Текст книги "Два в одном. Под чужим именем"

Глава 9

Артем стоял на пристани Аногура. Это даже была не пристань, а настоящий речной порт. Несколько длинных деревянных причалов, уходящих метров на сто пятьдесят в воду. На берегу рыбный базар, склады, суета и множество людей, как муравьи снующих между берегом и причаленными кораблями. Вереницы грузчиков, таскающих тюки, катящих бочки, и крикливые приказчики, почем зря орущие на мужиков. На базаре бойкая торговля. Рыба сырая, рыба сушеная, рыба копченая, раки. Он вдохнул сыроватый ветер, тянущийся от реки, и остановился.

– Не стой, парень, сходи, – поторопил его седоусый матрос. Он привязал причальный канат и встал у сходней, провожая пассажиров.

Артем с робкой улыбкой кивнул и, пропустив бойкого мужика с мешком за плечами, который недовольно ругнулся – стоят тут всякие! – сошел на берег.

Вот он и добрался до города, где располагалась школа магии. Добрался по реке без происшествий.

Неелла после ночного приключения, поцеловав его в щеку, исчезла и, к огромному облегчению землянина, больше не появлялась. Он поделился этой новостью со Свадом, но тот только фыркнул.

– Ты связал себя обещанием, зачем ей рядом с тобой тереться. Она сейчас, наверное, караваны грабит и деньги копит на свадьбу. Душегубка. А как найдешь подходящую невесту, тут ее и вспомнишь. Привязала она тебя к себе. Как есть привязала. Слезами, дурень, заливаться будешь и не сможешь жениться на той, которую выбрал.

– Это почему же? – не поверил Артем.

– Колдунья она, тосковать люто будешь, пока не найдешь ее. Все девки тебе противны будут, – сурово ответил Свад, ни капли не сомневаясь в возможностях Нееллы.

– Ну ты и сказочник, Свад, – отреагировал землянин и усмехнулся. – Околдовала. Чтобы околдовать, Свадушка, нужно в самое сердце проникнуть. Понимаешь?

– Нет. И понимать не хочу. – Он отвернулся, и на этом разговор закончили.

Утром обоз спокойно миновал распадок и к вечеру добрался до Нижнего Бажеля, где Артем расстался с обозом. Маркуй выдал ему десять серебряков жалованья и письмо.

– Что это? – с удивлением спросил Артем, разглядывая сложенный лист.

– Это, парень, моя рекомендация. Захочешь где вступить в охрану каравана, покажи это письмо начальнику охраны, и он возьмет тебя с радостью. Меня многие знают, а кто не знает, тот слышал обо мне. – Он похлопал Артема по плечу. – Ну бывай, Артам. – И ушел.

Артем прочитал письмо, сунул его в сумку и пошел на пристань, где дождался парома. Ему нужно было двигаться вверх по реке, и он решил дальше следовать на фриндоне, местном речном судне. Внешне неуклюжие, они могли свободно передвигаться вверх и вниз по реке, преодолевая неспешное течение могучих вод.

Судоходные реки, которые Артем видел в королевстве, поражали его воображение. Широкие, как две Волги, они, словно артерии, пересекали все королевство с северо-запада на юго-восток. Край противоположного берега этой реки под названием Маркена терялся в дымке тумана, стлавшегося над водной гладью.

Сев на попутный корабль, он через четыре дня прибыл в Аногур. Артам, напуганный участью отправиться в свинью, вел себя тише воды ниже травы. Всю дорогу не вылезал из каюты.

– Артам, дружище, – мысленно позвал Артем. – Тебе нужно будет взять управление телом.

Тот отозвался не сразу.

– Это еще зачем? – осторожно спросил он, подождав пару долгих минут, видимо раздумывая над словами Артема и решая, вылезать на божий свет или нет.

Артем терпеливо ждал, понимая, что его товарищ по несчастью очень боится высовываться из своей норки. Там ему было уютно и спокойно.

– А затем, Артам, что мы прибыли в Аногур и я его не знаю. Тебе нужно будет прийти в школу и предъявить кому надо письмо конта, а потом уже располагаться в школе. Я не знаю, что делать. Ты же не хочешь, чтобы нас как одержимого спалили на костре.

