Текст книги "Безопасность: политический и социальный аспекты"

Сегодня под политическим экстремизмом понимают «деятельность по распространению таких идей, течений, доктрин, которые направлены:

• на ликвидацию самой возможности легального плюрализма, свободного распространения и обмена идеями;

• на установление единственной идеологии в качестве государственной;

• на разделение людей по классовому, имущественному, расовому, национальному или религиозному признакам;

• на отрицание прав человека.

Политическая цель экстремистских течений – завоевание власти. В социологическом плане совершенно неважно, мирными или насильственными методами это достигается. Важно то, что власть экстремистскими силами завоевывается для того, чтобы покончить с системой политической конкуренции, ибо экстремизм по определению не признает оппозицию»[183]183
  Краснов М. А. Политический экстремизм и права человека [Электронный ресурс]. Обучение. URL: http://terralegis.org/terra/lek/ lek_1.html (дата обращения: 18.07.2016).


[Закрыть].

Из сказанного видим, что экстремизм понятие политическое, а, может быть, и политико-идеологическое и трактуется так, как выгодно тем партийным силам, которые пришли к власти, и тем самым, как отмечает В. Илюхин, ставят перед собой цель уничтожить всякую критику не только в адрес общественного, но и государственного устройства. Призывы либеральных ученых и политиков о необходимости, чтобы основные ценности существующего общества были, как жена Цезаря, вне подозрений, т. е. признать вечность и неизменность тех основ, на которых зиждется общество. Но все течет и все изменяется. К. Маркс в свое время заметил, что положение, которое буржуазия занимает в общественных отношениях со временем должно заставить ее мыслить диалектически, признать, что все находится в развитии и изменении, что ничто не вечно. Такое понятие, как «политический экстремизм», естественно, в разное время будет пониматься неодинаково. Ибо те отношения, которые охватывает понятие «политический экстремизм», сегодня одни, а завтра другие. Для тех партий, которые находятся у власти, всякое отношение, всякое действие, влекущее за собой ослабление этой партии и ее власти, будет экстремистским. Для партии же, которая, находясь в оппозиции, только борется за власть, всякие действия и отношения, направленные на ограничение этой борьбы, также получат название экстремистских. Необходимо понимать, что со словом «экстремизм» связаны действия, сила которых чрезмерна для тех условий, в которых только и возможно существование другой социальной силы. Эти действия связаны с уничтожением условий для воспроизводства оппозиции, если это относится к политике. Исключение оппозиции повлечет за собой умерщвление демократии вообще, как полагает М. А. Краснов.

Общество из открытого незаметно для самого себя превратится в закрытое, тоталитарное общество, где уже экстремизмом может стать только намек на то, чтобы быть не таким, как все. Поэтому, как нам кажется, у стороны за включение понятия «политический экстремизм» в политический и правовой словарь и у стороны против его включения равные позиции. Но мы склоняемся к третьей, которая вводит понятие «политический экстремизм» в научное, а не в правовое употребление. На практике те партии, которые у власти, конечно, имеют существенные преимущества перед оппозиционными партиями. Для того чтобы в политической конкуренции были равные условия для всех партий, необходимо исключить понятие «политический экстремизм» из практики политической конкуренции. Ибо это понятие сразу же, как только будет запущено в правовой оборот, приобретет силу аргументов и контраргументов, станет политическим оружием, которым сможет воспользоваться партия власти. Но в научном плане этот термин или понятие должно получить право на существование, для того чтобы показать, что действия той или иной партии, или государства, как выразителя интересов партии власти (государство редко когда в истории поднималось над партийным интересом), становятся или являются чрезмерными действиями по отношению к другой или другим партиям. Так, партийная борьба после Великой Октябрьской революции в результате политического экстремизма привела к господствующему положению коммунистической партии, которая стала единственным выразителем интересов народа. Демократия, ценность которой и для буржуазного общества неоспорима, отрицает политический экстремизм, но политическая жизнь настолько богата, а жажда власти у политических сил настолько сильна, что использование чрезмерных политических методов борьбы не исключено, а значит, не исключено использование политического экстремизма в борьбе за власть.

