Текст книги "Кремль 2222. Садовое кольцо"

Глава десятая
СКВОЗЬ НОЧЬ

Ночью все иначе. Знакомые очертания улиц меняются, как меняются лица давно знакомых людей. Все обретает новый смысл, будто тьма странным образом высвечивает то, что не было видно днем. Садовое Кольцо проползало во мраке, где-то по правую руку, и они ни на шаг не приблизились к разгадке его тайны. Оставалось надеяться, что путь окажется ненапрасным, и информацию удастся получить от сектантов, пусть даже силой.

Позитивным фактором для группы стало обострившееся зрение. Зигфрид и без того видел в темноте как кошка. Растительные стимуляторы людей леса придали остроты зрению его спутников. Ценное качество для стремительного перемещения в ночи. Тьма не доставляла особого дискомфорта – вполне хватало света звезд.

Правда, о том не известили ночных хищников. В одном из темных кварталов стена ближайшего дома вдруг отделилась, выгнулась, как на сюрреалистическом полотне, – и с ревом обрушилась на путников. Только потом Книжник сообразил, что таким образом умудрилась мимикрировать какая-то хищная тварь.

Происхождение она вела от кого-то вроде хамелеона. Иначе трудно было объяснить, отчего главным оружием зверюга избрала язык. Язычок был что надо: из пасти стремительно вылетел кусок мяса размером с откормленную свинью, сбил с ног девушку, судорожно обволок слюнявой массой – и мигом отдернулся назад. Вскрик Хельги донесся уже из темноты.

Происшедшее стало настолько неожиданным и диким, что среагировать не успели ни Зигфрид, ни Книжник. Спустя секунду после нападения они одновременно схватились за оружие, словно вышли из оцепенения. Вест уже бросился с мечом во мрак переулка, куда отползло чудище, когда Книжник, наконец, сдернул с плеча дробовик, сетуя на то, что не догадался зарядить его разрывными пулями. Такой туше небось картечь – как вялая пощечина. Думать о том, что могло произойти с Хельгой там, в темноте, просто не хотелось. Вскинув оружие на уровень глаз, парень бросился вперед. Тщетно высматривал в темноте переулка спрятавшегося монстра, но даже обострившегося зрения не хватало, чтобы обнаружить зверя, умевшего ловко сливаться с окружавшим пейзажем.

Мутанта выдало утробное урчание голодного желудка. Книжник резко повернулся на звук, нервно повел стволом, коснулся пальцем спускового крючка. Бахнуло дважды – причем звуки выстрелов слились почти воедино. Семинарист недоуменно уставился на дробовик: из помпового ружья проблематично выстрелить дуплетом. Тут же дошло: стрелял не он.

Рядом с мечом в руке возник Зигфрид. Вдвоем они наблюдали, как из темноты с ружьем в руке вышла девушка. Вид у нее был впечатляющий: волосы слиплись, мокрое от слизи платье скомкалось и облепило фигуру. В луче выползавшей луны проявилось ее запачканное кровью лицо – не столько испуганное, сколько сердитое. Судя по всему, кровь была не ее.

– Даже не вздумайте задавать вопросы, – с ходу бросила Хельга, проходя мимо. Принялась, отплевываясь, приводить себя в порядок. – Какая мерзость…

– Я же не успел показать, как им пользоваться… – глядя на ружье в руках девушки, виновато проговорил Книжник.

– Был стимул разобраться, – отозвалась Хельга. – Хорошо бы умыться…

Зигфрид молча достал из рюкзака флягу, протянул Хельге. Воды хватило лишь на то, чтобы сполоснуть руки и смыть с лица липкую дрянь. Это было не лишним после пребывания в пасти огромного мутанта. Хорошо еще, у зверя не было чересчур развитых зубов: наверное, предпочитал попросту глотать добычу целиком. И тихо переваривать задохнувшуюся жертву, прикинувшись стеной или кучей мусора.

Задумавшись об этом, Книжник отошел чуть в сторону – по малой нужде. Не стоило так расслабляться даже после столкновения со смертельной угрозой.

