Текст книги "Безопасность: политический и социальный аспекты"

Угрозами для индивида, общества и государства являются также и сектантские отношения, изолирующие индивидов от общества и государства. Сектантство, как и протестно настроенные безработные, а также наркоманы и другие зависимые, представляют собой источник скрытой силы. Секты источают власть так же, как и государство, овладевая сознанием и чувствами людей. Поэтому в любой момент они могут направить свои действия против существующего порядка. Главное – задать правильное направление мыслям и делам сектантов. Сектантство, как политическое явление, как анклав всех противоречий системы, не укрепляет ее, а разрушает своим присутствием в обществе. Сектантство, как добровольное «тюремное» заточение, как склад предрассудков и невменяемости, становится опасным явлением для здоровой части общества. Поэтому современным политикам не стоит рядиться в тогу безбрежных демократов и выступать добровольными защитниками шарлатанов и мошенников, основателей всевозможных сект и новых религиозных течений.

За меркантильными интересами этого взвода мошенников скрываются нешуточные амбиции властителей сердец и умов людей. И как только им станут указывать их место, они поднимут сотни активных последователей. Они, эти «друзья-распространители» всяческих учений, будут отстаивать своих гуру яростно и безоглядно. Они не смогут победить, но изменить внутриполитическую ситуацию им вполне по силам. Государству не должно по первой просьбе утверждать ту или иную общественную организацию, прежде нужно провести тщательную экспертизу, проанализировать цели, к которым стремится данный союз, и средства, которые он используется. При этом для подобной экспертизы вполне мог бы привлекаться Общественный совет при Президенте РФ.

В правовом поле угроза есть некая абстракция, получающая свое конкретное определение по результатам действий, в политике угроза – действия или суждения, попирающие господствующий интерес. Угроза – это предконфликтное состояние, и от того насколько противодействия угрозе будут представлены в действительности, настолько вероятен последующий конфликт. Конфликт – это система связей, при которых происходит отрицание устоявшегося положения индивида или государства, всего того, что противодействует индивиду в его самоопределении, а государству в проведении его политики. Но так как социальное положение индивида и есть его общественная жизнь, то конфликт и угроза есть совпадающие понятия для внутреннего состояния индивида, государства и общества. Для внешнего же состояния конфликт связан с борьбой, угроза с предупреждением борьбы, или, по крайней мере, с обозначением конфликтного вектора взаимодействия. Так, чрезмерная социальная дифференциация в Концепции национальной безопасности представлена в качестве угрозы в социально-экономической сфере жизнедеятельности российского общества. Разработчики Концепции утверждают, что чем разительнее социальные различия, тем скорее они могут редуцироваться в активные формы борьбы за снижение уровня социальной дифференциации, за ликвидацию социальных различий вообще. Политика государства, направленная на снижение уровня социальной дифференциации в последние пять лет, привела к снижению конфликтности в обществе, укрепила национальную безопасность, увеличила долю патриотически-настроенных людей.

Социальная дифференциация и безопасность

Социальная дифференциация сыграла заметную роль в прогрессивном развитии общества. В основании социальной дифференциации лежит разделение труда и неравное распределение богатств. Социальная система в корне отличается от дифференциации в биосистемах. Если в последних дифференциация увеличила приспособляемость организма к различным внешним воздействиям, то в первых она уничтожает способность индивида выжить без помощи сообщества. Не всегда увеличение многообразия в живых системах, связанное с появлением более сложного, означает его переход на более высокую ступень эволюционной лестницы. С дифференциацией связан процесс интеграции внутри социальных систем и объединение самих социальных систем. Без интеграции, замечает Е. Ростошинский, прогрессивное развитие невозможно, именно потому, что эволюционируют не одни признаки, а организм как целое[157]157
  См.: Ростошинский Е. Н. Проблема сохранения в философии и естествознании. СПб., Изд-во СПбГУ, 1999. С. 107.


