Текст книги "Варлорд. Путеводная звезда. Том III"

Соединяющиеся смерчи попутно снесли не меньше пары сотен попавшихся на пути демонов и. развернувшись, догнали меня в арке портала. В этот раз по мне попало краем – очередной цепочкой телепортаций я проскочил через зал к рукотворной лестнице, стремясь к мягкому электрическому свету.

Мокрые, тающие ледяные глыбы, раскиданные по залу, волей Георгия пришли в движение, закручиваясь в вихрящийся капелью смерч, направленный на то, чтобы меня перемолоть. На остатках удачи ускользая от рушащихся и свистящих мимо кусков льда, я бежал и бежал. В голове колотилась только одна мысль одной последней идеи – подняться наверх, найти священника и попросить его передать Господу, что тут надо жечь вообще все, потому что уже ничего не исправишь.

Больше никаких идей у меня не было, а в помощь Николаева я уже не верил.

На выходе из портального зала я едва не попал в ловушку. Буквально из пола на моем пути выросла завеса Тьмы, принявшая очертания хищника и бросившаяся на меня в атаку. Сзади при этом в меня летели, со скрежетом, ледяные глыбы, и от этой очередной двойной атаки я ушел через Изнанку астрала. Так, что мое тело на краткий миг буквально растворилось, развеялось – и ледяная стена шипов прошла через него, словно через дымку.

Все, добрался – телепортация, еще одна – и вот я снова в темном мире отражения.

– Фух, – выдохнул я, прокатившись по полу и поднимаясь на ноги.

Спасся. Пусть пока в моменте, но я смог, ушел от карающей длани почти высшей сущности. Облегчение было настолько сильным, что хотел было еще добавить вслух впечатлений, но не успел.

– Не впечатлил, – услышал я вдруг голос за спиной.

Черт. Со всеми этими вокруг меня кружащимися Льдом и Тьмой я просто забыл, что Георгий не только владеет темными искусствами, но он еще и ментат. А ментальная магия – это не только умение копаться в чужой голове. И очень запоздало я подумал о том, что если он на уровне магистра подчинил себе и Лед, и Тьму, то почему бы ему не научиться ходить в темные миры отражений собственной астральной копией?

«А вот теперь действительно конец», – хором сказали голос разума, внутренний голос и, что еще печальнее, сложившее полномочия дьявольское предчувствие.

Переиграл и уничтожил – с пустотой внутри подумал я.

Георгий ударил мне в спину простым грубым конструктом, чистым толчком силы – но настолько мощным, что у меня из груди весь воздух вышел. Пролетев несколько метров, я прокатился по земле – не в силах вдохнуть, имея возможность только выдыхать.

Почти прибил, но не убил. Потому что ему нужно убить или подчинить не только меня, но и Абаддона – понял я. И сейчас, в мире отражения, он сможет это сделать и без Бергера – когда ситуация превращается в критическую, я вообще все с кристальной ясностью понимать начинаю.

Только в этот раз, похоже, поздно все это.

– Еще один вопрос… – очередным чудом вернув себе возможность говорить, прохрипел я, пытаясь выгадать лишние секунды. Удар Георгия меня обездвижил, и каждое слово давалось неимоверным трудом.

– Хватит уже вопросов, – спокойно, но явно со сдерживаемой злостью произнес Георгий. В руке его, из истинной Тьмы, сформировался ритуальный клинок. Мгновенно застывший, превратившийся будто в черный обсидиановый нож.

Ах ты ж, расчехлился наконец! – почувствовал я тень удовлетворения. Хоть какая-то победа – все же смог вывести его из себя и заставил показать настоящее раздражение. Георгий меж тем явно торопился и совсем растерял свою холодную невозмутимость. Он уже заносил руку для удара – вокруг его кисти, вокруг блестящего черного ножа уже формировались темные лоскуты готовящегося конструкта.

Ну все, конец – это уже я подумал, просто закрывая глаза.

– Привет, – вдруг прозвучал звонкий девичий голос.

