Текст книги "Дерзкое ограбление"

85

05.35

Руководитель следственной группы Каролин Турн залезает в полицейский микроавтобус, припаркованный на заправке напротив хранилища G4S и являющийся командным пунктом. Заправка располагается на подъеме, и отсюда хорошо просматриваются окрестности. На десятках патрульных машин вращаются мигалки, как в кино. С воздуха доносится жужжание вертолета грабителей. Турн его видела, но теперь он снова растворился в темном ночном небе.

Есть два пути – немедленно отправить полицейских на штурм здания, что может обернуться перестрелкой и, в худшем случае, захватом заложников, или дождаться, когда грабители улетят и последовать за ними. На принятие решения есть всего несколько минут.

Спереди в автобусе сидят два полицейских в форме, еще пара человек расположились сзади. Один из них – в штатском, и у него на коленях раскрыт ноутбук. На экране Турн видит типичное для камер наблюдения размытое зеленое изображение.

– Кто это? – спрашивает Турн одного из сидящих впереди полицейских.

– Без понятия.

– Что здесь делает гражданский?

– Спроси Монссона, – ссылается полицейский на дежурного комиссара.

Полицейский поднимается с заднего сиденья и, пригибаясь, проходит вперед. Турн приближается к незнакомцу с ноутбуком – румяному мужчине средних лет в очках с толстыми дужками.

– Каролин Турн, – представляется она. – Я командую операцией. А вы кто?

Мужчина поднимает на нее глаза и кивает:

– Палле Линдаль, начальник отдела безопасности в G4S.

Линдаль протягивает Турн визитную карточку.

– Как вы быстро приехали. Отличная работа! – одобрительно говорит Турн.

– Я живу вон там, неподалеку, – отвечает Линдаль, махнув в сторону. – Начальник зала пересчета Клод Тавернье сообщил о налете дежурящему в здании охраннику. Это было… – Линдаль смотрит на часы в мобильном, – двадцать минут назад. Охранник позвонил в Шёвде, наш отдел связи. Из Шевде, согласно инструкции, связались со мной. Я натянул штаны и… вот я здесь. Но вы раньше меня приехали.

Турн кивает:

– Есть ли вероятность захвата заложников?

Это волнует ее больше всего.

– Нет необходимости теряться в догадках, – отвечает Линдаль, разворачивая ноутбук так, чтобы Турн было видно экран.

Перед чем-то, похожим на высокие клетки, стоят двое мужчин в черном. Они достают из клеток контейнеры с купюрами и кладут деньги в мешки. Через плечо у одного из мужчин висит, скорее всего, автомат Калашникова.

– У нас в здании восемьдесят камер, – хвастается Линдаль. – Я могу вывести их все на экран.

– Впечатляет! – кивает Турн. – Но, к сожалению, это нам не поможет.

– Камеры же не предназначены для предотвращения преступлений! – обижается начальник отдела безопасности. – Никакие камеры и сейфы не способны надолго задержать профессиональных преступников – максимум на пятнадцать минут. Но этого должно быть достаточно.

– Достаточно для чего? – спрашивает комиссар.

– Чтобы дождаться полицию. Пятнадцать минут истекли, и вот вы здесь. С компьютера можно открывать и закрывать все двери и лифты в здании. У вас много людей. Хотите, я проведу вас к преступникам?

Турн кивает и в задумчивости смотрит в окно микроавтобуса: ее коллеги собрались у своих машин небольшими группами и разговаривают друг с другом. Причина, по которой никто из них не торопится и не ждет приказа, в том, что они не знают, как действовать в подобных ситуациях, их этому не учили. Эти полицейские способны догнать вандалов и карманников, вывести из общественных мест пьяниц, обезоружить мужчин, избивающих своих жен в южных пригородах, и, если повезет, попасть в мишень на ежегодных испытаниях по стрельбе. А опыта предотвращения таких крупных организованных преступлений у них нет.