Так часто и бывает: спасенные становятся жертвой собственного преждевременного торжества. Штаны застегнуть он уже не успел. Руки, хрустнув суставами, сами собой ушли за спину, крепкая сухая ладонь преградила путь готовому вырваться воплю. В один момент, оглушенный, он потерял ориентацию в пространстве, способность говорить и двигаться. Его ловко избавили от оружия и вещмешка. Он лишь ощутил, как его волокут куда-то сильные руки.

Есть множество способов сдохнуть. Самый распространенный – по глупости. Так природа очищает генофонд от бесполезных особей. И если та не успела оставить потомства – популяция только выигрывает. Если у сгинувшего остались отпрыски – не беда. Глупость – свойство наследственное, и нелепая смерть не заставит себя долго ждать.

Книжник потомства оставить не успел. И помирать раньше времени не собирался. Тем более – по причине не вовремя справленной нужды.

Отчего-то он был уверен, что его сожрут. Была в этом определенная логика: с каждым днем количество съедобного в пределах Кольца сокращалось. И если кто брезговал человечинкой до этого, теперь вполне мог преодолеть в себе неуместное чистоплюйство. Тем более что традиционные моральные нормы, осуждающие каннибализм, сохранялись, пожалуй, лишь в Кремле.

Впрочем, если хотят убить – зачем тогда заткнули рот кляпом, а не прирезали на месте? Есть, конечно, любители побаловаться свежатинкой. А может, хотят приберечь про запас – чтобы мясо не испортилось. В таком случае остается хотя бы минимальный шанс выжить.

Страха не было. Наверное, так действовал допинг людей леса. Удручало только, что ни Зигфрид, ни Хельга не видели, как он исчез. Наверняка станут искать, но где его найдешь – в такой тьме и с такими умелыми похитителями?

Его волокли не слишком долго, но уверенно и ловко. Словно неизвестные только и занимались тем, что похищали любителей бродить в темноте. До сих пор не удавалось понять – кто же это такие.

Но уже через несколько минут Книжник ощутил, как крутанулось вокруг пространство, и обнаружил себя лежащим в каком-то кирпичном закутке. Перед собой же разглядел три темных фигуры. Незнакомцы умудрились расположиться так, что лиц не было видно – одни черные силуэты. В глаза светила выползавшая из-за руин луна, намекая на приближавшееся полнолуние.

Одна из фигур присела рядом, склонилась и выдернула изо рта пленника кляп.

– Не шуметь, – раздельно произнес незнакомый голос. Странный, хорошо поставленный, но при том – с различимым акцентом. – Заорать – убью.

– А так что, помилуете? – дерзко ответил парень. И тут же отпрянул: говоривший резко приблизился, и в бледном лунном свете проявилось его лицо. Точнее – верхняя его часть: по самые глаза лицо было закрыто темным платком. Но и глаза сами по себе производили впечатление: раскосые, узкие, почти щелочки. Таких в Кремле не увидишь, да и на просторах Москвы вряд ли повстречаешь.

– Я говорить – ты отвечать, – резко сказал незнакомец. Теперь акцент проявился сильнее. И еще – запах. Какие-то незнакомые пряности или благовония – не то чтобы совсем тошнотворные, но совершенно чуждые. Плюс странная одежда, незнакомое оружие и неизвестные приемы рукопашного боя.

«Чужеземцы!» – мелькнуло в голове Книжника. Сердце тревожно забилось. В эту минуту он перестал думать об угрозе собственной жизни. Ведь есть в этом мире вещи поважнее.

Например – существование человеческой цивилизации за пределами МКАД. До сих пор кремлевские считали себя единственным уцелевшем островком цивилизованного мира на планете. Для этого были все основания: более приспособленные к новой природе муты быстро вытесняли оставшихся людей с территории города. Пока не вышло из строя радиооборудование, техники тщательно процеживали эфир – но слышали лишь пустоту. Отдельные кланы и дикие племена, с которыми сталкивались дружинники во время разведывательных вылазок, – не в счет. Мелкие группы, озабоченные лишь проблемами выживания, не способны хранить огонь культуры и свет накопленных человечеством знаний. Все они обречены на дальнейшее одичание и вымирание.

