Текст книги "Всадник"

А кто это у нас бубнит? Это Конрад Карлович бубнит. Ох, и нудота… Блин. Я сделал героическое усилие и присел, обводя глазами хмурый парк и подыскивая ближайшее дерево. Какие-то собачьи инстинкты во мне пробуждались. Эх…

Потом я бесцеремонно перебил старика, чтобы хоть как-то унять поток его красноречия:

– А чего там вчера за машина была? – « Надо же какой бред вспомнился! Значит, борется организм, борется родимый!»

– Какая машина? – удивился профессор. Секунду подумал и махнул рукой. Энергично так махнул…

– Впрочем, продолжим… Видите ли господа,– профессор обвел глазами несуществующую аудиторию,– есть вещи с одной стороны настолько очевидные, насколько с другой стороны никто на них внимания не обращает, а точнее не хочет из-за их очевидности, наверное. И вот, скажите на милость, почему европейцы в большинстве своем пишут слева направо, арабы справа налево, а китайцы сверху вниз? А? Вот вам загадка достойная лучших психологов современности! А я вам скажу, что мозги у всех разные и это тоже вещь очевидная, вот в чем вся штука. И идет это из памяти, из глубин, из подсознания…

Примерно на этих словах мне стало легче, и я снова приблизился к так полюбившейся мне лавочке. Зевая во весь рот, я смотрел на удивление бодрого профессора и в кармане куртки обнаружил сигареты. Это было здорово. Конрад Карлович вещал, словно на лекции в своем университете или где он там вещал?

–Древнее необъяснимо для нас нынешних. А по секрету, по секрету скажу, скажу… Была еще и четвертая цивилизация! Обязана была быть.– Он словно и не нуждался в волшебных ста граммах. А я нуждался.– И писала она снизу вверх! Потому что крест! Крест должен быть завершен по всем направлениям!

«Ага, – подумалось мне,– Карфаген должен быть разрушен. Мой безумный друг совсем спятил, как тот очумевший сенатор». Где же тут киоски?

Профессор меж тем уже булькал и сморкался, причем без носового платка, устало, опершись всем телом о свою «глубокоуважаемую аудиторию» он шептал «милостивым государям» в самое ухо, «государи» морщились, но терпели.

–Я не знаю, что с ними стало, не знаю, но возможно они и сейчас среди нас, невидимые. Или просто мы не хотим их замечать, как не замечаем ничего. А может, и вымерли они как динозавры. Или как население той же Атлантиды. Да. Скучно им с нами стало, да и что за радость смотреть на наши рожи милостивые вы мои государи!

Тут я, наконец, поймал момент и произнес значительно:

– Уважаемый Конрад Карлович, смею вам заметить, что уже утро, а мы еще не похмелившись…

Профессор всплеснул руками.

– Саша! Ой, а что ж это я … У меня тут вот, вы пока спали, а я раньше… И сбегал, тут недалеко…

Я внимал. Сидел и внимал. Глядя на то, как профессор споро вынул початую бутылку: «вот почему он так бодр!», как за ней на лавочке появились два пластиковых стаканчика, какая-то булочка, сырок плавленый. Эх, золотой человек Конрад Карлович! Профессура!

Мы чокнулись, выпили за науку. Помолчали. Мир переставал быть хмурым. Повторили. В мире появились краски. Это было забавно.

– Саша,– проникновенно произнес профессор,– вы не обидитесь на меня?

– За что?

– Ну, пока вы спали, я на все вот это,– он обвел рукой лавочку с нашим незамысловатым фуршетом.– У вас в кармане… Деньги… А у меня… Так я позаимствовал, ну, чтобы…

Я махнул рукой, и Конрад Карлович заметно повеселел. Какой интеллигентный человек!

– Слышь, Карлыч, а вот скажи-ка такую вещь, ты человек грамотный, начитанный, может знаешь. Бог есть? С точки зрения точных наук?

Карлыч хитро взглянул на меня, разливая. Выпили.

– Эх, Саша, Саша, хороший вы человек. Душевный… Только вот вопросы не правильно формулируете… Впрочем, это не ваша вина, это беда общечеловеческая, так сказать, всеобщая…

Вот вы заговорили о Боге. А формулировки не даете. Вопрос ваш получается абстрактный, и ответ на него получиться абстрактный, оно вам надо?