Я открыл глаза, а Георгий вздрогнул и резко обернулся. В этот момент Елизавета ударила. Такая юная, такая внешне беззащитная – в простом платьице, с яркими веснушками на бледном лице, но зарядила она так, что несостоявшаяся высшая сущность захрипела и ее астральная копия в этом мире развоплотилась в клочьях. И едва аватар Георгия исчез, развеявшись мглистой пеленой, моментально исчезла и Елизавета – явно отправившись следом за ним в истинный мир.

Вот только сформированный Георгием из Тьмы ритуальный нож, застыв блестящим обсидианом, звонко проскользил по полу.

– Чудны дела твои… мироздание, – с трудом прохрипел я, пытаясь подняться.

Ощущение, как будто через камнедробилку прошел, – все же Георгий намеренно бил с целью меня обездвижить. С трудом возвращая контроль над телом, я сначала перекатился на живот, потом встал на четвереньки, после уже, человек – это звучит гордо, поднялся на ноги и встал прямо.

С каждым движением боль притуплялась, а тяжелое оцепенение отступало. И, стоя на ногах, я уже вполне себя ощущал и вернул контроль над телом. И едва осознал, что могу полноценно действовать, поднял созданный Георгием ритуальный нож, мельком осмотрев, и бросил кукри, перемещаясь обратно в портальный зал. Где, кроме осколков ледяных глыб и многочисленных трупов демонов, ничего и никого больше не было. Кроме осколков ледяных глыб, трупов демонов, ну и кроме Бергера, конечно. Который по-прежнему взирал на все происходящее из ледяного плена.

– Воу… Эй, а где все? – разведя руками в жесте растерянного Траволты из Криминального чтива, оглянулся я по сторонам в абсолютно пустом зале. Только у Траволты в момент растерянности было перекинутое через локоть пальто, а я разводил руками с кукри в одной и с ритуальным ножом в другой.

– Эй, куда вы все ушли? Так хорошо ж, блет, сидели? – с трудом скрывая бурлящую в груди злость, поинтересовался я. Рванувшаяся и заворочавшаяся внутри ярость, пришедшая с пониманием, что меня только что использовали как приманку, была столь сильна, что моментом воспользовался Абаддон – атаковав мой разум. Так яростно и упорно атаковав, что мне вновь пришлось обращаться к Тьме, чтобы его натиск сдержать.

Через полминуты, отбив атаку соседа-демона и сохранив ясность разума, я – усилием контролируя эмоции, успокоился. И, стараясь держать чувства и оценочные суждения в узде хладнокровия, еще раз оглянулся.

Вокруг все так же никого.

Все так же тает лед, разлагаются на воду, плесень и, наверное, на липовый мед ледяные демоны, злобно пялится пленный Бергер.

Так. Если что-то сейчас важное и происходит, то происходит это либо в истинном мире наверху – на Старой площади Москвы, либо в ледяной башне нового мира. Туда я и направился, больше не задерживаясь. Все же даже если Елизавета и Георгий не там, то в башне и Чумба, и меч, и ледяная корона.

Сейчас я, на бегу, между делом подумал о том, что очень опрометчиво забыл на арене в Инферно черную корону подчинения. Как бы с ней чего не вышло – хорошо хоть догадался Модесту сказать ее подобрать.

С такими мыслями, периодически ускоряясь во времени и уходя от атак немногочисленных теперь здесь демонов орды, проскочил по лестнице, устланной размазанными телами тварей и осколками ледяных глыб. И прямо с лестницы, даже не заходя в здание, цепочкой телепортаций поднялся сразу в тронный зал третьего этажа – пройдя через рваную дыру в стене.

Ну да, все здесь. Кроме Чумбы, меча и короны, тут и Елизавета, и Николаев, и Георгий. Который, кстати, умирал. Страшно и окончательно – Георгий стоял на коленях в центре начертанной Тьмой пентаграммы, пытаясь закрыть лицо руками; у него не очень получалось – выжигающая его тело и душу сила заставляла его руки широко расставить. Позади Георгия стоял Николаев, вознеся руку над его затылком – в жесте изгоняющего Тьму экзорциста. Вот только Николаев не изгонял Тьму, а выжигал – вместе с душой Георгия.