Но если эти – действительно пришли извне… Значит, где-то за границами города живут люди. Судя по одежде и оружию незнакомцев – вполне разумные, отличающиеся от кремлевских лишь чертами внешности. И если они не зависимы от разрушенной Москвы и ее скудных ресурсов – значит, это совсем другая цивилизация, может, даже – другая раса.

– Кто вы? – тихо спросил Книжник. – Ведь вы не из Москвы, верно?

Незнакомец отстранился, что-то тихо сказал своим спутниками. Вроде бы на другом языке. Эти двое переглянулись. Складывалось впечатление, что они вообще не понимают, о чем речь. Может, не знают русского.

Точно – чужаки. В какой-то момент, разглядывая эти фигуры, Книжник ощутил зловещее предчувствие. Эти трое не были похожи на обитателей московских развалин. Не было в их движениях сдержанности, осторожности, намеренно скрытой силы – того, что присуще даже кремлевским дружинникам.

Эти ничего не боялись, и движения их были легки и свободны. Это не значило, что сделаны они из другого теста. Но могло свидетельствовать кое о чем другом.

За ними стоит сила. Незнакомая, чужая. А значит, опасная по определению.

Плоское лицо с раскосыми глазами снова выплыло из мрака. Наверное, этот у них за главного. Его цепкие пальцы неожиданно ухватили парня за горло:

– Говори: как пройти через круг?

– Какой… Еще… Круг… – прохрипел Книжник, цепляясь за жилистую, будто из стали отлитую руку.

– Большой круг, – нетерпеливо пояснил незнакомец. – Который убивает.

– Кольцо! – задыхаясь, выдавил пленник. – Это называется… Садовое Кольцо… Отпусти…

– Отвечай, когда спрашивают, – сквозь зубы процедил главный, отталкивая парня. Тот схватился за помятую шею, пытаясь восстановить дыхание. – Нету время болтать.

– Так я и отвечаю… – буркнул Книжник, потирая кадык.

– Как пройти через Кольцо? – раздельно повторил чужак.

– Сам бы хотел это знать! – зло бросил семинарист.

– А почему так случится? – спросил главный. – Просто входить, а выходить – непросто?

– Так уж получилось. Не повезло вам.

– Нам выбираться надо. На ту сторону.

– Сочувствую. Всем это надо.

– Ты не понимать, – отчетливо щелкнули застежки кобуры. Перед лицом семинариста замаячил чудовищного вида пистолет. Самый натуральный маузер, будто соскочивший с исторических иллюстраций. Такой хранился и в кремлевском Арсенале. Но никогда не доводилось видеть его вороненый ствол у себя перед носом. – Будешь обманывать – убьем тебя.

– Но я-то как помочь могу? – возмущенно воскликнул Книжник.

– Тихо! – прорычал чужак, больно ткнув пленника в грудь стволом. – Мы слышать ваш разговор. Ты знаешь про Кольцо. Много знаешь.

– Да с чего вы взяли? – досадливо воскликнул Книжник. – Я сам ищу выход! Для чего мы вдоль Садового идем, по-вашему? Чтобы хоть один переход отыскать! И чем дольше вы меня продержите, тем меньше шансов найти этот выход!

– Лжешь, – отрезал чужак. Маузер исчез. Звонко пропел металл, перед глазами проплыл клинок с зазубренным лезвием. Видимо, чужеземец передумал тратить патроны и шуметь. И то верно: старое доброе холодное оружие никогда не подводит. Особенно когда твоя жертва напугана и безоружна.

Цепкие пальцы ухватили мертвой хваткой за волосы, запрокинули голову. Сопротивляться этому человеку было все равно, что пытаться руками свалить дерево. Просто непонятно, откуда в таком сухом жилистом теле столько силы. Горло ощутило холод металла. В ухо проник пугающе спокойный голос:

– Ну раз ты ничего не знать, то и жить тебе не надо. Ты видеть нас – значит, умирать надо…

Не раз уж доводилось встречаться со смертью вот так, лицом к лицу. Но впервые смерть была так холодна и расчетлива. Безэмоциональна, как мясник, собирающийся зарезать свинью. Можно визжать, сколько угодно, но все уже решено. Мясник не испытывает ни злобы, ни ненависти. Он просто знает: через минуту то, что сейчас визжит от страха, будет спокойно висеть на крюке, а к обеду будет хорошо прожаренный стейк из свежего мяса. Книжник ощутил шеей короткое движение руки и стали – для более широкого обхвата, чтобы перерезать горло одним движением…

И тут же полетел куда-то в сторону, ощутив треск выдираемых волос. Боли не почувствовал – слишком велик был страх неминуемой смерти. Зато пришло понимание того, что хладнокровный убийца уже не держит его мертвой хваткой.

Вокруг происходила какая-то невнятная возня. Стало ясно: кто-то помешал убийцам. И не надо быть гением, чтобы понять – кто.

– Если кто рыпнется – пристрелю на месте! – прозвенел высокий голос, и парню показалось, что это глас ангела-хранителя. В его случае это было недалеко от истины: рядом, в решительной позе с дробовиком в руках, возникла Хельга. Она держала на мушке двоих чужеземцев, и тем не требовалось переводчика, чтобы уловить суть интонаций. Они вяло шевелились в пыли, рядом разбирался с главарем Зигфрид. Лидер иноземцев оказался покрепче, и на то, чтобы уложить его в один ряд с товарищами, воину понадобилось на несколько секунд больше. При этом вест не использовал оружия, что было странно, учитывая его склонность к скорой расправе с недругами.

Наконец, все трое лежали рядком под прицелом Хельги. Впрочем, угроза расстрела была для новых пленников вторичной. Обработка, произведенная вестом, лишила их желания и возможности совершать лишние движения.

Зигфрид подошел к Хельге, кивнул в сторону Книжника. Девушка мгновенно поняла намек. Забыв про пленных, бросилась к другу.

– Как… Как ты?! – проговорила она, вглядываясь в глаза парня и едва не плача. Это дорогого стоило: у вестских женщин слезы не в чести. – Мы думали, ты уже мертвый…

– Я сам так думал, – признался Книжник. – Простите меня, подставился по глупости и вас подставил…

И запнулся: девушка повисла на нем, обхватив мертвой хваткой, как невесть какое сокровище. Книжник осторожно обнял подругу. Вот поди разберись, что на уме у этих женщин…

Между тем Зигфрид присел рядом с пленниками, осмотрел трофейное оружие. Поднял за объемистый кожух «льюис». Усмехнулся. Старинный пулемет действительно казался будто упавшим с другой планеты. Можно было даже подумать, что он древнее кремлевских фузей и пищалей.

– Нездешние? – поинтересовался Зигфрид.

Пленники молчали.

– Кто вы? – терпеливо спросил вест. Ответом было злобное сопение. – Зачем следили за нами? Я заметил, что кто-то по пятам идет. Правда, решил, что это падальщики. Здорово маскируетесь. И темп держите. Вы – разведчики, так? Чьи же?

И снова тишина.

– Можете молчать и дальше, – продолжил воин. – Но мое терпение заканчивается. Я даже не буду убивать вас. Переломаю вам ноги и брошу подыхать. Но вы не умрете своей смертью. Чувствуете? – Он указал куда-то во тьму. – Вокруг уже собираются трупоеды.

Внутри Кольца со жратвой все хуже, так что они не будут дожидаться, пока вы окочуритесь. А станут отрывать от вас по кусочку. А в раны полезут паразиты. Тут все ими кишит. Это будет мучительная смерть. И глупая.

Молчание продолжалось.

– Может, вы по-нашему не понимаете? – предположил вест.

– Вон тот язык знает, – подсказал Книжник, потирая шею. Горло все еще саднило от хватких пальцев.

Зигфрид ухватил чужака за шиворот и посадил, привалив спиной к стене. Пару раз встряхнул – для бодрости. Чужак тихо застонал.

– Так будем говорить? – спросил Зигфрид. Поглядел на главного незнакомца, стянул с его лица платок. – Нет? Ну смотри, я предупредил. Главное, непонятно, за что сдохнете. Я не кремлевский, эти – тоже беглецы. Нам вообще плевать на вас, если честно…

– Мы возвращались на юг… – прохрипел главный.

– Почему именно на юг? – отозвался воин.

– На севере мы не найти выхода. Мы плохо знать эти территории. На запад – вообще страшные места…

– А вот здесь – поподробнее, – продолжал допрашивать Зингфрид. – Отчего страшные? Раньше были места как места.

– Там не пробиться. Много Полей, ловушек, смерть там. И мутантов – море. Будто что-то их манит туда. И злобные все…

– Как ты сказал – «что-то манит их туда»?

– Да. Такого мы никогда не встречать. Хотя бывать в разных местах… – Разведчик замолчал.

– В каких это «разных местах»? – поинтересовался Зигфрид. – Уж не за МКАДом ли?

Чужак отвел взгляд.

– Ладно, не хочешь говорить, откуда пришел, – не надо. Расскажи тогда про эту странную зону. Вы же были там?

– Пошли вначале, потом вернулись. Гибло совсем. Видели нео. Сказал он: тянется гиблое место на запад, длинной полосой… Извивается…

– След… – тихо проговорил Книжник.

Зигфрид едва заметно кивнул.

– Что за след? – оживился чужак.

– Не твоего ума дело, – отрезал Зигфрид.

– Хорошо бы глянуть на это «гиблое место», – сказал Книжник.

Зигфрид чуть кивнул, сказал:

– Ладно, двинемся дальше. С этими молчунами мы опять потеряли время.

Книжник встал, поднял отобранный и возвращенный рюкзак, поймал брошенный Зигфридом дробовик. Он снова был при оружии и на миг опять ощутил стыд за свое пленение. Но все хорошо, что хорошо кончается. В этих каменных джунглях всегда так: не прирезали в темном переулке – уже праздник.

Друзья были готовы раствориться во мраке, когда со стороны избитых, вяло копошащихся чужаков донеслось:

– Стойте! Мы с вами…

Книжник с Хельгой посмотрели на Зигфрида. Тот невозмутимо вернулся, присел на корточки перед главным чужаком, потребовал:

– Обоснуй!

– Нам нечего делать в этих местах, – глядя прямо в глаза недавнему противнику, сказал чужак. – Нам нужно туда – за Кольцо.

Двое других иноземцев молча поглядывали то на веста, то на свое сваленное в стороне оружие. Тем не менее вели себя прилично. Было заметно, как они высоко ставят авторитет своего лидера.

– А мы-то здесь при чем?

– Вы искать выход, я знаю. Мы хотеть быть первыми, кто уходить за Кольцо.

– Но нам-то какой резон идти с вами вместе? – возразил Зигфрид. – Чтобы вы нас прирезали на привале?

– Это точно, – сказал Книжник. – Он ведь хотел убить меня как свидетеля.

– Ситуация меняться, – спокойно сказал чужак. – Она все время меняться. Нужно использовать друг друга ради общих интересов. Это выгодно, понимать?

Зигфрид сверлил взглядом собеседника, будто надеясь поймать того на лжи или фальши. Но чужак держался отменно. Книжник невольно ощутил к нему уважение.

– Твои предложения, – бросил Зигфрид.

– Вы нас вести, мы вас прикрывать, – мгновенно отреагировал чужак. – Места опасные, много мутантов. Больше оружия – лучше, чем меньше.

– Логично, – согласился вест. Какое-то время продолжал внимательно разглядывать иноземцев. – Хорошо, – решил Зигфрид. – Заключим сделку.

Глаза чужака загорелись. Упоминание о сделке ему явно понравилось.

– Мы держимся вместе до первого обнаруженного нами перехода, – раздельно сказал Зигфрид. – Потом вы проваливаете за Кольцо.

– Так, – быстро сказал чужак.

– Вы поспеваете за нами, какой бы темп мы ни держали. Ждать вас мы не будем.

– Так.

– Самое главное: вы беспрекословно исполняете все мои приказы. Все, сказанное мной, ты слово в слово переводишь своим бойцам.

– Так.

– И не вздумай ударить в спину, – недобро прищурившись, добавил Зигфрид. – Меня не так-то просто убить. Надеюсь, ты уже понял это.

– Да, я понял, – невозмутимо сказал чужак. – Ты отличный боец. Это большая честь, что ты вести нас…

Семинарист с интересом наблюдал за сделкой. Договор между двумя воинами не нуждался в подписях. Новые отношения недавних врагов были скреплены рукопожатием. Человеку, привыкшему к кремлевской субординации, такой союз мог показаться более чем зыбким. Но Зигфрид, не колеблясь, позволил чужеземцам подняться и взять свое оружие. Эта уверенность была для Книжника непонятной. Но он привык полагаться на знания и чутье воина. Уж в нем-то он был уверен.

Трое друзей сразу ушли в отрыв. Для этого имелись причины. Во-первых, следовало наверстывать упущенное время. Двигались в ускоренном темпе, не оглядываясь и игнорируя даже очевидные угрозы. Что до чужеземцев – пусть догоняют, если у них такой интерес имеется.

Чужаки по-прежнему оставались загадкой. Это Зигфрид умел закрывать глаза на несущественные детали и видеть лишь главное – цель. Все средства у него были направлены на достижение результата. Это свойство действительно сильного человека, достаточно уверенного в себе, чтобы положиться на помощь врага.

Книжник так не мог. Его мучили догадки и предположения. Все, что было известно о чужаках, – это имя лидера. Он назвал себя Ханом, и Книжник сразу ощутил, что это ложь. Впрочем, скрывать истинное имя – в порядке вещей. Не каждый называет его первому встречному – дабы избежать проклятия и сглаза. Но здесь дело в другом.

Они разведчики. Шпионы. Рука неведомой силы, жадно глядящей на новые территории…

– Стоять! – крикнул Зигфрид. – Смотрите внимательно: впереди «гнойник». И другой – по левую руку!

Парень и девушка замерли как вкопанные, тяжело дыша от бега и пристально вглядываясь в темноту. Как ни присматривался Книжник, он ничего не мог разобрать и понять, по каким признакам воин выделил опасную ловушку. О «гнойниках» приходилось лишь слышать от семинарских наставников. Жуткие штуки – вроде водоворота, только в твердом грунте. Даже в асфальте и в бетоне. Заметить их сложно, в темноте – тем более. Собственно, и признак-то у них один, да и то сомнительный: просто ровное место. Подозрительно ровное. Но мало ли в Москве ровных мест?

– Где он? – вытягивая шею, спросил Книжник.

– Вон! – указал Зигфрид.

– Не вижу ничего…

– Неважно. Надо предупредить союзников. Если они и впрямь нездешние – могут вляпаться.

Семинарист с любопытством глянул на друга. Вот как – подозрительных чужеземцев уже записали в союзники. Хотелось спросить: «не рано ли»? Но тут стало не до разговоров.

Это вообще не принято у разумных – останавливаться вот так, посреди ночной улицы. Тот, кто желает выжить, ночью отсиживается в надежном укрытии. На худой конец, осторожно крадется вдоль стен, вслушиваясь в каждый шорох. Своим быстрым и шумным движением в открытую друзья не могли не привлечь внимание хищников.

– Что это? – тихонько проговорила Хельга, глядя в темноту.

Зигфрид быстро оглянулся, сделал шаг в ту сторону, куда указывала Хельга. Семинарист вгляделся и увидел странное движение. Странное – оттого что подобное не свойственно живому существу. Это были какие-то медленные темные волны. Если бы Хельга не обратила на это пристальное внимание, происходящее можно было бы принять за игру теней. Но вот это нечто вывалилось под серебристый лунный свет. И Книжник ощутил, как леденеет кровь в жилах.

Это были не тени. И даже не существо в привычном смысле слова. На них надвигался бесформенный, колышущийся студень. Но не какая-то безликая зловонная жижа, как, к примеру, котях.

У этой массы было лицо. Нет – множество лиц. Самых настоящих, человеческих, словно содранных и растянутых; искаженных, как в кривом зеркале, перетекающих по поверхности этого липкого теста. Лица не были мертвы, как могло показаться. Они были живы и… искажены мукой. Они обладали странной болезненной мимикой, и среди всех выражений, на которые способно человеческое лицо, здесь преобладала боль. Жутким фоном разнесся тихий многоголосый стон.

– Что это еще за хреновина? – дрожащим голосом проговорил Книжник.

– Это Туша.. – сквозь зубы процедил Зигфрид. И парень впервые увидел, как воин попятился. Он даже не потянулся за мечом. – Если она доберется сюда – наши портреты будут по соседству с этими… – Он указал на выплывшее на передний край массы сморщенное лицо.

– Никогда о таком не слышал, – пробормотал Книжник.

– Все начинается с заражения, – сказал Зигфрид, внимательно следя за странным существом. – Заразиться может кто угодно: человек, шам, нео. Тело быстро деформируется, а мозг занят лишь одним – заразить другого. Когда зараженных двое и больше – инстинкт толкает их слиться в единую массу. Активная биомасса разрастается, становится все более агрессивной, прожорливой. Кого-то она просто переваривает, кто-то становится частью ее организма.

– Она… разумна? – уже более спокойно поинтересовался Книжник.

– Не знаю. Но хитра и коварна – точно. Видишь – устроила засаду у «гнойников». Знает, что так отсекает для жертвы путь к отступлению.

Плавно переползавшая через улицу Туша вдруг замерла, лишь мелко подергиваясь лоснящейся поверхностью. Книжник невольно поднял дробовик.

– Не шевелиться, заметит! – приказал Зигфрид.

– Поздно – проговорила Хельга.

Туша стремительно выбросила вперед уродливый отросток – как амеба свою ложноножку. Отросток мелко подрагивал, и на лоснящееся закругление откуда-то сбоку выползало растянутое по поверхности ложноножки новое лицо. В глазницах независимо друг от друга вращались выпученные глазные яблоки – будто никак не могли остановиться.

И вдруг стало отчетливо ясно: искаженное, растянутое и перекрученное лицо на поверхности этой булькающей и пузырящейся мерзости видит их! Выпучилось выкатившимися глазами и будто хочет что-то сказать… Не вышло. Гримаса бессилия завладела лицом, черный провал рта раскрылся в беззвучном вопле, из уголка заструилась пена. Волна ужаса едва не бросила Книжника в бегство. Сильная рука веста вовремя ухватила его.

Парень судорожно поднял дробовик. Зигфрид ладонью опустил ствол:

– Нет. Бесполезно. Так ее не убить. И мечом рубить – все равно что воду месить. Да и не стоит ее трогать…

– Почему? – Книжник нервно облизал губы.

– Видишь лица? Это ведь живые люди, только смешанные Тушей в единую массу.

– Но как же так жить? – ахнула Хельга. – Ведь это ужасно!

– Да, может, они желают смерти! – проговорил Книжник.

– А ты их спрашивал? – резко спросил Зигфрид.

Семинарист недоуменно посмотрел на друга. Иногда он просто не понимал его. С врагами он заключает союз, не хочет помочь страдающим в ужасных муках людям…

«Ложноножка» приближалась, подергиваясь отвратительными судорогами. Она не казалась опасной, пугало лишь это лицо на конце вытянувшейся на метры «капли». Трудно было вообразить себе, как ощущает себя это уродливое существо. Лицо ли это отдельного человека или сброшенная оболочка сгинувшего, растворенного в едином чудовищном организме?

Цепь противоречивых, гипертрофированных эмоций пробежала по сморщенной физиономии. И вдруг Зигфрид произнес враз севшим голосом:

– Гарольд?..

Отросток вздрогнул, на его лике застыло одно-единственное выражение. Удивление. Странно: Книжник всегда был убежден, что монстры не способны удивляться. Слишком уж человеческое это качество. А безумно вращавшиеся, с красными прожилками глаза вдруг замерли, упершись в воина. И новая, совсем уж неуместная эмоция отразилась на лике чудища.

Радость.

– Вы его знаете? – тихонько спросила Хельга.

Было заметно, какого усилия стоил Зигфриду ответ:

– Это… Мой брат.

Книжник изумленно уставился на друга.

Вот оно, значит, что. Брат. Удивительно, что строгая логика воина в этот момент изменила ему. Хотя трудно представить себе, что может чувствовать человек, чей брат превратился в монстра.

Зигфрид протянул вперед руку.

– Осторожнее! – вскрикнул Книжник.

Но лоснящееся щупальце само отпрянуло от руки воина.

– Он не хочет, чтобы я заразился, – проговорил Зигфрид, завороженно глядя на то, что некогда было его братом. Скосился на напрягшегося семинариста. – Не бойся, он сейчас контролирует Тушу. Она не тронет нас…

– Как это случилось? – приблизившись, спросила Хельга.

– Так же, как это случилось бы с нами, не будь мой брат частью чудовища, – ответил Зигфрид, не отрывая взгляда от чудища. – В тот раз некому было заступиться за нас. Мечи проходили сквозь тварь, как сквозь масло, но не причиняли вреда. Нам удалось отступить. Но брат все-таки вляпался в это тесто. Поначалу все было вроде бы нормально. Но на следующее утро Гарольда будто подменили. Он перестал разговаривать с нами, думал о чем-то своем. Я видел, как он боролся с инстинктом – чтобы не наброситься и не заразить товарищей. Вечером он ушел. Туша манила его…

Словно в подтверждение сказанного жуткое лицо издало какой-то нечленораздельный звук.

– Рад был тебя видеть, брат, – дрогнувшим голосом сказал Зигфрид. Чуть повернул голову к друзьям: – Сейчас Туша уйдет. Ему не так просто договориться со всеми своими составляющими…

Страх в душе Книжника успел смениться любопытством. Очень хотелось понять, как устроено это существо. Пожалуй, это была самая поразительная мутация, что ему доводилось встречать. Впрочем, встретить ее снова, да еще в ночи, желания не было.

Зигфрид не солгал: щупальце-ложноножка принялось медленно втягиваться в общую массу. Казалось, что можно вздохнуть с облегчением и двигаться дальше. Когда неожиданно послышался сухой треск выстрелов:

– Кто это там?! – зарычал Зигфрид, порываясь броситься вперед. Но путь по-прежнему преграждала Туша.

– Кто-кто, союзнички ж, наверное! – не без яду ответил Книжник.

Подтверждая его слова, в лунном свете показались трое чужеземцев. Они заняли довольно удобную позицию за камнями и методично поливали монстра свинцом. Без особого, впрочем, результата. Единственное, чего им удалось добиться, – это привести спокойную до этого массу в бешенство. Тестообразная поверхность пошла крупной рябью, в сторону нападавших метнулись злобные «протуберанцы» пузырящейся биомассы.

– Что они делают, идиоты?! – орал Зигфрид, мечась в тесном загоне меж «гнойников» и Тушей. – Что они творят? Я пристрелю их!

Это было нечастое зрелище: вест выхватил револьвер. Прицелился, с щелчком взвел курок.

– Не смейте, Зиг! Они же защищают нас! – вступилась Хельга. – Откуда им было знать…

Она не закончила. Что-то случилось с и без того жуткой человеческой массой. Лицо Гарольда исчезло, будто вытесненное другим – злобной, оскалившейся клыками мордой. Невероятно – в общую мешанину человеческих лиц затесался мутант – нео. Видимо, Туша была не слишком разборчива при сборке своих «составных частей». А может, напротив, в этом был определенный смысл, и в нужный момент инициативу брал на себя самый безжалостный и свирепый…

– Допрыгались, – холодно сказал Зигфрид, переводя револьвер на исходящую ненавистью морду. Та приближалась – крупными рывками, все более оттесняя друзей к «гнойникам». Выбор оставался небольшой: смешаться с асфальтом в кровавой воронке или быть поглощенными обезличивающей массой. Как сделать такой выбор – между ужасной смертью или еще более ужасной жизнью?

– У меня восемь разрывных патронов, – сообщил вест. – В двух револьверах. Это поможет продержаться минуту. Потом – все. Есть предложения?

Предложений не было. Если уж Зигфрид готов был стрелять в то, частью чего был его собственный брат, значит, их действительно приперли к стенке. Проклятые чужаки! Даже помощь от них оборачивалась гибелью.

Книжник завороженно смотрел на приближающуюся морду и думал, как отчаянно, безумно хочет жить. И если выбирать между самой отвратительной формой жизни и смертью – он выберет жизнь. Да, впоследствии он наверняка пожалеет об этом выборе, но сейчас – только жить! Да что там – куда более дальновидный и расчетливый шам по имени Лого тоже однажды сделал выбор, отдав свой мозг холодной боевой машине[11]11
  Об этом повествует роман В. Выставного «Кремль 2222. Запад».


[Закрыть].