Текст книги "Незримые старцы"

Встречи с аскетами. Отступление

Облазав все скалы, пещеры и прочие убежища отшельников, юный Франциск (таково было мирское имя Старца) удостоился увидеть живую святость. «Так он нашел строжайшего безмолвника – девяностолетнего Старца Герасима… Сражался Старец Герасим и с бесами, оставаясь непоколебимым столпом терпения. Он услаждался призыванием Имени Иисусова, его глаза источали непрестанные слезы.

Застал Франциск и отца Игнатия, опытного духовника девяносто пяти лет, давно уже слепого, советовался с ним и слушал его духовные наставления… Кроме дара подавать драгоценные советы, он имел еще удивительное свойство: вместе со словами от его уст исходило прекрасное благоухание. От Иисусовой молитвы, которую он произносил умно и непрестанно, уста его благоухали, и всякий рад был говорить с ним вблизи его уст.

Ходил Франциск и к известному подвижнику Старцу Каллинику, жившему в пустыне близ скита Катунаки. Он был значительной личностью, о нем говорили как о святом… Однако по неизвестным причинам Старец Каллиник не передал Франциску умную молитву…

Позднее Франциск говорил: «Были и многие другие созерцатели, которых я не удостоился увидеть, так как они скончались за год или за два до моего прихода. И мне рассказывали об их чудесных подвигах, ведь я этим непрестанно интересовался» [24, с. 255—257].

Два года молитв, безутешных слез, которые превращали в грязь землю у его ног… И вдруг с ним произошло… нечто.

В тот день, полный искушений, он молился, глядя на вершину Афона. Голодный, изнуренный от слез просил Господа о помощи. В какой-то момент неожиданно с вершины как будто донеслось стремительное дуновение. Душа наполнилась несказанным благоуханием. Склонив подбородок к груди, он стал умно читать молитву. И тут же – был восхищен созерцанием. Старец оказался уже не в своей пещере, а на Небе в некоем чудесном месте. С величайшим миром и тишиной в душе.

«Совершенное успокоение. Я думал об одном: „Боже мой, пусть я не вернусь более в мир, в прискорбную жизнь, а останусь здесь“. Затем, когда Господь меня успокоил, насколько это было Ему угодно, я снова пришел в себя и оказался в пещере. С тех пор молитва не прекращает умно звучать внутри меня». [26, с. 177].

«Франциск видел себя как двух разных людей: снаружи – одного, а внутри – другого, который говорил молитву с математической точностью как часы. И удивительно было то, что он продолжал её говорить без всякого собственного старания…». Тогда Франциск сказал: „Так вот что такое умная молитва, о которой я столько читал в аскетических книгах! Вот какой у неё вкус! Вот каков этот свет!“» [24, с. 261, 262].

Приобретя мистический опыт, старец Иосиф обосновался в скиту Малая Анна. Его маленькая келья, как и в глубокой древности, помогла возродиться большим монастырям, киновиям. Вышедшие отсюда ученики Иосифа Исихаста стали их игуменами и духовниками – от Афона, до американской Аризоны…

Как писал отец Ефрем Филофейский: «Община отца Иосифа Младшего восстановила монастырь Ватопед, отец Харалампий стал игуменом в монастыре святого Дионисия, я – в монастыре Филофей, а мои духовные чада возродили монастыри Ксиропотам, Каракалл и Костамонит. А отец Ефрем Катунакский особенно полюбил монастырь Симонопетра и очень помог этой обители». [24, с. 213].

Святогорский опыт формулирует закон, согласно которому всякий раз преодолевается духовное запустение: ангелы помогают анахоретам, анахореты помогают киновиатам, а киновиаты помогают людям… Благо, когда эта цепочка не прерывается в самом начале. Когда мир рождает святых аскетов.

Есть старцы! Есть! Сказанного достаточно. Лично мне совсем не обязательно искать те самые укромные пещеры, где подвизаются семеро неизвестных. Интересующихся полу-духовной спелеологией и полу-молитвенным скалолазанием адресую к порталу isihazm.ru. К описаниям экспедиций, участники которых уверяют, что загадочные пещеры были ими найдены. И даже – что эти укромные убежища являются обитаемыми в наши дни.