Политический экстремизм порождает угрозы и для партий и для государства, его природа социальная, он есть продукт социальной структуры общества, той сверхполярной социальной дифференциации, которая зависит в том числе и от политики государства.

Мы уяснили, что социальные причины происхождения политического экстремизма, выступающего угрозой для демократии, поэтому и средства противодействия ему не могут носить только политический характер, необходима и его социально-политическая составляющая. Политике государства следует ориентироваться на создание для человека достойных условий жизни, как это и записано в Конституции. Создание этих условий для развития индивида возможно при таком бюджете государства, который в полной мере соответствовал бы конституционным целям и задачам. Но сегодня, к сожалению, мы наблюдаем скудость экономической основы государства, и такое положение в реализации государством своих конституционных обязанностей возникло из-за непозволительно низких налоговых поступлений.

Налоги, являясь экономической основой государства, позволяют ему исправлять сложившуюся дифференциацию в обществе и не делать ее политически опасной. С одной стороны, государство посредством налогов могло бы исполнить свои обязательства перед народом, с другой стороны, ему пришлось бы пойти на серьезные ограничения в отношении частной собственности.

Государству из представленного противоречия трудно выйти, возникает двусмысленность: либо увеличить налоги, либо не выполнить свои конституционные обязательства. Увеличить налоги оно, не изменив своей внутренней сущности, не может, потому в такой ситуации остается распределять свои силы в зависимости от тех социальных проблем, которые должны быть решены в конкретный момент. Именно поэтому безопасность граждан не повышается, а остается на низком уровне. О том, что такая политика – закон для государства, можно судить по стабильному уровню преступлений, совершаемых в стране. «Рост общего числа зарегистрированных преступлений обусловлен не только укреплением учетно-регистрационной дисциплины в органах внутренних дел, но и реальным ухудшением криминальной обстановки в стране»[184]184
  Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации: криминологический и уголовно-правовой справочник / под общ. ред. А. Я. Сухарева, С. И. Гирько. М.: Экзамен, 2007. С. 382.


[Закрыть]. Этого аргумента, на наш взгляд, вполне достаточно, для того чтобы общую политику современного российского государства оценить, как направленную только на защиту частной собственности, которая для государства стала конституционным приоритетом.

Российский капитал, как никакой другой, требует государственной поддержки и защиты, поэтому в ближайшей перспективе роль государства в улучшении условий жизни россиян будет минимальной. Но по тем тенденциям, которые пробивают себе дорогу не только в Европе, где социальным условиям жизни граждан придается огромное значение вот уже на протяжении 75 лет, но и в США, где господствует отнюдь не демократическая модель социальной политики, а либеральная, Россия сможет пройти такой же путь развития только при одном условии: если национальный капитал не проиграет в международной конкурентной борьбе.

Российское государство в отношении индивидов, которые стремятся изменить свое положение (например, открыть свой бизнес), предлагает ограничение бюрократических процедур, связанных с регистрацией и последующей деятельностью, упрощение выдачи денежных кредитов и лизинга и т. п. В общем, государство стремится изменить социальную структуру первоначального этапа становления капитализма в стране, что в действительности оказывает влияние на снижение различий в имуществе и доходах, на отношения, которые укрепляют умеренную поляризацию общества[185]185
  Так, П. Б. Струве предлагал понимать под политикой систему сознательных и планомерных воздействий на социальные отношения в целях их построения сообразно определенному заданию. Сознательные воздействие государства предполагает его желание и необходимость. И если то или иное сознательное воздействие нежелательно или невозможно, то «падает само понятие политики» (см.: Струве П. Б. Понятие и проблема социальной политики // Известия С.-Петерб. политехнического института. 1910. Т. XIV).