[Закрыть]. Хотя социальная дифференциация, как говорят, и создает совокупность материальных мотивов к труду, в то же время она разлагающе действует на систему в целом, создавая внутренние угрозы общественной безопасности. Поляризация общества по социально-экономическому положению не создает добровольных основ к интеграции общества. Требуется принудительный потенциал общества, который сглаживает его конфликтный характер, созданием опосредованных форм связи между индивидами, такой связью и является государство. Таким образом, выстраивается система упорядоченных связей между глубоко неравными индивидами. Но данный порядок готов измениться только в силу того, что экономическое давление на положение индивида, как некоторого внешнего условия, оказывая влияние на сознание индивида, создает в нем состояние нацеленности на борьбу за изменение своего положения. В связи с этим социальное положение индивида является основой политической стабильности: чем в меньшей степени положение индивида зависит от случайных колебаний рынка, тем в большей степени его состояние стабильно и, как следствие, устойчивым становится государство. Рынок же взрывает стабильность подвергая изменениям положение индивида. С ростом абсолютного богатства намечается повсеместное улучшение условий жизни, но это улучшение также распределяется неравномерно. Неравномерное распределение богатства среди индивидов порождает основу для антагонизма, выраженную в различных формах конкуренции или уклонении от соперничества и борьбы. Явное соперничество порождает конфликт, и уклонение от него также порождает конфликт. Первый конфликт – борьба, второй – избегание борьбы.

Угроза осознается как нечто надвигающееся и опасное в мирное время, конфликт есть свершившийся, немирный способ взаимодействия. Угроза тем самым – это непредупрежденный и непредотвращенный конфликт. Угроза и конфликт – это система отрицаний или исключений из существующих отношений между причинами, обусловливающими как угрозу, так и конфликт. Эти исключения могут носить крайний или промежуточный, временный или постоянный характер, они осуществляются в политике или экономике, но все они указывают на то, что связи, господствующие в обществе, подвергаются отрицанию со стороны индивида, или же связи, устанавливаемые индивидами в обществе, подвергаются отрицанию со стороны государства. Различие между конфликтом и угрозой заключается в том, что угроза есть все, что оказывает отрицательное действие на человека (вероятные природные катаклизмы, военные действия государств, экономические отношения и т. д.), а конфликт – это не что иное, как отрицательные действия индивидов или группы индивидов по разрушению установленных связей, ставших реальной угрозой, и препятствующих индивиду или группе индивидов сохранить или изменить свое положение. Понятие «угроза» шире понятия «конфликт» и отражает не только внешние, но и интерсубъективные воздействия, тогда как с конфликтом всегда связаны только негативные действия индивидов. Одни исследователи под угрозой понимают потенциальное проявление силы, наделенной сознанием и волей людей, другие – потенциальное проявление бессознательной силы природы или стихии общества. И в том и в другом представлении идет указание на то, что угроза – это особое состояние, которым обладают либо люди, либо природа, потому что они способны деформировать и разрушать какой-либо объект или субъект.

Угрозы, понимаемые в этих двух представлениях, как активность деформирующего и разрушительного характера, не дают нам возможности обозначить явные угрозы, которые бы выступали антиподом политической безопасности. Не расширяется наше представление об угрозах, если даже мы наблюдаем, их прямое влияние на жизненно важные интересы личности, общества и государства[158]158
  См.: Воронков А. В. Коррупция как угроза национальной безопасности и проблемы правотворчества // Государственно-правовые основы обеспечения безопасности в Российской Федерации. М.: Эдиториал УРСС, 2001.С. 89.


[Закрыть]. Понимание, что такое угроза, не продвигает и суждение В. Д. Щетинина о том, что на практике представлена разноголосица этого определения. Расхождения в этом определении достигают своей крайности в идеях, согласно которым России отводилась роль влиять на мировые процессы, не допуская принятия другими державами или их сообществами решений, противоречащих интересам России. В. Д. Щетинин, обращая внимание на эту крайность, говорит, что подобные идеи возвращают Россию к бывшим приоритетам, т. е. к СССР. И далее он отмечает, что в зависимости от политико-идеологической ориентации национальные интересы приобретают различное содержание, тем самым иное содержание получают угрозы национальной безопасности страны[159]159
  См.: Щетинин В. Д. Экономическая дипломатия. Учебное пособие. М.: Международные отношения, 2001. С. 86–88.


