Текст книги "Хозяин зеркал"

– Предательство! Наймит Господ заколол нашего Вигго! Хватайте предателя!

И десятки рук схватили Нияза, и где-то неподалеку потерянно охнул Шухрам, а потом была только боль – сильная, но милосердно краткая.

Из гондолы полицейского дирижабля открывалась широкая панорама городских улиц. На карте, расстеленной на столе, красными флажками были отмечены занятые бунтовщиками кварталы. Сталелитейный завод, и подшипниковый завод братьев К и К, и завод по выпуску паромобилей, и фабрика по производству анилиновых красителей – весь городской юг окрасился в красный. Впрочем, карта для этого была не нужна. В быстро сгустившихся сумерках восставшие кварталы отмечало пламя пожаров. Оранжевые и алые языки, тяжелые клубы дыма затрудняли видимость, струи теплого воздуха заставляли гондолу подрагивать. Там, где рвались склады с химикатами и нефтяные цистерны, огненные тюльпаны и лилии расцветали особенно ярко. Гул взрывов сплетался с криками и треском винтовочных выстрелов, но подложкой, фоном, основным ритмом этой симфонии был неумолчный и мерный грохот шагов Стальной Стражи.

У иллюминатора гондолы стоял Господин W и смотрел на охваченные огнем улицы со странным выражением – наполовину предвкушение, наполовину тоска. Сам не замечая, он напевал одну и ту же бессмысленную фразу, что-то вроде «Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик».

Воин не думал об агонизирующем Городе внизу. Он думал о вчерашней ночи.

– Вас обманули, – сказал кутающийся в пальто человечек.

В подвале замка было зябко, несмотря на жару наверху. По полу и стенам стелился сквозняк. Пламя факелов подрагивало. Пусть хоть весь город оденется электрическими огнями, допросную Господина W будут освещать старые добрые факелы.

В их пляшущем свете человечек в пальто казался особенно жалким. Даже более ничтожным, чем покойный доктор Иенс был при жизни. Но это впечатление сохранялось лишь до тех пор, пока человечку не заглядывали в глаза. В этих черных глазах кипела такая ядовитая лава, что по сравнению с ней раскаленная смола в замковом рву казалась талой водицей.

– Вас обманули, W, – повторил человечек. – Или, выражаясь на вашем жаргоне, впаяли туфту.

Господин W отделился от стены, к которой прислонился в начале разговора, и шагнул к заключенному. Он спросил необычно мягко:

– И какую же туфту мне впаяли?

Человек с лицом Иенса и глазами демона улыбнулся:

– Вам предложили сделку. Или дружеский пакт? Соглашение? Любовный союз?

Брови Господина W сошлись к переносице:

– Интересно, как твой язык будет смотреться в клещах палача.

Тот, который не был Иенсом, хмыкнул:

– Обойдусь и без языка. Потом он отрастет. Так, кажется, это происходит у нас, благородных Господ?

В два шага W пересек комнату и схватил пленника за горло:

– Говори, мразь!

Ухмылка не исчезла. Рыжие отсветы огня метались в зрачках заключенного. Смешение света и тени порождало странную маску: изломанные брови, вертикальные складки на щеках. Грим трагика, решившегося сыграть в комедии, или клоуна, покинувшего фарс ради драматического спектакля.

– А чем, по-вашему, я занимаюсь? Повторяю: вам предложили сделку. Вас убедили, что у Круга может быть два Хозяина. Или Хозяин и Хозяйка?

W тряхнул человечка так, что у того клацнули зубы.

– Хорошо, хорошо, продолжаю. Два Хозяина. Но господин, убедивший вас в этом, скрылся из Города, прихватив последнюю букву. Видимо, для большей сохранности. А вам, думаю, предложил избавиться от назойливого толстяка… Разве нет?

W молчал.

– Так я и думал. Итак, ваш… компаньон уже обладает тремя буквами из четырех… Ах, постойте… Не тремя. У него есть все четыре.

– О чем ты говоришь? – не выдержал W. Воителю очень хотелось сжать пальцы, чтобы проклятые глаза жалкого человечка влезли на лоб и подернулись кровавыми жилками. Однако он продолжал слушать.