Посылать этих мужчин и женщин на штурм здания – слишком рискованно.

А учитывая, что в доме напротив спят люди, на кону стоит не одна жизнь.

* * *

Турн смотрит на экран ноутбука. Поразительно, насколько спокойно, кажется, работают грабители. Они методично складывают деньги в мешки. Как только мешок заполняется, они бросают его через плечо и выволакивают из комнаты. Количество преступников определить сложно: все они в черном и то и дело выходят из зала и снова возвращаются. Навскидку она бы сказала, что грабителей четверо, но их вполне может оказаться трое или пятеро.

– Где они? В сейфовой комнате?

– Нет, конечно – отвечает Линдаль. – К большим деньгам никому не удастся попасть. Нет, они на шестом этаже, в зале пересчета, как мы его называем. Там деньги пересчитывают и отправляют обратно в сейф. Больше пары сотен миллионов там не бывает.

– Пары сотен миллионов? – ошарашенно переспрашивает Турн.

– Сейчас в этом здании находится больше миллиарда, – Линдаль называет эту цифру для сравнения.

– Больше там никого нет? – спрашивает Турн, кивая в сторону экрана.

– В зале должны быть сотрудники… – медлит с ответом Линдаль. – В ночную смену там работает где-то дюжина человек. У них есть приказ не покидать помещение в экстренной ситуации, но я их что-то не вижу. Даже не знаю…

– Значит, несмотря на ваши восемьдесят камер, вы не можете определить, находится ли ваш персонал вне опасности?

Палле Линдаль качает головой:

– Нет, не могу.

– Ясно.

Начальник отдела безопасности безуспешно пытается скрыть раздражение и обиду.

– Но одно я могу сказать наверняка: если вы войдете в здание и поймаете грабителей, сотрудникам, где бы они ни были, станет лучше.

В наушнике раздается звонок, Турн нажимает кнопку на проводе. Наверное, пилоты наконец поднялись в воздух.

Но в ухе раздается голос не молодого пилота, а Матса Берггрена.

– Я только что говорил с Херцем, – сообщает он. Вертолетов из Упсалы и Берги не будет.

– Почему?

– Херц сейчас в управлении. Не знаю, что там творится, но военное руководство считает, что мы и без них обойдемся.

– Политика.

– Они пообещали помочь с отслеживанием на радарах. Говорят, что видят все, что поднимается в воздух, и даже пару раз засекли вертолет грабителей: когда он взлетал и когда сел в Вестберге.

– Чертовы политики!

– А наш вертолет еще не взлетел? – спрашивает Берггрен.

– Нет, – Турн смотрит на часы. – Но пилоты уже должны были добраться до Мюттинге.

– Оперативная группа готовится.

– Готовится?! – кричит Турн. – Но, когда они приготовятся, грабителей уже и след простынет!

Тут она замечает что-то, от чего настроение улучшается: к заправке приближаются два микроавтобуса со спецназом. В этот момент жужжание усиливается: белый вертолет спустился ниже. Видимо, пилот тоже заметил спецназ.

Турн кивает сама себе: этих ребят можно смело отправлять в здание.

– Наконец-то, – бросает она вконец растерявшемуся Палле Линдалю.

86

05.40

Микроавтобусы подъезжают к заправке и останавливаются прямо у импровизированного командного пункта, где расположилась Турн. Из первого выходит командир спецназа – внушительный мужчина больше двух метров ростом, с коротким ежиком на голове и размахом плеч, как у бодибилдеров.

– Кто здесь главный? – рявкает он.

Турн показывает на себя. Мужчина равнодушно кивает и оглядывается на здание, над которым жужжит вертолет.

– Хотите, чтобы мы его спустили?

– Спустили?

– Ну да, стрельнем по нему пару раз, – самоуверенно говорит командир.

Турн смотрит на вертолет. Похоже, этот полицейский-бодибилдер сошел с ума: стрелять по вертолету на такой малой высоте предполагает риск, что тот взорвется и упадет прямо на жилой дом. Что он несет? Но Турн не успевает ответить, как из микроавтобуса высовывается Палле Линдаль:

– Похоже, они сматываются!

В руке у него ноутбук, готовый наглядно подтвердить слова хозяина с помощью изображений с камеры. Турн разворачивается к командиру:

– Начинайте штурм здания. Прямо сейчас. Возьмите их, пока не стало слишком поздно.

Теперь Палле Линдалю наконец представилась возможность доказать, что он не врал, когда говорит о том, что может открыть с ноутбука любую дверь.

Дважды повторять не требуется: командир уже несется к своим бойцам. Турн смотрит на часы. Почему не звонит пилот?

87

05.41

Джек Клюгер дышит слишком часто. У него гипервентиляция и, поскольку в организм поступает слишком мало кислорода, начинают трястись руки. Это случалось прежде – и не раз. Он говорит себе, что должен успокоиться, дышать глубже, втягивать воздух в легкие. Но у него не получается.

Время идет, а ничего не происходит. Их нет уже тридцать минут, тридцать. Должно быть, что-то случилось. Сколько ему еще ждать, сколько еще висеть над самой крышей? Может, улететь к чертовой матери?

У Клюгера нет никакой связи с грабителями.

Чего они ждут?

* * *

В этот момент загорается лампочка индикатора уровня топлива: красный свет пульсирует в темной кабине с безжалостной частотой. Вот уже совсем не до шуток. Пульс в висках Клюгера, казалось, подстраивается под частоту красной лампочки. На земле под ним синие огни полицейских мигалок бросают на неподвижное здание свои длинные и скользкие языки. Мощные кирпичные стены и немного подсвеченные окна держат происходящее внутри в тайне.

Из стеклянной пирамиды бьет такой яркий свет, что Джек Клюгер не может их пропустить, и все же он осторожно подвигается на пару десятков сантиметров вперед и отчаянно смотрит на выступающую из разбитого проема в окне лестницу.

Ни движения, ни теней – ничего.

На крыше пусто.

Красная лампочка индикатора топлива освещает его лицо. В голубых глазах отражаются синие огни полицейских машин вокруг здания. Они все прибывают.

Пилот не замечает, что вспотел, что дышит слишком часто и поверхностно.

* * *

Вдруг Клюгер краем глаза замечает на заправке какое-то движение и направляет рычаг вправо, чтобы развернуть вертолет. К парковке подъезжают два микроавтобуса.

Проработав больше года на Балика в Сёдертелье, Клюгер четко уяснил, что микроавтобусы спецназа – плохая примета. Полицейских такого рода Клюгер хорошо помнит еще со времен Техаса. Эти люди не боятся пустить в ход оружие, они сначала действуют, а потом думают.

Джек Клюгер то и дело всматривается в горизонт: полицейский вертолет может появиться в любой момент, и если он прилетит, то все кончено. Тогда Клюгер бросит своих товарищей.

Может, не стоит дожидаться этого момента, а улететь прямо сейчас?

Чтобы избежать перевеса, они поднялись в воздух с неполным баком. Сейчас Клюгер понимает, какую ошибку они совершили: уже минуту показатель топлива держится на нуле.

Он громко выругивается на своем техасском диалекте.

Сердце бешено бьется.

Еще минута, и я улетаю, – решает он.

88

05.39

За рулем машины сидит Якоб Уолкер. Он едет со скоростью семьдесят километров в час – гнать через густой лес на острове Вермдё он не решается. Он смертельно устал: они приземлились около двух, поспали пару часов, а потом поступил сигнал тревоги.

Дальний свет фар отбрасывает голубоватый свет на ели и сосны. Они едут мимо холмов и фермерских угодий. Якоб ездил по этому маршруту из расположения до ангара и обратно сотни раз, правда, ночью – впервые. Его удивляет такое количество резких поворотов.

– Может, поедем побыстрее? – предлагает Ларссон.

Якоб качает головой. За все эти годы он так и не смог понять, что за человек его коллега. Они слишком разные: Конни Ларссон – молчаливый шестидесятилетний интроверт с севера Швеции, а Якоб родился и вырос в Стокгольме.

– Тише едешь – дальше будешь.

Верный себе, Ларссон не отвечает.

* * *

На прошлой неделе в расположении оперативной группы в Сольне они поднимались в воздух каждый час – без каких-либо происшествий. Якоб никогда не служил в армии: ночь, проведенная в напоминающем воинскую часть отделении, возможно, останется его самым близким соприкосновением с военным миром.

На совещании накануне вечером им сообщили о планах грабителей: они посадят вертолет на крышу денежного хранилища «Панаксия» в Бромме и на нем же, скорее всего, улетят с добычей.

Та ночь обернулась бешеными американскими горками. Атмосфера в комнате, где проходило совещание, накалилась до предела: все сидели с серьезными лицами и выглядели так, будто готовятся к войне.

Тогда, как и сейчас, в их задачу входило задержать или, если возникнет такая ситуация, преследовать вертолет Bell JetRanger. Якобу хорошо знаком этот вертолет. 206A – первая модель в серии, которая изначально предназначалась для американской армии, а потом, когда Военно-воздушные силы США передумали делать заказ, была успешно продана.

Эту модель, или ее разновидности, закупали как шведские военные, так и полиция. Якоб даже сдавал экзамен на сертификат пилота на одном таком JetRanger II. Сейчас полиция пользуется обычными «Еврокоптерами» производства «Эйрбас». Непрофессионалы не найдут между этими моделями никаких различий, кроме, разве что, гордости «Еврокоптера» и международного патента – закапсулированного рулевого винта.

* * *

Вдалеке наконец показались фонари, освещающие ангар в Мюттинге, и на последней сотне метров Якоб разгоняется. Конни Ларссон громко вздыхает, но что он хочет этим вздохом сказать, непонятно.

Еще на прошлой неделе они обсуждали вероятность того, что грабители откроют огонь по вертолету, но решили, что, если они полетят над вертолетом грабителей, то этого удастся избежать. Какому идиоту захочется, чтобы на него рухнула такая махина?

А Якоб уже понял, что эти грабители – не идиоты. Он оставляет машину у забора недалеко от входа в ангар, и пилоты в темноте быстрым шагом идут к воротам. Когда остается всего пара метров, и Якоб уже звенит ключами, Ларссон вскрикивает. Через секунду Якоб понимает, от чего.

У обоих входов в ангар стоят черные прямоугольные ящики с мигающими красным диодами.

Бомбы.

– Стой, черт возьми! – кричит Ларссон.

Якоб и не думал двигаться.

– Что это за хрень?

Полицейские безмолвно смотрят на черные ящики. Кажется, эту сцену позаимствовали из какого-нибудь американского экшена: не может быть, чтобы в таком тихом месте, где они бывали тысячу раз, оказались настоящие бомбы.

– Так вот что они имели в виду! – бормочет Ларссон, медленно отходя назад.

– Что?

– Поэтому нас на той неделе и спрятали в Сольне. Это все для того, чтобы вертолет не взлетел. Эти чертовы штуковины наверняка еще и с таймером. Они могут взорваться в любое время.

Пилоты продолжают пятиться к машине.

– Черт, и что теперь делать?

89

05.43

– Где вы?

Турн стоит у заправки вместе с Дагом Монссоном и начальником отдела безопасности G4S Палле Линдалем. Микроавтобусы со спецназовцами едут ко входу в хранилище. Впервые за это утро Турн чувствует, что ситуация под контролем: уже через пару минут бойцы войдут в здание, а вертолет из Мюттинге отрежет грабителям путь отступления по воздуху.

Однако у Якоба Уолкера не самые обнадеживающие новости.

– Мы еще на земле.

Турн слышит его слова, но они не укладываются в голове.

