Электронная библиотека » Юрий Полуэктов » » онлайн чтение - страница 26


  • Текст добавлен: 7 ноября 2023, 08:01


Автор книги: Юрий Полуэктов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Шрифт:
- 100% +

46

В начале мая Сергей Анатольевич решил, что засиделся, пора выезжать на дачу. Дорога дарила свои привычные весенние радости. На выезде из города в лесополосе шумно выясняли отношения грачи. На жаворонковом поле буренькие певцы снова и снова рвались в новорожденную лазурь на поиски настоящего счастья, оглушали округу неповторимыми любовными руладами. По склонам оврага на своих обычных местах осваивали норки каменки. По тягучей лощине перед Гребенями на небольшой высоте, распластав крылья, скользили в поисках очередной жертвы луговые луни.

По узкой дачной дороге Сергей Анатольевич выехал на взгорок к своему владению, поставил машину на соседнем, много лет пустовавшем участке. Выйдя из авто, приметил зайчонка, пробиравшегося под колючей проволокой, огораживающей расположенный ниже по склону участок. Его хозяйка Зоя Коршунова, судя по нетронутому послезимнему беспорядку, всё ещё пребывала на изоляции. В отсутствии спасавшихся от вирусов людей зайчишка чувствовал себя уверенно, не спеша проскользнул под проволокой и потрусил вглубь вишнёвой полосы, разделявшей участки.

Взяв аппарат, Сергей Анатольевич зашёл в свою калитку, крадучись прошёл внутрь и выглянул на Зоину территорию, благо, забора меж соседями не было. Хоронясь, осмотрелся из-под кустов, но зайчонка не увидал. Обманул косой, подумал фотограф; ты погляди, молодой, да удалый… Вернулся к машине, а заяц уже наверху, у Машкиного участка, сидит на дороге и за ухом задней лапой почёсывает. У меня за спиной мой участок пересёк, усмехнулся Сергей Анатольевич, а я его у Зои высматривал. Начал фотографировать, приближаясь к зверюшке. За хорошим кадром, имея повреждённый объектив, к зайцу хотелось подобраться вплотную. Но зайчонок ждать не захотел, пробрался на участок и поковылял к домику. Калитка у Марии оказалась замотанной прочными зимними колготками и туго завязана на три узла, пришлось снова идти через свою калитку. А что, отличные у меня соседки, с удовлетворением думал Лагунов, заборами не заморачиваются. Вышел на соседский участок, приблизился к домику, начал фотографировать зайца. Косой замер, уши прижал, видно, что трусит. Наверное, птички начирикали зайчишке, что, хоть и страшно, а сфотографироваться у меня нужно, такой здесь обычай, потешил себя Сергей Анатольевич; молодец, ушастый, его фото – первая радость в новом дачном сезоне. Метров на восемь заяц подпустил фотографа, пока он крался по тропинке, а когда нога наступила на Машкин ирис, не выдержал, испугался хруста сломанного листа и упрыгал на следующий участок.

Распрощавшись с косым, Лагунов осмотрелся. Случилось то, что должно было произойти уже несколько лет назад: на высокой, ставшей раскидистой доминантой сада розовой акации появилось сорочье гнездо. Загущенный сад местами превратился в почти непроходимые заросли декоративных кустарников. Пузыреплодники, чубушники, спиреи, форзиции, дёрены вытянулись существенно выше своих обыкновенных размеров. Группы плотных колонновидных и шарообразных туй, тоже не обиженных ростом, добавляли участку дремучести.

«А ведь сороки – птицы осторожные, избегающие совсем уж близкого контакта с человеком, – размышлял Сергей Анатольевич. – Видимо, и встреча с зайчонком, и дерзость сорок, построивших домик посреди садоводства, случились потому, что соблюдавший самоизоляцию люд в садах почти не появлялся. Животные решили, что в их распоряжение поступили новые замечательные угодья. Мой, как я до сих пор считал, культурный, хоть и запущенный, сад гораздо больше подходит для гнездования, чем многочисленные лесополосы в округе. Заборы, дома, мосты, дороги – то, что для нас считается знаками цивилизации, для зверя таковыми не является. Исчезни человек – и через несколько месяцев лисы и волки будут разгуливать по Красной площади».