[Закрыть]. Становление среднего класса, который, в конечном счете, сосредоточит в своих руках львиную долю общественной собственности, укрепит политическую систему, сделает ее менее уязвимой для кризисов, которые, в свою очередь, ухудшают и без того плохое положение нижних классов общества. Со времен Аристотеля полагают, что средний класс общества наиболее зажиточен и является социальной основой любого государства. Он цементирует политический порядок, делает его устойчивым к внутренним угрозам, проистекающим из крайних политических позиций. Однако подобные представления не всегда соотносятся с действительностью. Именно зажиточные слои населения (средневековое бюргерство; российские рабочие 1917 года, чье положение, по сравнению с крестьянством, могло быть охарактеризовано как срединное положение; шахтеры, доходы которых в советское время существенно превосходили средние по стране в 1991 году) выступали социальной основой серьезных социальных и политических изменений. Поэтому необходимо говорить о среднем классе как о классе, положение которого неоднозначно, как не определено положение средней и мелкой буржуазии в условиях частной собственности и конкуренции. Как говорил в свое время бывший премьер российской империи С. Ю. Витте, что все революции происходят из-за того, что правительства вовремя не удовлетворяют назревшие народные потребности, остаются глухи к нуждам народа. Но эту нужду в большей степени ощущают на себе те классы общества, которые к нужде не привыкли.

Россия – страна с невысоким уровнем индустриального развития, общество которой «было нищим более или менее равномерно, и в среднем таким и осталось», как отмечает В. А. Каменецкий. Возможно, продолжает он, в советский период были очень высокообеспеченные люди, даже по европейским меркам, но сегодня их стало значительно больше, в основном за счет обнищания всех остальных категорий[186]186
  Каменецкий В. А. Капитал (от простого к сложному). С. 560.


[Закрыть]. Современный средний класс в развитых странах – это так называемые самостоятельные владельцы ресторанчиков и кафе, артисты, художники, мелкие торговцы и служащие на государственных и частных предприятиях. Этот слой самостоятельных предпринимателей достигает 60 % от общего числа занятых в экономике людей. Такая социальная структура для современной российской экономики – отдаленная перспектива, ибо сфера обслуживания, служба сервиса может получить серьезное развитие только при условии высокой производительности труда в производственном секторе экономики. Но так как производительность труда в России в три, а то и в четыре раза ниже средней производительности труда в западных странах, соответственно и доля среднего класса в России ниже доли этого же класса в западных обществах. Государство не может искусственно создать средний класс, поскольку он вырастает из потребностей производства, а не политики.

Перед российским средним классом стоит сегодня задача удержать свое социальное положение, так как государство всегда готово пожертвовать доходами малочисленного среднего класса, для того чтобы удержать в повиновении нижние слои общества, балансирующие между нуждой и нищетой. Нижние слои общества представляют огромную массу людей, и сегодня в политическом плане они представляют достаточную угрозу общественным и государственным устоям. Средний класс не интересен политике: он идейно и социально маргинален, озабочен получением высоких доходов, политически обескровлен, и не может быть ни серьезной социальной опорой безопасности, ни критическим элементом ее изменения. Его сегодняшний удел – вздыхать по поводу плачевного положения страны, устанавливать сейфовые двери в квартирах, скорбеть об ужасном падении нравственности народа, за счет которого он существует.

Попытки создать в России так называемый средний класс, с которым ассоциируется политическая и иная стабильность государства и общества, до сих пор не увенчались успехом. «Ведь для беспрепятственного развития среднего класса необходимы определенные политические и экономические условия, которых пока в России нет», – констатирует Р. В. Рывкина[187]187
  Рывкина Р. В. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 1998. С. 325.


[Закрыть]. Тем не менее к 1998 году процесс формирования среднего класса приобрел осязаемость, а сам средний класс все более выходит на передний план. Р. В. Рывкина считает, что иерархия социальных групп по объему власти и собственности, включая объем капитала, уже сложилась. В этой вертикали свое место занимает и средний класс. Это обусловлено тем, что сформировалась «политическая ветвь» среднего класса: та часть государственных чиновников, которые успели приватизировать собственность и, приобретя серьезный капитал, пустить его в «дело»; образовалась также «криминальная ветвь» среднего класса и ветвь, состоящая из директорского корпуса, которая сумела сформировать свой капитал из «нецелевого использования» госбюджетных денег[188]188
  См.: Там же. С. 333.


