Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах"

Там лидер этой группы представился как капитан Уильям Кодлинг, командир брига «Adventure» из Лондона, в настоящий момент лежащего на песчаном грунте носом к гостинице.

Бриг «Adventure» отплыл из Темзы 8 июля 1802 года, направляясь через Гибралтар в Ливорно со смешанным (или как говорят специалисты, «генеральным грузом») грузом на борту, заявленным как ножевые изделия, трикотаж, часы, музыкальные инструменты и иные недорогие товары. Владельцами судна и груза являлись два лондонских торговца с достаточно хорошей репутацией, а именно, Джордж Истерби и Уильям Макфарлейн, который до отплытия брига дал распоряжение нескольким брокерам застраховать его в Ллойде на сумму от четырех до пяти тысяч фунтов стерлингов. Договоры страхования были должным образом заключены с основными страховщиками – Джозефом Марриетом (Joseph Marryat), Робертом Шедденом (Robert Shedden), Джеймсом Нэшем (James Nash), Томасом Райдером (Thomas Rider), Уильямом Нессом (William Ness) и Джеймсом Хониманом (James Honyman).

После этого бриг направился в Ярмут, где встал под загрузку небольшого количества товаров, указанных как аналогичные уже имевшемуся на борту грузу, при этом владельцы получили дополнительные полисы в том же Ллойде, что почти удвоило страховую сумму. В Ярмуте суперкарго (т. е. представитель грузовладельца на судне) Эдвард Сторроу (Edward Storrow) неожиданно покинул корабль, заявив о том, что у него ревматизм, и он дальше не пойдет с бригом, и его заменил Джон Рейд (John Reid), присланный владельцами из Лондона. Простояв почти неделю в Ярмуте, бриг взял курс на порт Дил, а оттуда вернулся в Алдборо, где капитан сошел на берег ночью, чтобы пообщаться с какими-то людьми. Затем, отправившись в новое плавание, бриг причалил в Даунсе, где встал на якорь, чтобы дождаться благоприятного ветра. Здесь помощник капитана последовал решению суперкарго, заявив, что покидает судно, что не вызвало возражения у капитана, который заменил помощника простым матросом по имени Томас Купер, несмотря на заявление последнего о том, что он ничего не знает в навигации и, возможно, не сможет исполнять обязанности, которые на него могут быть возложены. После короткой стоянки в Даунсе все суда покинули его, кроме брига, который в ожидании попутного ветра пробыл там несколько дольше. Наконец, субботним вечером 7 августа 1802 года капитан Кодлинг дал распоряжение отплывать и в тоже время принес на палубу кег[607]607
   «Кег» – бочонок, емкостью от 5 до 10 галлонов или соответственно от 25 до 45 литров.


[Закрыть] рома для своей команды. Всю летнюю ночь на бриге наблюдалось веселье, которое продолжилось до восьми утра воскресенья, после чего капитан и его люди сели на большую лодку и поплыли на берег. Прошел месяц с момента, когда капитан Кодлинг вывел «Adventure» из Темзы, и до посадки брига на мель около пляжа в Брайтоне.

Все рыбаки и другие зеваки на пляже, которые наблюдали, что происходило с бригом и экипажем до погружения судна под воду, отказ капитана принять помощь и принудительную буксировку тонущего судна к берегу с помощью спасательного катера, согласились с тем, что все это напоминало поспешное бегство.

