Текст книги "Хирург. Бегун. Беглец"

Робот уставился на бегуна, а тот медленно пятился назад, хотя пути для отступления не было – за ним были только стеклянная стена да столбики с розетками для подзарядки.

Робот дернулся, и его рука начала медленно подниматься. Когда она стала параллельна земле, пять механических пальцев разомкнулись и собрались в понятном всем, вне зависимости от языка или возраста, жесте. Вот те на!

– Стой! – сказал робот дребезжащим голосом. Лицевое табло натужно заморгало, из него почему-то пропал нос, затем вернулся, и вскоре полицейский смотрел на Руслана уже не нейтрально, а сурово: сменилась эмоциональная карта.

– Стою, – сказал бегун, продолжая пятиться. К этому моменту он уже понял, что надо двигаться к выходу. Он начал прикидывать, сможет ли допрыгнуть до арматуры, поддерживавшей крышу.

– Обман, – печально констатировал робот. – Остановитесь ради вашего же блага. Вы вторглись на запретную территорию.

– Так я могу и уйти.

Все, конец: лопатками бегун почувствовал выступ розетки. Для того чтобы зацепиться за верх, нужен разгон и прыжок. Робот не приближался к бегуну, поэтому должно получиться. Руслан пригнулся и уперся подошвой правой ноги в стенку, готовясь рвануть с места.

– Вы не можете покинуть территорию без сопровождения, – заявил робот.

– Ну, сопроводите меня.

Полицейский покачнулся, и лицо его стало заметно тусклее.

– Сопровождение невозможно, – проскрипел он. – Вы будете арестованы и задержаны до выяснения обстоятельств.

– Арестован?

– И задержан до выяснения обстоятельств.

В центре ладони робота медленно начало раскрываться какое-то отверстие. Это послужило бегуну сигналом того, что пора действовать. Он бросился вперед что было сил, ухватился за металлическое плечо робота, оттолкнулся ногой от выступа, защищавшего приемник карточек для штрафов, и взвился над полицейским, тут же ухватившись за склизкое от сырости перекрытие потолка. Бегуну не хватило чуть-чуть, чтобы вцепиться в него как следует, и, если бы робот был в нормальном состоянии, не гулять бы больше Руслану по городу. Но полицейский пребывал явно не в лучшей форме, потому что, пока бегун, перехватывая балку, долго и натужно шел над ним на руках, робот выпустил из ладони липкую сетку с электрическим зарядом, которая, треща и переливаясь искрами, ударилась в стенку в точности туда, где Руслан стоял еще пять секунд назад.

Разжав пальцы, бегун спрыгнул позади робота. Полицейский подавал минимальные признаки жизни, возможно, вся энергия робота ушла на стрельбу сетью-ловушкой.

Но электричество оставалось, потому что робот повернулся к Руслану. Лицо робота потухло, только рот мелькал как бешеный, демонстрируя череду эмоций – начиная со смеха и заканчивая печалью, – видимо, в рамках программ, заложенных в него на заводе.

– Остановитесь немедленно! – Голос робота с трудом выходил из железных микрофонов в его легких.

– И что мне будет, если я этого не сделаю? – спросил бегун, косясь на остальных роботов.

Они бесстрастно стояли в стороне – никакой жизни в напичканных электронными мозгами головах, никакого тепла в телах.

– Вас арестуют. Вы арестованы. Арестовать его!

Внутри ладони полицейского что-то щелкнуло, но шнур питания, обернувшийся вокруг робота и соединенный с сетью, дернулся, и его удержал отрезной механизм.

– Заржавели ножнички? – весело поинтересовался Руслан.

– Оставайтесь на месте до выяснения обстоятельств, – выдал робот.

Его вторая рука, до этого неподвижная, потянулась к шнуру и выдернула его из ладони. Тут же раздался хлопок, и новая сеть со свистом пролетела в полуметре от бегуна. Капли дождя, попавшие на нее, с шипеньем испарялись.