Еще немного, считанные секунды, и Георгий умрет – понял я. Понял скомпилированным знанием Абаддона и подаренного Астеротом чутья дьявольского предчувствия.

Георгий умрет, а ритуальный нож, созданный им, останется у меня.

Ну и что, что нож опасен? Это всего лишь инструмент. Как молоток – которым можно строить дом, забивая гвозди, а можно дробить в кровавую кашу фаланги чужих пальцев. И с этим инструментом только я смогу выбирать, строить мне или разрушать…

– Эй! Псс! Стойте! – выкриком оборвал я странный шепот догадок, который очень уж убедительно увещевал меня оставить нож себе. Да и вообще как-то очень уж идеально все получилось с тем, как этот самый нож у меня оказался.

«Артур!» – обернулась ко мне Елизавета, сверкнув (буквально) глазами.

– На паузу не поставить? – снова поинтересовался я, показав на корчащегося на коленях Георгия.

Николаев попробовал отвлечься и действительно «поставил на паузу» процесс его уничтожения. Елизавета же, глядя на меня, явно собиралась сказать что-то резкое. Сказала бы, наверное, уже давно, просто она, полагаю, редко говорит что-то резкое и сейчас явно просто сразу не нашла слов. Но весь ее вид буквально кричал о том, что при наличии ума ни один нормальный человек не будет прерывать убийство высшей сущности, отвлекая исполнителей от такой опасной и важной операции.

– Ничего не забыли? – держа кончиками двух пальцем за рукоять блестящий ритуальный клинок, поинтересовался я одновременно и у Елизаветы, и у смотревшего на меня Николаева.

«Вот это поворот», – примерно так можно было характеризовать эмоции обоих. Потому что они поняли, что именно это такое.

Георгий, кстати, тоже понял – я услышал отзвук как будто заключенной в клетку ярости. Хм, да он, похоже, специально этот клинок оставил, и шепот, льющийся только что мне в уши, – тоже его рук дело.

– Давай сюда, – практически беззвучно произнес Николаев. Приблизившись, я передал ему клинок.

После этого у Николаева с Елизаветой состоялся краткий, мысленный, обмен фразами. Который вдруг атмосферой эмоций, невероятной похожестью интонаций напомнил мне переговоры двух слесарей, которые болгаркой пилят пустой ацетиленовый баллон, обсуждая в процессе, взорвется он или нет. Неуверенность обоих была столь сильна, что я даже всерьез подумал о том, а не свалить ли мне отсюда.

Правда, в отличие от обычно полагающихся на авось слесарей, Николаев с Елизаветой уверенно решили, что то, что они собираются сделать, определенно взорвется. Но «пилить» не прекратили.

«Накрой нас», – услышал я последнее, что сказал Николаев перед тем, как вновь сконцентрироваться на убийстве Георгия.

И сразу после того, как Елизавета подтвердила постановку защиты, ритуальный нож Николаев подкинул в воздух. Клинок взлетел вверх, несколько раз обернувшись вокруг своей оси, – а Николаев в этот момент сделал сразу два движения. Первым он заставил Георгия запрокинуть голову назад и закричать от боли, а вторым вбил зависший в воздухе лезвием вниз клинок ему в открытый рот. Причем сделал он это наполнив удар чистой силой – вбивая нож не только в физическое тело, но и в астральное.

Георгий снова забился в конвульсиях – Николаев продолжил сжигать его тело и душу. Долгие секунды казни наконец закончились, и иссушенное словно мумия тело Георгия упало на лед. Второй, кстати, за короткий срок великий князь на счету Николаева – который, отказавшись от титула, буквально грозой Императорской фамилии стал, подумал я.

Вот только в момент смерти Георгия ничего не закончилось. Его посмертный крик раздался настолько громко, что я не сразу понял, что он сопровождает выплеск накопленной Георгием энергии. От которой нас закрыла Елизавета; вернее, она не столько нас закрыла, сколько заключила в кокон тело Георгия – так что взрыв высвободившейся стихийной силы ударил вертикально вверх. Прямо в потолок.

