Текст книги "Маг-хранитель"

Глава 7
Магия против науки

Пять дней Денис прожил относительно спокойно. Из-за участившихся попыток прорыва линии фронта украинскими вооружёнными формированиями, а также повышенной активности диверсионно-разведывательных групп противника, которые теперь использовали в качестве прикрытия автомобили санитарной очистки, прозванные в быту «мусоровозками», занятия в университетах вновь отменили. Студенты получали лекции и практические задания по электронной почте и отправляли преподавателям ответы точно таким же образом.

К счастью, интернет восстановился.

Как и обещал Вайс, на следующий день после побоища, учинённого в Союзе писателей, явился Яков Наумович. Представился сотрудником фирмы «Айс-Нет» – основного интернет-провайдера в районе, где жили Денис и его родители, долго ковырялся в распределительном щитке на лестничной площадке, а потом попросился осмотреть роутер и окна. Придумал сногсшибательное объяснение о поглощении электромагнитного сигнала тройным стеклопакетом и металлопластиком. Отец, имевший непосредственное отношение к радиотехнике, был на работе, а Денис, благодаря обучению в техническом университете, тоже кое-что смысливший в распространении волн, решил не проявлять глубоких познаний, хотя с трудом сдерживал смех. Мама, как выпускник медицинского, приняла слова мага за чистую монету, даже напоила его чаем с абрикосовым вареньем, оставшимся с прошлого года, и оладьями.

На самом деле Носик, конечно же, расставлял охранные заклинания. Он ничего не сказал Денису. Сделав вид, что впервые увидел его только сегодня, но заговорщицки подмигнул, прощаясь.

Заработал ли интернет благодаря бессмысленной возне Якова или же провайдер наконец-то нашёл время и исправил неполадки в сети, неизвестно. Но теперь Денис получил возможность, во-первых, не запустить учёбу, а во-вторых, общаться с одногруппниками и не чувствовать себя одиноким. Глобальная сеть в последние годы прочно вошла в жизнь и быт не только молодёжи, но и людей старшего поколения, что особенно явно ощущалось, когда она переставала работать.

Социальные сети позволяли оперативно отслеживать обстановку в сражающейся Республике, чего не могли дать телевидение и радио. Даже новостные блоки телеканалов, а их к концу осени в Донецке было уже целых три – «1-й республиканский», «Новороссия-ТВ» и «Оплот-ТВ» – многие предпочитали смотреть из «ютьюба». Сидеть у экрана и ждать нужную передачу – занятие для бабушек-пенсионерок, а когда ты целый день занят работой или учёбой, то приходится передачи смотреть в удобное для тебя время.

Такая же история и с новостями из первых уст, которые черпали из множества групп и пабликов – «Вконтакте», в «Одноклассниках», в «Фейсбуке». Быстро, удобно и, в какой-то мере, надёжно. Если, конечно, пишущие достойны доверия, потому что поддельных и ложных новостей тоже развелось немерено. Как сказали бы герои восточных сказок – больше, чем звёзд на небе, больше, чем шерстинок на шкуре осла, больше, чем капель воды в океане. Да чему, собственно удивляться, ведь киевский майдан, который тамошние борцы с режимом называли «революция достоинства», целиком и полностью был построен и раскручен на «фейках»[26]26
  От английского «fake» – подделка.


[Закрыть]. То кому-то ухо отрезали, а через неделю оно на месте – наверное, отросло, как хвост у ящерицы. То якобы детей злые «беркутовцы» побили, а потом вдруг оказывается – не студенты нежного возраста там были, а боевики «правого сектора» с цепями, бейсбольными битами и баллончиками со слезоточивым газом. Но возражать некому и оспаривать поздно. Как в старом анекдоте – серебряные ложечки нашлись, но осадок остался. Фото, видео и прочие свидетельства очевидцев из интернета были гораздо правдивее и отражали объективную реальность, в отличие от вымышленной телевизионной, но, к сожалению, пропагандистская машина смяла и перемолола их, приведя, в конечном итоге, государство к развалу, а восточные области к кровопролитию.