– У меня остались кое-какие знакомые на заводе. Еще со старых, иенсовских времен… Вы ведь помните симпатягу по имени Иенс? – Полузадушенный, человек продолжал улыбаться. – Ну так вот. Заводом нынче управляет Фрост. И, улетая из города, господин Кей дал ему одно поручение. Соорудить Зеркало. Уникальное, единственное в своем роде Зеркало. Зеркало, которое можно сделать только из последнего дыхания замерзающих людей. Казалось бы, задача неисполнимая в короткий срок, да еще в такую жару. Но подумайте, сколько людей Фрост прогнал через морозильные установки под предлогом борьбы с голодом и эпидемией. Прогнал, добавлю, с вашей помощью. Десять тысяч? Двадцать? Так невыполнимое превращается во вполне реальное. Старые знакомые нашептали мне, что Зеркало почти готово. А теперь представим дальнейшее развитие ситуации… Кстати, спасибо.

Только тут W заметил, что разжал пальцы и отступил от пленника. Тот оправил обтрепанный воротник пальто и продолжил как ни в чем не бывало:

– Итак, последнее Зеркало готово. Наш дорогой Кей возвращается в Город со своей бесценной… спутницей. Ему остается совсем немного. Остается провести ритуал… Вы знаете какой. Он становится Хозяином Круга. Становится Хозяином с негласного благословения P, который в курсе всей этой аферы – иначе зачем бы он взялся помогать нашему красавчику с заводом? P давно хотел уйти на покой. Наверняка уже присмотрел какое-нибудь милое местечко в глуши. Какой-нибудь городок на берегу моря, где рождаемость еще превышает смертность, а вверх по холму тянется живописное кладбище… F, как оба мы знаем, уже не сможет возразить. Остаетесь вы. Одна буква. Одна буква против четырех, Господин против Хозяина Круга. Полагаете, он захочет разделить с вами власть?

W молчал. Человек в длинном не по росту пальто кивнул:

– Вот и я так не думаю.

Воитель резко мотнул головой:

– Я тебе не верю.

– Верите. И знаете, что так все и есть.

Молчание тянулось почти пять минут. За дверью слышалось глухое бряцанье доспехов Стража. Где-то капала вода. Шипели и потрескивали факелы.

Наконец W проговорил:

– И что же ты, Месть, мне предлагаешь?

Пленник потер шею, отошел от стены и сказал:

– Для начала я предлагаю называть меня Господином R. Затем отобрать контроль над Городом у Фроста и P и вернуть нам. А затем сделать то, для чего все мы явились в Третий Круг.

Тянулись часы. Дирижабль, разрывая грязную мутно-желтую дымку, направлялся на северо-запад. Вот проплыла внизу Центральная площадь с темной дырой на месте фонтана. Здесь Стальные Стражи окружили бунтовщиков. По доспехам големов скользили алые блики. Железное кольцо сжималось. Людям оставалось жить не больше нескольких минут, но они продолжали отчаянно отстреливаться. Самые умные или самые трусливые уходили по крышам – W отчетливо видел их черные тени в свете пожаров.

Серой громадой прошел по левому борту бесконечный шпиль Смотровой башни. В окнах ее W почудились белые, прижавшиеся к стеклам лица. Дальше, над темными торговыми кварталами, над Ржавым рынком, откуда по дирижаблю выстрелили из самодельной ракетницы, над обгоревшим остовом Храма и черными рельсами, тянущимися через Воровскую слободку и Собачий пустырь. Тут пока было тихо. На станции молчаливой вереницей выстроились вагоны, но людей не было видно. А вот на северной оконечности пустыря метались огни и слышалась перестрелка. R, как и обещал, повел своих бойцов на «Полярную звезду». Туда же подтягивались и резервные силы полиции, и три роты Стальных Стражей, уже подавивших очаги восстания в других частях Города.

