Текст книги "Клинок Судеб"

Глава 23.

Вторые сутки без перерывов бригада Трошина вгрызалась в землю, под пристальным присмотром вооружённых, молчаливых парней. Кузня уже была наполовину откопана, но Сергей Владимирович хотел видеть её полностью и зайти вовнутрь, как и положено, через двери, а не забираться через крышу, как было предложил, совсем неосторожно «Лось». Эта неосторожность ему стоила пары поломанных рёбер, от чего работать лопатой стало ещё труднее. Парней не выпускали из раскопа, сюда им приносили баланду, которую варил на костре один из дежурных бойцов, причём варил в отдельных котлах для бойцов и для Вилянта с Секретарём. Потом то, что оставалось после еды сбрасывали ещё в один котёл, разбавляли водой, кипятили и в таком виде относили в раскоп. Это были ужасные помои, но есть что-то было нужно. Если не есть, так вообще помрёшь, не докопавшись до конца. Это верная смерть, рассудили парни и ели, а коль откопать всё, так, как положено, то глядишь и отпустят их. Вот только так и не понятно, куда подевались Семён с Алисой.

Тут же в раскопе они и спали, из палаток им принесли одеяла, в которые парни заворачивались, что бы совсем не окоченеть ночами. Хотя спать особо не приходилось, заканчивать работ им давали только под утро, когда небо начинало сереть и спать хотелось так, что было совсем невмоготу. Парней отпускали, они заворачивались в одеяла, которые за двое суток превратились уже в грязные тряпки и валились на дно раскопа, моментально проваливаясь в глубокий, без сновидений сон. Им ещё везло, Бог миловал и не посылал на землю дождя. Примерно через три часа бойцы спускались в раскоп и пинками поднимали парней, те вновь брались за лопаты и так до следующего короткого отдыха, с небольшими перерывами на еду. Двое суток половина кузни, впереди ещё двое суток каторжной работы, а потом… Потом неизвестность и только надежда, что их просто отпустят. Но с каждой выброшенной наверх лопатой земли, эта надежда становилась всё более и более призрачной.

Сам гости обосновались тоже довольно таки скромно. Единственная палатка, какую они поставили, предназначалась для Хозяина и Секретаря. Это была большая на два помещения палатка, в одном разместился со всеми удобствами Серей Владимирович, во втором Секретарь, соединял помещения натянутый тент, под которым в удобном шезлонге и проводил дневное время в раздумьях Вилянт. Секретарь, напротив, мало сидел, он постоянно ходил, от раскопа к кухне, от кухни к палаткам, и вновь к раскопу. А вот бойцы охранения те устроились совсем уж по-походному. Два ровных ряда скрученных спальных мешков и в головах рюкзаки, вот и всё. На время отдыха спальники раскручивались, потом вновь скручивались. В любое мгновение бойцы могли забросить их на плечи и исчезнуть с поляны навсегда. По всему было видно, что это очень хорошо обученные профессионалы, им не привыкать к полевым условиям жизни, они не оставляют за собой следов и ни чем не выдают своего присутствия. Они даже между собой не общались. Вообще были, какими-то странными, постоянно напряжёнными. Здесь в удалении от всего мира и от войны, к которой они, по всей видимости, привыкли, можно было расслабиться, те трое, что постоянно копали землю, не представляли ни какой угрозы. Бояться посторонних? Так в эту глухомань одна только дорога и была и та проходила узкой тропой по болотам. С другой стороны, тоже ни каких подходов, лес, озеро и дальше опять непроходимые болота. Почему быть такими сосредоточенными? Почему постоянно находиться в напряжении? Но они находились, они не шутили друг с другом и даже не разговаривали, только командир обращался к кому-либо из них, и то, лишь для того, что бы отдать команду, отправить за водой к озеру или поменять караул.

Все эти мысли приходили в головы то к одному то к другому, то к третьему из друзей, постоянно кидавших землю из ямы. Но так и оставались мыслями, потому, что делиться ими было не с кем. А между собой они уже давно не разговаривали, не было смысла терять последние силы ещё и на разговоры. Они, стиснув зубы, копали, когда приносили баланду, брали в руки миски и валились на землю, радуясь короткому перерыву, потом снова копали и снова валились на землю, закутывались в превратившиеся за два дня тряпки одеяла и забывались крепким, коротким сном.

О и это длилось недолго, первым не выдержал «Африка». В конце третьего дня, точнее уже не дня ночи, перед самым рассветом, как раз тогда, когда пора было прекращать работать, и собираться спать он бросил лопату, упал на колени и зарыдал.

– Всё, не могу больше, пускай меня лучше пристрелят, но больше не могу! – Рыдал Иван, качаясь по дну раскопа.

– Ваня, ты чего, ты брось это, – кинулись успокаивать товарища «Вик» и «Лось», они ещё держались, хотя и у них силы были на исходе. – Ваня, ты успокойся, сейчас уже всё конец будет и спать ляжем, ты только успокойся.

Конвоиры стояли, как ни в чём не бывало на краю раскопа, и сверху вниз наблюдали за происходящим в яме. Создавалось впечатление, что им совершенно всё равно работают люди или просто валяются на земле, лавное, что те находились там и никуда не собирались бежать. На этом инцидент, может быть, и закончился, если бы друзья успокоили Николаева, небо действительно уже начинало сереть, а значит подходило время сна. И если бы «Африка» успокоился, товарищи бы завернули его в одеяло, и он бы уснул, что бы проснуться часа через три, и, взяв в руки лопату, вновь начать вгрызаться в землю, откапывая ненавистную всем им кузню. Но он не успокоился. Откуда только и силы взялись? Иван сбросил с себя, пытавшихся уложить его парней, схватил первую попавшуюся под руки лопату и одним прыжком вскочил на край раскопа. Он оказался лицом к лицу с конвоиром и уже занёс лопату для удара, вот ещё мгновение и та опуститься на голову стоящего перед ним бойцы, раскалывая её как арбуз на две части.

Но этого мгновения конвоир ему не дал. Сильный удар прикладом в голову опрокинул Ивана навзничь и отбросил назад в раскоп, а приклад автомата, завершая своё круговое движение, плотно упёрся в плечо конвоира. Николаев ещё не успел долететь до дна раскопа, когда прозвучал одинокий выстрел. Острая, похожая на толстую иглу пуля вырвалась из ствола и медленно, как в кино начала своё движение в сторону жертвы. Он видел эту пулю, как она миллиметр за миллиметром приближалась к нему. Догоняла, улетающее от неё тело и догнала, ввинчиваясь в самый центр лба, вкручиваясь, наматывая на себя, мозги, многократно переворачиваясь и выплёскиваясь наружу, из затылка комком вырванного из черепа вещества, в облаке алых брызг крови. На дно раскопа упал уже не Иван Кузьмич Николаев, а его безжизненное тело.

Витька Чёрный и Сашка Гурьев замерли над мёртвым телом товарища, не в силах ни пошевелиться, ни сказать, что либо, а конвоир как стоял, так и остался стоять на своём месте, совершенно равнодушный ко всему, что происходит там, внизу. На звук выстрела не спеша пришли командир охраны и Секретарь. Они равнодушно посмотрели на распластавшееся, на дне раскопа тело с так и зажатой в одной руке лопатой, пожали плечами и Секретарь, развернувшись, пошёл назад, к лагерю. Командир задержался лишь на мгновение.

– Труп закопать на окраине поляны, продолжать работать, – только и сказал он. К кому был обращён приказ не понятно, но судя по тому, что конвоиры даже не пошевелились, хоронить Ивана предстояло его товарищам.

И вновь они рыли землю, только теперь вдвоём и не в том месте, а на опушке, там, где заканчивался лес, и начиналась поляна, рыть было тяжело. И не потому, что вся земля здесь была испещрена мелкими и крупными корнями, которые приходилось постоянно рубить и обкапывать, а потом всё равно рубить. А потому, что это был не просто шурф и не просто раскоп, это была могила для их друга, с которым они перекопали немало земли, в поисках сокровищ. И вот нашли, да только сокровище это не принесло ни кому из них ничего хорошего. Семён пропал и неизвестно жив ещё или сгинул где в болотах, Ванька Николаев, чернокожий парень с самым русским именем, он вот лежит рядом, с маленькой дыркой во лбу и с половиной отсутствующего черепа на затылке, а вместе с черепом вылетели из головы и все мозги. Их брызги ещё сохранились и одежде товарищей. Что ждёт их, двоих ещё оставшихся в живых из всей их весёлой компании? Тоже верная смерть, только чуть позже. Люди, которые прилетели сюда, шутить не будут, да и свидетели им не нужны, как только тот, главный войдёт в кузню, и выйдет оттуда, с мечём, тут же и лягут в раскопе Витька Чёрный и Сашка Гурьев. Им, даже отдельных могил ни кто не откопает, да и зарывать наверняка ни кто не станет, так и оставят на растерзание зверям.

Солнце уже поднялось в зенит, когда парни закончили работу, опустили на дно могилы тело друга, завёрнутое в одеяло, закопали, насыпав сверху холмик и соорудив из веток небольшой крест, воткнули его в ещё сырую землю. Встали над могилой, грустно склонив головы, но постоять и попрощаться им с товарищем не дали, конвоир, молча, ткнул в спины автоматом и указал на раскоп. Всё начиналось сначала.

Работы пошли медленнее, слежавшаяся веками земля не хотела отдавать то, что по праву принадлежало ей, да и сил у парней с каждым днём, с каждым часом становилось всё меньше и меньше. Странно, но и заказчик их не торопил, создавалось впечатление, что Вилянт приехал сюда просто отдохнуть, пожить недельку другую в стороне от городской суеты, в стороне от бизнеса и дел, да так, что бы ни кто его и найти в это время не мог. Он даже начал ходить на рыбалку, благо снасти имелись, прогуливался по поляне, загорал, а то, что где-то на окраине двое парней без перерыва копались в земле под надзором вооружённых, молчаливых конвоиров, так это его вроде, как и не касалось.

Но день, когда он вспомнил о раскопе, настал. Парни закончили откапывать кузню, теперь она стояла открытая взорам, как и в прошлый раз, откопанная со всех сторон, они закончили подчищать специально сделанные в земле ступеньки и уселись на краю ямы, в ожидании теперь уже близкого конца. Да в этот самый момент Сергей Владимирович, оторвал взгляд от поплавка, повернул голову в сторону поляны, быстро смотал удочку и спешным шагом направился в сторону лагеря. Рыбалка его уже не интересовала.

Секретарь, резким движением распахнул двери перед Хозяином. Солнечный луч вырвался из-за спины Сергея Владимировича, пробежал по кузне, и застыл на наковальне, играя на её углах. Вилянт сделал шаг вовнутрь и застыл. Прямо у его ног лежал Трошин.

* * *

Ядрей сидел на земле, поджав ноги, обхватив их руками, и молчал. Он как будто не слышал вопроса Сиги, он даже вообще не заметил её. Парень сидел и вслушивался в себя, пытался найти, услышать и понять того, другого, который не так давно задавал ему вопросы, даже противился, когда Ядрей вздумал взобраться на лошадь. Но потом он затих, успокоился.

«А может он вообще пропал, – подумал парень, но сразу понял, что ошибся».

Где-то очень глубоко кто-то зашевелился, расправляясь, поднимая голову и оглядываясь по сторонам, это был он, тот второй, что теперь непонятно каким образом оказался в нём, в Ядрее. Это было странное ощущение, вот ты есть такой, каким был всегда, и вдруг обнаруживаешь, что внутри тебя есть ещё то-то совсем не такой как ты, совсем другой. Настолько другой, что Ядрей даже понять не мог его.

Тот второй поднялся, выбрался из потаённого уголка, в котором, то ли спал последнее время, то ли просто прятался и тоже пытался осознать, что такое происходит. Но нет осознать не пытался. Это Ядрей знал точно. Он хорошо запомнил, как тот второй совсем внезапно вылез из своего схрона и сказал, что хочет есть. Значит, прятался, а вот теперь решил выползти из своего укрытия.

«Что же, выползай, давай будем разбираться, кто здесь хозяин, а кто гость, – предложил он тому, второму, который зашевелился.

– Давай, – согласился второй, – только не думай, что если ты меня упрятал чёрт знает куда, то и командовать теперь мной будешь. Ты вообще кто такой, что командовать вздумал? Ладно, на кобыле поскакать я тебе ещё позволил, мне просто отдохнуть нужно было, а вот теперь мы посмотрим кто здесь главный.

– Во-первых, это не кобыла, а конь…, – попытался возразить Ядрей.

– Да мне пофигу кто это кобыла или конь, – тут же возмутился второй, не дав парню даже закончить мысль, – я сроду на них не ездил и ездить больше не собираюсь, так, что поищи нормальную тачку парень, если не хочешь весь остаток своей жизни просидеть вот в этой каморке в лесу.

– Тачку? Какую тачку? – Не понял Ядрей.

– Да, тяжёлый случай, – вздохнул второй, – ладно с тачкой, похоже, поехали. Тогда ищи телегу. Или скажешь что и про телегу тебе ничего не известно?

– Нет, не скажу, что такое телега я знаю. Да вот только где я тебе её в лесу возьму?

– А мне плевать, – огрызнулся второй, – я сказал, ты делай.

– Нет, брат, так дело не пойдет. – Примирительно откликнулся Ядрей. – Похоже, Боги злую шутку сыграли с нами двумя. А коль так. То и поделать мы с тобой ничего не сможем, хоть и спорить будем до одури. Нам с тобой не спорить нужно, а примириться и подумать, как жить дальше вместе.

– Ты чего сильно умный? – Не унимался гость, – мне не нужны компромиссы, я не намерен жить у вас в этой глуши, коль ты такой умный и всё знаешь про каких-то там Богов, то пойди и скажи им, пускай меня обратно отправят, мне там, у себя как то комфортнее было.

– Вот ты меня умным назвал, а сам видать совсем дурень, коль такое говоришь. Как же я Богам могу, что-то сказать, а тем более приказать? На то они и Боги, что бы нами людьми править, и вою свою, не спрашивая навязывать. Уж, коль они решили, что нам с тобой теперь вместе жить надлежит, то здесь ничего не поделать.

– Да что ты бред этот несёшь? Нет никаких Богов, нет, и не было, а вот как я здесь оказался это мне не совсем понятно.

– Как же нет, когда ты сам не так давно говорил, что Боженька тебя вселил непонятно куда и за что, тебе тоже было непонятно.

– Говорил, не отрицаю, иногда и меня на суеверия эти тянет, когда не могу объяснить сам себе происходящего. Но это иногда, а так я точно знаю, что нет никаких Богов. Там, далеко вверху, Семён мечтательно посмотрел на глубокое звёздное небо, – там только звёзды и бесконечность. И мы несёмся на своей Земле сквозь эту бесконечность в вечность, и когда помираешь, то там тоже ничего нет, только гниющий в земле труп и всё».

– Ядрей, может, ты всё-таки расскажешь мне, что с тобой произошло? – Прервала спор Синга.

– Да я сам не пойму ничего, я очнулся, а во мне ещё кто-то есть, и он командует, не разрешает на коня садиться, говорит, что боится, и никогда не ездил верхом. Вот мы с ним только что спорили.

– И о чём вы спорили? – Девушка с интересом посмотрела на парня.

– О Богах, он говорит, что их нет, а я ему доказываю, что это Боги нас соединили.

– А кто он?

– Я не знаю.

– Так спроси. – Совершенно просто предложила Синга.

– Точно, – обрадовался парень.

Он вновь замолчал, погружаясь в себя и отыскивая гостя. На этот раз долго искать не пришлось, Семён сидел здесь рядом, с интересом рассматривал девушку.

– Слышь, братан, – обратился он к Ядрею, – я вот одного не пойму, ладно меня эта мумия молнией шарахнула, что я здесь оказался, а Алиска, она же далеко была, откуда она-то здесь?

– Это ты о ком? – Не понял Ядрей.

– Ну как о ком? Вот сидит рядом голову тебе… Или мне? На плечо положила. Это же Алиса.

– Нет, это Синга.

– Какая это Синга, я, что Алиску не знаю, что я, по-твоему, её от другой девчонки не отличу. Вот только приоделась она не очень стильно, где и набрала таких шмоток допотопных.

– Да нет, же вновь начал спорить Ядрей, это Синга, дочь Родгара. Да ты сам можешь у неё спросить.

– А вот и спрошу, – не унимался Трошин, он уже почувствовал себя полноправным хозяином.

– Алиса, – повернул Ядрей голову в сторону девушки, – почему он называет тебя Синга?

– Ядрей, ты случаем не захворал, ты, что меня узнавать перестал? Может, ты всё-таки толком всё расскажешь? Ты не мне вопросы задавай, и не меня непонятным именем называй, ты у того спроси, кто он такой, как его кличут и что он вообще в тебе делает.

– Так, приехали, – откликнулся Семён, – значит, будем знакомиться. Леди меня звать Семён Трошин, образование неоконченное высшее, по профессии кладоискатель. А Вас леди как величать изволите? Помниться при прошлом знакомстве Вы Алисой представлялись, – Перед тем как произнести эту речь, он поднялся и поклонился несколько опешившей девушке.

