Текст книги "Сокровища Массандры"

Часть третья
Лоховская жизнь

Глава первая,
в которой Макс не может заснуть, отправляется на поиски приключений и находит старую гвардию

Всю ночь Макс промучился, вспоминая название фирмы. Не то чтобы оно было сложным или заковыристым, а вот не запоминалось, и все тут! Хитрое слово ничего не обозначало, его не с чем было связать и потому невозможно вспомнить. Наверняка такого слова не существовало ни в одном языке, и Макса начали терзать догадки, что человек, составивший столь изощренную синтаксическую конструкцию, является мастером по запудриванию мозгов. Возможно, более умелым, чем Верещагин.

Под утро Макс не выдержал, осторожно выполз из-под одеяла, стараясь не потревожить Майю, и прошлепал на кухню. Зажег свет, жмурясь, начал пролистывать брошенную с вечера газету.

– «Альмарелль» – стабильность, солидность, солидарность! – шепотом прочел он и замер.

В коридоре прошуршали тапочки, на кухню заглянула сонная Майя.

– Никитин, ты чего? – пробормотала она.

– Газета покоя не дает.

– Совсем рехнулся? Газетку почитать решил среди ночи… – начала подруга, но Макс поманил ее, и Майя подошла, прижалась к его плечу, стала смотреть, куда указывал палец.

– «Альмарелль». – Макс быстро накрыл ладонью объявление. – Прочла? А теперь повтори.

– Альма… арма… рама… тьфу, язык сломаешь! Ну тебя, Никитин, с твоими штучками.

– Это не мои штучки, – усмехнулся Макс.

– Кто это придумал?

– Какой-то умник, оплетала покруче нас с тобой. Смотри, есть буква «р», чтобы название было звучным, но отсутствуют твердые и звонкие согласные, за которые мог бы зацепиться рассудок европейца, чтобы запомнить слово. При том оно вызывает ассоциацию с ликером «Амаретто» и с «альма-матер». А это выражение знают в основном люди образованные, из чего можно сделать вывод, что послание предназначено для них. Для тех, кто помнит эпоху «Амаретто». Это приманка для фирмачей, для барыг среднего пошиба разлива девяностых годов. Вот так, дорогая. Название легко забыть и тяжело вспомнить. Здесь уже послание для нашего круга. Кто-то намекает мошенникам, что придут они к такому же аферисту, а значит, ловить среди коллег нечего. Это призыв не расходовать попусту свои и чужие силы.

– Тогда чего ты на кухне торчишь?

– Мне интересно посмотреть на того, кто это придумал. – На губах Макса зазмеилась мечтательная улыбочка.

– Значит, ты…

– Завтра навещу фирму «Альмарелль».

***

На разведку Макс отправился один. Если что, утекать легче. Фирма с интригующим названием располагалась на пятом этаже бизнес-центра в месте слияния проспектов Энгельса и Мориса Тореза. В здание Макс проник без труда. Изучил в вестибюле доску с названиями фирм и номерами комнат, затем уверенно миновал пост охраны, выполняющей статусную функцию (проще говоря, поставленной хитрыми арендодателями «для мебели», чтобы сдирать со съемщиков побольше ежемесячной платы). Охранники были монументальны, как купеческий буфет. На снующих через турникет коммерсантов они реагировали с чуткостью антикварной мебели.

Для путешествия по вражеской территории отважный исследователь нарядился в камуфляжный костюм – менеджерское полупальто с меховым воротником, серую с красной искрой пиджачную пару и неброский полосатый галстук. В таком виде Макс напоминал предпринимателя уровня «средний-мелкий опт», явившегося прощупать почву к возможному поставщику. В руке Макс держал бювар черной кожи с комплектом учредительных документов ООО «Чиз», которые изготовил год назад без определенной цели. До поры до времени организации были жертвами не его уровня, но вот это время пришло.

Четкой цели Макс не ставил перед собой и сейчас. Прийти, посмотреть на изобретателя забавного названия, потоптаться вокруг, принюхаться, а там – вдруг что удастся выкружить? Макс чувствовал себя в отличной форме и был готов импровизировать в любой момент.

Он отыскал дверь с номером 507, открыл без стука и уверенно вошел.

Офис фирмы «Альмарелль» состоял из двух комнат. Макс попал в приемную, украшенную недорогой итальянской мебелью: полки, кресла, диван, канцелярский стол. За столом окопалась плотная девушка с поросячьими глазками и маленьким, ярко накрашенным ртом. Она так увлеченно уставилась в монитор и азартно щелкала мышкой, что не сразу заметила посетителя.