[Закрыть].

В силу того, что категория «средний класс» в политологии отражает стабильность и устойчивость, она не несет положительной нагрузки для уяснения политического конфликта и политической безопасности. Средний класс – это социальный идеал государства, это союз государства и гражданского общества, политический союз как против богатых – высших классов, так и против бедных – низших классов. Поэтому государство со времен Аристотеля стремится выстроить этот средний класс, создать или ангажировать тех, кто удовлетворен существующими господствующими отношениями. Интересы государства и удовлетворенного своими условиями жизни индивида совпадают в наличествующем социальном порядке или социальной дифференциации. Необязательно, чтобы средний класс был материально обеспечен, но непременно в нем должна быть огромная приверженность к существующему порядку. Тем самым он никогда не станет позиционировать себя государству, никогда не будет поставлять человеческий материал для экстремистов всех мастей.

Все действия индивидов, направленные на изменение социальной дифференциации, а тем самым на социальный и политический порядок, сопряжены с разрушением укоренившейся системы господства, и в первую очередь политического, и в законодательстве получают определение «антигосударственные» действия. Имеющееся изобилие антигосударственных действий в политологии объединяется под общим названием «политический экстремизм». Экстремальные действия изначально конфликтны и опасны для государственного устройства, они констатируют глубокие различия между государством и индивидом: положение индивида в системе подчинения или принуждения становится противоположностью формально конституируемому правовому положению индивида, которое вступает в конфликт с реальным социально-экономическим положением. Урегулирование этого конфликта невозможно в рамках современного социально-экономического устройства, а разрешимо оно только в рамках наиболее полного демократического устройства, критерием которого является умеренная социальная дифференциация.

Все свободы и права, которые формально декларируются, не являются содержанием конкретного социального положения индивида. Они существуют для одних и недоступны для других, ибо в обществе (с достаточно высокой степенью дифференциации) права и свободы также дифференцированы. Права и свободы оказываются на стороне тех, кто в состоянии их оплатить, те же, кто находится на так называемом «социальном дне», не могут ими пользоваться. Так, например, о положении рабочих нам сегодня мало, что известно. Все, начиная с представителей гуманитарной науки и заканчивая средствами массовой информации, стремятся обойти и не заметить социальные, экономические, политические проблемы, которые стоят перед рабочим классом. То же самое происходит и в отношении крестьянства. Складывается впечатление, что российское общество не представлено этими социальными группами вообще. О них вспоминают только тогда, когда они бастуют или протестуют против ухудшений условий жизни и труда, когда они массово гибнут в забоях шахт или когда превращаются во «всеми любимый электорат».

У Э. Гидденса рабочий класс, как и крестьяне, конституируется как класс, противоположный среднему классу. Отклонение его положения от срединной линии социальной структуры, указывает нам на периферийное положение этого класса. Он занимает неустойчивое положение, отклоняется от формально принятого в данном обществе устойчивого состояния, он не может обеспечить стабильность государству и не является его социальной опорой. Сознание индивидов, находящихся в этом положении, сумбурно, поскольку нет единства в их положении. Отсутствие же осознания единства связано с сильной конкурентной борьбой за рабочие места и, соответственно, доход, обеспечивающий их существование. В низшем классе, в силу неспособности выиграть в конкурентной борьбе за рабочие места и сносные условия существования, проявляются крайние состояния (нигилизм и одновременно смирение со своим плачевным положением), которые порождают и чрезвычайные действия в отношении существующих форм принуждения, что влечет за собой возрастание протестных настроений и действий, разрушающих политическую стабильность и безопасность.

Методы и принципы деятельности современного российского общества, ядром которого является бизнес-сообщество, направлены на то, чтобы укрепить позиции обогатившейся группы людей и тем самым не дать возможности демократическим путем реформировать отношения собственности, сделать их оправданно дифференцированными, цель которых – благо народа. При господстве современного российского социально-политического устройства эта цель имеет второстепенное значение, а первостепенное приобретает достижение высокой прибыли любой ценой.

