Текст книги "Клинок Судеб"

Глава 28.

Алиса лежала на кровати с широко раскрытыми глазами и пыталась понять, что происходит. Как это она вдруг опять оказалась там. Почему было два Семёна и кто такая Синга, которая так властно с ней разговаривала. Она лежала, раскинувшись на покрывале, тело приятно обдувалось свежим потоком воздуха, доносившимся из кондиционера.

«Что же это такое за наваждение? – думала девушка. – Как так может быть, что бы их было двое, да и второй, а точнее по моей классификации первый вёл себя не совсем правильно. Как он мог вот так запросто висеть над лошадью? А Синга, кто она такая, почему вдруг я оказалась в ней, внутри, как она выразилась, и почему она запретила мне что-либо говорить? Нет, всё здесь не так, как должно быть, – решила девушка, и тут же вдруг вновь нахлынули воспоминания из детства».

Она сидела в лесной избушке, старуха, к которой они с дедом Макаром только что пришли, поставила перед девчушкой большую деревянную миску, полностью наполненную душистой лесной малиной, рядышком другую, чуть меньше, в ней был золотистый, пухнущий полевыми цветами мёд. А мисками последовал глиняный кувшин с молоком, большая глиняная кружка и деревянная ложка, а в довершение всего только что вынутый из печи и нарезанный большими скибками чёрный хлеб. Это была не еда, это была царская еда. Алиса вяла краюху хлебы с хрустящей, ещё совсем тёплой коркой, макнула его в мёд, и, стараясь не обронить ни одной янтарной капли на стол поднесла ко рту, откусила и тут же запила холодным, из погреба молоком, зажмурилась от удовольствия, зачерпнула из миски ложкой малину и тоже отправила в рот. Ягода там уже не вмещалась, но нужно было постараться. Щёки девчонки разулись. Она с трудом пережёвывала всё, что попала в рот, стараясь смешать воедино вкусы и получить тот единственный, незабываемый вкус деревенского лета.

– Да ты не поспешай, за тобой-то ни кто не гонится, – попыталась урезонить Алису старуха, – и угощенье ни кто не отберёт, кушай спокойно.

– Да я не тороплюсь, бабушка, – отвечала Алиса с полным ртом, так, что слов было почти не разобрать, – просто так вкуснее.

– А, ну коль вкуснее, тогда конечно, кушай детка, кушай.

Дед Макар в это время оставил их и пошёл, куда-то в лес, куда не сказал, да Алиса особо и не спрашивала, сегодня здесь в лесной избушке было особенно уютно и хорошо, потому, что вызрела в лесу малина, и к их приходу, старуха набрала большое лукошко. Потому, что совсем недавно она скачала мёд, самый вкусный, цветочный. Это были маленькие радости деревенского лета, за которые она так любила эти места, и которых в городе, там, где жили родители, просто не было.

– Бабушка, – обратилась Алиса к старухе, когда рот немного освободился, и уже можно было говорить.

– Да милая?

– А помнишь, ты мне рассказывала про человеков.

– Про каких человеков?

– Да про тех, которые живут всегда. Ты ещё говорила, что не нужно бояться смерти, но я только не поняла тогда почему.

– А ты что боишься?

– Нет, бабушка, я не боюсь.

– Вот и правильно, что не боишься, хотя, что тебе бояться, ты детка ещё просто не знаешь что такое смерть.

– Бабушка, а расскажи мне ещё раз про тех человеков.

– Ну, хорошо, слушай. Это было очень давно, когда ещё не было истории и не было времени, люди просто жили на земле и тогда они не боялись смерти, хотя жизнь их была очень короткой, они часто болели и не всегда знахари да шаманы могли вылечить их. Ещё в лесах водилось много зверей, и люди, когда охотились на них, часто погибали. Они не имели тогда ружей, что бы убить зверя на расстоянии, им нужно было загонять больших животных в силки и там убивать, когда копьём, а когда и просто ножом. Охотники были очень смелыми и сильными людьми, но и звери часто их ранили, отчего охотники умирали.

