Текст книги "Брокингемская история. Том 2"

– Тогда вопрос второй: А в какое время вы явились на участок? – поинтересовался Маклуски.

– Где-то часу в двенадцатом, – припомнил Гилмор, – После этого я проторчал в актовом зале аж до шести вечера, до самого объявления результатов… Выходил я из участка только дважды: Первый раз Фицрой послал меня в гостиницу, чтобы поторопить главу избиркома, а второй раз я сам у него отпросился домой на обед.

– Ага! – обрадовался Доддс, – То есть, глава комиссии появился на избирательном участке уже после Фицроя?

– Ну да, конечно! – подтвердил Гилмор, – Смит явился на участок самым первым, к шести часам. Фицрой подошёл к девяти; я – после одиннадцати; а начальник гостиницы пожаловал к нам уже ближе к обеду. (Собственно, торопиться ему было некуда – подсчёт голосов был назначен лишь на шесть часов вечера.) А больше вы ни о чём не хотите меня спросить? – он с недоумением посмотрел на своих прославленных лондонских коллег.

– Больше ни о чём! – заверил Маклуски, – Нам достаточно того, что вы нам уже сообщили. Теперь нам в этой истории стало понятно всё, вплоть до мельчайших подробностей.

– И вы уже знаете, кто из нас за кого проголосовал? – не поверил Гилмор.

– Ну ещё бы! – подтвердил Доддс.

– А вот я до сих пор теряюсь в догадках… – Гилмор с глубокомысленным видом почесал у себя в затылке, – Откуда, чёрт побери, взялся этот третий голос против? Я больше склоняюсь к мысли, что Перримен по недоразумению вычеркнул фамилию Фицроя и сам этого не понял… Или против проголосовал Каллаген? (Допустим, он обозлился на Фицроя за то, что его заставили в такую рань тащиться на участок.) Но в подобное мне, честно говоря, верится с трудом…

– Кстати! – как бы между делом заметил Маклуски, – Каллаген утверждает, что опустил свою бюллетень в синюю избирательную урну…

– Но позвольте! – удивился Гилмор, – Вы сами видели: Наша урна была красного цвета!

– Однако Каллаген настаивает, что его урна была покрашена в синий цвет, – подтвердил Доддс, – Нам так и не удалось его переубедить… Как вы полагаете, Гилмор: Что бы это могло означать?

– Вот уж не знаю! – Гилмор погрузился в напряжённые размышления, – Может быть, он по ошибке забрёл на какой-то другой избирательный участок…?

– …и повстречал там другого доктора Смита! – не без иронии закончил его мысль Маклуски.

– Да, это – полный абсурд, – согласился Гилмор, – Но не хотите же вы сказать, что наш Каллаген – ко всему прочему ещё и дальтоник?

– Ваш Каллаген здоровей многих других сотрудников вашей полиции, – опроверг Маклуски, – Конечно, дальтонизмом он не страдает. Просто сегодня он вообще не приходил на ваш избирательный участок…

– Вот те на! – Гилмор даже присвистнул от удивления, – Не приходил? Но почему?

– Это совершенно естественно для сотрудника, который не ходит на работу даже за зарплатой, – объяснил Доддс, – Всем известно, что Каллаген – лентяй и лежебока. Он высовывает нос из дома только в случае крайней необходимости… Когда мы услышали, что этот домосед якобы примчался на выборы в шесть часов утра, впереди всех своих коллег, нам это сразу же показалось подозрительным… Мы задали ему каверзный вопрос о цвете урны – и он тут же попался на наш крючок.

– Так-так-так! – Гилмор снова глубоко задумался, – Но в избирательной ведомости его роспись стоит. Значит, он каким-то образом сумел в ней расписаться… Сдаётся мне, Смит что-то нахимичил с этой ведомостью! Ведь с шести до девяти утра он находился на участке в полном одиночестве…

– Именно так! – подтвердил Маклуски, – Фицрой появился на участке в девять часов, вы – после одиннадцати, а начальник гостиницы – ещё позже. Стало быть, до девяти часов Смит находился в актовом зале один, без свидетелей… Только с его слов нам известно о приходе Каллагена. Теперь же выясняется, что эти слова не соответствуют действительности… Очевидно, что Смит и Каллаген вступили друг с другом в предварительный сговор. Чтобы не таскаться лишний раз в родное отделение полиции, Каллаген попросил Смита проголосовать за него. Разумеется, подобные вольности законами запрещены – а посему заговорщикам пришлось пойти на небольшой подлог. Восстановить подлинный ход событий не составит для нас особого труда… По нашему мнению, дело было так: Каллаген сумел договориться со Смитом ещё вчера вечером, когда тот заходил к нему домой с предвыборной агитацией. Нам известно, что Смит был назначен членом избиркома. Вчера вечером у него на руках были все избирательные ведомости и бюллетени. (Ведь сегодня с утра он должен был в полном одиночестве присутствовать на избирательном участке.) Итак, стороны приходят к соглашению. Смит ненадолго покидает Каллагена, а затем снова к нему приходит. Помимо снотворного он приносит ему избирательную ведомость. Каллаген ставит в ней свою роспись за якобы полученную избирательную бюллетень. Смит обещает, что на следующее утро опустит эту бюллетень в урну… До утра никто больше эту ведомость не видел; а когда Фицрой в девять часов явился на участок, Смит сообщил ему, что Каллаген уже отголосовался… (Его роспись в ведомости как будто это подтверждает.) Разумеется, в разговорах с посторонними оба заговорщика теперь придерживаются заранее обговорённой легенды – якобы Каллаген примчался на выборы к самому открытию участка.

– Поведение Каллагена меня не удивляет, – согласился Гилмор, – Что он редкостный лентяй – в этом никто в Крукроуде и не сомневается. Но поведение Смита меня, честно говоря, озадачивает…

– Ход ваших мыслей нам понятен, – согласился Доддс, – Да, Смита сложно заподозрить в альтруизме. Из любого дела он стремится извлечь какую-либо личную выгоду. Вряд ли он из одних добрых чувств стал бы помогать коллеге в его нежелании выходить из дома… Очевидно, Смит преследовал в этом деле какие-то свои личные интересы, иначе он никогда не совершил бы подлог в избирательных документах.

– Личные интересы? – переспросил Гилмор, – То есть, Каллаген ему заплатил?

– Ну что вы! – опроверг Маклуски, – Натура Каллагена нам известна ничуть не хуже, чем натура Смита. Мы знаем, что он ни одного лишнего пенса не истратит без особой необходимости… Но Смит в данном случае преследовал совсем иную выгоду: Он просто решил воспользоваться голосом Каллагена, чтобы обеспечить нужный ему (Смиту) исход голосования.

– Ага! – заработала мысль у Гилмора, – Значит, Каллаген хотел проголосовать против Фицроя, а Смит отдал этот голос за него?

– Ну как же вы любите всё усложнять! – потерял терпение Доддс, – Очевидно, что Каллаген никогда не стал бы просить Смита проголосовать вместо него против начальника. (Смит наверняка доложил бы об этом самому Фицрою – и впредь Каллагену пришлось бы каждый день приходить на работу.) Да и с какой стати Каллагену голосовать против? (Как начальник Фицрой его полностью устраивает.) Мы не сомневаемся, что Каллаген с радостью проголосовал так, как хочется начальнику. Несколько минут назад он уверял нас, что отдал свой голос за Фицроя. Его голос звучал предельно искренне… (Когда же он рассказывал нам о своём визите на избирательный участок в шесть часов утра, от этой искренности не осталось и следа.) В общем, мы уверены на все двести процентов: Каллаген действительно проголосовал за Фицроя – вернее, попросил Смита проголосовать за него вместо себя.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Гилмор, – Но тогда зачем Смиту идти на подлог? Не проще ли ему было заставить Каллагена явиться на участок и лично проголосовать за Фицроя?

– Вы правы: В этом случае необходимости в подлоге не было бы, – согласился Маклуски, – Значит, события развивались иначе: Каллаген попросил Смита проголосовать за Фицроя, а Смит проголосовал против и тем самым использовал его голос в своих личных интересах.