[Закрыть]. Так, в зависимости от политико-идеологической ориентации, одни считают, что угрозами являются рыночные преобразования, которые приводят к резкой поляризации населения, его социальной дифференциации, к уничтожению традиционных стандартов социально-экономической жизни общества с распределительными механизмами и централизованным планированием, и распределением ресурсов. Другие относят к источнику угрозы неэквивалентность во взаимоотношениях с мировым рынком, особенно из-за того, что мировой рынок не всегда подтверждает уровень внутренних издержек на отечественную продукцию. Третьи ссылками на национальные интересы и национальную безопасность защищают свои отраслевые или иные корпоративные (монопольные) привилегии. Четвертые усматривают угрозу в том, что интересы новых хозяйственных структур, не ограниченные должным образом со стороны законодательства, сильно расходятся с интересами других слоев общества (отсюда вывод капитала из страны, уклонение его от производительного применения в отечественном производстве, предпочтение спекулятивным методам «делания денег» и т. п.). Пятые склонны видеть угрозу исключительно (или преимущественно) в плохом законопослушании, в не исполнении законов и правительственных постановлений, и готовы поддержать диктаторские методы управления «а ля Пиночет». Шестые сразу же сочли проблему определения национальных интересов и национальной безопасности плохо завуалированной попыткой некоторых кругов, нажившихся на приватизации, и ныне не желающих допустить какую-либо угрозу своим спонтанно накопленным богатствам. Седьмые видят угрозу прежде всего в росте преступности и неспособности властей адекватно реагировать на такое развитие ситуации, в том числе из-за сращивания криминальных слоев общества с государственным аппаратом. Перечень угроз, существующих в обществе, можно продолжить, так как одни из них – это отношения, которые препятствуют становлению капитализма в России, другие – это отношения самого капитализма, которые делают жизнь людей небезопасной. Однако необходимо согласиться с В. Д. Щетининым, который полагает, что угроза только тогда должна быть квалифицирована таковой, когда общество или человек исчерпали все возможности диалога, согласия и сотрудничества по разрешению нарождающегося конфликта, не прибегая к лозунгам, к гражданской войне, во имя толкуемых по-своему национальных интересов.

Конфликт – основная угроза политической безопасности, не зависимо от того, на каком уровне общественной жизни он зародился и протекает. В конфликте всегда представлены экстремальные действия индивидов, т. е. чрезмерные действия в соотнесении с теми, которые осуществляются в позитивном взаимодействии.

История знает два способа сознательного воздействия на индивида со стороны государства, с целью упреждения экстремальных действий, – это принуждение и убеждение. Какие способы в тот или иной момент начинают превалировать, зависит от положения индивида – состояния борьбы или состояния мира, и от того, как индивид объединен с такими же, как он, индивидами. Состояние борьбы есть состояние неравновесного, не сбалансированного положения индивида. Состояние мира – это состояние равновесия и полного удовлетворения потребностей индивида, реализация его интереса в той структуре, которая создает для него необходимые политические условия. Чем в большей степени общество пребывает в состоянии мира, тем крепче государство, тем больше положительных связей образует оно вокруг себя. Все положительные события, которыми изобилует жизнь общества, не требуют инициации со стороны государства. И наоборот, события, которые стали результатом негативных состояний индивидов, требуют позитивной инициации со стороны государства. Способ объединения индивидов – наиболее необходимый элемент для того, чтобы создавать толерантную обстановку в государстве. По этому признаку все объединения подразделяются на толерантные и интолерантные. Чем выше представлена нацеленность на борьбу у совокупности индивидов того или иного объединения, тем более опасными будут эти объединения.

По признаку толерантности можно различать объединения, которые могут и выступают в большей или меньшей степени угрозой для государства. Но надо помнить о том, что само государство родилось из существенных различий между различными группами людей. Поэтому государство всячески культивирует различие в обществе, для того чтобы сохранить свою основу, и тем самым прослыть демократическим, тогда как в действительности оно питает свое существование различиями между людьми. Итак, по признаку толерантности объединения людей делятся на толерантные и нетолерантные. Имеется возможность и другого деления на неполитические и собственно политические объединения. Интолерантные объединения могут быть сгруппированы по признаку меньшей или большей нацеленности на борьбу. Толерантные – по признаку нацеленности на мир.