Ледяная башня, сравнимая по размеру с небоскребом, взорвалась изнутри – словно по ее центру были распиханы заряды взрывчатки. Лед одномоментно вспухшего здания разлетелся в стороны, глыбы полетели прочь, падая по ледяной долине, а мы втроем остались стоять в центре зала, в котором вдруг не стало потолка. Нам при этом ничего не грозило – мы словно оказались в оке бури, которая свирепствовала сейчас по сторонам.

Глыбы от мгновенно разрушенного здания еще парили в воздухе и разлетались по сторонам, а я уже, бросив оценивающий взгляд и на Елизавету, и на обессиленного казнью Николаева, подбежал к распятому на стене Чумбе.

Бурбон умирал. Его раны были несовместимы с жизнью – и если бы не Сила Крови, переполнявшая его в момент поединка с Георгием, душа Чумбы давно бы покинула истерзанное тело.

– Так-так-так, ну-ка не умирать, – двумя ударами сбив ледяные шипы, я подхватил бурбона и положил его на пол. Чумба смотрел на меня почти погасшими глазами и пытался что-то сказать. Зубастая пасть его открывалась, но вместо слов раздавались только хрипы.

Субординация бурбонов – вспомнил я. Обращаться так, как обратился к тебе хозяин – а я, сбивая ледяные шипы, говорил голосом, а не мыслеречью. Так что и Чумба пытался сейчас, преодолевая смертельную пелену, что-то сказать вслух.

«Ну же, говори», – быстро произнес я, глядя в гаснущие глаза бурбона.

«Меч».

Меч. Меч? Ну да, меч.

Оборачиваясь, я подумал, как переместить меч к бурбону, – по-прежнему опасаясь брать клинок в руки. Но как оказалось, этого не требовалось – Николаев был уже рядом, а меч парил рядом с ним в воздухе. Ну да, направленная левитация – довольно простой конструкт, похожим по принципу меня совсем недавно Георгий ударил в спину в мире отражения.

Изуродованный разъедающей изморозью кровавый меч между тем опустился на ледяной пол совсем рядом с рукой Чумбы. Умирающий бурбон и умирающий меч. Они, похоже, нашли друг друга. Пальцы бурбона подрагивали, но сил, чтобы взять меч, не хватало. Поэтому я пододвинул его руку, помогая.

Когтистые пальцы дернулись, ладонь Чумбы перехватила рукоять затухающего меча. Глаза бурбона в тот же момент распахнулись и вновь загорелись – сила Крови, заключенная в мече, вернула жизнь в его тело, а в ответ сила Крови, живущая в бурбоне, отторгнула ледяной яд из клинка. Вот только ни у одного из организмов уже не было сил на жизнь – и поэтому, помогая друг другу выжить, душа и сущность Чумбы, опять же силой не желающей умирать Крови, переплелась с сущностью меча.

Полежав немного, воспринимая новую для себя реальность бытия, Чумба прыжком – со спины на ноги, встал.

«Ты Чумба или теперь Оружие?» – поинтересовался я у бурбона.

«Я теперь Чумборужие, хозяин. Как хочешь, так и называй – можешь даже флюгегехайменом. Все как пожелаешь», – ответил бурбон. Который теперь был и Чумбой, сохранив почтение подданного, и мечом, сохранив его (мой) стиль общения.

«Смотри в оба, флюгегехаймен, нам сейчас предстоит непростой разговор».

«Есть смотреть в оба, хозяин», – в голосе меча – Чумбы все более явно проскальзывали так знакомые мне насмешливые интонации.

Насчет непростого разговора я, конечно же, имел в виду претензии, которые хотел озвучить Николаеву и Елизавете. Причем, справившись с собой в вопросе передачи Николаеву оставшегося от Георгия клинка, сейчас сдерживаться я совершенно не собирался. Потому что, если кто-то конкретно переел рыбного супа до такой невероятной, даже неоцениваемой нормальными словами охамевшей степени, я не смогу промолчать. Даже если судьбы мира на кону как цена моего спокойствия.

Просто не делаются так дела, и они оба должны это понимать.