– Вот те раз, сука! – крикнул бегун. – Что за дела, презумпция невиновности! Ты нарушаешь мои права!

– Вы оштрафованы за оскорбление властей, – сказал робот, и его мелко затрясло. Отверстие в ладони с жужжанием закрылось, руки опустились по швам, лицо окончательно пропало, и он застыл.

Но зашевелился стоявший рядом робот.

Внутреннее чутье подсказало бегуну: не двигайся. Его осенила идея.

Новый робот тоже обладал суровой внешностью, чтобы вызывать у преступников оторопь и благоговение.

– Вы оштрафованы за оскорбление властей, – повторил полицейский номер два. – Вам будет выслан штраф по месту жительства в количестве пяти минимальных зарплат. Пожалуйста, поднесите идентификационный номер вашего паспорта к счетчику.

– У меня нет никакого паспорта, дружище! – сказал бегун, перекрикивая дождь.

Лежащая в луже перед ним сеть смешалась с водой, как кисель, и ее практически не было видно. Полицейский следовал по стопам своего коллеги, но не стрелял, поэтому Руслан решил для начала выяснить кое-что интересное, а потом свалить из этого города навсегда, раз уж ему сказочно повезло встретить роботов-убийц, полных энергией где-то процентов на десять.

– Вы будете арестованы до выяснения обстоятельств. – На черном овале появилось синее лицо. «Никаких компромиссов, господин бегун», – вежливо говорило выражение этого лица.

– Здесь ни у кого нет паспортов! Людей больше нет!

– Это неправда.

– Скажи, в чем тогда состоит процедура ареста?

– Вы будете обезврежены до выяснения обстоятельств.

– Как все эти несчастные?

Бегун показал на висельников, робот проследил глазами за его рукой, и по лицу полицейского пошли помехи.

– Это не несчастные, это арестованные. У вас есть паспорт?

– Послушай, я не могу дать тебе никакого паспорта, это все в прошлом. Ты хоть знаешь, какой сейчас год?

– Знаю. Нет паспорта – вы будете арестованы.

Видимо, терпение у робота имелось и оно кончилось, потому что недавнее действие, столь не понравившееся бегуну, начало повторяться вновь – рука полицейского тихим ходом поднялась в направлении Руслана.

– Стой! Стой!

Бегун бросился в одну сторону, потом – в другую, затем снова назад.

Робот с большим трудом следил за ним и, конечно же, не мог прицелиться.

– Зачем вы вешаете людей? Зачем убиваете?! Почему этот город называется Край висельников?!

Полицейский остановился. Синие черты его лица, смазанные в некоторых местах отпечатками кровавых пальцев, завибрировали. Так продолжалось примерно полминуты, и бегун с нескрываемым интересом следил за полицейским. Наконец тот сказал:

– Это арестованные. Мы разберемся с ними, когда дойдет очередь. У вас есть паспорт?

– Нет, – независимым тоном повторил бегун.

– Вы…

– А когда до повешенных людей дойдет очередь? Кто будет с ними разбираться? Или уже некому – начальство приказало долго жить?

– Разбираться будем по мере продвижения очереди. У вас есть паспорт?

Бегун радостно щелкнул пальцами. Он понял: как только он спрашивал о погибших людях, которых убили сами полицейские, робота клинило. Что-то в нем сбрасывалось, и он начинал сначала. То есть с паспорта. Одна программа накладывалась на другую, и эти два, видимо одинаковых, отправных условия безуспешно соперничали друг с другом.

– Кто создал Край висельников? – спросил бегун.

– Мы. У вас есть паспорт?

– По чьему приказу вы убиваете людей, а не просто их задерживаете?

– Это внутренняя инструкция. У вас есть паспорт?

– Для чего она была написана?

– Для поддержания порядка. Вы будете аре…

– Убивая этих людей, вы поддерживаете порядок? Кому это нужно?

– Это нужно городу. Городу не нужны преступники. У вас есть паспорт?

– Хорошо, пусть так, нужно убивать чертовых воров. Но зачем вешать невинных людей?

Долгая заминка, гораздо более долгая, чем тридцать секунд. С полицейским номер два это случилось впервые. Но он ответил:

– Я не могу знать. Увасестьпаспорт? – последняя фраза прозвучала неразборчиво и очень быстро.

– Да, у меня есть этот чертов паспорт!

– Я бы попросил вас предоставить его мне.

– Хрена тебе лысого. Скажи, вам переписали инструкции, вы должны убивать гостей? Вешать всех, кто прибывает в город?

– Мы арестовываем. Увасестьпаспорт?

Руслану на мгновение померещилось, что робот натурально выходит из себя, что в его синтезированном голосе слышатся нетерпение и угроза. Но так только казалось. Полицейский-робот не мог испытывать эмоции, это не входило в его обязанности.

Хотя что-то изменилось.

«Увасестьпаспорт?» превратился из вопроса в пустую формальность, вроде «будьте здоровы!» при чихании или «спокойной ночи» перед сном.

– Ответь мне на вопрос, на мой хренов простой вопрос: зачем вы вешаете людей? Не арестовываете, а вешаете. Вздергиваете. Душите. Убиваете. Людей. Зачем?

– Увасестьпаспорт?

Бегун досадливо хмыкнул. Несмотря на убыстренную фразу, этот робот тоже начал выдыхаться. Лицо потускнело. Он не совершал никаких движений, но, видимо, ответы на вопросы потребляли гораздо больше энергии, чем ток для электрической сетки.

Руслан взъерошил мокрые жесткие волосы и сплюнул.

– Есть у меня паспорт. Показать?

– Да, пожалуйста…

– Ага, сейчас.

До этой минуты в течение разговора бегун стоял неподвижно, переминаясь с ноги на ногу. Теперь же бегун зашагал от робота спиной вперед, не спуская с него глаз.

– …Предъявите ваш паспорт счетчику… лицевой стороной…

Шаг перешел в бег трусцой, с быстрой, секундной оглядкой назад, через плечо, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. В это мгновение то же самое на окраине города проделывал и Густав.

– …И вам будет выписан штраф по месту жительства, – продолжал вещать робот.

Он медленно двигался на гусеницах, выезжая из-под навеса, а когда расстояние увеличилось метров до тридцати, вскинул руку. Из ладони веером вылетела сеть и практически сразу же упала на асфальт, как фазан, на полпути сбитый охотником.

Матовое лицо полицейского потухло и стало черным.

Тогда бегун развернулся и побежал. Подальше от этого места, подальше от чашки с давно остывшим ядовитым чаем. Руслан бежал по главной широкой улице мертвого города, и на каждом из фонарных столбов вдоль нее болталось по двое повешенных. Через некоторое время трупов стало меньше. Еще через минут двадцать, когда от быстрого спринта у Руслана заболели легкие и горло, словно бы его охватило холодное стальное кольцо, он больше не увидел висельников.

Он преодолел центр города. Перешел через границу, оставив Край висельников позади.

Кто мог придумать этот ужас? Возможно, бывшие власти города или те, кто имел доступ к искусственным полицейским и умел с ними обращаться. В таком большом мегаполисе таких людей было предостаточно, и Руслан на своем пути видел не одну и не две пустовавшие зарядочные стоянки для роботов. Но, очевидно, до сегодняшнего дня особей этого странного вида сохранилось очень мало и все они сконцентрировались в центре города, как динозавры, стремившиеся уйти на юг от холодов.

И как же хорошо, что пошел дождь! Хорошо, что уже достаточное время держалась пасмурная погода. Старые солнечные батареи муниципальных зарядных станций накопили не слишком-то много энергии, что и спасло бегуну жизнь. А также тем людям, которые прошли через город вопреки желанию тех, кто решил закрыть границу на крепкий засов, перекрыв основную артерию перехода с Той стороны на Эту.