Нацеленность на борьбу или конфликт в большей степени представлена в партийной системе. Внутренняя организация и идеология партий отражают либо меньшую, либо большую нацеленность на борьбу. Так левые партии, которые выступают за равенство, в большей степени нацелены на борьбу, чем правые, ратующие за свободу. Их уставы и программы отражают эту направленность. Так, членом левой партии может стать любой, кто поддерживает ее не только материально, но и активно работает по заданию партии. Это условие придает партии боевитый характер, сплачивает ее членов не только идеологически, но и политически – с помощью партийной работы. Такое сплочение делом по реализации ближайших и долговременных целей создает единство мыслей и действий. Они похожи на бурю и натиск, если при этом у партии адекватно представлены ее социальные принципы.

Правые партии так же, как и левые, нацелены на борьбу. Но эта нацеленность связана с сохранением тенденции движения к свободе. Их идеалы и юрисдикция адекватно отражают основной замысел партии. Каков принцип, таковы и требования к членам партии. Из принципа свободы выносится соответствующее ее понимание. Свобода вхождения и выхода из партии гарантируется, идеология размыта, а членство неопределенно. Достижение единства в этих партиях практически невозможно. Но в силу того, что они всячески ратуют за сложившуюся систему ценностей, их ряды поддерживаются идеологией государства. Правые – оплот государства, его помощник в деле проведения государственной идеологии. Они формируют законы, ибо их всегда большинство в парламенте. Их толерантность в отношении политики государства выше, чем у кого бы то ни было. Но ко всем, кто пытается словом или делом изменить сложившийся паритет, они враждебны. На всех – правых и левых – толерантности не хватает.

Выборы добротный и зарекомендовавший с лучшей стороны способ проявления интолерантности и нацеленности на борьбу. Приемы этой борьбы различные, их много, они различаются не по сути, а оттенками. Но без этих способов, без умения бороться – выборы не осуществить. Они – механизм достижения власти, который предполагает не столько честность, сколько победу любой ценой. Поэтому приемы, которыми пользуются политтехнологи, мало чем отличаются от методов, с помощью которых выбивают деньги у клиентов, жаждущих дешевле приобрести товар. Поэтому партии стремятся получить голос-товар дешевле, а избиратели продать его дороже. Партии превращаются в заготовительную контору, которая покупает дешевле, продает дороже. Позиции партий, которые стремятся отстаивать интерес близкой им социальной группы, всегда остаются в проигрыше. Почему, например, социал-демократы Германии конца XIX века, отстаивавшие интересы рабочих, получали из года в год все большее количество голосов и мест в парламенте? Почему сегодняшние социал-демократы не могут этого добиться? На этот вопрос пока нет ответа.

Государство управляет с помощью принуждения или убеждения, таким образом, оно придает или не придает политическую форму каждому объекту своего воздействия. Это зависит от того, насколько событие выходит за пределы легитимированного порядка, принятого в обществе. По Г. Зиммелю, «формы – способ взаимного соотнесения элементов друг с другом», а формализовать что-либо – значит, указать способы взаимного соотнесения. Государство указывает способ взаимного соотнесения граждан посредством нормы, особенно правовой, и разработкой и внедрением конкретных программ деятельности в социальной, политической и иных сферах. При этом норма отчуждена и равна по отношению и к тем, кто пребывает в состоянии согласия (солидарности), и тем, кто находится в состоянии борьбы. Индивид, согласный с нормой, вступает с нею в положительную кооперацию, а индивид, не согласный с нею, пребывает в состоянии имманентной борьбы, совершая действия, противоположные тем, которые предписаны нормой. Так, например, как только В. Путин оценил беспризорность как главную угрозу для страны, Правительство России стало рассматривать Программу, а функционеры из различных ведомств срочно приступили к разработке мер борьбы с беспризорностью[160]160
  См.: Семенова И. Беспризорники в Белом доме // Российская газета. 2002, 14 февраля.


[Закрыть]. Поэтому исследователю, пытающемуся доказать независимость политики, приходят в голову опрометчивые мысли. Ему кажется, что государство, отделив себя от гражданского общества, обеспокоено лишь своим безопасным состоянием, и не оказывает воздействие на него. Но в действительности политические меры ограничены экономическими практиками, и по целому спектру принимаемых решений зависят от экономики, и не могут создать условия для безопасности людей. Просто-напросто политика не в состоянии упорядочить действия индивидов в обществе посредством только правовой нормы. Для государства необходим дополнительный арсенал норм, которые могли бы придать логичную форму действиям индивидов, не регламентированных правом.