– Не хочу, – буркнул Артам, и Артем провалился в приятную дремоту.

Артам стоял посреди речного порта в мантии ученика, и его с осторожностью обходили пассажиры, сошедшие с кораблей.

Он вдохнул приятный свежий речной воздух, посмотрел на голубое небо, подернутое облаками, и зашагал прочь. Город был довольно большой, сорок тысяч жителей, а школа находилась на отшибе, вдали от центра, в бывших казармах конных лучников. Забор школы примыкал к крепостной стене недалеко от южных ворот. Раньше это был пограничный со степью город, но вот уже как лет триста таковым не считался. Население королевства росло, города множились и вытесняли степняков все дальше к горам, за которыми простиралась империя шуаней. Аногур стоял на перекрестке торговых путей. Через него шли караваны к империи Шуань и южным княжествам Брахмы. Здесь можно было встретить и узкоглазых шуаней, и загорелых до черноты купцов из княжеств Брахмы, и широкоплечих бледных северян, обладающих буйным нравом, и невысоких черноволосых степняков с иссушенными ветрами лицами, быстрых и гордых, в вонючих кожаных одеждах. Один такой прошел мимо Артама. Задев его плечом, посмотрел с вызовом в глаза и, не увидев ответного вызова, презрительно отвернулся. Речной ветер, налетев, окутал обоих теплой парной влагой и принес Артаму кислый запах дубленой кожи и вонь с детства не мытого тела степняка. Для них мыться, как знал Артам, это смывать силу.

Артам отвернулся от степняка и брезгливо поморщился. Задерживаться в порту он не стал, пересек быстрым шагом многоголосый базар торговцев рыбой и направился в центр города.

Он уверенно двигался по нешироким кривоватым улицам, не глазея по сторонам. Все здесь было привычно его взгляду и знакомо. За портом начинались ремесленные кварталы, за ними кварталы купцов и большой рынок. В самом центре, отделенном от остального города невысокой стеной, располагался дворец ландстарха и дома богатых граждан.

У Артама было предчувствие неизбежной, малоприятной для него встречи со школой и учениками. Был он по складу характера нелюдимым, и за трусоватость, да еще за неумение плести заклинания его презирали сокурсники. Его презирали и за то, что он ради того, чтобы остаться до конца учебы и выйти магом с дипломом из стен школы, «вылизывал» сапоги преподавателям. Еще его ненавидели за то, что считали стукачом. Старший воспитатель курса, следящий за дисциплиной учеников, всегда знал, кто совершил проступок. Виноватым считали Артама. Его били втемную, издевались над ним, но Артам все это стоически терпел. Выйти из стен школы без диплома он не мог. Его сочтут одержимым и сожгут, как сжигали диких магов-колдунов. Этого он боялся гораздо больше, чем отвержения товарищами, насмешек и избиений.

Он шел уже не как прежде вразвалку, гордо неся отвисшее брюхо. Теперь на месте пивного живота складками висела кожа. Артам здорово похудел. Двигался легко, без одышки. Стал выносливым благодаря долгому путешествию пешком. Усталости он не чувствовал, его щеки, ранее дрожавшие как холодец во время ходьбы, больше не тряслись. Он с удивлением заметил, что за время их с Артемом совместного путешествия его тело стало стройнее, пальцы тоньше и уже не напоминали сардельки. Мантия ученика, чистая и заштопанная, висела на нем бесформенным балахоном.

Артам миновал шумный рынок, отгоняя приставучих чумазых мальцов-попрошаек. Получил в спину несколько ударов конским пометом и, не оборачиваясь, пошел дальше. Пацанята, видя, что прохожий не обращает на них внимания, отстали от него.

Артам шел с таким видом и чувством, как будто путь его лежал на каторгу. Он убавил шаг и обогнул стену внутреннего города, увитую диким виноградом. Вышел на прямую дорогу к школе и зашагал еще медленнее.

Пройдя за час весь город, Артам наконец оказался перед воротами своей школы. На сердце навалилась неподъемная тяжесть, ноги отказывались идти.

– Артем! – чувствуя слабость, позвал он своего сожителя. – Артем, мне страшно.

Артем проснулся и, недовольный скорым пробуждением, спросил:

– Ты чего-то боишься?

– Я боюсь возвращаться в школу, Артем. Я отвык от оскорблений и издевательств других учеников. Понимаешь, раньше я терпел, потому что понимал, что по-другому быть не может, а теперь… – Он помолчал, разглядывая ворота школы. – Теперь я боюсь зайти в школу.

– Давай сделаем так, Артам: когда к тебе начнут приставать, ты меня буди. Я разберусь с обидчиками. Договорились?

– Договорились, Артем, спасибо тебе.

– Не за что. Мы что, уже пришли?

– Да.

– Ну тогда входи и ничего не бойся.

Бывшие казармы конных лучников были построены добротно. Высокие каменные стены, башни по углам для стрельбы из луков. Большие дубовые ворота из мореного дуба. Простояли они века и еще простоят. Замшелые с прозеленью камни стен смотрелись величаво. Артам глубоко вздохнул и шагнул к воротам. Калитка была открыта, и в проеме стоял привратник Пантелей, такой же старый и замшелый, как стены школы. Кожа лица и рук, желтая, обтянувшая кости словно пергамент, была покрыта коричневыми старческими пятнами. На лбу и руках выступали темные линии вен, издали казавшиеся черными, словно в них не кровь текла, а тягучая нефть. Дед Пантелей, сухой и длинный как жердь, немного сгорбленный, подслеповато всматривался в Артама.

– Здорово, дед Пантелей, – вежливо поздоровался Артам. – Я могу пройти?

Старик наконец сумел разглядеть ученика и ощерил рот, в котором не было половины зубов.

– А почему нет, касатик? – звонким не по возрасту голосом ответил дед Пантелей. – Заходи. Ваши почти все уже прибыли. Ожидаем только новый набор. Иди в административный корпус и сдай рекомендации.

Старик посторонился, и Артам, сделав три шага, вошел в школу, которую в великой радости покинул полтора месяца назад.

Прямо от ворот шла широкая, мощенная камнем дорога, в конце которой был большой плац. По обеим сторонам дороги росли высокие пирамидальные тополя, слева вдоль нее вилась пешеходная дорожка. Вот по ней Артам и направился к основному корпусу школы. Раньше там располагался полковой штаб, а теперь учебный корпус старшекурсников и администрация школы. Артаму предстояло проучиться еще один год.

Артам взошел по истертым ступеням на высокое крыльцо, несмело открыл дверь и окунулся в прохладу каменных сводов. В полусумраке коридора блекло горела масляная лампа, освещая дверь учительской. Сделав над собой усилие, Артам зашагал по серым плитам. Постучался.

– Входи. Кто там? – услышал он знакомый голос и, изобразив улыбку, вошел.

Старший воспитатель курса, оторвавшись от чтения бумаг, лишь мельком взглянул на Артама и приказал:

– Оставь рекомендации и иди в общежитие.

Он снова уткнулся в свои бумаги. Артам мелкими шажками приблизился к столу, вынул из сумки лист с гербовым тисненым заголовком и коричневой сургучной печатью и несмело положил на стол. Выйдя из учительской, облегченно выдохнул. Первый шаг к возвращению он сделал.

Стоя на высоком крыльце, с тоской посмотрел налево, где за плацем располагалось общежитие старшекурсников. Подавив горестный вздох, направился туда. На плацу было оживленно. Сновали второгодки, которые прибыли после каникул. Делились впечатлениями, смеялись. В стороне, у входа в общежитие, храня солидность, стояли старшекурсники, перешедшие на третий, последний курс. Они с показным пренебрежением посматривали на суетливых младшекурсников.

Выпуск магов из школы состоялся в их отсутствие. Так было всегда.

Артам, осторожно обходя группки учеников, приблизился к входу и хотел незаметно прошмыгнуть мимо тех, с кем учился. Он низко наклонил голову и, ссутулившись, прибавил шаг. Неожиданного для себя он уперся головой в чье-то тело и получил несильный удар по затылку. Поднял глаза и увидел смеющегося Петра, заводилу из своей группы. Тот постоянно задевал Артама, не спуская ему ни одного промаха. Видимо, он заметил его и специально заступил дорогу.