За учёбой и поиском новостей в мировой сети время пролетело незаметно.

Наступил декабрь.

Обстрелы городов и посёлков Донецкой Народной Республики не утихали. Посредством РСЗО «накрывали» Петровский район Донецка, Докучаевск и Ясиноватую. Из танков прямой наводкой били по посёлку шахты «Октябрьская» и округе Путиловского моста, взорванного ещё летом. Шли бои под посёлком Чернухино – народное ополчение Донецка и Луганска выравнивало линию фронта у захваченного украинской армией крупнейшего железнодорожного узла Дебальцево. Поговаривали о необходимости окружить проправительственные части и выбить их прочь из города. Вооружённые силы Украины, напротив, стремились удержать захваченные позиции и укрепить их – вдаваясь острым клином между Донецкой и Луганской республиками, дебальцевский плацдарм нарушал коммуникации, усложнял автомобильное сообщения между столицами и, вообще, всячески мешал защитникам Донбасса.

Третьего декабря в понедельник запел мобильник. С недавних пор рингтоном у Дениса был «Имперский марш» из киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звёздные войны».

Звонил Вайс.

– У тебя есть полчаса. Одевайся и спускайся к выходу из подъезда. Тебя будет ждать такси и мой человек для охраны.

– Что-то важное?

Денису ужасно не хотелось выбираться из тёплой квартиры в сырость и слякоть. Как обычно, в зимнем Донецке снег то выпадал, то таял, чавкая под ногами грязной кашей. Низкие тучи придавили город, словно каракулевая папаха. С утра срывался то ли мокрый снег, то ли ледяной дождь. Как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит.

– Очень важное. Ты хочешь узнать, откуда взялись воспоминания, приходящие к тебе во сне?

– Хочу, но…

– Что за «но»?

– Мне сегодня самостоятельную по сопромату делать надо.

– Великие Силы! Да что там делать? Вернёшься и сделаешь.

– Там эпюра изгибающих моментов.

– Молодой человек! – голос мага посуровел. – Или я никогда не строил эпюры? Потом расскажу тебе один метод – графо-аналитический. Будешь строить эпюры быстрее всех студентов технического университета.

– А можно сейчас рассказать?

– Не торгуйся! Я хочу, чтобы ты знал, что же произошло.

– Вы же сами сказали – новый уицраор родился.

– Как-то ты слишком беспечно это произносишь.

– А надо с трепетом?

– Надо с ужасом. Но это мы тебе тоже расскажем. Так! Никаких отговорок не принимаю! Одевайся и вниз!

– Но…

В трубке пошёл зуммер.

Денис пожал плечами. Делать нечего. Трудно возражать магу-хранителю, особенно если видел его в бою. Тем более, ему самому было любопытно – что же такого страшного в рождении нового уицраора? Ну, мало ли демонов рождается, злобствует в меру своих сил, а потом уходит в небытие? И вдруг к одному из них такое внимание.

Он быстро оделся и сбежал по лестнице.

На улице порывы ветра швыряли в лицо мелкие холодные снежинки. Широкие лужи отражали затянутое тучами небо. По ощущениям – около ноля. В общем, самая обычная донецкая зима. Обычно такая погода тянется до Нового года. Как шутят дончане, все школьники лепят на каникулах снеговиков и только наши делают грязевиков. Если мороз и снег покажут себя на Крещение, будет очень хорошо.

Напротив подъезда когда-то давно местные жители соорудили сидения из двух брёвен – остатки старого тополя, который убрали зеленстроевцы от греха подальше. В районе были случаи, когда старое дерево падало и, в лучшем случае, срывало ветвями часть шифера с крыши дома или крушило оставленный на ночь автомобиль. Но однажды вышло самое настоящее ЧП, когда под падающее дерево угодили школьники. К счастью, их всего лишь зацепило толстой веткой, но, тем не менее, ребята угодили в больницу с ушибами и переломами. Вот после этого соответствующая служба очень серьёзно взялась за старые тополя.

Почему тополя? Ну, потому, что их высаживали после того, как сооружали панельные пятиэтажки. Растут быстро, скоро начинают давать тень, да и зелени, выделяющей кислород, у них с избытком. Никто не подумал о пухе, который начинал лететь уже в конце мая. Это ж только в средней полосе России и Москве «тополиный пух – жара, июль». Здесь юг, всё созревает гораздо быстрее. А кроме всего прочего, тополя не отличались долговечностью и уже через тридцать-сорок лет создавали аварийные и травмоопасные ситуации во дворах. Вот их и пилили, почём зря, заменяя на иные породы – пусть растущие медленнее, но зато не создающие таких проблем. Каштаны, липы, клёны…

Поваленные стволы старались использовать хоть на какое-то благо. Дрова из тополей получались из рук вон плохие. А вот имитации скамеек, табуретов, столиков – очень даже ничего. Так что соседи-пенсионеры из подъезда Дениса уговорили рабочих распилить ствол на брёвна по два метра, уложили их друг напротив друга, а между ними вкопали полено потоньше, прибив сверху обрезок плиты ДСП навроде столешницы. Получилось отличное место, где можно «забить козла» или перекинуться в «триньку», а иной раз и раздавить бутылочку, отпраздновав получение пенсии.

Сейчас там, несмотря на непогоду, сидел уже знакомый Денису ополченец в поношенном пискельном камуфляже, защитного цвета курточке с капюшоном и белых кроссовках. Он увлечённо читал какую-то книгу, ладонью прикрывая страницы от мокрого снега. Рюкзак в цветочек – розовый на выцветшем бледно-зелёном фоне – стоял рядом, под правой рукой. Благодаря дару магического зрения Денис видел, как из небрежно затянутой горловины рюкзака торчит меч в чёрных кожаных ножнах. Рукоять и эфес простые, без всяких украшений, а вот противовес не в виде шара, как обычно рисуют, а напоминал раздвоенное копыто.

Несмотря на кажущееся полное погружение в текст, он сразу заметил выходившего из подъезда Дениса. Закрыл книгу, заложив между страницами палец.

– Привет!

– Здравствуй… те, – осторожно ответил Денис, не решивший пока, как себя вести с этим субъектом.

С одной стороны, выглядел ополченец, хоть и старше, но ненамного. Лет пять-шесть. Видимо, не так давно закончил университет, если что-то заканчивал, конечно.

– Можно на «ты», – улыбнулся ополченец. – Меня Саней зовут.

– Дэн… То есть, Денис.

– Да я знаю.

– А вы… то есть ты…

– Я от Вайса.

Подозрительно как-то. Помнится, Вальдемар говорил, что наружной охраной занимается бомж с глазами голодной собаки. Денис, не подавая вида, слегка попятился.

– Я всё объясню, – ополченец не трогался с места и даже не потянулся за рюкзаком. – Микеша, выходи! – из-за второго бревна бесшумно поднялся крупный лохматый пёс, похожий на помесь овчарки и ньюфаундленда. Чёрно-бурая шерсть сбилась в колтуны, к загривку прицепилась целая гроздь репьёв. На Дениса глянули совсем человеческие глаза. – Знакомься. Это Микеша. Теперь за наружное наблюдение отвечаем мы вдвоём.

Пёс кивнул с умным видом.

– Сейчас придёт машина. Я всё объясню по дороге, – сказал Саня, вытаскивая из кармана закладку и аккуратно засовывая её в книгу.

Денис не успел прочитать название, только разглядел латинский шрифт на обложке.

– Интересная? – спросил он, осмелев и подходя поближе.

– Ещё бы! – улыбнулся ополченец. – Это же Бодлер! Я по его работам магистерскую писал!

– В подлиннике читаешь?

– Конечно! – Саня повернул обложку «лицом» к Денису. «Les Fleurs du mal»[27]27
  Les Fleurs du mal – цветы зла (фр.)


[Закрыть]. – В переводе многое теряется. А душу поэта можно понять только читая в подлиннике.

– А если не понимаешь по-французски?

– Ну, тогда ищи хорошие переводы. Лично я рекомендую Адриана Ламбле. Недавно в Москве переиздали. Или мои… – он скромно потупился.

– А ты стихи переводишь?

– В свободное время.

– От войны?

– Теперь от войны. А раньше – от диссертации.

– Понятно… – протянул Денис, удивляясь всё больше и больше. – Странно всё это…

– А что странно-то? Никто из нас войны не хотел, никто к войне не готовился. Она приходит нежданно. Падает, как снег на голову. Или как бьёт молния. И вот тогда человек и проверяется: кто он есть на самом деле – размазня или воин.

– А вы… то есть ты – поэт? – догадался Денис.

– Ну, нет, какой из меня поэт, – потупился Саня, даже покраснел слегка. – До поэта мне ещё расти и расти. Поэтому учусь у великих. У Шарля Бодлера, например. Хочешь, прочитаю что-нибудь?

– Можно, конечно, – пожал плечами Денис, который, признаться по чести, не слишком любил стихи, да и не понимал их. – Бодлера?

– Ну, да! Слушай… – ополченец полуприкрыл глаза и произнёс нараспев:

Bizarre déité, brune comme les nuits,

Au parfum mélangé de musc et de havane,

Oeuvre de quelque obi, le Faust de la savane,

Sorcière au flanc d'ébène, enfant des noirs minuits…

Французская речь чуждо звучала в сером и тёмном дворе панельной пятиэтажки на окраине Донецка. Диссонансом, можно сказать. Бомж-пёс Микеша приподнял одно ухо и наклонил голову, как будто что-то понял. Но Денис сомневался, что у его подъезда в декабрьское утро сошлись сразу два полиглота.

– Красиво, – кивнул он. – Но непонятно.

– То есть, ты по-французски совсем не понимаешь?

– Совсем. Английский в школе учил.

– Я могу и по-английски. Например, у Кольриджа есть замечательные слова…

– Не надо! – взмолился Денис. – Лучше переведи то, что прочитал. У этого стиха есть перевод?

– Конечно! Вот!

Богиня странная, как ночи – ты темна

И дышишь мускусом и пряною геранью;

Тропических лесов, должно быть, ты созданье,

Колдунья черная, и в полночь рождена…[28]28
  Шарль Бодлер «Sed Nоn Sаtiаtа». Перевод Адриана Ламбле.


[Закрыть]

Мне иногда кажется, что это он писал о войне. Темна, как ночь. И внушает ужас, как порожденье ночи…

Саша, должно быть, мог говорить о поэзии и о войне бесконечно, но тут подъехал автомобиль. Тёмно-серый «Опель» без опознавательных знаков службы такси. Водитель, у которого из-под расстёгнутой у горла куртки выглядывала матросская тельняшка, поманил их, опустив стекло. На огромном волосатом кулаке виднелась синеватая, расплывшаяся от времени татуировка – якорь и надпись «ДМБ-82».

– Это точно наш? – настороженно спросил Денис, привыкший уже ожидать всяких подвохов.

– Наш! – весело заверил Саня. – В доску наш. Серёга Водолаз. Магических способностей никаких, но любому оборотню голыми руками шею свернёт.

Они загрузились в «опель». Лохматый Микеша, вильнув хвостом на прощание, затрусил в сторону ближайшей помойки всем своим видом выражая радость от нечаянно свалившегося свободного дня.

– Он – оборотень? – спросил Денис.

– Да, – односложно буркнул Серёга.

– Слабенький, но полезный, – добавил Саня. – Может не спать и не есть сутками. И чутьё со слухом, когда в теле собаки, сам понимаешь, никакому магу не сравняться.

– Странно… Я думал, что оборотни…

– Нынче время такое. Все разделились. Люди, маги, оборотни… Даже вампиры, как я слышал. Только не верю.

– А эти, которые на меня нападали – они кто?

– Это как раз оборотни, вставшие на противоположную сторону, – Саня сидел впереди, рядом с водителем, но Денис даже сквозь спинку кресла видел два пульсирующих алых пятна – два сердца Огня. – Я уже к тому времени добрый десяток таких, как они, отправил в Великую Тьму.

– Ты ведьмак?

Ополченец рассмеялся.

– Я тоже люблю Анджея Сапковского. Даже меч себе заказал с окрайками клинка из серебра. Так себе оружие, признаюсь честно. Заточку не держит. Огнестрел надёжнее… Но я не ведьмак.

– А кто?

– У нас таких как я называют чистильщиками. Уж как меня Вайс ругал, как ругал!

– За что?

– За всё. Во-первых, что вмешался в твоё дело без согласования. Ишь ты! Согласование! Вальдемар Карлович – бюрократ. Дай ему волю, всех магов заморит инструкциями, указаниями и согласованиями. Пока все бумажки подпишешь, нечисть разбежится.

– А мне он не показался бюрократом.

– Просто ты мало его знаешь.

– Факт, – поддакнул Серёга.

За окном промелькнул санаторий-профилакторий «Шахтёрские зори», где 9-го мая произошло столкновения только начавшего формироваться ополчения и заброшенных в город украинских десантников или, как сейчас их модно называть, аэромобильных войск. Левее скрывались в серой мрети очертания того самого террикона, у подножия которого Денис сбегал наперегонки с раруггом.

– Вайс меня нашёл наутро и такой разнос устроил, – весело проговорил глянувший в ту же сторону Саня. – Мало не показалось. Ругал, что я Микешу спугнул. А откуда я знал, что он приставлен за тобой наблюдать?! Оборотень как оборотень. Я его и выгнал из трамвая.

– А на каком языке ты тогда говорил?

– На аккадском.

– На каком? – Денис даже не догадывался о существовании подобного наречия.

– На аккадском наречии шумерского языка, – ещё непонятнее объяснил полиглот. – Считается, что на нём был написан «Некрономикон».

– Это… который… – протянул Денис, пытаясь вытащить из глубин памяти смутно знакомое слово. – Лавкрафт что-то писал или нет?

– Писал! – радостно подтвердил Саня.

– Факт, – кивнул Серёга, вписываясь в жиденький поток машин на кольце у начала макеевского шоссе.

– Там было что-то о Ктулху – таком чудовище, спящем на дне океана, – продемонстрировал осведомлённость Денис. – Если его разбудить, он уничтожит всё человечество. Так?

– Факт. Уничтожит.

– Только уважаемый Говард Лавкрафт немного напутал, – пояснил Саня. – Североамериканского уицраора зовут не Ктулху, а Стэбинг. А может, и не напутал. Может, штатовские маги-хранители сделали ему предложение, от которого нельзя отказаться. Бац! И во всём тексте Стэбинг меняется на Ктулху. Кто такой Ктулху? Никто не знает кто такой Ктулху и почему его надо бояться. А адепты Стэбинга живут, припеваючи, сохранив тайну святой и неприкосновенной.

– Так это всё правда? Об уицраорах?

– Конечно! Ты что, Вайсу не веришь? Вайсу верить надо…

– Факт.

– Он, хоть и бюрократ, функционер и зануда, но своё дело знает и никого не обманывает. Из своих, само собой. С тёмными разговор другой.

Денис пожал плечами. Ну, раз они так хвалят Вальдемара Карловича, наверное, маг-хранитель всё-таки заслуживает уважения. Зачем только он вытащил его из дома в сырость и холод? Для чего-то важного или просто так – очередную лекцию об устройстве мира прочитать?

Видя его молчаливое смирение Саня, как ни в чём ни бывало, продолжал.

– Я ж на тебя случайно вышел. Моя часть тут неподалёку базируется. Я, как в увал[29]29
  Увал – увольнительная (разг. донецкое).


[Закрыть] намылюсь, всегда с собой меч беру и два «макара» с серебряными пулями. Хожу, гуляю и поглядываю – вдруг кто-то из тёмных ненароком высунется. А как высунется, тут ему и крышка!

– Кирдык.

– А с месяц назад они тут… Ну, то есть там, на посёлке, – поправил сам себя ополченец, поскольку автомобиль уже въехал на мост через Кальмиус и слово «тут», явно, выглядело неуместным, – прямо кишмя кишат. Я уж думал – не портал ли какой пространственно-временной образовался? Не успевал новые пули отливать и клинок править. А оказалось, они тебя ищут. Вайс Микешу приставил для скрытности. А я, всё же, решил последить за тобой. От пёсолака какой толк в драке? Почти никакого. И, согласись, я вовремя прибежал?