Формы общественного сознания являются скрепами, связывающими индивида обществом, минуя различные промежуточные образования. В положении изгоев находятся и крайние группы высшего класса, которые в силу конкуренции лишились своего состояния и стали мало зависимы от того общества, в котором совершенно недавно «правили бал». Можно констатировать, что люмпенизированные группы предпринимателей, рабочих и крестьян образуют экстремально настроенную устойчивую оппозиционную группу, и в силу складывающихся обстоятельств, представители этой выделяющейся сегодня социальной группы могут нацеливать себя на борьбу и провоцировать конфликт. Такие группы – действительная угроза и для государства и для общества, и для индивида, чья безопасность зависит от стабильности государства. Такие группы пополняют крайнюю оппозицию в политике. Национал-большевистская партия Лимонова, например, из таких, как они, формировала свои ударные, националистически настроенные, вооруженные батальоны. Всевозможные секты нетрадиционных религий (сатанисты, Аум Сенрике, Муна, Хабарда, свидетелей Иеговы и т. д.) тоже использую эти группы, поскольку они способны по зову учителя выдвинуться на авангардные рубежи борьбы с государством. Группы псевдорабочих, подобные группе «Май»; всевозможные преступные группировки (ОПГ), терроризирующие население; всяческие молодежные секты и объединения профашистского и про-религиозного толка, готовые на любые подвиги ради своей веры, – все они бойцы экономической войны за перераспределение собственности.

Как в основе межнационального конфликта лежит, по утверждению Е. И. Степанова, национализм, так и для социально-политических конфликтов власть – ведущий мотив использования взаимосвязей политической гегемонии[189]189
  См.: Степанов Е. И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы. М.: Институт социологии РАН, 1996. С. 70.


[Закрыть]. Как национализм порождает группу, чье положение находится в ущемленном состоянии по отношению к собственности, так и власть создает социальную группу, чье положение в отношении собственности также стеснено. Наличие ущемленных или дифференцированных по отношению к собственности социальных групп и классов порождает конфликт, который становится реальной угрозой политической безопасности и стабильности.

Социальный механизм укрепления политической безопасности

Социально-политический механизм становления политической безопасности в современной политологической литературе мало исследован. Предлагаемый нами механизм базируется на социальной основе и дифференциации граждан страны по отношению к собственности.

Различное отношение к собственности порождает различные действия по ее сохранению и изменению. С сохранением связано укрепление частнособственнических основ политической безопасности, с изменением – наоборот, укрепление противоположных, общественно-собственнических, основ. Последнее не обязательно связано с радикальным изменением отношений собственности. Такое отношение может и создается ради того, чтобы осуществить вторичную или третичную приватизацию, и, определенным образом перераспределив через общественные фонды собственность, сохранить ее частную основу. В этом процессе нет ничего того, что могло бы разрушить главное, частнособственническое, отношение в обществе, но при этом создается механизм временного обобществления для целей снижения конфликтного противостояния групп, различающихся по отношению к собственности, а тем самым сохранить систему и укрепить политическую безопасность.

Этот вполне естественный механизм перелива частной собственности в общественную и обратно зарекомендовал себя в истории существования капитализма. Политикам важно определить, когда еще рано, а когда уже поздно приватизировать национальное богатство, либо деприватизировать частное богатство. Важно вовремя изменить соотношение форм собственности с целью избегания конфликта и разрушения политической безопасности.

Мы решили продемонстрировать логику действия данного механизма на таком явлении, как экстремизм, который стал для рыночных отношений одной из форм, разрушающих и одновременно укрепляющих политическую безопасность, иными словами, укрепление позиций одной из форм частной собственности взамен общественной.

Экстремизм – это не простое порождение частнособственнических отношений, он есть одно из закономерных проявлений этих отношений. Без экстремизма сегодняшние отношения собственности не могут воспроизводиться. Почему это происходит? Прежде всего потому, что экстремизм выступает как некоторое отношение между людьми относительно собственности. Экстремальные действия относительно собственности, с целью ее перераспределения или сохранения, придают значимость государству как институту по защите этой собственности. Тем самым государство становится необходимым, дополняющим отношением, утверждающим или разрушающим частнособственнические отношения.

Государство становится необходимым для частных собственников, орудием в их конкурентной борьбе. Нам могут возразить, что так можно любую форму связи представить как отношение собственности. Это так, но и не совсем. Во-первых, экстремизм как воспроизводящаяся форма связи характерна для рыночных, т. е. меновых, отношений. По своей природе он есть результат капиталистической системы. Во-вторых, это устойчивое явление, не изменяющее экономическую суть собственности, но изменяющее ее политико-юридическую оболочку. В-третьих, экстремизм выступает незаконным способом распределения собственности. Все эти особенности экстремизма указывают нам на то, что он прямо или косвенно затрагивает отношения собственности, укрепляет позиции то частной, то общественной собственности. Прототипом укрепления частной собственности может быть промышленный или иной терроризм, направленный на ослабление позиций конкурирующей фирмы или организации. Примером укрепления общественной собственности может служить волна безработного экстремизма, прокатившаяся на окраинах французских городов в октябре – ноябре 2005 года, когда президенту Ж. Шираку ничего не оставалось, как за счет государства создать 50 тысяч новых рабочих мест. Поэтому экстремизм, как действие заинтересованных в нем лиц, напрямую связан с отношениями собственности, он выступает формой связи между ее общественной и частной формами. Тем самым экстремизм, как и конфликт, входит в структуру понятия политической безопасности на более абстрактном уровне. Не будет преувеличением сказать, что экстремизм – это форма управления политической безопасностью, современная технология регулирования безопасности. И правительства им пользуются также успешно, как и политические силы общества, имеющие свой собственный интерес либо в укреплении безопасности, либо в ее ослаблении.

Антигосударственные действия в правоведении или политический экстремизм в политологии – понятия, по сути, отражающие одно и то же, – осознанно осуществляемое действие индивидов против господствующих форм подчинения или господства. Однако встает вопрос о таких способах антигосударственной деятельности, как шпионаж, который вроде бы не может быть осмыслен таким понятием, как политический экстремизм. На самом деле, это не так. Шпионаж в правоведении определяется прежде всего как государственное преступление, посягающее на внешнюю безопасность, а ст. 275 УК РФ определяет шпионаж как государственную измену, выраженную в выдаче государственной тайны либо в ином оказании помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенную гражданином Российской Федерации.[190]190
  См.: Дьяков С. В. Государственные преступления против основ конституционного строя и безопасности государства и государственная преступность. М.: НОРМА, 1999. С. 18.


[Закрыть] В статье 276 УК РФ под шпионажем понимается передача, а равно собирание, похищение или хранение в целях передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, если эти деяния совершены иностранным гражданином или лицом без гражданства. В этих статьях указывается на то, что граждане своей страны или иностранцы осуществляют в отношении государства действия, нарушающие установленный порядок. Действия, осуществляемые с целью изменить существующий политический порядок, и есть экстремальные для государства действия.

В политологическом словаре под политическим экстремизмом (от фр. extremisme, лат. extremus – крайний) понимается приверженность к крайним взглядам и действиям в политике и идеях.[191]191
  См.: Политология. Энциклопедический словарь. М.: Publishers, 1993. С. 400.


[Закрыть] Для государства действия индивидов или группы индивидов, направленные на добычу сведений, считающихся государственной тайной, которые могут быть использованы с целью нарушения безопасности, являются экстремальными действиями. Поэтому понятием политический экстремизм могут быть охвачены все действия индивидов, нарушающие общественный порядок и некоторую общую доминанту господства.