Новость о кораблекрушении брига достигла Лондона на следующий день, и страховщики, не теряя времени, немедленно отправили на место своего агента, капитана Роберта Дугласа (Robert Douglas), которого описывали как «рассудительного человека и опытного в вопросах навигации», для изучения обстоятельств дела. Агент страховщиков прибыл в Брайтон во вторник 10 августа, где установил, что капитан Кодлинг и его команда все еще уютно располагаются в таверне «Old Ship». Предъявив свои полномочия от Ллойда, капитан Дуглас попросил, чтобы они все оставались в Брайтоне для возможного оказания помощи в спасании затонувшего брига, что было с готовностью обещано. Но на следующий день (в среду) появились владельцы судна и груза, уже упомянутые господа Истерби и Макфарлейн. Агент Ллойда взял с них слово, что они не позволят капитану Кодлингу и его команде покинуть Брайтон без какого-либо разрешения, но, несмотря на обещание, они в тот же вечер тайно вывезли капитана и под вымышленной фамилией «Postato» отправили в Лондон. Тем временем капитан Дуглас делал приготовления по отбуксировке брига к берегу, и рыбаки, нанятые им для этой работы, настолько успешно провели эту операцию, что, несмотря на прилив, который наблюдался в четверг 12 августа, бриг был отбуксирован на берег, при этом были сохранены мачты, и он выглядел практически неповрежденным в результате погружения. Капитан Дуглас первым взошел на борт, но до подъема он и все вокруг заметили отверстие в корабельной обшивке на левом борту брига, очевидно проделанное несколькими бурениями. При осмотре места повреждения изнутри было установлено, как были проделаны отверстия, и были найдены инструменты, большой плотницкий бурав и топор, которые валялись на полу. И хотя нельзя было получить прямое свидетельство того, что судно было спешно оставлено или, как было определено в Законе 1725 года, «умышленно брошено», страховщики незамедлительно пришли к заключению, что это было уголовное преступление[608]608
   См., Martin Frederick. The History of Lloyd’s and of Marine Insurance in Great Britain. London: Macmillan and Co., 1876. Р. 262-265.


[Закрыть].

Основной задачей, не представлявшей особых трудностей, было схватить капитана Кодлинга и владельцев брига. В тот момент, когда судно буксировали к берегу, Истерби и Макфарлейн спешно удалились на карете в Лондон в компании с Джорджем Рейдом, представителем грузовладельца, Томасом Купером, выступавшим помощником капитана, и несколькими другими членами команды «Adventure». Первым схватили суперкарго, затем арестовали судовладельцев, при этом Макфарлейна обнаружили, скрывавшимся в комнате, сдаваемой ему одной из его дам, Мисс Филлис Паттисон (Miss Phillis Pattison), проживавшей на «King David Lane, Ratcliff». На пару дней затерялись следы капитана «Adventure», но вскоре среди бумаг Истерби было обнаружено письмо от капитана, датированное 12 августа, в котором говорилось о том, что он собирается покинуть Лондон и «полагает, что будет наиболее благоразумным сесть на ближайший экипаж до Колчестера, что в двадцати милях от Харвича», где он надеялся «пересесть на пакетбот или углевоз». Имея данное письмо, как ключевую информацию, агент Ллойда, капитан Дуглас, поспешил в Харидж. По прибытию он нашел, что два пакетбота только что отплыли на континент, но в списках пассажиров, оставленных в конторе хозяина почты, не фигурировало имя ни капитана Кодлинга, ни человека по фамилии Postato. Правда, в списках одного пакетбота значился некий господин Постдэйт (Mr. Postdate), и тогда активный агент поспешил за пакетботами, остановил их оба и, имея ордер на арест, начал осматривать их. На борту первого пакетбота не удалось найти преступника, и капитан Дуглас почти прекратил осмотр второго пакетбота, когда он на одной из коек обнаружил большую груду постельного белья. Под ней и прятался полузадохнувшийся капитан севшего на мель брига. Он не оказал сопротивления при доставке на берег, откуда был препровожден в Лондон, где и предстал перед судом вместе с Истерби, Макфарлейном и Джоном Рейдом за «умышленное и преступное оставление судна под названием «Adventure» в открытом море, находившегося под юрисдикцией Высокого суда Адмиралтейства Англии»[609]609
   Martin Frederick. The History of Lloyd’s and of Marine Insurance in Great Britain. London: Macmillan and Co., 1876. Р. 265-266.