Елизавета, впрочем, прекрасно мое состояние чувствовала. Она легко, едва касаясь носками ледяного пола подбежала и положила руки мне на плечи, заглядывая в глаза.

– Прошу, удержись от резких суждений. Я тебе все-все-все объясню, – произнесла Елизавета. И я вдруг почувствовал знакомое эхо ощущений.

Прислушался к себе. Ну да – именно это чувство я испытывал, когда уклонялся от атак Георгия здесь, в этом зале. Тогда казалось, что происходящие чудеса – следствие того, что богиня Кали мне помогает. Но сейчас понимаю – это была Елизавета.

– Мы тебе все объясним, – сделав ударение на «мы», пожал плечами Николаев. – Только сначала у нас с тобой есть несколько неотложных дел, – произнес он с непроницаемым лицом.

– Каких, например?

– Например, нам нужно привести сюда Ольгу, которая поможет Лизе с разделением твоей души с душой Абаддона. Но так как алтарь немного разрушен, ритуал мы будем проводить здесь, во Льдах. А значит, также сюда нужно привести и Анастасию. Которая, в этом ледяном мире, Лизу и Ольгу во время ритуала подстрахует и обеспечит необходимой поддержкой. Кроме того, именно с помощью Анастасии нам нужно переместить сюда монсеньора Бергера, пока он не задохнулся окончательно в ледяном коконе или не нашел способа из него выбраться. Но прежде нужно подготовить это место для ритуала отделения Абаддона от твоей души, причем это нужно сделать быстро.

– И каким образом это нужно сделать?

– Жечь.

– Что именно?

– Всех и все вокруг. Кого увидишь, того и жги, своих тут нет.

– Так у меня и связи с Огнем нет – здесь же Лед кругом.

– Так и у меня связи с Огнем нет, – усмехнулся Николаев.

– Будет вам обоим сейчас связь с Огнем, – негромко произнесла Елизавета. – Я же не просто так сюда пришла.

Глава 23

Елизавета, а в особенности Анастасия и Ольга, оказались буквально выжаты ритуалом разделения души. Разделением моей души с проснувшейся душой Абаддона – повелителя не только демонического пламени, как оказалось, а самой бездны.

Ольгу так и вовсе мне пришлось нести из остатков ледяной башни на руках. Анастасия прикладывала неимоверные усилия, чтобы остаться на ногах, держалась за меня и шагала рядом. При этом злилась на себя – досадуя, что не додумалась потерять сознание первой. Злилась, но все же шагала – на ручки к Николаеву или Чумбе она, кстати, совсем не хотела.

Лучше всех выглядела Елизавета. И насколько я понял, она по своим возможностям сама уже, как и Георгий, приблизилась к той черте, за которой заканчивается человеческое и начинается… пусть не божественное могущество, но очень к этому близкое.

И могущество ее, как понимаю, было уже сродни видению временных развилок возможного развития реальности. Гораздо ближе к тем возможностям, которыми пользуются архидемоны для изменения путей развития мира. Но в поединке Георгий бы не оставил ей шансов, это точно – именно поэтому Елизавета и подставила ему меня, как приманку.

Сам я, кстати, после ритуала чувствовал себя прекрасно. Меня перед началом Ольга подлечила, а само изгнание демона никаких неудобств не доставило – как будто зуб под наркозом достали. И я сейчас пребывал в состоянии легкого ошаления, даже эйфории. Еще окончательно не поверив в то, что история с так неудачно приобретенным мною соседом по разуму закончилась.

В портальном зале, когда мы туда добрались, Елизавета создала портал в Лахту, куда отправились очнувшаяся Ольга и Анастасия – приводить себя в порядок и восстанавливаться после ритуала. Чумба, который теперь был не только Чумба, но и меч, в свою очередь отправился в пространственный карман. После того как симбионт мутанта и меча поглотил энергию душ Бергера и Абаддона, мне, если честно, было даже не очень уютно находиться рядом с такой мощью. Намного превосходящей человеческую. Но не божественную – теперь, после того как меч перестал быть самостоятельной сущностью, став частично преданным мне мутантом, они превратились словно в инструмент. Которым я действительно мог открыть портал в иные миры настолько огромный, что в него может авианосец пройти.