Нельзя сказать, что новострой обрадовал. Обычно к «пампасам» Лагунова присматривались многие мелкие пичуги, несомненно более полезные в загородной жизни, способные и вредителей сада истребить, и привнести милый сердцу хозяина музыкальный контент. Сорока же – хищник, потребляющий и яйца мелких пичужек, и их маленьких птенчиков. Такое соседство должно отпугнуть многих проводивших здесь лето пернатых.

Около уличного забора на сосне красовалось второе сорочье гнездо, что Лагунова не удивило: он уже давно знал, что сороки страдают чем-то похожим на строительную паранойю, сооружая сразу несколько гнёзд, заселяя потом только одно. Невозможно проникнуть в сорочьи мысли, но для себя он бесхитростно решил, что сороки этим способом пытаются вести в заблуждение заядлых фотоохотников вроде него самого.

Каждый вечер Сергей Анатольевич писал Кармен пространные трогательные письма, отправлял фотографии из довольно большой и разнообразной коллекции собственных снимков, скопившихся с начала эры электронных камер. Всю свою жизнь он любил писать письма. Разговор по телефону никогда не вызывал в сознании живой образ собеседника. Пластмассовый предмет в руках во время разговора отвлекал, мешал сосредоточиться, беседа превращалась в обмен бытовыми подробностями. При составлении письма, наоборот, казалось, что собеседник рядом, мысль письменная формировалась не спеша, естественно для его привычки формулировать. Потом он с удовольствием правил написанный текст: добавлял возникшие в процессе письма эпизоды, шутки, яркие образы, язык письма сам собой становился непринуждённым и интересным.

Фотографии зайца Кармен встретила с восторгом, посетовала, что сидит дома и мест обитания испанских зайцев не знает. Одобрила она и сорочий новострой. Оказывается, она считает сорок самыми умным птицами, и надеется, что они подарят хозяину сада и фотографии, и необычные истории. Скучает, радуется, что у него такая разнообразная жизнь, что братья наши меньшие его по-прежнему не забывают, дарят свои изображения. И мечтает о встрече. А испанские будни напрягают. У правительства совсем нет денег, просят дотации у Брюсселя. Отдельные высокопоставленные чиновники поговаривают, что пора открывать границы, но она думает, что большинство туристов побоятся заразиться, останутся дома.

47

Прошло несколько дней и наступило любимое время цветения весенних видов спирей. В разных концах сада, словно специально изумляя зрителя, застыли два белоснежных облака, два цветковых водопада из пониклых ветвей, усыпанных гирляндами соцветий так густо, что молодые листья меж ними только угадывались, придавая оттенок белому. С одной стороны росла зелёнолистная – строгая, старшая сестра, словно обогащённая жизненным опытом женщина, успевшая родить двух-трёх непослушных отпрысков, и робкие брызги зелени, пробивающиеся сквозь белое марево, добавляли ей некой космической мудрости. На противоположной стороне стояла её родная златокудрая сестра, спирея того же Ван Гутта, только желтолистная, напоминающая романтичную и ранимую, влюблённую в мир юную сочинительницу сонетов. Пожалуй, эти сёстры подарили мне начало сегодняшнего письма в Испанию, с удовлетворением подумал Сергей Анатольевич.

Сорок он тревожить не собирался и вообще положил за правило не вмешиваться в жизнь животного мира на своём участке. Птицы, бабочки, ящерицы, землеройки жили сами по себе в соответствии с определённым им местом в жизненной иерархии. Исключением являлись кошки, которых, в угоду гнездящимся в саду пернатым, он безжалостно изгонял, не стесняясь дисфемизмов и даже ради устрашения применял первые попавшиеся под руку предметы: колышки, совочки, а то и целые грабли. И сорочья история развивалась естественным образом под его скрытным наблюдением: он никогда не поворачивал голову в сторону гнёзд, делая вид, что не знал об их существовании, лишь боковым зрением фиксировал, что гнездо, расположенное на акации, всё-таки посещается сорокой.

Птичьи гнёзда, построенные на своём участке, он в соответствии с провозглашённым принципом невмешательства и фотографировал редко, стараясь особенно не вносить беспорядок в жизнь птичьих семейств, и без того тревожную. Но получить снимки сорочат очень хотелось. Желание это пребывало в нём издавна, он даже, бывало, примечал крытые ветками гнёзда, построенные на невысоких клёнах в лесополосах, куда заглянуть было бы несложно, но до съёмок дело так и не доходило. Заселившись в саду, сороки нарушили свой лесной статус, и Лагунов посчитал для себя возможным засунуть объектив камеры в птичье жилище.

Жизнь садовая шла между тем не в привычном русле. Предчувствия оправдались, пернатая мелочь покинула сад: не звенел колокольчик коноплянок, замолк зяблик, некоторое время громко утверждавший своё право на домовладение именно здесь, перестал подлетать с разговорами самец варакушки. Только серая славка иногда вскрикивала бодро в зарослях малины, видимо, нашла особенно укромное местечко.

Наконец, пришло долгожданное время фотосессии для сорочьих отпрысков: Сергей Анатольевич, проходя мимо акации, услышал писк голодных птенцов. Это значило, что сорочата достигли вполне фотогеничного возраста. Перед отъездом домой, уже по вечеру, приступил к делу. С советских времён в дачном домике хранилась замечательная дюралевая стремянка – с удобными ступеньками и площадкой, на которой хорошо было стоять, собирая яблоки. Высоты садовой лестницы было недостаточно, и он прихватил к ней в придачу скамеечку, которая как раз устанавливалась на площадке. Подобраться к гнезду было сложно, акация взросла рядом с куртиной барбариса. С трудом соорудив пирамиду из стремянки и скамейки, царапаясь о колючки акации и барбариса, взобрался на максимальную высоту. Увы, до гнезда дотянуться не удалось, стремянка стояла слишком далеко от акации. Пришлось переместиться на другую сторону дерева, и цель покорилась. Отодвинув пару веточек в боковой стене гнезда, он получил окно, через которое сфотографировал интерьер жилища с присевшими на дне, начавшими оперяться птенцами. Переместив ветки в исходное положение, удалился, надеясь, что фотомероприятие прошло незаметно для взрослых птиц.

Когда выбирался из зарослей, из-под ног в сторону нижнего, Зоиного участка бесшумно вылетела большая бурая птица. Отлетев метров на десять, она повернула в сторону калитки, и стала видна крупная голова с плоским лицом… сова! Ещё один сюрприз коронавирусной действительности, изумлённо подумал Лагунов. Снять ночного хищника для него, фотографа-любителя, было мечтой почти недостижимой, абстрактной, он не представлял себе, как подступиться к решению этой задачи. Правда, нашёлся в интернете сайт профессиональных орнитологов, организующих фотоохоту на сов, и он подумывал, не воспользоваться ли их, надо сказать, недешёвыми услугами, но мечты оставались мечтами, а совы желанным и недостижимым фототрофеем.

48

«Милая Кармен! Здравствуй! Сегодня свершилось такое, о чём я и не мечтал. Спешу поведать, какой необыкновенный подарок преподнесли мне мои невероятные птицы. Милые, забавные птицы. Сколько раз они радовали меня, утешали. Первыми были варакушки, коноплянки – певуньи сладкоголосые. Прилетели, осветили сад радостью. Казалось, просто отыскали посреди степи новое своё пристанище, заросшее густым кустарником, удобное и скрытное от посторонних глаз. Привыкли ко мне, нисколько меня не боялись. Сидели на проводе, протянутом через весь участок к домику, и пели, пели. Рассказывали о предстоящих переменах в моей жизни. О счастливых поездках в Париж, в Рим, по всей Европе, о новых встречах, о каком-то необыкновенном огне, сошедшем ко мне. О новой работе, которая принесла творческое удовольствие. И всё сбылось. А ведь я только недавно осознал, что птицы пели о предстоящих жизненных утешениях. Мои счастливые вестники. И так, оказывается, бывает.

Так что же произошло сегодня? Расскажу по порядку. Четыре дня назад я познакомил тебя с пополнением в сорочьем семействе. Событие интересное, но ожидаемое. А сегодня я решил проверить, как себя чувствует новое поколение пернатых балаболок, долго ли они собираются отсиживаться на своей птенцовой самоизоляции. К немалому моему удивлению птенцов в гнезде не было. Выбираться из гнезда им, по моим представлениям, было рано, следов разрушения гнезда не наблюдалось. Представляешь, как я расстроился! Куда подевались птенцы, я не понимал. Могла ли мать перенести свой выводок на другое дерево? Это из области фантастики, хоть и известно, что некоторые птицы этот трюк исполняют. Решив проверить, не слетели ли они всё-таки из гнезда, я встал на колени и с риском для жизни пустился ползать под колючими ветвями барбариса. К сожалению, ни увидеть, ни услышать кого-либо не удалось. Случайно подняв голову, сквозь густую листву, примерно на метр повыше сорочьего дома, на ветке акции я разглядел сидевшую ко мне спиной пушистую бурую кошку.

Неужели, думаю, это и есть виновница неприятностей сорочьего семейства? Что-то в облике кошки меня смутило, но что именно? Чтобы разглядеть неожиданного гостя, я тем же образом, на карачках подал назад из колючих зарослей и прошёл в то место, откуда поднимался на лестницу фотографировать птенцов сороки. На ветке акации сидело странное, чрезвычайно пушистое существо. Втянув голову в плечи, существо спало. Иногда голова свешивалась вперёд, и оно клевало носом подобно пассажирам утреннего московского метро. В метро Бенидорма утренние пассажиры тоже придрёмывают, или они садятся в вагон только бодрячками, предварительно умывшись, сделав зарядку и позавтракав?

Накануне мне, слава богу, прислали новый объектив и я с удовольствием снимал, выдвинув объектив на максимальную длину. Существо не умещалось в кадр и мне пришлось уменьшить фокус. Щёлканье затвора камеры сна не нарушало, но, когда я переступил, и веточка под подошвой ботинка заскрипела, оно встрепенулось, подняло голову, открыло большие жёлто-оранжевые глаза. Что-то мне подсказало, что это далеко не кошка. Зрачки были не вертикальные, не безразличные, как у всех оренбургских котов, а круглые, изумлённые. На месте носа выделялся тёмно-серый, с синеватым отливом, крючковатый яростный клюв. На макушке торчали милые пушистые ушки. Значит, кто это? (Это мой любимый вопрос первоклассникам, который я им задаю на наших встречах, когда рассказываю о птицах.) Да, правильно – это была ушастая сова!.. Представляешь, как просто можно определить вид пернатого, которого видишь впервые. Я имел повод для гордости, ну и немного погордился. Видела ли она меня, когда я взбирался на стремянку и изучал опустевшее гнездо сороки, не знаю, я-то её не заметил. Да это было и не важно. Птенец сидел, словно прибитый к акации, и улетать не собирался. Надёжная, ухватистая ветка среди зарослей колючего кустарника – лучшее, что мог он найти в округе.

Некоторое время мы играли в гляделки. Плоское лицо совёнка не выражало ничего, но казалось, что в глазах читалось непонимание и тревога, а я на него смотрел с удивлением и восторгом. Совсем недавно мечталось в блужданиях с фотоаппаратом встретить сову, хоть какую-нибудь. И вот – случилось же! Совы заселились в моём саду или где-то совсем близко, и совёнок был делегирован ко мне для полноценной фотосессии, как раз ко дню моего рождения. Говорят, чтобы желание реализовалось, надо его визуализировать. Наверное, я так страстно представлял себе встречу с совой, что боженька сжалился и послал мне этого мохнатого горбоносого красавчика.

Птенец уже почти оделся в мезоптиль – так называется промежуточный пуховый наряд, выросший между белым птенцовым и бурым пестристым оперением взрослой совы. Только на лбу просматривались белые, словно мелированные по последней моде пушинки. Я фотографировал молча, не делая резких движений, птах сидел недвижно, не обращая внимания на яростные метания веток, которые вместе с сидевшей среди них птицей трепал разыгравшийся к обеду ветер. Изредка сова моргала, иногда поочерёдно разными веками, и это выглядело особенно потешно. Знаешь, мне в эту минуту больше всего на свете захотелось, чтобы ты оказалась рядом и радовалась совёнку так же, как я. Мне даже показалось, что птах удивлён тому, что тебя нет рядом со мной. Жду не дождусь, когда откроют границы.

Итак, картина авиафауны моего сада в коронвирусном году прояснилась. (Тебя не пугает это слово – авиафауна? Я сам его узнал недавно, когда вышла монография с описанием авиафауны Оренбуржья, и в неё вошла моя фотография горихвостки чернушки, которую до меня никто здесь не фотографировал). В общем, в саду образовался новый, совершенно необычный набор пернатых. Сова, которую я спугнул после съёмок птенцов сороки, оказалась не случайным охотником, залетевшим отловить зазевавшуюся мышь, а полноценным членом птичьего коллектива моего сада. Совы, как и заяц, как и сороки – весной, когда народ массово на дачи не ездил, решили заселить новые территории, и мой сад – счастливый лидер этого связанного с вирусом начинания.

Когда-то я читал, что ушастые совы иногда занимают пустые гнёзда сорок, снимая с них крышу. А ведь весной я заметил, что крыша на втором гнезде сначала была, а потом таинственным образом исчезла, но по неопытности любителя не придал этому значения. А может быть совы вывели потомство как раз во втором сорочьем гнезде у забора? А я этого не просёк, что не удивительно: приезжал я только днём, а совы – ночные птицы.

Оставив совёнка досыпать, я прошёл к сосне, чтобы проверить догадку. На ветках сосны, по которым я взбирался к гнезду, были видны следы птичьего помёта. Сердце моё переполнилось досадой: гнездо, конечно, уже опустело, високосный год продолжил свои выкрутасы. Сорочата порадовали меня снимками в гнезде и огорчили внезапным исчезновением. Совы наградили замечательными минутами общения с юным своим представителем, но утаили факт заселения в моём владении.

И всё-таки сегодня замечательный день. Сова подняла мне настроение на рекордную высоту. Давно не было так радостно и покойно. Как во время нашей юношеской любви. Помнишь? Та любовь была нежной, целомудренной, вдохновенной. Такая не умирает. Нас словно поместили в дивный оазис для чистых молодых душ. Я никогда не забывал тебя. В стихах, которые порой ко мне приходили, были строчки, обращённые к тебе, образы, подразумевавшие тебя, и никогда воспоминания о тебе не вызывали досады. Любовь нам бог подарил светлую, и память о ней жила такая же.

А насчёт юных сорок мне в голову пришла замечательная мысль: как решительный гуманист, для себя я постановил, что птенцы сороки успели опериться и благополучно вылетели из гнезда. Птицы взрослеют удивительно быстро. Наши встречи с ними впереди. Не знаю, дождутся ли твоего приезда совы, но сороки растут там, где вывелись, значит, ты их точно увидишь. А какие ещё сюрпризы принесёт високосный год – узнаем. Обнимаю тебя, дорогая, и жду встречи. И целую твои лучистые глаза».


Письмо получилось длинным, отправил его Сергей Анатольевич под утро. Обычно Кармен тут же и отвечала. На этот раз ответа он не дождался и, решив, что время позднее даже по испанским меркам, пошёл спать. Но и утром никакого известия не было. Только к вечеру по телефону пришло короткое сообщение: «Высокая температура, сдавило грудь, уезжаю в больницу». После этого телефон отключился. Он пытался звонить, писать – ответа не было. Читал о новой инфекции и её симптомах, о ходе лечения и сроках выздоровления. Выискивал случаи со счастливым исходом, надеялся через неделю получить обнадёживающее сообщение о переломе в ходе болезни, но его не было. На девятый день пришло ещё одно короткое сообщение от дочери Кармен: «Мамы больше нет с нами».

Сергея будто выбили из колеи. Всегда собранный, деловитый, таким «разобранным» он никогда не был. Понимал, что нужно чем-то заняться, и не мог себя заставить. Сидел дома, где делать, в общем-то, было нечего. За полночь засиживался в интернете, читал и смотрел всё подряд, зная, что всё равно долго не заснёт, оттягивал время отхода не ко сну даже, а к постели.

Когда ложился, память неизбежно возвращала ему Кармен. Приходила она не хайнаньская, он даже не мог вспомнить детали отделки её костюма; вроде, это были накладки из пурпурной шотландки с клеткой из белых и синих полос, она и в молодости любила тартан. В памяти неизменно всплывал образ озорной подвижной девчонки с насмешливыми глазами, одетой просто, но казавшейся удивительно изысканной. Он даже разыскал в коробках со старыми фотографиями её снимок в рубашке мужского фасона, пошитой из ткани в мелкую чёрно-белую клетку. И с косой, скрученной на затылке в тугой и одновременно пышный цилиндр… кажется, она называла свою причёску «улиткой».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации