Текст книги "Дерзкое ограбление"

62

01.16

Холодная осенняя ночь. Пахнет мхом и хвоей. При свете фонарика Эзры Сами Фархан и Никлас Нурдгрен разбирают снаряжение: смотрят, чтобы легко выдвигались и закреплялись сегменты лестниц, считают мешки, проверяют на прочность веревки, пересчитывают инструменты в ящике и кладут его в один из мешков, вместе с ломами и кувалдой. Все происходит в полной тишине. Эзра молча направляет фонарик туда, куда показывает Сами.

Нурдгрен и Сами приехали почти одновременно. С их последней встречи в Юртхагене прошло десять дней. Нурдгрен сразу же надел балаклаву: приятелю Сами не стоит видеть его лицо.

Нурдгрен не теряет самообладания после рассказа Сами о том, что полицейского вертолета в Мюттинге нет. Он ожидал, что возникнут трудности, а здесь вообще все понятно – если они не найдут полицейский вертолет, на дело можно не идти. Так что, остается просто надеяться на лучшее.

Нурдгрен особенно тщательно осматривает свои вещи. Он уже подготовил банки из-под кока-колы с армированным скотчем на дне. Под скотчем – неодимовые магниты. Таких банок шесть, но, если все пойдет по плану, понадобится только одна.

Еще у него с собой U-образные профили, напоминающие маленькие кусочки перевернутых рельсов. Они тяжелые и занимают много места, так что он взял только четыре штуки в надежде на то, что дело обойдется только одним. Осмотрев взрывчатку и капсюли, он начинает беспокоиться: не слишком ли высокая влажность?

– Мне бы разок попробовать, – говорит он больше для самого себя.

Сами не против: жилых домов поблизости нет. Нурдгрен начинает приготовления и тут же замечает, что среди коннекторов и аккумулятора нет длинного шнура.

– Какой еще шнур? – разводит руками Эзра.

Это его первые слова с момента появления Сами с Нурдгреном: к чему высовываться? Лицо Нурдгрена скрывает балаклава, и это внушает уважение, хотя Эзра сам надевал такую балаклаву тысячу раз.

Сами, занятый налобными фонарями, оборачивается.

– Шнур, – повторяет Нурдгрен.

– Я взял все, что там было, – кричит Эзра, – вы что, думаете, я чертов…

– Не хватает длинного шнура. Пятнадцатиметрового.

Нурдгрен непоколебим: он точно положил этот шнур.

– Но я не знаю, черт возьми…, – начинает Эзра, но тут же умолкает.

– Что за…! – чертыхается Сами, смотря на часы.

Уже без четверти два.

– Он нам нужен, – говорит Нурдгрен, – без этого шнура мы не сможем пробить бронестекло на шестом этаже.

Сами лихорадочно роется в веревках и мешках, чтобы найти шнур. Но его нигде нет.

– Черт, Эзра!

Вид у Эзры сделался глубоко несчастным.

63

01.17

В квартире в Норртелье Мишель Малуф выкладывает еду на стол. В «Макдоналдсе» он взял с собой три больших комбо с биг-маком и кока-колой, а Петрович с Клюгером ждали снаружи. Теперь же нужно все съесть, пока не остыло. Проглотив половину биг-мака, Малуф понимает, что товарищи не спешат составить ему компанию.

Он идет в спальню, где Петрович с американцем уже разобрали автоматы и пистолеты и разложили детали на двух простынях.

Клюгер оказался перфекционистом еще почище долговязого югослава: он внимательно осматривает каждый патрон, прежде чем загнать его в магазин.

– Я могу делать это с завязанными глазами, – говорит бывший военный моряк на своем техасском диалекте. – Я и делал это с завязанными глазами.

– Конечно, – кивает Малуф. – Вы идете?

– Я не голоден, – отвечает Клюгер.

– Если только немного картошки, – говорит Петрович, стараясь не показать своего раздражения.

– Ладно… Тогда я съем твой биг-мак?

– Ты с ума сошел!

– Так можно?

– Ешь на здоровье, – Петровичу не терпится вернуться к работе.