Брови Гилмора полезли на лоб.

– Ну и загадали вы мне загадку! – вздохнул он, – Значит, Смит отдал голос Каллагена против Фицроя, а свой собственный – за него? И таким-то образом он хотел обеспечить нужный исход голосования? Ну что за абсурд!

– Разумеется, это – полная ахинея, – признал Доддс, – Иногда вы высказываете очень дельные мысли, Гилмор! Вы абсолютно правы: Смит не мог поступить подобным образом. Стало быть, Смит отдал голос Каллагена против Фицроя и свой собственный – тоже против него. Он хотел добиться того, чтобы Фицрой выборы проиграл… Другого варианта у нас не остаётся; не так ли?

Гилмор произнёс себе под нос что-то неразборчивое и с отчаяния схватился за голову.

– Но с какой стати? – воскликнул он, – С какой стати Смит стал бы выступать против начальника? Они с Фицроем – давнишние приятели. Смит во всём ему потакает и во всём с ним соглашается. Когда Фицрой назначил его членом этой избирательной комиссии, Смит тут же исполнил его желание. Я был уверен, что они и здесь действуют заодно… Собственно, а какое Смиту вообще дело до результата выборов? Что он имеет против того, чтобы его начальник их выиграл?

– Доктор Смит сам любезно разъяснил нам все эти тонкости, – ответил Маклуски, – Дело в том, что Смит – законченный карьерист. У него возникли опасения, что в случае победы на выборах Фицрой может возомнить себя полноценным начальником городской полиции, и тогда ему в голову может прийти мысль об организации ежегодной переаттестации личного состава… Наверно, вы догадываетесь, каков уровень профессиональной подготовки доктора Смита. Вы легко поймёте, чем завершится для него первая же аттестация… И вот для того, чтобы обезопасить себя от этой неприятности, он решил заранее принять меры. Конечно, внешне он во всём изображал покорность начальнику, дабы не потерять его доверие. Свою чёрную работу он проделал исподтишка, зато предельно эффективно… Как говорится, результат налицо – Фицрой свою избирательную кампанию с треском проиграл!

– Так вот откуда у нас взялись эти три голоса против! – в задумчивости произнёс Гилмор, – Да, Смит – законченный карьерист… Но постойте! – вдруг осенило его, – А за кого же тогда голосовал Уорвик?

– Вы изучали в школе арифметику? – ответил вопросом на вопрос Доддс, – Сколько будет один плюс один плюс один? Мы уже знаем, что против Фицроя проголосовали Гилмор, Смит и Каллаген (чьим голосом воспользовался Смит). Значит, мы уже вычислили авторов всех трёх протестных голосов… Стало быть, Уорвик голосовал за Фицроя.

– Каллаген высказал нам одно ценное замечание по поводу его натуры, – заметил Маклуски, – Уорвик очень не любит выглядеть бунтарём-одиночкой. Он по любому вопросу стремится найти себе хоть одного единомышленника… Вчера он обошёл одного за другим всех своих коллег: и вас, и Смита, и Перримена, и Каллагена. Каждого из них он пытался перетянуть в свой лагерь, но все четверо ответили ему решительным отказом… И тогда он поступил так, как предвидел Каллаген: Он проголосовал за начальника, дабы не выглядеть в глазах окружающих белой вороной. (Он опасался, что его протестный голос окажется единственным из шести. В этом случае его авторство не вызовет никаких сомнений.) Но когда он узнал, что против Фицроя было подано целых три голоса, то тут же изменил тактику и без зазрения совести приписал один из этих голосов себе. Сомневаться в его искренности никому и в голову не пришло… Да, замечательное это всё-таки изобретение – тайное голосование!