Тысячи людей остались в Краснодаре навсегда. Гонимые на юг, десятилетиями они шли единственным знакомым путем, чтобы найти смерть. Для них полицейский город стал концом Земли, краем, за которым не плескалось море, не росли пальмы и сладкий инжир. Они попали на внушавшее инфернальный ужас гигантское кладбище.

Руслану оставалось надеяться, что Густав останется в живых, огибая пограничье по не известной ему дороге.

Глава 28

Приют «Белый шторм» действительно находился на другой стороне мира. В начале или конце – для кого как, но для многих эта гостиница в свое время была и родным домом, и точкой отправления в новые, не изведанные ранее (или изведанные, у каждого свои заморочки) дали.

Эту гостиницу никто не придумывал – она была построена людьми до Большого Взрыва. Она сохранилась даже после того ужасного землетрясения, что разрушило город практически до основания, – «Белый шторм» находился на самой окраине, его как следует тряхнуло, но не разрушило. Полицейским до него не было никакого дела, приют держался за красной чертой, а значит, никто не отпугивал потенциальных посетителей.

Со временем светлое пятиэтажное здание потемнело. Хотя два поколения новых хозяев и старались поддерживать его в форме, но время неумолимо к материалам. Мир после прихода Легиона приобрел одну плохую особенность – никто из людей не верил, что он может устроиться где-то надолго. И все жили одним днем.

С годами гостиница не становилась лучше. В ее помещении скопились разные вещи, которые кто-то мог бы ошибочно посчитать за предметы, создающие уют и атмосферу человеческого тепла. Но наличники окон были покрашены белой краской лишь потому, что не нашлось краски иного цвета. А старомодный ненужный указатель сделали исключительно в угоду случайным людям. Потому что дела у «Шторма» продвигались ни шатко ни валко. Располагаясь не в самой оживленной точке континента, проживая каждую теплую, но снежную зиму, гостиница балансировала на тонкой грани между разорением и отчаянием. Никто не мечтал туда упасть. Поэтому именно дикарям, пешим общинам или, на крайний случай, пиратам предназначался этот указатель на высоком шесте, падавший каждый раз, когда дул слишком сильный восточный ветер.

И так уж получилось, что в этот день в «Белый шторм» заглянули именно пираты. Когда Бородин и двое его головорезов зашли внутрь, у хозяина гостиницы на душе стало погано. Он сразу понял, что это за сброд, но не мог их не впустить. Во-первых, последний посетитель съехал неделю назад. Во-вторых, пираты никогда «Шторм» не трогали. И все же он занервничал, хотя, как обычно, к правой руке его был пристегнут легкий карабин. Судорожно сглотнув, он произнес:

– Доброго дня. Долго ли?

– Оставь это приветствие для странников, папаша.

Бородин, главарь «Красной улитки», как они себя называли, подвинул хозяина в сторону и уселся за ближайший к нему круглый деревянный столик. Всего в просторном баре насчитывалось пять таких столов, вокруг каждого из которых стояло по четыре абсолютно разных стула. Среди этих двадцати экземпляров нельзя было найти ни одного одинакового, начиная от широких кресел и заканчивая трехногими табуретами.

Бородину попался плетеный стул, на котором он, скрипя кожаной курткой, вольготно устроился. Он откинулся на спинку, и та слегка прогнулась под его значительным весом. На потолке из матового стекла, засиженного мухами, отразилась его макушка с темными непослушными волосами.

Несмотря на то что всю жизнь, – а это без малого тридцать шесть лет – Бородин пиратствовал, он сохранил в своей внешности некоторые следы былой привлекательности. Лицо его было грубым, в глубоких морщинах, но необычайно подвижным и живым. Своей крупной комплекцией, сильными руками, уверенным поведением и аккуратной бриллиантовой сережкой в левом ухе он мог искренне нравиться женщинам.

Но вся беда была в том, что пиратов новой формации любить нельзя. В мире после Большого Взрыва к тем, чья жизнь и благополучие основывались на смерти, относились с недоверием. С теми, кто жил за счет других и не стыдился этого, нельзя было иметь дел. Никто, даже женщины, часто падкие на плохих парней, не совался в их компании по доброй воле, все понимали суть пиратского ремесла и боялись его.