…Это был хороший план. Да что там, отличный план: публичная казнь лидера бунтовщиков, несколько провокаторов в толпе – и Город вспыхнул, как спичка. И не важно, удалось ли повстанцам отбить Вигго. Впрочем, что-то подсказывало W, что из толпы его ручному революционеру живым не выбраться. У Сопротивления может быть только один вождь, и R, которого выпустили из замка на рассвете, отлично справлялся с этой ролью.

Бунт. Бунт бессмысленный и беспощадный – всего лишь один из ликов Войны. Стоявший у иллюминатора гондолы высокий человек улыбнулся. Его ноздри дрогнули – даже сквозь стекло и с высоты птичьего полета он различил запах порохового дыма, крови и пожарища. Самый сладкий на свете запах. Если не считать…

W ударил кулаком по стеклу. Осколки брызнули во все стороны. В гондолу ворвался ветер, а столпившиеся у стола военные и полицейские чины испуганно заорали.

Его обманули один раз. Во второй не выйдет.

Не обращая внимания на панические крики подчиненных, W скользнул в дыру. На секунду его подхватил поток ветра – ударил, закрутил, попытался сломать. Но уже в следующую секунду высокого человека в мундире не стало. Зато находившиеся на земле смогли бы увидеть огненно-красный метеорит, несущийся прямо к башне правления завода.

Внимательный читатель наверняка задался вопросом, что делал Туб в то время, как R хладнокровно и подло убивал Вигго.

Внимательный читатель прав. Туб был очень и очень занят.

В день казни, примерно к четырем с половиной часам пополудни, к Храму подкатил грузовик с закрытым брезентом кузовом. В это время побоище на площади Справедливости и окрестных улицах уже разгорелось вовсю. Стальных Стражей, охранявших станцию, стянули к центру. У Храма остались только несколько полицейских.

Патрульные тревожно переглядывались и втягивали головы в плечи всякий раз, когда с востока доносились звуки выстрелов. Патрульным очень хотелось удрать. Ожидавшая поезда толпа волновалась. Три вагона с «отморозками», как полицейские называли своих подопечных, только что отправились на завод. Еще три грузились. Однако погрузка шла медленно, без привычного, установленного Стальными Стражами, порядка.

В задней стене Храма пробили ворота, к которым и подгоняли вагоны. Сейчас в воротах образовался затор. Одни перли вперед, другие, заинтересовавшись событиями в Городе, пробивались назад. Полицейские тщетно пытались запрудить обратный поток, но люди, отталкивая стражей порядка, протискивались в Храм или просто разбегались вдоль путей. Работники корпорации, взопревшие и сорвавшие голос, носились в толпе, размахивая бланками. На перроне кричали, в душном воздухе над толпой кружились желтоватые прямоугольники листовок. Короче, царил полнейший бардак.

Как раз в этот критический для полиции момент грузовик и подъехал к Храму. Брезент поднялся, и из кузова выскочили около полудюжины мужчин в черных рубашках и с винтовками. Они дали несколько выстрелов в воздух, после чего вся людская масса, запрудившая пути и ветхую постройку, ринулась в разные стороны. Это стало последней каплей. Доблестные воспитанники графа Рогана фон Вольфенштауэра побросали оружие и помчались вслед за разбегающимися гражданскими. Через несколько минут станция опустела, остались только диспетчер, захваченный бунтовщиками, и знакомый Тубу машинист.

Бойцы Сопротивления заняли оборонительные позиции у выходящих на Ржавый рынок ворот. Вряд ли в суматохе бунта отряды Стальных Стражей или банды Крыс решатся атаковать станцию, но такую возможность нельзя было исключить. Подмастерья Туба тем временем выгрузили из кузова машины здоровенную стальную трубу. Новая электрическая бомба весила больше ста килограммов. Туб любовно оглядел свое детище и велел тащить его на платформу. Туда же понесли ящики с порохом, взрывчаткой и связки гранат. Все это распределили по пустым вагонам, и лишь бомбу Туб оставил на сладкое – ее он собирался установить в тепловозе. Мастер-тролль и его подручные с удобством расположились на платформе в тени состава. Они достали лепешки, копченое сало и самогон и принялись ждать.

Солнце жарило вовсю. До заката оставалось еще два часа. До прихода заводского тепловоза – час, но, согласно плану, заминированный состав должен был тронуться в путь только с наступлением темноты. Времени на то, чтобы выпить и закусить, хватало.

Туб опрокинул в горло бутылку и, прищурившись, уставился вверх. Там, высоко над провалившейся крышей Храма и траченным ржавчиной железным шпилем, виднелась темная точка. Туб с Рэмом починили махолет, и сейчас молодой тролль наблюдал за северо-западной окраиной Города. Летательный аппарат закладывал широкие круги над Воровской слободкой, Собачьим пустырем и огороженной территорией «Полярной звезды». Рэм должен был подать сигнал к атаке. Вот машина развернулась, и тролль прикрыл ослепленные вспышкой глаза – солнце отразилось от зеркальных стекол кабины. Туб, хотя и не верил в новое оружие корпорации, предпринял кое-какие меры защиты.

Убедившись, что Вигго уже не встать и что обезумевшая толпа, смяв оцепление, выплеснулась в соседние кварталы, R вернулся в подземный штаб. Туда уже поступили первые донесения. Рабочие заводов, расположенных на южной и восточной окраинах Города, перебили охрану и примкнули к восставшим. Стальная Стража и полиция удерживали центр. Конечно, фактор неожиданности сыграл на руку бунтовщикам, но рассчитывать на долговременное преимущество не приходилось. Из замка W уже выступили дополнительные отряды Стальной Стражи. Одних железных големов хватило бы для подавления бунта, но W решил перестраховаться и направил им на помощь два стрелковых полка, расположенных в лагерях за Городом. Стрелки должны были подойти в течение двух часов.

R, склонившись над расцвеченной красными флажками картой – почти такой же, как карта W в гондоле полицейского дирижабля, – усмехнулся. Люди его мало тревожили. Но вот со Стальной Стражей не справиться без электрической бомбы. К сожалению, даже новый, усовершенствованный вариант действовал на расстоянии не более полумили. Значит, надо стянуть големов в одну точку. Для этого и был разработан план.

«А еще для того, чтобы убрать подальше Туба», – напомнил себе R. Мастер-тролль ему не доверял. Когда накануне утром R ввалился в катакомбы и объявил, что Вигго схвачен, механик окинул его цепким и недружелюбным взглядом. Остальные бойцы разразились проклятиями, и только тролль молчал. Так же молча он принял у R тяжеленный рюкзак с глицерином и отправился в лабораторию. Пока они вместе делали взрывчатку и начиняли бомбу, Туб не задал ни одного вопроса. А ведь мог бы спросить, где товарищ пропадал до рассвета…

Месть поднял голову и, прищурившись, взглянул на собравшихся у стола бойцов. Его ударная группа. Доверяют ли они вожаку? Если доверяют, то зря. R зябко поежился. С самого пробуждения в Храме Праведных-во-Гневе ему все никак не удавалось согреться. Озноб грыз кости, зубами выедал нутро. Даже в самые морозные ночи, когда печурка кашляла и чадила, а Герда ошивалась у де Вильегаса, Иенс не знал такого холода. Наверное, в этом и заключалось проклятие, о котором талдычил Туб.

Передернувшись, R сдвинул карту в сторону и расправил небольшую, начерченную от руки схему.

– Цеха и прилегающая к ним территория в плане напоминают снежинку, – сказал он, уперев палец в чертеж. – Радиальные железнодорожные пути расходятся в нескольких направлениях. Для отражения внешней атаки могут использоваться попарно сцепленные бронедрезины.

Подняв взгляд от схемы, R снова испытующе всмотрелся в своих людей. Его слушали внимательно. Без того воодушевления, с которым всегда слушали Вигго, зато и без смешков и дружеской перепалки. Ну что ж, тем лучше.

– Если верить информаторам, – продолжил Месть, – в башнях бронедрезин охраны и на вышках находятся лучевые установки, мгновенно преобразующие воду в кристаллы льда. Наше единственное преимущество – быстрота и маневренность. Мы должны взорвать ворота, отвлечь внимание охраны на себя и стянуть к заводу как можно больше Стальных Стражей. Остальное сделает Туб.

Командиры второй ударной группы склонились над схемой. Лампочка под потолком помаргивала, фигуры людей отбрасывали длинные тени. По туннелям гулко разносилось эхо: завершались последние приготовления. Механики проверяли моторы броневиков, боевики разбирали винтовки, гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Было пять часов вечера.

До начала штурма оставалось два часа.

Обстановка в центре Города заметно отличалась и от той, что была зафиксирована на карте W, и от ситуации, обозначенной на картах подпольщиков. Там, где, по мнению W, отряды полиции и Стальных Стражей теснили восставших, а по мнению штаба Сопротивления, восставшие теснили полицию и Стальных Стражей, происходило нечто совсем иное. А именно, банды Ржавого рынка, Гнилых Канальцев и Собачьего пустыря, объединившись, громили магазины, лавки и склады. К ним присоединились и солидная доля политически сознательных горожан, и даже отдельные части полиции. В самом деле, довольно обидно отстаивать свободу и грядущие имущественные права, когда это самое имущество растаскивают у тебя под носом и ты вполне можешь поучаствовать в справедливом разделе чужой собственности. Так что пожары объяснялись отнюдь не чрезмерным усердием защитников закона или рвением бунтовщиков – просто мародеры поджигали лавки после того, как выносили все сколько-нибудь ценное.

В витрины летели камни. Звенело стекло. Худосочные типы в лохмотьях, деловито покряхтывая, тащили свертки тканей, мешки с зерном и приглянувшуюся мебель. Ребята посерьезнее принялись за ломбарды, обменные конторы и банки. Хозяева, запершиеся на верхних этажах, с ужасом смотрели на гибель и разорение и молились лишь о том, чтобы пламя не дошло и до них. Самые смелые или самые отчаявшиеся пытались с оружием в руках защитить свое добро и пали жертвами освободителей. Над расцвеченными заревом пожаров крышами кружилась огромная облезлая птица с синим оперением. Стервятница надсадно каркала, рассыпая острые, как стрелы, перья. «Свобода!» – неслось над домами, парками и проспектами. Свобода. Часы на Башне Висельника, нависшей над окровавленной брусчаткой площади Справедливости, отмерили шесть ударов.

Настенные часы пробили семь. P стоял у окна директорского офиса и смотрел на расцвеченный огнями южный горизонт. Там, за милями рельсов и цехов, за высокой заводской стеной, за мотками колючей проволоки пылал Город. Р скрипнул гнилыми обломками зубов. Мору не страшны были холод и пули, но вот огня он боялся смертельно. Губительный жар пламени уничтожил бы Чуму так же верно, как солидная порция коротковолнового ультрафиолета или хороший глоток спирта. А всему виной проклятый мальчишка W.

Война выплеснулась за отведенную ей границу и вольно шагала по городским кварталам. Дворец P и его лаборатории, находившиеся на юго-западе, у Гнилых Канальцев, разгромили в первые же часы восстания. Разгромили те, над кем он так долго и с таким неподдельным научным интересом проводил эксперименты. Вырвавшихся из подвалов монстров удалось уничтожить, но не всех, не всех. Подыхающие от острой легочной инфекции звери и люди бежали, распространяя заразу по соседним улицам. Если Город переживет эту ночь, его правителей ждет немало работы…

Сам P тоже бежал, бежал к единственному союзнику, которому хоть немного доверял. О Войне нечего и говорить, а что касается Микаэля, то его никто не видел после вчерашних беспорядков у летнего дворца. P сильно подозревал, что к исчезновению Господина F причастен Дафнис. P сильно подозревал, что и весь этот нелепый бунт – дело рук Воителя, решившего перетянуть одеяло на себя. Но зачем? Зачем убирать F сейчас? Для Ритуала нужны пять букв… Неужели мальчишка нашел их? Нашел две недостающие буквы? Если нет, он просто безумец – ведь Ритуал необратим, и неизвестно, каков будет итог при таком раскладе.

P не понимал сути происходящего, что при аналитическом складе ума его изрядно бесило. Запершись в пустом директорском кабинете центрального офиса завода, доктор Чума пытался сложить два и два, два и три, три и один, но буквы никак не складывались. Что-то он упустил.

Внизу, на площадке перед южными воротами, загорелись прожекторы. Забегали какие-то люди в серой униформе, из депо выкатилась горбатая бронедрезина. Почти одновременно в темноте Собачьего пустыря вспыхнули факелы. Еще через секунду раздался тревожный рев сирены. Кажется, добрались и до них.

P обреченно вздохнул – и почти в то же мгновение ощутил в комнате чужое присутствие. Не звук дыхания, не запах и не взгляд. Может, холодное дуновение?

– Говорите, Фрост.

Снежный голем возник из пустоты и почтительно поклонился:

– Нас атакуют. Около полусотни бунтовщиков у южных ворот. У них винтовки и два броневика. Линии по переработке сырья остановлены, но начальник охраны распорядился не выпускать людей, ожидающих заморозки, так как заложники могут пригодиться при обороне. Тепловоз отправился на станцию за следующей партией сырья три часа назад. Он не вернулся, и от машиниста не поступало никаких сведений. Какие будут распоряжения?

Чума почесал острый подбородок под маской.

– Где W?

– Дирижабль Господина W был замечен над Ржавым рынком. Он направляется к нам. Техники уже готовят причальную мачту. Меня также известили, что из центра сюда движутся отряды Стальных Стражей. Несомненно, мы сумеем продержаться до их прихода.

P скривил губы:

– До их прихода – возможно. После их прихода… Что понадобилось Войне на заводе, Фрост?

Голем осторожно улыбнулся:

– Следует ли это понимать так, что Господин W летит не нам на подмогу?

– Следует понимать…

Дальнейшие слова P утонули в грохоте. За воротами полыхнуло, а потом еще раз, уже ближе. От двойной ударной волны зазвенели стекла. Ворота выстояли, а вот в стене напротив депо образовался пролом. Из клубов дыма вырвались два броневика. Рядом с машинами бежали черные людские фигурки. Луч прожектора с ближайшей вышки, прочертив дугу, выхватил из темноты плоские силуэты атакующих. Раскатисто ударил пулемет. Ему ответили винтовочные залпы.

– Фрост, – сказал P, и в голосе Чумы впервые прозвучало что-то, напоминавшее волнение. – Я слышал о лучевых установках.

– Слухи немного преувеличены. У нас есть одна установка, мессир. На крыше. – Голем ткнул пальцем в потолок, видимо разумея крышу их здания. – К сожалению, без моего… непосредственного участия она не работает. Прикажете стрелять по прорвавшимся бунтовщикам?

– Нет, Фрост. Когда увидите дирижабль – стреляйте по нему. По дирижаблю и Стальным Стражам. Железо плохо переносит холод.

Если у Фроста и были возражения, озвучивать их он не стал.

R сидел в первом броневике и вполголоса ругался.

Поначалу все шло отлично. Пусть ворота и не удалось взорвать – подмастерья Туба, шедшие с группой, опасались заложить слишком много взрывчатки, чтобы не повредить железнодорожные пути, – зато пробили стену. Его отряд сквозь брешь проник на территорию завода. Юркие броневики оказались гораздо быстрее и маневреннее неповоротливых дрезин, и на какое-то мгновение R поверил, что удастся обойтись почти без жертв. Охрана кинулась врассыпную. С дрезин и с вышек вместо мифических лучевых установок зачастили пулеметы, но стрелки отчаянно мазали. Очереди выбивали щепки из стен депо и пакгаузов или бессильно щелкали по броне. Зато двое учеников Туба, используя бутылки с горючим сиреньим жиром, подожгли ближайшую вышку. Охранники, прекратив огонь, попрыгали вниз. Бойцы Сопротивления быстро перегруппировались, используя машины как прикрытие, и двинулись к южным воротам. Именно там проходила железнодорожная ветка, ведущая прямо в морозильный цех. Ворота надо было открыть.

Им оставалось не больше сотни шагов до цели, когда из цеха вырвались заложники. И броневики безнадежно увязли в хлынувшей навстречу толпе.