Когда Малуф возвращается к столу и пытается взять биг-мак так, чтобы из него не выпал салат, ему в голову приходит мысль о том, что ползающие по полу на четвереньках Петрович с американцем напоминают детей, которые собирают конструктор «Лего».

Клюгер делает точно такое же наблюдение:

– Он как ребенок! То есть… ну кто ест в «Макдоналдсе»?

64

02.05

Сами поднимает с земли большую ветку и со всей силы ударяет ею по камню так, что щепки летят во все стороны, но молчит. Полицейского вертолета нет. Шнура тоже. К тому же, в мысли вернулась тревога о том, что лестница окажется слишком короткой.

Обе лестницы раскладные – так их, по крайней мере, окрестил продавец-консультант в «Баухаусе». У одной лестницы три секции по четыре метра каждая, у второй – три секции по три метра. Чтобы разложить лестницу, нужно ослабить пластиковые крепежи, выдвинуть две сложенные секции и закрепить их.

Длинную лестницу они спустят в окно в крыше и закрепят на балконе пятого этажа, по короткой полезут с балкона на шестой этаж, где взорвут бронестекло. Сами не уверен, что двенадцатиметровая лестница достанет до балкона, но других вариантов у них нет. Значит, придется иметь дело с тем, что есть.

Он кружит вокруг разложенных на земле вещей под раздраженным взглядом Нурдгрена, который считает в уме: до Лидингё и обратно – не больше сорока пяти минут, что, если сгонять за шнуром? Он должен лежать там же, где Никлас его оставил.

Через дырку в подошве в его левый ботинок попала влага.

Нурдгрен вдруг начинает чувствовать смертельную усталость, но знает, что как только придет время действовать, ее как рукой снимет. Еще и голова вспотела. Пока не вернулся Эзра, можно снять балаклаву.

Оба мужчины вздрагивают от звонка – это телефон Сами. Вокруг них плотная тишина, даже ветер не заставляет шептать кроны деревьев. Кажется, этот звонок перебудит половину жителей Эстермальма.

На часах пять минут третьего. Сами смотрит на дисплей: «Команда 3». Мюттинге.

Делает глубокий вдох и отвечает:

– Да?

– Вертолет прилетел.

Вестберга, Мариеберг и Норсборг уже отчитались: можно выдохнуть.

– Пришло время Мишелю приняться за дело, – говорит Сами и набирает Малуфу в Норртелье. Они слышат голоса друг друга впервые с той встречи в Юргхагене. – Доброе утро, доброе утро!

– Доброе утро, – отвечает Малуф.

– Все идет по плану. Начинаем.

– Конечно, конечно.

65

04.39

Команда 3 – два щуплых подростка без опыта, но уже с рыльцем в пушку, – залегла в лесу в Мюттинге на той стороне дороги и ждет, когда полицейский вертолет вернется на базу. Они не знают, сколько стоит на кону в эту ночь, не понимают, что без их лепты в это дело месяцы планирования пойдут прахом. Убедившись в том, что ангар пуст, они погрузились в свои телефоны.

Впрочем, телефон, который они получили от Сами, остался в кармане.

Услышав хлопанье лопастей еще до того, как увидеть мигающие лампочки вертолета, мальчишки сначала не верят своим ушам, однако пару минут спустя вертолет садится на площадку и его сразу заводят в ангар. Еще через пять минут они видят, как пилоты запирают широкие ворота на замок с цепью и уезжают на единственном автомобиле, припаркованном у ограды.

После этого Команда 3 сообщает, что вертолет на месте и остается ждать сигнала к действию. Мальчишкам кажется, что они сидят в лесу уже целую вечность, когда наконец раздается звонок и Сами кричит в трубку, что пора приступать к делу.

Тогда один из них берет покрашенные черной краской ящики для инструментов, второй хватает болторез и они пускаются бегом к ангару, неосознанно пригибаясь, как будто так они станут менее заметными. Впрочем, в лесу, кроме них, никого нет и увидеть их может разве что удивленный заяц. Полицейская вертолетная база в Мюттинге, уже шесть лет носящая статус временной, одиноко стоит в чаще густых лесов острова Вермдё.

Мальчики перебегают дорогу. Тот, который бежит впереди, разбивает болторезом камеру наблюдения, закрепленную на столбе напротив ворот и, добравшись до замка, пытается перерезать его петлю, но не справляется с прочным металлом. Зато цепь поддается уже через пару попыток и с оглушительным грохотом падает на землю.

Мальчик с болторезом спешит вернуться на дорогу, пока его приятель с черными ящиками подходит к ангару и останавливается у дальнего входа – здесь безопаснее. Он ставит ящики на землю и открывает их. Внутри лежат камень и муляж автомобильной сигнализации, который Никлас Нурдгрен купил в магазине техники.

Муляж сигнализации представляет собой лампочку на батарейках, которая прикрепляется к приборной панели и призвана своим мигающим красным светом заставить угонщиков поверить, что машина под охраной. Пластмассовые черные ящики куплены по Интернету и почти ничего не весят. А камни Нурдгрен нашел в лесу, чтобы ящики не опрокинулись на ветру.

Прикрепив включенные муляжи сигнализации к ящикам, мальчик ставит ящики перед обоими входами в ангар, отходит и оборачивается уже у самых ворот.

Издалека природу черных ящиков определить трудно, а мигающие огоньки внушают тревогу: то, что надо.

– Уходим, – говорит он приятелю, и они идут по сельской дороге.

В двух километрах есть автобусная остановка. Пройдя пару сотен метров, первый мальчик швыряет болторез подальше, и звук его соприкосновения с землей тонет в чаще леса.

66

04.40

Мишель Малуф, Зоран Петрович и Джек Клюгер покидают квартиру в Норртелье, оставив после себя следы посерьезнее остатков фаст-фуда. Впрочем, Петрович обещал прислать кого-нибудь вылизать квартиру завтра утром.

Мужчины молча спускаются по лестнице, и Малуф аккуратно закрывает дверь в подъезд, чтобы она не хлопнула. На улице – ни души.

Они садятся в машину Зорана Петровича – темно-синий «BMW». Луна, еще пару часов назад ярко освещающая все своим белым светом, спряталась за тучу. Петрович недавно спросил Клюгера, имеет ли свет луны большое значение при ночном полете. «Так, конечно, лучше видно, куда лететь, но и вертолет оказывается на виду», – последовал резонный ответ, который Петрович истолковал по-своему: американцу без разницы, светло будет или темно.

Пилот занимает переднее сиденье рядом с Петровичем, Малуф с оружием усаживается сзади. Не то, чтобы он не доверял Клюгеру, но все же пускать незнакомца с заряженным оружием себе за спину не стоит.

В багажнике стоят канистры с топливом для вертолета. Все остальное они загрузят в лесу.

Мягко и медленно выруливая из городка, Петрович необыкновенно молчалив. Если в квартире одеколон Клюгера источал лишь слабый аромат мускуса, то в машине от резкого запаха начинает кружиться голова: Малуф даже на пару миллиметров опускает стекло.

– Здесь направо, да? – спрашивает Петрович.

Малуф осматривается:

– Точно, точно.

Они сворачивают на Куствеген, а оттуда до ангара в Руслагене – рукой подать. Петрович паркуется. Все трое оставляют оружие на заднем сиденье, выходят, чтобы убедиться, что все идет по плану. Кроме них здесь никого нет, ангар стоит неподвижно, в полной тишине. Сосны и ели у озера – их единственные свидетели.

Американец подходит ко входу в ангар и скептически осматривает дверь.

– Прочная, – говорит он на своем техасском английском, – не взломаешь. Нужно взрывать.

– Конечно, конечно, – соглашается Малуф с коротким смешком.

Ситуация, действительно, комичная. Дверь в ангар – прочнее некуда: наверное, ее установили по рекомендации страховой компании, чтобы меньше платить за страховку. Конечно, ее можно было бы взорвать, но шум от взрыва эхом разнесется по окрестностям.

Малуф достает из кобуры под курткой нож с длинным лезвием и подходит к двери.

– Так не получится, – повторяет американец, как будто Малуф собрался пырнуть стальную дверь ножом.

Но вместо этого Малуф разрезает покрытие ангара у самой двери: это ткань, и ему даже не нужно напрягаться. Еще один разрез – и ткань отходит в сторону, а ливанец с соответствующим жестом и широкой улыбкой приглашает потерявшего дар речи пилота и Петровича войти.