– Артам? – с искусственным удивлением спросил Петр. – Ты? Живой? А я думал, что тебя спалили инквизиторы или конт обменял на кобылу. Ребята, посмотрите, кто к нам пожаловал! – Он сделал шаг вбок и снова заступил дорогу Артаму, который пытался от него сбежать. – Сам великий чистильщик сапог. Ну кто может сравниться с ним в этой профессии, которую освоил в этих благословенных Хранителем стенах наш великий волшебник и маг Артам?

Ученики в предвкушении развлечения обступили обоих. Они скалились, ожидая веселого продолжения.

– Что же ты, Артам, не здороваешься со своими товарищами? – делано радушно спросил Петр. – Как невежливо, – осуждающе покачал головой он. – Расскажи нам, как прошла твоя практика? Сколько пахотных земель ты улучшил? Сколько мертвецов загнал в могилы или сколько живых сделал мертвецами? Нам интересно. Правда, ребята? – обратился Петр к товарищам.

– Конечно! Мы хотим послушать, – раздалось со всех сторон.

Артам мученически улыбнулся, продемонстрировав новые зубы.

– Это что? – Петр изумленно показывал пальцем на рот Артама.

Артам непонимающе посмотрел на Петра, провел языком по зубам и, не зная, что ответить, прикрыл рот рукой. До чего он прикопался на этот раз?

– Ты рот-то не прячь, рассказывай, где зубы такие взял, – наседал на него Петр.

Остальные, привлеченные интересом Петра, сгрудились напротив Артама.

– А что у него с зубами? – спросил толстенький добродушный сын пекаря Вартак, который ходил вечно сонным. Сейчас он очнулся от дремоты и протискивался сквозь толпу товарищей.

– Что у меня с зубами? – со страхом в голосе повторил Артам и еще плотнее прикрыл рот рукой. Он подался назад, но крепкая рука Петра ухватила его за плечо и остановила.

– Это ты нам расскажи, что у тебя с зубами. – Петр ближе подступил к Артаму.

– Я не знаю… – затравленно оглядывая парней, обступивших его со всех сторон, проблеял он.

– Ты не придуривайся. У тебя зубы стали ровными, белыми, чуть прозрачными и блестят на свету. Что с ними произошло? Когда ты уходил, они были желтыми, как у клячи деда Пантелея, и воняло изо рта, как из нужника. А теперь поди ж ты! Не всякий ландстарх имеет такие зубы.

Артам понял одно – Артем что-то сотворил с его зубами.

– Артем! – мысленно взмолился он. – Что с моими зубами?

Артем появился мгновенно.

– Что? – всполошился землянин. – Опять выбили?

– Нет, но они хотят знать, что с моими зубами произошло, и лезут мне в рот. – Да отстаньте вы!

– Пусти меня. – Артем решил взять в свои руки управление телом.

Он вынырнул на свет и быстро огляделся. Напротив него стоял крепко сбитый парень среднего роста, с длинными черными волосами и такой же черной густой, но недлинной ухоженной бородкой. Он цепко держал Артема за мантию и в упор смотрел карими пронзительными глазами.

Артем повел взглядом на руку, держащую его, и коротко бросил:

– Отпусти.

– А если не отпущу? Что будет? – насмешливо спросил парень.

– Это Петр, – подсказал Артам. – Заводила.

– Я же не убегаю, – спокойно отозвался Артем.

В глазах Петра промелькнул о удивление. Он неохотно убрал руку.

– Ну так расскажешь, что произошло с твоими зубами?

– Расскажу. – Артем на ходу силился придумать правдоподобную историю.

– Ну? Мы слушаем.

– Все просто. Надо их чистить мелом. А перед этим наложить на себя благословение. Вот и все.

– Чистить зубы? – хором спросили парни.

Артем кивнул. Он знал, что здесь не принято чистить зубы и редко кто после еды ополаскивал рот.

– Ты смеешься над нами? – скривился Петр.

– Ни капли. Меня этому научил медик конта.

– С чего бы это лекарю конта учить тебя? – не поверил Петр и повернулся за поддержкой к товарищам. – Вы слышали это? Врет же Артам. Нагло нам врет и даже в лице не переменился.