[Закрыть].

Суд проходил с участием присяжных под председательством сэра Уильяма Скотта (Sir William Scott), судьи Высокого суда Адмиралтейства,

Уильям Скотт

и лорда Элленборо (Lord Ellenborough), лорда-главного судьи,

Лорд Элленборо

на Олд-Бейли (Old Bailey) в здании Центрального уголовного суда Лондона

Судебное заседание в Олд-Бэйли, известного также как Центральный уголовный суд Лондона

26 октября 1802 года и вызвал необычайный интерес среди страховщиков и всех других лиц, кто был связан с морским страхованием. Несмотря на крайне очевидные и убедительные свидетельства намеренного повреждения судна, все еще имелось сомнение, что осуждение подозреваемого может основываться лишь на Законе 1725 года, который сам по себе был составлен настолько неудачно и со многими лазейками в его двусмысленном тексте, что давал широкое поле для проявления судебных навыков для защиты и, соответственно, для провала правосудия. Для предотвращения этого оба представителя обвинения, г-н Уильям Гарроу (William Garrow), впоследствии судья Суда Казначейства (Baron of the Exchequer),

Sir William Garrow

и г-н Гиббс (Gibbs), впоследствии лорд-главный судья Суда общегражданских исков (Lord Chief Justice of the Common Pleas),

Суд общей юрисдикции в 1822 году

пригласили в качестве свидетеля, или «king’s evidence», матроса, который являлся непосредственным виновником потопления брига и который был установлен, как Купер, неожиданно получивший повышение по службе от мачтового до помощника капитана. Бедняга, сбежавший, чтобы сначала укрыться у своей матери в Сексмундэме, был доставлен из своего укрытия за предложение большого вознаграждения, и его показания перед судом, представленные в очень простой и прямолинейной форме, что, очевидно, впечатлило судей и присяжных, пролили свет на удивительный рассказ о мошенничестве, подтверждая факт того, что умышленное потопление кораблей стало своего рода бизнесом, проводимым открыто, словно обычная торговая операция.

Томас Купер свидетельствовал под присягой, что капитан приказал ему, хладнокровно, как будто это была рутинная обязанность, «спуститься вниз, поднять крышку люка и пробуравить несколько отверстий с помощью бурава, как можно ближе в районе днища». Поскольку первые отверстия не дали желаемого результата, Томас Купер получил команду капитана взять большой плотницкий бур, чтобы сделать отверстия пошире, но когда и это не помогло, он использовал топор. Далее Купер сообщил о том, что было подтверждено и другими свидетелями, что капитан Кодлинг говорил не просто открыто с командой о своем намерении потопить бриг, но и продолжал делиться об этом по прибытии в Брайтон, куда прибыли встретиться с ним судовладельцы севшего на мель корабля. Первое же приветствие судовладельцев состояло из жестких упреков в исполнении задания так плохо, а именно, в посадке судна на мель недалеко от английского побережья. Истерби сказал Кодлингу, что он «полный идиот, и сделал бестолковую работу», что он должен был «направить судно к побережью Франции», и затем они могли бы «сесть в шлюпку, поскольку была прекрасная погода, и направиться к любому берегу». Другой ремаркой было то, что «это делалось сотни раз и всегда успешно». На самом деле, это замечание было вполне справедливым с точки зрения мошенников, так как, если бы капитан был достаточно хитроумным, то нужно было сделать кораблекрушение у побережья Франции, а не Брайтона, и тогда можно было бы избежать любых последующих вопросов, и страховщики были бы введены в заблуждение, а преступники могли бы исчезнуть безнаказанно.

