Текст книги "Женское счастье. Православный взгляд"

Авраам был уже стар и в летах преклонных. Господь благословил Авраама всем (Быт. 24, 1). Этими словами Библии в корне меняется наше представление о старости как о печальном периоде жизни человека. Современное общество ориентировано на молодежь, на молодость, а в Библии много говорится о старости, доброй старости, венчающей праведную жизнь человека: И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный [жизнью], и приложился к народу своему (Быт. 25, 8). Но в книге Псалмов мы находим такие слова: Не отвергни меня во время старости; когда будет оскудевать сила моя, не оставь меня (Пс. 70, 9). Как же так? Праведный благословляется всем во дни старости, а псалмопевец молится Богу, чтобы Он не отверг его в старости? Оскудевают силы плоти, а добродетель к старости только укрепляется.

Юность, молодость – очень опасные периоды жизни в духовном смысле. Смотри, юноша, как опасно ходишь – говорится в Писании. Юношеских похотей убегай (2 Тим. 2, 22). И ориентация западного общества на молодежь – это свидетельство духовного кризиса общества, это попытка опереться на шаткую опору, насытиться незрелыми плодами.

Совсем другая пора – старость. Это мудрая уверенность, крепость, непоколебимость. Это плод зрелый: Праведник цветет, как пальма, возвышается, подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь (Пс. 91, 13–16). Это очень красивые слова о доброй старости – старости, которая посвящена Богу.

Наши храмы наполнены пожилыми людьми, большая часть прихожан – пожилые люди. И это меня радует, потому что пожилые люди – хранители веры. Старость – это время, когда человек может больше предаваться молитве, служить Богу без оглядки на движения плоти. И хотя искушения бывают в каждом возрасте, как говорил преподобный Макарий Великий: «Не доверяй телу своему, пока оно в гроб не ляжет», но все же именно старость – опора церкви. У пророка Исайи читаем: И до старости вашей Я тот же буду, и до седины вашей Я же буду носить вас; Я создал, и буду носить, поддерживать и охранять вас (Ис. 46, 4). Тот, по воле которого возникла наша жизнь, Тот, который в детстве оберегал нас, в молодости давал крепость, а в зрелые годы – разум, Тот и в старости не оставляет нас.

Священник Олег Стеняев

Глава 10. На закате жизни

Есть одна встреча верная, неминуемая: это встреча со смертью

Свт. Филарет Митрополит Московский

Умирает один из пожилых супругов. Был рядом, поддерживал в старости, разделял заботы. И даже, если всю жизнь супруги прожили ссорясь, на закате жизни они нередко сближаются, как бы объединяются в единстве своего мироощущения, в единстве своей немощи перед молодым и цветущим миром, который отвергает их с присущим молодости эгоизмом. И вот – одного не стало. И второй чувствует себя попросту лишним. Одному ему тоскливо и тяжело, но перебираться в дом детей, как мы уже сказали, – не всегда приемлемый выход. Так что же делать? Это должна решать молодая семья в каждом индивидуальном случае (в которой, впрочем, муж и жена сами могут быть уже немолодыми), твердо зная – как аукнется, так и откликнется. И как вы поступите сейчас со старым человеком, собрав в себе по крупицам всю любовь, чуткость, сострадание – впрочем, как и мудрость и рассудительность, так и с вами поступят ваши дети.

Вспомним вновь про Елизавету Николаевну и Василия Дмитриевича. Их жизнь больше десяти лет протекала мирно и счастливо. Но Василий Дмитриевич состарился, стал болеть и однажды так и не встал.

Потом люди, присутствовавшие на похоронах, вспоминали, что им нечасто доводилось видеть так скорбящую по мужу вдову даже более молодого возраста.

«Ничего, – говорили родственники, – поплачет да смирится. Да и что говорить – возраст-то уж был немаленький».

Не смирилась. Плакала и плакала день и ночь, как невеста, потерявшая жениха за день до свадьбы. И вот уже болезни стали наседать, и с давлением вновь нелады, и головные боли вернулись. Елизавета Николаевна махнула на себя рукой. Уже не было рядом человека, ради которого непременно нужно было выздоравливать. Но вот чудесный случай – когда лежала бедная вдова уже совсем без сил, увидела в забытьи перед собой покойного супруга, говорящего ей: «Ты, Лиза, зря мою душу в слезах топишь. Лучше бы помолилась обо мне».

