помните, как в первый раз, когда,

Почти ломая кости, этот Пьетро

Вас обхватил обеими руками

И вдруг сорвал корсаж кровавой лапой,

И взвыл по-волчьи, будто одержимый – —

Я этой сценой лично оскорблен.

Я утерял надолго мирный сон, —

Сплошной позор, к несчастью, допустимый.

И случаев таких у нас немало.

Беатриче

Я палачей стыдиться перестала.

Судья

Напрасно, право. Изверги тайком

Не прочь попрать законы каблуком.

Что с них возьмешь? Понятно, я блюду,

Чтоб не было бесчестия суду.

Беатриче

Мне кажется, что в каждом вашем слове

Угроза тайно выпускает жало.

Судья

О, нет, напротив. Ваша добродетель

Невольное внушает умиленье.

Я предан вам. Я быть готов рабом,

Всем, чем прикажете. И мне не надо

Ни золота, ни ценных побрякушек,

Тем более что опись их известна.

Что золото? Пусть монастырский скряга

Иль ростовщик ему прилежно служит.

Есть идолы сильней, – любовь хотя бы,

Она бушует в мире как огонь,

Все обращая в уголь, на котором

Сгорели бы и Данте и Петрарка.

Любовь поэта – фимиам и дым,

В ней больше рифм, чем подлинного чувства,

Она вполне пригодна для искусства,

Но не к лицу читателям простым.

Беатриче

Мне хочется заклеить уши воском,

Чтоб оградить ее от оскорблений.

Судья

Все дело вкуса. Тема так обширна,

Что допускает бездну толкований.

Однако же – заметим: до сих пор

Здесь отвлеченный велся разговор,

Не делайте поспешных заключений,

Запомните.

Беатриче

Бесстыдные слова, —

Иль я уже не дочь синьора Ченчи?

Судья

Вопрос едва ль уместный. Впрочем, где он,

Синьор Франческо? Помнится, он тоже

Был и гневлив, и вспыльчив свыше меры.

Беатриче

Он был как буря и ушел от нас

Подобно буре.

Судья

Вот она, разгадка!

Был, значит, шум, попытка беспорядка?

Воображаю, хриплый бас и стон,

И театральный выход на балкон – —

А там гроза! На сцене как в аду

Рычит герой, предчувствуя беду – —

Трагедия софокловская, драма,

Комедия – —

(Слышен крик Марцио)

Ого! Какая гамма!

Беатриче

Вот крик, в котором больше торжества,

Чем ужаса и боли. Он оборван – —

Рабы не знают милосердья. Трупы

Зовут на пиршество живых – – Но я

Пресыщена, меня тошнит убийством.

Виновна я. И Рим уже давно

Меня оплакал. Этот плач мятежный

На сонных площадях разбудит эхо,

В котором каждый звук наполнен бурей.

Чем вы смирите общее смятенье,

Что скажете простосердечной черни?

Что ведьма я, колдунья? Завывая,

Я бегала по Риму, обращалась

В капитолийскую волчицу, ночью

Сосала кровь детей новорожденных – —

Судья

Для этих дел у нас регистр особый, —

Есть правила, но есть и исключенья.

Излишек истины – опасней лжи,

Соблазн красноречив. Святой отец

Велел ему язык укоротить.

Я взвешу все и за и против. Словом —

Рим трижды ни при чем. Покойной ночи.

Идите, вам для завтрашнего дня

Полезен отдых. Эта болтовня

Могла бы быть приятней и короче.

Сцена 12
(Тюрьма)

Палач

Ну, что ты скажешь, парень?

Пьетро

Я скажу,

Что он хвастун бессовестный. Другой,

Лишь приспособишься его ломать,

Враз выложит отца, жену и мать,

И дочерей в придачу. Потому

Иной из нас и жалует тюрьму.

А этот что? Как каменный орех,

И даже скорлупа не как у всех, —

Грызешь ее, орудуешь щипцами,

Бьешь молотком, а все без пользы.