Не знаю, зачем мирским людям пробиваться через благословение незримости! Монахам, уже имеющим духовный опыт, – другое дело. Им надо научиться большему. Но и их Господь чаще всего не приводит к искомым встречам. «Старец Иосиф вместе с отцом Арсением усердно искали нагих подвижников, надеясь получить от них наставление, но не нашли. Позднее они услышали, что те приходили к отцу Косьме, келлия которого была в скиту Панагии. К этому человеку нагие подвижники много лет приходили каждую субботу и причащались. Однажды, на каком-то панигире (праздничном богослужении – Ю.В.), отец Косьма, забывшись, проговорился об этой тайне другим отцам. В следующую субботу, после того как нагие подвижники пришли и причастились, они сказали ему:

– Ты нас открыл, поэтому больше нас не увидишь.

Отец Косьма упал им в ноги и просил прощения. Те же ему ответили:

– Ты прощен, но после того, что ты сделал, ты нас больше не увидишь». [24, с. 304].

Впрочем, не знаю, как насчет убежищ незримых аскетов, но труднодоступные пещеры, в которых подвизались вполне конкретные и персонально известные анахореты – Пахомий-Серб и Илларион-Грузин, недавно действительно были обнаружены.

Илларион-Грузин. Отступление

В жизнеописании последнего есть поразительный случай, связанный со временем греческого восстания против турок в 1821 году. Турецким войском, пришедшим тогда для занятия святогорских обителей, командовал Абдул Робут-паша, сын православного грузинского священника, в детстве увезённый турками и обращенный в ислам. Он с особой ревностью старался превратить захваченных православных мальчиков в янычары. Вот пред таким-то человеком, земляком, и предстал Иларион-грузин. Паша тут же предложил ему оставить православие. Святогорец начал было возражать, но бывшие с ним отцы заставили его замолчать и стать в заднем ряду. «Возвратившись в монастырь, отец Иларион рассказал всё случившееся игумену, сказал, что совесть не дает ему покоя, что он остался в долгу у паши ответом на его хулы, и наконец взял благословение отправиться в Солунь, где находился паша, чтобы исповедать перед ним христианство. Пришедши туда накануне байрама, он застал много гостей у паши, который очень обрадовался его приходу, полагая, что он пришел принять ислам. Но отец Иларион перед всеми гостями стал доказывать паше истину христианства и порицать ислам. Поднялся ужасный крик, и паша был принужден приказать, чтобы отца Илариона сейчас же казнили. Его повели на площадь, и множество народа следовало за ним. Но вдруг какие-то два офицера, в богатой одежде, выхватили его, повлекли за город и, когда народ, следовавший за ними, отстал, сказали по-грузински ему, чтоб он скорее бежал без оглядки. Это были его земляки, любимцы паши, которые сказали ему, что казнь грузина-монаха будет стыд для грузинского народа и для них и что они оставят пашу, если он не помилует его. Паша предоставил им распорядиться, как они знают. Впоследствии отец Иларион с сожалением говорил о том, что он по недостоинству своему не сподобился принять мученический венец». Слава Старца была так велика, что когда разразилась Крымская война, Государь Николай I послал на Афон парусник с тем, чтобы отец Иларион предсказал исход войны. Нехотя Старец сказал: «Россия перенесет трудности, она не победит, но и территорий не потеряет» [61, с. 326]).

Благодатные лучи, которые светят из вечности, могут коснуться каждого.

«– Когда мы восстанавливали Кукувино, – рассказывает иеродиакон Силуан, – вечерами, усталые, садились на лавочку рядом с храмом, молились и смотрели на вершину. И, казалось, оттуда Кто-то посылал нам силы».

Мы, афонские паломники, уже сами поняли это: палимые солнцем и измученные, поднимаясь на вершину, держались только за Иисусову молитву. Подъем оказался самой длинной молитвой в жизни для каждого из нас. И – откуда только силы брались! Наверное, – из какого-то близкого далека, из почти осязаемой вечности.

Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго…

PS.

Так есть ли ещё старцы на Афоне? Прежде чем получить ответ, надо дорасти до вопроса. Слава Богу, что он задаётся. Он принадлежит не праздному любопытству. Душа православного человека понимает: главные для нас люди – это не те, которых показывают по телевизору. Вселенная по-прежнему летит по своей орбите не усилиями Нобелевских лауреатов премии мира…

«Сильные мира сего» развязывают войны, демонстрируя репортерам мудрое выражение лица. Имиджи, напяленные поверх пустоты, собираясь в своём кругу, смеются над глупостью толпы… Но ведь судьбоносные события где-то происходят. Настоящие люди где-то обитают. В какой-то сосредоточенной тишине, вдали от вспышек фотокамер. Где, как не на загадочном Афоне – с его преданием о незримых старцах?!

И всё же это понимание вновь и вновь жаждет подтверждения… Есть, старцы, есть. Я снова вернулся оттуда и снова отвечаю: есть.

И там, и здесь, в России.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Что такое афонские страхования немного узнал и я, грешный. Причем, уже во время первой поездки на Святую Гору. Вот выдержка из моей книги «Наступить на аспида».

«Человек с любопытством и в то же время с сомнением расспрашивает монаха о нападении бесов. А самого лишь минуту назад лукавый заставил поссориться с сопаломником. Знакомая сценка? То-то и оно…

Сумерки застали нас у подножья Святой Горы врасплох. Стучимся в ворота одной кельи – тишина, никто не открывает. В другой – то же самое. Откуда-то снизу приближается звук колокольчика. С надеждой ждем людей, чтобы спросить у них совета. Появляются два довольно звероподобных албанца на мулах. В нашем лексиконе нет ни одного общего слова, но они показывают нам, что надо делать: сложить руки рупором у рта и кричать: «Патер Яннис! Патер Яннис!» И уезжают. Мы остаемся в некотором замешательстве. Это уже позже стало понятно: хорошо, что не послушались албанского, явно недоброго совета. Кричать благим матом среди келий исихастов – это безобразие. Оно, кстати, запросто может повлечь за собой и вызов полиции.

Вдруг откуда-то сверху, из зарослей, по-русски: «Кто такие?»

– Паломники из Москвы.

И после небольшой паузы: «Поднимайтесь сюда».

Шуршат кусты, и к нашим ногам падает конец верёвки. Держась за нее, ползем куда-то вверх.

Так мы оказываемся в сложенной из плоских камней, кажется, даже не скрепленных раствором, убогой келье. Ее хозяин – русский схиигумен В. Впрочем, старца нет дома. Нас принимает его послушник – отец К. Кажется, он довольно молод, но борода – окладистая, с проседью.

– А мы уж совсем было собрались прилечь на полянке…

Наш собеседник покачивает головой: «Здесь, особенно на Каруле, за стенами келий лучше не ночевать».

– Змеи?

Отец К. смотрит на нас пристально и серьезно. Похоже, взвешивает, как мы отреагируем на услышанное. Наконец отвечает: «Бесы… Здесь ведь как: становишься на молитву, а вокруг кельи – стук копыт. Вроде мул скачет кругами. Мул? Тут с одной стороны пропасть, с другой – скала.

Пугают… Порой над ухом рыкнет так, что волосы дыбом встанут. Представьте: вот без видимой причины в сердце входит неописуемый ужас. Тут же падают нары. По полу мечутся полчища крыс. А ты стоишь, и Иисусову молитву вспомнить не можешь. По букве высвечиваешь ее в сердце. Наконец осиливаешь до конца, и страх отступает.

Недавно в соседней келье у нас священник один ночевал, тоже паломник. Он, похоже, счел, что мы тут от одиночества мышиного писка пугаемся. А наутро пришел – весь синий. Ночью, говорит, кто-то схватил за руки – за ноги и тащит наружу. А в двух шагах за дверью – пропасть! Не зги не видно, хоть глаз выколи. Перекреститься священник не может, так крепко держат. В конце концов, все же сотворил крестное знамение. Включил фонарик – никого…

А старцы бесов гоняют. Да и как врагам не бояться таких, как наш сосед, отец Стефан! Ему сама Богородица являлась.

Впрочем, заговорились мы, – спохватывается отец К. – Тесно у нас. Двоим в соседнюю келью идти надо. В ту самую… И, обращаясь ко мне: а вы ляжете тут у входа. Видите, дверь я запираю. Ночью, если кто войдет, вы помните: дверь заперта. Надо успеть перекреститься… Тут заходят ночью».

Свет погас. Где-то заскреблись мыши. Творю Иисусову молитву…

Вспоминается сцена, описанная Валентином Свенцицким, будущим протоиереем и одним из пастырей-мучеников послереволюционных лет. В его книге «Граждане Неба», написанной в 1915 году, пустынник отец Никифор рассказывает автору, собравшемуся переночевать в его келье: «Вот какое таинство, милый братец: часто я вижу бесов… Призраками, вроде как тень в лунную ночь. Особенно сильно действуют они от одиннадцати до часу ночи. Громадная какая-то работа у них совершается в это время. В эти часы труднее всего молиться. Зато, если преодолеешь тяжесть душевную, особенно хорошо чувствуется: тишина, благодать, все живое! Первый раз увидел я их во время чтения акафиста… Как встану на молитву, слышу, шепчет на левое ухо – на правое не смеет! Прислушиваюсь к шепоту, и в рассеяние прихожу, – молиться не могу…

Я бесов теперь никак не боюсь. Всегда чувствую издали еще, что идут они. И только молюсь: помози, Господи!.. Идут они… – как-то странно повторил о. Никифор и встал.