« Ишь, загнул. Точность ему подавай».

Бемзе хихикнул:

– Вот видите… А на самом деле все проще простого. Бог в человеческом понимании, ну, я имею ввиду понимание современное. Есть некий свод законов, обязательных для выполнения любой мыслящей субстанцией, в данном случае человеком разумным. Хомо…

– Сапиенс,– продолжил я машинально, пытаясь уследить за полетом мысли Конрада Карловича.

– Сейчас Саша, как вы уже заметили, о Боге не рассуждает только ленивый. Все потянулись к религии. Это нормально, это естественно. Наблюдается скажем так некая внутренняя потребность людей в общении с высшими силами. Потому делаем вывод, что сознание общее сознание человечества делает некий шаг, направленный к пониманию новых законов мироздания, которые работают независимо от наших знаний о них. Люди это чувствуют интуитивно. Люди это осознают. Тут просто все очень как я считаю. Живи себе спокойно, заповеди не нарушай и будет тебе счастье. Спокойная совесть Сашенька она ведь тоже чего-то стоит, как вы считаете?

– Так стоп… – мне нужна была пауза, потому что что-то интересное вертелось в моих мозгах, но я никак не мог это что-то уловить. И тут напротив меня уселась ворона. Хлопнула крыльями. Крыльями…

Хлоп и меня осенило. Я снова вытащил сигарету.

– Карлыч тихо… – я почему-то перешел на шепот. Собеседник глядел на меня своими мутноватыми глазками.

– Слышь Карлыч, я тебе вчера про ангела говорил?

Профессор отвесил мне поклон:

– А как же…

– Так. Карлыч, это правда. Не бред, не белка. Прикинь… Я чего и разговор этот завел. У меня чего-то в башке повернулось. Он же Карлыч про это и говорил, про расширение-то сознания. Вот. Он же про это и говорил! Мол, мы не осознаем…

– Не ведают, что творят…– прошептал профессор строчку из библии и пожевал хлебушек. – Саша, прежде всего не надо так кипятиться. Я вам не психиатр, и положа руку на сердце склонен вам верить, потому что… Потому что… – он не договорил, а как-то весь сжался и вообще вид у него такой сделался, как будто он БМВ украл, а его прищучили. Сидит такой сгорбленный весь, несчастный… Прям жалко его стало. И неудобно немного. Гружу человека проблемами…

Я похлопал профессора по плечу.

– Карлыч, ну его не расстраивайся…

Бемзе всхлипнул, утерся рукавом, сейчас он уже не был похож на профессора.

– А ангел Саша… Это вам повезло, что вы его увидели, не всякому удается. Значит, помнит о Вас, значит охраняет. Мне вот, за сколько лет ни разу не удалось увидеть…

Мне было неловко.

– Да ладно Карлыч… Чего там…

– Эх, Саша кабы не водка… Я ведь мог бы… Ан нет. Духа не хватило. В свое время я и телом был крепок, и душа на месте, а вот Дух… Нет во мне Триединства и гармонии надлежащей. Вот и скитаюсь…

Надо было чего-то решать…

– Карлыч,– в который раз сказал я проникновенно,– А айда со мной. Глядишь и получится. А ты… вы… мне поможе… те…

– Да толку с меня…

– Ну, привет! С меня типа много толку. Чего там. Деньги есть. Паспорта сделаем и в Египет. Я уже твердо решил, нечего мне тут ловить с работы меня… Ну короче ушел. Дома считай, почти нет. Да и не ждет меня там никто. Чего терять? А вдруг получиться? Мне б только с этою моею миссией разобраться, а то, как в сказке пойди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что…

Бемзе понемногу успокоился и поднял на меня глаза.

– А может и так… Саша. Куда вы предлагаете поехать? В Египет?

х х х

Спящая красавица. Мысли вслух.

