Электронная библиотека » Юрий Полуэктов » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 7 ноября 2023, 08:01


Автор книги: Юрий Полуэктов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Шрифт:
- 100% +

28

На работу Лагунов приходил минут за пятнадцать до появления основной массы сотрудников, чтобы спокойно посидеть несколько минут, просмотреть перечень текущих вопросов, представить себе предстоящий рабочий день. Он не любил утреннего полусонного застоя и с самого начала трудового дня взбадривал подчинённых вопросами о состоянии дел, раздавал новые поручения.

Через неделю после командировки, входя в отдел, он увидел Тоню. Она бродила между столами работников их группы и раскладывала конфеты.

– Привет! Московские гостинцы раздаёшь? Как время провела?

– Хорошо. Съездила в Суздаль, спасибо за наводку. Сходила в кинотеатр «Повторного фильма». Посмотрела ещё раз «Солярис» Тарковского. Слушала Моцарта в филармонии. Жила прямо по твоим заветам.

– Вот и умница. У нас здесь более приземлённые развлечения. А хочешь на рыбалку съездить? – Сергей не готовил продолжения их московских отношений. Импровизация получилась неожиданной для обоих и желанной. Это он понял по засиявшим, на всё согласным Тониным глазам. – На настоящую?

– Хочу.

– Вот и ладненько. Я тебе потом расскажу, что и как.

Сергей свернул разговор, прошёл к своему столу и с подчёркнуто деловым видом занялся просмотров документов. Не хотелось показывать коллегам возникшие между ними короткие отношения. Тоня почувствовала его настроение, тоже изо всех сил делала вид, что в Москве ничего особенного не происходило, разговаривала с начальником подчёркнуто официально.

Почти каждые выходные Сергей и Олег старались выезжать на рыбалку. Светка в последнее время всё чаще находила повод отказаться от поездки, как правило, ссылаясь на недомогания или срочные бабьи дела, а потом и вовсе перестала заикаться на эту тему. Похоже, она находила себе новые развлечения в городской черте.

Олег быстро сошёлся с Тоней. Особенно его устраивало то, что в лагере снова на время их рыбацких скитаний оставался дежурный смотритель. И Тоне нравилось проводить время на берегу в компании двух братьев. Она устраивалась на надувном матрасе у самой кромки высокого обрыва, загорала и купалась, читала, иногда отвлекаясь, чтобы посмотреть, как рыбаки выводили на берег рыбу, что покрупней.

Ловили на спаренные спиннинги. Ещё в Москве, во время вечерних блужданий Сергей рассказал ей об этом способе ловле, как они сами придумали конструкцию больших катушек на замечательных редких подшипниках, которые цеховая кладовщица согласилась отдать только за торт «Птичье молоко». Сергей в очередной командировке выстоял длинную утреннюю очередь в арбатский ресторан «Прага», купил знаменитый продукт и обмен состоялся. Останавливались на обрыве, связывали лески с двух спиннингов, один из братьев переплывал на лодке или вплавь на противоположный отлогий берег. Рыбацкое счастье переменчиво. Иногда Тоня удивлялась, как можно часами гонять меж берегами свисающие с лески поводки, выжидая одну-две результативные поклёвки. Но чаще рыба брала активно, рыбаки впадали в азарт, перебрасывались через реку шутливыми комментариями и советами.

Самой замечательной получилась последняя в том году рыбалка. Уже несколько лет они ездили на одно и то же место в посёлке Береговой, и даже за это непродолжительное время было заметно, как быстро Урал, подмывая берег, наступал на небольшую рощицу осокорей, боязливо сбившуюся в прибрежный колок. Каждой весной хотя бы одно дерево смывал паводок, а полевая дорога, извивающаяся вдоль русла, вынуждена была найти себе новую трассу. Осень подарила необыкновенно затянувшееся бабье лето. Сентябрь отслужил свою тихую, умиротворяющую мессу, приготовил душу к неизбежным суровым испытаниям холодом. Но октябрь, как заспавшийся с похмелья дворник, лениво потягивался, не торопился стряхнуть пожелтевшее летнее убранство, обмести обременённые пожухлой листвой деревья. Солнце, словно радуясь оседлавшему южные просторы вековечного Урала антициклону, многие уже дни каталось по почти безоблачному небу. Утренние заморозки осаждали влагу на утратившие летний цвет травы, ледяными кристаллами набрасывали эскизы к ажурным зимним росписям. Взошедшее светило быстро стирало эти наброски, а днём прогревало воздух до вполне летних восемнадцати градусов.