– Ну и запутанная история! – устало вздохнул Гилмор, – Как говорится, без пол-литра и не разберёшься… Да, кстати! – он вопросительно посмотрел на своих лондонских коллег, – В кладовке на первом этаже я случайно обнаружил ещё одну пустую фляжку – причём как раз полулитровой ёмкости. И тогда я подумал…

– Можете обойтись без долгих предисловий! – прервал его Маклуски, – Так и быть, тащите вашу фляжку сюда! Мы отольём вам ещё немного виски по случаю успешного окончания нашего расследования… Но после этого мы с вами окончательно распрощаемся! Нам с Доддсом до прибытия поезда ещё нужно обсудить план наших дальнейших действий в Алексвилле…

– А чем вы собираетесь там заниматься? – заинтересовался Гилмор.

– Вас это касаться не должно! – строго предупредил Маклуски, – Что мы будем делать в Алексвилле – это уже немного другая история!

– Я бы сказал: совсем другая история! – уточнил Доддс.

XVIII. Пустое дело

Дверь резко распахнулась, и в кабинет стремительно вошли два джентльмена чрезвычайно решительной внешности с большими саквояжами в руках. Хозяин кабинета в этот момент безмятежно посиживал за собственным столом и почитывал книжку в цветастой обложке под названием «Скелет в несгораемом шкафу». Заслыша посторонний шум, он оторвал взгляд от книжки и перевёл его на внезапных посетителей.

– Доддс-Маклуски, рад вас видеть! – поприветствовал он их, – Но, сказать по правде, я ожидал вашего приезда ещё вчера…

– Добрый день, Смайл! – произнёс первый из вошедших; стены кабинета стали свидетелями двух тёплых дружеских рукопожатий, – Да, мы с Маклуски немного подзадержались. Нас отвлекли кое-какие срочные дела, – (гости, не дожидаясь особых приглашений, оперативно расселись по двум свободным стульям с этой стороны стола), – Но перейдём к главному: Смайл, как ваши успехи?

– Неплохо, – не стал скрывать начальник полиции Алексвилла-2, – Книжка оказалась весьма занятной, – он указал на цветастую обложку, – Правда, я не понял одного: При чём тут всё-таки какой-то скелет?

– Давайте ближе к делу! – призвал его к порядку Маклуски, – Где послание, которое оставил вам Пирсон?

– Ах, вот вы о чём! – Смайл выдвинул ящик стола и извлёк из него запечатанный почтовый конверт, – Вы так сильно запоздали, что я уж и забыл про эту штуку…

Оставив без ответа бестактное замечание собеседника, знаменитые столичные детективы переключили всё своё внимание на конверт с посланием Пирсона. Взять его в руки пришлось Доддсу, как возглавляющему на текущий день совместную с коллегой работу.

– Конверт обычный; почтовые марки и штемпели отсутствуют, – доложил он после беглого осмотра, – В графе получателей написано незнакомым почерком «Доддсу и Маклуски». Также имеется ещё одна размашистая надпись наискосок «Это принёс Пирсон». Почерк, судя по всему, принадлежит Смайлу… Я полагаю, эту штуку можно спокойно вскрывать! – он осторожно надорвал конверт и извлёк из него небольшой бумажный листок, исписанный чьим-то аккуратным убористым почерком.

Дабы не засорять Смайлу мозги посторонними проблемами, Доддс не стал зачитывать послание Пирсона вслух. Ему хватило и пары минут, чтобы пробежаться по нему глазами и уловить его общий смысл. (Сидевший на соседнем стуле Маклуски охотно составил ему в этом компанию.)

– Да, любопытно… – признал Доддс, вопросительно переглядываясь с коллегой, – Итак, Пирсон, получив сигнал от Моргана, на пару часов сгонял в Мэлфакс, где располагается его нотариальная контора. Вернувшись оттуда в Алексвилл, он забежал в ваше отделение полиции и оставил нам это донесение… Он пишет, что в данный момент проживает вместе с Джонсоном и Хиггинботтомом в здании фирмы «Билдбрейк» на территории Алексвилла, а вместе с ними там же гостит и прочая весёлая компания.

– Нам нельзя терять ни минуты! – встрепенулся Маклуски, – Смайл, вы не могли бы прямо сейчас вызвать всю эту компанию к вам в участок на какой-нибудь допрос?

– Ничего не получится! – улыбнулся Смайл, – Сегодня утром мой сержант Бакстер проезжал мимо здания фирмы «Билдбрейк». Он своими глазами наблюдал, как его обитатели грузят свои вещи в какой-то фургон и куда-то срочно удирают. Боюсь, в ближайшее время мы их больше в Алексвилле не увидим… Вот если бы изволили объявиться у нас вчера – тогда бы нам, возможно, и удалось вызвать их всех на допрос.

Столичные детективы обменялись между собой ещё одним взглядом, на сей раз разочарованно-ироническим.

– Ладно, оставим это дело! – смирился с судьбой Доддс, – Скорее всего, вызывать Джонсона и компанию на допрос было бы преждевременно. Мы ещё и сами не знаем, чего хотим от них узнать… Но в докладе Пирсона содержится ещё одна любопытная информация, – он снова заглянул в листок, – Он пишет, что, исполняя наши пожелания, намекнул своим компаньонам о том, что часть акций «Фигаро» из имущества покойного Стринджера якобы хранится в Болтли, в банке «Касл», у некого Кларка, который в данный момент находится под арестом в тамошнем полицейском участке… Тогда доктор Хилл (один из наследников Стринджера) изъявил желание получить и эту долю акций. Но лично съездить в Болтли и разобраться с Кларком на месте он почему-то отказался. (Пирсон полагает, что Хилл по каким-то причинам опасается появляться в Болтли.) В итоге Джонсон и компания приняли решение направить в Болтли за акциями некоего Фишера – ещё одного своего приятеля, который в данный момент (то есть, в момент написания доклада Пирсона) также находился в Алексвилле в здании фирмы «Билдбрейк». Пирсон собственноручно оформил доверенность на этого Фишера от лица Хилла на получение этих мифических акций. По его данным, Фишер планирует прибыть в Болтли уже в ближайшие выходные. (А сегодня у нас на календаре – четверг.) Любопытная информация; не правда ли?

– Прежде всего нам следует прояснить самый главный нюанс: Кто такой Фишер? – взял быка за рога Маклуски, – Смайл, вам знаком этот тип?

– Фишер, Фишер… – нахмурил брови начальник полиции, – Фамилия кажется мне знакомой… хотя и не слишком. Да, какой-то хитрый тип иногда заезжал к нам в Алексвилл и навещал Джонсона в его «Билдбрейке»… Возможно, это и был ваш Фишер.

– Как часто он это делал? Когда он побывал в Алексвилле в предыдущий раз? – полюбопытствовал Доддс.

– Послушайте, имейте совесть! – взмолился Смайл, – Я вам – не справочное бюро и не архив госбезопасности! Слежка за этим типом не входит в мои должностные обязанности.

В кабинете на какое-то время воцарилось напряжённое задумчивое молчание. Пару минут спустя его прервал голос Доддса:

– Вы навели нас на ценную мысль… Значит, вы полагаете, что в архиве госбезопасности могут храниться какие-то сведения об этом типе?

– Я упомянул этот архив просто к слову, не имея в виду ничего конкретного, – уточнил Смайл.

– А вот мы имеем в виду конкретный архив госбезопасности, – поставил его в известность Маклуски, – Если не ошибаюсь, с другой стороны от вашего железнодорожного вокзала, на самом краю леса расположено некое угрюмое трёхэтажное строение за унылым сетчатым забором. Вы как-то обмолвились, что там находится некий архив службы госбезопасности… Давайте подумаем: А может ли в этом архиве оказаться досье на нашего Фишера?

– Да кто ж знает, что эта госбезопасность хранит у себя в архиве! – пожал плечами Смайл, – Сам я с этой структурой связываться остерегаюсь и близких знакомств с ней не вожу… Но если рассуждать теоретически, то в её архиве наверняка имеются сведения о всех местных обитателях и приезжих, включая нас с вами. (Собственно, именно этим госбезопасность и должна заниматься.)

– Прекрасно! – обрадовался Доддс, – То есть, агенты госбезопасности осуществляют непрерывную слежку за всеми обитателями Алексвилла и фиксируют результаты своих наблюдений в ежедневных отчётах?

