Текст книги "Хирург. Бегун. Беглец"

Глава 31

Густав постучал и приоткрыл легкую пластиковую, «под дерево», дверь.

– Можно? – спросил он.

– Я знала, что ты придешь.

Лаура сидела к нему спиной в полумраке перед зеркалом и красила ногти бордовым, резко пахнущим лаком. На ее тонких пальцах они смотрелись шикарно.

Странник неловко стоял в проходе, не решаясь войти.

– Между нами пробежала искра – так говорится в женских романах. Я сразу это почувствовала. Там еще что-то красивое про глубины естества говорится, я точно не помню, но книжки хорошие, добрые.

– Странно, я вроде ничего не ощутил.

– Все мужчины одинаковые. Да ты проходи. – Девушка улыбнулась, глядя на него в зеркало.

Он вошел и уселся на разобранную кровать. Туда, куда сутки назад сел Бородин.

– Что ты делаешь? – спросил странник.

– Придаю себе сексуальный вид, чтобы оправдать статус королевы местной помойки. Тебе нравятся девушки с яркими ногтями?

– Не знаю. У тех, с кем я встречался, были обычные ногти.

– О, тогда я поздравляю тебя с открытием – иногда девушки делают странные вещи, чтобы понравиться мужчинам.

– Например, мажут ногти жутко вонючей краской?

– Да. – Лаура растопырила пальцы и подула на левую руку.

– Кому же ты хочешь понравиться?

– Тебе, сладкий.

– С чего бы? – удивленно спросил Густав.

– Говорю же, ты мне сразу понравился. Симпатичный. И тело хорошее. Можно даже сказать, что я немного влюбилась.

– Да ладно. – Странник смущенно хмыкнул.

– Не веришь – не надо.

– Но ты даже имени моего не знаешь.

– Зачем оно мне? Я все равно не запомню.

– Как это?

– У меня плохая память. Через неделю я буду помнить только о том, что ты был во мне. А через месяц и вовсе тебя забуду.

– Был в тебе? – растерянно повторил Густав. – Стоп! Я же не об этом. Я о том, что как это ты меня забудешь, если влюбилась? Когда люди испытывают друг к другу подобные чувства, то их нелегко забыть.

– Ты путаешь, сладкий. – Лаура осторожно потрогала лак и, убедившись, что он высох, принялась красить ногти на правой руке. Это получалось у нее намного медленнее.

Густав оглядел ее взрытую, словно море в шторм, кровать и подумал, что совсем недавно эта сумасшедшая кувыркалась здесь с пиратом, делая все, что он пожелает, и чуть больше, а вот теперь говорит ему, что влюблена.

Врет? А какой ей смысл врать?

Странный народ женщины.

– Что я путаю, по-твоему? – спросил Густав.

– Слова. Любовь и влюбленность. Любить можно, но это редкое чувство, редчайшее, как чистый сортир. Любовь существует для особых, необычных людей. А влюбляться можно направо и налево. Хотя я не сказала бы, что ты обычный. Ты мне нравишься, даже очень. Но это не любовь, извини, если обидела.

– Чем ты могла меня обидеть? Я просто был в небольшом замешательстве, теперь-то все понятно.

– Вот и хорошо, сладенький. Как насчет того, чтобы трахнуть меня?

Странник поперхнулся и глупо заулыбался:

– После всего, что было, причем не между нами?

– А что именно?

– Пираты, стрельба, убийство, кровь. Тебе что, абсолютно все равно?

Лаура развернулась, сидя на стуле, и раздвинула ноги. На ней была надета короткая юбка, черные чулки с широкой резинкой и больше ничего. Странник мельком глянул туда, куда следовало не только смотреть, и быстро поднял глаза.

– Смущаешься, сладкий? Это хорошо. – Лаура помахала обеими руками, а затем подула на них.

– Я обычно смущаюсь, когда мне неловко, – сказал странник. – А вот ты, видимо, нет.

– Незачем смущаться естественных вещей, – просто сказала девушка.

– Смерти, например?

– Да, это тоже естественно. Тот парень, пират, сам виноват. Ты же не хотел его убивать?

– Не хотел. – Густав опустил голову, с трудом вспоминая выстрел, вероятно спасший жизнь и ему, и бегуну.

– Вот и славно. Ты не убийца, ты жертва обстоятельств.

– Но это не так!

– Так.

Лаура оттолкнулась от пола и подъехала на роликах стула ближе к страннику, закинула ноги на кровать. Она положила руки на плечи Густаву, попутно любуясь своими ногтями, и сказала:

– Все попадают в передряги. Ты хороший человек.

– Ты видела, что я сделал с другим пиратом.

– Раскрошил ему рот?

– Именно.

– Но ты мог бы этого не делать, расскажи он тебе все, что нужно?

– Но он не рассказал! И мне пришлось превратить его зубы в кашу.

– Вот именно, потому что он – плохой человек, – уверенно произнесла Лаура. – Он заслужил.

– А я, стало быть, хороший.

– Ты еще заплачь! – Лаура убрала волосы со лба странника и поцеловала его.

Он замер, впитывая нежное прикосновение ее мягких губ.

– Не надо. Я… Я пришел просто поговорить с тобой. Мой друг, Руслан, спит. Ты тут, похоже, самая адекватная.

– Поговорить о чем? О том, что ты сделал? Ты не жалеешь об этом, но хочешь найти оправдание. И еще хочешь трахнуть меня.

Лаура подвинулась ближе, и Густав ощутил сладкий аромат вымытого тела. Десять банок сгущенного молока можно, не думая, отдать за такое. А то и двенадцать. Он глубоко вздохнул и отстранился как можно дальше.

– Я пришел поговорить, – твердо повторил странник.

– Ну так говори! – воскликнула Лаура. – Дело разговору не помеха.

– Послушай! – Густав перехватил ее руки, уверенно двинувшиеся к его ремню. – Тебе никогда не хотелось отсюда выбраться?

– Зачем? – Лаура замерла, прекратив попытки расстегнуть пряжку.

– Чтобы не заниматься тем, чем ты занимаешься.

– Это естественно, сладкий, разве не помнишь? По-моему, я тебе говорила об этом три минуты назад.

– Естественно заниматься сексом со всеми подряд под присмотром отца с матерью?! Прости, но я не могу этого понять. Ты умная, сообразительная, красивая, как можно тратить свою жизнь на это?

– У тебя найдутся иные варианты растрат?

– Конечно же!

– Например?

– Например, уйти отсюда к чертовой матери.

– Это единственный вариант, сладенький. И как ты думаешь, сколько времени я продержусь вне дома одна? День, неделю, месяц? Через сколько меня изнасилуют дикари? Как долго ждать момента, пока не поймают мутанты, не четвертуют и не съедят? Тебе легко говорить, у тебя есть пушка и корабль, но что делать мне?

– Бороться.

– Бороться?

Лаура резко двинулась вперед, соскочила со стула и оседлала странника. Он упал на кровать.

– Как ты считаешь, у меня хватит сил бороться?

– Наверное. Но есть лучший выход: ты можешь найти общину, где тебя не будут эксплуатировать, как резиновую куклу.

– Где же я ее найду? Если бы все было настолько легко, как ты описываешь, меня бы давно и след простыл! Но это невозможно. Я уже привыкла. Я сдалась.

– Неужели никто ни разу не хотел забрать тебя отсюда?

Лаура задумчиво заправила за ухо выбившийся локон.

– Был один. Симпатичный.

– И?

– Я отказала.

– Почему?!

– Он был бесперспективным. Ходоком. Без корабля. Путешествовал по миру в одиночестве. Что бы я приобрела, уйдя с ним? Только все бы потеряла. Он жил у нас целую неделю, все меня уговаривал. Я отказывалась.

– А потом?

– А потом он начал уговаривать мою сестру. Видимо, любовь у него новая к ней возникла, как ты говоришь. Пришлось пожаловаться отцу, и он его выгнал, когда у бедняги кончились средства на оплату жилья.

– Лишь когда кончились?

– Да. Агний не упустит своей выгоды.

– Это не то, – сказал странник. – Ты ему нужна была в том качестве, в каком находишься и здесь.

– Шлюхи? Ну да. А ты, что ли, меня забрать хочешь, сладкий? В другом качестве, типа художницы или ассистента, а?

– Я могу тебе помочь. Отвезти подальше отсюда. Знаешь, – Густав прикрыл глаза и тут же почувствовал на шее теплое дыхание Лауры, – однажды я уже пытался изменить жизнь нескольких людей. Вырвать их из болота. Но никто из них не пошел вслед за мной, у всех находились причины. Вот и у тебя тоже.

– Может быть, дело в том, что ты другой?

Настойчивые пальцы пролезли под футболку и теперь блуждали по телу Густава.

– Я такой же, как и все, я – человек.

– Не согласна, сладенький. Ты привык смотреть на вещи под одним углом, не принимая во внимание тот факт, что у других есть свои углы и правила. Ты эгоист. И это мне нравится. Во всяком случае, сейчас. Эгоисты сладкие на вкус.

Звякнула пряжка ремня, и прошелестела молния. Густав задрожал.

– Я постоянно хочу сделать что-то хорошее, – сказал он. – Но у меня не выходит.

– Неудивительно. Разве можно сделать в плохом мире что-то хорошее? Не смеши меня.

– Почему нет?

– Потому что, что бы ты ни создавал, находясь по горло в дерьме, оно все равно в нем запачкается. Можешь высекать шикарные статуи из белого мрамора, толку-то?

Футболка, снятая через голову, на мгновение закрыла лицо Густава, погрузив его в кромешную тьму. Он чуть приподнялся, подняв руки, и Лаура швырнула его одежду на пол.

– У тебя много шрамов, – прошептала она. Ее палец следовал по телу странника замысловатым маршрутом, прокладывая кольцевые возле сосков и пупка, закладывая извилистые виражи возле старых и свежих ранений и просто прочерчивая прямые вдоль ребер, заставляя Густава слегка улыбаться от щекотки. – Кто-то причинял тебе боль всю жизнь, сладенький.

– Это всего лишь раны. Но…

Густав замолчал, когда палец Лауры замер на его правом плече и ее ноготь слегка надавил на широкий и короткий белый шрам.

– Всего лишь? – спросила Лаура. – Ведь ты вспомнил сейчас что-то, когда я нажала на эту кнопку, сладенький, расскажи.

– Это был странник, – неохотно произнес Густав. – Мы не поделили с ним магазин. Мне тогда стукнуло лет пятнадцать, а ему было больше тридцати. Я пытался урегулировать все на словах и победил, по-настоящему победил его, потому что он был тупым и агрессивным. Я думал, что слова много значат в нашем мире. И повернулся к нему спиной. А он…

Странник рукой прижал ладонь Лауры к шраму. Она закусила губу и тяжело задышала, слегка вращая бедрами.

– Он всадил мне крюк в плечо. Исподтишка. Я думал, что он мне руку вырвет.

– И как ты ответил? Сделал ему что-то хорошее?

– Сначала я прострелил ему ногу. Потом яйца. Потом плечо. И…

– Голову?

– Нет. Я оставил его умирать, – сказал Густав.

Бедра Лауры двигались все быстрее, и она прижималась к вздувшейся плоти странника с удвоенной силой.

– И ты веришь, что поступил неправильно?

– Говорю же, это в прошлом. Но я бы предпочел, если бы он тогда послушался меня и просто отвалил. Законченные идиоты представляют угрозу не только для себя, но и для других.

– Это был единственно верный вариант. – Лаура лизнула шрам странника и заскользила в направлении его уха.

– Да. Других просто не было.

– И он бы не изменился в лучшую сторону, если бы ты хоть на собственной спине вывез его куда-то в другую жизнь. Ведь он сам был странником, властелином своей судьбы. Все, что происходит в этом мире с людьми, зависит не от тебя, а от самих людей. И ты можешь помочь только себе.

– Но я… О, боги!

Раскаленный влажный язык девушки проник в ушную раковину, и странник вытянулся в струнку, ощущая непомерную, каменную напряженность внизу живота.

– Помоги себе сам, и жизнь наладится. Не думай о других, сладенький, век короток. А у тебя, как ни у кого другого, есть шанс его продлить. Не стоит тратить силы на то, чтобы пытаться изменить жизнь таких людей, как я. Мы не хотим изменений.

– Наверное, не стоит, ты права. – Сейчас Густав мог согласиться с любыми доводами Лауры.

– Тогда постарайся сделать мне хорошо этой ночью. И я в долгу не останусь.

Странник кивнул, гладя аккуратную, очень упругую и нежную грудь девушки. Когда она успела раздеться? Когда успела снять с себя все, кроме… Густав приоткрыл один глаз: кроме чулок?

Его одежда упала на пол.

Лаура приблизила к нему лицо.

– Только не целуй меня в губы, – сказал странник.

Глава 32

Бородину связали руки впереди, дали два «холодных» пакета для компресса и уложили на кушетку в корабле Густава. Бегун с Гексом должны были отправиться в пиратском корабле.

Во избежание неприятных сюрпризов Руслан тщательно обшарил кабину и салон. В кораблях обычно много потаенных местечек, и постороннему человеку их не отыскать. Руслан все же потратил полчаса на то, чтобы буквально обнюхать всю машину Гекса от пола до потолка. Два других пиратских аппарата остались в гараже «Белого шторма», но не потому, что так решил странник, а потому, что управлять ими было некому.

Странную четверку из двух пиратов, странника и бегуна поздним утром провожали хозяин, стоявший поодаль, у входа в гостиницу, и Лаура.

Странник старался избегать ее, так как Агний буквально обжигал его взглядом. Чтобы ни думал Густав, все же хозяин в некотором роде переживал за дочь. По-своему, морально уродливо, но переживал, как отец и родитель, этого у него было не отнять.

И странник, ставя себя на его место, держался от Лауры на расстоянии, взяв на себя все хлопоты с погрузкой и организацией их небольшого каравана.

Но, когда посадка закончилась, девушка, выбрав момент, прильнула к нему, обняла и прижалась к нему всем телом.

– Это тебе, сладенький. – Лаура протиснула кулачок между своей грудью и грудью странника, стараясь, чтобы никто не увидел, и разжала его.

– Что это? – спросил Густав.

– Подарок.

Странник двумя пальцами взял предмет с ладони Лауры и расправил его – им оказались ее полупрозрачные трусики.

– Я не каждому такое дарю, сладкий. Это знак внимания. И симпатии.

– И влюбленности?

– И ее тоже, – согласилась девушка. – Когда ты вернешься, просто покажи их мне, и я тебя вспомню.

– Зачем?

– Как это зачем? – удивленно спросила Лаура. – Чтобы не платить. У нас все будет по любви, бесплатно.

– А без них ты меня не вспомнишь?

– Нет, я же говорила, у меня плохая память. – Лаура чмокнула странника в подбородок. – Завтра я забуду цвет твоих глаз, через неделю – черты лица. Через месяц – про нашу встречу.

– Ты специально это сделаешь?

– Да нет, просто так само получается.

Густав кивнул и засунул трусики в задний карман джинсов.

– Скажи, именно это тебе помогает?

– О чем ты?

– О памяти. Ты все забываешь, и это помогает тебе нормально жить?

Лаура опустила глаза:

– Тебе уже пора, сладенький.

– Не уходи от ответа! – Странник легонько встряхнул девушку.

– Почему ты меня все время спрашиваешь об этом?

– Потому что мне это важно!

– Важно что? Какая тебе разница, как я живу? Мы все выяснили вчера, папочка.

Странник наклонился и прошептал Лауре на ухо:

– Представь, что я ищу источник вечного счастья и, глядя на тебя, осознаю, что практически нашел его, но спешу проскочить мимо на всех парах.

Лаура поежилась и засмеялась, втянув голову в плечи:

– Щекотно!

– Ты опять увиливаешь? – спросил Густав.

– Нет. – Девушка потерла ухо и улыбнулась. – Это не счастье, странник, ты ошибся.

– Почему?

– Потому что плохое забывать нельзя. Потому что, если ты забудешь обиду, с тобой будут делать это снова и снова. Снова и снова. Пока ты не сдохнешь. А мало кто хочет сдохнуть, сладенький.

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь. Это твоя самая главная проблема, да? – Лаура залезла рукой в задний карман Густава, не тот, где лежали трусики, а свободный, и сжала его ягодицу.

– На этот раз ошибаешься ты. Я знаю больше, чем кто бы то ни было, – твердо сказал странник и высвободил руку девушки.

– Ты только не злись, сладенький, ты знаешь, но не понимаешь. И не надо спорить со мной. – Лаура приподнялась на цыпочки и поцеловала Густава в губы.

Он облизнулся и хотел что-то сказать, но девушка остановила его.

– Иди, – сказала она. – Я уже начинаю забывать тебя, сладенький.

– Меня зовут Густав, – сказал он с улыбкой.

Лаура пожала плечами, отвернулась и направилась к «Белому шторму». Агний обнял ее, поправил перекрутившиеся бретельки платья и повел в гостиницу.

Из пиратского корабля, черного и жутко грязного, высунулся бегун и крикнул:

– Поехали?!

– Да. – Странник кивнул, стер с губ поцелуй и запрыгнул в машину.

Бородин встретил его тяжелым взглядом заплывших глаз, в которых, словно в отражении лазерных CD, мелькали ненависть и страх. Но Густав не обратил на него внимания. Вернее, сделал вид, что не обратил.

Вообще, ему почему-то вдруг стало ужасно неловко перед Бородиным, словно наутро отличному парню, примерному школьнику, который однажды напился и хорошенько отделал хулигана, мешавшего ему жить, удивив и окружающих, и, в первую очередь, себя, потому что не знал до этого момента, сколько силы кроется в его кулаках.

Странник не мог подозревать, конечно же, что чувствуют в подобных ситуациях школьники, но он видел достаточно фильмов о добре и зле. Некоторые аспекты подобного рода кино казались ему смешными и надуманными. Взять хотя бы бесконечные улыбки, мелькающие на экране. Казалось, что в прошлом мире улыбались все и всегда. Шлюхи, когда их били битой, водители, когда их кто-то подрезал, продавцы, когда у них покупали жвачку и рулон туалетной бумаги, и так далее. Исключений не существовало.

Наверное, в прошлом мире легко вычислялась степень возмущения человека, думал странник. Нет улыбки, значит, нужно опасаться. Значит, перед тобой плохой парень и тебе грозит опасность!

Но теперь люди задействовали лицевые мышцы лишь тогда, когда это было действительно необходимо. Теперь люди редко улыбались, стали честными и очень суровыми. И общались друг с другом без мнимого, наносного дружелюбия.

Густав вывернул колеса и махнул рукой, хотя его никто не видел и уж точно никто не улыбался на прощание.

Они покинули «Белый шторм».

Им предстояло проехать совсем немного до места встречи с кукловодом – он назначил встречу с пиратами рядом с гостиницей. Время тоже было оговорено заранее. Гекс сказал, что никаких договоренностей по поводу того, кто будет отдавать очиститель, не было. И Бородин это вроде бы подтверждал недовольным мычанием. Это играло на руку страннику, потому что лишние объяснения в мире без фальшивых улыбок приводили к тому, что тебя не слушали, а всаживали пулю в лоб, забирали все, что можно забрать, и катились дальше.

Гекс сказал, что ехать им нужно до «паруса», как он выразился, а затем свернуть. «Парусом» оказался старый рекламный щит на обочине. Но вместо предложения чудодейственного стирального порошка или выгодного кредита на его металлической раме были натянуты человеческие кожи. И когда дул ветер, они выгибались, совсем как настоящий морской парус. Гекс уверял, что висит эта штука давно, уже лет пятнадцать. Возможно, пираты соорудили ее просто для смеху.

У странника, когда он увидел щит, на этот счет родилось другое мнение, но он не стал его озвучивать, лишь подумав, что у мутантов с Той стороны пограничья есть подражатели или последователи на Этой стороне.

Миновав «парус», Густав свернул с шоссе и практически сразу остановился. Впереди, перегораживая заросшую травой грунтовую дорогу с приличной колеей, стоял большой корабль кукловода. Он выглядел даже хуже, чем представлял себе странник, и имел два уровня – наверху было приспособлено что-то вроде капитанской рубки, грубо сшитой из гнутых листов железа. Из этой конструкции торчала телескопическая дуга, на конце которой болталась высушенная голова мутанта.

Корабль кукловода покачнулся, дверь распахнулась, и наружу выбрался его владелец. В одной руке он держал внушительных размеров револьвер, а в другой – птичью ногу, с которой обильно капал жир.

Его лицо было таким, как и описывал Гекс, его тело действительно покрывали лиловые шрамы, похожие на следы от какой-то божественной сварки, а не на хирургические швы.

Несмотря на жару он был одет в свитер с высоким горлом и кожаный плащ неопределенного цвета, довольно длинный, но при высоком росте кукловода едва достававший ему до колен.

Щурясь от солнца, он дожевал мясо, смачно откусил мягкую часть косточки, отбросил остальную часть в сторону и тщательно вытер руку о плащ.

Было очевидно, что он совсем не боится двух остановившихся неподалеку кораблей. Да и чего ему бояться, он заключил выгодную сделку! Страннику тоже незачем убивать кукловода, ему нужна информация о беглеце. И за эту информацию он без проблем отдаст очиститель.

Странник заглушил двигатель, посмотрел на уткнувшегося в стенку Бородина и сказал:

– Лежи и не дергайся, понял? Если что – попрощаешься с той хреновой жизнью, что у тебя осталась. Будешь вести себя как следует – отпущу. Понял?

Тишина.

– Значит, понял.

Густав засунул за ремень пистолет, еще раз глянул в окно. Кукловод неподвижно стоял у своего корабля.

Тогда странник нажал на гудок и неторопливо, сохраняя достоинство, вышел под яркие лучи солнца.

– Привет! – крикнул кукловод и поднял револьвер. – Ты ведь не тот парень, с которым я договаривался?

– Все нормально! – крикнул Густав и посторонился, давая бегуну и пирату пройти вперед. – Ты имеешь в виду этого парня?

Кукловод внимательно оглядел Гекса:

– Как бы нет. Тот был выше ростом. Но этого я помню. И тем не менее где ваш босс, господа?

– Я теперь за босса. – Густав поднял очиститель повыше и помахал им, улыбаясь.

Кукловод заулыбался в ответ и убрал револьвер.

– Волшебно. Тогда нам есть о чем разговаривать, босс!

Густав похлопал бегуна по плечу и пошел навстречу кукловоду. Небо прочертил рой мелких черных птичек, названия которых странник не знал. Они расселись на ветвях ближайшего раскидистого дуба и загалдели на разные голоса.

– Птицы – хороший знак, – сказал кукловод. – Значит, жизнь налаживается. Давай мне очиститель.

– Без проблем, – сказал странник. – Но прежде есть пара вопросов.

– Ко мне? Какие еще вопросы, парень?

– Кто ты такой, например.

– Что?!

Лицо кукловода искривилось, и он дернулся вперед, но Густав был быстрее и успел отскочить.

– Ты рехнулся, парень, что за детские игры?

– Я же сказал: мне нужно узнать кое-что. И будет просто отлично, если ты расскажешь мне все по доброй воле.

– Так ты не пират. – Кукловод ехидно погрозил Густаву пальцем. – Пираты не задавали вопросов. Им нужна нажива, прибыль, настоящие дельцы, мать их. В прошлом мире они были бы хорошими бизнесменами – хваткими, но тупыми.

– Это верно. Я не пират, я странник.

– Что ты хочешь услышать, странник? Как я понимаю, у нас назревает обмен? Вас трое, я один, у тебя очиститель, у меня ответы на вопросы?

– Все верно.

– А если я, ну допустим, попытаюсь очиститель отнять?

– Попробуй. Но я не хочу тебя убивать.

– А так?! – Кукловод вдруг выкинул руку, направив револьвер точно в лоб Густаву.

– Я же сказал: давай просто поговорим, – медленно, с расстановкой произнес Густав.

– Согласен. Ты умный малый, я видел, как у тебя дернулась рука к спине. Что там – пистолет, электрошокер?

– Пистолет.

– Ага, ясно. Ты дернулся, но не пошел до конца. Умно, с одной стороны. С другой – глупо, ведь я мог и пришить тебя.

– Я рассчитывал на благоприятный исход.

– Ты мне нравишься. Тогда к черту церемонии, давай посидим как взрослые люди.

Кукловод засунул револьвер в карман плаща и вернулся к своему кораблю, чтобы достать оттуда странную конструкцию непонятного вида. Щелкнув несколькими замками, он разложил ее, и это оказался столик с двумя стульями друг напротив друга. Получился этакий идеальный вариант для пикника.

– Присаживайся. – Кукловод указал на стул, потом достал из кармана черный шелковый мешочек и кусок белой папиросной бумаги. – Курить будешь?

– Нет, я не курю.

– Зря. – Кукловод развязал тесемки и высыпал горстку табака на бумагу. – А друзья твои так и будут маячить за спиной?

– Я могу посидеть в корабле, – сказал бегун.

– Я постою здесь, – сказал пират. – В тени, на свежем воздухе.

– Хорошо. – Густав нетерпеливо махнул рукой и выложил на стол очиститель.

Кукловод внимательно его осмотрел, но трогать не стал. Вместо этого облизнул край бумаги и начал сворачивать самокрутку.

– Не часто в наших краях встретишь человека, задающего вопросы, – сказал кукловод.

– В последнее время лишь этим и занимаюсь.

– И как успехи?

– С переменной облачностью.

– Ну, хоть без дождей. – Кукловод похлопал себя по груди, потом нырнул куда-то внутрь плаща и вытащил наружу зажигалку с черепом на боковине. Поджег сигарету и с наслаждением закурил.

Густав барабанил пальцами по столу.

– Во-первых, я хотел бы узнать, кто такие кукловоды?

– Тут все просто, кукловод – это я, Соколов Дмитрий, семьдесят девятого года рождения. Кажется, двадцать второго числа. Месяца не знаю.

– Смешно. Но меня интересует ваша деятельность, а не дата твоего дня рождения. Это вы организуете мутантов?

– Знаешь что, странник? – Кукловод вдруг хлопнул ладонью по столу. – Давай-ка начистоту, да?

– Так я этого и добиваюсь.

– Нет, я не про это. Я про то, что, когда ты подъехал сюда, у меня пошли помехи по всем датчикам корабля. А еще запищала одна такая веселая штука, которая сигнализирует о близости Легиона. Я знаю, кто ты такой. Мягко говоря, ты мерзкий выблядок, урод, скрещенный с черной тварью. Мне не доставляет удовольствия разговаривать с тобой, но придется, я креплюсь, потому что в какой-то мере ты на нашей стороне. Пока на нашей стороне, если я правильно понимаю.

Страннику стоило поистине титанических усилий, чтобы не взорваться и не ответить кукловоду на его оскорбления. Лицо его налилось кровью, а глаза превратились в две узкие амбразуры.

– На чьей это на вашей? – спросил он сквозь зубы.

– На стороне нормальных людей, которые не хотят просрать свою планету. Что ты знаешь? МКГ, Легион и все?

– Да. Еще про Луну. И человека, который может извлекать передатчики. Беглеца.

– Ах беглеца! Вот зачем я тебе понадобился.

Дмитрий откинулся на спинку стула, и вся раскладная конструкция чуть приподнялась вместе с Густавом. Он ощутил себя как на качелях.

– В основном да, – ответил странник. – Поэтому.

– Беглец твой на самом деле никакой не беглец. Вернее, да, он сбежал. Но не от «Гелиоса», а от нас. Кукловодов.

– И кто же вы такие, в конце концов?

– Мы? Мы третья сила. Неужели ты думал, что на всей планете столкнулись только два интереса? МКГ, Мудацкие Козлы с Гангреной, и Легион, тут уж без расшифровок обойдемся, и так мерзко.

– Я не думал, мне об этом рассказали, и я принял то, что узнал, во внимание.

– Рассказать можно что угодно, но правда в том, что сил и интересов – великое множество. Кто-то покрупнее, кто-то помельче. Но все эти силы нужно учитывать. Все. Без исключения. Потому что, пока они существуют, пока ты не подмял их под себя, есть большая вероятность, что они начнут стрелять. Или сожрут тебя тепленького. Мы вот хотим в итоге сожрать и МКГ, и Легион.

– Каким образом?

– С помощью мутантов. Посуди сам – лунатики и дымки борются за людей. На мутантов им плевать. А ведь их много. Гораздо больше, чем людей. Мутов уничтожают, но из них по-прежнему можно набирать целые армии. Огромные формации. И, самое главное, если они погибнут – хрен с ними! Никаких переживаний, уродской армии плевать на потери. То, что наши большие братья закрыли на мутов глаза, – ошибка. Непростительная ошибка.

– Вот оно что, – сказал Густав. – Значит, ставка на мутантов?

– Так точно. Хочешь пойти вместе с нами? «Гелиос» – живодерня. Они оперируют людей и превращают их в марионеток. Пусть мы и зовемся кукловодами, но мы руководим действительно куклами, мутами, а не людьми. Это гуманнее.

– Откуда вы вообще взялись?

– Мы были с самого начала. Говорю же, что МКГ не единственная корпорация с баблом, существовавшая на Земле. Были и другие корпорации, правда мельче, но были. Мы одна из них. После Большого Взрыва мы пытались объединиться с «Гелиосом». Знаешь, что они ответили нашему руководству?

– Нет, не знаю.

– Им невыгодно сотрудничество, вот что они сказали. – Кукловод скомкал сигарету и втоптал ее в землю. – Сдохните на здоровье! Никакого светлого будущего вне МКГ! Некоторые, кстати, продались, отчаялись, переметнулись.

– Но не ты?

– Нет, я здесь с самого начала.

– А это все, – странник очертил рукой замысловатую фигуру, показывая на кукловода, – откуда это взялось на тебе?

– Ты имеешь в виду…

– Шрамы, да.

Дмитрий пощелкал зажигалкой.

– Надо сказать спасибо беглецу. На самом деле спасибо, без иронии. Потому что он собрал меня буквально по кускам после одного грубого инцидента.

– Какого?

– Я столкнулся с Легионом, – просто сказал кукловод.

– Что?! Столкнулся с Легионом и остался жив?

Густав в тревоге огляделся по сторонам. На траве под деревом, закинув руки за голову, лежал Гекс. Похоже, он спал.

– Частично жив. Кусочно. Что тут удивительного, ты же живешь с легионером чуть ли не всю жизнь. Да и долгая это история, лень вдаваться в подробности. Но я обязан беглецу. Вот эти фаланги, – кукловод изобразил ножницы, – он взял у мутанта. Дурацкой образиной был, а с конечностями полный порядок.

– Значит, он все-таки хирург?

– Экстра-класса.

– И… – Густав судорожно сглотнул. – И ты знаешь, где он сейчас?

– Без понятия. Наши пути разошлись, малый.

Кукловод взял очиститель и принялся рассматривать его со всех сторон, растягивая ремень на пальцах, как на пяльцах.

– Почему разошлись? Как?

– Его идеи пошли вразрез с идеологией кукловодов. В принципе он, придя из МКГ, никогда и не являлся полностью нашим, но я какое-то время верил ему. Да и жизнь он мне сохранил, а это дорогого стоит, проникаешься к таким ребятам. Но потом он ушел. Не попрощавшись. И взяв с собой некоторые важные вещи.

– Очиститель, например?

– Да. И кое-что из оборудования. О солнечных генераторах слышал?

– Ага. Но ты не забрал их обратно.

– У нас генераторов полно, ведь это моя корпорация производила их под крылом МКГ.

– А для чего вообще предназначен очиститель?

– Для того чтобы вырубать передатчики. – Кукловод расправил ремень и надел прибор, как повязку, на голову. – Вот так пристраиваешь его. Потом вставляешь в генератор и нажимаешь на кнопку. Бах! Идет импульс, разрушающий блок питания, и передатчик выходит из строя. Редкая штука. Без нее в нашем деле никак.

– Интересно. – Густав поджал губы. – А вам-то она зачем? У мутантов нет передатчиков.

– Зато у одного очень важного для нас человека он есть. В голове. И нужно его поскорее от этой напасти избавить. Дело срочное и не требует отлагательств.

– Теперь-то оно точно ускорится, – сказал странник.

– Еще бы. У тебя есть другие вопросы?

– Все мои вопросы крутятся вокруг одного – беглеца. Как ты нашел его, откуда узнал, что он был в той общине, если ваши пути разошлись?

– Небольшая хитрость.

– Какая же?

– Как прибор очиститель – двойной агент. Внутри него установлен «жучок». Фактически передатчик, посылающий сигналы спутникам. Так как это предмет весьма интересный для определенного круга лиц и, стало быть, опасный, то функция встроена в него по умолчанию. Но беглец не знал этого. Или не хотел знать. Короче, я шел за ним полгода, от базы к базе. С одной стороны, это неплохо повлияло на мое общее развитие и всю нашу подземную сеть в целом. С другой стороны, я охренеть как устал.

– И что случилось в конце твоего пути?

– Что-что! – Кукловод поднес к носу кисет с табаком и глубоко, с нескрываемым наслаждением, затянулся терпким ароматом.