…Я остался один.

Последние слова о. Никифора и фраза его: «они идут»… почему-то особенно врезалась в мое сознание…

Страх не проходит. Смотрю на запертую дверь и все жду, мучительно жду чего-то…

И вот отворяется дверь, и что-то маленькое, бледное, неясное в темноте входит в комнату…

Я всматриваюсь до холодных слез на глазах и начинаю различать около двери какое-то подобие ребенка. Мало-помалу вся его фигура отчетливо, точно освещенная изнутри, вырисовывается на черном фоне… Да, это ребенок. Без одежды. На хилых, изогнутых ножках. Но лицо старое, обвислое, гадкое и страшное. Стоит, не шевелится, и только круглые неподвижные глаза смотрят на меня в упор…

Опять так же неожиданно и отчетливо о. Никифор произносит:

– Помози, Господи…

Я лежу в страшном изнеможении. Исчез ребенок. Исчез страх. Я так устал, что вообще, кажется, не способен ни на какое чувство»…

Среди тревожного зыбкого сна слышу шаги за дверью. Человеческие. Может, кто-то из наших? По узкой тропинке над обрывом в такой темноте пройти без фонарика невозможно. Я приподнимаю голову: света не видно. А шаги слышны.

Встревоженное сознание хватается за «обломок апостольского корабля». Афанасий Великий писал: «Демоны все делают, говорят, шумят, притворствуют, производят мятежи и смятения к обольщению неопытных, стучат, безумно смеются, свистят, а если кто не обращает на них внимания, плачут и проливают уже слезы, как побежденные… Не должно и нам бояться демонов, потому что они безсильны и не могут ничего более сделать, как только угрожать… Диавол есть человекоубийца искони. Между тем мы живы еще и даже ведем образ жизни, противный диаволу. Итак, явно, что демоны не имеют никакой силы… Чтобы не бояться нам демонов, надо рассудить и следующее. Если бы было у них могущество, то не приходили бы толпою, не производили бы мечтаний, не принимали бы на себя различных образов, когда строят козни; но достаточно было бы прийти только одному и делать что может и хочет, тем более, что всякий имеющий власть не привидениями поражает, но немедленно пользуется властью как хочет. Демоны же, не имея никакой силы, как бы забавляются на зрелище, меняя личины и стращая детей множеством привидений и призраков. Посему-то наипаче и должно их презирать как безсильных».

Творю крестное знамение, пока снова не охватывает дремота. А шаги за дверью слышны снова и снова.

Рассвет встречаю с облегчением. Первый луч солнца, как светоносное копье, гонит страхования прочь. Иисус Христос – Солнце Правды, Ты пришел и спас меня!

Через несколько дней один из моих попутчиков, ночевавших в соседней келье, человек уже немолодой, серьезный, сказал: «А знаешь, что со мной той ночью было? Проснулся, а рядом – жена… Она умерла полтора года назад. Я чувствую тепло ее тела, ее плоть. Во мне просыпается такое чувство, как тогда, когда она была жива. Она манит меня. Я наклоняюсь к ней и целую ее… И тут же видение исчезает».

Как взволновал меня этот рассказ! Что это было? Как понимать? Конечно, я не мог не поделиться с кем-то пережитым на Каруле. Надо сказать, некоторые люди, в том числе и афонские монахи, иронизировали: надо же, подвижник какой, послушник К. (ныне, кстати, – схииеромонах) – каких вам страхов нарассказывал! Товарищ ваш и вообще что-то странное себе придумал. И вы поверили?

А почему бы и нет. Подобными сюжетами наполнена житийная, да и современная духовная литература. А кто «достоин» нападений бесов – не нам судить.

«Не дивитесь, что услыхали стук; – пишет свт. Игнатий (Брянчанинов), – это страхование, а страхованию не должно предаваться, зная, что диавол весь во власти Божией и только то может сделать и делает, что Бог ему попущает для нашей пользы».