Одним из наиболее удручающих выводов суда был вывод о готовности определенной части купеческого сообщества участвовать в совершении страховых мошенничеств. Путем активной помощи либо из-за молчаливого попустительства некоторых лиц владельцы «Adventure» подготовили, очевидно, без каких-либо сложностей, фальшивые коносаменты, фальшивые судовые манифесты и различные поддельные страховые сертификаты, по которым они смогли оформить страхование на большие суммы в отношении товаров, которых вообще не было на борту брига. Из свидетельских показаний стало ясно, что оба судовладельца обманули страховщиков: их посаженный на мель бриг, был приобретен для этой цели на публичных торгах в мае 1802 года, т. е. буквально за два месяца до плавания, а до этого они владели другим бригом под названием «William», постоянно связанным с какими-либо происшествиями. Несмотря на большое количество подозрительных обстоятельств, которые окружали их сделки, они имели, как свидетельствовалось в суде, хорошую репутацию в лондонском Сити, и для их защиты было вызвано много свидетелей, которые рассказывали об их исключительной честности. Судья Элленборо, резюмируя решение присяжных, был вынужден заметить, что свидетельства о характере обвиняемых были бесполезны, поскольку давались свидетелями, которых самих можно было заподозрить в безнравственности.

Суд присяжных, заседавший с раннего утра и до полуночи, оправдал Джона Рейда, суперкарго брига, на том основании, что он не являлся «должностным лицом» согласно Закону 1725 года. Другие три заключенных были признаны виновными, и капитан Кодлинг был тотчас же приговорен к повешению, поскольку судья, сэр Уильям Скотт, не испытывал никакой жалости к этому преступнику. Приговор был приведен в исполнение в уже упоминавшемся ранее «Execution Dock» 27 ноября 1802 года в присутствии огромного количества людей, многие из которых были моряками.

Таким образом, что касается капитана брига, правосудие восторжествовало, но, опять же, суд допустил ошибку в отношении судовладельцев посаженного на мель корабля. Несмотря на то, что в ходе судебного заседания было доказано, что они были первыми и главными зачинщиками мошенничества. Имея значительные денежные средства, Истерби и Макфарлейн смогли получить защиту в лице одного из лучших адвокатов того времени Томаса Эрскина (Thomas Erskine), впоследствии Лорд-канцлера. Т. Эрскин преуспел в развале против них обвинения таким способом, что восхитил каждого юриста, присутствовавшего на том суде, не исключая образованных судей.

Томас Эрскин

Его возражение касалось того, что процесс проходил исключительно под юрисдикцией Высокого суда Адмиралтейства, и что согласно уставу данного Суда, как установлено общим правом, он не компетентен рассматривать преступления, совершенные на суше. При этом конкретный парламентский акт, на котором основано обвинение судовладельцев брига «Adventure» и который устанавливает само наказание, никоим образом не расширяет юрисдикцию данного Суда. Соответственно, в силу того, что господа Истерби и Макфарлейн не находились на бриге или где-либо в море, когда совершалось преступление, в котором они обвиняются, у Высокого суда нет полномочий рассматривать их дело. Затем ловкий адвокат добавил с большим ораторским пафосом: «Я знаю общие чувства общественности, когда право оказывается неадекватным для осуждения опасных преступников, но здравомыслящая и думающая часть человечества сегодня не нуждается в напоминании того, что, если можно оспорить закон, имеющий недостатки, в их пользу, тот же принцип будет распространяться на преодоление барьеров, которые наше свободное правительство возвело для защиты от случайного рассмотрения дела и применения власти». Суд присяжных на Old Bailey при вынесении обвинения в отношении судовладельцев брига продемонстрировал, что он в значительной степени не относится к сегменту «здравомыслящей и думающей части человечества», чтобы оценить как суждение, так и риторику почтенного Т. Эрскина, но его речь возымела эффект на судей. В отношении Истерби и Макфарлейна не был вынесен никакой приговор, их дело было просто отложено, и затем они были освобождены по решению двенадцати судей в Суде Казначейской палаты (Exchequer Chamber)[610]610
   См. об этом подробнее Martin Frederick. The History of Lloyd’s and of Marine Insurance in Great Britain. London: Macmillan and Co., 1876. Р. 267-269.