«А если бы еще и нож Георгия себе оставил…» – напомнил внутренний голос.

Спасибо, но нет. Я уже хапнул кусок, который проглотить не смог, – только сегодня развязались. И какой еще ценой – поднявшись наверх, выходя из-под сводов здания Академии, глянул я на изуродованную Старую площадь.

К разрушениям добавилась и премерзкая погода. Шел мелкий колкий снежок, порывы стылого ветра задували в лицо – пусть на дворе и весна, март месяц, но новый день принес последнее дыхание уходящей зимы; вместе с утром пришло похолодание.

Елизавета куда-то затерялась, и надвигающийся рассвет мы встретили вдвоем вместе с Николаевым. Город вокруг ожил, пространство буквально бурлило деятельностью – в небе чертили круги звенья конвертопланов, вокруг собирались, рыча моторами, колонны бронетехники, на первый взгляд хаотично перемещались группы бойцов.

– Подожди немного, – попросил меня Николаев, а сам пошел к группе офицеров, которые расположились у штабной машины рядом с памятником героям Плевны – который во всем окружающем хаосе разрухи удивительно сохранился.

Собравшиеся офицеры наблюдали за тем, как большая, явно сводная группа одаренных – в форме самой разной ведомственной принадлежности, готовится к сносу башни. Десятка три адептов огненной стихии выжигали ледяные стены, намного большее количество адептов иных стихий – и Воздуха, и Воды, и Земли, и Льда, готовились контролировать падение отдельных частей башни.

Зачем сносить такое строение, спрашивать я даже не собирался – понятно, что подобное чудо в самом центре Москвы привлекает внимание и от него нужно избавиться как можно скорее. Не ждать, пока само растает.

Пока Николаев был занят общением со взбодрившимся после его появления генералитетом, я двинулся к замеченному поодаль передвижному фургону полевой кухни. Правильно, война войной, а завтрак по расписанию. И здесь, рядом с теплой едой и горячими напитками, неожиданно встретил знакомые лица.

Валера, Барятинский, Судзуки, Йохен – все участники ночной попойки собрались здесь, приходя в себя. И судя по виду, в бойне с ордой демонов они успели принять деятельное участие. Все были крайне утомлены, потрепаны, но веселы от осознания победы. Развалившись на брусчатке, привалившись к крыше Тайной Академии – тому самому куску, который во время появления ледяного шпиля со здания улетел, все они просто пили горячий чай. Организованный как раз полевой кухней, в которой распоряжался фельдфебель со старомодными имперскими бакенбардами и зычным голосом.

После череды удивленных приветствий Валера нашел мгновенье со мной переглянуться.

«Успешно?» – поинтересовался он.

«Более чем», – коротко кивнул я.

«Я не сомневался», – прикрыл он глаза, отставив алюминиевую кружку с чаем и откинувшись на стоявшую вертикально часть крыши Академии.

Судя по виду, Валера схваткой с демонами оказался крайне утомлен. Потому что глаза он не открыл даже тогда, когда громко треснул лед и ледяной шпиль наконец начал разрушаться. Усилием сотни одаренных он разваливался управляемо – словно наискось нашинкованная сосулька, части которой одна за другой съезжают сверху вниз попеременно, одна за другой.

Все шло хорошо до того момента, как одаренные не потеряли контроль над предпоследней, одной из самых больших глыб. Раздались громкие крики, зазвенел воздух от создаваемых многочисленных защитных щитов. С громким скрежетом разрушающаяся огромная ледяная глыба сорвалась и, съехав по обломкам других, заскользила, круша остатки Китайгородской стены, мимо Политехнического музея.

Музей от разрушения защитили – в нем и рядом находилось несколько групп одаренных. Но вот рядом с Лубянкой в достаточном количестве одаренных не оказалось – и ледяная глыба, замедляясь, все же врезалась в здание ФСБ.

«Об утере мною доверия может идти речь, если ваша встреча с графом Бергером вдруг обернется масштабными разрушениями, чем вы уже неоднократно злоупотребляли в процессе решения важных для вас вопросов. Но мы же верим, что подобного не произойдет?» – как будто вживую прозвучали у меня в памяти слова директора ФСБ.

– Ну как так-то? – в опустошении разочарования мысленно обратился я к небесам.

Похоже, в высших кругах Российской Конфедерации у меня появился плюс один доброжелатель.

Едва заметная усмешка Николаева, который вышел из-под действия защитного поля с чашкой кофе в руке и сейчас, выглядывая в проезд Новой площади, наблюдал далекую суету у здания Лубянки, мою догадку подтвердила. Все собравшиеся рядом с Николаевым армейские офицеры, кстати, по виду тоже не расстроились. Даже, судя по выражениям лиц, произошедшее их позабавило. Среди господ офицеров даже раздались негромкие комментарии и сопровождающие их смешки.

Так, под утренний кофе и негромкие комментарии мы дождались, пока башня окажется окончательно разрушена. После чего внутрь, в проходы к порталу, потянулись бойцы морской пехоты Арктической флотилии, которых я узнал по приметным бронекостюмам в зимнем камуфляже. Спускались пешим порядком, но неподалеку уже – по всему Китайгородскому проезду, выстраивалась колонна техники, а десяток одаренных с помогающими им инженерными машинами уже расчищали для коробок брони проход вниз. Куда, следом за морпехами Арктической флотилии, уже двинулись конфедераты из ССпН, нагруженные амуницией как мулы.

Почувствовав чужой взгляд, я увидел, что Николаев наконец отошел от общей группы высших офицеров и определенно ждет меня. Отставив в сторону недопитый чай, я поднялся и подошел к нему. Приближаясь, чувствовал, как прохожу словно сквозь невидимую толщу воды – настолько сильна была выставленная им защита купола безмолвия. Миновав который, оказался под колпаком, отсекающим любые звуки – создавая зону абсолютной, буквально звенящей тишины.

Вот и пришло время ответов на очень важные для меня вопросы. Получив которые я наверняка перейду свой Рубикон. Потому что, если я не получу исчерпывающих ответов, противостояние, которое сейчас может начаться, будет в перспективе гораздо серьезнее, чем случившееся между мною и Георгием. А какие должны быть исчерпывающие и удовлетворяющие ответы в ситуации, когда тебя с таким риском использовали словно марионетку, – я просто не знал и даже вариантов не видел.

– Экспедиционный корпус? – кивнув на втягивающихся в здание Академии морпехов и конфедератов в зимнем камуфляже, поинтересовался я у Николаева, словно беря небольшую отсрочку перед серьезным разговором.

– Да.

– А зачем?

Зачем защищать портал, я еще бы понял. Но судя по виду бойцов и готовящейся к спуску техники окрестностями портала экспедиция не ограничится. И зачем устраивать экспансию в ледяной мир, я не очень понимал.

– Целый неизведанный мир, – в недоумении пожал плечами Николаев.

– Он же мертвый?

– Откуда ты знаешь?

– Там холодно. Реально холодно.

– В Инферно, в Первом Инферно, где живут демоны-инферналы, реально жарко. И тот мир живее всех живых. Как и этот.

Ну да, об этом я что-то не подумал.

– И получается, ништяков там много найти можно?

– Что, прости?

– Артефактов разных, оставшихся от иных цивилизаций и эпох, я имел в виду.

– Ништяков, значит… Интересное слово. Да, там можно найти много самых разных артефактов иных цивилизаций и эпох.

– Как вы узнали?

– Об этом мире?

Отвечать я не стал. Промолчал.

– Знаешь… – протянул задумчиво Николаев. – Если бы я не знал о том, что ты направляешься в Академию, вот тогда тебе следовало бы задавать вопрос: «Как ты не узнал?». А так… я Президент Российской Конфедерации и Глава Госсовета, мне по должности полагается такие вещи знать. О твоем предполагаемом вояже мне стало известно из трех самых разных источников. Плюс Александр Васильевич помог.

– Ах какой… Александр Васильевич, – покачал я головой.

– Не стоит его недооценивать и тем более винить. Он не нарушил никаких обязательств – ни перед страной по долгу службы, ни перед вами с Ольгой.

– Но как тогда?

– Один из его секретарей – агент Тайной канцелярии. И Александр Васильевич, в его присутствии, незадолго до встречи с тобой продемонстрировал некоторое уныние. Посетовав, что сейчас ему предстоит встреча с герцогиней Мекленбург, по результатам которой он потеряет либо должность, либо честь. Естественно, информация об этом через две минуты была уже у меня лично.

Сделав глубокой вдох, а после выдох, я заморозил собственные эмоции до состояния арктической полуночи.

– Тогда почему вы с Елизаветой мне не помогли?

– Мы помогли.

Хм. Не поспоришь даже – усмехнулся я.

Понятно, что все закончилось удивительно хорошо. Даже с прибылью – причем для всех. И для меня, избавившегося от соседа, и для страны: находящийся в непонятно чьих руках портал, действующий портальный хаб сразу с доступом в несколько миров, вдруг стал достоянием государства в полной мере.

Но если бы не «флюгегехаймен» в загашнике, ничего этого бы не произошло.

– Почему вы с Елизаветой не помогли мне раньше?

– На каком этапе?

– Когда моя душа чуть было не отъехала в мир иной на алтаре?

– А кто сказал, что тогда мы тебе не помогли?

– Что-то я не заметил.

Николаев молчал и на вопрос не отвечал. Я уже хотел было сказать что-то резкое, как вдруг ощутил позади чужое предчувствие.

«Я всегда буду рядом», – услышал я эхо так знакомых мне слов.

Николаев, в глаза которому я сейчас смотрел, только руками развел. С таким видом, что он, как и я, во всем произошедшем лишь исполнитель.

– Ты был как никогда прав, – заговорила Елизавета, подходя ко мне сзади и мягко положив руки на плечи. – Если бы за дело сразу взялся Сергей, Георгий бы почувствовал. И ушел бы, чтобы выбрать для следующей попытки тебя подчинить другой, более подходящий и выгодный для себя момент. Поэтому ты и не знал, что мы знаем о том, что ты к нему идешь.

– Спасибо.

Елизавета прекрасно почувствовала мои эмоции и разочарованно, и даже взволнованно, вздохнула.

– С Георгием нужно было заканчивать. Если бы не твой… флюхеге…флюгеге…

– Флюгегехаймен.

– Вот-вот, он. Если бы не твой флюгегехаймен, я бы вмешалась, будь уверен.

– Конечно.

Елизавета, еще больше расстроенная, еще раз вздохнула. Николаев также вздохнул.

– У меня для тебя есть одно знание. Время для которого пришло, – произнес вдруг он.

– И что это за знание?

– Душа Елизаветы, после того как она наложила на тебя во младенчестве слепок души, неразрывно связана с тобой. И если ты умрешь, окончательно умрешь… умрет и она. Так что не обижай ее, пожалуйста, своими подозрениями в том, что, используя ситуацию твоего неведения, она руководствовалась лишь выгодой возможной победы. Когда ты лежал на алтаре, она рисковала не меньше, чем ты.

Глядя на Николаева и слушая его слова, я вдруг понял, что ему, возможно, сегодня было даже сложнее, чем мне. Я хотя бы участвовал в процессе жертвоприношения, в динамике, а он был вынужден просто ждать. Переживая за жизнь Елизаветы и доверившись ей, что все будет хорошо. И только сейчас я вдруг заметил, что у него на висках несколько прядей серебряных появилось. Раньше не было.

Обернувшись к Елизавете, я увидел, что она смотрит на меня с улыбкой, но сквозь слезы.

«Мы победили», – словно бы говорил ее взгляд.

– Мы победили, но вероятность этого для нас была крайне мала, – вслух сказала она. – Если бы ты был в курсе наших планов, то эта вероятность вообще бы исчезла. Георгий был очень силен – ты смог скрыть от него знание о твоем флюгегехаймене, но знание о моей готовности атаковать ты бы просто не смог от него спрятать. Все же он, пусть по незнанию, говорил неправду, утверждая, что все еще остается на человеческом уровне.