Будь воля R, он приказал бы стрелять по бегущим. К сожалению, на этом его карьера как лидера Сопротивления и закончилась бы.

Тем временем охранники отцепили одну из дрезин и подняли на домкратах для смены хода. Четко, как на учениях, заменили железнодорожные скаты литыми шинами. Съехав с рельсов на землю, дрезина врезалась в толпу, и многоствольные пулеметы из бойниц ударили по людям. Завыли в голос женщины, прижимая к себе детей.

– Да вашу ж мать, – с чувством сказал R и откинул крышку люка.

– Эй, куда? Попадешь под пулю! – запоздало выкрикнул тролль-водитель, но Господин Месть уже соскочил на землю.

Он расправил плечи. Развел руки в стороны. Набрал полную грудь воздуха, терпкого от дыма, душного после дневной жары. Вместе с воздухом в тело его проникло еще что-то – раскаленное и одновременно вязкое, оно струйками потекло по венам, просочилось в капилляры и заполнило все существо, как симфония заполняет концертный зал. Этим людям, бегущим навстречу, спотыкающимся, падающим, прикрывающим собственными телами детей и захлебывающимся в крови, было кого ненавидеть. Было за что мстить.

R развернулся к дрезинам и махнул рукой. Даже не глядя, он знал – черная людская волна вспенилась, набухла угрюмой силой и ринулась вперед, захлестывая охранников и их транспорт. Пулеметы застрочили еще яростнее, захлебываясь собственным треском, словно сердце, спешащее отбить последние удары. Затем звуки очередей утонули в реве толпы.

Через минуту все было кончено.

Кругом стонали раненые. Вопила какая-то женщина. Пулеметы молчали. Молчали винтовки повстанцев. И сквозь эти крики и молчание пробился новый ритм – мерный гул шагов Стальной Стражи. R на секунду прикрыл глаза. Туб должен успеть. Он успеет.

Когда R снова открыл глаза, к железному лязгу прибавились далекое гудение и стук колес приближающегося состава. Над крышей башни правления вспыхнул тонкий бирюзовый луч. Как будто прокладывая путь на ощупь, луч осторожно скользнул вниз и чиркнул по столпившимся у перевернутой дрезины людям. Пахнуло пронзительным холодом. С оглушительным звоном лопнул металл. Раздались новые крики. Бирюзовая нить, зигзагом пробежав по толпе и машинам Сопротивления, метнулась к Собачьему пустырю, навстречу мчащемуся на таран поезду.

R сорвался с места и побежал к воротам, которые все еще оставались закрытыми.

Рэм заложил очередной вираж над «Полярной звездой». Уже стемнело. Сумерки упали на Город и мгновенно сожрали все краски, кроме черной и красной. Над заводским двором плыли клубы дыма. Там, в дыму, ворочались машины и люди. Рэм опустил махолет ниже, но все никак не мог разглядеть в плотных клубах, открыты ли ворота. Не помогало даже ночное тролльское зрение. Зато, оглянувшись через плечо, воздухоплаватель четко увидел серебряные ручейки, текущие на Собачий пустырь с востока и с юга. Это стягивались к заводу цепочки Стальных Стражей.

– Была не была, – выдохнул Рэм и, набрав высоту, поднял ракетницу.

Три желтые ракеты – сигнал об атаке группе Туба.

Три желтых цветка вспыхнули в небе над пустырем и начали медленно опускаться.

Стальные Стражи, не обращая внимания на салют, стали выстраиваться. Они всегда атаковали клином, не важно, армия перед ними или стена. Впрочем, стена – не помеха железным големам.

Рэм развернул махолет и громко выругался. Дым рассеялся. Уцелевшие прожекторы на заводской территории ярко осветили закрытые ворота. Вдалеке раздался гудок тепловоза – поезд вышел со станции и набирал скорость. В эту секунду темноту над центральной башней «Полярной звезды» прорезал тонкий бирюзовый луч.

