Текст книги "Миф тесен"

Правительство взялось сократить по мере выхода работников на пенсию 120 000 мест в государственном секторе и уменьшить пенсии 72 000 сотрудникам госкомпаний на 7 %, с 1300 до 1209 евро в месяц, установить потолок пенсий для работников госсектора в 2800 евро, уменьшить пенсии судей, профессуры, руководящих работников, банковских служащих и дипломатов, которые доходят до 6000 евро. Установить потолок зарплат в государственном секторе в 6100 евро (это чистое жалованье без премий председателя Ареопага – греческого верховного суда). Минфин провел проверку за последние шесть лет и выявит госслужащих, которые получали зарплату выше 6100 евро, и даже грозился потребовать вернуть разницу.

Дай мне напиться железнодорожной крови

МВФ же требует дополнительных строгих мер вдобавок к тем, что греки предложили Европе. Убрать 13-ю и 14-ю зарплату не только в государственном, но и в частном секторе. И покушается на святое – на трудовые отношения. ЕС по этому поводу не свирепствовал – у самих социализм. А Фонду подавай либерализацию трудовых отношений, свободу увольнений, замену коллективных договоров на предприятиях индивидуальными с ограниченным сроком действия и уменьшение компенсаций по увольнению. «Это, верно, кости гложет красногубый вурдалак».

Но поймите и вурдалака. Вот Греческие железные дороги (OSE, Organismos siderodromon Ellados) приносят в день от 2 до 3 млн евро убытка. Сегодня принесли два и завтра принесут три. Общий долг местного РЖД составляет 9,5 млрд евро. Всякий же, кто был в Греции, с трудом вспомнит, где они там железные-то дороги. Где тот «Восточный экспресс», где тот Транссиб, что пожирают по три миллиончика в день? Есть одна обычная линия Афины – Салоники с веткой к турецкой границе, одна узкоколейная Афины – Патры и еще несколько узкоколеек с местными поездами на дизельной тяге. Зато какова социальная роль! Крестьянки возят на них по субботам апельсины и поросят на рынок. Транссиба нет, зато на каждом полустанке четверо, а то и шестеро бывших крестьянских детей – служащих государственных железных дорог: трое приняты на работу социалистами, трое – правой «Новой демократией». Вот и шесть семей в деревне накормлены и голосуют. Не важно, что годовой оборот греческих железных дорог 100 млн евро, а ежегодные расходы на зарплату служащим 400 млн. Евросоюз – он такой, вынес и эту дорогу железную, вынесет всё, что господь ни пошлет.

Вурдалак же требует сократить 2000 служащих железных дорог (вместе с выходящими на пенсию), повысить цены на билеты, отменить убыточные маршруты и допустить частников на непопулярные линии.

Не брезгует вурдалак и старыми костями. Срезает все пенсии размером больше 1400 евро. У кого было до 1700 евро, отъел 5 %, у кого от 1700 до 2000 евро – 6 %, и так далее до тех, у кого больше 3000 евро. У тех отрезали все 10 %, и вместо 3000 будут они получать 2700. Пусть пожалуются, попросят солидарности у польских, чешских или прибалтийских пенсионеров, которые тоже в ЕС. Пенсионеров, у кого пенсия больше 1400 евро, в Греции насчитали 250 000 человек. «Отрезание» дало в 2010 году экономию 400 млн евро. Это убытки греческих железных дорог за квартал. Или меньше 1 % помощи, которую Греция должна получить по плану спасения.

Верните четырнадцатую зарплату

Народная греческая версия происходящего такова: финансовые воротилы из богатых западных стран втянули чистую и наивную Грецию в спекулятивные игры, заработали на ней и бросили. Теперь они же выламывают руки греческому правительству, а за все расплачивается греческий народ. А должны бы богатеи, которые наживались на спекуляциях. То, что греки и есть тот самый коллективный богач, то, что они последние 30 лет повышали уровень жизни быстрее, чем росла их экономика, получали больше, чем зарабатывали, и жили не по средствам, ничуть не меньше тех самых американцев, в которых они видят источник зла, – за пределами их картины мира.

Хотя кое-что они понимают. Согласно опросу крупнейшего греческого телеканала, 59,9 % опрошенных к правительственным мерам экономии относилось в 2010 году отрицательно, и целых 39,1 % – положительно. 40 % граждан, положительно относящихся к урезанию льгот, – это высокий процент сознательности. При этом еще больше – 52 % – считали, что правительственные меры экономии являются необходимыми, и только (а может быть, целых) 44, 8 % полагали, что без них можно обойтись. Из всех объявленных мер более-менее справедливым греки считают повышение налогов на табак и алкоголь и уменьшение надбавок к зарплатам в госсекторе: примерно 50 % – за и 50 % – против. Остальные меры: дополнительный налог на бензин, уменьшение пасхальных и рождественских подарков и увеличение НДС с 18 до 21 % – три четверти греков считают несправедливыми.

Во время моей дипломатической карьеры в Афинах на рубеже веков одна афинская ученая дама почти серьезно говорила мне: греки так много сделали для мировой цивилизации, что могут теперь отдыхать, вознаграждаемые благодарными народами. Иногда кажется, что греческие правительства в глубине души думали так же. В таком случае на известный русский вопрос: «А кто платить будет, Пушкин?» – надо дать греческий ответ: «Софокл». И «ты, божественный Омир, ты, тридцати веков кумир», с тебя тоже причитается.

Когда Папандреу в своей возвышенной и высококультурной речи называл Грецию кораблем, готовым пойти ко дну, он, разумеется, отсылал греков еще к одному образу, знакомому каждому греку. Каждый грек в школе учит наизусть стишок поэта Алкея (VII в. до н. э.) про государство в беде, которое как корабль в шторм. Три тысячи лет назад звучало свежо. «Уж захлестнула палубу сплошь вода, / Уже просвечивает парус, / Весь продырявлен. / Ослабли скрепы». Потом, применительно к Риму, его переложил на латынь Гораций, а в наше время, применительно к СССР, Бродский:

 
Лети по воле волн, кораблик.
Твой парус похож на помятый рублик.
 

Парус современной Греции похож на помятый евро. И не просто похож, а он самый и есть.

Пустыня к западу от России

Многоотраслевой философ Аристотель в седьмой главе своей книги про политику взялся определить идеальный размер государства – полиса. Россию бы он точно забраковал. «Население полиса, – писал Аристотель, – должно быть легко обозримо, также легко обозрима должна быть и его территория». Городок-государство должен быть не велик и не мал, лучше меньше, да лучше, золотая серединка на половинку. Из современных государств кроме карликовых вроде Сан-Марино, Лихтенштейна и султаната Бруней он мог бы одобрить страны Латвию, Литву и Эстонию. Но приглядевшись повнимательнее, Латвию вряд ли бы одобрил.

Мы по традиции считаем Россию малонаселенной и глухой страной с большими пустыми пространствами. Однако это не совсем так. Взять хотя бы город Ярославль. В самом городе – под 700 тыс. чел., в 80 км на восток – Кострома, а в ней 260 тыс. чел., в 120 км на север – Рыбинск, а в нем 200 тыс., за Рыбинском – Череповец, там 300 тыс., а от него на восток – Вологда, где 300 тыс. чел… Все это большие по европейским меркам города. И так везде, кроме тундры и Сибири.

А Латвия сама себе Сибирь. Ну, Рига еще туда-сюда, по местным меркам – мегаполис. Но вокруг-то – три дня скачи, ни до одного приличного города не доскачешь. 200 км по разбитой дороге на восток – второй город страны Даугавпилс, 100 тыс.; третий по размеру город, почти в 300 км от Риги порт калийных удобрений Лиепая, 80 тыс.; четвертый – нефтяной Вентспилс, 44 тыс. чел. А больше городов-то, считай, и нет. И на кольцевой дороге – такой же, какой ее построили, чтобы танки Ленинградского военного округа в обход Риги быстро пошли на Европу, одна полоса в каждом направлении, – до сих пор нет пробок. Если все население Латвии стянуть в Ригу, оно внутри этой щедро нарезанной кольцевой поместится.