День не заладился с самого утра. Мало того, что в голове у Веры царил полнейший сумбур, так еще кроме этого произошла масса мелких неприятностей. Какие могут быть неприятности у обеспеченной валлийской девушки? Да миллион, прежде всего на утреннем умывании глупая служанка облила Присциллу кипятком, это для начала, потом не более умная кошка расцарапала ей руку, так что следы этого звериного хамства останутся надолго. И не известно исчезнут ли они к приезду… Ну сами догадываетесь кого… Продолжать? Хорошо…

Матушка слишком долго читала за завтраком молитву и все пришлось есть холодное, и самое, наверное, неприятное оказалось то, что куда-то пропала красивая брошь, Вера перевернула верх дном всю свою половину, но брошь никак не желала находиться. Это переполнило чашу терпения, и она отправилась к Ивонне. Вроде бы нашелся повод побеспокоить карлицу, а если быть откровенным до конца, то все предыдущее не имело к делу и Вериному настроению ровным счетом никакого отношения. Но чтобы ее оставили на сегодня в покое, она решила сымитировать легкую истерику, и где-то к полудню окружающие неким волшебным образом утратили к ее персоне интерес, а этого-то Присцилла как раз и добивалась, ибо вчерашний разговор все не шел и не шел из ее головы.

Ивонна рассказала с одной стороны много, причем, настолько много, что на осмысление всего времени могло уйти уйма, а этой роскоши Присцилла позволить себе не могла, к тому же она чувствовала, что карлица многого не договаривает, а часть информации дает, скажем так, условно. И видимо это было правильно, и видимо это было верно, но в то же время весьма и весьма нечестно.

«Ох, неспроста подсунули мне эту Ивонну»,– размышляла Вера. Самое странное было то, что она до сих пор не понимала смысла всей этой затеи с ее перевоплощением и перемещением во времени. Как ни крути, это было за гранью ее понимания. Все это казалось искусственным, что ли, а с другой стороны ее Хранитель мог бы и проинструктировать попонятней, а то выбросили как десантника с парашютом, как в этих глупых фильмах из телевизора, мол, вы должны попасть в квадрат такой-то и такой-то, и сидите там ждите непонятно чего и кого. Жениха… Нет сидеть и ждать какого-то жениха Вера решительно не хотела, она хотела действовать. Знать бы еще, как?

По крайней мере, Ивонна давала какую-то непонятную нить, к чему эта нить вела, было решительно непонятно, но это, как считала Вера, был лишь вопрос времени. Может быть, как раз Ивонна и была искомым звеном, неведомой цепи. После того, что Вере уже пришлось пережить, ей уже было на все наплевать, а сказки… Что сказки, как знать, быть может, через сказки карлицы и лежал ее дальнейший путь. Сиды, видите ли… Что за название такое? А последние слова Ивонны насчет Веры, что это было предупреждение, или случайное совпадение?

Понятно, что если покопаться в прошлом карлицы, то можно нарыть немало интересного, кто она? Откуда? Какой частью информации владеет. Почему-то вспомнился следователь из прошлого… Веру передернуло от омерзения. Сюда бы его к нам, на конюшню. Сволочи.

« Ладно,– сказала себе Присцилла,– сиды так сиды…»

За время этих размышлений она дошла до комнаты Ивонны и тихонько прислушалась. За дверью было тихо, и Вера потянула дверь на себя…

х х х

Место дислокации прежнее. Обстановка не требует…

Коновалов недавно сменился с поста и теперь отдыхал. Подошел Дед, присел на кровать, пошептаться. Капитан, или как его теперь называли Тобол не возражал. Уже который день отдыхаем. А Дед иногда говорил интересные вещи.

Он вообще интересный был этот Дед, до полковника, правда не дослужился, остановился на ступеньку ниже, но повидал не мало, да и мыслить самостоятельно умел, что всегда вызывало в Коновалове симпатию. Попал он сюда, похоже, первым, сразу после Вьетнама, вообще интересно получалось тут со временем, люди из разных лет, а по местному летоисчислению, или чего тут народ подсчитывал кроме караульных смен, получалось, что вся эта армия собралась в течение месяца, это по земному пересчету…

Тьфу, ты! Сам черт ногу сломит с такими наворотами. Часы тут были песочные, на постах и в казарме. А солнце вечно торчало в зените, прямо полярный день какой-то получался. Противно до жути, и состояние это не поймешь, жив ты или уже нет, жрать то хочется, то нет, и остальное также…