Во время налета на небольшую общину банда Бородина понесла неожиданный урон. Из пяти кораблей у них осталось два, из десяти членов команды в полном порядке – только трое. Еще один умер вчера утром, и теперь, добравшись до «Белого шторма», все трое пиратов были злы и хмуры. Бородин понимал, что, пока он не наберет новую команду, им придется сводить концы с концами с помощью того, что они нажили ранее. Но это потом, а сейчас трое пиратов хотели развеяться, перевести дух и просто и безобидно отдохнуть. И если бы Агний, хозяин гостиницы, знал это, он бы не стоял как можно дальше от пиратов, с замиранием сердца ожидая заказа и вытирая худыми руками пот, льющийся с высокого лба.

– Твоя бы воля, ты бы нас сюда не пустил? – спросил Бородин.

– Совсем нет…

– Не придуривайся. У тебя отличный дробовик, я вижу, можешь его не демонстрировать. Мы не собираемся тебя грабить, некоторые мои друзья хорошо высказывались о твоей гостинице. Кое-кто из них мертв, но это не важно. – Пират холодно улыбнулся. – Я хорошо заплачу за еду, ночлег и шлюх. У тебя ведь есть шлюхи?

– Да. Две. Могу показать, – пробормотал Агний.

– Позже. Сейчас мы хотим есть. Мясо. У тебя есть мясо?

– Консервированное. Мы не заготавливаем свежее, не охотимся.

– Отлично. Мяса нам!

Последние слова Бородин выкрикнул, и в дверь позади стойки вошла женщина в свободном платье и белом платке. Она была не слишком молода, лет сорока пяти, но обладала хорошо сохранившейся фигурой и красивым лицом с выразительными глазами, прямым носом и ярким румянцем.

Пираты внимательно уставились на нее. Толстые губы Бородина растянулись в ухмылке.

Агний подскочил к стойке и буквально всем своим несуразным длинным туловищем запихнул женщину обратно, в подсобное помещение.

– Что ж ты делаешь, дура?! – злобно прошипел он ей и захлопнул дверь.

– Ух! И кто это? – спросил Бородин. В своей команде всегда говорил он, и пиратов это вполне устраивало.

– Моя жена. Но я сам вас обслужу.

– Обслужишь? – Бородин хохотнул. – Говорю же, нам хватит шлюх. Не надо нас обслуживать. Просто накорми.

Хозяин таверны неловко улыбнулся, показав темно-серые зубы:

– Одну минуту. Сейчас все приготовлю.

– Не лебези, папаша! – сказал Бородин. – Я знаю таких, как ты. Встречал. Ты думаешь, что через свои страдания идешь к цели и что это единственно правильный путь. Идешь и идешь. Пока не сдохнешь. Ты готов землю жрать, лишь бы нам угодить, чтобы мы оставили тебя в покое, правильно? Но, может, как-то изменить к лучшему свою жизнь? Присоединиться к нам, например?

Агний вздрогнул и отрицательно затряс головой. Бородин наклонился, сощурив глаза.

– Нет? – спросил он. – Не хочешь? Точно? Ну как знаешь. Мое дело спросить. Твое дело… ты и сам в курсе. Мы ждем.

Агний кивнул, посмотрел на часы, прошептал что-то и скрылся в подсобке.

Бородин откинулся на спинку стула и весело оглядел свою команду:

– Ну чего, нажремся? Или как? Растянем удовольствие?

Наступил вечер. Бородин, пошатываясь, поднялся из-за стола, оставив двух своих приятелей бессмысленно глазеть по сторонам и обмениваться бессвязным бормотанием. Оба пирата продолжали изредка опрокидывать в себя новые порции самогона, неприхотливо закусывая тушенкой.

– Эй! – Бородин хлопнул ладонью по барной стойке.

На зов явился хозяин. Он моргал, скрывая зевоту, но старался вести себя как можно более предупредительно.