[Закрыть]. Для исправления недостатков закона, которые проявились в данном судебном деле, парламент принял новый статут «Casting Away of Vessels, etc. Act 1803» (так называемый «Закон об избавлении от кораблей» 1803 года[611]611
   43 Geo. III, c. 113 – Casting Away of Vessels, etc. Act 1803.


[Закрыть], проект которого подготовил упоминавшийся лорд Элленборо.

За попытками лорда Элленборо предотвратить страховые мошенничества просто принятием уголовных законов последовали и другие, но они были также не очень эффективными. Постепенно у страховщиков выросло убеждение в том, что, чем меньше они будут зависимы от юридических наказаний мошенничества и чем больше они будут полагаться на свою собственную внимательность и осторожность, тем будет лучше для них самих. Пример того, как мало даже самое суровое уголовное или пенитенциарное право может повлиять на сокращение мошенничества в отношении страховщиков, был представлен в США. В статье, которая появилась в журнале «Hunt’s Merchant’s Magazine» в 1840 году, автор, который собрал многочисленные подлинные факты, утверждал, что «одна из каждых трех претензий, которые предъявлялись к морским страховщикам в США, можно сказать, имела основание для утверждения наличия мошенничества». Автор приводил множество удивительных примеров в доказательство своего утверждения. «В Нью-Йорке существовало и существует братство мошенников, которые ухитряются завладеть многими кораблями за незначительные деньги. Как правило, они покупают судно, частично за наличные, частично в кредит, и затем заставляют купца предоставить ссуду или аванс под данное судно и поставить свое имя в страховом полисе, где страховая сумма превышает реальную стоимость не менее, чем на 50%. Получив аванс, а с ним и еще продление кредита, они закупают груз, и это, как правило, обеспечивает получение второго аванса наличными на груз и фрахт, что также страхуется дополнительными страховыми полисами. Авансом по этим последним полисам оплачивается оснащение судна и компенсируется сумма наличных, которую они внесли ранее на покупку данного судна. Легко представить себе остальное: судно выходит в плавание, поджигается, затем бросается либо оставляется каким-либо иным образом. Иногда на нем ломаются мачты путем обрубания «стропов предохранительного пояса в нижнем стоячем такелаже» таким образом, что, когда они «теряют судно», оно может потерять мачты без какого-либо явного участия капитана, и для того, чтобы скрыть это наверняка, удобно совершать это ночью и во время непогоды. В другом случае судно выбрасывают на берег, но если оно не повреждает днища, в нем проделываются отверстия для подмочки груза и представления судна негодным к последующей эксплуатации. В качестве дополнительной меры кроме повреждения днища нередко обрубаются мачты под предлогом «облегчения судна» либо во избежание «сильного удара волн». Обрубание матч без сверления отверстий в днище практикуется, когда посадка судна на мель осуществляется при близком нахождении возможных спасателей, которые могут оказать помощь при спасании судна, и это делается для того, чтобы обеспечить себе право на возмещение либо обозначить намерение спасти судно, несмотря на расходы».

Любой из интересующихся историей страхования и/или связанных со страхованием событий, наверняка, сможет привести и свои примеры. Авторы посчитали возможным рассказать лишь о наиболее ранних фактах. А тем читателям, кто заинтересован прочитать более подробную информацию о баратрии, можно посоветовать ознакомиться с интереснейшей работой известного американского юриста конца 19-го века и главного судьи нью-йорского Суда общегражданских исков Чарльза Патрика Дэли «Баратрия. Природа, история и значение в морском праве. Мнение главного судьи Дэли»[612]612
   Daly Charles Patrick. Barratry. Its Origin, History and Meaning, in the Maritime Laws. Opinion by Chief Justice Daly. New York, Baker & Godwin, Printers, 1872.


[Закрыть].