– Но, бабушка, почему они не боялись умирать? Ведь это, наверное, страшно, и больно.

– Нет, не больно, потому, что мёртвое тело не чувствует боли, боль остаётся по ту сторону жизни, а человек просто уходит от неё.

– Тогда почему теперь люди боятся.

– Ты детка не перебивай меня, а слушай. В те далёкие времена люди знали, что если они умрут, то они обязательно снова родятся и будут помнить себя такими, какими были, они тогда знали всю свою жизнь, из тела в тело, потому, что на самом деле человек не умирает, умирает только его тело, эта оболочка, в которой он живёт. Когда эта оболочка изнашивается от старости или от болезни, или может быть попорчена зверем, человек просто сбрасывает её, как ты снимаешь старую одежду. Коль платье просто порвалось, то ты отдаёшь его матери, что бы та зашила, а вот когда оно приходит в негодность, ты просто выбрасываешь его. Точно так же и с телом, раньше поступали люди, они просто отдавали его земле, коль оно приходило в полную негодность, и получали новое, которое выращивали, передавали ему навыки старого тела и жили дальше.

– Но как это, бабушка, разве такое возможно?

– Было возможно, пока люди не начали больше думать о своём теле, чем о самих себе. Они перестали заботиться о себе, они стали заботиться о теле. Это как если бы ты перестала думать, учиться читать и писать, а вместо этого заботилась только о том, как бы твоё новое платье всё время было чистым, новым и красивым. Если бы ты перестала ходить в школу, потому, что там можно испачкать, или порвать платье, перестала его снимать, потому, что боялась бы даже на миг расстаться с ним. Вот так и люди. Она начали строить для себя большие дома, делать удобные кровати и кресла, только для того, что бы их телу было удобно и комфортно. И вот тогда люди начали бояться смерти, они стали забывать себя в прошлом, и не стали знать про будущее. Они начали жить только в том теле, в котором жили, а так как им было хорошо жить, то они начали бояться расставаться с этой жизнью, совершенно не зная, что умирает только тело, которое давно истрепалось и его нужно просто менять, как старое платье. А ещё люди боятся расставаться со своими близкими, особенно с теми, кто им дорог, и это тоже потому, что они не знают, что родятся вновь и вновь встретятся с теми, с кем расстались. При этом людям совершенно всё равно, кто эти близкие, с которыми они бояться расставаться. Для некоторых это жёны, мужья, дети, а для некоторых это машины, дома, дачи, яхты и конечно деньги. Вот с этими близкими люди бояться расставаться больше всего. С этими не имеющими с людьми ничего общего предметами, к которым они очень сильно привязываются, по которым начинает скучать не сам человек, а его оболочка, его тело. И тогда уже не человек начинает бояться смерти, а тело, которое не имеет с человеком ничего общего, кроме нескольких лет совместной жизни. Теперь уже не человек становится хозяином своего тела, а тело властвует над ним, внушая животный страх смерти. Потому, что тело знает наверняка, вот сейчас оно умрёт, его зароют в землю, и там оно сгниёт, и не будет у него больше ничего, ни мягких диванов, ни быстрых машин, ни самолётов, ни яхт, ничего, даже вот этой самой малины не будет. Страшно телу, страшно умирать.

– Так что это получается, бабушка, значит, если это вот тело мне надоест, или не понравится, как то платье, что мама мне купила в прошлом году и которое я ни разе не надевала, потому, что оно мне не нравится. Значит, я могу просто снять с себя это тело и пойти искать новое, более красивое и более нарядное?

– Нет, милая, всё-таки это не совсем платье и его просто так не снимешь, а новое не наденешь. Каждого тела своё предназначение и в нём человек должен прожить столько времени, сколько отмерено именно ему.

– Это как?

– Вот то платье, которое тебе не нравится, ты его просто не носишь. А если бы у тебя другого не было?

