Текст книги "Мельник из Анжибо"

Заключение

Марсель одна из всех сохранила присутствие духа и сразу же поняла, что Розе, не оправившейся от болезни и волнений, опасно услышать об ужасной кончине сестры. Она посоветовала мельнику поскорее усадить девушку в двуколку и отвезти на мельницу вместе с бабушкой и немощным стариком: старуха не хотела разлучаться с мужем. Марсель шла за ними, опираясь на руку Лемора, который нес Эдуарда.

Со дня страшного события у Розы каждый вечер бывали довольно сильные приступы лихорадки. Друзья не покидали ее ни на минуту. От нее скрыли похороны нищего Кадоша, которого предали земле с почетом, как он того хотел. О смерти безумной ей также ничего не сообщали до тех пор, пока она не окрепла настолько, что была в силах узнать печальную весть, но об ужасных подробностях смерти Бриколины ей не рассказывали очень долго.

Марсель справилась у Тальяна, в какой мере законен договор, заключенный между нею и Бриколеном.

Мнение нотариуса было неблагоприятным. Брак, сказал он, установление гражданское, поэтому он не может являться условием при каких-либо сделках. В тех случаях, когда в купчей имеются не дозволенные законом условия, купчая остается в силе, а вышеназванные условия считаются несуществующими. Так гласит закон, и Бриколен знал об этом до подписания договора.

К концу третьего дня на мельницу явился фермер; он был бледен, угнетен, исхудал наполовину. У него даже не было желания выпить, чтобы приободриться. Никто не знал, с какими намерениями прибыл Бриколен в Анжибо, и, хотя казалось, что он не способен к злобным вспышкам, все же Марсель дрожала при мысли, что он в резких и оскорбительных выражениях потребует возвращения дочери домой и это сразу ухудшит состояние здоровья Розы.

Все в тревоге поспешили ему навстречу, чтобы задержать его, если окажется, что он настроен воинственно.

Бриколен начал с того, что холодно приказал своей матери сейчас же привезти к нему дочь; он снял дом в местечке Бланшемон и собирался восстанавливать ферму.

– Неудобное жилище, – сказал он, – еще не причина для разлуки Розы с отцом и матерью. Она не может оставить мать без ухода, это было бы бесчеловечно.

Говоря так, Бриколен бросал на мельника уничтожающие взгляды. Видно было, что он хочет забрать дочь из его дома без скандала, а затем уже отомстить Большому Луи, обвинив его, в случае надобности, в похищении Розы.

– Ладно, ладно, – сказала старуха Бриколен, которая взяла на себя обязанность вести переговоры с Бриколеном. – Роза давно сама просится к родителям, только она еще больна, мы ее не пускаем. Думаю, что сегодня у нее уже хватит силы поехать с тобой; мы с моим стариком тоже хотим переехать, если у тебя найдется для нас местечко. Только пусть госпожа Марсель сперва скажет Розе, что ты здесь, а то как бы она не разволновалась от радости и ей не стало бы хуже. А нам с тобой надо поговорить наедине, Бриколен, пойдем в мою комнату.

Бабушка Бриколен вошла с сыном в комнату, в которой спала вместе с мельничихой. Марсель и Розу поместили в комнате мельника, а Лемор и Большой Луи с наслаждением спали на сеновале.

– Бриколен, – сказала старая фермерша, – ты собираешься строиться. У тебя будут большие расходы. Где же ты деньги возьмешь?

– А вам какое дело, матушка? Я у вас не прошу, – резко ответил Бриколен. – Правда, я сейчас не при деньгах, так ведь можно взять взаймы. Мне всякий даст.

– Даст-то даст, да под большие проценты. А когда придется платить долг, смотришь – новые расходы появятся, и никуда от них не денешься. Опять беспокойство, опять забота, не знаешь, как вывернуться…

– Ну, хорошо, а что вы посоветуете мне делать? Прикажете урожай ссыпать в сапог, а скот метлой загородить?

– Сколько же тебе надо денег?

– Не знаю.

– Ну, хоть примерно?

– Да самое малое – сорок пять, а то и пятьдесят тысяч франков. Пятнадцать – восемнадцать тысяч на ремонт строений, столько же на приобретение скота и зерна, которое сгорело; да и дохода я потерял на такую же сумму.

– Да-да. Так оно и выходит: пятьдесят тысяч франков. Так я и считала. Скажи-ка, Бриколен, если я тебе их дам, ты исполнишь мою волю?

– Вы? Дадите мне? – вскричал Бриколен; глаза его загорелись прежним огнем. – Вы что, откладывали в кубышку потихоньку от меня? Или просто зря болтаете?

– Зачем же мне зря болтать? У меня есть пятьдесят тысяч франков золотом. Я тебе дам эти деньги, если ты согласишься выдать Розу замуж по моему выбору.

– Ага, вот оно что! Опять мельник! Все женщины без ума от этого медведя, даже восьмидесятилетние старухи!

– Ладно, ладно, смейся на здоровье, только соглашайся!

– А где же деньги-то?

– Я дала их на хранение Большому Луи, – сказала старуха, зная, что сын ее, увидев деньги, способен силой завладеть ими, особенно если выпьет.

– А с какой стати вы дали их Большому Луи, а не мне или моей жене? Значит, если я не исполню вашей воли, вы их подарите ему?