– Это точно, вовремя. Спасибо тебе.

– Да не за что! Мне их крошить – одно удовольствие.

– Всех перебил?

– Нет, не всех, – грустно покачал головой Саня. – Двое ушли. Гнаться я побоялся. Патроны кончились. Да и они в другую сторону побежали. Не в твою. А ты тогда выкрутился? Получилось?

– Да, получилось, – уклончиво ответил Денис. – Друзья помогли.

– Это хорошо.

– Факт.

– А утром меня Вайс нашёл. Пропесочил. За всё, про всё. И сказал, если ты, Санёчек, такой умный, давай подключайся к работе. Я не люблю по распорядку работать, но против Вайса не попрёшь.

– А что так? Он такой сильный маг, что кого хочешь заставит?

– Факт. Заставит.

– Да всё проще. Он отцу моему позвонить может. Наябедничать.

Ополченец, убивающий оборотней пачками, произнёс это с таким обиженным выражением лица, что Денис не сдержался и расхохотался. Какой, оказывается Вальдемар Карлович, коварный. Не гнушается прибегать к интригам и шантажу!

В это время Серёга лихо тормознул, остановившись у бордюра (или поребрика?) рядом со зданием бывшего Минугля УССР на площади имени Ленина. Уже двадцать пять лет его использовали, как бизнес-центр, сдавая направо и налево комнаты под офисы малых и крохотных предприятий, но привычное название в народе сохранялось.

– Приехали, – буркнул Серёга.

На тротуаре стоял хмурый Вайс, в застёгнутом под горло чёрном пальто и широкополой шляпе. «Новую успел достать где-то, – подумал Денис, – или старую починил при помощи магии?»

Не говоря ни слова, маг-хранитель открыл дверцу автомобиля, знаком приказал Денису подвинуться, уселся на заднее сидение, подобрал полу пальто, хлопнул…

– Легче, – проворчал водитель голосом, от которого медведь припустил бы наутёк, радуясь, что уцелел, но Вальдемар и бровью не повёл.

– Объект «Альфа-Три».

– Понял, – кивнул Серёга и газанул с места.

«Опель» повело на мокром асфальте, выбросило на трамвайные рельсы, но опытный водитель справился с управлением и помчался по улицам Донецка со скоростью, на взгляд Дениса, совершенно недопустимой.

– Познакомились? – после пары минут молчания спросил Вайс.

– Конечно! – задорно воскликнул Саня, а Денис просто кивнул.

– Вот и молодцы. Объясняю, куда мы едем. Слушаем, не перебиваем. Понятно?

– Так точно!

– Понятно, Вальдемар Карлович.

– Чудесно, раз понятно. Слушаем внимательно.

Из рассказа Вайса следовало, что в Донецке ещё в 2013-м году созданы несколько секретных объектов. Их замыслил и реализовал его давний товарищ – Дмитрий Фёдорович Тополин, бывший писатель-фантаст, а ныне заместитель военного коменданта Донецка по вопросам науки и промышленности. Киев готовился уничтожать Донбасс, но и Донбасс не сидел, сложа руки. Закупалось современное оборудование. Самым тщательным образом отбирались учёные, которые умели работать на стыке разных наук и принимать нестандартные решения. Принимать быстро и не бояться последствий.

Лаборатории заработали в феврале 2014-го, когда уже поняли – войны не избежать. С марта по апрель научные коллективы работали достаточно сумбурно. Произошло несколько несчастных случаев, связанных, в основном, с нарушениями правил техники безопасности. Непродуманные эксперименты с полями – гравитационным, электромагнитным, даже с хронополем Земли. Погибли два лаборанта и один перспективный молодой физик. Ещё один подающий надежды учёный находится в коме уже полгода. Но потом вернувшийся из Славянска Тополин взял разработки под жёсткий контроль. Здесь, в лабораториях, ставились сложнейшие задачи, которые с успехом решались. Во многом именно они помогли выстоять ополчению ДНР против украинской армии, которую поддерживали знающие толк в высоких технологиях Соединённые Штаты и Европа. Но на каждую их «умную» ракету или невидимый беспилотник сейчас находился адекватный ответ. А иногда получалось и удивить противника чем-то новеньким.

– Всё, приехали, – как всегда лаконично оповестил Серёга, паркуясь у грязного бетонного забора.

Денис огляделся. Серые ограды перекрывали всё поле зрения. Снизу мокрые, забрызганные из-под колёс, словно скалы, потрёпанные дождём и ветром. Кое-где куски бетона вывалились и торчала ржавая прутья арматура. Чуть левее на сером с потёками фоне виднелась надпись масляной краской – когда-то малиновая, но теперь выцветшая и местами облезлая: «ШПУ-3».

– Что такое «ШПУ-3»? – спросил Денис.

– Шахтопроходческое управление номер три, – ответил Вайс. – Я всё-таки доскажу. Почему мы именно здесь? Да потому, что секретные лаборатории размещены в недостроенных станциях метро. Одна из них планировалась здесь. Есть ещё две. Между ними, благодаря, опять же, изысканиям наших криптоучёных…

– Кого-кого? – удивился Денис.

– Криптоучёных. Это я придумал название, – ее скрывая самодовольства, сказал маг. – Они работают скрытно и тайно, прячутся под землёй, поэтому и «крипто». Сегодня я познакомлю тебя с товарищем Водопольевым. Вот где гений мыслительного виража и нестандартных подходов. Настоящий гений, без преувеличения и без прикрас. Только разгильдяй, – вздохнул Вайс, – ему бы хоть чуток самодисциплины и организованности, цены бы Жоржу Водопольеву не было бы.

Вальдемар махнул рукой, приоткрыл дверь.

– Значит так, пропуск у меня на одного. Поэтому Серёга и Саня остаются в машине. Внимательность по форме один. Готовность вступить в бой по форме один. Никакой болтовни, никаких перекуров. Оружие снять с предохранителей. Патрон дослать в патронник. Всё ясно?

– Так точно! – в один голос ответили сидящие впереди. – Вопросов нет!

– Пойдём, – скомандовал маг, выбираясь на серую и грязную улицу.

Да, это район разительно отличался не только от вычищенного и даже вылизанного центра города, но и от окраины, где жил Денис. Промышленное захолустье, если можно так выразиться. В Донецке оставалось ещё много таких мест. Много лет назад, при советской власти, здесь размещались ремонтные мастерские, склады, оптовые базы запасных частей, гаражи строительных и дорожных предприятий… И ещё многое другое. С приходом на землю Донбасса дикого капитализма что-то было приватизировано и распродано за бесценок, что-то просто позабыто-позаброшено. Кое-где, конечно, находились собственники, пытавшиеся возродить и восстановить производство, но редко их порыва хватало надолго. Так и стояли подворья с ржавыми остовами тракторов и экскаваторов, Строительные материалы без должного присмотра превращались в кучи строительного мусора. Ветшали здания, теряли остекление и крыши. Валились некогда крепкие ограды. Всё приходило в запустение.

Здесь, шагая по тротуару, приходилось перепрыгивать кучи закаменевшей грязи, оставшейся с прошлого года, переступать лужи, образовавшиеся в проваленном асфальте, при этом поглядывать, чтобы проезжающий мимо автомобиль не окатил тебя мутной водой из-под колеса. И спрятаться некуда – справа на расстоянии полуметра высоченный забор, прикосновение к которому грозит стиркой всей одежды. К счастью, осенью четырнадцатого года дорожное движение в Донецке не отличалось интенсивностью. Метров через пятьдесят путешествия по опасному участку, они остановились у железных ворот, пригодных для проезда тяжёлой техники… Не, не танков, а бульдозеров или КрАЗов с прицепом. Краска выцвела и облезла, обнажая кое-где ржавый лист. Получившийся рисунок напоминал камуфляжную ткань, но в рыже-багровых тонах. Он отлично скрывал небольшую дверь – в рост человека. Такие иногда делают в гаражах, чтобы не открывать каждый раз ворота полностью.

Вайс постучал набалдашником трости, выбивая, на слух Дениса, совершенно определённый ритм. Замер в ожидании. Долгое время ничего не происходило. Даже собаки не лаяли по ту сторону ворот, а уж в таких местах они должны быть и стая числом не меньше десятка. В ответ на вопросительный взгляд Дениса Вальдемар Карлович кивнул на камеру видеонаблюдения, замаскированную под повисшим на арматуре обломком бетона – если не знаешь, то не заметишь ни за что. Когда Денис уже начал отчаиваться, размышляя, что такой дальний путь проделан зря, поверхность калитки вдруг пошла рябью, как поверхность воды. На ней отчётливо проступили буквы, словно выдавленные изнутри палочкой: «Идентификация завершилась успешно».

– Это не железо, – негромко заметил Вайс. – Снаружи углеводородный полимер со сложной ароматической структурой. Второй слой – смесь воды с цикланами. Третий слой – набор множества миниатюрных электродов. Они создают электрический разряд, благодаря которому полимер первого слоя на несколько миллисекунд переходит в жидкое состояние. Я не слишком сложно объясняю?

– Нет, нормально, – улыбнулся Денис. – В целом понятно, а подробности я потом в «википедии» прочитаю.

– Получать информацию из «википедии», молодой человек, – дурной вкус и прямой путь в никуда, – поджал губы маг-хранитель. – Если хотите чему-то научиться, учебники и справочники читать надо, написанные компетентными людьми, а не интернет-странички, которые может редактировать каждый, кому не лень. Впрочем, я отвлёкся. Что хотел сказать? Ах, да! Калитка, которую мы видим перед собой, представляет собой жидкополимерный экран. Он принимает информацию извне и, подчиняясь оператору, находящемуся за пультом в удобном и безопасном месте, передаёт ответы нам.

– А как он принимает информацию? Через видеокамеру?

– Ну, зачем же так. Если ты обратил внимание, я довольно беспорядочно побарабанил по двери тростью.

– Обратил.

– Так вот, это не от скуки. Я ввёл пароль, ударяя по определённым участкам. Посторонний такой маневр не повторит.

– А видеокамера тогда для чего?

– На всякий случай. Вдруг, мне пистолет к затылку приставили?

– А раз я без пистолета, то и мне разрешили?

В это время калитка распахнулась. Вайс сделал широкий приглашающий жест.

– Тебе разрешили потому, что я три дня назад сделал официальный запрос и получил на тебя разрешение. Входи. Или нет, лучше так – скажи: «Друг!» и входи.

Они двинулись к зданию, расположенному метрах в тридцати от ворот. Правда, Денис не удержался и показал язык в видеокамеру на входе. Вайс сделал вид, что ничего не заметил. Двор ничем не отличался от других таких же дворов заброшенной промзоны. Хотя, если приглядеться, то становилось понятно – захламленность, грязь и беспорядок здесь, скорее, искусственные. Даже наверняка искусственные. Так же как и обвалившаяся штукатурка на стене, обнажавшая серые шлакоблоки, и дощатая, крашенная всё тем же суриком, дверь с табличкой «Не влезай – убьёт!» – тщательно продуманные и прилежно изготовленные декорации. Защита от случайного взгляда. А для своих – неисчерпаемый источник радости и веселья.

За хлипкой и убогой дверью располагалась вторая. Бронированная, без видимых запоров, но с набором кнопок, наподобие домофона. Денис думал, что сейчас маг-хранитель скажет туда какое-то кодовое слово, но ошибся. Их уже ждали. Дверь бесшумно открылась. Охранник в редком камуфляже «питон» и с АКМ в тактическом обвесе шагнул в сторону, пропуская гостей.

«Если это бывшее или, вернее, так и не созданное метро, – подумал Денис, – нас ждёт увлекательная прогулка на эскалаторе».

Он ошибся. Вниз они отправились на лифте. Вместительном и просторном, человек на двенадцать. При необходимости его вполне можно было использовать и как грузовой.