– Мне нужна шлюха, – облизнувшись, сказал Бородин. – Ты обещал, помнишь?

– Порекомендовать или сам выберешь? – спросил Агний.

– Выберу. Слушай, а чего ты меня так боишься? Ведь я же не первый и не последний, кто пришел к тебе на постой. Или вы все тут такие? И даже твои девочки?

– Я не боюсь. Тебе показалось. – Агний сдержанно улыбнулся.

– А что тогда? – Бородин перевалился через стойку, болтая головой и ногами, словно в невесомости. Легкость, охватившая все тело, радовала его.

– Это привычка, – серьезно сказал хозяин. – Когда-то я носил бронежилет. Каждый день. Но потом понял, что все в основном стреляют в голову. И снял его, оставив лишь это. – Агний поднял руку с прикрепленным к предплечью дробовиком.

Бородин внимательно посмотрел на его руку:

– На твоей коже, под ремнями, потертости, папаша. Эта штука тебе не мешает?

– Нисколько.

– Ну и ладно. Тогда слушай. Мы можем расплатиться сполна за все, за что ты берешь деньги. Но условимся: я буду договариваться с твоей девочкой сам.

– Она не моя. Она сама по себе, я просто даю ей работу и клиентов.

– Какая к черту разница? – отмахнулся Бородин. – Ты ими управляешь или они в доле?

– А что, есть какой-то конкретный интерес? – настороженно спросил хозяин гостиницы. – Нужно уточнить.

– Шлюха шлюхой, но я не собираюсь ее бить или мучить. – Бородин сдул волосы со лба и тяжело вздохнул, будто вспоминая, что же он с ней собрался делать. – И мы не станем трахать ее втроем. Но это будет нестандартно, ну, ты понимаешь.

– И как же это будет?

– Тс-с! – Бородин приложил палец к губам. – Секрет. Невинные игры для двоих. Я верну ее в целости и сохранности. Просто осуществлю ма-аленькую фантазию. И, прежде чем ты откажешься и у нас начнется словесная потасовка, потому что я не люблю отказов, позволь озвучить свою цену: за все про все я отдам тебе генератор.

– Генератор?

– Да. Солнечный. Заряжаешь его, как обычный, но энергии в три раза больше. Редкая штука. Не знаю, как он ее там преобразовывает, но факт, что за одни сутки зарядки батареи будут греть твой бар четыре-пять дней без проблем. Генератор здесь. – Бородин кивнул в сторону стола, под которым лежала большая прямоугольная сумка с длинным ремнем для носки через плечо. – Договорились?

Агний задумчиво погладил дробовик:

– Четыре-пять дней?

– Может, и больше.

– С девочкой точно ничего не случится?

– Ни единого синяка!

– Тогда ладно.

– Выводи своих куколок.

Хозяин таверны поднялся наверх, а Бородин вернулся к столику и поднял с пола кожаную сумку. Внутри нее на самом деле находился солнечный генератор. Еще пару таких же экземпляров он оставил в корабле. Поэтому с этим расстаться было несложно.

Он вытащил генератор, упакованный в легкий и прочный металлический контейнер, и положил его на барную стойку.

В это время на лестнице показались женские ножки в аккуратных бордовых туфлях, и Бородин расплылся в улыбке.

– Вот, – сказал Агний, показывая на двух проституток. – Это Лаура. А это Анжела.

Лауре на вид было не больше двадцати пяти лет. Чистая кожа, наивный взгляд, вымытые волосы, уложенные в опрятную прическу. Именно ее ноги первыми увидел Бородин.

Анжела же была из другой категории женщин – слегка за тридцать, ее усталые, но с поволокой, оценивающие глаза буквально сожрали пиратского капитана. Она обладала в хорошем смысле выдающимися формами, излишки которых до высшей степени сексуальности утягивали корсет и сетчатые чулки.

– Улыбнитесь, – сказал Бородин, и проститутки послушно и почти искренне захихикали.

У Анжелы сразу же обнаружилось отсутствие левого переднего зуба. Пирату это не понравилось.