Чарльз Патрик Дэли

Преступная группировка под названием «Черные валеты» орудовала в разных городах Российской империи в 1871-1875 годах. За это время банда совершила целый ряд преступлений, включая изготовление фальшивых банковских билетов, организацию борделя и игорного дома, а также многочисленные случаи воровства. Название «Клуб червонных валетов» было позаимствовано из авантюрно-уголовного романа французского автора Понсона дю Террайя.

В «Клуб червонных валетов» входили представители почтенных семейств, дворяне. Когда злодеяния «червонных валетов» были раскрыты, они оказались в центре общественного внимания. Преступники заинтересовали писателя Владимира Гиляровского. «В конце семидесятых годов в Москве, – писал он, – работала шайка «червонных валетов», блестящих мошенников, которые потом судились окружным судом и были осуждены и сосланы все, кроме атамана Шпейера (лидера преступной группировки – прим. авторов), который так и исчез навеки неведомо куда. Самым интересным был финал суда: когда приговор был прочитан, из залы заседания вышел почтенный, профессорского вида, старик, сел на лихача, подозвал городового, передал ему конверт, адресованный на имя председателя суда, и уехал. В конверте оказалась визитная карточка Шпейера, и на ней написано карандашом: «Благодарю за сегодняшний спектакль. Я очень доволен. Шпейер», – писал Гиляровский.

Члены преступной группировки на скамье подсудимых.

Они отметились и в страховом мошенничестве. Они разослали в разные уголки Российской империи сундуки с бельем. Каждый из них мошенники оценили в сумму около 1 тысячи рублей и оформили страховку. Сундуки якобы отправлялись наложенным платежом. Страховые расписки при этом выдавались на бумаге с изображением государственного герба, банки принимали их в залог за выданные мошенникам кредиты. Сундуки были благополучно доставлены в пункт назначения, однако покупатели за ними не явились. Преступники, не теряя времени, обналичили расписки. Каково же было удивление всех присутствующих, когда по решению «Российского общества морского, речного и сухопутного страхования и транспортировки кладей» сундуки были вскрыты. Готового белья, как и других заявленных позиций, в них не было. Вместо этого в посылках находились вложенные друг в друга ящики[613]613
   См. подробнее diletant.media.Искусство обмана: самые громкие страховые афёры.


[Закрыть].

Страховое мошенничество в 20-м веке. По мере развития страхования и появления новых страховых продуктов акцент в страховом мошенничестве сместился с морского страхования на другие сегменты. От рассмотрения отдельных примеров обмана, преступных посягательств на имущество страховых организаций эксперты перешли к попыткам более или менее достоверно оценить общий объем потерь страховщиков от этого социально опасного явления. В целом, специалисты сошлись на том, что страховщики выплачивают мошенникам до 12-15% от общего объема страховых выплат. Отдельные эксперты называют и более высокие цифры. Точных данных, естественно, нет, т. к. далеко не все случаи страхового мошенничества заканчиваются судебным приговором преступникам. Поэтому мы может ориентироваться только на экспертное мнение.

По нашему убеждению, ближе всего в реальному положению вещей цифра 15% от общего объема страховых выплат в среднем по всему миру. В некоторых странах этот показатель может быть выше, в других – несколько ниже.

Для Федерации европейских страховых компаний «Страховая Европа» стоимость этой практики в Европе оценивается в 10% от общей суммы претензий. Этот процент значительно выше в странах с более низким уровнем страхового контроля, как это имеет место в Африке и в некоторых азиатских и южноамериканских странах.

В Великобритании Британская ассоциация страховщиков оценивает ежегодную стоимость мошеннических действий почти в £ 2 млрд.

Но, как бы там ни было, очевидно, что нагрузка на страхование со стороны мошенников достаточно серьезная. При этом необходимо понимать, что везде страховщики перекладывают эти потери на получателей страховых услуг – соответствующие величины объективно присутствуют в страховом тарифе.

