Текст книги "Незримые старцы"

«Я – врач Паисий». Отступление

Возможно, к отцу Николаю обращаются в связи с тем, что некоторое время назад он сам рассказал о его особом общении со старцем Паисием.

«Как-то знойным летним днем пришел от Ильинского скита один священнослужитель Русской Церкви за границей – он приехал из Нью-Йорка – и попросил меня сопроводить его к старцу Паисию. Я было хотел отказать, мол, вон какое пекло на дворе стоит. Но пришедший, человек в возрасте, очень уж просил, и я уступил. Старца, однако, мы не нашли, а известную записку около его кельи обнаружили: оставьте письменную просьбу, и я помогу вам больше молитвой, чем своей болтовней.

Раздосадованный, мой спутник стал диктовать краткое письмо, а я – переводить на греческий: «Я – протоиерей такой-то. Мне уже 70, матушка скончалась. Скорби такие-то на приходе…» Уже хотели поворачивать домой, как и мне пришло в голову тоже написать письмо старцу. Подумал, хорошо было бы, чтобы старец и обо мне помолился. А у меня, грешного, тогда такое временное искушение было: стал ленив к молитве. Содержание моей просьбы звучало так: «Прошу очень молитв. Нуждаюсь!!! Иеромонах Николай». Я даже три восклицательных знака поставил.

Это было, кажется, в начале 90-х годов. А у меня был тогда в келье миниатюрный магнитофончик, и это он меня отвлекал от главного – молитвы. Прошло несколько дней. И вот лежу ночью, почиваю. Вдруг – открывается дверь. Вижу, входит… старец Паисий. Гость подходит ко мне и хрипловатым голосом шутливо, как это было свойственно старцу, говорит: «Отец Николай, ты просил молитв, а сам-то дрыхнешь, не молишься. Давай вставай. Помогай мне…»

Ну, думаю, этот гость, наверное, от дьявола: бес с ликом Паисия вошел ко мне. Перекрестился. Не уходит. Я еще раз перекрестился и стал про себя читать 50-й псалом. Думаю, сейчас сражу им нежданного гостя с ликом Паисия. И опять перекрестился. Закрыл глаза, прищурился. Не уходит. Ну, бесяра, хочешь меня на молитву поднять?! И в то же время я почувствовал стыд, но… не поднялся. Решил, буду дальше спать. А одним глазом все-таки смотрю, что еще будет? Гость с укоризной посмотрел на меня, даже покачал головой: мол, какая наглость! Потом резко повернулся, направился к выходу, хлопнул дверью и удалился. Тогда и я вскочил со своего ложа и побежал – к двери. Смотрю, а там никого нет…

А второй случай был такой. В 1989 году я с несколькими братьями паломничал по Святой Земле. В Пасхальную седмицу мы поехали на Синай, где заночевали в монастыре святой Екатерины. Нам, четырем святогорцам, выделили там не кельи, а прямо-таки царские хоромы. И вот ночью явственно вижу, что передо мной появился старец Паисий с какой-то женщиной, одетой в древние одежды темного цвета. При этом ее лица отчетливо не было видно. Может, это была сама святая этих мест – Екатерина. Оба на меня смотрят. Думаю: «Ого, чего это опять меня старец беспокоит?» И в то же время думаю, что это опять бесы, приготовился к обороне. Начали гости со мной о моих грехах говорить. А потом – как будто исчезли и стали посылать мне помыслы. И вот передо мной как будто вся моя жизнь с самого детства до последних дней на Святой Земле прокрутилась. Причем в этих помыслах чувствовался упрек за мои неисповеданные или забытые грехи. Я так расчувствовался, что даже стал плакать во сне. Это было за полчаса до начала утрени. Слышу: било. Пора вставать и делать поклоны. Кричу брату в соседнюю келью: «Ты жив-здоров? Во сне что-нибудь видел?» Отвечает мне: «Нет, а ты?»

Стал я рассказывать, что старец Паисий приходил ночью. А он прервал меня: «Николай, оставь… Чего ему делать здесь? Не придавай значения. Это – от лукавого».

А после службы мы отправились со скудной провизией в горы, где в пещере святых Галактиона и Епистимии жил тогда известный на Синае иеромонах Адриан. Он нас хорошо встретил, рассказал, что он когда-то подвизался в ватопедских кельях. Потом мы исповедались у него, хотя я уже всю ночь исповедовался. И тут же мы от этого старца узнали, что неделю назад до нашего появления, действительно, на Синае был… сам старец Паисий! Тогда мы еще не знали все житие старца Паисия, у которого часть жизни была связана с Синаем. Вот так!

А третий случай произошел уже в Иерусалиме. Одно время я жил четыре месяца в Горненском женском монастыре, и иногда меня просили исповедовать монахинь. Тогда было там их около пятидесяти. Одну из них я какое-то время потерял из виду. А она, оказывается, приболела. Пожаловалась мне эта 25-летняя монахиня на свои недуги: проснется – и начинаются такие головокружения, что нету сил выполнять послушание на кухне. Даже в обмороки падает. Я предложил ей обратиться к врачу. «Нет-нет, – заохала монахиня. – У нас сразу тех, кто на свои болячки жалуется, высылают в Россию. А я хочу здесь подвизаться».

Тогда я предложил ей написать письмо на Афон монахолюбивому старцу Паисию с просьбой помолиться. Он ведь очень заступается за всех монашествующих. Монахиня согласилась, и я сел с нею за стол излагать по-гречески то, что диктовала о своих недугах монахиня. На конверте написал примерный адрес, думаю, дойдет: на Афоне все знают келью старца Паисия.

Прошло, кажется, дня три-четыре. Я встречаю эту больную монахиню, она уже – бодренькая такая и работает на кухне. Даже кастрюли тяжелые таскает. Спрашиваю: «Мать, ты письмо-то отправила?» А она мне шепотом: «Ой, отец, с этим письмом такой случай произошел!» – «А чего ж не рассказываешь?» – «Не успела я письмо опустить в ящик, пришла с ним в свою келью, помолилась и легла спать. А ночью вижу: около меня стоит какой-то благообразный старец. Он проговорил: „Я – врач Паисий“».

«Потом, – продолжила монахиня, – он перстом притронулся к маслу в лампаде и помазал мне лоб. И – только… Я было не поверила этому сну-видению, но, когда встала утром и пошла на службу, поняла, что у меня все болезни прошли. Все эти дни – помоги и далее, Господи! – я совершенно здорова».

Старца Паисия после всех этих видений много раз встречал, но делал вид, что ничего не понимаю. Как будто ничего не произошло. Встретимся, поприветствуем друг друга, иногда улыбнемся друг другу – и все!

Ожидания войны усилились на Афоне во время событий в Ливии. По ночам, когда монахи становились на молитву, с неба давил гул бомбардировщиков. С натовской авиабазы под Салониками они направлялись в Северную Африку… Тревожный гул!

Впрочем, это не первая и не последняя волна ожидания «чёрного дня».

«В 1999 году, когда мы подвизались в зографовской келье Патетеря, самолеты летали над Афоном постоянно, – вспоминает схииеромонах Рафаил. – Я ещё подумал: не жалеют топлива для учений, а у нас в России не так. Потом пришёл болгарский антипрософ отец Афанасий и говорит: может начаться война!

– Как?

– А ты думаешь, это маневры? Турецкие самолеты постоянно приближаются к воздушному пространству Греции, и греческие истребители выходят им навстречу».

Отец Никон из кельи Кукувино рассказывал нам, как один румын из скита Продром видел семь огромных фигур старцев в светлых одеждах. Они стояли на хребте, ведущем к вершине, и молились. Лицами обращены были к морю. Тогда турецкий корабль вошел в территориальные воды Греции, и в очередной раз могла разразиться война.

У святого Космы Этолийского есть такое пророчество: «Турки… дойдут до шестимильной зоны. Из них одна треть погибнет, одна треть уверует во Христа, а одна треть уйдет в Коккини Милья».

«Однажды, пишет духовное чадо геронты Паисия, я встретил его несколько смущенным и расстроенным. Он угостил меня и сам начал разговор:

– Пришли сюда некие и начали мне говорить, что начнется война, турки войдут в Грецию и нас прогонят за шесть миль до Коринфа (таким образом они своим испорченным помыслом истолковали пророчество Космы Этолийского) … Хотя и не люблю говорить на тему пророчеств, но они вынудили меня объяснить им значение шестимилия, о котором говорит святой Косма, а это ни что иное, как шесть миль морского шельфа. Это та тема, из-за которой мы в последние годы грыземся с Турцией и из-за которой в конце концов «схватимся». Однако они не войдут в Элладу: они продвинутся только на эти шесть миль, и тогда на них найдёт великое бедствие с севера, как говорят писания, и все их замыслы рухнут».

Пророчества: актуальнее газетных новостей

«Сегодня читать пророчества то же самое, что читать газету: так они ясно написаны», – говорил старец Паисий.

Большинство предсказаний святого Космы, постриженика афонского монастыря Филофей, сохранилось до наших дней. Что-то из них известно уже по книгам, рукописям и кодексам XVIII—XIX веков. Во время Второй мировой войны учитель одной из школ Северного Эпира нашел сборник из 72 пророчеств, записанных в Коране на албанском языке. Предсказания святого были столь жизненно необходимы, что люди не хотели расставаться с его словами даже в период жестоких гонений и «спрятали» их в священной книге мусульман.

«Желаемое придет к вам в третьем поколении, его увидят ваши внуки». Эти слова были произнесены святым Космой в Эпире. Освобождение этой греческой провинции случилось во время Балканской войны 1912—1913 годов, когда еще были живы внуки тех, к кому обращался святой.

«Впереди еще много страданий. Не забывайте моих слов: молитесь, действуйте и будьте стойкими. До тех пор пока этот рубец на платане не закроется, ваше селение будет порабощенным и несчастным». Это было сказано в Эпирской деревне Цараплана. Местные жители с тех пор, как услышали пророчество, ежедневно ходили к платану и смотрели, не зарубцевалась ли рана. Прошло более 130 лет, и вот в 1912 году по округе пронеслось радостное известие: «Свершилось! Пророчество святого исполнилось!» И люди не обманулись в своих ожиданиях: через несколько месяцев они получили долгожданную свободу.

«Сначала придут красные колпаки, потом на 54 года их сменят англичане, а затем будет греческое государство». Пророчество об освобождении Ионических островов произнесено святым на острове Кефалония. Эти слова исполнились с поразительной точностью: вслед за венецианцами островами стали владеть французы (в народе их называли «красные колпаки»), их на 54 года (!) сменили англичане, и только затем Ионические острова получили долгожданное освобождение.

«Беда дойдет до креста, но не сможет спуститься ниже. Не бойтесь. Не уходите из своих домов». С этими словами святой обратился к жителям селения Полинери. На месте своей проповеди он, по обыкновению, воздвиг большой крест, с которым и связано это пророчество.

В ноябре 1940 года войска фашистской Италии вторглись в Грецию. Практически не встречая сопротивления, они захватывали все новые и новые территории. Наконец они приблизились и к кресту. Греческие власти отдали приказ об эвакуации жителей некоторых населенных пунктов, в том числе и Полинери. Столетний житель села Тегос Насиулас не забыл пророческих слов: он обратился к односельчанам, убеждая их никуда не уходить из своих домов. Власти считали его вредителем, пытающимся задержать эвакуацию. Старика жестоко избили, но он упорствовал. Итальянцы, действительно, дошли до креста, но не смогли пройти дальше: греческие войска остановили наступление. Это все свершилось. А вот что должно свершиться.

«В Городе прольётся столько крови, что в ней сможет плавать трехлетний бычок». Это пророчество святого Космы было дополнено старцем Паисием: «В Константинополе будет жестокая битва между русскими и европейцами. Прольется много крови».

Да, мир не может быть ни однополюсным, ни многополюсным. Есть Бог, есть Его противник и среди людей есть их сотрудники. Существуют только две силы. И Россия, таящая в себе Третий Рим, остаётся одной из них.

«Будет и ещё одна чужеземная армия, – говорил святой Косма. – Она не будет знать греческого, но будет верить во Христа. Они тоже будут спрашивать: где Город?».

Старец Паисий подчеркивал: «Константинополь возьмем назад, но не мы сами. Из-за того, что опустилось большинство нашей молодежи, мы не способны на такое. Однако Бог устроит так, что другие возьмут Город и отдадут его нам».

«Однажды группа детей, учеников Афониады, решила пойти к старцу и спросить его о том, возьмут ли греки Константинополь и доживут ли они, дети, до этих времен. Они пришли в каливу отца Паисия, взяли угощение, но задать вопрос боялись. Один делал знаки другому, тот – третьему. Но в конце концов, никто так и не решился спросить старца. Тогда старец сказал им сам: „Ну что, молодцы? О чем вы хотите спросить? О Константинополе? Возьмем мы его, возьмем, да и вы до этого доживете“». [30, с. 211].

Конечно, сейчас нам кажется, что освобождение Константинополя, равно как и развал Турции вкупе с усилением России почти невероятны. Но не будем забывать, что Богу все возможно.

«Однажды господин Д.К. посетил старца Паисия. В то время СССР был сильной и могущественной державой, и никто не мог даже предположить, что он может разрушиться (дело было еще в эпоху Брежнева).

Между прочим, старец сказал ему:

– Увидишь, что скоро СССР развалится.

Господин Д. возразил:

– Но такую крепкую мощь, геронда, кто сумеет развалить? И до ноготка его не смеют дотронуться.

– Увидишь!

Старец предсказал, что очевидцем развала СССР станет и сам господин Д., несмотря на его преклонный возраст.

Старец продолжил:

– Знай, что и Турция развалится. Будет война, которая продлится два тайма. Мы будем победители, потому что мы – православные».

В Греции очень любят предание об основании Константинополя. При закладке города император Константин видел необычное знамение: из норы вдруг выползла большая змея, но тут с неба ниспал орел, схватил ее когтями и взмыл ввысь. Змея стала обвиваться вокруг птицы и, в конце концов, одолела. Они упали на землю, но люди, убив змею, освободили орла. Император созвал мудрецов, дабы они разъяснили это знамение. Их собор постановил, что орел – символ христианства, а змея – противоборствующего ему зла. И раз змея одолела орла, город будет впоследствии захвачен врагами, но так как люди убили змею и освободили царственную птицу, напоследок христиане снова овладеют городом и воцарятся в нём.

Узнаёшь об этих пророчествах, вдохновляешься ими… А, с другой стороны, кровь, в которой будет плавать трехлетний бычок, – это ведь и наша кровь. Много ли ее осталось у нас после вековых схваток с Турцией, Крымской, двух мировых войн? Всегда ситуацию в мире спасала русская кровь. Великий композитор Георгий Свиридов в своей книге «Музыка как судьба» очень тонко заметил, что в советской литературе слово «русский» вновь стало появляться, кажется, у Симонова – именно в годы войны, когда потребовалась кровь. Русская кровь. Неоправданно обильно пролитая? Покрытая пластом чёрной неблагодарности? Может быть. Но русская кровь остается последним крупным жертвенным ресурсом мирового Православия… И всё же не могу победить в себе племенного чувства: мне жаль русской крови. Мне хочется, чтобы за каждую ее пролитую каплю ответили уже здесь, на земле.

Двоякое чувство вызывает у меня грядущая битва за Константинополь…

«Секретное оружие»

«Знаете, что недавно едва не началась война с Японией? – продолжает тему отец Рафаил. – Российские войска ведь с Курил были выведены. Японцы готовились к вторжению. Однако цунами повредило АЭС, и эти планы были сорваны. Некоторые говорят, правда, что это секретное российское оружие помогло. А я расскажу вот что. В том же 1999 году, когда самолеты стали часто летать над Афоном, один русский старец вышел, перекрестил натовский «Фантом», и тот спикировал в Эгейское море.

– Кто же это был, известно?

– Игумен Пантелеимонова монастыря, отец Иеремия. Он потом и на второй самолет крест наложил, тот также упал. Полиции понаехало, разных спецслужб! Говорили, что у русских есть секретное оружие. Наверно, его и искали. Но секретное оружие у нас действительно имеется. Оно в том, что мы – с Богом.

Отец Иосиф Ватопедский в 2001 году сказал мне: передай на Родину, что офицеры НАТО постоянно проигрывают сценарии войн с Россией на компьютерах. Война будет.

– Но силы России подорваны, она не способна обороняться, – ответил я.

– Небесное воинство за христиан, – ответил старец, – ангелы будут сбивать ракеты и самолеты. А после многие народы примут православие…

России предстоят большие унижения. От нее хотят оторвать Сибирь. Уже готовят корпорацию для управления Сибирью. Она не будет подчиняться правительству. Но потом осколки соединятся, и Россия снова станет сильной».

Да, то же говорил и старец Паисий: «Сегодня русские переживают тяжелые времена… Но вот увидишь, они справятся с трудностями и снова создадут сильное государство». [57, с.114].

…Приснопамятный инок Вонифатий как-то сказал мне: «Недавно один иеромонах видел в Карее плачущего старца. Тот говорит: я живу один на острове, никуда не хожу, и вот мне было откровение идти на Святую Гору и по Греции. Афонцам сказать, чтобы не занимались мирскими делами, а мирским людям, – чтобы прекратили смертные грехи. Потому что идет страшная смертная туча.

– Что же говорят на Афоне, война будет? – спросил я инока.

– Она идет со времени грехопадения. Люди боятся совсем не той силы. И защищаются не так. Если в каждом русском человеке шла бы настоящая молитва, жил Дух Святой – это было бы как море огня. Ни одна атомная бомба до нас не долетела бы…» А вообще на этот вопрос старец Паисий отвечал так: «Смотри, благословенный мой, за своей собственной войной, и не думай, будет ли война или нет».

Да, хорошо бы на исповеди давать регулярные и точные покаянные сводки о той битве, что разворачивается в твоем сердце… Исповедь ведь – проникновение в ту сферу потаённого, где прячется враг. «Дьявол есть тьма и тайна беззакония и действовать может лишь тайно и во тьме, до времени его объявления. Когда же он обнаружен, и свет проникает туда, где он пребывал во мраке и лукавстве, – он без оглядки бежит, палимый светом. Так же откровение обессиливает дьявола и во время исповеди помыслов старцу. Обнаруженный, да еще при свидетелях, он вынужден удаляться». [37, с.280].

Об этой, об этой войне надо говорить!

Бомбардировка греха

Известен случай, когда изгнанный из одержимого бес обнаружил себя удаляющимся свистом, а потом в отдалении что-то грохнуло. Словно снаряд разорвался. Что ж, на войне как на войне.

Сухощавый святогорец, выцветший подрясник которого затянут офицерским ремнем, сказал нам о монашестве, воинстве Христовом, так. «Добровольцы в ангельский чин должны понимать: рясофор – вступление в войско, мантия – постоянное обучение воинскому делу, схима – решительное сражение. Конечно, не против плоти и крови. Против сил бесплотных».

Архимандрит Херувим (Влахос) писал, что монах должен спать в подряснике, с поясом, в скуфье и носках – как солдат. Как тот всегда обязан быть готовым, так и монах, – когда его позовут на молитву. Сбрасывает с себя покрывало и одним прыжком – уже на ногах. А четки – духовный меч, который вручается ему во время пострига, – он не должен оставлять никогда…

Чисто по-человечески, в сорокаградусную июльскую жару облачение монаха – черный подрясник и скуфья – кажутся чем-то труднопереносимым. Я смотрю, как в разгар дня насельник кельи Кукувино отец Виталий на самом солнцепёке обрезает виноградные лозы, и удивляюсь. Тот пожимает плечами:

«– Не так уж и жарко. Возможно, дело в том, что пост изменяет качества плоти. Впрочем, обмен веществ – это человеческое мудрование. Господь помогает. Раньше монахи по 40—50 лет подрясника не снимали – после пострига».

«– Как же он не истлевал?»

«– Благодатию. Это в миру вещи изнашиваются быстро».

«– Я замечал: как только человек покидает келью, да жилище вообще, – оно разрушается стремительно. И дело не просто в том, что хозяин постоянно что-то ремонтирует. Без человеческого духа, тепла, а главное – молитвы, косную материю нечему держать. И так во всей Вселенной: когда человечество перестанет рождать святость, и вместо молитвы останется медитация, мир разрушится во мгновение. Недаром говорится: не стоит село без праведника».

«– Вот типичный сюжет на сей счет. Отшельник жил в пустыне, рядом был родник и какая-нибудь маслина. Он говорил своему послушнику: ты здесь остаться не сможешь. И действительно: после смерти старца келья стремительно разрушалась, источник пересыхал, а дерево гибло»…

«– Да что там отдельный старец! Может быть, великие православные империи погибли по этой же причине. Отшельники, жившие в пустыне, вдали от больших городов, ушли, а на смену им не пришли новые «пограничники».

Старец Паисий говорил: «Сегодня археологи откапывают в Фиваиде монашеские кельи эпохи императора Зенона. Эти кельи украшены барельефами, изображающими охоту и тому подобное. Когда была утеряна простота, и монахи стали заниматься такой ерундой, египетское монашество пришло в запустение». [30, с. 695]. Можно добавить: так Византия начинала терять свои окраины».

Да, монахи это пограничники. Там, где нет монашества, нет Церкви, ибо оно охраняет границы. И более широко: там, где звучит умная молитва, проходит граница с «диким полем»».

Иногда смотришь на многочисленные развалины старинных афонских обителей и думаешь: на что это похоже? На результаты массированной бомбардировки. А бомбят потому, что ПВО слабовата… Война. Война продолжается.

Одному монаху по молитве духовника было видение. Вокруг вьются греховные помыслы, как черные точки. Но когда непрерывно призывается Имя Божие, в радиусе метра они наталкиваются на незримую преграду. Как на плотный зенитный огонь. И улетают.

Старец Паисий сравнивал хульные помыслы с вражескими самолетами, «которые беспокоят нас своим шумом независимо от нашей воли и которым мы никак не можем помешать. Сильная противовоздушная оборона – псалмопение, ибо оно есть одновременно и молитва ко Христу, и пренебрежение к диаволу». А если у тебя духовное косоглазие, и ты «промазал»? Тогда – впадаешь в грех. По-гречески слово «грех» буквально и означает – непопадание в цель.

В духовной битве есть и своя наступательная тактика. Вот совет, который даёт современному монаху неизвестный афонский исихаст XIX века: «Истинный делатель умной молитвы! Если ты желаешь достичь истинных и высоких степеней, послушай со вниманием то, что я скажу тебе. Иногда в ночное время ходи один в места непроходимые, в места дикие, в места страшные, в места мрачные, такие места, которые, как ты чувствуешь, являются гнездилищем и обиталищем демонов. Но прежде чем ты пойдешь туда, приготовься к такой дороге и к такому поступку.

Совесть твоя да будет покойной и мирной да не осуждает тебя за какой-либо тайный проступок. Поисповедуйся, причастись Владычных Тела и Крови. Короче говоря, будь во всеоружии Святого Духа. И тогда ты двинешься в этот путь и один пойдешь глубокой ночью, часто-часто запечатлевая себя знамением Честного и Всесильного Креста, помышляя, что идешь (как и есть на самом деле) на великую войну, на такую войну, что более не узришь солнечного света, но умрешь в эту ночь, сражаясь с дикими и немилостивыми демонами страха…

Некий брат всегда подвизался в умной молитве, дабы приобрести ее в совершенстве, но не мог этого достичь, потому что невозможно найти совершенную молитву без труднейшего подвига и опасного искушения…» [35, с.68, 76]. Искушения, писал старец Иосиф Исихаст, называются так потому, что рождают у искушаемых искусство…

Неизвестный афонский подвижник поведал в дошедшей до нас рукописи, как однажды один лишь глубокий покаянный вздох старца разогнал нападавших на него демонов. [35, с. 42]. Попалил их. Вот так огнемёт!

Один монах сказал, что молиться его научили демоны, а другой – что грубые дети. Мы в миру – постоянно среди «грубых детей». Они каждую секунду напоминают нам о необходимости молитвы. Так что – тоже можем преуспеть. Тем более что «гнездилища и обиталища демонов» – на каждом шагу. Как говорил преподобный Серафим Саровский, «можно и в миру живучи, получить такую же благодать, как и в отшельничестве». Да, участвовать в духовной брани должны не только монахи, но и мы, миряне. Святитель Николай Сербский пишет о том, что кажется парадоксом. Мы приходим в мир, чтобы спастись от него. Но также ведь люди уходят на войну, – чтобы спастись от нее!

«Исихастская идея внутреннего подвига в миру оказалась нечуждой лучшим представителям русской православной мысли. Убежденные христиане, считает Константин Леонтьев, начиная с пустынника и заканчивая государственным деятелем, имеют одни сердечные идеалы, одни догматы, один нравственный критерий и одну общую цель: „поддержание в себе во время земной жизни близости ко Христу и к Его учению“» [2, с. 15].

Старец Паисий говорил даже, что в идеале премьер-министр православной Греции должен быть Святым. И пояснял: «Потому что хитрого человека может раскусить или иной хитрец или Святой. Святой обороняется достойными средствами, не совершая зла, он защищает себя и нас всех избавляет от ловушек. Так что хорошо было бы, если бы наши правители были святыми. Не хитрыми, а святыми». [57, с. 163].

Старцы как «элитный спецназ»

Какая интересная фреска! Спаситель плывет с апостолами на корабле, а в них целятся из луков гонители христианства Траян и Диоклетиан, папа Римский, Лютер… Все очень нетолерантно.

А вот – еще одна. Распятый на кресте схимник, а со всех сторон на него направлены стрелы. Женщина запускает стрелу под названием «плоть». Бравый всадник направляет копье с надписью «мир». На древке копья – флажок с девизом: «Сойди с креста». Из лука целится сидящий в пасти диавола агарянин с завязанными глазами… А у подножья креста – аспид направил на монаха свое смертоносное жало.

Незримые стрелы летят в него, но у схимника – невидимая защита. «Диавол часто бросает разженную стрелу похотения срамных удовольствий, – пишет св. Кирилл Иерусалимский, – но вера, напоминая суд и охлаждая ум, угашает стрелу сию».

Да, держащий в обеих руках по горящей свече инок недвижим. Он умер для мира… «Мертвец с живым словом», как говорит свт. Игнатий… Впрочем, схимник только кажется пассивной мишенью для стрел зла. Это – воин, который побеждает. Он вооружен и обучен духовной брани. Его арсенал – евангельский: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злый и, все преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6, 11—17).

Во время духовной битвы не на жизнь, а на смерть, когда на счету каждое мгновение, Слово это воплощается в узелок чёток – монашеского духовного меча. «Господи, Иисусе Христе Сыне Божий…» «Господи…» «Господи…» Каждая такая молитва, каждое крестное знамение – рубящий удар по врагу.

О старце Паисии написано: «Правая рука ему отказывалась служить от бесчисленных крестных знамений, которые он совершал, молясь по чёткам. Однако для того, чтобы дать руке отдохнуть, он молиться не переставал. Чётки он перекладывал в правую руку, а крестное знамение начинал совершать левой… Старец уподоблялся воину, который бился с врагом любым способом, с «оружием правды в правой и левой руке». (Ср.: 2 Кор. 6,7). [25, c. 427].

Вот еще история о мече духовном. Одного послушника Дионисиата преследовал постоянный обстрел. Камни летели в него, куда бы он ни отправился. Это началось с тех пор, как его родственники, возмущенные уходом юноши на Святую Гору, обратились к колдунам, чтобы вернуть его. «Атмосфера была военная – открытой войной между силами света и тьмы. Оглушительный шум стоял постоянно. Огромные булыжники слетали с близлежащих скал, пролетая мимо и над каливой и с жутким треском падали с обрывов в море. Окрестности потрясали яростные голоса, изрыгавшие богохульства».

Послушника отправили к известному своими духовными подвигами старцу Савве, который подвизался в Малом скиту Праведной Анны.

«Божий угодник, несмотря на свой преклонный возраст (это были последние годы его земной жизни), вступил в великую битву. Неделю он непрестанно молился и держал полный пост…

В конце недели Старец, храня непоколебимую свою веру в Воскресшего Христа, приблизился к страдальцу. Злой дух заволновался.

«Изгоняю тебя… дух нечистый… именем Бога, Словом Своим сотворившим мир, именем Иисуса Христа… Убирайся со страхом, исчезни, отыди от раба Божия Афанасия…»

И свершилось так. Казалось, изо рта Афанасия что-то вылетело. Исчез нежеланный гость, как дым исчезает. Слова, произнесенные одухотворенными устами отца Саввы, поразили беса как огненный меч». [61, c. 373].

Кто владеет духовным оружием – неуязвим. Его не застать врасплох. В воспоминаниях старца Иосифа Исихаста на сей счет есть удивительный эпизод. Однажды он духовным зрением увидел, как бесы подучивали лаврских монахов прогнать его и отца Арсения из убогой кельи, где они подвизались. Так и произошло. Но одетые в броню праведности старцы были уже готовы к этому искушению. Вот это разведка!