Текст книги "Варлорд. Путеводная звезда. Том III"

Глава 29

Самозанятый фрилансер Артур Волков

08 марта 2021 года

Я видел только Свет. Один лишь свет вокруг – который, словно огромная река, меня куда-то увлекал. При этом не было ни мыслей, ни желаний, ни эмоций – как будто все это, за исключением одного лишь восприятия реальности в наблюдательной форме, отключили.

Не было и ощущения собственного тела. Оно, как и субъективное восприятие времени, словно перестало существовать. Я купался в океане света, осознавая только лишь один этот факт, оставаясь совершенно безразличным ко всему остальному.

И тем неожиданнее оказалось пришедшее постфактум осознание того, что я очнулся. Яркое желтое сияние сменилось красным, бьющим по глазам светом. Сразу же навалилась спутанность сознания – все мысли, чувства, ощущения и эмоции обрушились в один миг и без раскачки. Как будто тумблером перещелкнули, включив меня обратно. И к навалившемуся вместе с памятью событий восприятию примешивалась гамма самых разнообразных эмоций.

Главной из которых была радость – я жив.

Это осознание наполнило меня самым настоящим восторгом. Я сейчас буквально плавал в океане чистого, незамутненного счастья – совершенно так же, как купался до этого в океане света. Купался в океане вернувшегося восприятия эмоций.

Вернулись не только эмоции, но и воспоминания. Которые заканчивались вспышкой света – в момент проведения нами с Самантой ритуала. Как раз в тот самый момент, когда она наносила финальный, завершающий удар.

Что-то пошло не так и я умер? И сейчас это такое странное ощущение после воскрешения? Но я ведь вроде не первый раз на эшафоте, но в первый раз таких ощущений не помню…

Но были и еще воспоминания. Мои же, но к воспоминаниям о ритуале они никак не относились. Я видел в памяти девушку, Николетту Агилар; видел остров Занзибар, видел Валеру и видел, как я – сам, самолично, принес себя в жертву, для того чтобы дать возможность Валере спасти душу Николетты.

Эти воспоминания – ритуал с Самантой и жертвоприношение с Валерой, были одновременно моими и одновременно словно принадлежали самым разным людям.

Непонятно. Впрочем, все как обычно у меня.

И все же легкое недоумение от неожиданного последствия ритуала и моего жертвоприношения, от этих моих, но в то же время словно разделенных параллельных воспоминаний перекрывалось восторгом от вернувшихся тактильных ощущений.

Восторг от ощущения жизни. Как прекрасно чувствовать тяжесть тела, ощущение простыни по голой коже, теплые прикосновения доверчиво прижавшихся к тебе горячих женских тел…

Так, стоп.

Отпустив воспоминания, я сосредоточился на настоящем.

Перед взором стоит красная пелена – так бывает, когда смотришь на яркое солнце. Или солнце смотрит на тебя. Так и есть – когда я открыл глаза, понял, что в глаза мне светит яркое южное утреннее солнце.

От прямых солнечных лучей я сморщился и глаза сразу закрыл. Но перед памятью взора остались не только ярко-красные световые пятна, но и замеченный на краткий миг антураж места, где нахожусь.

Антураж, осознание которого помогло сформировать образ окружающей меня сейчас реальности. И это явно не Место Силы, в котором проведен ритуал воскрешения.

Это была… картина обычной реальности.

Я в каюте яхты. Вот отчего ощущение парения, создаваемое, как оказалось, легкой качкой. Сейчас раннее утро, самый рассвет – сильного волнения нет, но все равно чувствуется, что мы не на твердой земле, яхта едва-едва покачивается.

Лежу я на спине, на широкой кровати. Даже на широком ложе – занимающем почти всю носовую каюту. Причем, судя по размеру каюты, по угадываемым обводам корпуса, и яхта размеров приличных – минимум сорокафутовый круизер.

Но самое главное ощущение – я лежу в обнимку с двумя девушками. Нагими девушками. Да и сам я в наряде Адама, а накрывающая нас простынь сбита в сторону, к ногам. В картинке памяти я видел, что справа у меня на плече темные волосы, слева волосы светлые. Две головы на моих плечах, руки девушек переплелись, обе равномерно сонно посапывают. Но судя по изменившемуся дыханию и короткому шевелению, яркое солнце, видимо только-только через открытые жалюзи заглянувшее в иллюминатор, разбудило и их.