К сожалению, имеет место тенденция к увеличению числа преступлений в сфере страхования, при этом порядка 60% из них составляло именно страховое мошенничество[614]614
   См., Ларичев В. Д., Ильин И. В. Уголовно-правовые меры борьбы с преступлениями в страховании// Юридическая и правовая работа в страховании, 02.2008 (14). С. 128.


[Закрыть]. Так, в России в период 1996-2000 годы ежегодно совершалось чуть более 700 таких преступлений (по количеству уголовных дел, переданных в суды), то уже в 2003 году их было свыше 1 800, в 2005 году – 3 207, а в 2006 году – 3 522[615]615
   См., Ларичев В. Д., Ильин И. В., Жупник В. В., Обгольц И. А. Характеристика Способов совершения преступлений, связанных с хищений страховых премий и выплат//Юридическая и правовая работа в страховании, 04.2007 (12). С. 116.


[Закрыть].

Постоянно увеличивалось и число мошеннических схем в страховании. А. И. Алгазин насчитывает 200 таких схем[616]616
   См., Лесков В. С. Нерешенные проблемы в противодействии злоупотреблениям в автостраховании// Юридическая и правовая работа в страховании, 03.2006. С. 119.


[Закрыть]. Полагаем, что в настоящее время их стало заметно больше.

Важной отличительной чертой страхового мошенничества в 20-м веке стало активное проникновение в эту область криминальной деятельности организованных преступных групп. Некоторые из них специализировались только на этом виде преступлений.

С учетом различий в субъектах могут быть выделены следующие виды страхового мошенничества:

– ситуативное («бытовое», «любительское») страховое мошенничество;

– профессиональное страховое мошенничество;

– страховое мошенничество, осуществляемое устойчивыми преступными сообществами.

Под ситуативным страховым мошенничеством мы понимаем страховое мошенничество, совершенное с использованием возникших в рамках конкретной ситуации благоприятных для мошенника факторов. Например, застрахованное имущество ранее было повреждено при обстоятельствах, исключающих признание события страховым случаем, но при новом его повреждении страхователь или выгодоприобретатель пытается выдать те повреждения за полученные в результате данного страхового случая, или страховщик принял имущество на страхование, не осмотрев его или осмотрев поверхностно, что дает страхователю (выгодоприобретателю) возможность предъявить страховщику требование о возмещении повреждений, возникших до заключения договора страхования.

Под профессиональным страховым мошенничеством мы понимаем мошенничество, спланированное заранее и реализованное с помощью целенаправленных действий. При этом, на наш взгляд, не имеет принципиального значения, делает это человек или группа людей впервые, либо занимаются этим систематически. Может возникнуть вопрос, тогда в чем проявляется тот самый профессионализм мошенника? В целенаправленных заранее спланированных действиях, требующих подготовки ситуации, фальсификации доказательств и т. п.

Но, если такие действия мошенник совершает впервые, то насколько обоснованно рассматривать его в качестве профессионала?

У страховщика, который сталкивается с подобным мошенничество, как правило, нет возможности сразу или даже вообще выяснить, совершало ли данное лицо или данные лица такого рода действия ранее, но сам характер их указывает на спланированность и профессионализм того, кто их совершает.

Такие действия могут совершаться как одиночкой, так и группой лиц, сложившейся для совершения данного мошенничества.

Под мошенничеством, совершаемым устойчивой преступной группой мы понимаем профессиональное страховое мошенничество, совершаемое группой лиц, которая существует достаточно давно, в силу чего способна действовать слаженно и чётко, имеет серьезные финансовые ресурсы (например, пресловутый «общак»), у которой выстроены серьезные связи с сотрудниками правоохранительных органов.

Понятно, что и у впервые возникшей преступной группы могут быть такие признаки, как наличие серьезных финансовых ресурсов, если в её состав входят люди с деньгами или им удалось получить кредит в банке, а также имеется наличие связей в правоохранительных органах, но это скорее исключение из правил.