Ну, так вот. Появился Дед тут первым, смотрит не Вьетнам, и не пляски с Черными Рыцарями, его в послесмертии почему-то все больше рыцари преследовали. Такое вот дело. Огляделся, видит два ангара и песок вокруг, в одном поселился, благо койками он набит был под завязку, а во втором склад оказался с оружием, водкой и сухпайком, армейским между прочим, банки только без этикеток все были… И стал он тут жить, а на другой день какой-то индус прибыл. Естественно они друг на дружку нехорошее подумали, и типа спарринга устроили из гранатометов, а потом подружились, это когда Дед индуса замочил, а тот ожил к вечеру, как ни в чем не бывало, и говорит на русском, это Деду так показалось, что на русском, а тому показалось, что Дед его по-индийски матюкает. Хотя, какие там в Индии матюки, холера одна, а не матюки. Харикришна, харихеришна… Ну а потом почти каждый день прибывали, по одному по два, но особенно древних не было, после второй мировой и до нынешних последних дней, это Иван так сострил. Хороший мужик оказался, да и вообще парни неплохие подобрались, скучно тут было, а так мужской рай: водка, закуска и подраться. Ну, еще конечно фантомы. Наблюдатели наверняка, вот только чего тут за нами наблюдать, разлагаемся потихоньку. Из русских только Коновалов с Дедом зарядку делали и тренировались иногда, остальным в облом. В караулы от скуки ходили, нечего тут караулить, даже если нападение. Убьют, воскреснешь, делов…

– Слышь, Тобол,– Дед прервал поток коноваловских размышлений.– Ты у нас уже неделю паришься, а после тебя никто не пришел, даже фантома не было… К чему б так?

– Наверное, я последний, за мной не занимать…

– Ага, это, конечно, ага… Ну а дольше что, как думаешь?

– Не знаю, может проверка, проверка скукой, знаешь Дед, явятся черти, тех, кто водку жрет, сразу в задницу трахнут, а трезвенников ангелы подберут.

– Так кто ж тут ее не жрет, – удивился Дед.

– Отож…

Дед чего-то прикидывал.

– Не Тобол, я не согласный. Смотри чего получается… Физику учил?

– Ну…

– Инерцию знаешь?

– Ты придумал?

Дед скривился:

– Мозги не е… Студент. Ты если грамотный такой, знаешь, что Заповедей изначально было не десять, а одиннадцать?

– Не знаю…– Коновалову уже становилось интересно, чего еще Дед отмочит?

– И знаешь, какая была одиннадцатая?

– Ну…

– Не заебуй! Но она в список не вошла.

Коновалов захлебнулся смехом, потом выдавил из себя:

– Почему?

Дед продолжал хитро щуриться:

– А потому стюдент, что зае…вать ближнего своего это такой страшный грех, что его даже в список внести побоялись. И сие есть великая тайна, которую церковь хранила на протяжении тысячелетий и будет хранить присно и во веки веков…

– Аминь… – выдавил из себя Коновалов и вытер выступившие слезы…

– Так вот,– значительно произнес Дед и поправил несуществующие очки, прям профессор богословия, подпол несчастный.

– Я остановился на вопросах инерции…

Видя, что Коновалов внимательно слушает, он продолжил:

– Давай опираться на факты и только на факты. Мы мертвы с точки зрения нашей прошлой жизни? Мертвы, безусловно. Спрашивается, что мы делаем здесь?

– Хороший вопрос отозвался Коновалов.– В той жизни я задавался другим, что будет со мной после смерти, и как ни странно думал, что уж после нее я отвечу себе на этот вопрос, а теперь все запуталось еще больше…

– Вот!– Дед потер руки,– то-то и оно… В результате я пришел к выводу что все, что мы здесь наблюдаем, является инерцией, обыкновенной инерцией нашей прошлой жизни. В лагере собрана сотня бойцов, выхваченных из жизни, скажем так несколько неожиданно. Души наши, являясь материей весьма тонкой и чувствительной, явно не успели переварить момент перехода и каким-то образом, о чем можно спорить, сам механизм мне непонятен, да и пусть ему,

Сумели воздействовать на наше угасающее сознание так, что сознание наше создало этот лагерь и все предыдущие миражи, по инерции… Сечешь студент?

– Секу.

– Секи дальше. Как раз чего с нами грешными будет дальше, является на сей момент главным вопросом. Я думаю, что это место является своеобразным чистилищем. Смотри, нас хорошенько погоняли по миражам. Навоевался?