Девушка, которая лежала справа (которая с темными волосами, как подсказала картинка памяти) и которая меня обнимала (и которую я обнимал), вдруг пошевелилась.

– Свети-и-ик, – протянула она.

– Мм? – сонно потянулась вторая, отпуская меня и перекатываясь на другой бок.

– Сегодня твоя очередь завтрак готовить, – а вот эта девушка наоборот. Прижалась ко мне крепче.

– Мм, – снова не очень определенно и сонно ответила вторая.

– Свети-и-ик. Ну вставай… Утро, завтрак, взять-взять! – я почувствовал, как та девушка, которая слева, перегнувшись через меня, пихнула Светика в плечо.

Света. Та, которая слева. Светленькая.

Я ее помню. Юный и наивный ангел на вид, но с жесткой деловой хваткой – именно такой я ее запомнил за все то время, пока мы вместе работали.

А вот та, которая справа, с рассыпавшимися по кровати темными волосами, – это Вика. Роковая женщина, ангел… ну, не темный, но очень близкий к этому идеалу. Именно такой я ее запомнил за то время, пока мы вместе работали.

И давным-давно, в другом времени и пространстве, мы втроем – Света, Вика и я, возвращались с небольшого мероприятия на работе, посвященного моему неожиданному увольнению. Возвращались со смехом, шутками и прибаутками, а также – все трое, с некоторым возбуждением от предстоящего продолжения банкета, который планировали совместно организовать уже у меня дома. Инициатором этого тогда выступила Вика, и она же уговорами не дала сбежать явно засмущавшейся перспективами Свете.

«Светик, если ты сейчас поедешь домой, ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!» – хорошо помню, как, перегнувшись через стол в ресторане, заговорщицки шептала Вика.

Веселье нам, вернее, лично мне тогда испортила Ангелина Владимировна. Финансовый директор и по совместительству демонесса, которая вынула мою душу из тела и отправила в далекое-предалекое путешествие, в котором меня перехватил Астерот.

Это что же получается, реальная смерть во время сорвавшегося ритуала вернула меня обратно, в собственное тело?

По спине пополз холодок. Я не хотел возвращаться… вернее, я хотел, очень хотел – мне все эти разборки, смерти и кровь порядком настоутомили, но не сейчас – у меня еще куча незавершенных дел!

Света вдруг завозилась и поднялась повыше. С закрытыми глазами я почувствовал, как легкие поцелуи прошлись мне по плечу, по шее, как она мягко захватила губами мочку моего уха; ощутил тяжесть груди девушки, которая практически на меня взобралась.

А может быть… может быть, все, вся та гиря воспоминаний о перерождении Артура Волкова – это бред воспаленного сознания? И вечер все же слишком удался?

У меня не было такого ни разу – чтобы вот погулять и несколько дней из памяти в минус. Но я неоднократно о таком слышал, а как говорила одна моя подруга – все когда-нибудь бывает в первый раз…

Но яхта? Как? Как-как – взяли напрокат, и сейчас где-нибудь в Финском заливе…

– Свети-и-к, – между тем протянула Вика. – Света… Светлана! – снова перегнувшись через меня, осыпав рассыпавшимся водопадом волос, грозно пихнула она ее в плечо.

Вздохнув, Света перекатилась обратно, обнимая меня.

– Артур, – промурлыкала Света мне прямо в ухо. – А ты помнишь… ты помнишь, как недавно было двадцать третье февраля?

Отвечать я не стал. Показывать, что проснулся, тоже. Возникла долгая пауза.

– Арту-ур, – чуть громче промурлыкала мне в ухо Света и прикусила мочку зубами.

– П-п… п-помню, – произнес я, не сразу справившись с хриплым ото сна голосом.

Произнес я. Но это были не мои слова – я сейчас осознал себя находящимся в чужом теле. Причем в плену чужого тела – в роли наблюдателя, бесплотного духа. Очень страшное и пугающее чувство бессилия – совсем как тогда, когда я в самом начале пути оказался в теле Олега.

Вот только я сейчас был гостем в своем же собственном старом теле!

– А помнишь, когда мы, на Двадцать третье февраля, сидели в ресторане вечером, ты помнишь, что ты мне тогда сказал? Арту-ур! – продолжила между тем томно шептать мне на ухо Света. Еще и мочку прикусила. Причем это я прекрасно почувствовал – но связь была односторонней. Прекрасно ощущая и чувствуя собственное тело, я совершенно никак не мог повлиять на происходящее.

– Наверное, сказал, что ты прекрасна как богиня? – предположил между тем Артур, в теле которого я находился, озвучив беспроигрышный вариант.

– Не-е-ет! – одновременно возмущенно и довольно проворковала Света. – Ты сказал мне, цитирую: «Молчи, женщина, твой день Восьмое марта!»

– Да я не мог такого сказать.

– Было-было, я свидетель, – сонным голосом подтвердила Вика с другой стороны.

– Меня подставили.

– Артур, а ты знаешь, какой сегодня день на календаре? – снова заворковала Света.

– Эм… Двадцать первый год, но я не очень уверен.

– Две тысячи двадцать первый, если быть точным. Месяц – март. Число – восьмое. Будь джентльменом, приготовь своим девушкам завтрак.

Спорить Артур не стал. Зевнув и нещадно щурясь от яркого солнца, приподнялся.

– Стой, – перехватила его (и меня) за руку Света, щурясь от солнца.

– Что?

– Артур, скажи что-нибудь, пожалуйста…

– Эм… что-нибудь, пожалуйста.

– Молчи, мужчина, твой день Двадцать третье февраля! – с победным видом ткнула мне (Артуру) пальцем в грудь Света, все так же щурясь. И, довольная, приземлилась на кровать, пряча лицо в подушке.

Состоявшуюся беседу, как и восприятие действий владельца тела – Артура, я слушал вполуха и осознавал краем сознания. Мысли суматошно и лихорадочно метались, догадки сменялись одна за другой. Определенно, что-то пошло не так. Я или умер и вместо алтаря возродился в своем старом мире в своем старом теле – причем пленником в этом самом теле, бесправным гостем; или же во время ритуала разделения слепка души и тела что-то пошло не так, и душа моя просто отлетела. Но при чем тут тогда Занзибар?!

Дальнейшее я, в полном смятении чувств, наблюдал сторонним зрителем. Я вновь, как это было и с Олегом, сживался с телом, чувствовал его, но оно мне совершенно не принадлежало – я просто не мог влиять на происходящее.

Вот так вот, безмолвным и бесправным гостем я наблюдал, как Артур принимает душ, как удивляется проявившейся у него вдруг стихийной силе; молчаливым участником я вместе с ним приготовил завтрак, слушал, как просыпаются и купаются девушки. Видел и даже немного (насколько хватало оперативной памяти, не занятой сдерживанием паники) усмехнулся тому, как Вика выманила голую Свету под взгляды туристов.

И пока Света еще возмущалась, а громко смеющаяся Вика подходила к столу, я – вернее, Артур, заканчивал уборку после приготовления завтрака. Убрав вымытую сковородку в нижний ящик стола, он резко встал. Не очень удачно – прямо затылком он вошел в угол одного из навесных шкафов.

– Артур! – услышал я слитный, одинаково испуганный возглас девушек.

Перед глазами на миг вспыхнули радужные звезды, и тут же потемнело. И одновременно время вокруг неожиданно, но уже привычно остановилось.

– Артур, – эхом произнес кто-то за моей спиной.

И вот в этот-то момент все и произошло.

Обернувшись, Артур увидел Астерота. При этом, во время своего движения, из тела он вышел – словно разделившись, существуя теперь только астральной копией; так же, как существовала до этого Елизавета в темном мире отражения.

Я же, скованный остановившимся мгновеньем, остался в своем старом теле.

– Давно не виделись, – вместо приветствия произнес покинувший тело Артур.

– Скучать начал? – усмехнулся Астерот, проходя в кают-компанию и занимая один из диванов. – Чай, кофе? Может быть, что покрепче? – дежурно спросил он.

– Может, сразу к делу? – поинтересовался Артур.

– Как угодно. Проходи, присаживайся.

Краем взгляда я видел, как «покинувший» мое тело Артур прошел к столу и, отодвинув стул, присел.

– Для начала поздравляю – ты можешь считать наш контракт исполненным, – произнес в этот момент Астерот.

– На справку-подтверждение могу рассчитывать?

– Да без проблем, – рассмеялся архидемон.

Краем глаза я видел, как прямо в воздухе соткалось изображение листа контракта.

– Можешь оставить себе. Ты ведь уже знаешь, как открывать пространственные карманы, – усмехнулся архидемон.

Прочитав еще раз текст документа, Артур коснулся листа, который обрел материальность и вскоре исчез, спрятанный в пространственный карман.

– И что дальше? Конец истории? – несколько растерянно спросил он.

– Что-то кончится, что-то начнется. Все пути открыты перед тобой.

– В смысле…

– В смысле живи, как хочешь, – кивнул Астерот на замерших меня, Вику и Свету.

– А Олег?

– А что Олег?

– Где он?

– В этом теле, – вновь кивнул Астерот на замершего «меня».

Эй, эй, эй, дружище! Какой я тебе Олег!? – рванулись у меня мысли, прежде чем я попробовал закрыть их ментальным щитом. Правда, ничего бы у меня все равно не получилось – я по-прежнему был в этом теле безмолвным, бесправным и беспомощным наблюдателем.

Впрочем, ни Астерот, ни Артур по виду и интонациям даже не подозревали, что в момент остановки времени разум и сознание «Артура» разделилось. Вернее, не подозревали о том, что сознание было и так раздвоенным, а в момент остановки времени сознание разводилось и в телах – я остался в физическом теле, а тот Артур, который только что был за главного, вышел астральной копией.

Вернее, как я не сразу, но уверенно понял, из тела уже вышел не столько Артур, сколько Драго – когда его астральная копия тело покинула, воспоминания о Занзибаре, Николетте и «моем» жертвоприношении потускнели. Буквально только что это было моими воспоминаниями, а сейчас это как будто история, рассказанная с чужих слов.

Словно картинки просмотренного недавно фильма.

– И… что с ним будет? – между тем поинтересовался Драго, показав на меня. Имея в виду при этом явно Олега.

– Ничего.

Сейчас Астерот или врал Артуру-Драго, что в этом теле остается Олег, или просто не знал, что, кроме Олега, в этом теле остался и я.

– Что значит ничего?

– То и значит. Понимай буквально – совсем ничего.

– Его душа…

– Она вскоре исчезнет. Твой дух много сильнее, и он постепенно ее растворит в себе.

– То есть я лишаю его жизни?

– Да.

Так-так-так, мне это не нравится. Если Драго вернется в это тело, то тут не только Олег угаснет, но и я тоже. Другие варианты есть?

– Другие варианты есть? – эхом спросил мой деятельный сейчас двойник и брат по разуму.

– Конечно, другие варианты есть, – улыбнулся Астерот. – Иначе зачем бы я здесь появился?

– Внимательно слушаю.

– Видишь ли, в чем дело. Есть мироздание. И в нем нет правил. Но в то же время есть правила, которые нельзя нарушать.

– Я простой сержант запаса, и то после военной кафедры. Можно мне попроще объяснение?

– В одном мире одновременно не может существовать две души.

– То есть сейчас Саманта в том мире воскресит меня, того меня, первого, использовав для этого кукри…

– Да.

– И после этого воскресить этого «меня», – коснулся Драго ладонью груди, – станет невозможным?

– Ты прав.

– Так а варианты-то для меня какие?

Да-да, какие варианты? – эхом и я загорелся совершенно непраздным интересом.

– Разнообразные. Правда, всего два. Первый, – кивнул Астерот на меня и девушек, – ты уже слышал. Ты можешь остаться здесь, в своем прежнем мире в своем прежнем теле, вернувшись в свою прежнюю жизнь, которая никогда не станет прежней…

– И заплачу за это я душой Олега, – произнес Драго то, что Астерот явно хотел от него услышать.

– Exactly, как ты любишь выражаться на англосаксонском языке. Именно так.

– Или?

– Или ждать.

– Ждать чего?

– Того, что тебе, тому тебе, которого вернет к жизни Саманта, станет тесно в отдельно взятом мире и ты его покинешь.

– То есть, если…

– Нет, – покачал головой Астерот, не дав мне договорить. – Иггдрасиль, как ты его представляешь в виде Терры, ее отражений и связанных миров – таких, как Инферно или Лимб, – это единый мир. Неточность в формулировках – это не миры, это все планы и отражения одного, истинного, мира. И пересечение «тобой» границы между Террой и Инферно не даст возможность тебе возродиться.

– На что же мне тогда надеяться?

– Помнишь, что ты мне как-то рассказывал о Колесе миров?

– Конечно помню.

– Это совсем не Колесо. Вселенная намного сложнее. Но для простоты понимания давай назовем это Сферой. Сфера миров, в которой таких колес пересекается тысячи. Нормально объяснил?

– So so, – кивнул Драго.

Астерот в ответ с удовольствием рассмеялся.

– Ах, как давно я не мог говорить со смертными как с равными! Итак, Сфера миров. Причем она отнюдь не статична: движение – это жизнь, как ты знаешь, и миры двигаются. И так получилось, что в ближайшие сто лет рядом с миром, в котором ты провел последний этап твоей жизни, находится соседний. Для того чтобы в него попасть, не обязательно преодолевать все верхние планы отражения истинного мира, все места обитания Светлых и Темных Альвов, или ангелов. Ближайшие сто лет эти два мира настолько рядом, что можно просто пересечь границу.

– И…

– И ты прав, это уже однажды было сделано. Соседний мир, который не является двойником привычной тебе реальности Терры, был обнаружен англосаксами и ошибочно принят за второстепенный план мира Терры.

– Его назвали Альбион?

– Я в тебе не сомневался, – хлопнул в ладоши Астерот. – Именно так, его назвали Альбион. И в этот соседний мир отправилась экспедиция во главе с герцогом Родезийским.

– Отцом Саманты.

– Это вопрос? – взметнул брови Астерот.

– Да. С этими путями Происхождения не всегда уверен, где отец, где мать, а где брат с сестрой.

– Здесь без подвоха. Да, экспедиция с отцом Саманты во главе. И чтобы ты, именно ты, получил возможность вернуться к жизни, надеяться ты можешь только на то, что ты все же выберешь себе в жены Саманту и отправишься в Альбион на поиски пропавшей экспедиции.

– Но… если в мире может быть только одна душа…

– То что?

– Если я, тот я, смогу вернуться из Альбиона…

– Нет. Не можешь. Система, как ты недавно говорил, ниппель – туда дуй, а обратно потока воздуха нет. Ретроградный Меркурий, Марс в Деве, Луна в оппозиции, это все сложные материи, знаешь ли, – Астерот явно забавлялся.

– Ясно, – кивнул Драго.

– Подумать надо?

Не надо ему думать! – машинально подумал я.

– Нет, не надо.

Ай, молодец какой. Правильно говоришь, правильно – замурлыкал я словно кот Матроскин.

– Выпить?

– Нет.

– Точно?

– Точно.

– Ты так в себе уверен?

– Конечно. Если обещал жениться, значит, не отступлюсь от своего слова.

– А ты уверен, что Саманта откажется от перспективы власти над миром для… для чего? Для путешествия в неизвестность?

Так, а вот это вот предположение мне не нравится.

– Не откажется.

That’s my boy! – даже мысленно закричал я, поддерживая своего брата по разуму, который так уверен в Саманте. И который сейчас, своим решением, спасал жизнь души не столько Олегу, сколько для начала мне.

– То есть ты веришь, что ты легко сможешь поменять власть над миром на возможность увидеть новые миры?

– Да. Если есть место, где еще не все острова давным-давно открыты, я не удержусь, чтобы его навестить.

– Хорошо, – покладисто согласился Астерот. – Готов?

– Конечно готов. К чему только? – вздохнул Драго.

И, сказав это, он обернулся, последний раз осматривая меня – так и замершего с гримасой боли после удара о переборку, Свету и Вику, а после его взгляд скользнул по накрытому столу.

– Ты готов к ожиданию в забвении? – улыбнулся Князь Тьмы.

– Да мне-то все равно, промелькнет ведь как один миг.

– Я восхищен, – покачал головой архидемон.

– Да я сам… удивляюсь. Поехали, чего тянуть?

– Поехали.

«Поехали», – эхом повторил Астерот. И я услышал, как он звучно щелкнул пальцами.

В этот момент в моей голове словно струна лопнула. Перед глазами взорвалось фейерверком тысяч ярких звезд, и я упал на колени.

– Артур! Артур!

– Артур, с тобой все в порядке, Артур? – суетились вокруг меня Вика и Света.

Голова кружилась, зрение сфокусировать получилось не сразу. С поддержкой девушек я дошел до стола и присел. Мне налили воды, я попил и постепенно пришел в себя.

Все. Теперь это было мое тело – под моим контролем. Вот только шок от разрыва разделения душ даром для меня не прошел. Мысли немного путались, да и вообще состояние, как вагоны разгружал.

Еще и голова пухла от параллельных воспоминаний Артура и Драго и от всего того, что сказал Астерот. Даже руки подрагивали от напряжения стресса – потому что я понимал: в этом теле должен был быть сейчас Олег. Но я сейчас занял его место. И получается, что Олегу теперь без вариантов конец, его душа растворится под натиском моей?

Мысли путались, девушкам я отвечал невпопад; хотелось куда-нибудь бежать и что-то срочно делать. Меня останавливало лишь то, что я просто не знал, куда бежать и что делать.

После завтрака Света с Викой меня все же немного растормошили, и мы выдвинулись на берег. Гуляли по набережным и узким улочкам древнего портового городка, пообедали, много купались и загорали, после поужинали в ресторане. Из которого отправились на яхту, продолжать культурную программу Международного женского дня.

Я ожидания девушек не обманул – старался шутить, ухаживать и организовывать культурный досуг. Но это все происходило, для меня, вторым планом. Благо опыта хватало, и я просто включил заскриптованную модель ухаживания, бездумно выполняя набор поведенческих алгоритмов.

Сам же, весь этот невероятно длинный день, раз за разом прокручивал в голове свои воспоминания, закончившиеся в алтарном зале ритуалом с Самантой и ставшие воспоминаниями Драго, вплоть до его добровольного жертвоприношения для спасения души девушки Николетты.

Кроме того, слово за словом я восстанавливал и анализировал состоявшийся разговор Астерота и Драго, в конце которого он еще одним жертвоприношением – отправившись в ожидание небытия, спас уже мою душу.

И, обдумывая все это, я приходил к выводам, что не просто так моя душа оказалась разделена. Не просто так я – Артур Волков, оказался в своем старом теле, вновь потеснив душу и сознание Олега. Присутствия которого я, кстати, совершенно не чувствовал.

И мне, как можно скорее, нужно что-то сделать.

Вот только что?

Уже поздно ночью, когда девушки спали, я вышел на палубу.

От навязчивых мыслей и стресса неопределенности уже гудела и болела голова, нервы были на пределе, вот-вот зазвенят словно натянутая струна. Неприятных ощущений добавляло то, что в своем же собственном старом теле я сейчас чувствовал себя неуютно. Очень неприятное ощущение – когда собственным бездействием убиваешь чужую душу.

Но что мне делать? Делать-то что?

«Мы здесь проездом», – всплыла вдруг в сознании фраза.

Вот только проездом куда?

Осматриваясь по сторонам, слушая плеск мелких волн, бьющих в борта яхты, я по итогу задрал голову вверх, глядя на небо. В поисках ответа, как будто небо могло мне ответить.

А оно, как оказалось, ответить могло.

Я, от неожиданности решения, громко рассмеялся, потому что все понял. И от избытка чувств даже продекламировал выжженные в памяти строки:

 
Также средь звездных огней Океана,
Блещет в ночи Люцифер, богиней любимый,
Лик свой являя и с неба тьму прогоняя.
 

Говорил я глядя на Полярную звезду в небе. На звезду, которая всегда укажет путь.

«…А вот потом – когда и если у тебя получится и ты закроешь контракт с Астеротом… помни одну важную вещь: прежде чем безоглядно заключать новый контракт, полезно выслушать иные точки зрения на происходящее».

Люцифер мне недвусмысленно сообщал, что дорога через Тьму всегда ведет к Свету.

И в ночном небе всегда светит Путеводная звезда.

Вот только как мне сейчас сделать первый шаг и ступить на нужную мне дорогу?

Немного подумав, я прошел на кухню, нашел небольшой острый нож и вернулся на палубу. Поморщившись, сделал на руке надрез и очень внимательно и старательно начертил собственной кровью пентаграмму. Получившаяся конструкция удовлетворила бы даже нашего преподавателя по ритуалистке в императорской гимназии имени барона Витгефта.

Завершив наливающийся силой Крови конструкт, я шагнул в центр и вновь поднял голову, глядя на путеводную звезду.

– И что теперь? – поинтересовался я.

Спросил и тут же почувствовал, как тело наливается слабостью. Пентаграмма, в которой я оказался, ожила и буквально высасывала из меня жизненные силы. Не просто высасывала, а убивала меня, буквально стирая из этого мира.

Чувствуя, что совершил ошибку и дело дрянь, я попробовал было выйти из круга. Но ничего не получилось – тело мне больше не подчинялось.

Похоже, это была плохая идея – мелькнула у меня последняя мысль, за миг до того, как перед взором опустилась темнота.

Я умер. Реально умер, без шуток.