Устойчивые преступные группы чаще всего специализируются на вполне определенных видах мошеннических действий, хотя, конечно, нельзя исключать и выход их на новые для них направления.

Такие группы имеют возможность серьезно препятствовать усилиям службы безопасности страховой компании и подчас эта закулисная борьба тянется месяцами, а то и годами, требуя больших (исчисляемых обычно десятками или даже сотнями тысяч долларов) затрат от страховщика или группы страховщиков, включая тех, кто перестраховывал такой риск.

Противодействие таким группам требует высокого уровня профессионализма от сотрудников правоохранительных органов и страховых компаний.

Подчас в литературе встречается такой термин как непреднамеренное мошенничество. Считаем, что такого «мошенничества» быть не может по определению, ведь мошенничество это хищение с помощью обмана, который предполагает умысел, т. е. всегда является действием преднамеренным.

Поэтому, если страховщик обнаруживает наличие неверной информации, но приходит к выводу, что это является результатом ошибки или добросовестного заблуждения со стороны страхователя (выгодоприобретателя), то никаких оснований говорить о мошенничестве, нет.

Авторы с такими ситуациями достаточно часто сталкивались в перестраховании, когда, например, страховщик – перестрахователь предъявлял перестраховщику необоснованные требования о выплате страхового возмещения (скажем, о выплате в связи с пожаром в дачном доме, но обнаруживается, что этот объект был перестрахован у другого перестраховщика, и требование заявлено вследствие простой ошибки).

Конечно, при желании можно расширить перечень видов страхового мошенничества – так, сейчас многие специалисты выделяют в особый вид страхового мошенничества мошеннические действия автоюристов. На наш взгляд, это все-таки разновидность мошенничества, совершаемого профессионально или даже устойчивыми преступными группами в определенном сегменте страхования.

Наиболее массовый характер страховое мошенничество имеет в автотранспортном страховании. Причем здесь абсолютное большинство преступлений совершается так называемыми любителями, т. е. людьми, которые в целом ведут добропорядочный образ жизни, но считают вполне допустимым попытаться получить от страховщика определенные денежные суммы за счет его обмана. Нельзя не сказать о том, что во многих исследованиях проблем честности, предпринятых в последнее время в западных странах, отмечается, что общий уровень честности населения повсеместно снижается. Это создает дополнительную угрозу увеличения случаев совершения различных экономических преступлений, в том числе в области страхования, так как менее честным для самооправдания своего поступка потребуется меньше усилий и больше возможностей для совершения преступления[617]617
   См., Альбрехт С., Венц Дж., Уильямс Т. Мошенничество. Луч света на темные стороны бизнеса / Перев. с англ. С-Пб., Питер,1995. С. 38-39.


[Закрыть].

Анализ уголовных дел о преступлениях, совершаемых с целью получения страховой выплаты, проведенный А. И. Алгазиным, показал, что к типичным мотивам совершения данных преступлений, связанные с финансовыми трудностями страхователя, относящегося к категории мошенника – «любителя» являются: необходимость срочной уплаты личного долга (33,5%); материальные трудности в семье (48%); истечение срока оплаты кредитов коммерческим предприятием, возглавляемым страхователем (15%); необходимость возврата ссуды (3,5%) и др.[618]618
   См., Алгазин А. И. Методика расследования преступлений, совершаемых с целью получения страховой выплаты. Дисс. … канд. Юридич. Наук. Омск, Омская академия МВД РФ. 2000. С. 69.


[Закрыть]

При этом широко используются такие способы мошенничества, как инсценировка страхового случая, когда транспортное средство получило повреждения либо до начала страхования, либо при обстоятельствах, подпадающих под исключения из страхового покрытия, необоснованное завышение требований к страховщику, искажение обстоятельств дорожно-транспортного происшествия (ДТП) таким образом, чтобы виновным в ДТП был признан автовладелец, имеющий не только полис страхования каско, но и договор страхования его автогражданской ответственности.