Очнувшись от этого сна, Елизавета Николаевна неожиданно почувствовала себя настолько лучше, что смогла встать, взять когда-то купленный по случаю молитвослов, найти нужные молитвы. Опять со слезами, но уже без прежнего чувства отчаяния она принялась их вычитывать и ощутила огромное облегчение на сердце. На какое-то время Елизавета Николаевна окрепла, нашла в себе силы сходить в храм, заказать панихиду. Потом ей вновь стало хуже, но умирала Елизавета Николаевна тихо, исповедавшись и приняв Святое Причастие. Она поверила, что скоро по великому милосердию Божьему встретится с любимым супругом.

В книге «Осень жизни» рассматривалась трагичная ситуация, весьма напоминающая то, что пережила Елизавета Николаевна. Рассуждения психолога и его советы, что нужно делать, если ваш пожилой родитель или родственник с трудом переносит смерть близкого человека, заключались примерно в следующем.

Пережить смерть любимого человека в пожилом возрасте иногда бывает сложнее, чем в молодости. Жизнелюбие молодости рано или поздно возьмет верх над горем, а в старости, когда радостей в жизни остается так мало, есть опасность полностью с головой погрузиться в свои переживания, в свою скорбь об умершем. Кто-то должен постоянно быть рядом, чтобы отвлекать человека от мрачных мыслей. Родственники должны помочь ему выбраться из этого состояния, не оставлять его в покое. Не нужно устраивать бурное веселье, тащить в гости, в театр, достаточно просто быть рядом. Замечательно, если кто-то из детей может на это время переселиться к овдовевшему родителю или взять его к себе, чтобы смена обстановки помогла не переживать так остро отсутствие почившего. В жизни пожилого человека образовалась пустота, которую необходимо сейчас заполнить. Пусть он почувствует, что у него есть семья, которая его любит и которой он сам необходим, а поэтому он должен жить, а не умирать медленно, желая отправиться вслед за своим супругом.

Больше всего человека в такой ситуации угнетает, если он остается один в своем горе. Похороны прошли, все поплакали и забыли, а он продолжает горевать. Вы должны сейчас разделить печаль вашей мамы или вашего отца. Поговорите об умершем, посмотрите фотографии, послушайте в сотый раз рассказ о том, как они познакомились, какой он был замечательный. Ваша задача – слушать. Дайте человеку выговориться – это, может быть, единственная тема, которая находит отклик у вашей страдающей матери или отца. Ведь только в процессе общения вы можете привлечь его внимание к внешнему миру.

Тот, кто теряет самых близких, любимых, иногда даже просит Бога о смерти. Но по-настоящему верующий человек не может не знать, что это самый большой грех – желать смерти самому себе. Вдова не может по собственному желанию прерывать свой земной путь и последовать вслед за мужем, как поступали индийские жены. Если она пережила своего мужа, значит, она нужна здесь, на земле, и ее долг не скорбеть, но быть хорошей бабушкой, в конце концов. Это относится не только ко вдовам, но и ко всем, кто скорбит о потере близкого.

В ситуации, которая комментировалась в книге, пожилая женщина, потерявшая мужа, сетовала, что ее раздражают внуки. Почему? Да потому, что она сейчас находится по другую сторону от жизни, а дети – это сама жизнь, они все время напоминают ей о том, что жизнь продолжается, что пора выходить из своей траурной роли. Именно это, а вовсе не внуки раздражает ее. Объяснять детям, что при бабушке теперь нельзя шуметь, громко разговаривать и смеяться, бесполезно, они все равно не смогут долго так выдержать. Да и не надо этого делать. Бабушка раздражается – уже хорошо, хоть какая-то эмоция на фоне той безысходности и полного отрицания жизни, в которые она погрузилась. Более того, бабушку сейчас надо не утешать, а раздражать, как ни странно это звучит. Так что пусть внуки ведут себя так, как велит им детское сердце.