В начале октября Тоня вернулась с уборочной из Светлинского района, куда каждый год отправлялся отряд заводчан и работников КБ помогать убирать целинную пшеницу. Ей полагался недельный отпуск. И братья решили взять пять дней из недогуляного отпуска и втроём махнуть вверх по Уралу – отдохнуть, порыбачить.

Поехали в воскресенье на утреннем автобусе, вышли на конечной остановке, минут через сорок добрались до небольшой тополиной рощицы, где обычно рыбачили. Разбили лагерь, наловили кузнечиков, мелких лягушек и ближе к вечеру вышли рыбачить на излюбленное место вокруг куги, выкинувшей свои порыжелые побеги посередине русла, сразу за перекатом. Сергей кинул в лодку садок, подсачник, две, заткнутые узловатыми кленовыми рогульками бутылки из-под пива с кузнечиками и лягушатами. Олег связал концы лески с обоих спиннингов. Удилище каждого спиннинга состояло из одного первого колена, чтобы удобно было втыкать его в землю, когда нужно снимать рыбу или подсадить наживку. Воткнув в песок конец своего удилища, второй спиннинг пристроил на корме лодки. Сергей сел в неё, поправил лежащую в ногах снасть и, выгребая против течения, поплыл к другому берегу. Олег, стоя на яру, пускал леску со своей катушки ему вослед. Уткнувшись в отмель, Сергей вылез из лодки и выволок её далеко на гальку, чтобы не мешала выводить пойманную рыбу.

Урал расслабленно дремал, насаждаясь последними, может, безветренными вольными деньками. Два пучка кузнечиков и один лягушонок, бестолку окунались на поводках в прохладную воду. Ни под берегом, ни вокруг куги, ни на перекате голодной рыбы не было.

Солнце уже готовилось к последнему стремительному рывку в своё алое вечернее убежище, когда между берегом и кугой пониже поводков раздался удар жадного голодного хищника и фонтан брызг разломал сонное речное зеркало. Олег, медленно шедший вверх по течению, развернулся и со всех ног побежал по кромке обрыва, волоча поводки к месту охоты крупной, судя по удару хвоста, рыбы. Он не проскочил и половины намеченного пути, когда за его спиной раздался ещё один подводный взрыв уже выше лески-тетивы. Олег резко тормознул и медленно пошёл назад, дожидаясь, когда охотник скатится по течению к поводкам. Третий удар пришёлся на средний поводок с лягушонком. Рыбаки выдержали паузу длиной в нескончаемые, решающие судьбу рыбы полторы секунды, синхронно и сильно дёрнули удилища. Леса не выпрямилась между спиннингами, а натянулась долгожданным победным углом, из вершины которого глубоко под воду уходила струна поводка.

– Сидит! – С должной суровостью в голосе констатировал Олег.

– Здоровый чертяка, поводок наверх даже не двинулся!

– Ты меньше болтай, выводи скорее.

От Олега больше ничего не зависело, он лишь отпускал лесу по мере того, как брат вываживал добычу. Сергей с трудом крутил ручку катушки, рыба ушла на дно, сопротивлялась отчаянно. Тогда он оборотился от воды, положил удилище на плечо и, как бурлак бечеву, потащил напряжённую лесу прочь от реки. Отойдя метров на пять, развернулся, быстро вращая катушку и выбирая леску, побежал назад к воде. И так «выкачивая», как называют это рыбаки, несколько раз метался по косе, пока подводный воитель, наконец, не устал. Выйдя на поверхность и глотнув воздуха, рыба сдалась окончательно. Серега выволок подкидывающую себя добычу на галечник, воткнул в песок конец удилища и подбежал к рыбе.

– Ну, кто там? – нетерпеливо спросил Олег.

– Жережище, на четыре… нет, на все пять кило! – возбуждённо вопил Сергей, раскрывая пасть рыбе. – А заглотил-то… бродяга… до самой задницы.