– Надеюсь, на это у госбезопасности просто не хватит сил, – опроверг Смайл, – Но у этих ребят повсюду имеются свои агенты – в ЗАГСах, судах, нотариальных конторах, гостиничных и железнодорожных службах, паспортных столах и так далее. Вся информация оттуда своевременно поступает в архив госбезопасности, а там распределяется по личным досье каждого местного жителя или приезжего. Так что если кто у нас в Алексвилле открыл фирму, женился, развёлся, разорился или застрелился – всё это не пройдёт мимо внимания наших доблестных спецслужб.

– Похвально! – высказал одобрение Маклуски, – В таком случае нам остаётся лишь прогуляться до этого замечательного архива и взглянуть на досье нашего дорогого Фишера… Смайл, вы готовы составить нам компанию?

– А я-то тут при чём? – дал отпор начальник полиции, – Я в этой госбезопасности не служу. Меня там никто не знает и знать не хочет… Если я приду к ним и заикнусь, что хочу взглянуть на досье какого-то Фишера, мне тут же дадут большой пинок под зад.

– Не дадут! – заверил его Доддс, – Мы пойдём с вами и не дадим вас в обиду! А мы, между прочим, обладаем кое-какими особыми полномочиями, – он извлёк из-за пазухи вкладыш участника Брокингемского расследования, – Вот здесь напечатано чёрным по белому: «Обладатель сего имеет право запрашивать у государственных органов информацию из архивов (в том числе под грифом секретности) в случае, если это необходимо в рамках проведения Брокингемского расследования». Так что отфутболить нас с вами из архива никому не удастся!

– Смайл, кончайте хандрить и собирайтесь в дорогу! – призвал начальника полиции Маклуски, – Ваше присутствие придаст нам дополнительные силы. Втроём мы расправимся с этим архивом, как с малолетними школьниками! Увидев рядом с нами вашу суровую неподкупную физиономию, все архивариусы окончательно струхнут и слиняют в кусты, а мы беспрепятственно завладеем любыми секретными материалами, какими только пожелаем!

Столичные детективы энергично поднялись со стульев и многозначительно посмотрели на начальника полиции, надеясь пробудить в нём служебный энтузиазм и жажду творческих свершений. К их удивлению, Смайл вдруг скорчил кислую гримасу и протестующе замахал руками.

– Нет-нет, только не это! – решительно заявил он, – В это болото я больше ни одной ногой не сунусь! Как-то раз я заглянул туда вместе с одним большим полицейским начальником из Мэскота – а потом мы были рады, что хотя бы выбрались оттуда живыми… Поступайте, как знаете, но меня в это гиблое дело не впутывайте!

– И чем же вам не приглянулся этот архив? – удивился Доддс, – Может быть, там слишком большие очереди на приём?

– Нет там никаких очередей, – опроверг Смайл, – В этом архиве вообще не бывает ни одного посетителя. (Все уже научены горьким опытом.)

– Возможно, там работает недостаточно вежливый персонал? – продолжал гадать Маклуски, – Или по его территории шастают какие-то бандиты?

– Ещё хуже, – вздохнул Смайл, – В этом архиве работают только женщины. Ни один мужчина не сможет продержаться там и двух часов. (Единственный мужчина во всём архиве – это охранник в будке. Но он сидит отдельно и в само здание заходит редко.) Так что на вашем месте я бы не спешил так настойчиво рваться в этот архив… Подумайте хорошенько: Может быть, не так уж и нужен вам этот Фишер?

Впрочем, если Смайл и надеялся вселить в своих коллег уныние и неверие в собственные силы, то он жестоко просчитался. Предстоящие трудности лишь раззадорили их пыл и ещё сильнее разожгли их и без того высокое профессиональное самолюбие.

– И всё-таки мы туда зайдём и добудем досье на Фишера! – без тени сомнений заявил Доддс, – Через какой-нибудь час (или, в крайнем случае, через два) мы снова вернёмся сюда и предъявим вам наши трофеи. Тянуть кота за хвост мы не собираемся! (До конца рабочего дня и так осталось без малого три часа.)

– Если вы не объявитесь к полуночи, я буду считать вас пропавшими без вести, – усмехнулся Смайл, – Но вообще-то я от всей души желаю вам успеха… Кстати, обязан вас предупредить: Этот архив, как и наша городская полиция, тоже подразделяется на Алексвилл-1 и Алексвилл-2. Оба отделения расположены в одном и том же здании: одно – слева, а другое – справа… Как вам уже известно, территория нашего города и прилегающие окрестности разбиты на условные участки. Фишер скорее всего проходит по участку номер семь, к которому относится здание фирмы «Билдбрейк».

– А к чьей сфере ответственности относится этот седьмой участок: Алексвилла-1 или Алексвилла-2? – осведомился Маклуски.

– Наверняка утверждать не возьмусь, – проявил присущую ему осторожность Смайл, – Если участки распределены между отделениями архива так же, как и между отделениями полиции, то седьмой участок должен попасть к Алексвиллу-2 – ведь здание фирмы «Билдбрейк» находится на территории, подотчётной мне, а не Милдрею. Хотя даже у нас с ним нередко возникает путаница по этому поводу, – углубился в подробности он, – Помнится, в начале лета у нас в седьмом участке как раз обчистили школу: Грабители вынесли из классов несколько парт, а из кабинета директора уволокли целое бюро. Поскольку всё это произошло на подотчётной мне территории, я поспешил выехать на место происшествия… Но когда я туда прибыл, там уже вовсю хозяйничал Милдрей со своими приспешниками. Он громогласно заявил, что седьмой участок якобы всегда входил в сферу его компетенции, и посоветовал мне ему не мешать. В конце концов я плюнул на это дело и отбыл восвояси. Таким образом, за расследование взялся Милдрей… На первых порах от него исходили бравурные отчёты о достигнутых успехах. Он утверждал, что уже напал на след грабителей, и грозился со дня на день доставить их в наручниках в зал суда. Но мало-помалу его энтузиазм иссяк. Через неделю он окончательно запутался и смог написать в отчёте только одно: «Нам удалось установить, что кражу совершила шайка неких партокрадов и бюрокрадов». Заведя расследование в тупик, он предпринял попытку спихнуть его мне. Теперь он стал утверждать, что седьмой участок якобы всегда находился на моей территории… Как вы уже догадались, грабители так до сих пор и не найдены, а мы с Милдреем схлопотали нагоняи от высокого начальства. (Разумеется, мне достался нагоняй посильнее, поскольку школа действительно расположена на моей территории.)

– Мы очень рады за вас с Милдреем, – заверил Доддс, – Ну что ж, позвольте пожелать вам счастливо оставаться! Пора нам, пожалуй, отправляться на дело…

И два прославленных детектива, подхватив свои саквояжи, твёрдыми решительными шагами покинули кабинет… Ну а Смайл снова взял в руки свой «Скелет в несгораемом шкафу».

– Было бы неплохо, если в досье нашего Фишера вдруг обнаружилось бы кое-что любопытное, – подумал вслух Доддс по дороге до архива госбезопасности, – Тогда уже в эти выходные мы бы смогли отловить его в Болтли и взять под стражу.

– Шеф уже давно упрекает нас в отсутствии прорывов в Брокингемском расследовании, – развил мысль коллеги Маклуски, – Но ведь арест важного подозреваемого – это как раз и есть прорыв; не правда ли? Доклад об этом аресте ещё успеет попасть в отчёт по итогам третьего квартала, а это несомненно повысит шансы нашего Отдела Расследований на завоевание переходящего красного знамени.

Миновав хорошо известное им здание железнодорожного вокзала и несколько полузаброшенных хозяйственных построек, детективы бодрым шагом приблизились к цели своего похода. В пустынном месте на краю леса как бы притаилось в засаде угрюмое трёхэтажное здание, окружённое забором из металлической сетки. Проход по ту сторону забора перекрывала небольшая будка типа КПП. Конечно, наиболее смекалистые посетители вполне могли бы обойти эту будку стороной и пролезть на территорию архива через одну из многочисленных дырок в заборе… Не поддавшись подобному искушению, детективы самоотверженно зашли в будку и не снижая скорости прошли её насквозь, на полном ходу предъявляя меланхоличному охраннику в форме свои служебные документы. (Тот лишь слегка кивнул им головой, подтверждая, что обратил внимание на их приход. Вникать в предъявленные ему документы он, очевидно, желания не имел.)

– Итак, вот этот архив! – Доддс вместе с коллегой остановился напротив середины угрюмого здания, – Вот висят две таблички: «Алексвилл-1» и «Алексвилл-2», со стрелочками соответственно налево и направо… Я предлагаю распределить наши силы следующим образом: Я отправляюсь в левое отделение, а вы – в правое. Каждый из нас попытается выяснить, не в этом ли отделении хранятся досье из седьмого участка… Одного из нас наверняка тут же отфутболят. Тогда он оперативно заходит в здание с противоположной стороны, разыскивает там своего коллегу и присоединяется к нему.

– Не имею ни малейших возражений! – кивнул головой Маклуски.

Пожав друг другу руки на прощанье, детективы стремительно разошлись в разные стороны. Что касается Маклуски, то он, завернув за правый угол, неожиданно заметил висящий на стене плакат и резко остановился, чтобы с ним ознакомиться. Как выяснилось, плакат содержал в себе перечень наиболее важных кабинетов в отделении архива Алексвилл-2, с указанием их номеров и названий. Обнаружив, что кабинет номер 203 обозначен как «Приём и выдача личных дел», Маклуски намотал эту информацию себе на ус и поспешил зайти в здание через ближайшую дверь…

Как и следовало ожидать, он сразу угодил на лестничную площадку. Поскольку желанный кабинет, судя по номеру, располагался на втором этаже, Маклуски недолго думая поднялся по ступенькам на два пролёта и свернул в коридор… На втором этаже секретного архива царила первобытная тишина и образцово-показательная пустота. Непрошенный гость прошёлся по нему из конца в конец, внимательно разглядывая таблички на дверях… Нужная дверь была обнаружена в самом дальнем углу коридора. На ней стоял номер 203, а надпись на табличке полностью соответствовала информации на плакате… Вежливо постучав в дверь, Маклуски без тени сомнений переступил порог загадочного кабинета.

Вопреки его опасениям, кабинет оказался не пуст. За столом лицом к двери сидела сотрудница средних лет и с нескрываемым удивлением смотрела на нежданного визитёра, словно он вырос перед ней прямо из-под пола или свалился с потолка.

– Добрый день! – обратился к сотруднице Маклуски, – Я прибыл из Центральной полиции. Цель моего визита – ознакомиться с досье на одного нашего подозреваемого.

– Вы попали не по адресу, – ответила сотрудница, оправившись от удивления, – С чего вы взяли, будто мы обязаны вас с чем-то ознакамливать? Прочитайте табличку на двери! Слова «ознакомление» вы там не найдёте.

– Ну хорошо, – признал свой промах Маклуски, – Тогда выдайте мне досье на руки, и я сам с ним ознакомлюсь.

– А выдавать вам чьё-то личное дело я тем более не обязана, – возразила сотрудница, – Я могу только принять его у вас. Его выдача в мои служебные обязанности не входит.

– Тем не менее у вас на двери написано «Приём и выдача личных дел», – поставил сотрудницу в известность Маклуски.

Новый неожиданный поворот событий снова застал врасплох хозяйку кабинета. Казалось, она уже готова была выбежать в коридор и лично осмотреть табличку на своей двери… К счастью, в последний момент она одумалась. Пристально оглядев гостя, она пришла к выводу, что он говорит вполне серьёзно и скорее всего не блефует.

– Ладно, не будем спорить по пустякам, – примирительно предложила она, – Итак, чьё личное дело вас интересует?

– Нашего подозреваемого зовут Фишер, – не стал скрывать Маклуски, – Согласно имеющейся у нас информации, он периодически наведывается в Алексвилл и останавливается в здании фирмы «Билдбрейк». Эта территория относится к седьмому участку.