R бежал, виляя и уворачиваясь, и холод преследовал его по пятам. Казалось, неведомый стрелок на башне задался целью уничтожить именно эту, незначительную на первый взгляд, цель. Затылок кольнуло ледяными иглами. R кувыркнулся на землю, прячась за грудой железных ящиков. Железо немедленно обметала изморозь. Месть не знал, убьет ли его прикосновение луча. Он вообще еще слишком мало знал, слишком недолго пробыл буквой. Верхний ящик лопнул. Осколок вонзился в гравий рядом со щекой R. Дрянная низкоуглеродная сталь, мысленно отметил тот, кто недавно был Иенсом. В нем еще не умер химик и металлург. Отшатнувшись от замерзшего железа, R вскочил и продолжил бег.

Луч, словно отчаявшись поймать увертливую добычу, поднялся. Он выискивал новую цель. На пустыре вспыхнули огни приближающегося состава. Одновременно снопы света от прожекторов сошлись в небе, обрисовав крылатую тень.

Рэм видел, как от прикосновения луча рассыпался броневик. Человек рядом с броневиком побелел и застыл на месте. Бирюзовая смерть плясала по машинам и людям, оставляя после себя голубоватый искрящийся след. Нельзя было допустить, чтобы этот след перечеркнул пути, – иначе состав сойдет с рельсов и взрыв прогремит прежде времени. Завод уцелеет. А Туб погибнет. И Сигри, и Рольф – его племянники. А так они успеют спрыгнуть…

Молодой тролль налег на педали. Наверное, он подлетел слишком близко, потому что на секунду в глаза ударил свет прожектора, но уже в следующую махолет лег на крыло, и перед пилотом вновь встали силуэт башни и яркая звезда на ее макушке. Голубая звезда, похожая на те, которыми украшали праздничные залы в день Тезоименитства Королевы… Впрочем, об этом Рэм не знал. Зато знал, почему луч превратился в звезду. Оружие было направлено прямо на него.

– Прости, фрау, – шепнул Рэм. – Кажется, нам все же не быть вместе.

Развернув руль высоты, он бросил махолет к башне. Бирюзовая звезда, лучась и переливаясь, мягко коснулась пилотской кабины – и отпрянула, отразившись от зеркального стекла. Рэм ухмыльнулся. Все-таки молодец Туб, здорово придумал этот трюк с зеркалами! Сложив губы трубочкой, аэронавт принялся насвистывать первый куплет «Боевого марша охранных бригад».

Уже не оглядываясь на лучемет, R вцепился в створку ворот и потянул что было сил. Раздался пронзительный скрип. Железо гнулось, но пока держалось. Замок, наверное, открывался командой из диспетчерской, но у R уже не было времени это выяснять. Колеса поезда стучали, казалось, у самых ворот. Упершись ногами, Месть снова рванул, и створка высотой в три человеческих роста осталась у него в руках. Перескочив через пути, он своротил вторую – и оказался нос к носу с капитаном Стальных Стражей. Из-за рядов железных големов ударил ослепительный свет.

Начиненный взрывчаткой состав мчался через пустырь. Туб в кабине машиниста стоял у руля. Сигри и Рольф швыряли лопаты угля в топку. Тубу казалось, что время повернуло вспять. Что он опять в своем магазине игрушек, только почему-то не в мастерской и не за прилавком, а за штурвалом механического паровозика. Паровозик несся сквозь ночь – наверное, в лавке потушили свет. На путях мелькали какие-то черные силуэты – оловянные солдатики, которых злые мальчишки поставили на рельсы, чтобы посмотреть, как игрушки будут разлетаться от удара локомотива. И солдатики действительно разлетались. Туб, дернув за рычаг, включил фары. Ночь прорезали конусы белого электрического света, и все обрело свой истинный облик.

Черные фигуры на путях – Стальные Стражи. В свете фар их доспехи сверкнули серебром. Стражи разбегались, уступая дорогу поезду. Впереди замаячила темная стена. А выше, в небе над стеной, шарили прожекторы. Свет сошелся снопом над диспетчерской башенкой, и в небе вспыхнула летучая звезда. Махолет! Прожекторы то упускали его, то нашаривали вновь.