– Ага…

– Я тоже, на всю оставшуюся. Дальше. Может быть, что это мы сами себя гоняли, даже наверняка это так, скорее всего. Будь мы в прошлой жизни другими, так мы бы себе чего-то другое рисовали.

– А теперь, что? Передых и на базу?

– Скорее всего. Тут же все не настоящее, ты не обратил внимание, что водка становится никакой? Пьем как воду… По привычке. Спать стали больше, а сны уже не сняться, правда?

Коновалов чувствовал, что Дед прав, или где-то около.

Дед продолжил:

– Когда я умирал в первый раз, то помнится, сказал что-то типа того Карлайла «Так вот ты какая!», имея ввиду, разумеется, смерть. А потом было совсем по-другому…

Помолчали, потом капитан спросил:

– Ну а дальше чего? Растворимся как утренний туман? По тихому?

– Похоже на то,– вздохнул Дед.– Я где-то читал, что мы состоим из оболочек, так вот, похоже, они будут постепенно разрушаться и сколько это продлиться не известно, видишь, все сходится, физика брат.

Капитан задумался. Потом сказал:

– Ты Дед вывел красиво. Вроде и не придерешься, а ты мне другое скажи… Фантомы это кто? Если все для нас так мрачно, то чего ж наблюдателей засылают? Чего за нами наблюдать, когда мы сами скоро на говно изойдем окончательно. Вы их пытать пробовали?

Дед почесал под мышкой, зевнул:

– Пробовали. Растворяются.

Помолчали.

– А может и не так все, хрен его знает. Может чего-то от нас и останется. Говорят же некоторые, что мы существа бессмертные, может переселимся в младенцев каких-нибудь и по новой на землю…

Коновалов хохотнул:

– Ты Дед точно физиком будешь, а я шизиком от твоих рассуждений. Слышь, а чего ты Ивану рассказывал, что мы, мол, воины Армагеддона, что битва там какая-то грядет? И у нас тут учебка для ратников…

Дед загадочно усмехнулся и снова зевнул:

– Шизиком говоришь? Ну-ну…

На том разговор и закончился. Славно поговорили.

х х х

Глава ХII. В которой юный Марсильяк и его бесстрашный Джереми обсуждают сложившуюся ситуацию и приходят к неожиданным выводам.

« Ну что ж, попали как куры в ощип…» Эта, нелепая на первый взгляд, фраза не давала мне покоя. А с другой стороны нелепой она не была, ибо сравнение было весьма точным.

Граф предложил нам следующий вариант. Мы прячемся в его замке и сидим там как мыши, в то время как он отправит некого человека в Англию с известием о том, что мы погибли на море, пересекая Ламанш. После чего он каким-то неведомым способом будет наблюдать за развитием событий. Занятное предложение при всем притом, что от нас в этой ситуации ровным счетом ничего не требовалось.

На мой вопрос:

« А нам что делать?»

Граф несколько двусмысленно произнес:

« Посмотрим…» и мы стали собираться в дорогу, притом, что разбойники никуда не делись, только часть их сменила платья превратившись во вполне приличных … Ну даже не знаю как сказать… Слуги-воины что ли, или личная гвардия графа де Флери, если вам так нравится.

Как всегда мои размышления прервал Джереми, нагло вторгшийся в мой богатый внутренний мир:

– Мы словно Роланд и Флорисмар… Ты не находишь?

« Ну не идиот?»

Я перегнулся к нему и шепнул:

– Есть одно отличие…

– Какое? -глупо улыбаясь спросил Дже.

– Они… – я повел глазами по сторонам,– Не мавры…

Леко хмыкнул и согласно кивнул.

– Да, они не мавры, они напоминают мне добрых самаритян, которые…

Он не договорил, потому что к нам подъехал граф, и изящно прикоснувшись к краю шляпы произнес:

– Мои люди только что заметили вооруженный отряд. Похоже это фрондеры. С непонятными намерениями, они контролируют дорогу на Валансьен. Вы не будете возражать, если мы изменим, курс и проедем вдоль Шельды. Примерно через пару лье есть переправа.

Я не менее изящно, как мне показалось, поклонился, при этом правда чуть не свалился с коня и произнес:

– Мы ваши пленники, граф…

Он улыбнулся, крикнул:

– Пустое,– и пришпорив коня умчался.

Снова возник Джереми.

– Слушай, а давай удерем.

Я воззрился на него в недоумении.

– Смысл?

Леко комично пожал плечами.

– Ну не знаю. Просто так. Или…

– Или. Мне тоже все это не нравится. Вот внутри чего-то чувствую. Не люблю непрошенной заботы, наверное.

Джереми хмыкнул:

– И я про то же. Ну, скажи, к чему ему нас опекать?

– Он говорит, что попросили…

Леко сделал страшные глаза:

– Попросили? Интересно, я тут подумал, и что-то не вспомнил ни одной живой, а также мертвой души, которая могла бы попросить за тебя. Естественно о чем-то хорошем. Уродов-то хватает…

– Вот именно,– я выразительно посмотрел на Джереми.

– Ну, как хочешь… Я конечно с тобой, но если смываться, то немедленно. А то другого шанса может и не представиться.

Тоже мне неуемное создание. То он от графа был без ума, а теперь, куда все подевалось? А никуда. Но с другой стороны, я Джереми прекрасно понимал, это просто пресловутая привычка вторая натура. Привычка все делать наоборот. Сам такой. Граф вроде бы он весь в белом, и в то же время, постоянно дергает за невидимые, но ощутимые веревочки. Бархатными перчатками, берется за них и дергает. Ну что за наказание? Все от меня, чего-то хотят. Постоянно. Замучили. Может и правда в разбойники податься? Научимся потихоньку. Ничего страшного. Не мы первые, не мы последние.

Думая так, я произнес негромко:

– Может быть ты и прав. Но знаешь, мне все это довольно занятно. Давай сначала заглянем в замок? Ну а там по ситуации…

Леко сделал серьезное лицо типа « ну-ну поглядим», и мы поехали дальше в ожидании переправы.

х х х

… Деньги решают все…

(кажется, кто-то из олигархов)

Ну, вот мы и на пути к Египту. Сбылось, вернее смоглось или не знаю… Извините. Но наша с Карлычем зондеркоманда несколько не трезва. По поводу… Не просто так…

В двух словах все было очень просто. Мы не стали изобретать велосипед и обратились в попавшееся нам, некое, турагентство, где за определенную сумму предлагалась поездка в эту прекрасную страну. И мы воспользовались. Самое смешное, что не у всех нас были загранпаспорта… Ну у меня-то он был и так, я не забывал об этом. Со старой работы остался. Дома. Гы-гы. Я-то думал, что его сволочь таксист утащил, а фигушки! Я его, оказывается, дома забыл, впопыхах, под впечатлением.

« Я достаю из широких штанин, дубликатом бесценного груза! Читайте, завидуйте, я гражданин Португалии Франко Соуза!»

А вот Карлыч меня удивил в очередной раз. У него вообще никакого паспорта не было, вернее, был, но в милиции. Короче пришлось паспортину выкупать. Темная там у него история с этими органами какая-то получилась, но это не важно и неинтересно, а интересно, что когда мы этот паспорт выкупили. Он оказался заграничный, но непродленный. Такой вот фикус. Пришлось продлять. Я уж грешным делом думал, что пока оформим ему, пока туда-сюда, глядишь и измениться что-то, может и ехать никуда не придется… Но не тут-то было, сказала Тута Ларсен, или Хансен. Кто их там шведов разберет. Впрочем, сори, это я отвлекся… Бывает… Но не у всех проходит… Да.

Ага, о чем это я? О! Вспомнил. О паспортах. Так вот у глубокоуважаемого гражданина Бемзе, тоже был загранпаспорт. Он, видите ли, имел в свое время, разумеется. Возможность выезжать в Израиль-государство, родственнички побеспокоились, по еврейской линии, так сказать. И где таких родственников найти… Это прямо как один мой знакомый. Так вот этот один знакомый говорил, как итальянцев наслушается, надухариться:

«Ой, я такой итальянец» или англичанин это когда Биттлз услышит. Ну, и так далее, по всей географии, а как кальян покурит, так говорит, ой, я такой осман!

Палестинец блин! К чему это я? Как обычно просто мысли вслух. Я вообще иногда задумываюсь, что если бы мои мысли могли обретать, так называемую мыслеформу, так какими бы образами наполнилась наша биосфера, или что там у нас мыслеформами будет наполняться? Не знаю, я академий не кончал в отличие от некоторых. Знакомых. Палестинцев, блин…

Но это было давно. И, по-видимому, неправда. Давно-говно, прекрасная рифма, причем классиками абсолютно не заезженная, не употребляют классики подобных слов, потому что классики. Такая у них планида классическая. Ну вот, опять отвлекся, что за день такой? Наверное, магнитные бури…

Так что в ожидании документов мы напились немного, а чего нам еще делать? Опять же деньги были.

Тут еще девушка какая-то пристала, ну знаете из этих « Какой мобильной связью вы пользуетесь?» Тоже, между прочим, примета нашего времени.

На мой двусмысленный ответ:

– Нетрадиционной… – она сделала выпуклые глаза чисто рыбка из аквариума и больше мне вопросов задавать не стала. Позже краем глаза я увидел, что она, указывая на меня, что-то горячо шептала своей подруге. Тоже, наверное, рассказывала ей какие мы масоны. В смысле пидорасы.

Да и мы не мормоны. Или масоны… Какая разница. Без денег бы точно ни черта б не получилось. Гарантирую. Короче напились мы… И скажем так без особых последствий. Для нас. И решилось все довольно быстро, не иначе как ангел нам помогал. Короче иногда мне казалось, что я уже в пути и шорох крыл преследовал меня постоянно. В смысле, ик… Сори, завсегда.

Жили мы у хороших людей. Домой я возвращаться не стал, а чего мне там ловить? Я решил, что из Египта вернусь и хату себе куплю новую, а может в том же Египте жить останусь, как фараон… А люди… Их тоже Карлыч нашел, у него почти все были хорошие люди. Он вообще был специалист по поиску хороших людей, скажу вам очень ценная специальность в наши дни. Мне вот вечно одни сволочи попадаются, Карлыч только вот исключение. А у него так все как на подбор широчайшей души люди. Знакомые, не особо знакомые. Ну кроме тех, конечно, кто нас преследовал, за нетрезвый образ жизни, так те конечно были гады, кто ж спорит. Гады, они гады и есть. Это есть суть марксизма, а также пароксизма и эксгибиционизма. Простите за высокопарный стиль.

Так что жили мы у хороших людей, денежки наши потихоньку заканчивались, но это была не беда, потому что в Египте…

В свободное от пьянки время мы беседовали о высоком. Хозяева о высоком не беседовали, они вообще ни о чем не беседовали. Только пили. А мы беседовали. Вот и сейчас, чу…

Мы говорили об олимпийских играх. Об их влиянии на развитие человеческой цивилизации в целом и в частности. И Карлыч распинался, о красоте человеческого тела, а я спросил:

– Карлыч, а почему для животных олимпиады не устраивают, для геев устраивают, для инвалидов устраиваются, а для животных нет. Чем они провинились?

Карлыч замер на полуслове. Он был похож на величайших мыслителей Древней Греции, изо рта текла струйка слюны.

Он всерьез думал, как ответить на ту чушь, что я нес! Величайший человечина! А я меж тем распалялся все больше, и моя фантазия не имела границ:

– Нет, вы только представьте! Бурая олимпиада в Либревилле! Каких только медведей здесь нет! Разве что полярные в диковинку, их будет много в Антарктиде через двести лет по времени этой планеты, а здесь Бурая Олимпиада. Виды спорта весьма экзотичны, ну может быть не для Либревилля, а так для людей. Но смотрится между тем великолепно! Переноска бревен на скорость это ли не истинно молодецкая удаль! Заламывание… Без комментариев. Не всякий вид восточных единоборств, поспорит с этим мероприятием по зрелищности, разве что сумо, да и то с некоторой натяжкой и много, много еще разнообразных дисциплин и сюрпризов ожидают простого зрителя в программе этой уникальной, я не побоюсь этого слова, Олимпиады…

Слюна перестала течь, и Карлыч строго посмотрел на меня:

– Это вы Саша в плане юмора?

Я кивнул, хозяева перестали жевать и внимательно смотрели на нас. Кстати звали их Толя и Лена. Он был философ, а она тоже нигде не работала.

– Хорошо… – произнес профессор и сказал самую мудрую фразу из всех, что только можно было сказать:

– Давайте выпьем…

Ну, разве он не молодец?.. – Да ладно, Карлыч, не страшно, все путем, блин. Подумаешь. Есть и другие развлечения. Можно, например, объявление дать про ирландские танцы. Красиво же!

– Как это?– спросил Карлыч.

А Толик колбасой подавился от неожиданности.

– Тю, да элементарно. Даем объявление, ирландские танцы, там. Проведение ритуала. И все. Нард набежит, не будем знать, куда деньги девать, у меня дружок один таким в Херсоне занимался и нормально. Говорит, приходят барышни, мол, хотим танцем заняться, ирландским… Он им цену назвал, деньги снял, все такое, потом говорит, раздевайтесь. Те, « А зачем?»

Он: « Как зачем? Ирландские танцы, настоящие конечно только в голом виде танцуются! Вы что, девушки истории не знаете?»

Те конечно: « Знаем, знаем…»

Ну, потанцевали все такое, че он им исполнял я не знаю. Может, лезгинку, может че покруче, короче потом давай же ритуал исполнять… Короче отымел их по полной программе и до свидания… Вот такие танцы…

Карлыч подумал и произнес.

– Да уж… – ну точно Киса Воробьянинов.

Потом закатил куда-то глаза и забормотал:

–Когда еврей пришлет к акуму за деньгами нарочного и тот обманет акума, взяв с него больше, чем следовало, тогда это принадлежит нарочному.

–А это еще что за хрень?

Карлыч вернул глаза назад и пояснил:

– Шулхан Арух. Талмуд. Закон 27…

Я только и сказал, что:

– О!

А хозяева непонятно переглянулись, и Толик потом еще пальцем у виска покрутил.

А что тут еще сказать?

А ничего.

Дело то все в чем? А дело все в чувствах. Хучь плачь. Тут ведь вот как. Можно, что угодно думать о загробной жизни, есть там она али нет, но… Но по– моему мир нам таки дан в ощущениях и не иначе. А сие значит, что во что верим, то и сбудется. Хотим рая, будет нам рай, хотим ада… Догадайтесь с трех раз.

Теорий миллион и тележка, но сердцем, задницей, в конце концов, чувствую. Что все будет именно так.

Ангелы? Есть? Есть! Хорошо! Отлично! Дальше что? Интересно, узнай все, что они есть во плоти, что бы сказали?

« О! Хорошо! Ангелы есть». И продолжили бы заниматься своими делами. Что им с того? Ничего. Жизнь, блин продолжается!

Теперь о чувствах. Я предполагаю, что есть их некоторые категории. Высшие, скажем так, и низшие. Высшие – это там любовь, дружба, тяга к творчеству и искусству… Ну а низшие это например злоба, ненависть, зависть, обязательно, как без нее, ну и прочие кровь пот и слезы. Точнее это уже не чувства, а их следствия, но смысл понятен.

И знаете, други моя, такое впечатление создается, что в мире нашем действительно действует некая сила, которая стремится, во что бы то ни стало, задавить в нас все эти вышеперечисленные высокие чувства и заменить их всеми вышеуказанными следствиями…

Слушаешь иной раз некую теорию, прогоняешь ее через себя, подходит не подходит? Тоска… Смерть, вот опять. Что смерть? Круги на воде… Есть она? Нет? Есть. А как же! Но не верю! Не верю. А значит, нету ее. И все. А дальше вторая серия, и третья за ней. Возможно? Еще как…

А потом Карлович, прерывая мои задумчивые грезы, спрашивает:

– Вы собственно историю «Титаника» знаете?

– Ну так, чуть-чуть,– отвечаю.

– Вот именно. Чуть-чуть. А как по мне так вся наша жизнь этот пресловутый «Титаник», извините за банальность сравнения жизни с кораблем. Ну не оригинален. Живем мы под страхом смерти. Вот вам пример, возьмите кого-нибудь из сказочных персонажей, скажем эльфов. Да, эльфов. У них абсолютно другие проблемы. Они живут под страхом вечной жизни. А толку? Все мы на этом «Титанике» и он тонет, медленно, но уверенно. А далее существенна только наша реакция на данные нам граничные условия и тут уже возможны варианты. Мы можем всей толпой бежать в трюм и толкаясь, пытаться заделать пробоину, которая кстати, заметьте, независимо от наших усилий, будет становиться все больше и больше… Да, ну вот.