– Тогда я надену джинсы и футболку.

– А если и их нет, только одно платье, да ещё и то, которое тебе не нравится. Что голая ходить будешь?

– Нет, голая не буду. Что-то придумаю.

– Вот и человек так, он начинает думать, как сделать так, что бы жить лучше, некоторые начинают учиться, работать, добро нести себе и людям, помогать тем, кому тяжело, кому плохо живётся, они укрепляют и совершенствуют своё тело, не давая ему лишнего, но и не отбирая ничего. Такие люди долго живут и умирают легко, без страха, они к концу жизни начинают понимать, что жизнь на этом не заканчивается, и что впереди у них другая жизнь, а там следующая и следующая. Умирая, они радуются, что сделали много хорошего и уходят, легко расставаясь с тем телом. Которое сослужило им добрую службу в той жизни, отработав себя полностью, конечно немного жаль с ним расставаться, всё-таки за многие годы привыкаешь, но они понимают. Что оно обветшало и для того, что бы продолжать начатое дело нужно просто поменять оболочку. И тогда в следующий раз им вновь достаётся тело способное сделать очень много и прожить очень долго, работоспособное тело, добротное. А вот некоторые живут совсем по-другому, они живут не для людей, а, только ублажая своё тело, причём стараются делать это за счёт окружающих, принося в мир только зло. Да в этот раз они живут богато и красиво, у них всё есть, но это не их заслуга, это заслуга тех, кого они ограбили или убили, тех, у кого они отняли самое последнее. Вот те люди и умирают в муках, потому что им всего жалко, что они оставляют и уже перед самой смертью они понимают, что дальше этого всего не будет, что дальше им придётся расплачиваться за всё, в том числе и следующими жизнями. Поэтому в момент смерти у них на лицах ужас, в этот момент они понимают всё, и готовы бы исправить свои ошибки, да уже поздно.

– Но, бабушка, ты же говорила, что люди кем были теми и остаются.

– Да, так было, но было очень давно, я же говорила тебе, что тогда люди помнили себя, они вновь рождались с памятью. И просто продолжали своё дело. Они охотились, ловили рыбу, сеяли хлеб, до тех пор, пока не начали изобретать всякие механизмы. И вот теперь люди не помнят, а значит, не могут продолжать своё дело. Потому и судьбы их новые не похожи одна на другую, поэтому и есть теперь возможность поменять тела и наказать человека за то, что он творил. Что бы он вспомнил и понял, почувствовал на себе как это убивать или грабить. Как нести зло другим людям. Запомни девочка, мы люди живём вечно, и все наши связи, между собой тоже вечны, они приходят и уходят строго по времени, и строго в отведённые часы. И все наши поступки в этой жизни, обязательно будут оценены и в следующей мы на собственном теле ощутим их значимость. Убив один раз, человека будут убивать раз за разом до тех пор, пока он не поймёт, что этого делать нельзя, Что не властен он над чужими телами. Обманув, ограбив, унизив человека, всё это предстоит пройти многократно, до тех пор, пока не поймёшь, то так жить нельзя. Поэтому и не стоит бояться смерти, это естественно, как просто переодеть платье, если, конечно зла ты в этой жизни никому не делала. Добрые дела точно так же вернуться к тебе и точно так же вернутся во сто крат увеличенными. Но не нужно забывать, что и это испытание, которое нужно пройти, не натворив зла.

– Так получается, что если я умру, то я не умру, а просто поменяю своё тело.

– Да так оно и есть.

– И значит я и до этого жила?

– Да, жила.

– И дед Макар жил?

– Жил.

– И мама с папой жили?

– Жили.

– А почему я тогда не помню?

– Потому, что люди давно уже потеряли способность помнить свои прошлые жизни, я же тебе это уже говорила, ты не внимательно слушаешь меня. Эти воспоминания к нам приходят иногда, но только во сне.

– И как же так ни кто и не помнит. – Сокрушённо вздохнула Алиса.

– Нет, некоторые люди сохранили память о прошлых жизнях, но к большинству людей она приходит внезапно, перед самой смертью, тогда люди понимают, что их жизнь продолжается, только нужно сменить наряд.

– И тогда эти люди перестают бояться смерти?

– Да, детка, эти люди понимают, что жизнь вечна и что они живут всегда. Но не боятся уходить только хорошие люди, а плохим жутко страшно, они понимают в этот момент, что дальше их ждёт.

– Бабушка, а я помню свою прошлую жизнь? А позапрошлую, а ещё самую позапрошлую?

– Ну, ты горазда вопросы задавать. Откуда мне знать помнишь ты или нет. То только лишь тебе самой ведомо.

– Бабушка, а сколько вообще человек помнит.

– Я же тебе уже сказала, что нынешний человек ничего не помнит.

– А те, старые человеки?

– Те старые они помнили все свои жизни, конечно со временем самые старые забывались, так же как и ты забываешь те старые платья, которые давно сносила и выбросила.

– Не я помню, все свои платья и все кофточки и ещё все джинсы, я всё помню.

– Это хорошо, значит у тебя память хорошая, так, глядишь, когда и жизнь свою вспомнишь.

– Какую?

– Да ту самую главную.

– Это какую самую главную?

– Если вспомнишь, тогда узнаешь, а сейчас давай доедай, да иди на улицу гулять.

– Бабушка, а вот скажи ещё, человек может вернуться в ту свою старую жизнь?

– Эк, ты завернула, милая. Что же ты хочешь время вспять повернуть?

– А интересно было бы, – хитро так улыбнулась Алиса, посмотрев старухе в глаза.

– Интересно-то оно интересно, да вот только мне такое не ведомо, – ответила та, отворачиваясь. – Может, у кого и получалось, а может, и нет. Если и получалось, то от человека это не зависело, может и возможно, если там остались недоделанные дела, которые настолько важны, что оставлять их никак нельзя.

– А такие бывают?

– Наверное, бывают, – уклончиво ответила бабка. – Ладно, всё, ступай, совсем вопросами замучила.

«Вот значит как оно, – отвлеклась Алиса от воспоминаний, – кажется, нащупала я нужную информацию. Так значит всё-таки можно возвращаться туда, назад, вот только как теперь этой информацией воспользоваться. Пока это получалось непроизвольно. А мне нужно что? Мне нужно попасть туда преднамеренно.

– Для чего? – Начала она диалог сама с собой, так было проще ответить на возникшие вопросы.

– Ну, это вопрос конечно странный. Наверное, для того, что бы Семёна вытащить.

– А мне нужно его вытаскивать?

– Наверное, нужно, раз я оказалась впутанной в это дело, раз там, в далёком прошлом мы тоже вместе, пускай и с другими именами, значит, это дело тянется сквозь время и, наверное, сейчас настал момент, когда нужно его закончить.

– А какое дело?

– Здесь, что-то связано с тем мечём, не иначе. Вот и этот странный человек, который нас вытащил из леса, он тоже очень заинтересован в этом мече. Думай, Алиска, думай, как самой выкарабкаться и Сеньку вытащить, пока он туда просто сбежал, кинув здесь сою оболочку, если и я так поступлю, то не известно получится ли вернуться назад. Эти вполне могут одежонку нашу как тот Иван-Царевич лягушачий прикид в печь кинуть. И всё, пиши, пропало так и останемся там соседствовать с самими собой, только очень древними, и если у Семёна с тем, как его Ядреем, получается, пока полюбовно делить один кафтан, то Синга мне и пошевелиться не даст. А такая перспективка меня не сильно радует.

– И что ты намерена предпринять?

– Да чёрт его знает, вот к старухе бы попасть, да у неё всё толком расспросить, уж она наверняка должна знать ответы на эти вопросы. Да вот только жива ли она?

– Вот сейчас странный вопрос ты задала.

– И точно странный, она же мне сама говорила, что ни кто не умирает, уж она точно помнит всё и все свои жизни, и раз от разу возвращается туда, где жила. Значит, путь мне в леса предстоит, и без деда Макара мне туда никак не пробраться. Но и это ещё не всё, к деду тоже нужно как-то попасть, эти выпускать меня, похоже, не намерены.

– Попробуй сбежать.

– Ага, попробуй, что я супермен, или супервумен, точнее. Да меня, похоже, здесь охраняют как золотой запас страны, если даже за комнатой наблюдают и замечают, что я без движения в кресле сижу.

– Тогда нужно уговорить их отпустить тебя.

– Отпустить они может, и отпустят, только вот недалеко и в поле своей видимости.

– Это не страшно, можно даже не скрываться, что к деду в деревню поехала, а там, в лесу уже не сложно будет затеряться.

– В лесу, говоришь? А это верно, в лесу мы с дедом быстро потеряемся, он те леса как свою хату наизусть все тропки знает, да и я с ним не мало исходила. Значит, решено, нужно уговаривать».

Алиса поднялась с кровати, демонстративно прошлась по всему номеру и только потом накинула на себя халат, постояла, размышляя, вновь сбросила халат и уселась перед зеркалом, разложив на столике косметику. Предусмотрительными оказались пленившие её, даже об этом позаботились. Времени на макияж потребовалось немного, она в принципе почти не пользовалась этим, так немного подкрасить ресницы, слегка подчеркнуть глаза, и всё, что ещё нужно молодой, красивой девушке.

Раскрыв шифоньер, Алиса выбрала одежду, остановилась на практичной, пригодной на все случаи жизни. Джинсы, футболка, и лёгкая ветровка. Внизу в шифоньере лежала дорожная сумка, её она тоже достала и сложила туда несколько пар сменного белья, сменные футболки ещё пару джинсов, запасные кроссовки, благо всё это оказалось в наличии. Добавила лёгкую, но тёплую и не промокаемую куртку. Когда она закрыла сумку и поставила её на кровать, в двери постучали.

– Войдите, – откликнулась девушка. На пороге стоял Вилянт. – А что это Вы стесняетесь? – Удивилась Алиса, – Вы же у себя дома, так, что не нужно лишней скромности, заходите, располагайтесь.

– Ну, что Вы Алиса так воинственно настроены? Я не хочу причинять Вам ни малейшего вреда, Вы у меня в гостях.

– Ага, именно поэтому Вы запираете меня на замок и подглядываете за мной круглосуточно. Это нынче называется верх гостеприимства.

– Давайте не будем спорить по вопросам безопасности, кстати, Вашей безопасности. Я смотрю, Вы куда-то собрались?

– Да, загостилась я у Вас, домой еду.

– И что вот так, даже не попрощавшись, решили нас покинуть?

– Да, что Вы как можно.

– Действительно, – согласился Сергей Владимирович, – никак нельзя. Позвольте полюбопытствовать, куда намерены направиться?

– К деду в деревню, каникулы у меня ещё не закончились.

– Вы знаете, Алиса, а я и не против, – совершенно неожиданно согласился Вилянт, скажу даже больше, я помогу Вам, я отправлю с Вами вот его, – и он указал на вошедшего в этот момент в номер Секретаря. – Он очень ответственный человек и Вы за нм будете как за каменной стеной.

– А зачем он мне там, там я у себя дома, там меня ни кто не тронет, да и дед, если что заступится.

– Алиса, ну Вы же умная девушка, зачем задавать эти глупые вопросы, тем более что Вы оставляете здесь людей, которые, как мне кажется, Вам не безразличны. И вот он будет гарантией того, что эти люди, по крайней мере, будут оставаться живыми, пока Вы не начнёте делать глупости.

– Ага, значит всё-таки я не в гостях, а в плену, отлично, тогда может, не будем ходить вокруг да около. Мне, почему то кажется, что Вы очень заинтересованы в том, что бы я вернулась в лес, и именно туда, откуда Вы нас вывезли. Это кажется связано с тем клинком, который был в хижине, а потом вдруг исчез. Именно он Вам нужен, и Вы считаете, что я могу отыскать след исчезнувшего меча. Так?