Государство старается найти себе союзников в уже представленных объединениях людей, где господствует, по словам Н. Рулана, своя «юстиция». Общественные, партийно-политические, религиозные и иные сектантские и полусектантские образования со своей внутренней юстицией являются элементами порядка, который утверждается государством. Представления об автономном характере государства по отношению к гражданскому обществу, не выдерживает критики в силу того, что государство нормирует эти действия посредством административного права и юстиций некоммерческих организаций. Государство не просто выступает политическим условием в безграничном удовлетворении потребностей индивидов, оно делает эти действия упорядоченными и безопасными.

Сложность формирования безопасности, объясняется уровнем непредсказуемости и силой влияния многих причин и факторов, связанных с развитием и изменениями общества. Это сопряжено в первую очередь с тем, что российское общество в процессе реформ создало социальную основу, степень дифференциации которой превышает пороговые значения. Кризисное состояние экономики привело страну к зависимому состоянию от наиболее развитых стран, к фактической потере экономической самостоятельности[161]161
  См.: Иванов В. Н. Россия: обретение будущего (размышления социолога). 3-е изд., доп. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 1998. С. 28.


[Закрыть]. Мы можем утверждать, что чем больше общество дифференцировано по социально-экономическому признаку, тем больше появляется различных некоммерческих организаций. Это в какой-то степени связано с тем, что каждое общественное объединение, помимо специфических целей и задач, выполняет защитные функции в отношении своих соратников.

Дифференциация общества, с одной стороны, указывает на то, что появляется основание для ускоренного эволюционирования общества, с другой – на то, что всякая чрезмерная дифференциация несет в себе причину задержки в развитии, ее стагнацию и потерю способности регулирования социальных процессов вообще.

Российское общество, по нашему мнению, после 1993 года вступило в полосу непредсказуемого развития только в силу того, что экономическая и социальная дифференциация превысила некоторые пороговые значения или критические показатели развития. Следует сказать, что для стран с высоким уровнем социльно-экономического развития, многие пороговые значения всегда превышаются, но мы не наблюдаем серьезных социальных коллизий в них. Поэтому искусственно придуманные пороговые значения, оказывают такое же небольшое влияние на состояние общества, как некоторые алармистские теории, наподобие концепций Г. В. Осипова и С. Ю. Глазьева.

Безопасность, если мы ее понимаем как состояние защищенности страны и отдельного человека. Если исследователь в своем анализе безопасности принимает сторону отдельного человека, то фактические значения состояния страны отражаются и на положении отдельного человека. Если же исследователь принимает сторону государства или общества, то для него эти показатели не являются убедительными. Важным в данном случае становится фактическая защищенность общества и государства. Действительное положение защищенности общества и государства характеризуется, во-первых, наличием самостоятельных действий правительства и государства в целом и, во-вторых, отсутствием противодействий решениям правительства со стороны граждан.

Общее согласие в российском обществе носит специфический национальный характер, отличный от стран Востока и Запада.

В существующей общественной дифференциации трудно разрешимым является вопрос соотнесения безопасности целого и частей этого целого. Часть всегда будет требовать, чтобы была реализована ее безопасность, даже при условии, что эта часть сама намерена подвергнуть или подвергает целое опасности. Поэтому государству в дифференцированном обществе требуется иное понимание безопасности, чем индивиду. Для индивида все действия государства, направленные на сохранение его собственности, им оправдываются. Под безопасностью он понимает состояние защищенности, не задумываясь над тем, какие действия он осуществляет по сохранению и по изменению своего положения. В связи с этим действия индивида изначально основаны на агрессии, которая снимается принудительными действиями государства так, чтобы безопасность другого индивида не пострадала.

Если для индивида безопасность представлена как система защиты, установленная государством, в отношении его собственности и социального положения, то для государства безопасность представлена в упорядоченных в соответствии с нормой действиях всех индивидов. Государство в отношении индивидов в одном и том же своем действии и защищает, и принуждает одновременно. Это делается не для собственно защиты, а для того чтобы установить порядок между индивидами, который становится общим порядком. Государство, принуждая, защищает индивидов через установление порядка. Порядок же утверждается не ради равной защиты всех, а для общего сохранения сложившихся связей, т. е. ради отношений частной собственности, которые носят всеобщий характер. Государство торопится показать, что оно защищает интересы каждого индивида, в то время как охраняет всеобщие потребности. Защищая всеобщий интерес, государство формально относится к частному интересу каждого индивида. Относясь подобным образом к частным потребностям индивида, государство оставляет без реального внимания тех, кто не принимает практического участия в производстве материальных ценностей, распределяя обязанности по защите на самих индивидов. При этом государство осуществляет правовой контроль над действиями чиновников и общественности, осуществляющих защитные и самозащитные функции.

Социальная дифференциация, «перепрыгивающая» пороговые значения, становится опасной и усиливает реакцию государства на стремления индивидов изменить свое положение. Усиливается тем самым полицейская сущность государства, тогда как по логике существования самого государства необходимо усиление его социальной основы. Последнее подразумевает активную деятельность государства в социальной сфере. Разветвленная система социальной политики, нельзя сказать, что окончательно, но способствует укреплению безопасности как государства, так и отдельного гражданина. С увеличением социальной направленности российского государства, которая имеет конституционные основания (см. ст. 7 Конституции Российской Федерации), должно стать прерогативой государственного строительства. Похоже, что осознание декларированного в Конституции принципа деятельности государства начинает осознаваться руководством страны. Это начинают понимать и лидеры центристских партий.

В силу того, что безопасность не только стоит на страже интересов и частного лица, и государства, и общества, но она также влияет на возможность изменения этих интересов, поэтому важной проблемой представляется определение условий, которые необходимы, для того чтобы результаты изменений не были опасными и не порождали новые угрозы. А в целом проблема состоит в том, чтобы интересы частного лица или личности не становились угрозами друг для друга – для общества и государства. Хотя мы связываем с происходящими изменениями исключение угроз и укрепление безопасности, одновременно с более безопасным положением, как результатом изменений, возникают иные риски и угрозы. Необходимо знать наперед, что же ожидает индивидов, общество как целое и государство в результате укрепления безопасности. Что необходимо, для того чтобы обезопасить общество и государство от разрушения укоренившихся основ вновь появившимися частными интересами? Здесь необходимо оговорить, что с укреплением безопасности мы связываем такие изменения, которые улучшают условия жизни людей или за счет индивидуальных усилий, или действий самого государства, или с помощью увеличения благосостояния общества. Но при этом возникают определенные риски. Например, с увеличение благосостояния повышается риск наркотизации общества. Наркотик из предмета, который был распространен только среди людей с высоким достатком, становится доступным всем. Скажем и о том, что обычный рост благосостояния без серьезных изменений во взаимоотношениях в обществе препятствует положительному влиянию измененного материального положения, становится преградой, сковывая индивидуальную и социальную энергию народа. В силу чего обществу приходится избавляться от переизбытка. Это движение – два шага вперед, один шаг назад, характерное для современной цивилизации ускоряется лишь там и тогда, когда к народу приходит осознание, что давление существующих отношений сильнее «пожатия каменной десницы» и назрело освобождение от этих, сковывающих прогресс, связей. И этот прогресс в рамках существующих отношений, как ни странно это звучит, связан не с этими отношениями, а с борьбой или конфликтом. Он по-прежнему остается социальным способом взаимодействия, изменяющим отношения в направлении освобождения энергии народа, закованного в «оковы» частной собственности и классов. В данном процессе государство не всегда адекватно реагирует, а порой и отрицает назревшие и вынужденные изменения как для индивида, общества, так и для государства. Тем самым оно сдерживает прогресс безопасности, делает ее предметом такой же борьбы и конкуренции, как и во взаимоотношениях в обществе, а государство становится реакционным и псевдодемократичным. У государства появляется потребность в чиновниках особого сорта, чтобы опираясь на законы, принимаемые консерваторами, они могли обелять черное и очернять белое. Эти чиновники, как правило, имеют юридическое или экономическое образование, и только поэтому скептически относятся к результатам и выводам, полученным в областях естественных наук и социально-гуманитарных, они оценивают историю своего собственного народа как совокупность нелепых обстоятельств, но при этом не видят абсурдность своих юридических решений, несуразность современных правовых отношений, которые отбрасывают страну на сотни лет назад. Быть, например, экономистом не так и плохо, если все, что тебя окружает не стараться обернуть в товар, который обязан принести прибыль. Выгоду хотят получить все, а на самом деле получают немногие. Выигрыш в большинстве случаев на той стороне конкурентной борьбы, которая имеет достаточно ресурсов для этой самой борьбы. Одним из таких ресурсов является юридический закон, и этот ресурс остается единственным, который посредством деятельности чиновников, может быть нарушен в пользу одной из конкурирующих сторон, и мы такое не раз наблюдали. Равные политические условия, предлагаемые конкурентам, становятся неравными. Союз бизнеса и чиновничества носит название персональной унии, это еще не коррупция, но основание для государственных монополий, в которых данный союз не может быть обозначен как коррупционный, он есть форма эволюции экономических мировоззрения и практики, способ государственной и политической защиты интересов крупного капитала. Меньшие капиталы также стремятся к подобному союзу и для этого создаются нелегальные унии, которые и являются коррупционными.

Борьба с так называемой коррупцией – это борьба государственного монополистического капитала с частным, и она попирает все основные условия существования капитализма – свободу торговли, частную собственность и конкуренцию. Борьба современного российского государства с коррупцией – это борьба с усиливающейся ролью персональной унии, борьба крупного капитала со средним и мелким, которые, как собственно и крупный капитал, претендуют на абсолютную систему защиты от конкурентной борьбы, на такую систему безопасности, которая позволит им получать постоянные и ничем неограниченные прибыли, а значит – обеспечит их существование. И некоторые государственники полагают, что постоянно воспроизводящаяся персональная уния есть тенденция криминализации государства и общества, не видя в этом действие закона государственно-мнополистического капитализма, который стал господствующим в мире еще в начале XX века. Но «бурные изменения современного мира бросили вызов сложившимся в XX веке концепциям безопасности социальных систем, – пишет В. Е. Лепский. – Эти изменения в первую очередь связаны с процессами формирования постиндустриального общества, с процессами глобализации, снижением роли государств и увеличением роли “скрытых” субъектов социального управления. Указанные изменения в XXI веке становятся фундаментальными, поэтому и способность систем к изменениям должна быть все более глубинной и масштабной. Очевидна при этом постоянно возникающая необходимость “выхода” за рамки нормативного подхода, фактически нормой становится выход за пределы нормы. Отсюда актуальность проблемы динамичной самоорганизации социальных систем – формирования адекватных форм и типов виртуальной субъектности»[162]162
  Лепский В. Е. Исходные посылки совершенствования системы национальной безопасности России [Электронный ресурс]. URL: http://spkurdyumov.narod.ru/Lepskiy30.htm (дата обращения: 28.07.2016).


[Закрыть]. Выход из нормативного подхода – это выход за пределы государства, это отказ от государственного подхода в формировании безопасности и осуществлении политического контроля над нею. В. Е. Лепский – сторонник освобождения энергии народа и самоорганизации его в такое общество, в котором безопасность не навязывается посредством насильственных методов, а становится результатом волеизъявления народа. Сохранение же существующей государственной системы формирования и контроля над безопасностью выгодно коррумпированным чиновникам. Далее он пишет: «Встает вопрос: почему не бьют тревогу соответствующие структуры по поводу неадекватности концепций безопасности? Ответ очевиден: Сложившийся подход к безопасности выгоден коррумпированным чиновникам и представителям сырьевого бизнеса, а неизбежно же сопутствующая коррупция усугубляет болезнь “бессубъектности” России и не позволяет в настоящее время эффективно противодействовать коррумпированным чиновникам»[163]163
  Там же.


[Закрыть]. Исключение из субъектов формирования безопасности самоорганизующегося народа выгодно коррумпированным чиновникам. И все это происходит потому, что коррумпированность власти и чиновников есть всепоглощающая тенденция, это закон для общества, основанного на частной собственности и конкуренции (или конфликте). В этом постоянно воспроизводящемся процессе, принимающем все более сложные формы, участие в формировании безопасности самоорганизующегося народа проблематично и возможно только в том случае, если интересы государственно-монополистического капитала станут противоположными потребностям народа. Пока же можно говорить о явном совпадении этих интересов, по крайней мере, с той частью населения, которая в ряду распределения доходов, получаемых от деятельности монополий, стоит не на последнем месте.