– Большой Луи на чужое добро не позарится, – сказала старуха. – Я считала деньги погибшими и совсем не знала, что они попали к нему, а он сам мне их вернул. Конечно, они принадлежат моему мужу, а по старому порядку все наше имущество мы завещали друг другу, следовательно, оно переходит к тому из супругов, кто остается в живых. Старика моего вы объявили неправомочным, значит, капиталами распоряжаюсь я.

– Да неужели золото нашлось? Быть не может! Вы смеетесь надо мной! А я-то хорош, слушаю вас!

– Погоди, – сказала бабушка Бриколен, – и послушай лучше, что я тебе расскажу.

И она рассказала ему о Кадоше и его наследстве.

– Мельник вернул тебе деньги? Ведь он мог все скрыть! – вскричал пораженный фермер. – Что ж, он поступил очень честно, очень порядочно. Придется сделать ему подарок.

– Ему нужен только один подарок: рука Розы, сердце-то она уж отдала ему.

– Только приданого я ей не дам! – воскликнул Бриколен.

– Понятное дело. Да кто тебя об этом просит?

– Покажите же мне, наконец, эти деньги!

Бабушка Бриколен отвела сына к мельнику, и тот показал ему кубышку и ее содержимое.

– Значит, госпожа Бланшемон не разорена вконец, – сказал восхищенный и оживившийся при виде золотых монет фермер.

– По милости Господней – нет!

– И по твоей милости, Большой Луи.

– Вернее всего, по прихоти дядюшки Кадоша!

– А ты что получил в наследство?

– Три тысячи франков; третью часть я отдаю Пьолетте, а остальные на обзаведение еще двум семьям. Они поселяются рядом со мной. Мы будем работать вместе и доходы свои будем делить между собой.

– Экая глупость!

– Нет, это и выгодно и справедливо.

– А почему бы тебе не сохранить эту тысячу экю для свадебных подарков… твоей невесте?

– Боюсь, что в этих деньгах есть и ворованные. Да пусть это только милостыня, – неужто вам, человеку гордому, будет приятно, чтобы платья Розы покупались на медяки, собранные по всему нашему краю нищим бродягой.

– А зачем рассказывать, откуда эти деньги… Кстати, когда же свадьба, Большой Луи?

– Хотя бы завтра.

– Завтра сделают оглашение в церкви. А деньги ты отдай мне сегодня, они мне нужны.

– Нет, нет! – вскричала старуха Бриколен. – Ты их получишь в день свадьбы. Даром ничего не дают, голубчик!

Вид золота воодушевил Бриколена. Усевшись за стол, он чокался с мельником, целовал дочь и, наконец, изрядно охмелев, взобрался на лошадь и отправился на ферму, чтобы поставить каменщиков на работу.

«А все-таки я получил Бланшемон за двести пятьдесят тысяч франков, – думал он, улыбаясь про себя, – собственно говоря, даже за двести тысяч, ведь за младшей дочкой-то я приданого не даю!»

Когда Бриколен уехал, Марсель сказала своему возлюбленному:

– Мы тоже, Лемор, будем строиться. Мы богаты, мы имеем возможность выстроить для себя прелестный крестьянский домик. Там наше дитя получит прекрасное образование: ты будешь преподавать ему науки, а мельник обучит его своему ремеслу. Разве нельзя быть одновременно образованным человеком и старательным работником?

– Прежде всего надо мне самому стать таким, – сказал Лемор. – Сейчас я невежда, но я буду учиться по вечерам, а днем буду работать на мельнице, помогать Большому Луи; эта работа мне нравится. Как поздоровеет и окрепнет здесь наш Эдуард!

– Вот видите, госпожа Марсель, – сказал Большой Луи, пожимая руку Лемора, – когда вы в первый раз пришли сюда (ровно неделю тому назад), вы мне сказали, что почитали бы себя счастливой, если бы у вас был маленький чистенький домик, крытый соломой, обвитый виноградом, вроде моего, и вы могли бы скромно и просто жить, как я, а ваш сын работал бы и кое-чему учился, – ну, вроде как я… Вы мечтали жить на берегу реки Вовры, которая имела честь вам понравиться, рядом с такими хорошими соседями, как мы!

– И чтобы все у нас было общее, иначе я себе и не мыслю, – сказала Марсель.

– Это невозможно! Теперь вы богаче меня.

– Вы ошиблись в подсчете, мельник, – сказал Лемор. – Пререкаться с друзьями о том, что «твое», а что «мое», так же бессмысленно, как утверждать, что дважды два пять.

– Теперь у меня будет и богатство и образование, – воскликнул мельник, – потому что я владею сердцем Розы, а вы будете каждый день учить меня уму-разуму. Говорил же я вам, господин Лемор, что какой-нибудь случай выручит меня! Но на дядюшку Кадоша, правду сказать, я никак не рассчитывал!

– Почему ты такой веселый, Большой Луи? – спросил Эдуард.

– Потому, дитя мое, – ответил ребенку мельник, взяв его на руки, – что, когда я раскинул сети в чистой воде, в них попал маленький ангел и принес мне счастье, а когда я ловил рыбу в мутной воде, то я поймал старого черта, своего дядюшку, которого постараюсь как-нибудь вызволить из чистилища.