Руки, всё ещё пленники азарта, дрожали. Он схватил садок, чтобы опустить туда рыбу, но тут же его отбросил.

– В садок не лезет! – удивлённо констатировал обескураженный рыболов.

– В подсачник заверни и брось в лодку. Рыбачок хренов, садок настоящий взять не сообразил!

– Кто ж его ждал, такого выродка! Отродясь здесь таких не ловили. Приблудный, с низовьев, что ли, забрёл.

– Давай, быстрее шевели копытами, смотри, что в русле творится!

Вода между камышом и обрывом кипела. Десятки сильных хвостов азартно и непрерывно стегали по поверхности воды. Непонятно, что это было, то ли коллективная охота стаи жерехов, то ли неведомый рыбий ритуал, который исполнялся на участке русла длиной не больше ста метров. Тоня зачарованно наблюдала с берега за разыгравшейся то ли водной, то ли рыбьей стихией. Если бы по руслу торчали детские головки, можно было подумать, что расшалился целый детский сад, пришедший пошлёпать ладошками по воде, поплескаться в купальне. Сергей подсадил ещё одного лягушонка и побежал к удилищу. Едва поводки вышли за уровень куги, как на дальний от него поводок сел ещё один жерех. Это чудо за вечер повторялось ещё три раза. Жерехи хватали наживку без колебаний, как только поводки оказывались над бурлящим котлом.

Солнце, словно прощупывая пылающей щекой прохладную ночную подушку, коснулось горизонта. И очень скоро, показалось, что одномоментно, всё стихло. Три поводка с наживкой перестали быть удачливыми добытчиками. И рыбаки, потаскав их ещё минут двадцать по примолкшей воде, решили сворачиваться. Сергей смотал на катушку вместе с поводками свою половину лески, расцепил её и возвратился в лагерь. Достали безмен, стали вешать улов. Самый крупный жерех потянул на четыре с половиной килограмма.

– Эх, чуть-чуть не дотянул до пяти. А ведь я почти угадал, – довольный Сергей возбуждённо вращал глазами.

– Ладно, не жадничай, полкило приврёшь, когда будешь в курилке трепаться.

Четыре рыбины посадили в большой сетчатый садок. Одного жереха Сергей отнёс на обрыв в густую траву подальше от лагеря, достал большой складной нож.

– Ничего себе, ножичек, – удивилась Тоня.

– Урка какой-то продал. Подошёл ко мне около магазина. «Возьми, – говорит, – перо. С зоны. Сталь – гвозди рубит». Я и повёлся. Не очень дорого просил, деньги, видно, нужны были. Хороший нож, ментам только с таким лучше не попадаться.

Сергей почистил рыбу, вынул внутренности, жабры и покидал их в воду на съедение ракам. Спустился к воде и тщательно вымыл рыбу, потом на фанерном сидении от лодки разделал на куски, вырезав позвоночник и удалив длинные сабли рёбер. Хватило и на уху, и пожарить. Младший занялся ухой, старший жарил свежее розоватое филе. Тоню к рыбе мужики не допускали. Она была «на подхвате» и ещё засветло расстелила клеёнку, расставила на ней посуду, разложила овощи, вокруг клеёнки разбросала спальники. Потом очистила две картофелины и десяток крупных луковиц. Луку нужно было много, Олег жарил его после жереха, чтобы пожелтевшие чешуйки вволю напитались духом великолепной рыбы. Доваривали и дожаривали при свете фонарика.

Приготовив ужин, положили в костёр комель старого, поваленного ветром клёна, обложили его обломками сучьев. Сушина занялась, загорелась бойко и ярко. Вечерняя стынь полезла под брюки, за ворот под рубахи и свитерки, не давая уже забывать о себе. Тоня присела на лежащий у костра обломок бревёшка, придвинулась ближе к огню.

– Какой костёр сегодня добренький! Я буду здесь сидеть, в тепле и довольстве.

– А как же с тобой чокаться? Прикажешь с каждым тостом к тебе подниматься? – Сергей подходил к ней, держа в руках ватные армейские штаны.

– Ну, я могу и не пить.