– Я по производственному вопросу, – пресек Макс попытку разузнать, кто он и по какой надобности. – У себя? – ткнул пальцем в директорскую дверь.

Девушка распахнула пошире глазки и открыла было рот, но деловитость незнакомца заставила пересмотреть список вопросов. Пока она соображала, Макс просквозил к начальственному кабинету, стукнул для приличия пару раз и вошел.

«Не хотелось бы нарваться на зиц-председателя», – мелькнула покаянная мысль. Заявиться в «Альмарелль» и не узреть вдохновителя замутки оказалось бы ударом почти таким же сильным, как в детстве, когда Макс пришел с мамой в зоопарк посмотреть на слона и узнал, что слон сдох.

– Здравствуйте, – машинально сказал он.

Человек, сидящий за столом, поднял голову от ноутбука и невозмутимо уставился на незваного гостя. Видимо, это было для него не впервой – принимать незваных гостей. Директор был полноват, аккуратно стрижен, носил темно-синий костюм, жилет, кремовую рубашку и красный галстук.

С порога Макс понял две вещи: перед ним отец-основатель – и он не кто иной, как…

Директор тоже мгновенно узнал вошедшего. Он удивленно наклонил голову, брови поползли вверх.

Немая сцена длилась несколько секунд.

Губы директора непроизвольно растянулись в дурашливую улыбку. Такого сюрприза он явно не ждал и откровенно обрадовался.

– Сто лет тебя не видел! – Юра выскочил из-за стола, обнял Макса, хлопнул по плечу, толкнул ногой дверь, сопроводив ее до косяка, и туфлей двинул ручку вниз, чтобы закрыть мягко, без стука.

Легкость, с которой он это проделал, совершенно не вязалась с его рыхлой фигурой. Макс сделал вид, что правильно понял демонстрацию, придав лицу выражение кротости и восторга.

– Присаживайся, – указал Юра на глубокое мягкое кресло и скользнул к столу.

– Поверить не могу. – Макс покорно уселся и провалился в недра офисного капкана.

«Отсюда черта с два быстро встанешь», – с тоской отметил он.

– Как ты меня нашел? – воскликнул Юра с неподдельным интересом.

Макс вспомнил, с какой стремительностью он движется, и решил отвечать честно.

– Я не конкретно тебя искал, а хотел посмотреть на фирму «Альмарелль» и на человека, который ее придумал. Название понравилось. Прочел объявление в газете и сразу понял, что вижу высокий класс исполнения.

Юра слушал, пристально глядя на Макса, но под конец речи расслабился и склонил голову к плечу.

– Все равно здорово, что мы встретились, – сказал он. – Давай по коньячку?

Макс не стал отказываться. Юра открыл тумбу письменного стола, вытащил плоский графинчик «Мартель Х. О.» и пузатые бокалы. Щедро плеснул коньяка.

– За встречу! – Макс с облегчением покинул предательское кресло, чокнулся с Юрой, но обратно проваливаться остерегся, а небрежно уселся на ручке – она была широкая и мягкая, как добрая кушетка.

Юра отпил, не спеша согрел бокал в ладони, испытующе рассматривая гостя.

– Сам-то как, в целом? – поинтересовался он, приблизил бокал к носу и глубоко втянул ноздрями аромат, вероятно для успокоения.

– Отлично, – сказал Макс. – Грех жаловаться. Прошлым летом ездил в Крым. Навестил Кизилташ. Тебя вспоминал.

– Ого, – оживился Юра. – Ну и как там?

– Там о-о… – Макс хмыкнул и залпом осушил бокал. – Там много всякого интересного.

– Пошли в нормальный кабак посидим. – Любопытство одолело недоверие. – У тебя как со временем?

– Сегодня свободен, – дипломатично ответил Макс.

Юра выключил ноутбук, собрал разбросанные по столу мобильники, которых оказалось три штуки: смартфон, дорогой слайдер и совсем дешевый телефон, похожий на исцарапанный обмылок, запихал их в пухлую борсетку, а миниатюрный обмылок сунул во внутренний карман. Надел черное кашемировое пальто с необычайно длинными полами, явно сшитое на заказ.

– Ну что, двинули?

Они вышли в приемную. Юра запер кабинет. «Есть что скрывать», – понял Макс. При появлении шефа секретарша перестала бешено молотить по клавишам и замерла в капризном ожидании скучающей толстухи.

– Меня сегодня не будет, – обрадовал ее Юра. – Появлюсь завтра во второй половине дня. Всего хорошего, Светлана.

– До свидания, Юрий Владимирович! – от всей души попрощалась девушка.

Макс в свою очередь пожелал ей всего доброго и покинул офис 507, терзаемый сомнениями. Что-то было неправильно, но что? Бывший писарь недолго ломал голову, сообразил, что отчество у Юры в ротном штатном расписании значилось не Владимирович, но какое именно, вспомнить не смог. Вроде бы насквозь православное и в то же время не слишком расхожее. Спускаясь по лестнице вслед за Юрой, Макс сделал еще одно открытие: он не помнил фамилии своего армейского приятеля! Макс не жаловался на память, но фамилия была настолько заковыристая, что не отпечаталась в мозгу.

Жажда познания терзала, как засевшая под кожу заноза, однако уточнять было неудобно. Бог весть, как отнесется к расспросам несомненно шифрующийся товарищ. Вдруг возьмет и зарежет в темной подворотне? Если секретарша не в теме, то и офис снят по поддельным документам, а тут заявляется не пойми кто, не пойми зачем. Этакий выстрел из прошлого. Что в таких случаях делают умелые конспираторы? Гасятся сами или гасят проверяльщиков, если ставки достаточно высоки, чтобы не бросать дело. И все же Макс думал, что до крайности не дойдет. Надо только показать свое равнодушие к фирме «Альмарелль» и по возможности отвлечь каким-нибудь интересным предложением.

Они вышли на офисную парковку, уставленную иномарками разной степени крутизны. Юра машинально полез в борсетку, но потом махнул рукой.

– Бухому на тачку, не-е! – объяснил он Максу. – До завтра постоит. Из кабака на такси поеду. Пошли, тут рядом.

Макс горел желанием узнать, на чем гоняют учредители мутных фирм, но Юра направился в противоположную от стоянки сторону, во дворы. То ли действительно не хотел садиться пьяным за руль, то ли опасался показывать свою машину неизвестно из каких бездн вынырнувшему сослуживцу, о котором было известно лишь то, что еще в юности он был мошенником.

Легкий апрельский морозец с наступлением дня превращался в настоящую оттепель. До ресторанчика «Геракл и Муму» на проспекте Энгельса дошли не застегиваясь. В зале Юра уверенно направился к пустующему столику в углу, кинул борсетку, повесил пальто на высокую деревянную вешалку. К ним сразу подошла официантка, поздоровалась с Юрой, положила на стол два меню.

– Здесь неплохой выбор дичи, – заметил он, – а вот коньяки плохие. Зато есть настоящий абсент, с высоким содержанием туйона.

– Дичь и абсент – это русский декаданс, – придумал Макс фальшивую аналогию. Он несколько оробел и не знал, как вести себя с бывшим сослуживцем. Строить модель поведения по типу посиделок на почте казалось ему занятием ненадежным, но ничего другого в арсенале мошенника не нашлось.

Юра пробежал глазами меню, закрыл папку. Похоже, выбор был сделан давно, а от привычек он отказываться не спешил. Макс еще путался в ингредиентах и ценах, когда рядом возникла официантка с блокнотиком.

– Я буду суп из дикой утки, картофель с лосем и сигару, – отбарабанил Юра, должно быть, его вкусы здесь устоялись. – Ты выбрал?

– Я буду то же самое. – Макс решил не париться, а довериться приятелю. – Кроме сигары.

– Не куришь?

– Не-а.

– А я в хорошей компании могу позволить себе такое удовольствие. Еще бутылку абсента нам принесите, – добавил он.

– Абсент сразу? – прощебетала девушка.

– Конечно сразу. К нему ложечки, кусковой сахар и мятный ликер.

– Сейчас. – Официантка упорхнула в бар.

– Сервис тут! – оценил Макс, чтобы как-то поддержать разговор.

– Сервис, – вздохнул Юра. – Не то что моя Света: тупит в монитор, лень жопу от стула оторвать, одни сайты знакомств на уме. Все мужа себе ищет, представляешь? – заржал он, преображаясь в замком взвода связи, которого Макс хорошо знал когда-то.

– Че ты ее не выгонишь?

– Да ну! Еще кого-то искать… Света меня вполне устраивает. Сидит на входе и лохов отфильтровывает. Знаешь, сколько дебилов по офисам шарится? Продавцы всякой всячины, рекламные агенты, курьеры по ошибке, даже на работу наниматься приходят. Полный абзац! Некропедозоофилы сплошные. К нам сегодня приходил некропедозоофил, мертвых маленьких зверушек он с собою приносил, – процитировал он неизвестного Максу поэта и пояснил: – Заглядывают такие продавцы маленьких плюшевых игрушек. Их почему-то особенно много в эту зиму развелось.

– Наверное, крупную партию кто-то спер и сбывает через коробейников, а может, таможенники конфискат реализуют.

– Может, – пожал плечами Юра. – Ты сам-то чем промышляешь?

– Да я так… – скромно ответил Макс. – Раньше лохов в розницу обувал, сейчас без дела. Жир проедаю. Ты тоже, я вижу, в одиночку работаешь?

– В последнее время да. – Юра прервался – принесли абсент.

Пока официантка расставляла стаканы, ложечки, спички, бутылочку с мятным ликером и блюдечко с кубиками рафинада, он внимательно изучил заднюю этикетку, с удовлетворением кивнул сам себе, отвинтил крышку.

– Будешь с мятным ликером или со жженым сахаром?

– А как его пьют? – Пробовать абсент Максу доводилось всего однажды, и в тот раз он пил его голяком.

– Можно мятным ликером разбавить, кстати, неплох с рассолом в соотношении один к двум, но классика – жженый сахар.

– Давай с сахаром, а потом посмотрим, – дипломатично предложил Макс, памятуя евангельскую мудрость, что вначале пьют вино доброе, а дальше какое придется.

Юра положил на ложечку кусок рафинада и поливал его абсентом, пока в стакане не оказалось граммов сто, а затем пристроил ложку на краю, чиркнул спичкой и поджег. Спирт загорелся, закапала коричневая карамель, расплываясь причудливыми облачками, абсент в стакане вспыхнул. Юра дунул, огонь погас.

– Теперь размешиваем! – Юра энергично покрутил в стакане чистой ложкой, отчего изумрудная жидкость помутнела. – Вкус жженого сахара снимает горечь абсента.

Он повторил операцию со своим стаканом и вдохновенно воздел его в сторону Макса.

– За встречу!

Макс глотнул. Вкус напитка был крепкий, но не убийственно резкий, как у абсента, который он помнил.

– Да, ничего так. Удался, – констатировал Юра. – В следующий раз замешаем с ликером.

Забирало удивительно быстро.

– Ты сам-то как? – осторожно сделал первый выпад Макс. – Женат?

– Было дело, – туманно ответил владелец фирмы «Альмарелль». – Как ты, семьей обзавелся?

– Имел неосторожность. В июле ребенок должен родиться.

– Ого! – сказал Юра. – И поэтому ты крайнее время сидишь дома на подкожном жиру?

– Ну, типа того.

Макс мог бы многое рассказать о коллекционной стоимости старых монет, о том, чем ефимок отличается от павловского рублевика, а пятимарочник с Гинденбургом и орлом на реверсе отличается от такого же, но с кирхой. Он много чего узнал за зиму о нумизматике, штудируя купленные у букинистов каталоги, однако знакомить Юру со своими успехами не спешил. Не виделись-то более шестнадцати лет, с тех пор как расстались декабрьским утром 1991-го на Московском вокзале.

– Чем опасна лоховская жизнь – тупеешь, – назидательно произнес Юра, которого тоже вставил абсент. – Это к ее прочим недостаткам: пьянству, нужде, ожирению, скуке и быстрому старению.

– Да ты философ!

– Это не я, это Адольфыч сказал.

– Авторитет? Московский или наш?

– Из киевской братвы. Теперь книжки пишет и киносценарии.

– Серьезно.

– Я тоже когда-нибудь соберусь, – мечтательно поведал Юра, берясь за бутылку. На этот раз он плеснул в стаканы мятного ликера. – Вот закончу с «Альмареллью» и займусь.

– Сейчас-то что делаешь?

– В конторе сижу, жду, когда карась клюнет. Ну давай, чтобы у нас все было и ничего нам за это не было!

С мятным ликером абсент пошел еще мягче.

– А потом?

– Сниму деньги со счета, заплачу Свете выходное пособие, закрою офис и больше никогда в него не вернусь.

– Прикольное у тебя название… Как его там?

– «Альмарелль».

– Сам придумал?

– Ну а что мне, креативный отдел ради него создавать? Все самому теперь приходится делать, все своими руками, – вздохнул Юра, и Макс понял, что он привык работать с компаньонами, но теперь почему-то кидает лохов один.

– Чего такое заковыристое? – добрался наконец Верещагин до главного, ради чего явился сегодня в башню бизнес-центра.

– Чтобы цепляло как следует. Кому надо, тот все поймет и не будет пытаться меня развести, остальные не допетрят. Это фильтр. Особенно любопытные заглянут из научного интереса, – довольно осклабился Юра. – С ними познакомиться особенно приятно. Ты вот клюнул.

– Все логично, – согласился Макс. – Удивляться этому не приходится.

Юра опять налил абсента, с сомнением поглядел на сахар, но возиться не захотел и разбавил мятным ликером. Телефоны у него периодически звонили. Он смотрел на номера и отключал их один за другим.

Принесли первое, а затем и второе. Суп из дикой утки оказался наваристым и горячим, а плавающее в нем мясо – темным, с пряным вкусом дичи. Наворачивая похлебку, Макс прикидывал варианты дальнейших отношений с сослуживцем. Не то чтобы он планировал извлечь какую-либо выгоду, но пытливому уму требовалась разминка. Собственно говоря, он только ради тренировки сунул нос в башню, разнюхать, что за фирма с жульническим названием дает рекламу в газете. Верещагин давно не нуждался в заработке. Впервые со времен «черного вторника» он был богат.

Реализовать золотые подсвечники оказалось легче, чем представлялось в Крыму. Макс продал их по отдельности двум барыгам, с которыми раньше имел дело, и не продешевил. Теперь он мог в свое удовольствие разглядывать нумизматические каталоги и сличать свои монеты с коллекционными образцами, то есть бить баклуши и не задумываться о будущем. Упоительная поначалу праздность медленно и надежно обволокла мозги жиром. Даже Майя, обосновавшаяся в его берлоге, вселяла вместо комфорта тоску. Семейная жизнь без работы и риска оказалась для жуликов западней. Запертые в тупике совместного домоседства, они превращались в тех, кого совсем недавно назвали бы терпилами. Рисковать свободой ради грошового заработка не хотелось, а перспектива отцовства окончательно закрепила победу здравого смысла над авантюризмом. Веселые времена, когда ушлая парочка продавала таксисту рандолевый перстень и заключала договор на гостиничный ковролин, безвозвратно прошли.

– Да, были времена… – пробормотал Макс, поглощенный воспоминаниями, плавающими перед его взором в чарующем зеленоватом тумане. – Все-таки славно в Крыму отдохнули.

– Рассказывай, где был, что видел, – оживился Юра, приканчивая лосиную отбивную.

И Макс рассказал, умолчав об истинной причине поездки, зато щедро прибавив красок дорожным впечатлениям и аферам.

– Шикарно! – только и сказал Юра, обнюхивая поданную на подносе длинную и жирную сигару «Панч». Он извлек из жилетного кармана диковинный складной ножичек с палец длиной, раскрыл широкий треугольный клинок, прорезанный насквозь лазером в стальную паутину, отпилил кончик сигары. – Просто неописуемо. Надо будет навестить эти чудесные края.

– А ты где бывал?

– В Италии, Франции, да всю Южную Европу объездил вместе с Северной Африкой, а вот к нам не догадался.

– И как там?

– Красиво, но скучно. – Юра чиркнул спичкой, раскурил «Панч», выпустил клуб дыма. – Жара. Чурки. Наших мало. Те, кто есть, прижились и мало-помалу одеревенели. О чем с ними тереть?

– Египетские пирамиды видел?

– Ну да… – скептически скривился Юра. – Сфинкс тоже не впечатлил. Только и думаешь, как жарит проклятое солнце да воняют чмошные арабы.

Макс, которому хотелось тоже похвастаться чем-нибудь значительным, решил открыть военную тайну:

– А ты знаешь, что в Кизилташе есть ядерное оружие?