Палач

Тут

Какая-то загвоздка. Мне сдается,

Что дело пахнет серой. В первый раз,

Когда ее волок ты на расправу

И платье рвал как бешеный, он пеной

От злости захлебнулся. А она

То ль подмигнула, то ли посмотрела

Исподтишка и что-то зашептала, —

Она его тогда околдовала.

Пьетро

Иначе – как же?

Палач

Будь еще она

Любовница ему – я понимаю, —

Иль, скажем, на худой конец, жена – —

Пьетро

Так, этак ли, – но я его сломаю.

Палач

Что там ломать? ни мяса, ни костей,

В нем не осталось и стакана крови.

Пьетро

Я с ним решил всегда быть наготове.

Палач

Смешно сказать, но верь или не верь —

Он мне понравился.

Пьетро

А мне она.

Палач

Что ж, ведьма, но как ангел сложена,

И в каждом пальце знатная порода.

Недаром ей положены гербы, —

Вот, выложишь такую на дыбы

И думаешь – не нашего прихода.

На ощупь даже косточка нежна,

Как булочка похрустывает сладко,

И горлышко, и крохотная пятка – —

Пьетро

Я видел сон, что мне она жена.

Палач

В уме ли ты? Весь Рим не сводит глаз

С решеток этих. Овощ не для нас.

Пьетро

Подумаешь, великая беда!

Ну, четвертуют, – не большое чудо,

Ну, прибегут, посвищут господа, —

Я сам еще подсвистывать им буду.

Палач

Там засвистишь! И рак сверлит в свисток,

Когда его бросают в кипяток.

Но в этом промысле тебе виднее,

А мне нужна невеста покрупнее.

(Марцио приходит в себя и стонет)

Пришел в себя? Ну, как дела, приятель?

Небось – неважно? Выпей-ка воды.

Марцио

Темно, не вижу. Вы глаза мне выжгли?

Палач

Пустое, просто в меру постарались.

Но ты держался молодцом. Послушай,

Когда имеешь ты какую просьбу —

Выкладывай. Обычай нам велит

Последнему желанью не перечить.

Пьетро

Эх, слюни распустил – – Молчал, молчал,

А тут заговорил.

Марцио

Я умираю,

И нет ее.

Пьетро

Хо-хо! Губа не дура,

Туда же, крот! А ей какое дело,

Что должен ты к рассвету околеть?

Где правило написано такое,

Чтоб никого не оставлять в покое?

И, главное, о чем тебе жалеть?

О бабушке, о сломанной телеге,

О дождике, о прошлогоднем снеге – —

Что померещилось тебе спьяна?

И что ей ты, и что тебе она?

Палач

Иди, иди.

Пьетро

Пойду уже. А только —

Все это дурь.

(Уходит)

Палач

Слыхал? Железный стержень,

А словно бы рехнулся. Сущий бес.

Марцио

Такая боль вошла в меня сегодня – —

Палач

Перетерпи, недолго остается —

Марцио

Во мне уже чужое сердце бьется,

А сам я труп.

Палач

Не стоит толковать,

Помалкивай. Словечко сохрани

И для других. Ага, идут они.

Хлебни вина. Крепись. Я лучше выйду

На случай. Парень тяжко неуклюж,

И может лишнее сболтнуть к тому ж.

(Уходит)

Беатриче (вбегая)

Ты жив еще?

Марцио

Я счастлив. Ты со мною.

Нагнись ко мне. Сядь рядом. Я боюсь,

Что голос мой внезапно ослабеет.

Беатриче

Ты будешь жить, открыться я должна, —

Нам обещают вымолить прощенье.

Марцио

Но плачешь ты?

Беатриче

То слезы облегченья – —

Живой любви остуженные брызги,

Летящие над светлой бездной Бога – —

Марцио

Слова твои темны. И я не вижу

Твоих страданий, потому что смерть

Мне застилает зрение. Дай руку.

Беатриче

Я вся твоя. Скажи, что голос мой

Еще ты слышишь.

Марцио

Слышу, но неясно,

Как будто он звучит в густом тумане.

Беатриче

Зачем твоя рука похолодела?

Встань, Марцио, о, встань!

Марцио (пытается приподняться)

Ах, трудно. В пытке

Все кости мне разбили, и колени

Не в силах разогнуться – – Беатриче!

(Падает)

Пьетро (входит)

Пора кончать. Я должен отвести

Тебя до света в подземелье. Там,

Как водится – ни зги. Сплошная темень.

Но не робей, тут самый тайный путь,

Гляди, и выведет куда-нибудь.

Я посвечу в дороге фонарем,

А ослабеешь – на руки возьму,

Как перышко.

Беатриче

Он умер.

Пьетро

Что ему!

Нехитрая работа, все умрем.

КОРОЛЬ

Посвящаю Ю. Офросимову

Сцена 1
(Комната во дворце. В глубине пять ступеней в опочивальню короля)

Фома

Ну, что-нибудь еще. Ты очень глуп

И оттого забавен. Говоря

По совести, мне нравится порой

Твоих нападок выпады кривые

Небрежной тростью веско отражать.

Шут

Слова, слова! Одна несправедливость, —

И кто б еще в неравном поединке

Противу шпаг и кованых доспехов

С таким искусством мог бы защищаться

Оружием картонного закала,

Дозволенным к ношенью при дворе?

Увы, старик Иеремия мудр,

Но неудачник от рожденья. Впрочем —

И ваша милость, пресветлейший принц,

Похвастаться удачей вряд ли может.

Фома

Я? Почему? Смирение и скромность,

Как говорят латинские отцы,

Двойное украшение. Я скромен,

Ну – и смиренен, да к тому же – принц.

Шут

Так, так. Судьба обоим нам в насмешку

Помазала немного сладким губы:

Я шут придворный и слегка советник,

Но мог бы быть философом, поэтом

И мало ль чем еще? Проклятый горб

Определил иную мне карьеру.

Я шут. А вы – вы только принц, не больше.

Семь лет – супруг покойной королевы,

Да, принц-консорт, – куда как это лестно,

Потом отец, достойный короля,

И регент полновластный, – что еще?

Но – не король… Ученые арабы,

Что выдумали алгебру, назвали б

Вас королем, но мнимым. Так сказать,

Квадратный корень минус-короля.

Бездельники к тому же утверждают,

Что сам Аллах величиной подобной

Побрезгует как явно несъедобной.

Фома

Все это так. Но желчи шутовской

Не следует чрезмерно разливаться, —

Тем более что как-то на досуге

Я прочитал старинный перевод

С халдейского: «Откуда есть урод,

Иль Клитово внимание о друге».

В главе седьмой – «О жалостном больном,

Который был изрядным болтуном» —

Клит говорит, что стоит лишь проткнуть

Язык злослова острым чем-нибудь, —

Стальной иглой иль штопором железным,

И – «оный шут становится полезным».

Цитирую на память, но дословно.

Шут

Неровен час. Еще недоставало,

Чтоб к титулам, и громким именам,

И к прозвищам наследственным своим

Аптекарский ярлык вы прилепили.

Легко сказать – быть пациентом принца.

Мне эта штука вовсе не по вкусу;

К тому же я шаблона не поклонник

И не терплю бессмысленных традиций.

Проткнуть язык – всегда одно и то же —

Хоть в этом бы какой-нибудь прогресс…

И что за толк в лечении таком?

Ведь сотни лет, наверно, неспроста

Молва гласит, что за язык шута

И господина славят остряком.

Но я спешу. Мне нынче недосуг.

Прощайте, принц, вы в сильном раздраженье,

И кстати мне подумать о делах.

(Уходит)

Фома

Он прав. Судьба, насмешливая ведьма,

Ко мне суровей, чем к нему. Всю жизнь,

Всю жизнь так яростно мечтать о троне —

И не подняться выше двух ступеней…

О, так желать!

Ребенок пятилетний,

Предпочитающий венцам и тронам

Колени няньки и игру в лошадки, —

Король. А я все жду, все жду – и тщетно.

Считаю дни и годы, и надежды,

И мелкой знати низкие поклоны,

И челяди почтительные взгляды,

И знаю – все мираж. Болотный призрак – —

И эта власть, убогие лохмотья

Ненастоящей мантии, что милость

Обычая мне щедро подарила, —

Она томит и жжет, как оскорбленье.

Желать как я! Дышать одним желаньем,

Все радости угрюмо запереть

В глухой сундук несбыточных расчетов

И, медленно слоняясь по углам,

Однажды ночью сердце окровавить,

Зарезать жалость цепкую и труп

Для любопытных опытов припрятать – —

И все затем, чтоб, выгорев дотла,

Золу души развеять по дорогам,

Которые открыты для других.

Да, может быть, пока я размышляю,

Друг всех бродяг, болтливый идол черни,

Филипп, ублюдок жалкий и лукавый,

Подсчитывает спорные права

И точит волчьи зубы на корону.

Она уже заметно покачнулась,

Вся в трещинах и в дырах. Первый ветер —

И полетит она бесславно в пропасть;

О, власть детей всегда полузаконна, —

Ведь у ребенка руки слишком слабы,

Чтоб в мяч играть свинцовой головой.

В такой игре – он лишь помеха, петля,

Сучок, который – должно растоптать,

Чтоб в дикой скачке конь не оступился…

Готов ли я? Свой замысел немой,

Как мать дитя, я выносил под сердцем;

Случайности предусмотрел и вычел.

Из всех друзей я выбрал только двух —

Расчет и точность. Эти не изменят.

Переступлю. Клеймо цареубийцы

Не жжет чела, венчанного короной – —

Вот, за стеной, так невозможно близко,

Он сладко спит, и в карусели сна

Веселые игрушки оживают

Для новых игр, – а в детском горле бьется

И словно пляшет молчаливый призрак

Кровавых пальцев, судорогой сжатых…

Лишь дверь одна меж этим сном и мною!

Я весь в поту. В висках холодный скрежет.

И ноги ослабели.

(Подымается по лестнице)

Пять ступеней

Не в силах я перешагнуть. Как будто

Уже совсем решился.

Полно, полно, —

Спокойствие. Есть логика добра

И право зла. Жестокий узел долга

Их часто связывает вместе. Что ж,

Стяну узлы, и эта дверь за мною – —

(Скрывается, входит шут)

Шут

Ну-с, милый принц. Я выжал на досуге

Такой софизм из ваших поучений,

Клянусь Венерой… Впрочем, где же он?

Ага, должно быть, там, у ангелочка

В опочивальне. Вот же, я недаром

Всегда твердил, на каждом перекрестке,

Что у бедняги сердце золотое:

Червонец. Даже два червонца. Что?

Я не скуплюсь. Он добр – я щедр.

Мы квиты.

Фома (спускается по лестнице)

Ты просто стар и глуп, Иеремия,

И даже шутки умной не способен

Хоть вызубрить, как школьник, наизусть.

Суди нас Бог, – но, кажется, тебе

Пора бы о душе подумать толком.

Шут

Нам ум не чужд. Но глупость лишь одна

Назло уму назойливо умна.

Недурно, что? Вы завтра же Филиппу

Такую точно шутку сочините.

Ведь принц Филипп – Лукулл-от-каламбура,

И, может быть, светлейшая Мария

Рукоплескать вам станет за экспромт?

Красавица давно неравнодушна

К моим орехам в вашей скорлупе…

Однако? Ваша милость будто маску

Переменить успели? Вот потеха!

На вас лица нет – – Правда, – вы бледны,

И даже губы криво посинели.

Иль мне мерещится. Великий Боже!

Ваш лоб в крови… Возможно ли? И руки…

Чья эта кровь?

Фома

Твоя, твоя, несчастный.

(Закалывает его)

Шут

О, умираю!

(Падает)

Фома

Стража, гей, на помощь!

Сюда, ко мне!

(Вбегает стража и слуги)

Предательство, измена!

Король убит. Настигнутый убийца

Еще хрипит. Подосланный Филиппом,

Он это имя с кровью изрыгает…

Вы слышите? К оружию, к отмщенью!

(В толпе крики ужаса)