А вот – едва ли не точное описание случившегося с моим сопаломником. Его мы находим в келейных записках духовника Пантелеимонова монастыря старца Иеронима. Он рассказывает о пришедшем к нему монахе, которого разжигала блудная страсть. «В это время, рассказывал он, – явилась мне покойная жена моя, пришла ко мне в келлию как бы явно, разнаряженная, и начала говорить мне: „Так как ты молился за меня, и поминал в молитвах твоих, то я пришла к тебе поблагодарить тебя за это“. Я обрадовался посещению ее и предложил ей, нельзя ли по-прежнему соединиться с нею. Разумеется, отказа не было. И вот я, помраченный, сделал с нею грех, не понимая того, что это была бесовская мечта. Изнемогая телом и душою, я ежедневно насиловал свою природу сладострастием. Сегодня, сделавши грех, я вдруг испугался, пришел в ужас и трепет и в отчаянии проговорил: „Господи, ведь я неграмотный, может быть, я нахожусь в прелести?“ В это время я услышал с неба грозный глас, говорящий мне: „Окаянный, уже Ангел-хранитель отступил от тебя, и ты скоро взбесишься. Иди скорее к духовнику и расскажи ему все“» [6].

Что ж, хитрости диавола – это искусительные уроки. Они обогащают нас в искусстве брани.

2. Вот какое описание сражения со змеёй в карульской келье приводит монах А.

«Почти месяц назад появилась у нас на территории небывалых размеров охья. Обычно они в пределах 70-ти сантиметров бывают, до метра иногда. А тут больше полутора метров! И причем вела себя очень нагло, совсем не прячась. Выползала на площадку перед церковью, на центральную нашу дорожку. Но всегда, пока искали мы, чем вооружиться, она успевала уйти, причем очень вальяжно и неспешно. Видимо, надмевалась своей страшной сатанинской силой – даже кошек не боялась. Те сами от нее прятались.

А вчера о. Андрей с Сергием заметили ее на беседке с виноградом и сколько ни пытались ее оттуда согнать, она не уходила.

Так и не согнав охью с беседки, они пошли на повечерие. И сразу же после повечерия о. Андрей отправился посмотреть – сидит ли она еще там или уже уползла. На беседке он ее не обнаружил, а когда обернулся увидел ее… сидящей на стене (!) у самой двери.

Дело в том, что стена нашего строения между камнями имеет широкие пазы с углублением сантиметра в полтора, и охья, поджидая своих обидчиков на выходе из дома, сидела на ней, извившись в этих пазах (!). Ну скажите мне после этого, не сатанинская ли это хитрость? Ведь она не ждала на парапете перед дверью, где выходящий из двери, сразу заметив ее, мог успеть отпрянуть, а сидела на стене, и даже спряталась за ее выступом (!).

При такой коварной засаде шансов остаться в живых у о. Андрея совсем не было, но… ИЖЕ КРЕСТОМ ОГРАЖДАЕМИ, ВРАГУ ПРОТИВЛЯЕМСЯ, НЕ БОЯЩЕСЯ ТОГО КОВАРСТВА НИ ЛОВИТЕЛЬСТВА…

Наш отец Андрей – человек простой и привычек консервативных держится. И на любом исходе и входе, Крестным знамением себя осеняет. А потому, привычно перекрестившись перед тем, как открыть дверь, прошел он мимо поджидающей его в полуметре змеи, ее не заметив, и она, Честным Крестом ослепленная и обезоруженная, даже не успела на него кинуться. А охья – очень стремительная!

Но замешательство гадины длилось недолго, и, так как дверь в келлию осталась открытой, она поползла внутрь. Однако наш отец Андрей оказался проворней и ловчей.

Это же надо было умудриться промчаться (в тапочках на босу ногу, да еще и с не до конца разработанной после недавнего снятия гипса рукой и вывихнутым плечом) мимо вползающей в дом смертельно-ядовитой гадины, обогнать ее и успеть прихлопнуть открытой внутрь (!!!) дверью!

По фото вы можете представить картину происходившего вполне. Змий пытался проникнуть внутрь там, где на фото целая лужа еще не убранной – страшно, прямо адски, зловонной – кровищи. (До того столько крови у убитых гадин не видел.)

Однако отсечению головы предшествовала еще долгая борьба. Отец Андрей давил гада дверью, но тот не сдавался даже после того, как прибежавший на подмогу с другой стороны двери Сергий лопатой несколько раз разсек его извивающееся тело. Уже порубленный на куски, змий яростно грыз дверь. Вот уж, действительно, ярость бесовская! И даже после того, как Сергий вошел внутрь через другие двери и отсек ему голову, он продолжал корчиться и извиваться. А дух и смрад вокруг пораженного змия стоял такой, как, наверное, в преисподней!!! До рези в глазах!.. Столько им было извержено смертельного яда…

Удивление отца Андрея (см. на фотографии) естественно. Размеры охьи поражают. Хвост ее, обратите внимание, лежит у ног о. Андрея. Змий-то был под два метра»…