– Понятия не имею. С чего ты взял? – изумился Юра и, когда Макс поведал о своих наблюдениях, пожал плечами. – Нормальная такая схема, когда подельники изображают врагов, а навар у них общий. Вот и Россия с Украиной работают в паре и кидают Европейское Сообщество, да и вообще весь мир. Примеров тьма. Взять хотя бы сделку в начале девяностых, когда Украина продала партию танков Пакистану, а Россия точно такие же, изготовленные на харьковском заводе танки загнала Индии. Нормально, скажи, реализовали продукцию? Так что вся эта ботва по телевизору про национальные разногласия чистая обстава.

– А как же язык?

– Язык – это элемент игры, как и денежная единица. Зри в корень: въезд у нас с Украиной безвизовый, крупный бизнес общий. Лохи в мелочах попадают, конечно, ну так они терпилы по жизни, у них судьба такая: пацанов кормить.

– Но атомными бомбами Россия с Украиной не торгуют? – возразил Макс.

– Почему ты думаешь, что ядерное оружие вообще там есть? – Юра усмехнулся, затянулся, выпустил дым. – Потому что видел контейнер? Я вот думаю, что никакого ядерного оружия в Кизилташе никогда не было.

– А что мы, по-твоему, охраняли?

– Охранять мы могли что угодно. Сам слышал, что у нас было: техника на консервации стояла, склад взрывчатых веществ, еще какая-то шняга. Вполне возможно, что в Кизилташе находилась ложная цель. То есть объект в самом деле был построен ведомством генерал-полковника Болятко, и батальон наш создан по приказу наркома Берии, и стояло это на балансе двенадцатого Главного управления Министерства обороны, только охраняли мы, например, ракетно-артиллерийское вооружение Черноморского флота или учебные изделия и грузовые макеты. Помнишь планы на случай войны, когда мы входим в состав АПРТБ?[3]3
  Автомобильная подвижная ракетно-техническая база.


[Закрыть] Поступает в штаб сигнал о появлении признаков подготовки противника к применению ядерного оружия, Соединение выдвигается автоколонной на континент и тащит груз, но вовсе не факт, что ядерные боеголовки. Это особисты распускали слухи о ядерном оружии, иногда устраивали показуху типа учений по сигналу «Физика-триста тридцать три». Вытаскивали пустой спецконтейнер в чисто поле и суетились вокруг, пока шпионы не нафотографируются. До сих пор этот несчастный контейнер тягают почем зря, только теперь под спутники подставляют.

– А как же мы боеголовки в Феодосию возили?

Юра цинично заржал и посмотрел на Макса как на маленького:

– Ядерное оружие автоколонной под охраной отделения ЛЭВС? Да ты сам в сопровождение ездил. Помнишь, как по пятнадцать патронов на рожок выдавали? Какая там оборона ядерных боеприпасов! Нет, допускаю, что какие-то боеголовки из Кизилташа мы действительно возили, только не ядерные, а вполне обычные. Могли с тем же успехом тушенку возить. Сам посуди, Соединение находится возле моря. Под боком Турция, член НАТО, за спиной Перекопский перешеек, который можно легко отрезать. Кто в таком опасном месте будет хранить ядерное оружие? Сам помнишь, как нас ДРГ пугали. Первым делом нас ждет эта радость. Не считая авианалетов из-за моря и подхода десантных кораблей к Лисьей бухте, откуда сорок минут бегом через лес или пятнадцать минут на «Брэдли» по шоссе. Что за хрень, спросишь ты, неужели в Генштабе дураки сидят? Нет, скажу я тебе, не дураки, просто в Кизилташе построили ложную цель, чтобы отвлечь на нее противника, и таких ложных целей в нашей стране предостаточно. Сейчас Украина в рамках партнерства поддерживает объект. Монастырь построили как дань моде, но это не страшно. Если среди монахов есть агенты американской разведки, тем лучше. Изредка им под нос вытаскивают спецконтейнер, а они отрабатывают свой хлеб, и все довольны. «Тигры» там кукурузу охраняют, но они вообще-то не для этого, а чтобы экстремистов по Крыму гонять, если татары возбухнут или пророссийские смутьяны голову подымут.

– Логично, – только и сказал Макс.

До анализа фактов он никогда не опускался, принимая легенды Соединения как данность и почитая их за личную доблесть. Осознавать, что государство его нагло обманывало, подставляя под натовский десант или прямой ядерный удар для неоправданного расхода сил и средств противника, было горько.

– Впрочем, чего от отечества ждать? – печально добавил он.

Юра заметил его удрученный вид и сказал:

– Ты что, брателло, нанимался ядерное оружие охранять или тебя против твоего желания после школы призвали и ты не знал даже, в какой род войск попадешь?

– Нас опять надули, – тоном натерпевшегося лоха констатировал Макс.

– Как жабу болотную. – Юра проворно разлил остатки абсента, замутил с мятным ликером, стукнул донышком стакана по столу, приглашая принять участие. – В детстве мы в деревне с ребятами лягушек надували через соломинку. Знаешь, вставляешь в зад и дуешь. Я, короче, чего-то дую-дую – никак. Там у нас один был такой перец, забрал у меня, раз, смотрит на соломину, говорит, что ты ее всю обслюнявил, гадость какая. Потом достает из лягушки соломинку, переворачивает и дует. Прикинь, какой молодец!

Макс против своей воли улыбнулся.

– Кстати, по поводу надувательства. – По лицу собеседника было видно, что он принял какое-то решение. – Я так понимаю, ты сейчас в свободном полете?

– Пока не приземлили, тьфу-тьфу-тьфу.

Юра навис над столом, тлеющая сигара между пальцев торчала, как у гангстера.

– Ты как, в деле поучаствовать?

– В качестве кого? – спросил Макс больше для проформы, отлично зная, что если ему и наметили участие в роли лоха, то никогда об этом не скажут.

– В качестве компаньона.

– Что мы будем делать?

– Надувать.

– Давай по трезвяку обсудим.

– Давай.

Юра докурил и попросил счет.

– Забей! – отмахнулся он, когда Макс потянулся за кошельком.

Верещагин не стал спорить: хозяин – барин.

Они выкатились на улицу. Макс подумал, как бы улизнуть, чтобы не попалить адрес. Компаньон компаньоном, а перед человеком, который занимался надувательством с детства, засветить последний оплот не хотелось. Достаточно того, что Майе показал.

– Ты мой номер запиши, – сказал Юра, доставая мобилу. – Диктуй свой, я тебе сейчас звякну.

– Говори, я так запомню, – умело съехал Макс.

Юра продиктовал номер, который Макс занес в записную книжку своего сотового.

– Готово, – сказал он. – До связи.

Юра быстро поймал ему машину, но сам ехать не спешил.

– Пойду в офис, – доверительно сообщил он. – Взбодрю эту дуру, если домой не ушла.

– Не любишь ты Свету, – укорил Макс.

– Абсолютно, – признался Юра. – Ее не за что любить. Дура – она дура и есть, и судьба ее печальна.

Оставив негоцианта темных дел издеваться над глупой секретаршей, Макс отбыл домой и вышел на всякий случай возле метро: спьяну он пугался даже таксиста. В теплой машине его развезло, но на улице взбодрился, купил цветов и тортик, дабы умилостивить подругу.

– Ого, да ты гуляешь, Никитин! – Майя оценила его состояние и от зависти восприняла по-женски, в штыки.

– Да, встретил старую гвардию, – пробормотал Макс, стаскивая ботинки. – Служили вместе.

– Это в «Альмарелли»? – без запинки произнесла Майя.

«Должно быть, весь день учила», – подумал Макс и заплетающимся языком сказал, чтобы не позориться, просто:

– В ней самой.

– И чего?

– Да так, про армию говорили…

***

Юра ошибался: в подземных сооружениях Кизилташа находились не только хранилища для специзделий, но и цеха. В них разбирали устаревшие ядерные взрывные устройства. Косвенное подтверждение этому оба жулика много раз видели в городке, когда предавались праздным размышлениям на скамеечке возле заброшенного памятника Ленину. Из самых первых специзделий, бериевских, на электронных лампах, было извлечено много меди, латуни и бронзы. Ненужные детали копились на складе, пока в литейке РММ из них не отлили трехсоткилограммовый барельеф Владимира Ильича. Соорудили красивую стелу в парке и укрепили на ней атомный профиль. Делали с любовью, получилось на века. Барельеф не удалось украсть даже добытчикам цветных металлов. Стела, изготовленная из лучшего цемента 12-го Главного управления Министерства обороны, выдержала все варварские набеги, а побывавший во чреве кузькиной матери Ильич вдохновенно косился на жителей Краснокаменки, приходивших к нему дернуть винца. Молотки и зубила мародеров, выкрошившие бетон, словно пулями, придали стеле трагичный и героический вид, превратив в настоящий символ несокрушимого щита великой державы.

Этот памятник был термоядерным, вечным.