Текст книги "Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф"

Калёным железом

…Администрация заметила резкий спад работы актива. Собравшись всем административным корпусом, они обсуждали причину свалившихся неприятностей на актив.

Заместитель начальника колонии по воспитательной работе полковник Кудрявцев, мужчина с крупными чертами лица и мясистым носом был человеком настроения. Он в один день мог быть добрым и злым, раздражительным и спокойным.

Его головной убор служил главным индикатором настроения. Если у шапки или фуражки козырёк смотрит вверх, значит, он находится в превосходном настроении. А если головной убор надвинут на лоб и козырёк закрывает переносицу, то в это время ему лучше на глаза не попадаться.

Он зашёл в кабинет для заседаний, когда обсуждение сложившейся ситуации шло в полном разгаре. Сняв надвинутую на лоб фуражку. Он причесал примятые волосы, продул ртом застрявшие в зубьях расчески волосы и бросил её со злостью на стол:

– До чего договорились в моё отсутствие, какие меры принимать будем? Вы понимаете, что над нами кто – то нагло смеётся и плюёт с высокой колокольни на нас и наши порядки. Оперативная часть никаких результатов по первомайскому шалману, который был устроен в одиннадцатом отряде, не дала. Я никогда не поверю, что при избиении осужденных Валуева и Закараева не было свидетелей. Их что глухонемые избивали в присутствии слепых, как и других активистов? А схождение с ума целой бригады активистов, – это уже не баловство, а преступление. Тут дело совсем серьёзное. И оставлять без внимания нам сейчас ничего нельзя. Немедленно усилить дисциплину в отрядах. Я был у начальника колонии сейчас. Он меня озадачил, сказал, чтобы виновные в беспорядках на зоне и избиениях членов актива были наказаны. Распоясалась отрицаловка по всему учреждению. Дошли уже до инвалидов. Крадут у них жизненно важную ортопедию. В туалетах бьют лампочки и избивают себе неугодных. До каких пор это безобразие будет продолжаться? – Мне что прикажете, туалет персональный около вахты для актива поставить, или охрану выставить на каждый сортир. Вы мне прекращайте своим бездействием потакать нарушителям. Или я вас всех к едрене фене угоню работать на Шерстки, к рецидивистам. Они вас быстро работать научат. Так, что мобилизуйте все силы, но нарушителей мне изыщите. Их место в изоляторах и БУРЕ. Калёным железом будем выжигать нарушителей внутреннего распорядка колонии. А сейчас я бы хотел послушать начальника оперативной части, что он скажет по этому поводу?

Поднялся со стула начальник оперативной части майор Морозов. Он взял в руки заранее приготовленный листок с его предлагаемыми выкладками и начал выдвигать свою версию:

– Я со своими сотрудниками помозговал в специальной части. Отобрали и проверили все личные дела осуждённых, которые поступили в колонию в течение полугода. Сто восемьдесят дел пролистали. Исходя от противного мы откинули обыдёнщину и оставили одиннадцать дел, которые могут представлять для нас интерес. Если судить по характеру нарушений, то они все имеют хулиганские штрихи, исходящие от молодых заключённых. Поэтому от одиннадцати мы откинули семь дел осужденных, которым перевалило за тридцать лет. Остаётся четыре, двое, из них были на малолетке. Одного я отметаю сразу – это Плеханов родом из Курска. Этот парень, безусловно, трудный. Слов нет. Находясь на зоне три месяца, два раза побывал в штрафном изоляторе, один раз за членовредительство, а другой раз за нанесённую свежую татуировку. Он по характеру имеет склонности к бунтарству. Но круг его знакомств, не имеет авторитетов, все в основном заурядные личности, бывшие мелкие воришки и хулиганьё. Исходя из моих личных логических размышлений, я остановился на одной личности, которая может предоставить для нас интерес. Это Беда Иван. Отличается начитанностью, и организаторскими способностями. Сколотил около себя группу одногодок, подобных себе. В нашей колонии общается с известным нам всем Володей Генералом – Потёмкиным и Архиповым – Мотылём. У Мотыля Беда бывает часто в мастерской, куда захаживает и не безызвестный нам Рука, имевший девятнадцать лет сидки за плечами. К нам приехал на отдых из крытой тюрьмы, – добавил он. – Шесть человек носило полосатые шарфы, сейчас седьмой объявился это Беда, – я боюсь, что бацилла запущена не Бедой, а опытной рукой. А Беда исполнитель, но не рядовой!

… – Ты, что предлагаешь всех авторитетов пересажать по камерам? – заорал Кудрявцев, – у нас был уже горький опыт с этим два года назад. Пятерых посадили, а двадцать появилось, да таких, что оторви да выбрось. Пробы негде ставить было. Разговор надо вести с авторитетами, если сами порядок не можете навести. Поставить перед ними соответствующие условия. Вызовите всех полосатых на конструктивный диалог, но порядок, чтобы был в колонии. Поговорите с Генералом и этим Рукой, пускай они урезонят молодёжь. Не пожелают помочь нам, тогда посулите им некомфортабельных, жизненных перипетий в лагере. И завтра же, к семнадцати часам, чтобы у меня на столе лежали постановления на подпись о наказании всех, кто был повинен в беспорядках. Не можете доказать прошлое, найдите для них настоящее, или мне поучить может прикажете вас? Стыдно господа офицеры. В восемнадцать часов я буду докладывать начальнику о принятых мерах, если он меня будет за ваше бездействие разносить, берегитесь у меня. Всё на сегодня. Все свободны, кроме Татаринова и старшего опера.

….На следующий день закрыли в изолятор Лося и Купороса. Надзиратель, переодетый в робу зека поймал их за курение в неположенном месте. За курение на производстве, где кругом древесина, лаки и краски наказывали строго, но чтобы сажали в изолятор, это было редко. Когда их привели в камеру, то узнали, что в этот день, кроме них посадили ещё шесть человек. Все это были подрывники существующего режима.

На следующий день Кум находясь в плохом расположении духа вызывал к себе Володю Генерала. Разговор состоялся предметный по устранению беспорядков в лагере. Генерал ему прямо сказал, что всё происходящее на зоне от него, не зависит и на молодёжь повлиять очень трудно. У них свои законы и свои авторитеты. А ему негоже заниматься их перевоспитанием, так как готовится уходить на свободу. И, что творится в зоне по этим временам, – это в порядке нормы. Раньше активистов резали, а сейчас мерзавчику в роговой отсек заехали, и кипишь на всю вселенную. Куму ответ Генерала не понравился, и он пообещал ему, если в зоне порядка не будет, то всех полосатых разгонит по географическим широтам Советского Союза.

Нокаут ногой

…Беда от Генерала получил ценное указание временно залечь в кусты и в отношении активистов в своём отряде ничего противного не предпринимать, иначе можно уехать далеко, туда, где в процессе мочеиспускания моча на ходу мёрзнет.

Вскоре освободился Мотыль, отсидев одиннадцать лет. Его провожала до вахты вся зона с почестями. Валуя и Закарая отправили на другую зону. После их отправки в отряде наступило затишье. Не было ни одного залёта в изолятор.

Татаринов на утренней проверке заметил, что дисциплина значительно улучшилась в отряде:

– Всегда бы так было, я тогда бы похлопотал перед начальством, чтобы паёк вам прибавили.

– Вывод этому есть разумный, – не смог удержаться Беда от комментария. – Главных возмутителей спокойствия нет Валуя и Закарая, вот и порядок в отряде. А то ведь как было, либо они кого – то помогут посадить, либо за них посадят. Вот и вывод сам по себе напрашивается, чем меньше гребешков в отряде, тем меньше кукареканья и больше порядку.

– Да, что ты говоришь, – сорвался Татаринов, – да если их не будет, вы на головах будете ходить. И я чтобы этой вредной идеологии не слышал, иначе тебя отправлю работать под присмотр Каретки, он давно на тебя зуб точит.

– А чего я, гражданин начальник неправильного сказал. Вон посмотрите восьмой отряд, там нет ни одного активиста и в бараке порядок.

– Не забывай, восьмой отряд это сбыт. Конечная стадия нашей продукции, которая одевает и кормит всю колонию, поэтому им выдают некоторые поблажки. Не будь у них такой ответственной работы, они бы поголовно сидели на маринаде, в изоляторе. А тебя Беда, я с сентября месяца обяжу учиться в нашем ПТУ, что бы ты поменьше пролётки по зоне бил и разносить зловонный вирус воровской отрыжки. Лучше сегодня выиграйте в футбол у пятого отряда. Не подведите, в грязь лицом не ударьте, вся администрация придёт смотреть.

Он пристально посмотрел на Бразильца:

– А ты Зотов, с прошлого года мне должен два гола. Сегодня, чтобы возвратил?

– Обязательно верну, гражданин начальник, – зарделся от смущения Бразилец.

…На стадионе в этот день собралась вся зона, это был праздник, как для заключённых, так и для администрации. Встречался одиннадцатый и пятый отряды, самые сильные команды колонии. Лидеры прошлогоднего первенства.

Болельщики диву давались, как начальник пятого отряда Стручок, перед матчем эмоционально заряжал свою команду. На нём было галифе и тельняшка, а на ногах настоящие футбольные бутсы. Стручок бегал около команды и объяснял, кто кого должен опекать, кто по какому краю должен играть. Затем встал в ворота стал показывать вратарю, имитируя прыжки и выпады, как нужно отражать коварные удары противника. Со стороны всё это казалось смешным. Все знали, что он в футбол никогда не играл, и представления даже на уровне болельщика об этой игре, у него были слабые. В одиннадцатом отряде всем руководил Бразилец. Капитан Татаринов, сидел на скамейке рядом с Кудрявцевым и заместителем по режиму. Поодаль от них на две скамейки расположился начальник колонии и ДПНК. Встречу судил Филин, футболист из седьмого отряда.

Как только прозвучал свисток предвещающий начало матча, команда Татаринова устремилась сразу к воротам противника. Беда, показав великолепный дриблинг владения мячом, забил гол, на второй минуте. Радость футболистов и болельщиков была недолгой, – через десять минут пятый отряд сравнял счёт. Стручок от радости выбежал на поле с криками «Банзай» и начал похлопывать по плечу игроков своего отряда.

Мяч разыгрывали с центра поля. Бразилец отдал пас Беде и тот по правому краю повёл мяч, который у него в борьбе с нарушениями правил выбили за боковую линию, а сам он улетел на скамейку и врезался в сидящего мужика в синей фуражке – сталинке и комбинезоне. Мужик оттолкнул Беду, и со злостью произнёс:

– Куда прёшь, пёс смердячий?

Голос этот Ивану показался знакомый. Он оглянулся в сторону мужика, не ответив на грубость, запомнил только место, где тот сидит. Выбросив мячик из аута, он стремительно переместился со своего края ближе к Бразильцу. Иван подбежал к нему и попросил навешивать ему мяч в то место, откуда он только, что его выбрасывал. Мастерство Бразильца и тяжёлая нога Беды сделали своё дело. Беда пронёс ногу над мячом, и сильно ударил мужика в лицо ногой, и как – бы не замечая, продолжал играть. Это был тяжёлейший нокаут, и как после оказалось с сотрясением мозга. Мужик оказался надзирателем Каретой, которого не узнал Беда.

Кум в целях оперативной необходимости, часто заставлял переодеваться надзирателей в спецодежду зеков, и слушать о чём говорят на стадионах заключённые. Беда второй тайм не играл. Его Кум и ДПНК сопроводили в изолятор, признав, что удар был сделан не по инерции, а намеренно. В футбол в этот день команда одиннадцатого отряда выиграла. Татаринов, через неделю пришёл в изолятор к Беде:

– Как дела? Совесть тебя ещё не пробила за твой победный матч над Кареткой? – спросил он без излишней издёвки. – Бегал как гепард по полю, – это похвально. Так стартовать и надо, чтобы тебя и команда и болельщики признали. А вот бить по лицу заслуженного работника исправительного учреждения. Каретку, было совсем н обязательно. Он в этот праздничный день за безупречную службу, был удостоен похвальной грамотой и денежной премией, а ты его своим молотом ножным угостил. Поздравил, называется. Ты всё – таки признайся, специально его угостил или в пылу борьбы? Я вот рассуждаю так. Если судить по силе удара то нарочно, но я видал, как мяч летел в сторону Каретки и увернуться от мяча он бы может, и сумел, но в этот момент он растерялся и не знал от чего ему убегать от ноги или от мяча. Вот и схлопотал по сопатке, – аргументировано сказал Татаринов.

– Вот видите, вы ответили сами за меня. Понимаете это игра и азарт, кроме мяча ничего не замечаешь. Тяжело остановиться на скоростях. Сами посудите, когда автомобиль или мотоцикл бьют по тормозам, они оставляют за собой большой тормозной путь. Если бы я просто так бежал для разминки, другое дело. А здесь определённая круглая и кожаная цель летает по полю, связанная в первую очередь, с престижем отряда, но как тут остановишься, – сказал Беда.

– Ну – ну патриот отряда мне нашёлся. Всё я знаю и понимаю, но вызволить отсюда тебя не могу. Постановление на тебя заполнял сам Кудрявцев, так что потерпи ещё немного. А вообще – то я пришёл тебе сказать, что восхищён твоей игрой, бразилец значительно слабее тебя. Молодец!

Через восемь суток после прихода Татаринова в изолятор, Беда вышел в зону. Генерала на зоне уже не было. Он ушёл на свободу, но вернулся из больнички Рамбай, худой и жёлтый.

– Всё лето Иван проиграл в футбол за свой отряд.

В дни матчей Татаринов его освобождал от работы. Осенью начальник отряда определил, Ивана в ПТУ, при зоне учиться на электрика, а Рамбая угонят по этапу в Сибирь за карты. И дороги их с Бедой никогда на жизненном пути не пересекались в дальнейшем. Беда набирался мудрости от своих старших друзей Руки и Кавказа и в изолятор больше не попадал. Футбол ему помог избежать многих неприятных моментов, связанных с нарушением лагерного режима. В лагере он узнал, что его друг Кадык пробыл всего два месяца на воле и попал вновь в тюрьму на шесть лет. Беде же раньше на свободу помог уйти Татаринов. Когда Иван окончил ПТУ и получил профессию электрика, Татаринов представил его к условно досрочному освобождению.

В 1961 году с первого января в стране наступила Хрущёвская денежная реформа. В этом же году двенадцатого апреля запустили Юрия Гагарина в космос, а Ивана Беду в этот день выпустили на свободу через маленькую проходную, где не было окон и сильно пахло карболкой. Но эта мелочь не могла испортить ему двойной праздник. Он вышел на свободу с чистой совестью, умудрённый большим жизненным опытом.

Четыре месяца Иван не досидел до звонка, – вроде мелочь, но до того приятна и бесценна!

Футбольный бог или а – ля – уркаган

В первую очередь после освобождения Иван посетил стадион.

На футбольном поле тренировалось много молодых игроков, и не было тренера Мухи. Он ушёл работать на производство и возглавлял областную судейскую коллегию футбола. Вместо него был поставлен не менее опытный тренер Виталий Семёнович Сериков, у которого Иван тренировался в юношеском составе.

Сериков, сидел на трибуне. Увидав своего питомца, прищурил глаза, не веря, что перед ним стоит Иван Беда, облапил его за поясницу, оторвал от земли и взревел на всё поле:

– Беда пришла, Беда пришла!

К ним подбежали все футболисты, которые встретили Ивана душевно с распростёртыми объятиями.

– Ну – ка, дайте ему мячик, не отвык он от него? – спросил тренер.

Кто – то из футболистов ногой послал ему мяч.

Иван встал на кромку поля, и стал виртуозно чеканить и обрабатывать мяч двумя ногами. Затем подбросил его на голову, показав мастерство жонглирования мяча головой. С головы мяч переправил на шею, заставив его послушно замереть. Футболисты и тренер в этот миг ему захлопали. Иван плавно с шеи переправил мяч на ногу. После чего подошвой туфли прижал мяч к траве.

– Ты где такому искусству научился? – спросили футболисты в разнобой, – неужели на лесоповале?

– Вы что думаете там, в футбол не играли. Играли и каждый день. Если в фашистских концлагерях футбольные баталии шли, то наши лагеря, чем хуже. А этому искусству владения мяча меня научил Коля Бразилец, игравший, когда – то в классе «Б» за команду Ашхабадского Спартака.

– А что Ваня слабо бутсы примерить и нашу молодёжь проверить? – спросил тренер.

– Запросто, я весь срок мечтал, поиграть на своём поле, – без всяких кривляний, согласился Иван.

– У тебя нога не выросла? – поинтересовался Сериков.

– Как была сорок второй, так и осталась, – улыбнулся Иван.

– Давай Савельев разувайся? – обратился тренер к кудрявому белокурому пареньку.

Иван надел на себя трико и бутсы и в развалку побежал на поле.

– Постой Иван, – остановил его тренер, – ты прям с полымя и в прорубь. Не спеши, и молодых не рви, а то они, глядя на твою игру, могут веру в себя потерять. Присмотрись к ним, дай им немного поиграть. Посмотри, что они умеют делать и на что способны. Тебе с ними в будущем придётся долго пахать этот газон бутсами. А твои способности я знаю. Ты их будешь демонстрировать во время матчей, если думаешь вернуться в команду.

– Не думал бы, не появился сегодня здесь, – крикнул на бегу Беда.

Побегав по полю полчаса, Иван подошёл к тренеру:

– Ну, что скажешь о молодёжи? – поинтересовался Сериков. – Годится, кто в основной состав?

– Времени мало, чтобы оценить, игру каждого в отдельности. Лучше за этим с трибуны наблюдать, а так ребята прыткие. Но по мне лучше конечно играть с проверенными кадрами, с кем я играл раньше.

– Эти все играют у меня в дубле, за исключением вон того сивого. Он показал на лежавшего в траве, разутого Савельева.

– Этот парень будет тебе хорошей поддержкой на поле. Бегает, как хороший спринтер, и пас отменный выдаёт.

– Я его знаю, он рядом со мной живёт, – перебил тренера Беда, – и он был постоянно на наших матчах заворотным беком. На моих глазах рос и помню, что с мячом он дружил с раннего детства.

Сериков положил свою руку на плечо Ивану:

– Ладно, о нём у нас ещё будет время поговорить. Ты вот что, завтра Иван, сделай. – Сходи в профком завода к Тарасову. Я ему сегодня о тебе расскажу. Пускай он тебя в хорошую бригаду оформит на завод.

– Мне вначале нужно справку на паспорт заменить и военный билет получить, а потом уже думать о работе, – вытирая пот со лба, сказал Иван.

– Это не убежит от тебя, главное место на предприятии зарезервировать сейчас. С трудоустройством нынче проблем нет, но в наш завод на хорошее место, только по великому блату можно оформиться.

– Всё уговорили, завтра непременно схожу, – заверил тренера Иван.

– Да вот ещё что, – остановил Ивана тренер, – твой племянник Серёжка по твоим стопам идёт, в команде мальчиков самый младший, а переиграть всю команду может. Чувствуется твоя школа. Если тебе не в тягость потаскай его с собой на наши тренировки, пускай с нами поварится. Красавцем как в футболе, красавцем и по жизни будет! Это ваша порода Бедовая.

– Для меня Серёжку поставить на футбольные рельсы, дело чести. Я с пяти лет начал знакомить его с мячом. Обязательно буду продолжать, делиться с ним своим мастерством.

…Беда не заставил себя долго ждать, он пошёл в профком на следующий день. В толпе рабочих у проходной увидал знакомую фигуру Тарасова.

– Здравствуйте Антон Захарович, – улыбнулся Иван.

– Здравствуй дружище, – пожал ему руку председатель профкома. – Извини, я сейчас тороплюсь. Бегу в чугунолитейный цех на профсоюзноё собрание. Хочешь, подожди меня, если время есть, но знай, по тебе вопрос я решил в оперативном порядке. Пойдёшь трудиться в лучшую бригаду Виктора Борисова. Это в судостроительный цех, на электромонтажный участок. Там одни бывшие спортсмены трудятся. Коллектив сплочённый и дружный. Получай документы и в бой.

– Я ответ получил. Чего я вас буду ждать. Займусь документами, – ответил радостно Иван.

Он поблагодарил Антона Захаровича за заботу, попрощался с ним и вышел из проходной.

…В бригаде его встретили радушно. Основную массу членов бригады он знал хорошо, все они когда – то играли в футбол, или занимались другими видами спорта. Когда возрастной ценз не давал им право выступать в официальных соревнованиях, они массово переключались на охоту и рыбную ловлю.

Стадион Иван посещал каждый день. На тренировки на него приходили и его бывшие дружки, некоторые из них тоже успели посидеть в колониях. Это были приблатнённые ребята на два три года старше его Пилюга, Чалый и Глот. Они хоть и жили не рядом, но учились раньше в одной школе. Они приходили на стадион, усаживались на трибуны и пили из горлышка вино с пивом, вызывающе ведя себя при игроках. После тренировки, они подзывали к себе Ивана и угощали спиртным. Он не отказывался, и это заметил тренер:

– Иван, ты всего месяц на воле, неужели не понимаешь, что с ними опять загремишь туда, откуда пришёл, – говорил он Беде.

– Я с ними нигде не кручусь, – только мне иногда неудобно бывает отказываться, когда угощают. Подумают, что я зазнался. Мы же в одной школе учились, росли вместе, – оправдывался Иван.

– Славка Кадык, тоже твой друг был, пришёл на свободу раньше тебя. Как с Чалым и Глотом связался, так и шесть лет получил, а они вино попивают в своё удовольствие.

– А они там ни при делах были. Я эту историю знаю. Он подломил вагон с коврами и его поймали на этом.

– Ничего ты не знаешь, – возмущённо перебил его тренер, – а я знаю точно, что они его угощали, по ресторанам водили. Когда пришла пора, предъявили ему счёт, он попал в тупик. Платить то ему нечем было. Вот они его и навели на этот вагон. Так, что выбирай или с футболом по жизни идти, или с а – ля – урками по зонам. Если тебе тяжело от них отойти сразу, я тебе могу помочь. Думай о своём футбольном будущем, у тебя оно должно быть богатым. Кстати готовься – в субботу на нашем стадионе попробуешь свои силы в первом матче. Встречаемся с «Вымпелом». Начинается футбольный сезон.

– Виталий Семёнович, вы не думайте ничего плохого. Эти ребята для меня слабого полёта. Они даже не будут пытаться подмять меня под себя. Я для них авторитет, а не они для меня. В зоне у меня хорошие учителя были, они помогали мне разбираться в людях и сложных ситуациях. А то, что я услышал от вас про Славку Кадыка, для меня эта новость неожиданная. Я знал, что он залетел на вилы, но что это он за них пострадал, я не слышал.

…В следующую тренировку блатная троица вновь облюбовала себе место на самой верхней трибуне. С вином и непременным закусочным атрибутом кабачковой икрой, они, развалившись, орали, и смеялась над каждым игроком, неудачно пробившим по воротам, обзывая непотребными словами.

Услышав речной поток матерщины из их уст, Иван вбежал на трибуны:

– Вы чего черти позорные вякаете здесь, – зло сказал Беда, сжимая двумя пальцами нос Паше Чалому, самому голосистому из всех. Второй рукой он опрокинул ему на голову банку с икрой.

– Беда, ты чего не в духе? – попробовал его остановить Глот, но получил увесистую затрещину по лицу.

– Слушайте меня, шмурачьё дешёвое, я вас здесь, чтобы больше не видал, – это первое. Второе, – вы моего друга Славку Кадыка подвязали на вагон. Он вас ни кого не впрудил, всё взял на себя. Теперь слушайте главный момент. До конца срока теперь будете греть его в зоне и молитесь, чтобы он раньше вышел оттуда или выпрашивайте амнистию у господа бога. Попробуете сами спрятаться за колючку, я вас и там найду и устрою вам там скверную житуху.

Униженные и посрамлённые они спешно покинули стадион под улюлюканье футболистов.

– Ты откинул от себя кусок ненужной швали неправильным методом, – сказал тренер, – не наживёшь этим себе врагов?

– Своих врагов я смогу объехать, не переживай Семёнович, – успокоил Иван тренера.

– Я знаешь один раз, что подумал, – серьёзно сказал тренер, – думаю виной, всех жизненных неудач была твоя фамилия. Она у тебя, как символ неприятности. Может тебе поменять её?

– А что от этого изменится, в футбол лучше я играть не стану. Всё равно меня будут все по привычке называть Бедой. И как я буду объясняться с отцом на эту тему. Нет, дело не в фамилии. Я знал ребят, которые носили фамилии Слюняев и Крысин. На крысу и слюнтяя, из них никто похож не был, – это были орлы с крутым нравом и железными кулаками. – Всё дело в характере, – изрёк Иван.

…В ближайшую субботу на стадионе состоялся матч.

Иван был спокоен. Он был уверен в себе, что сможет сыграть не хуже любого игрока своей команды. Иван понимал, что победа необходима была не только ему, как приятный момент его жизни, но и команде занимавшей шестое место в областном турнире. Он должен был вернуть долги за свои пропущенные матчи, и возвратить былую славу родной команде, а также привлечь болельщиков, которых за слабую игру «Водника», футбол не стал привлекать.

«Вымпел» был Чемпионом области прошлого года.

Своих соперников они всерьёз не принимали, так – как в четвёртом круге прошлого турнира легко обыграли «Водник».

В этот раз Водник в начале футбольного сезона уже показал зубы. Первый тайм отыграли по нулям. Второй тайм был настолько драматичен, что с первой минуты матча всю команду «Вымпела», Беда с подачи белокурого Савельева привёл в оторопь, забив свой излюбленный гол через себя. Савельев хорошо видел поле и кому отдать пас он знал, когда мяч висел ещё в воздухе. Не прошло и трёх минут, как с пушечного удара Беды, защитник Вымпела срезал мяч в свои ворота. Этот матч был Ивана Беды. Он заставил вратаря после своих ударов ещё два раза вытаскивать мяч из сетки. Общий счёт матча закончился с разгромным поражением Вымпела 6 – 0. Газеты и радио трубили на всю область о сокрушительной победе «Водника» над «Вымпелом». Водник заставил лидеров областного футбола и другие команды по иному смотреть на себя, – прогрессирующую команду, которая в прошлом году после окончания футбольного сезона, была всего лишь седьмой. На трибунах с каждым матчем всё меньше и меньше было пробелов. Главным своим болельщиком Иван считал своего племянника Серёжку. Он старался при нём изящно без всякой грубости показывать финты, от которых у болельщиков дух захватывало. Ранее бойкотирующие болельщики вернулись на стадионы. Команда наступала на пятки, идущей впереди «Чайке». Финальная игра с «Чайкой» должна была состояться на выезде.

Председатель профкома Тарасов предупредил команду перед отъездом:

– Если будете Чемпионами области, все до одного поедете в Ялту отдыхать, а тебя Иван, – обратился он к Беде, устрою учиться в школу мастеров. Отучишься вечерами, затем будешь мастером работать. Не век же тебе отвёртку крутить.

– Я ещё путём не успел и электромонтажником поработать, а вы уже меня в мастера пророчите, – весело смеясь, сказал Беда.

…Игра с Чайкой сложилась исключительно в одни ворота. Беда показал филигранную технику, изматывая соперников своими финтами, вводя в конфуз игроков Чайки и их тренера. Савельев и Беда вновь сделали счёт победным 5 – 1.

На трибуне за финальной игрой наблюдал главный тренер команды «Волга». Эта команда выступала в высшей лиги первенства СССР. После матча он зашёл в раздевалку и кинув взгляд на Беду и Савельева, подошёл к их скамейке. Без всяких обольстительных речей он предложил им обоим поиграть в команде мастеров:

– Я не готов сейчас дать ответ на ваше предложение, – честно ответил Иван, – давайте на позже отложим наш разговор.

…Тренер, не ожидавший от Беды такой неопределённости, с изумлением посмотрел на него и, показав недоумённую улыбку, произнёс:

– Хорошо, вернёмся к нашему разговору в конце футбольного сезона, – немного задумался и добавил: – вообще – то я впервые сталкиваюсь с подобным отказом. Обычно ко мне на крыльях летят другие футболисты. Ведь это большая честь влиться в Чемпионат СССР!

– А я могу сейчас утвердительный ответ дать, – быстро согласился на заманчивое предложение Савельев, наблюдая за реакцией Серикова и команды.

Главный тренер загадочно ухмыльнулся:

– Тебе дорогу в высшую лигу может проторить только центровой вашей команды. Сможешь убедить его – милости прошу? А нет, – и сюда нет. Ты хорош в связке с Бедой!

Настроение у команды со скороспешным ответом Савельева немного подпортилось:

– Бросьте вы щёки на молодого парня дуть. Он прав, ему надо расти. В нашей команде он далеко не уедет, – защищал Савельева Беда, возвращаясь на автобусе домой.

– В нашей команде, возможно, он не уедет, – громко на весь автобус сказал Сериков, – но зато от него прелостью не будет пахнуть от просиживания на скамейке запасных. Сколько ребят разочаровалось в футболе, за ошибочный селекционный отбор тренеров команд мастеров.

Савельев сидел и смотрел в окно, ни с кем не разговаривая.

– Прекращай грустить Лёня? – попытался взбодрить Савельева тренер. – Упадок свой не демонстрируй. Вы сегодня стали Чемпионами! Сотворили, можно сказать, чудо! Прошагали весь Чемпионат без поражений и стали обладателями кубка чемпионов области.