Понятно, что действия, определяемые правом, и действия, определяемые политикой, – это различные по силе и значимости определения. Право оценивает экстремальные действия менее двусмысленно, чем политика. Юриспруденция, определяя действия как антигосударственные, устанавливает каждое действие в пределах общего определения как антигосударственное или уголовно наказуемое, т. е. в юриспруденции нет противоречий между общим определением и его частями. Тогда как политика вся соткана из противоречий, в праве господствует логика, в политике – презумпция. Политика, определяя конкретные действия как экстремальные в отношении государства, в определении может не усмотреть экстремизма. Принципом права является предположение на основе виновности или невиновности, принцип политики – предположение на основе вероятности значения действия для политики. Тем самым право оперирует нормами, политика – словосочетаниями. Например, шпионская деятельность Поупа, гражданина США, была объяснена В. В. Путиным довольно иронично – у него больной отец или он сам болен. История права – история конкретного определения действий индивидов, а история политики – история суждений об абстрактных состояниях действующих индивидов. Юристы знают, как надо действовать в соответствие с правом, а политики, как надо действовать, исходя из своего политического положения. Юристы правовым образом оформляют доминирующее господство, политики сами олицетворяют как господство, так и подчинение одновременно. Касательно последнего, можно привести мнение всем известного литературного персонажа, великого комбинатора Остапа Бендера: когда у него спросили о его политическом кредо, он бодро ответил – всегда!

Конфликт между политикой и правом разрешается отработанным способом. Во-первых, высокопоставленные должностные лица недосягаемы для права, а их действия могут караться законом в особо оговоренных случаях. Привилегии политиков, облаченных государственной должностью, не нарушаются до тех пор, пока нарушения закона не будут вопиющими и не станут достоянием гласности. Во-вторых, существует приостановление действия закона в отношении того или иного «фигуранта» через получение смягчающих обстоятельств или вышестоящими указаниями. Конечно, подобные действия (это происходит порой в силу усиливающейся борьбы за власть) могут быть опротестованы действиями заинтересованных лиц и групп лиц, и тогда мы наблюдаем продолжение конфликта, который, в конечном счете, способствует дискредитации политика, является концом его политической карьеры, либо, напротив, усиливает его позиции.

Понятием «политический экстремизм» охватываются действия, которые направлены на разрушение устоявшихся форм связи в политическом пространстве. Не будем забывать, что основой экстремальных действий выступает группа индивидов, которые находятся в крайнем социальном положении. Прямой зависимости между экстремальными действиями и крайним социальным положением не усматривается. Ф. Энгельс был одним из величайших мыслителей-революционеров, но занимал по тем временам вполне достойное положение в капиталистической иерархии и таких примеров, как и противоположных, можно привести массу. Так, российская буржуазия советского времени имела гораздо высокий статус, чем, например, английская буржуазия периода накопления капитала: Б. Березовский до того, как стать олигархом, был членом-корреспондентом РАЕН, а Аркрайт – текстильный фабрикант, был всего-навсего парикмахером, Рэдклиф начинал как ученик мельника, а у Пилея крестьянское происхождение[192]192
  См.: От аграрного общества к государству всеобщего благосостояния. М.: «Российская политическая энциклопедия», 1998. С. 346.


[Закрыть].

Однако не все являющееся нам может соответствовать внутреннему содержанию данного явления. Крайние социальные положения потому и крайние, что ниже уже некуда, первейшим мотивом для представителей такого положения становится выживание не социальное, а физическое. В соответствие с чем, в этом слое, как ни в каком другом, формируется состояние нацеленности на борьбу. Их кредо: все или ничего! Пребывая в таком состоянии, их действия определяются в первую очередь физиологическими потребностями. Не имея ничего, они в результате своих действий добывают средства к существованию. Одним из способов, которым добываются эти средства, может быть и экстремальный способ. Вся история рабочего движения XIX–XX веков представляет собой историю экстремальных действий как со стороны рабочих, так и со стороны буржуазии и государства. П. Б. Струве пишет, что до появления социальной политики социальные отношения между классами восстанавливались только за счет жестоких государственных репрессий в отношении рабочих.