Люди считают, что, разговаривая с человеком, который недавно пережил горе, они обязаны делать печальное лицо и всем своим видом изображать сочувствие. Психолог убежден, что в большинстве случаев именно окружающие не позволяют человеку выйти из кризисного состояния. Как только он начинает понемногу отходить от своей печали, встречается кто-то из знакомых, и уже издалека видно, как он обеспокоен и опечален, он смотрит с жалостью, говорит тихим голосом, произносит слова утешения или беседует на отвлеченные темы, но при этом всем своим видом выражает искреннее сочувствие горю. Все это делается из благих намерений, но поверьте, человеку от этого не легче, от вашего сочувствия он снова впадает в депрессию.

Необходимо использовать все средства для того, чтобы убедить тоскующего человека в том, что усопший нуждается в нашей любви, а не в горе. Горе только терзает душу того, кто ушел. Попросите реально помочь умершему чувством любви, которая томится взаперти под гнетом свинцового груза эгоистических представлений. Эгоистических, потому что мы часто мысленно спрашиваем любимого человека: «Почему ты оставил меня так рано?» И в этом вопросе больше звучит обращение к своему горю и своим нуждам, нежели забота о том, каково сейчас любимому человеку «там».

Вы должны убедить вашего родителя, что усопшему сейчас нужна его любовь, как никогда раньше, каждую минуту, каждую секунду.

Любовь – потребность, которая остается у души, покинувшей земное тело. Нельзя отказывать душе в том, что принадлежало ей на земле, – в своей любви. Но она измеряется отнюдь не слезами и не отчаянием, но светлой памятью и благодарностью за тот путь, который был пройден вместе.

Обратимся теперь к умудренным богатейшим духовным опытом святым отцам Церкви. Что говорят они по поводу того, как пережить горе от смерти близкого человека?

«Когда Божия Матерь стояла при кресте, то скорбь Ее была непостижимо велика, потому что Она любила Сына Своего больше, чем кто бы то ни было может вообразить. А мы знаем, что кто больше любит, тот больше и страдает. По естеству человеческому Божия Матерь никак не могла бы перенести своей скорби, но она предалась на волю Божию, и Дух Святый укреплял Ее и давал Ей силы перенести эти скорби. А потом, после Вознесения Господня, Она стала всему народу Божьему великим утешением в скорбях».

Преподобный Силуан Афонский (1866–1938).

«Плакать или еще что? Я думаю радоваться за усопшего. Слава Тебе, Господи! Не будет уже более маяться на этой прескучной и скудной земле. Может быть, за себя поплакать надо? Не стоит… Много ли тут осталось? День-другой, и сами туда пойдем. Я всегда был такого мнения, что по умершим не траур надо надевать, а праздничные наряды, и не заунывные петь песни, а служить благодарственный молебен. У нас все вверх ногами перевернулось. Что останкам, телу умершего надо отдать некий почет, это совершенно справедливо. Но зачем у нас к этому телу обращаются как к живому лицу? Удивляться надо. У Господа все живы. И только что умерший жив… Какой он там молодец, какой красавец! Какой чистенький-светленький! Если б взглянуть – засмотрелись бы… А мы, насмотревшись на тело его: синевато, глаза впали и прочее, – воображаем его таким… Этот самообман и раздирает сердце. Чтоб не раздиралось сердце, надо этот обман разогнать… Потом придет в голову сырая могила… мрачная… Увы! Бедный! А он в светлом месте, в состоянии полной отрады, свободный от всех связанностей. Прелесть, как ему хорошо… К довершению горя думаем: умер, не стало… А он и не думал переставать быть… И все так же есть, как был вчера накануне смерти, только ему хуже было, а теперь лучше. Что его не видать, это не потеря. Он бывает тут же… Отошедшие быстродвижны, как мысль… Неожиданная смерть. Потому хоть печальная, неизбежна; но не чуждая утешений христианских. Зрелый плод! Прямо к престолу Господню… Мы, христиане, не к безвестному течем. Если не тяготят кого смертные грехи, несомненно веруем, что двери Царствия отверсты ему. Если же к этому присоединить и кое-какое добро и кое-какие жертвы Господа ради, то тем более сомнение не должно оставаться о блаженстве участи отходящих…

…Зачем, насмотревшись на умершее тело, как оно безобразно, бесславно, воображают и самого покойного таким, как его тело? Этот самообман и раздирает сердце… Потом придет в голову сырая могила, мрачная… А он, покойный, в светлом месте, в полном состоянии отрады…»

Святитель Феофан, Затворник Вышенский (1815–1894).

«Ты плачешь о том, что умерший оставил тебя, а не думаешь о тех, кого он нашел».

Святитель Фотий, патриарх Константинопольский (†891).

«Не странно ли? Когда ты отдаешь дочь в замужество, не почитаешь несчастьем, если муж отходит с ней в дальнюю сторону и там живет счастливо; потому что скорбь разлуки облегчается слухом о их благополучии; а здесь, когда не человек, но Сам Господь берет к Себе твоего родственника, ты печалишься и сетуешь!»

Святитель Иоанн Златоуст (†407).

«…О чем безутешно плакать о разлуке с родными, когда и все мы здесь не вечны? Пройдет несколько лет, а может быть даже несколько месяцев или даже несколько дней, и нас Господь позовет туда же, куда и их позвал. И тогда-то ничто уже нас не разлучит с ними, тогда-то вечно с ними будем мы… А велики ли наши годы в сравнении с вечностью? О, пред нею и тысяча наших лет как день один! Это общая доля для каждого – для бедных и богатых, для знатных и незнатных. Вы плачете о своих, другие плачут о своих. Вам тяжело, и им нелегко. Не преувеличивайте же в ваших мыслях и словах вашего несчастья и не забывайтесь в вашем горе до дерзкого ропота на свою судьбу и на Бога… Надо помнить, что все эти потери составляют для нас крест, который только тогда для нас может быть полезен и спасителен, когда мы несем его безропотно. В самом деле, слезами не возвратить того, что взято, а между тем что пользы от наших слез для нас самих?.. Приятны ли наши слезы Богу? Скажите, нравятся ли отцу или матери вопли дитяти, когда они отнимают у него то, что следует отнять, а оно, не понимая и не желая даже понять того, что эта вещь, отнятая у него, не только не годится, но даже может быть вредна для него, и не слушая ни убеждений, ни угроз, продолжает горько плакать и кричать? Такое дитя сами они называют капризным и своенравным, которому, потому, не только не возвращают того, что служит предметом его слез, но часто отказывают ему за то и в тех удовольствиях, которые позволили бы ему, если бы оно было во всем послушно им и покорно…

Надо, наконец, помнить, что все наши усопшие пролагают для нас, живых, путь туда, куда идти страшно для всех, и что Сам Бог, отнимая у нас любезных для нашего сердца, заблаговременно приготовляет нас к тому, чтобы мы не слишком были привязаны к земной нашей жизни, чтобы не думали всегда о земле, а подумали иногда и о небе».

Епископ Гермоген (Добронравин) (XIX век).

«Я не то хочу сказать: не допускай скорби, потому что это не в нашей власти, а то: не допускай скорби возобладать твоим сердцем и взволновать его, держи ее вне, за пределами сердца».

Преподобный Никодим Святогорец.

Вот мы и подошли к печальному разговору: как правильно должны мы себя вести в преддверии той земной разлуки, в которой душа наших дорогих мамы или папы отойдет в вечность. Скажем для начала, что по возможности нам надлежит быть с ними предельно честными.

«Хочу обратиться к тем людям, которые сейчас находятся у постели умирающего. Если вы уже знаете, что спасти человека невозможно, что он находится на пороге смерти, не обманывайте его и себя. Постарайтесь подготовить его и подготовьтесь сами. Во-первых, в данном случае совершенно неуместен оптимизм и утешительные разговоры – все будет хорошо, ты еще выздоровеешь, мы еще с тобой рыбу пойдем ловить. Вы же знаете, что ничего этого не будет, и он тоже знает, зачем лишний раз напоминать человеку о том, что он оставил. Он нуждается сейчас в вашей поддержке, но эта поддержка должна выражаться прежде всего в вашей готовности разделить с ним последние мгновения его жизни на земле. Прочувствуйте этот момент. Он слишком важен, чтобы тратить его на бесполезные утешения. Так же неуместны сейчас бурные проявления горя. Наберитесь мужества. Оставьте пока свое горе, вы еще успеете его пережить. Сейчас родной человек пока еще с вами, вы можете держать его за руку и передавать ему мысленно или словами свою любовь. Пусть он уйдет, уверенный в том, что вы любите его и всегда будете помнить о нем. Осознайте, что сейчас совершается великое таинство перехода от жизни к смерти. И вы присутствуете на этом таинстве. Это поможет вам отвлечься от личных переживаний. Вы сейчас не теряете мать или отца, но провожаете их в дальний путь. Земная жизнь завершилась для них, начинается новый этап. Пусть они отправятся в этот путь спокойными и уверенными.

Если умирающий продолжает оставаться в сознании, вы должны сказать ему все то, что не успели, не смогли или не хотели сказать раньше. Попросите прощения, простите сами. Последняя исповедь – таинство, которое, к сожалению, было утрачено в период бездуховности, – необходима как ему, так и вам. Вы освободите его душу от обид, а сами избавитесь от чувства вины, которое обычно возникает у человека после смерти родителей.

Еще один утраченный ритуал – последнее желание умирающего. Попросите его сказать свое желание и пообещайте, что оно обязательно будет исполнено. Но если вы не уверены, что сможете исполнить желание, скажите: я сделаю все возможное.

Спросите, кого бы он хотел видеть сейчас. Обязательно найдите этого человека и сообщите ему.

Если вы соблюдаете все необходимые ритуалы прощания с родителем, то впоследствии вам будет значительно легче пережить свое горе от его потери. И если исполнено все, чтобы не только душа человека пересекла Лету (река забвения), но и оставшиеся по эту сторону темной реки близкие отпустили земные вожжи, – в их душах наступает примирение с неизбежным порядком вещей и ясное осознание того, что придет день, когда любящие друг друга души воссоединятся» («Осень жизни»).

Добавим, что необходимо сделать все возможное, чтобы пригласить к умирающему православного священника. И в таинственный путь наших дорогих родителей мы должны проводить не с рыданьями, а с искренней молитвой к Господу. Человек не пропадает, не исчезает, не растворяется в небытии – его душа переходит из временной, короткой жизни в таинственную вечную жизнь.

«О, и тут можно тем более или послужить, или повредить ближнему! Главное чувство, какое примечается в умирающем, – это чувство оставления. Ему не хочется оставаться одному, хотя перед самой последней минутой иные и просят всех удалиться от них. Итак, не надобно оставлять в одиночестве умирающего. Затем, одни умирают тихо, как бы засыпают, а другие – среди сильной борьбы. Тот или иной образ умирания зависит более от качества болезни, а, во всяком случае, поэтому еще нельзя каждый раз заключать об особенном достоинстве или недостоинстве умирающего. Иной еще и искусственно показывает себя бодрым, тогда как в душе своей тем большие переносит борения.

Умирание есть разделение дотоле нераздельного, рассечение надвое души и тела, которые всегда были вместе. Это и тайна, и страшная перемена в человеке. Итак, не следует умирающего беспокоить, затруднять его вопросами, напоминать о близких, которых он оставляет. А особенно не следует у постели его громко плакать или отчаянно стонать. Почему же? Потому, что слух у людей умирающих теряется позже всех чувств. К тому же и умирают преимущественно к вечеру или к утру, когда кругом в природе бывает больше тишины. Посему у постели умирающего все должны оставаться в глубоком молчании.

Человек, человек! Не бегай от умирающих, потому что и сам умрешь!»

Протоиерей Евгений Попов (Из книги «Нравственное богословие для мирян», 1901)

Однако же добавим – и воскреснешь! И где станем мы пребывать по всеобщем воскресении, где окажется наша душа – справа или слева от Господа Бога нашего, – во многом зависит и от того, насколько хорошо мы исполнили наш сыновний и родительский долг.