Петрович громко смеется:

– Вот молодцы, что поставили такую дорогую дверь!

Малуф, улыбаясь еще шире, тоже входит в ангар.

Вертолет, белый Bell 206 JetRanger, стоит на своем месте, ближе всех к воротам, чтобы его легко было выкатить. Пока все именно так, как обещал Манне Лагерстрём.

Американец быстро осматривает вертолет. В ангаре стоит запах бензина и пластика. Огромные пустые вертолеты выстроены в три ряда и чем-то напоминают Малуфу шмелей. Будто они залетели сюда переждать ночь, а утром снова расправят свои тяжелые лопасти-антенны, которые сейчас пригнулись к земле, затарахтят и полетят по своим делам.

Клюгер обходит вертолет, кладет ладонь на корпус, где нужно что-то проверить, приподнимается и трогает лопасти и рычаги управления. Малуф и Петрович, оставив его одного, возвращаются к машине выгрузить оружие и канистры с бензином. Когда они снова заходят в ангар, пилот уже закончил осмотр и поднимает вверх большой палец: все на месте, бак заполнен не до конца, так что можно лететь с тяжелым грузом. Им удается вывезти вертолет из ангара без помощи маленького тягача. Колеса платформы катятся по ровному асфальту легко и мягко – может быть, Манне специально смазал их перед ночным полетом?

Белый корпус сияет в лунном свете. Клюгер заводит двигатель, и лопасти постепенно приходят в движение. Тихий гул перерастает в монотонный рев. Через каких-то десять секунд после начала подъема их уже не видно с земли, разве что только ощущается колебание воздуха от лопастей.

– Летите! – вопит Петрович, пытаясь перекричать гул вертолета, когда все оружие уже погружено. – Надеюсь, увижу вас через пару часов!

– Да уж, – кричит в ответ Малуф.

Клюгер уже на своем месте. Уши защищены, но наушников нет: во время полета нельзя включать приборы. Ноги на педалях, руки на рычагах. Петрович купил защитные очки, но американцу они не нужны – только мешают.

Малуф занимает место рядом с пилотом. Два изогнутых сиденья у них за спинами пока пустуют. В следующую секунду вертолет взлетает. Разгоняемый лопастями ветер рвет на Петровиче одежду, а он все стоит, наблюдая за тем, как белый шмель постепенно растворяется в небе. Потом разворачивается и быстро шагает к машине.

Уже почти пять утра.

67

04.41

Синий BMW только недавно приехал с завода, и двигатель у него намного мощнее, чем у автомобиля Петровича. Эту машину он взял прямо из автосалона, где работает друг его друга, задолжавшего ему пару услуг. В это раннее утро роль Петровича еще не доиграна.

Петрович выжимает педаль газа: у него совсем мало времени – за пятьдесят минут нужно добраться из Норртелье до Шерхольмена. Когда Малуф сказал, что он не успеет и нужно найти кого-то другого, Петрович не согласился с другом: он справится.

Вообще, нестись по пустому шоссе через сентябрьскую ночь со скоростью двести километров в час и чувствовать, как машина повинуется каждому твоему движению, это одно удовольствие. Машину нисколько не кренит, рева двигателя почти не слышно, и Петрович включает радио. Песня «Run This Town[9]9
  «Завладеть этим городом».


[Закрыть]» в исполнении Джей-Зи и Рианны все лето раздавалась из каждого радиоприемника. Можно сделать погромче.

И в этот момент он их замечает.

В зеркале заднего вида появляются синие огни. Откуда здесь взялась полиция, он же никого не обгонял? Они, несомненно, гонятся за ним, больше на шоссе никого нет.

На пассажирском сиденье лежат очки, которые не захотел надевать пилот.

Петрович отдает себе отчет в серьезности этого момента: у него на одежде и руках после разборки оружия остался порох. К тому же, ему позарез нужно приехать вовремя, иначе у них будут проблемы. Петрович смотрит в зеркало заднего вида. Он еще не сбавил скорость, даже наоборот – спидометр показывает двести двадцать километров в час.