– Повторите, пожалуйста, – просит она.

– Ангар заминирован, – продолжает пилот. – Мы не знаем, что это за бомбы. Мы уже вызвали подкрепление и теперь ждем за забором.

– Бомбы? – переспрашивает Турн. – Это…

– Прямо сейчас мой коллега докладывает обстановку связисту, – перебивает ее Якоб, бросая взгляд на Ларссона, который действительно разговаривает с отделом связи. – Они должны прислать кого-то, кто поможет нам разрулить ситуацию. Мы подождем здесь, чтобы сразу же взлететь, если им удастся быстро обезвредить бомбы…

Турн вырывает наушник из уха и бросается напрямик через поле к микроавтобусам и зданию G4S, разрезая руками ночной воздух.

Микроавтобусы со спецназовцами подъезжают все ближе. Турн набирает в грудь побольше воздуха и кричит:

– Стоять! Здание может быть заминировано!

90

05.43

Нурдгрен взбирается по длинной лестнице на крышу. С балкона на пятом этаже он прихватил прочную веревку. Первое, что он видит, оказавшись на воздухе, – море мигающих синих огней вокруг здания.

Затем взгляд натыкается на зависший прямо над ним вертолет. Кажется, с того полета прошло уже несколько часов. Нурдгрен начинает тянуть за веревку, к которой Малуф привязал один из мешков. Нурдгрен пятится назад, отходит все дальше и дальше. Это легче, чем он предполагал. Остановившись, чтобы перевести дыхание, он оглядывается.

До края крыши – каких-то два сантиметра.

Но на страх и переживания времени нет. Используя мешок в качестве противовеса, Нурдгрен снова оказывается у разбитой стеклянной пирамиды и быстро выуживает мешок на поверхность.

За его спиной приземляется вертолет.

* * *

Пока Малуф держит лестницу, Сами забирается на крышу помочь Нурдгрену с мешками. Ливанец же на балконе, чтобы ускорить процесс, привязывает к веревке по паре мешков за раз. Ему неуютно на этой узкой платформе, где его видно со всех этажей.

Полицейские могут войти в здание в любой момент, если еще не сделали этого. Его единственный путь к отступлению – лестница, но на ней он станет еще более легкой добычей.

Малуф смотрит на часы: пятнадцать минут превратились в тридцать: нужно уходить. Решив бросить оставшиеся мешки, он карабкается вверх по лестнице.

На крыше Сами подбегает к вертолету, чтобы затащить мешок в кабину. Открыв дверь, он нос к носу встречается со взбешенным пилотом. Джек Клюгер пытается перекричать рев двигателя:

– Вы же сказали пятнадцать минут! Где вас носит? Бензин на нуле!

Индикатор топлива продолжает мигать красным.

91

05.44

Если грабители заминировали ангар в Мюттинге, то они вполне могли сделать то же самое и в Вестберге. Каролин Турн не хочет брать на себя такую ответственность: что, если бойцы войдут в здание и бомбы взорвутся?

Криками и жестами ей удается остановить микроавтобусы на подъезде к зданию. Из первого автобуса появляется командир-бодибилдер в бронежилете и шлеме. Он в ярости. Он идет к Турн размашистым шагом и останавливается рядом с ней, смотрит на нее сверху вниз. Мышцы на шее дрожат от напряжения.

– Вам лучше отойти подальше. Мы входим, – шипит он.

Гул вертолета прямо над ними настолько громкий, что они вынуждены повысить голос.

– Здание может быть заминировано! – кричит Турн.

Кажется, она чувствует запах бензина. Откуда он – от вертолета, автобусов спецназа, заправки?

Командир в полном снаряжении недоверчиво хмыкает и переводит взгляд на вход в здание. На втором этаже в своей комнате сидят охранники, и у них на экранах те же кадры, что у Палле Линдаля на ноутбуке в полицейском микроавтобусе. Неужели они не заметили бы, если бы кто-то заложил в здание бомбы?

– Заминировано? – рычит взъяренный командир, и Турн сразу становится понятно, что он ей не верит. – Но я ничего не вижу!

– Есть такие подозрения.

– И что вы хотите этим сказать? Нам что, не идти на штурм?

– Сначала мы должны убедиться в том, что…

Но не успевает Турн закончить фразу, как рев вертолета нарастает, и в следующую секунду комиссар и командир спецназа видят, как он взлетает.

– Они уходят! – кричит Турн, чувствуя, что ее охватывает паника. – Уходят!

Из микроавтобуса выпрыгивают два полицейских с гранатометами, стремглав бегут по газону, опускаются на колено и наводят свое оружие на вертолет.

Командир смотрит на Турн.

– Приказ!

Турн не отводит глаз от вертолета.

– Приказ! – рявкает командир. – Дай мне приказ!

Турн не знает, кто может находиться в вертолете помимо грабителей. Летит ли пилот под дулом пистолета или он тоже замешан в преступлении? Взяли ли они заложников?

– Отдавай приказ! – кричит на нее командир.

Он весь покраснел, на шее вздулась вена.

Турн переводит взгляд на бойцов, сидящих на корточках с оружием наготове. Снова поднимает глаза к небу и понимает, что уже слишком поздно: вертолет уже высоко.

– Дьявол! – кричит, осознав то же самое, командир и бросается к микроавтобусу. Бойцы с гранатометами – за ним.

– Езжайте за вертолетом! – кричит Турн командиру, а сама несется в противоположном направлении, к своей машине.

На полпути через пустырь у нее звонит телефон. Не снижая скорость, Турн отвечает.

– Каролин? Каролин? – кричит в ухо Берггрен. – Это я. Звонил Херц. Военные говорят, что у них в небе, примерно там же, где ты, два истребителя.

Турн пытается собраться с мыслями.

– Грабители только что улетели. За ними едут спецназовцы. Можешь связать меня с их микроавтобусом кордоном, Матс? Истребители? И что они сделают?

– Откуда я знаю? Может, собьют вертолет?

Турн уже на парковке. Если не знаешь, кто находится на борту вертолета, ни о каком обстреле не может быть и речи. Могут ли помочь камеры Линдаля? Возможно, на каких-то камерах видно, кто садится в вертолет?

– Дай мне минуту, – пыхтит она в микрофон.

– Что мне сказать пилотам истребителей?

– Попроси их подождать. Слышишь? Подождать.

Она бросается к полицейскому микроавтобусу, чтобы переговорить с Линдалем, но тут снова звонит Берггрен.

– Контрприказ, Каролин.

– Что это значит?

– Ульссон узнала об истребителях. Это противозаконно.

– Противозаконно?

– Военные не имеют права вмешиваться в полицейские операции. Есть такой закон… Так что Ульссон дала контрприказ. Самолеты вернулись на свой маршрут.

– Опять политика, – презрительно хмыкает Турн, испытывая все же некоторое облегчение от того, что не придется брать на себя ответственность за то, что шведские истребители атакуют гражданский вертолет в воздушном пространстве столицы.

– Радары засекли вертолет? – спрашивает она.

– Нет, ничего, даже при взлете. Военные ищут. Мы тоже. Пока ничего не видно.

– Они летят слишком низко.

– Вот именно, слишком низко. Но тогда бойцам должно быть легче увидеть их с земли?

Турн кивает: он прав. Грабители не только летят на предельно малой высоте, но еще и отключили все приборы, так что вынуждены держаться освещенных трасс, чтобы хоть как-то ориентироваться. Хотя уже чувствуется, что начинается новый день, на темном горизонте пока лишь одна светлая полоса. По собственному опыту Турн знает, что за толстыми окнами вертолета мир видится еще темнее.

– Дай мне поговорить с командиром, – говорит она Берггрену. – Соедини меня с ним. Может, я смогу им помочь?