– Ты хорошо работаешь ртом? – спросил он у Лауры.

– Более чем, – сказала девушка.

Бородин бросил быстрый взгляд на Агния, и тот утвердительно кивнул, зачем-то добавив:

– Она стоит дороже.

– Хорошо. Я выбираю ее, – сказал Бородин. – А ты, деточка, извини.

Анжела фыркнула, резко развернулась на каблуках и чуть ли не бегом поднялась наверх. Проследив за ее задом, который смотрелся превосходно, Бородин обратился к Лауре:

– Проводишь до апартаментов? Я обещаю тебе чудную ночь, леди.

– Не люблю пустых обещаний. – Лаура взяла пирата за руку, переглянулась с Агнием и повела Бородина наверх.

Второй этаж «Белого шторма» целиком занимали номера, переделанные под нужды гостиницы. Самый дальний конец коридора отводился под проституток. Там в красном плафоне тускло горела самая маломощная лампа из всех, что можно придумать, и витал сигаретный дым, видимо еще не выветрившийся, после того как девушек повели на «смотрины».

Комната Лауры была просторной и обставленной, можно сказать, со вкусом. Здесь сохранилась дорогая гостиничная мебель. То ли взятая из других номеров, то ли этот номер раньше предлагали лишь богатым людям.

Большую часть пространства занимала круглая кровать с шелковым одеялом и двумя скомканными подушками, на которых в профиль были изображены стилизованные негритянки. Бородин сел на край постели и притянул девушку к себе, жадно вдыхая аромат ее духов. Девушка не сопротивлялась. Наоборот, привычно завела руки за спину и начала расстегивать бюстгальтер, чтобы обнажить пышную упругую грудь.

– Постой. – Пират обхватил ее запястья. – Не спеши. Ты давно тут работаешь?

Лаура хмыкнула:

– С четырнадцати лет.

– А сейчас тебе сколько?

– Восемнадцать.

– Допустим, что я поверил, принцесска. – Бородин большими пальцами слегка надавил девушке на ребра под грудью, и та прыснула от щекотки. – Тебе нравится твоя работа?

– А что еще делать? Скитаться? Или жить в какой-нибудь дыре, помирая от голода?

– То есть для тебя это удачный выбор?

– Конечно. Но тебе не понять.

– Ты ведь даже не знаешь, кто я такой, я же не представился.

– Ты – пират, – просто сказала Лаура.

– И тебя это не пугает?

– Нисколько.

– Допустим, что я поверил, принцесска. – Новая щекотка и новый приступ смеха. – Скажи, а были у тебя, по работе, какие-нибудь совсем странные люди?

– Много чего было, всего не вспомнить.

– Ну например?

– Зачем тебе это, что за интерес?

Лаура прикусила нижнюю губу и коленом уперлась Бородину в пах. Тот вздрогнул и медленно провел ладонью по ее бедру, ощущая не только шершавую фактуру чулок, но и горячую плоть молодого тела. Явно не восемнадцатилетнего, но молодого.

– Меня терзает любопытство, – сказал Бородин. – А ты обязана меня удовлетворять. Так удовлетвори.

Лаура вздохнула, как обиженный ребенок, и закатила глаза.

– Однажды их было трое. Мужчин, – сказала она капризным голосом. – Было сложно, но весело. Потом был еще один – толстый, проповедник. Очень обеспеченный. Все о боге мне рассказывал, когда приставал. А потом почему-то про бога забыл. Минут на пять.

– И что же тут странного?

– Член в три сантиметра, – сказала Лаура, и Бородин громко рассмеялся.

– Так. А еще?

– Были еще странники. Муж с женой. Мы, значит, с мужем, а она подглядывала в чуть-чуть приоткрытую дверь. Потом зашла в комнату и снимала нас на видео.

– Во как, на видео. Это возбуждает, хотя исправные работающие камеры сейчас найти сложно.

– Да ну. – Лаура прищурилась. – Ты этого хочешь? Ведь неспроста эти вопросы?

– Неспроста, – сказал Бородин. – Я хотел узнать, насколько необычно мое предложение.

– Узнал?

– Да.

– И?

– Ты запомнишь меня, это уж точно.

Лаура испуганно распахнула ресницы.

– Нет-нет, что ты! – поспешно сказал Бородин. – Я тебя не обижу. Просто тебе нужно будет выполнить одну просьбу. Странную просьбу, хорошо? Но это доставит мне наслаждение.

– Говори уже.

Лаура заметно занервничала и инстинктивно попыталась отстраниться от пирата, но тот крепко держал ее руки. Когда же он отпустил их и поднялся с кровати, она постаралась быть от него как можно дальше и уселась на комод с зеркалом, положив ногу на ногу и стараясь придать себе как можно более беззаботный вид проститутки, живущей одним днем.

Бородин снял куртку и начал расстегивать рубашку.

– Главное – не бойся, это не страшно.

Он сбросил рубашку на кровать, повернулся чуть боком и поднял одну руку, заложив ее за голову. В слабом свете плафона стало видно, что по его мощному телу разбросаны красные надутые бляшки разных размеров и окружностей, от спичечной головки до циферблата будильника.

– Что это? – прошептала Лаура.

– Это? Чирьи.

Другой рукой Бородин достал из заднего кармана складную опасную бритву и со щелчком раскрыл ее.

– Суть в том, что ты должна отсосать у меня. Но не то, что ты привыкла, а чирьи. Это практически то же самое.

– Что? Их?! Нет! – Лаура отрицательно затрясла головой.

– А что тут такого? Результат один и тот же – что-то белое. Гной, сперма – какая тебе разница?

– Откуда их у тебя столько?!

– Грязная кровь – так сказал перед смертью доктор, которого я убил лет пять назад, потому что он не сумел меня вылечить. Мой отец был почти нормальным человеком, Большой Взрыв задел его слегка, по касательной. Но, как видишь, мне досталось не меньше, чем ему. И они приносят мне страдания, эти мерзкие друзья. Но без страданий не бывает избавления, а значит, и наслаждения. Иди сюда, принцесса.

Лаура подошла к Бородину и встала на колени. От его тела пахло чем-то терпким, но не противным, а наоборот, мужским и притягательным. Чем-то, похожим на сладкую смесь запаха пота и крови.

Пират поднес бритву к ближайшему крупному чирью и взрезал его. Затем убрал бритву и надавил на болезненно красный холм двумя пальцами – оттуда, словно из тюбика с зубной пастой, брызнула густая белая масса с кровавыми прожилками. У Бородина затряслись колени.

– Как же приятно! – прошептал он. – Иногда они чешутся, и мне хочется вырезать их, отсечь все лишнее. Но на этом месте через несколько дней появится новый. Они лезут, как грибы в субтропиках.

– Я… Я не смогу, – сказала Лаура.

– Во-первых, я щедро заплатил твоему хозяину. На этот чертов генератор я мог бы купить вас с подругой для нас троих на неделю. А во-вторых, если ты постараешься, я подарю тебе жевательное мороженое.

Лаура жадно сглотнула и посмотрела на Бородина:

– Сколько?

– Три упаковки. – На мгновение он потерялся в ее наивных серых глазах. – Пять. Ладно, пять упаковок. Пять дней будешь жить сладкой жизнью. Там разные вкусы. И плюс ко всему – генератор. Твой хозяин несказанно рад такому приобретению, ты уж мне поверь. От него можно греть несколько комнат без всяких проблем. Зимой – самое то. Тебе же нужно просто отсосать мне эти штуковины. Я буду надрезать, а ты сосать, один за другим, пока я не скажу: «Стоп, хватит».

Девушка приблизила лицо к телу Бородина. Высунула язык и задумчиво, словно пробуя на вкус, провела его кончиком по вздутой окружности чирья.

– Я расцениваю это как «да»? – спросил пират.

Лаура, поколебавшись, кивнула.

– Глотать или можно сплевывать?