– Нет, за такую-то рыбалку грешно не поднять кружку. А каково зрелище, подаренное нам на закрытие летнего сезона?! Мы с Олегом первый раз в жизни это видели. Не исключено, что и последний, а ведь много времени проводим на воде. Не-ет, редчайшее явление. Не знаю, как его и объяснить. – Сергей положил на Тонины колени толстые армейские бриджи. – Примерь-ка шкарики. У знакомого отставника выменял. Будешь нам фронтовою подругой.

– Нет, нет, на мне любимые шерстяные спортивочки, я не замёрзну. – Тоня с детским ужасом переложила бриджи с колен на бревёшко.

– Надевай без разговоров! – изобразил Олег отеческую строгость. Он уже упаковался в такие же армейские брюки, только принявшие на себя следы прибрежной грязи, рыбьей чешуи, кипящего подсолнечного масла и много чего ещё, накопленного за долгие годы небрежной эксплуатации. Тоня всё ещё слегка робела перед ним и неуклюже начала влезать в грубоватую защитную амуницию.

– Давай-ка я научу тебя искусству облачения тела в военную форму. – Сергей подошёл к Тоне, начал застёгивать клапан на гульфике. Расправляя тёплую прокладку, как бы невзначай провёл ладонью по мягкому лону и шёпотом добавил: – Всегда так застёгивай, и ни один посторонний ветерок сюда не заберётся, только я.

– Только ты, нахальный тип, там и бываешь.

Когда Сергей застегнул последнюю пуговицу, оказалось, что брюки очень удобно, высоко облегают талию, И сразу ей стало тепло. Тоня прошлась вокруг костра, обминая на себе тяжёлое армейское снаряжение.

– Отлично, на попке слегка отвисают, но попка ещё тот орган, легко вес набирает, – откомментировал этот променад Серёга.

– Сейчас же снимай с меня это! – неожиданно обиделась Тоня.

Остряк осознал перебор в подначке, подошёл к Тоне, приобнял и зашептал на ухо:

– Родная, я так неуклюже пытался пошутить, извини. Ты в них – самая клёвая модель из ракетных войск стратегического назначения. Именно в их недрах родились эти распрекрасные бриджи.

Первый тост традиционно подняли за погоду. Потом Сергей предложил выпить за мир во всём мире.

– Чего это ты, будто с первомайской трибуны, лозунгами заговорил? – удивился Олег.

– С первомайской трибуны теперь впору войну славить. Вот кто мне скажет, что мы забыли в Афгане? Зачем Брежневу понадобилась эта война? Хочет всем миром управлять? Так со своей страной справиться не может.

– Да, я слышал, везут в город гробы, хоронят втихую, будто и не афганцев… – Олег подвинул в огонь обгоревший комель. – Позорище. Пацаны жизнь положили неизвестно за что, а им даже последние воинские почести отдать не позволяют.

– До нас-то, наверное, дело не дойдёт, – Сергей задумчиво замер с поднятой кружкой. – Мы только старше становимся, а вот сыновья-то взрослеют. Не дай бог, дойдёт их черёд туда загреметь.

– Ты думаешь, мы там надолго? – Тревожно, севшим голосом спросила Тоня.

– Кто ж это знает. Насколько можно судить с нашей колокольни, в Политбюро собрались упёртые идейные борцы. Будут драться до победы. А цена победы в горной стране, скорее всего, велика будет, если вообще возможна. Непонятно, как тамошний народ к нашим относится. Если враждебно, то дело плохо.

– Сколько ещё кружки держать будем? – Олег приподнял cвою повыше. – За наших ребят, чтоб были живы. И царствие небесное тем, кого уже нет.

После ужина вышли на берег. Подсветили фонариком рыжую сетку садка. Почуяв свет, рыбы возбудились, забились в тесном пространстве своего плена, раскачивая кол, не пускавший их в родные глубины.

– Ты хорошо кол забил? – насторожился Олег. – Серьёзные пацаны попались. Вон как на свободу рвутся.

– Не писай, лягушонок, не утонешь! – Серёга был доволен и добродушен, – помню, как ты на Салмыше за топором поленился сбегать. Садок-то тогда от тебя уплыл.

– И горловину связал?

– И горловину связал. Помню, как в Подстёпках у тебя же пара самых крупных щук ночью выпрыгнула. Я ведь в отличие от старика Павлова наделяю рыбу интеллектом.

– Ладно, памятливый ты наш, будто у тебя промашек не бывало.

– Бывали, но я чту Пушкина. Истину сказал: опыт – сын ошибок трудных…

– Короче, бывалый и опытный, пошли спать уже. Завтра затемно нужно выйти на воду. Неизвестно, какое у него расписание на утро.

– У кого? – не поняла Тоня.

– У жереха. Но о рыбе накануне рыбалки разговаривать запрещено.

– Подслушает и убежит? – Тоня шутливо распахнула глазищи.

– Конечно. Демоническая рыба. Ажно думать о ней нельзя.

– До сегодняшнего вечера я и предположить не могла, до чего вкусен жареный демон. Особенно в Вашем исполнении, Олег Анатольевич!

– Ты не представляешь себе Тонечка, сколько ещё тайн тебе откроется, если будешь с нами общаться. Ладно, молодёжь, пожелайте дяде спокойной ночи. Пошёл-ка я спать. До завтра.

Олег направился в палатку. Тоня взяла Сергея за руку:

– Давай посидим у костра, мы так редко бываем вдвоём.

– Давай посидим, – согласился Сергей, до солнцеворота рукой подать, ночь длинна, три раза можно выспаться.

Присели на бревёшко, ближе к костру. Тоня протянула ладони к огню, попросила:

– Руки озябли. Принеси, пожалуйста, мой рюкзачок, там где-то лежат перчатки.

Когда он подал рюкзак, Тоня достала синие шерстяные перчатки.

– А позвольте полюбопытствовать, мадам, – Сергей взял одну перчатку, вывернул и стал рассматривать изнанку. – Слушай, я точно в таких же в юности на коньках рассекал. Обрати внимание, какой интересный рисунок обыкновенная синяя перчатка имеет с внутренней стороны.

– Я никогда не рассматривала перчатки изнутри. На мой взгляд, излишне пёстро.

– А у меня с юности привычка проверять изнанку всех вязаных вещей. В отрочестве мы косили под стиляг и носили вывернутые цветные женские носки.

Тоня расхохоталась:

– Ты носил женские носки?!

– А что было делать? Мужские цветные не выпускали. Позже мы носили вывернутые двойные шерстяные перчатки. В пряжу для внутренней стороны, наверное, в целях экономии, добавляли нитки более низкого качества и другого цвета: синие, голубые, красные. Получался оригинальный пёстрый рисунок, а главное – ни у кого таких перчаток не было!

– Так, в женских носках и вывернутых перчатках ты танцевал рок-эн-ролл, вдребезги разбивая сердца стильных городских девиц!

– Хм… – Сергею явно понравилась такая мизансцена, – нет, эти перчатки помогли покорить юное сердце моей первой возлюбленной, было это на ледяных дорожках стадиона «Локомотив». Меж нами случилась любовь, которую мы пили, словно благородный бальзам из хрупкой романтической чаши.

– Я уже ревную тебя к этой неизвестной мне конькобежке…

– Не стоит. Первая юношеская любовь, как правило, не осознаёт себя как чувство на всю оставшуюся жизнь. Тебя я люблю совершенно иначе. Есть такое понятие – надёжность. Это когда человек рядом с тобой воплощает уверенность и надежду, которые хочется сохранить навсегда.

– И я ощущаю в тебе эту надёжность, мне очень хорошо с тобой.

– А на танцы, в самом деле, ходили в носках наничку, но рок-н-ролл мы не танцевали. В моду уже вошли другие танцы, никакой фантазии в них не было, любой мог топтаться, обнявшись с подругой – правда, на пионерском от неё расстоянии. Мы только что «вышли в свет» и первым делом обследовали все танцплощадки города. Дом офицеров не подошёл, он находился в более высокой возрастной категории. Самые массовые танцы были в «Тополях», самые престижные – в «Парке железнодорожников», там играл лучший эстрадный оркестр. На этих двух площадках мы в основном и балдели. В «Тополя» можно было приходить задолго до начала. В густой тени раскидистых старых деревьев народ гонял в теннис, катал шары на биллиарде, играл в шахматы. Ближе к вечеру на открытой эстраде шёл концерт.

– И вы перед танцами набирались сил, слушая самодеятельность…

– Редко, но бывало. Телевидения в городе не было. На гастроли к нам, как, впрочем, и сейчас, никто не рвался. Отчего же не послушать концерт. Выступали и местные профессионалы, и любители. Все скамейки перед эстрадой обычно были забиты, публика у нас не избалованная. Но самыми экзотичными были танцы на Беловке. Неподалёку находились два военных училища, зенитка с лёткой, поэтому на площадке всегда толпились курсанты и совсем молоденькие претендентки на почётное звание офицерской жены. Они трогательно прижимались друг к дружке в центре круга. А край, периферию танцпола занимали блатные. В этой среде были совсем другие, собственные модные устои. Носили они прямые и широкие брюки с манжетами, надёжно прикрывавшие носки, воротники рубашек свободно лежали на воротниках пиджаков, на голове красовалась надвинутая на лоб фуражечка-шестиклинка. Во время танца многие курили папиросы с планом. Девицы выделялись большими яркими губами. Их танец завораживал откровенной сексуальностью. Это был незаконно рожденный отпрыск вальса. Дамы томно лежали на груди кавалеров. Свободной от папиросы рукой танцоры придерживали партнёршу существенно ниже талии, а правое мужское колено танцевало глубоко между женских бёдер.

– И ты упивался танцем, насадив на своё правое бедро Маньку-Облигацию?!

– Томно кружить с Манькой по периметру площадки было смертельно опасно. Эти конкретные пацаны не понимали конкуренции и чужаков вообще. На Беловке нам ничего не светило, мы заглядывали туда, как зрители.

– А что такое папиросы с планом?

– Про марихуану в американских романах читала? План – это оренбургское название марихуаны.

– Наши уличные девчонки тоже бегали на танцы.

– И ты с радостью участвовала в этих забегах.

– А вот и нет. Парни там были нагловатые, чем-то похожие на тех, что танцевали у вас на Беловке, только без отложных воротничков. А на институтские вечера ходила с удовольствием. И с тобой танцевать мне очень нравится, жалко, что праздничные вечера наше КБ устраивает редко, я бы хотела танцевать с тобой, например… каждую субботу. И вообще, мне удивительно, что ты меня полюбил, я ведь не очень красивая, вокруг много женщин красивее меня.

Сидеть на тонком комле было не очень удобно, Сергей подобрал ноги ближе к бревну, обнял Тоню, прижал к себе:

– Во-первых, не клевещи на себя, ты самая-самая красивая среди всех женщин, коих касается мой взор, во-вторых, танцы лучше устраивать по средам, а по субботам всё-таки ездить на рыбалку, в-третьих, счастье не очень-то выбирает самых красивых, по-моему, так оно вообще слепое. Одна очень красивая, живая, общительная женщина, умница, рассказывала мне, как она жила, расставшись с мужем. Ей было непонятно, почему она, несомненно лучшая среди многих, пребывает в одиночестве. В конце концов, она просто взмолилась: «Господи, как я устала! Пошли мне хоть какого мужа, хоть плохонького, хоть неказистого, только чтоб был!» И послал ведь господь. Ровно такого, как просила. Она даже слегка опешила, пошутила для меня: «Филипп прилип». Ничего, сошлись, живут, правда, несколько странно – каждый в своей квартире… Я так и не понял, счастливо ли ей живётся, неудобно всё же препарировать внутренний мир малознакомого человека, но очевидно, что спокойно.

– И она тебе всё это рассказывала? Это же очень такой… интимный сюжет. И часто посторонние люди так с тобой откровенны?

– Бывает, я хоть и ехидный, в силу того, что постоянно иронизирую и над собой непогрешимым, и над другими человеками, и даже над окружающим миром, но я не злой, скорее – сострадалец, наверное, это как-то чувствуется.

– У меня тоже от тебя нет никаких тайн, я почему-то не стесняюсь говорить тебе самое сокровенное… Пошли уже спать, не выспавшихся рыбаков жерех не любит.

– А ты откуда знаешь? Рыбачишь без году неделя, а уже постигла сокровенные тайны подводного мира?

– Они мне всё про вас рассказали, когда ты их в садок складывал.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации