Текст книги "Незримые старцы"

Отец Силуан рассказывает: «Обычно, когда последний насельник кельи умирает, главенствующий монастырь забирает из неё все святыни. Но когда мы пришли сюда, увидели на престоле ковчег с мощами – святого целителя и великомученика Пантелеимона, великомученика Феодора Тирона, преподобного Акакия Афонского и святого Харалампия… Как они сохранились здесь? Видно, такова была воля Божия».

Покидая Кукувино, оставляем и свою запись в старинной книге, начало которой датировано еще концом XIX века: «Бог даст, на белых листах афонский тишины Пресвятая Госпожа Богородица ещё напишет о сей благословенной келье».

Да, есть афонские обители – большие и малые, – которые сгинули навсегда. Бог даст, всякий раз возрождающаяся келья, освященная во имя великого тайнозрителя Последних Времен Иоанна Богослова, – пребудет во веки!

Афонская монархия

Инок Вонифатий как-то написал мне: «Один мой знакомый монах охал и ахал, когда прочитал у еп. Порфирия (Успенского), что Богородица фактически не приплыла на корабле на Афон, а там была Ее икона. Простите, мне не интересно было это слушать. Богородица много раз была на Афоне, прочтите патерики и жития, – это для меня важнее, чем архивы еп. Порфирия. Более того, Богородица до сего дня Афон не покинула».

Да, Царица Небесная управляет Святой Горой и защищает своих послушников. Как? – спросите вы. Расскажу.

Покров соткался из дождя

Вскоре после нашего отъезда в июле 2012 года, на Афоне возник страшный пожар. Сильный ветер стремительно гнал многометровую волну огня на сербский Хилендар, русские cкиты Кромица и Новая Фиваида. Сушь, жара! Сосны и оливы пылают как факелы.

Правда, первые кадры, увиденные в Интернете, не впечатляли. Смелые греческие репортеры сняли стихию с соседнего полуострова. Вдали видна полоска земли, и над ней поднимается дымок. Вот и весь репортаж.

Но вскоре мне доставили диск из кельи отца Рафаила. Судя по голосу, снимал иеромонах Авель. Чувствуется непрофессиональная рука, но кадры потрясающие! Тревожный огненный горизонт в ночи. Потемневшее от дыма полуденное небо. Солнце – красный диск. Он едва проглядывает сквозь дымовую пелену, а иногда и вовсе закрывается клочьями наползающего мрака. Голос за кадром: «Вчера братия видели, как звезды падают с неба»!

Кто-то из соседей уже оставил свою келью на волю Божию. Сел в лодочку и решил переждать на воде. Но здесь братия борется. Развевается на флагштоке имперский флаг. Слышится чей-то бодрый голос: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“!» Правда, тихая и постоянно повторяемая за кадром молитва – «Пресвятая Богородица, спаси нас!» – звучит сейчас уместнее и сильнее.

Вот несут богородичную икону, ставят ее ликом в сторону наступающего пламени. «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Кто-то из трудников вырубает кустарник по соседству со строениями – чтобы нечему было гореть. Усилия героические, но на фоне стихии кажутся тщетными.

Уже позже мы узнаем, что для спасения Хилендара из Сербии были присланы специальные пожарные подразделения. На подступах к обители вырубили полосу безопасности шириной в пятнадцать метров. Подошедшее пламя перепрыгнуло её в момент. Крестным ходом вынесли Троеручицу. И стихия остановилась…

На другой день огонь в урочище Трех Братьев бушует уже в считанных метрах от строений. Одинокая фигурка монаха с садовым шлангом в руках. Кажется, это отец Ермоген. Чёрный контур на красном фоне. Да как он терпит близость такого пламени?! Медленно отступает. Кажется, тоненькая струйка воды даже не долетает до огня, испаряется от страшного жара в воздухе.

Вот специальный вертолет прогрохотал. Низко пролетая над поверхностью моря, в несколько секунд закачивает в себя тонны воды. Вскоре распыляет её над огненным фронтом. Другая, третья винтокрылая машина… Девять вертолетов подряд выливают в одну точку. Куда-то выше русской кельи.

Потом отец Авель рассказывал мне: «Выше нас находится пасека архимандрита Гавриила. В какой-то момент мы даже искусились: вот греки! Помогают только своим! Мы здесь погибаем, а они пчёл спасают! Потом узнали подоплеку событий. Отец Гавриил взмолился покровителю пчеловодства святому Модесту: «Спаси моих пчелок! Каждый год литургию буду тебе посвящать! Спаси!»

«– Так вот, – продолжает отец Авель. – Когда оказалось, что пасека не пострадала, некоторые греки спрашивали отца Гавриила:

– Как ты сумел договориться с пожарными?

– Вышел на одного влиятельного человека.

– Нежели до президента дошел?

– Бери выше! До святого Модеста!»

Но все это будет потом. А пока – горит со всех сторон. Успех на пасеке, конечно, локальный. В масштабе происходящего и вертолеты, и самолеты кажутся детскими игрушками. Вот очередная порция воды полетела вниз. Словно ребенок из леечки полил! Нечеловеческие усилия требовались, чтобы справиться со стихией. Небесный покров!

На следующий день. Камера поднимается к небу, затянутому облаками. Господи, неужели дождь! Начинается накрапывать. Все сильнее. Ливень! Хлынул ливень!

Молитвами святогорцев омофор Матери Божией соткался над Афоном из облаков и дождевых струй. Этот Покров спас и храмы, и монашеские кельи. Небывалый для засушливого августа ливень погасил пламя. Чудо! Дождей в это время года здесь практически не бывает никогда!

Матерь Божия в очередной раз напомнила, что Она здесь Хозяйка. Афонская демократия – союз двадцати монастырей – как и всякая демократия в мире – нечто лишь внешнее. В мире есть Царь Царей и Царица Небесная. В ключевые, иногда трагические моменты истории решающее слово остается за ними. Афонская монархия сокровенна. Столь же невидима, как незримые старцы или как Третий Рим.

…А мы смотрим видеосъемки иеромонаха Авеля дальше. Звучит тоненький, торжествующий голосок отца Рафаила. Он поет: «…со премудростию сотворил еси».

«– Это чудо! Это чудо! – восклицает он. – Ни одна постройка не сгорела. Матерь Божия защитила нас»!

В урочище Трех Братьев

Кто-то спросит: «А где сейчас отец Рафаил? Разве не на Кавказе?» Нет, друзья мои. Снова на Афоне.

Летом 2012 года мы отправились к нему из кельи Кукувино. Через три с лишним часа изнурительного пути по афонскому серпантину оказываемся в заросшем лесом урочище, на берегу высохшего горного потока. Маленький храм, скромные постройки.

«– Здешняя местность называется урочищем Трех Братьев, рассказывает отец Рафаил. – Мы назвали это подворье в честь Матери Божией, Игумении Святой Горы и в честь Святых Царственных мучеников. Архимандрит Гавриил, старец кельи святителя Николая, во владение которой входит эта земля, передал нам ее в аренду на десять лет.

Хотя, кто дал землю? Несколько лет назад мы прогуливались в этой местности и подумали: вот тихое ущелье! Вот пустыня! И Божия Матерь дала нам это ущелье. Она ведь живо участвует в жизни насельников. Когда над Горой облачко, тогда Богородица – на Афоне, обходит обители.

Сначала жили все в одной комнате, в палатке, трапеза была под навесом. А сейчас есть храм, комнатки для паломников, постепенно расширяемся. Наш храм построен на деньги простых людей. Интересно, что первыми откликнулись православные немцы, прислали нам значительную сумму.

Здесь мы посадили цитрусовый сад. Я исповедую, отец Иоанн причащает. Наша братия воспитана в пустыне, где архимандритов и епископов нет, смиряемся»…

Уже когда новый храм получил свое название, отец Гавриил рассказал о чуде, которое произошло однажды в этом ущелье. В то время игумен монастыря св. Павла отец Андрей по какой-то причине был в смущении и решил покинуть Афон. Он шёл в сторону моря и вдруг увидел Женщину в черном, с книгой в руках. Она сказала: «Я записываю тех, кто проживает в моём уделе, и вычеркиваю тех, кто хочет уйти…» Старец понял, Кто перед ним. И вернулся в свой монастырь.

«В этом недавнем предании мы видим Матерь Божию в черном монашеском облачении, – говорит отец Авель. – Промыслительно: не зная этой истории, которая произошла где-то здесь, рядом, мы назвали храм в честь Игумении Святой Горы».

Снова у отца Никодима. Отступление.