– Не вру. Дело было так… – начал свой рассказ Артем, мешая быль с вымыслом. – Отправили меня на деревенское кладбище упокоить мертвеца. Прибыл я в деревню вечером, и поселили меня у мельника. А тот горазд был выпить. Ну угостил он меня раз-другой, и мы с ним выпили четверть крепкой браги, а утром, когда меня разбудили, я уже плохо соображал.

Парни не смогли сдержать улыбок. Видимо, о пристрастии Артама к выпивке они хорошо знали.

– Привели, значит, меня на кладбище, а там неупокоенный стоит у могилы. Видно, что только вылез, стоит и шатается. Я хотел создать заклинание упокоения, а вышло как-то… – Артем замолчал и почесал лоб.

– Что вышло-то? – поторопили его соученики.

– Вышло, что наложил я на мертвяка благословение, вот что вышло.

У окруживших Артема парней округлились глаза.

– Это как так? – первым не выдержав, спросил Вартак.

– Да вот так, не ведал, что творил, – ответил Артем. – Упокоение трудней дается, чем благословение, вот спьяну и перепутал, хотел на себя наложить, а наложил на мертвяка. Еще обрадовался, что вышло с первого раза.

– А мертвяк что же? – спросил кто-то. Все с огромным любопытством слушали его рассказ.

– Мертвяк как стал прыгать и скакать. Староста и смотритель кладбища стрекача дали. А мертвяк ко мне подпрыгнул и своей костяшкой двинул мне в зубы. А другой по голове. Я упал, а он схватил мою ногу и потащил меня к развороченной могилке.

– А ты?

– А я со страху саданул его ногой. Он на крест нанизался и упокоился. Меня отвезли к конту и рассказали, что я голыми руками убил мертвяка. Вот он и приказал лекарю лечить меня.

– И все?

– Нет. Лекарь пришел, посмотрел и сказал, что, если я буду ему надоедать, он меня отравит, дал мел и велел чистить зубы, а голова, мол, у меня дубовая, раз я дрался с мертвяком, сама заживет. Вот еще шрам остался. – Артем нагнул голову и показал бордовый шрам, прячущийся в густых волосах, идущий от темени к правому виску.

– И ты стал мелом чистить зубы? – Любопытный Вартак устроил подлинный допрос. Его маленькие добрые глазки восторженно смотрели на Артема. «Еще бы! – говорил его взгляд. – Такое приключение не с каждым случается».

– Не сразу, – ответил Артем. – В замке гостил инквизитор отец Ермолай. Так он искал повод меня сжечь. Я слышал, – Артем понизил голос и врал напропалую, – как он говорил конту, что в меня вселился нечистый дух. Мол, у мага так изо рта воняет, что не иначе как после драки с мертвяком одержимым стал. Вот после этого я и стал чистить зубы, – завершил Артем свою наполовину выдуманную историю.

Ученики школы стояли с открытыми ртами и во все глаза пялились на него.

– Хе-хе… – послышался несмелый смешок. Это сын пекаря схватился за живот и начал смеяться. – Ну почему если дурак, так обязательно возьмет и повезет. Хе-хе…

Его слова разрядили обстановку, и все начали смеяться. Действительно, Артам слыл дурнем, а таким, как говорят, везет. Один Петр ожег Артема злым взглядом, приблизился и прошептал:

– Не верю я тебе.

Артем только пожал плечами. Протолкался сквозь гогочущую толпу парней и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Только сейчас он понял, что его новые зубы могут стать проблемой. Если люди, которые его не знали, относились к необычным зубам в основном безразлично, то в школе нужно будет дать разумное, правдоподобное объяснение. А его еще нужно придумать. Эх, Свад, чудила, и надо же тебе было такое сотворить.

– Артам, – позвал он товарища. – Вылезай и продолжай устраиваться в школе.

– А что там устраиваться. На втором этаже, где раньше было общежитие третьего курса, найди кастеляна и возьми постель, только проследи, чтобы чистое было и без вшей. А то могут старое подсунуть. Ты тоже привыкай и осматривайся.

Артем вздохнул. Он понимал правоту Артама, ему надо знакомиться со школой и товарищами, не просидит же он год, прячась в сердце, но в нем поселилась странная, несколько тревожащая его неуверенность.

Лестница была деревянной, в два пролета, солидной, со стертой черной краской на перилах.

Через один поворот он поднялся на второй этаж. Широкие двухстворчатые двери были открыты. Мимо него прошли двое учеников, не удостоив Артема взгляда. Они не посторонились, а, наоборот, заставили Артема прижаться к перилам и пропустить важных парней. Ссориться он не хотел и, посмотрев им вслед, лишь усмехнулся. Затем вошел в открытую дверь, словно входил в новую жизнь – с легким трепетом и любопытством.

Пахло плесенью, чем-то застарелым, как на чердаке у деда, где было свалено всякое старье – чемоданы, набитые вещами, сундуки и разная рухлядь, что нельзя было использовать и жалко выбросить.

Пара масляных ламп наполняла тусклым светом большое длинное помещение, заставленное с двух сторон кроватями. Напротив входа он увидел открытую дверь в комнату, освещенную более ярко.

Артем прошел и заглянул туда. Оказалось, кладовая, заваленная тюфяками и узлами. Сбоку от входа за столом дремал парень с длинным носом и чубом, нависшим на глаза. Рука, подпиравшая щеку, растянула рот с тонкими бледными губами. Сидевший приоткрыл один глаз и равнодушно спросил:

– Тебе чего?

Артем знал таких людей. В армии они становились каптерами. А как дружить с каптером, армия научила. Поэтому он просто выложил серебряный рукль на стол, решив, что этого для парня хватит. Он угадал. Длинноносый откинул чуб назад, быстро убрал рукль в карман и довольно посмотрел на Артема.

– Выбирай кровать, парень, сразу скажу, лучшие у печи. Я пару придержал для понятливых. Постель подберу лучшую, и вообще сработаемся. – Он радостно ощерился во весь свой немаленький рот.

Артем прошел к большой печи, украшенной изразцами, и увидел рядом с ней две пустые кровати, на них лежали таблички «Не занимать». Видимо, об этих кроватях и говорил школьный каптер. Артем кинул на одну из них сумку и пошел за постелью.

Чубатый уже вовсю перебирал тюфяки.

– Помогай, – бросил он, переворачивая объемные бесформенные мешки. – Он тут где-то был, из конского волоса. Ага! – торжествующе воскликнул он. – Вот твой тюфяк, забирай. – Он поднапрягся и вытащил из под стопки нужный тюфяк. Сел сверху, отдуваясь. – Цени, земляк, блохи кусать не будут, они не любят запах лошадятины. Прости, но подушки нет. Вот мешок, можешь пойти в конюшню и набрать сена.

Он отдышался и встал. Со стеллажа, грубо сколоченного из необработанных толстых досок, снял сложенное серое одеяло. Положил сверху серую простыню и подал Артему.

– Тебя как зовут?

– Артам.

– А меня Христоня. Если что надо, подходи, посмотрим, чем могу помочь. Но сам понимаешь… не бесплатно.

Артем понимающе кивнул.

– А мое место другие отнимать не будут? – спросил он.

– Отнимать? – Христоня неопределенно пожал плечами. – Тут места я распределяю, но, понимаешь, каждый свои вопросы решает сам. Так что, если сам не отдашь, другие не возьмут.

– Понятно, а можно еще одну кровать купить?

– Еще одну? Зачем? – Чубатый с интересом уставился на Артема.

– Для друга.

– Для друга можно. Но второго такого тюфяка нет.

– Нет – и не надо. Давай постель и чистый тюфяк. – Артем протянул серебряную монету и бутылку самогона, которую держал на всякий случай.

Христоня тут же одной рукой сграбастал монету, другой бутылку и, довольный, подмигнул.

– А ты, Артам, с понятиями. Уважаю таких. Если будут бить, зови, подсоблю.

– Подсобишь бить меня? – с улыбкой спросил Артем. Он уже не испытывал робости. Как вживаться в коллектив, он знал, а остальное приложится. Его отпустило.

– Ха-ха, – засмеялся Христоня, – насмешил. Приду разниму вас, и только.

– Сам справлюсь. – Артем еще раз улыбнулся и ушел.