– Алисой? – Задумалась Синга, – странное имя, никогда такого не слышала в наших краях. Нет, меня Сингой нарекли, так и кличут теперь. А ты значит тот, что теперь с Ядреем вместе.

– Ага, значит, Алиска всё-таки там осталась, больше для себя, нежели для окружающих уточнил Семён. – Тогда есть надежда, что она меня вытащит отсюда.

– А она, кто ведьма? – Теперь настал черёд Синги задавать вопросы.

– Кто ведьма? – Не понял Ядрей, он как будто со стороны следил за разговором, но не пропустил момента задать уточняющий вопрос.

– Ну, та, которую ты Алисой назвал, – не поняла Сина, кто её спрашивает.

– Откуда я знаю, ведьма она или не ведьма, да нет никаких ведьм, сказки всё это, – ответил на этот раз Семён.

– Нет не сказки, уж я-то точно знаю, – возразила Синга.

– Откуда?

– Меня бабушка учила.

– Вот и здорово, обрадовался Трошин, значит, ты меня назад и отправишь.

– Нет, не отправлю.

– Почему это?

– Я не умею, это трудно очень, а я ещё не настолько всю науку познала, да и куда тебя отправлять-то ты мне ничего про себя ещё не рассказал. Откуда ты, кто таков. Только несколько слов непонятных и всё.

– Так это я мигом, – обрадовался Семён, – я сейчас всю информацию тебе выдам, а ты уж кумекай, как меня туда, домой отправить, а заодно и твоего дружка от моего присутствия освободить.

– Я же тебе сказала, что я не умею, это только бабушка сделать сможет, или та, которую ты Алисой называешь, назад тебя вытащит, если конечно она знает как.

– Понятно, приехали. И что? Пошли тогда к твоей бабушке.

– Нет, нельзя, нам дело одно сделать нужно, пока его не сделаем, никуда не пойдём, – это вновь подал голос Ядрей.

– Да правильно пока дело не сделаем, никуда, – согласилась Синга.

– И что за дело? – Поинтересовался Семён.

– А вот всё и увидишь.

– Нет, всё-таки?

– Ядрей, может рассказать ему всё? Может и от него какая польза в этом деле будет? Ведь, недаром Боги его в тебя поселили. Боги ничего просто так не делают.

– Может и так, – согласился парень, – но только не теперь, теперь спать нужно, и мы ляжем, а ты сиди тихонько и не высовывайся, и вообще не сопротивляйся, делай всё, что я беде делать, а завтра когда поедем, я тебе всё и расскажу, с самого начала и до самого сегодняшнего дня. Договорились?

– Договорились, – согласился Семён и пошёл в свой дальний уголок, скрутился там калачиком и затих.

* * *

Вилянт перешагнул через неподвижное тело и прошёл вглубь кузни, там, на полу он обнаружил Алису, но девушка его тоже не заинтересовала, он искал не людей.

– Тащите тех двоих, – приказал он Секретарю.

Бойцы отреагировали мгновенно, уже через несколько секунд «Лось» и «Вик» стояли перед Хозяином.

– Ну и где клинок? – Спросил Сергей Владимирович, указывая на пустую наковальню.

Парни тоже осмотрелись в полном недоумении, кузня действительно была пуста. Нет, там конечно были предметы обихода, инструмент, в общем, всё точно так же как и в прошлый раз, когда они сюда заглядывали. Только вот мумии, что стояла за наковальней, не было и соответственно клинков на ней тоже не было. Зато на полу без движений лежали Семён и Алиса.

– Мы не знаем, – хором ответили товарищи.

– Понятно, – как то совсем спокойно отреагировал Вилянт. – Этих наружу и в Москву, – указал он на копателей, – посмотрите, что с этими.

Секретарь подошёл к Трошину, пощупал пульс, прислушался.

– Он живой, но, похоже, в коме.

– А девка?

– Эта просто без сознания.

– Обоих в госпиталь и под круглосуточный надзор, тех двоих в камеру. Как только все придут в себя, можно будет спрашивать. Всё вызывай борта, полетели и так засиделись мы в этой глуши.

Вертолёты по очереди зашли на посадку, принимая на борт людей и грузы, а потом поднялись и, сделав круг над поляной, взяли курс на столицу, внизу осталась откопанная старая кузня и лагерь копателей. Палатки и оборудование никого уже не волновало. Вилянта волновало другое. Куда подевался клинок.