– Я же говорю, что Вы умная девушка.

– Тогда у меня есть некоторые условия и только в том случае если Вы их согласитесь исполнить, я соглашусь постараться найти следы исчезнувшего клинка. Особенно я делаю ударение, на слове постараюсь, потому, что я не уверена, что гарантированно смогу это сделать.

– Вы оказывается не только умная, Вы ещё и наглая девушка. Хорошо я готов выслушать Ваши условия.

– Во-первых, Вы немедленно переводите Витьку и Сашку, из каземата в котором их держите вот в этот номер и соседний с ним, их лечат, кормят, дают возможность гулять, пускай в пределах этого Вашего санатория, но гулять обязательно, Вы должны предоставить им пускай относительную, но свободу передвижения, хотя бы в пределах санатория. В общем, человеческие условия, в которых они смогут восстановиться.

– Хорошо, это принимается.

– Во-вторых, Вы ничего не делаете с Семёном, не пытаетесь привести его в чувства, вернуть из состояния комы…

– Но…

– Не перебивайте меня, пожалуйста, просто я знаю, что ни Вы, ни Ваши, пускай даже самые лучшие врачи, ничего не смогут сделать, он не вернётся, пока не вернусь я. Задача реанимации только лишь поддерживать жизнедеятельность организма. У него молодое крепкое тело, оно просто так не сдастся, и если ему только немного помогать питанием, то оно может ещё долго ждать своего хозяина. Вам понятно? Только питание и ход и всё, никаких реанимационных действий, никаких препаратов, ничего.

– Но он может что-то знать то, чего не знаете Вы.

– Он не может знать ничего больше, чем знаю я, и он не сможет вернуться без меня, он не здесь, я в этом уверена. Поэтому повторяю ещё раз, никаких реанимационных мероприятий, ничего, только питание и уход.

– Хорошо, я Вас понял.

– И, в-третьих, – Алиса обернулась и внимательно посмотрела на Секретаря, – он мне не нравится, поэтому пошлите со мной кого-то другого. Вот теперь всё.

– Ну, я же говори, что Вы не только умная, но ещё и наглая девушка. Извините Алиса, но третьего условия я принять не могу. С Вами поедет именно он и ни кто другой.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась девушка, я уже собрана, поэтому мы можем отправляться прямо сейчас.

– А вот это никак не возможно.

– Почему?

– Потому, что он ещё не собран. Вы посмотрите на него, разве можно посылать человека в далёкое село вот в таком виде.

Алиса окинула секретаря беглым взглядом. Дорогой и добротный летний костюм, не менее дорогие и не менее добротные туфли, белая рубашка, галстук.

– Да вид действительно не для деревни. Там его просто не поймут, а если не дай Бог ещё придётся по лесу бродить, а придётся. Так он свои туфельки в первом же болоте оставит и дальше босиком. А что это даже интересно, как он будет по лесу и болотам босиком выхаживать. О нет, не бросим мы его в беде, дед не такой, он ему тут же лапти сплетёт. Хорошая обувка под такой костюмчик.

– Хватит ёрничать! – Резко оборвал её Вилянт. – На сборы ему много времени не понадобиться, сейчас уже время обеда, так, что пока Вы здесь перекусите, но будет готов. Всё, считаю, что наш с Вами договор подписан, Вы находите мне меч, я отпускаю живыми и здоровыми Ваших землекопов. Не находите, закопаю всех в одной большой братской могиле, там же посреди болот, и даже таблички с именами не поставлю. Таковы условия нашего с Вами соглашения. У вас в распоряжении полчаса, через полчаса он зайдет за Вами.

– Но…, – хотела было ещё что-то возразить Алиса.

– И никаких «НО», – оборвал её Вилянт, – ровно через полчаса.