Тут мы вспомнили недавний разговор с отцом Никодимом, семидесятилетним монахом из Румынии. На Святую Гору он пришел уже пожилым человеком. Когда однажды во время службы в монастыре Дохиар увидел сослужащих Архангелов и Ангелов, решил, что никогда не покинет Афона. Однако первые три года были для него настолько трудными, что отец Никодим отступил. Решился вернуться на родину. Отплывал на пароме и плакал. А затем перед билетной кассой в аэропорту услышал сквозь свои мысли голос женщины, что стояла в очереди перед ним: «билет до Афин». И вдруг он сам вместо того, чтобы сказать: «до Бухареста», почему-то произнес: «до Афин». Потом была поездка на Патмос и к мощам Иоанна Русского. Была ночь, проведенная у раки святого Нектария Эгинского. Ему казалось (отец Никодим шевелит пальцами и издает звуки, напоминающие шуршание), что в раке происходит какое-то движение. Слышался чей-то голос, но невнятный. Монах подумал даже: не диавольское ли это искушение?! Но наутро, когда помолился, первая же мысль была такой: «Возвращайся на Афон!» В ней явно прозвучала воля Божия.

Не Сама ли Игумения Святой Горы вернула его тогда у билетной кассы обратно?! Не захотела Она вычеркивать старчика из Своей книги.

«Архимандрит Гавриил, – продолжает отец Авель, – еще вот что рассказывал нам со слов одного старца, схимонаха Николая, который подвизался на Афоне восемьдесят лет. Однажды он плыл в лодочке к этому ущелью и читал по памяти акафисты. Надо сказать, что у берега здесь видны три скалы, которые и называются тремя братьями, и еще много невидимых, подводных камней. Была уже ночь и, вдруг лодка получила сильнейший удар. Отца Николая резко бросило вперед, но он успел крикнуть: «Пресвятая, помоги!» И тут же словно чья-то рука удержала его от падения в воду. На берегу оказалось, что лодка абсолютно цела. Отец Николай всегда рассказывал об этом со слезами, как о заступничестве Матери Божией.

А вот еще удивительная история. Один паломник шел из Зографа и спрятался здесь от ливня. Вдруг он услышал: «Не мешкай, переходи через реку, пока она не разлилась, и ничего не бойся. Я буду тебя покрывать». Паломник шёл еще под ливнем два часа до Милопотама, и ни одна капля не попала на него.

Мы просим одного иконописца написать образ, чтобы на нём были запечатлены все эти чудеса.

Недавно один высокопоставленный паломник приплыл сюда на катере, он взял с собой икону – высота ее более метра – и спросил: можно я вам ее подарю? Отец Рафаил знал, что икона куплена в подарок супруге и удивился: как же так? Но паломник настоял. Мы приложились к этому образу, который называется Сладкое лобзание, и почувствовали, как он благоухает. Через год тот человек признался, что когда плыл на катере, почувствовал исходящие от иконы такие волны аромата, что даже оробел и решил передать ее нашему братству.

Сейчас эта чудесная икона находится в келье отца Рафаила. Папа Яннис, который никогда не бывал у нас, говорил паломникам: отец Рафаил живет с Божией Матерью. Вот удивительный пример молитвенного общения старцев!

Новый список Сладкого лобзания как бы повторил приход первообраза по морю. Древняя икона находится ныне в монастыре Филофей. Как и Иверская, она приплыла сюда во времена иконоборчества.

Кое-что о противопожарной безопасности

Над Афоном вновь безоблачное небо. Только вода в море долгое время была не изумрудной, как обычно, а черной. После пожара и ливня потоки с гор смыли в море копоть и сажу…

Как будто от грехов очистился прощенный Афон.

Такой пожар не мог быть здесь случайностью. Многие уже заметили: в новом диамонитирионе, афонском пропуске, стоит теперь двумерный цифровой код. Это нововведение появилось в июле, а в августе – загорелось…

В специальном обращении к властям, подписанном многими агиоритами, говорится: «Вызывает удивление, как после стольких усилий церковной общественности (граждан Греции и неравнодушных людей по всему миру) по защите человеческой свободы и достоинства, вы поставили QR-code на диамонитирионы, тем самым открывая дорогу для повсеместного распространения электронного правления, которое так настойчиво пропагандируют антихристианские власти. Таким образом, чтобы попасть на Святую Гору Афон, верующие теперь вынуждены будут уподобляться продуктам, которые „пробивает“ кассир в супермаркетах».

Инок Вонифатий как-то рассказывал мне: когда в начале 90-х на Афоне был пожар, наши братия ходили к старцу Паисию. Он сказал: этот пожар Матерь Божия попустила, чтобы монахи вразумились. А не вразумятся, будет еще хуже… Что же, неужели не вразумились? И что имел в виду Старец? Может быть, говоря его же словами, то, что исихастерии превратились в неспокойностерии?!

Нет, не сухие леса являются главным пожароопасным материалом! Не брошенная спичка – наибольшая опасность. Есть другие человеческие поступки, через которые, как через проводник, огненные всполохи ада достигают земли.

…Говорили так же о том, как в киноте недавно с почетом принимали какого-то англиканского епископа. Не в этом ли еще одна причина пожара? И тут я вспомнил, что произошло на Афоне на Покров 2000 года. (1). Чему я сам был свидетель.

Афон во вспышках молний

Русский на Афоне Пантелеимонов монастырь. Среди ночи звучит колокольчик. Пора на службу. Пробуждение озаряется едва ли не ежесекундными вспышками молний. Отражаясь от моря, они ослепляют. Гром грохочет, кажется, прямо над крышей монастырской гостиницы. Рев образовавшегося рядом водопада заглушает шум моря. За окном – стена дождя. Уже третьи сутки.

Предвестники невиданного ненастья застали нас в окрестностях Горы. Мы шли по неудобной, корявой тропинке. Пересекали пустыню Магула. Поистине титанический камнепад когда-то в старину похоронил здесь скит Василия Великого. Где-то поблизости находится и «пещера отлученных». В ней замурованы страшные, черные тела монахов-предателей веры. Тех самых, что отслужили с униатами совместную мессу. Недоброе это место, говорили нам.

Пощёчина Святой Горе. Отступление

Подробности предания о гибели скита есть на сайте isihazm.ru. Вот их сокращенный пересказ.

Большинство афонитов даже не подозревают о существовании Магулы. Те же из старых монахов-отшельников, которые знают о ней, предпочитают не произносить это слово. А если им нельзя миновать этого места, поскольку поблизости много улиток, – их собирают анахореты – то стараются быстрее проскочить его.

Если вы попадете сюда, то не поверите своим глазам. Перед вами откроется огромная каменная плита длиной сотни метров – ровная и гладкая. Среди торчащих к небу скальных зубцов – плато из цельного мрамора. Периодически с окружающих отвесных утесов срываются камни и пролетают вниз, вызывая целые осыпи.

Древняя рукопись свидетельствует, что во времена великого царя, называемого у греков Маврогенус, отцы из Кавсокаливии прибыли в это место и основали Скит Магула. Поскольку денег у них не было, то один из них, отправился к царю. А раньше он служил у него военачальником. Царь немало подивился, увидев своего полководца в монашеском облачении, и дал ему достаточно средств, чтобы построить небольшой скит. Храм освятили в честь свт. Василия Великого…

Скит располагался на крутом склоне. Монахи сделали бизюли (каменные стены, держащие террасы с плодородным грунтом), насадили виноград. Это был очень красивый склон, поросший небольшими каменными дубами. Здесь бил родник, а незаметная тропа вела к арсане. Пристань эта, которая сохранилась до сих пор, – молчаливое доказательство того, что исчезнувшая обитель – не вымысел и не легенда. Скит Магула (по-гречески – щека) действительно был и пропал в одно мгновение…

После его основания по действию диавола в братстве начались раздоры. Духовник много раз пытался утихомирить враждующих братий, но это не принесло плодов. Однажды во время службы все услышали грохот и страшный гром… Огромная скала, которая находилась примерно на высоте пятисот метров, обрушилась на скит и буквально смела его с лица земли. Оголилось само скальное основание – единое цельное плато, сияющее на солнце, как огромная щека Святой Горы. Поистине, Афон получил чудовищную пощёчину от чьей-то невидимой руки. Вся Гора содрогнулась…

Всю неуютность этого места помогли нам прочувствовать и признаки надвигающегося урагана. На потемневшем море, далеко внизу – белые барашки разыгравшихся волн. Ветер неистовствует. Он бросает прямо в лицо холодные серые клочья облаков – словно легионы духов. Мы промокли насквозь. На едва заметной тропинке – оползень засыпает ее постоянно – спотыкаемся на каждом шагу. Спустя пару дней, мой спутник спросит меня:

« – Помнишь, когда мы шли через камнепад, – ты ничего не чувствовал?»

« – Неуютно как-то было. Муторно».

« – А меня помысел донимал… Ты идешь впереди, а в голове – голос: толкни его в спину! Он упадет с горы, и никто не узнает… Я понимаю, что это наваждение, начинаю молиться, а он опять: толкни! Толкни, никто ведь не увидит…

– И, знаешь, рациональное чувство помогло. Я думаю: «никто не увидит!»… Врешь. Сзади два румынских монаха идут»…

Совет паломникам. Отступление

С непривычки на Афоне у тебя всегда должны болеть ноги и тебе всегда должно хотеться спать. «Читать» святогорские тропинки надо своими ногами, по возможности избегая соблазна доехать на машине. Днём походил, пришёл в обитель, вечером – небольшой отдых, а ночью – на службу. Утром, после трапезы, снова в путь. Такой ритм может вызвать естественную раздражительность. Так вот – самое главное! Тем, кто собирается на Афон впервые, советую: тщательно подбирайте товарищей для этой поездки. Знаю такие случаи: ближайшие друзья, родные братья – возвращались с Афона врагами.

И ещё: будьте готовы к искушениям. Имейте в виду: они могут начаться уже по дороге. Вспоминаю, как один из моих сопаломников приехал в московский аэропорт взволнованный: «Представляешь, сбегаю вниз по эскалатору, и вдруг под мои ноги откуда-то падает пачка денег. Доллары! „Кукла“, конечно. А если бы я инстинктивно поднял ее! Ко мне тут же подошли бы люди, начались разборки, чьи это деньги и почему они у меня в руках… И тогда всё, прощай, Афон»! (В 90-е годы такие аферы нередко прокручивались на улицах Москвы).

В другой раз бес тоже пытался поймать на жадности. Приехав на Святую Гору, в Карее мы обменяли доллары на тогда еще бывшие в ходу драхмы. Вышли из банка… Я вижу, что мой товарищ уже несколько раз подряд озадаченно пересчитывает деньги. Лишних дали! Примерно на сто долларов. В банке! Разве бывает такое? Получивший «подарок» паломник, прямо скажем, немного растерялся. А тут ещё кто-то из оказавшихся поблизости земляков вроде как в шутку дал совет: «Нечего раздумывать. Пойдем на эти деньги в таверну!»

Слава Богу, возобладал голос разума:

«– Ты что, отец, нигде в другом месте, а здесь тем более – такие вещи даром не пройдут!».

Сдали лишние деньги обратно. На лице кассира не отразилось никаких эмоций, словно такие ошибки случаются каждый день.

Первые потоки дождя обрушились на нас уже недалеко от Ксиропотама. Оттуда до Руссика – менее получаса скорого шага под гору. Сучья в клочья изодрали клеенчатые плащи, под ногами лесная тропинка на глазах превращается в стремительный поток, но ничего – уже близко… Потом – маленькие радости гостиничного крова – сухая одежда, стопка ракии и чаек архондаричного отца И.

Вспышка молнии – и мелькает мысль: а вдруг так сейчас на всём белом свете? Вдруг начался всемирный потоп? Знаю, что он уже не повторится, но мысль не оставляет. Тьма за переделами нашей, освещенной керосинкой кельи, поглощает память об обширности мира и кажется, что ТАКОЙ дождь идет везде. Дождь! Сказать, что я застал на Афоне сильнейший трехдневный ливень и такую же нескончаемую грозу – это не сказать ничего!

О водке и вине. Ещё один совет

Холодно и тревожно. Решаем с моим сопаломником согреться. Разбавляем мензурку медицинского спирта и выпиваем по маленькой стопке. Вскоре забываемся тяжелым сном, а потом просыпаемся с тяжёлой головой… Все-таки восприятие организмом спиртных напитков – вещь, зависящая от климата. Анисовая водка, которой угощают здесь каждого паломника и которую большинство людей в России ни за что пить не будет (микстура, капли датского короля какие-то!), в Греции оказывается очень даже уместной.

А если в здешнюю жару вы впервые окажетесь на монастырской трапезе, где подают вино? Послушайте, я дам вам совет. Неопытный, испытывающий жажду (после утомительного горного перехода) паломник сидит за столом и думает: что в этих, парами стоящих кувшинах? И почему после молитвы все начали вкушать трапезу, но никто не наливает? Не хотят? Ну, я налью тогда…

«– Стой! Не тяни руки к сосуду. Сейчас объясню.

В одном кувшине – легкое белое сухое вино, в другом – холодная вода. Вот, когда все немного отъели от своей порции, звучит игуменский колокольчик – можно запивать. Большинство греков смешивает воду и вино пополам».

«– Прямо как в Древней Греции! Там ведь считалось, что неразбавленное вино потребляют только рабы и законченные пьяницы», – с удивлением отметит про себя кто-то из российских новичков.

«– Дураки!» – подумает другой и, с превосходством глядя на потомков Ахиллеса, решительно нальёт себе полную кружку «сушнячка».

«– Ну, давай, выпей. Посмотрим, что скажешь потом».

Паломник опорожняет посуду залпом (чтобы успеть приложиться еще) и вскоре чувствует, что от этого – не более чем одиннадцатиградусного напитка – ему как-то заплохело.

«– Если тебе жарко и ты устал, поступай в следующий раз так, как древние греки… Попробовал? Ну как?

«– Нектар и амброзия! А усталость – куда только делась!»

«– То-то! И не жадничай. Одной кружки довольно».

Вчера один из водопадов уперся в угол гостиницы и начал быстро подмывать фундамент. В подвал хлынула вода. Кто-то предложил вывести против стихии трактора, изменить русло с помощью взрыва. Однако вскоре синдром покорения природы отступил. Иеромонах И. начал молебен Богородице, потом – акафист Илье Пророку… И на глазах у всех мутный поток, несущий с гор огромные камни, коряги повернул в сторону. «Природа» управляется совсем не так, как думали строители коммунизма, их предшественники и их последователи…

Закатываем по колено брюки и снимаем обувь. Пора на литургию. Путаясь в полиэтиленовых накидках, вброд переходим образовавшиеся на территории монастыря бурные ручьи. Вот арка главных ворот обители. Вот зеленые фонари перед Пантелеимоновым храмом. Но нам – выше. Сегодня служба в Покровском.

Вспышка – и видны окна купольного барабана. Вода за стеклами клокочет. Кажется, мы уже затонули. Вспоминается предание: перед Концом Света, когда страсти мира, неверие ворвутся на Святую Гору, она уйдет на дно.

Нам уже рассказывали и об еще одной афонской особенности. Когда что-то страшное происходит в мире – на Святой Горе отзывается. «Во второй половине 1905 года, когда у нас на Родине разгоралась кровавая смута, революционный психоз, индуцированный богоборческой интеллигенцией, Афон периодически сотрясали сильнейшие подземные толчки. На это знаменательное явление в свое время обратил внимание выдающийся духовный писатель Сергей Нилус». [64]. Подобный тифон, словно придавивший Афон многосуточным водяным столбом, упоминает в своих «Письмах» и иеромонах Серафим Святогорец.

А сегодня – что? Как понимать это бедствие? Некоторые монахи сокрушенно качают головами. Указывают на одно символическое, по их мнению, «совпадение». Перед началом наводнения наш монастырь посетила одна необычная группа. Видели их на пристани и мы. В длиннополых облачениях, безбородые. В красных шапочках. Кардиналы! Католические кардиналы! Визит случился незадолго до отмечаемого в болгарском Зографе праздника. Он напоминает о страшных событиях, происшедших здесь в XIV веке, при униатах – византийском императоре Михаиле Палеологе и патриархе Иоанне Векке. О мученичестве двадцати шести насельников монастыря и мирян, отказавшихся принять унию с католическим Римом.

Запершись в пирге (башне) во главе с игуменом, они ответили на увещевания пришельцев признать мировое главенство папы: «А кто вам сказал, что ваш папа глава Церкви? Откуда у вас подобное учение? У нас глава Церкви – Христос! Скорее мы умрем, чем позволим осквернить святость этого места…»

В отличие от побеленных стен недавно восстановленных храмов России, с которых богоборчество старательно стирало иконописную историю мира, фрески Афона могут рассказать о многом. Вот и в Зографском соборном храме: опрятные, в белых чулочках и черных шляпах миссионеры католического Запада аккуратно поджигают башню. На ее вершине – непокорные иноки. Команды униатам отдает безбородый человек в тиаре.

Тогда, накануне нашествия латинян, один из насельников болгарского монастыря услышал предостережение от иконы Матери Божией: «Враги мои идут на вас». Сказано яснее ясного. Однако многие ли наши современники-православные рискнут вслед за Богородицею назвать католиков своими врагами?! Об их еретическом сообществе говорят: сестра-церковь! С вкрадчивой укоризной предупреждают: не надо искать врага… А зачем его искать, когда он известен из Священного Писания? Имя ему – диавол, и имеет он множество клевретов в мире людей.

Наверняка грант Сороса или кого-то там ещё уже заставил какого-нибудь ученого червя «опровергать» неполиткорректное предание Зографа. Доказывать его «неаутентичность». Дескать, придумали его в связи с политической ситуацией. Пора разоблачить. Тем более что западные источники ничего подобного наверняка не сообщают. И, конечно, этому червю невдомёк, что Предание – это таинственный ток ведения тайны. Идущая от Духа Святаго струя, не иссякающая в Церкви.

Откуда вообще берется весь этот экуменизм (в стиле Всемирного Совета Церквей)? Вот вывод из моей практики общения с людьми, как-то иррационально любящими Запад и все, с ним связанное. Много раз убеждался, что для них это пристрастие – что-то очень интимно-личное. И притом, в своей основе простое, до обыденности. Например, кому-то вовремя не купили фирменные джинсы – символ недостижимого и прекрасного мира. Другой, воспитанный в паразитарной среде советской бюрократии, с детства понимал, что главная цель жизни – это загранкомандировка… Человек с тех пор много учился (может быть, даже переучился), давно уже носит архишёлковую рясу и суперзолотые часы. А джинсового вожделения не забыл. И оно проецируется на очень серьезные сферы и даже, как всякая страстишка, получает псевдобогословское обоснование… Обосновал – и в Лондон. Или в Шамбези.

Говорю это практически без публицистического преувеличения.

Да, уния, тайно заключенная в душах человеческих, рано или поздно становится явной. Она услужливо звенит ключами перед пластмассой холодно-корректных латинянских лиц. Она вводит их в алтарь, где после спровоцировавшего раскол Церквей кардинала Гумберта делать им нечего. А ведь ввели! Ввели тех самых кардиналов в алтарь соборного храма Пантелеимоновой обители.

Вспышка! Нет, не случайна эта буря! Как не вспомнить строки из открытого письма братии «непоминающего» монастыря Есфигмен афонским старцам: «Обратите внимание, что в дни, когда подписывался договор о вхождении Эллады в ЕЭС, Святая Гора содрогалась от резких подземных толчков. Мы думаем, что это проявление Божией ярости в ответ на это событие». Действительно, «простым обогащением человеческого опыта последствия катастрофических явлений себя не ограничивают. Существенно важнее Божественные откровения, их сопровождающие. Сильнейшие потрясения обнажают человеческую душу, срывая с духовных очей пелену ложных представлений» [32]. Увы, не всех вразумляют даже такие знамения, о которых в июне 1995 года писала пресса: «Во время выступления константинопольского патриарха Варфоломея в храме Апостолов Петра и Павла в Ватикане перед совместным служением с папой, в базилику ударила молния, затем последовала буря».

Сама природа трепещет от тайных замыслов мирового зла против Святой Горы.

Возвращение Иоанна Векка

«Большая политика» как будто одержима неприкаянным духом патриарха Иоанна Векка. В бюллетене греческого Союза ученых «Страж Афона» от 15 апреля 1994 года цитируется документ тайного мирового правительства, разработанный совместно с Ватиканом. Называется он характерно: «Иоанн Векк».

«1) …должен быть отменен как можно быстрее запрет на пребывание женщин на Афоне, являющемся последней крепостью тьмы и реакции в современной Европе…

6) Должно быть разрешено создание малых монастырей других религий и догматов, что, конечно, поможет укреплению связей между ними на основе идей экуменизма…

7) Главной преградой остается существование на Афоне монастырей других православных стран, которые, конечно, будут противодействовать всем нашим планам и станут полюсом притяжения всех греческих священнослужителей, сопротивляющихся каждому новому веянию; многие из них являются фанатичными сторонниками юлианского календаря так же, как и русские, сербы, болгары. Пока они будут действовать и существовать на Святой Горе, осуществление наших конечных целей будет затруднено… Существование и любая деятельность этих монастырей должны быть выкорчеваны полностью и как можно быстрей…»