Но менты приближаются. Оторваться от них на трассе не получится. Может, свернуть? Петрович не знает, где именно он едет.

68

05.02

После того, как Эзра Рей вернулся со шнуром для капсюлей-детонаторов, который оказался под пакетом с пустыми бутылками, они почти не разговаривали.

Сами то и дело выбегает на открытый участок, куда должен приземлиться вертолет, и вглядывается в небо. Он осознает, что наверняка услышит приближение вертолета, но не может справиться с волнением. Выпала роса. Он чувствует, как адреналин накапливается в теле, поджидая подходящего момента, когда можно будет выброситься в кровь. Сами так и подмывает навернуть пару кругов по пастбищу, но он сдерживает себя.

Нурдгрен нашел пень, на котором сидеть удобнее, чем на камне. Усталось ушла, а с ней куда-то делись и волнение, и возбуждение. Он не может это объяснить: как он может неделями и месяцами планировать что-то, что по-настоящему щекочет нервы, и чувствовать глубокое удовлетворение от каждой решенной проблемы, а в долгожданный «день икс» хотеть лишь одного – чтобы все поскорее закончилось.

– Эй, ты не заснул там? – спрашивает Эзра со своего камня в паре метрах от Нурдгрена.

Нашелся шутник.

– Не волнуйся, – бурчит Нурдгрен.

В две минуты шестого звонит телефон Сами. Он в который раз отлучился на луг, куда должен приземлиться вертолет, но знает, что Нурдгрен слышит звонок.

Голос Малуфа перекрывается ревом двигателя. Слов не разобрать, но цель звонка понятна. Они в пути. Через минуту тишина над лесом нарушается – сначала слабым жужжанием, затем – оглушительным ревом.

Никлас Нурдгрен встает со своего пня и завороженно смотрит в небо. Сами и Эзра, которые как раз переносят снаряжение на луг, замирают на полушаге, слушают рев вертолета. Он только набирает силу – как будто кто-то все увеличивает громкость, хотя колонки уже на пределе.

Как по сигналу, Эзра и Сами все бросают и, вместе с Нурдгреном, бегут к темному пастбищу. Они определились с размерами треугольника только час назад. Они включают фонарики.

Вертолет снижается. Гул становится невыносимым. Для Сами это чистое счастье, эйфория. Белый летающий корабль плывет над верхушками деревьев по направлению к ним.

Пилот медленно направляет вертолет прямо над тремя огоньками. На пару мгновений белая махина зависает в воздухе, а потом начинает спускаться. Из-за ветра гнутся ветки деревьев и кустарников. Сами и Эзра надевают свои балаклавы: ни у кого нет желания предстать перед пилотом с открытым лицом.

Джек Клюгер приземляется и глушит двигатель. Лопасти постепенно замирают. Малуф выпрыгивает из вертолета и хлопает по плечу Нурдгрена и Сами, но ничего не говорит – на это еще будет время.

Все прекрасно понимают, что пошел обратный отсчет. Нельзя исключать вероятность того, что кто-то видел или слышал вертолет, или его засекли радары. Пока Малуф, Нурдгрен и Эзра бегут в лес за снаряжением и загружают все на борт, Джек Клюгер обходит вертолет, показывая Сами маленький багажный отсек. Сюда и один мешок с деньгами вряд ли поместится – придется использовать кабину.

Малуф и Нурдгрен закрепляют лестницы на шасси вертолета с помощью стяжек. Это оказалось проще, чем они предполагали: первая лестница не такая уж и длинная, а вторая – не слишком короткая. В это время Сами и Эзра затаскивают в кабину оставшееся снаряжение. Когда спустя минуту вертолет поднимается в воздух, в кабине невероятно тесно. Правда, многое из того, что они взяли с собой, останется в Вестберге, освободив место для мешков с деньгами.

Нурдгрен и Сами сели за Клюгером и Малуфом. В кабине раздается громкий ритмичный гул. Когда вертолет поднимается в воздух, на часах чуть больше десяти минут шестого. На вид они такие легкие, а на самом деле – невообразимо тяжелые.

Клюгер резко меняет курс, и со стороны начинают стремительно приближаться темные очертания леса, но потом вертолет выравнивается. Под ногами расстилается темный и молчаливый парк Хага. С севера мерцает огнями Сольна, а на юге искрится бизнес-центр Веннергрен, напоминая о том, что Стокгольм – малоэтажная столица. По дуге виадука на шоссе Упсалавеген текут белые и красные капли машин.

Сами, Малуф и Нурдгрен в молчании натягивают бронежилеты, а на лицо поверх балаклав надевают черные пластиковые маски. Перед тем, как сесть в вертолет, они заклеили скотчем края рукавов, перчаток и штанин, чтобы случайно не оставить следы ДНК.

Нурдгрен надевает кепку. С таким снаряжением они, конечно, скованы в движениях, но они не знают, что ждет их в здании. Нужно быть готовым ко всему.

Взрывы – это всегда риск, вот зачем они взяли налобные фонари: если по какой-то причине отключится электричество, им понадобится свет, чтобы свободно передвигаться.

Клюгер делает крен над водой и на малой высоте летит вдоль шоссе на юг, мимо островов Эссинген, где в темноте на скалах прячутся красивые виллы, а машины стоят впритык друг к другу на узких улочках. Завеса туч трескается – в это утро высоко в небе сильный ветер, но внизу почти совсем не дует.

Нурдгрен еще раз проверяет рюкзак со взрывчаткой, шнурами, аккумулятором и банками из-под колы. Не выпали ли из карманов жилета коннекторы?

Сами беспокоится о своем оружии.

Малуф смотрит на часы. Времени у них достаточно – вопрос в том, не слишком ли они торопятся? Успеет ли Зоран? Может, попросить его прислать смс, как доберется? Просто, чтобы знать наверняка? Малуф колеблется, а потом мысли текут дальше к Александре Свенссон: вот она удивилась бы, увидев его сейчас, в черной балаклаве. Ливанец не испытывает никаких угрызений совести из-за того, что не рассказал ей ничего о себе: недоговаривать – не значит врать. Он проживает две жизни, получится ли объединить их в одну? Сможет ли Александра стать его постоянной спутницей? Малуф размышляет обо всем этом, пока за окнами вертолета неподвижными призраками проплывают облака. Может ли он представить ее счастливой на кухне с его мамой и папой в их квартире в Фиттье? Хотелось бы. Если в ближайший час все пройдет по плану и ему удастся взять добычу, он сможет стать более откровенным с людьми: с «белым» заработком жить проще. Малуф чуть заметно кивает: именно к этому он и стремится – к легкой жизни.

* * *

Лопасти разрезают воздух. Иногда вертолет кренится – и каждый раз неожиданно. «Если, когда мы будем приземляться, подует сильный ветер, этот пузырь опрокинется к чертовой матери», – думает Сами.

Он знает, что этого не случится, он изучил статистику: летать на вертолете более-менее безопасно. Но из-за этих резких кренов он не может расслабиться: ему кажется, что они на самом кончике какой-то резинки, которую то и дело растягивают.

Сами думает о Йоне – как малыш смеялся бы на этих качках, будь он сейчас в вертолете.

Сами не строит предположений о том, что произойдет, когда они сядут на крышу хранилища, он четко знает свою задачу с начала и до конца, когда все разъедутся кто куда из Норсборга. За последнюю неделю он так много раз и с таким усердием перепроверял все и прогонял сценарий, что кажется, что все уже произошло.

Смотря вниз на жемчужное ожерелье огней шоссе, он думает о своих двух семьях: о родителях и братьях с сестрой, и о Карин и детях. Где-то глубоко внутри он знает, что никогда не сможет завоевать их всех: то, чем он послезавтра утром похвалится братьям, чтобы завоевать их уважение и признание, заставит Карин забрать детей и уйти.

Какой-то тупик. Если он оставит все, что случится этой ночью, в тайне, откуда тогда братья узнают, что это были не просто слова, не просто пустые обещания? А если расскажет все как на духу и слух о нем распространится по всему городу, как он объяснит Карин, что пошел на ограбление только ради нее и малышей?

Вертолет резко накренился вправо, и Сами упал набок. Ему нужен будильник. Пора «обнулиться», выбросить из головы все мысли и рассуждения. Сейчас он здесь, и ему нужно действовать.