И вот трясешься по дальней латвийской дороге, а она (кроме автобана «Пятнадцать минут Америки» между Ригой и Юрмалой) ничем не лучше какого-нибудь владимирского тракта между Киржачом и Петушками. А ведь это трасса европейского значения Via Baltia, единственная дорога, которая соединяет посуху Европу и присоединившуюся к ней Прибалтику. Только в Эстонии и Литве она хоть и узковата, но ничего. А вот въезжаешь в Латвию, и асфальт будто гигантская корова слизнула шершавым языком. А коровы-то и нет. На монете в два лата есть, а в полях – надо еще поискать. По обе стороны тернистого латвийского пути русский человек напрасно ждет европейских коровок в колокольчиках, «Альпенгольд» и «Милки», пастушков и пастушек, Амура и Психею. Милый мой идет.

Но дойдет не скоро, далеко до ближайшего хутора. Мимо брошенных ферм, заросших покосов, пустых дач, да вот у того упавшего столба повернуть. Мало вдоль латвийских дорог аккуратных полей и лужков с полезным рапсом и аппетитной люцерной, мало эротичных стогов и сеновалов, а в них молодых Психей, ждущих своего Амура или, на худой конец, Бунина. Все больше леса, перелески, болота и пустоши. Латвия – мечта радикального эколога. Его цели здесь достигнуты, вредная промышленность остановлена. Хорошо здесь зверю лесному, птице небесной, жабе болотной и Пришвину с Виталием Бианки.

А, к примеру, продавцу народной мебели IKEA нехорошо весьма: покупателей не хватает. В Риге, да и вообще в Латвии, да и в Эстонии с Литвой в придачу, нет IKEA. Нет «Икеи», нет идеи. Некому руку подать в минуту душевной тревоги. И уж не будет, ибо, как признался ее пресс-секретарь: «К сожалению, мы вынуждены сообщить, что IKEA не планирует открывать магазины в Эстонии, Латвии и Литве, а сосредоточится на уже существующих рынках и на экспансии на Ближнем Востоке». Для творцов народной мебели это слишком маленький рынок. Ну что такое Рига с ее миллионом, даже если из Вентспилса все 44 тысячи подъедут.

Прибалтийский анекдот времен перестройки: объявим войну Швеции, а на следующий день ей сдадимся. Ну, сдались. За вантовым мостом – символом советской Риги – отовсюду видать теперь символ новой жизни: рижский офис Swedbank в Задвинье, небоскреб «Солнечный камень», типичный представитель колониальной архитектуры XXI века – офисов транснациональных корпораций.

Швеция занимает второе место по инвестициям в Латвию. Но это формально. Потому что первый инвестор в Латвию – Эстония, а это те же шведские (и в меньшей степени финские) деньги, пропущенные по эстонским каналам. По состоянию на 2009 год домашние хозяйства Латвии были должны трем главным шведским банкам более 4 млрд евро, выданных на покупку жилья. Половина латвийцев, так или иначе, должны шведским банкам, и на вполне колониальных условиях: за кредит по ипотеке ты отвечаешь не только заложенным имуществом – ипотечной квартирой, но и прочим добросовестно прежде приобретенным и унаследованным, своим и семейным.

В том числе из-за малолюдства, Латвия даже не создала собственной крупной сети супермаркетов, и латвийцы отовариваются на выбор в шведских Rimi или литовских Maxima литовским же сыром.

И это сейчас. А если выставить половину населения, как мечтают латышские националисты, так ведь в стране вообще один с копейками миллион человек останется. «И ныне все дико и пусто кругом». И в этой пустыне находятся политики, которые уверяют, что с вывозом миллиона человек на родину предков дела в экономике пойдут в гору. И есть люди, которые за это голосуют.

Это мы тут боролись против номенклатурных магазинов и поворота сибирских рек. А в Латвии в 1988 году все началось с протеста против строительства рижского метро. Вы видали большой город, который против того, чтобы ему подарили метро? Но тут была своя логика. Нет метро – нет привозных метростроевцев. Это как если б основным мотивом бунта против дороги через Химкинский лес было не «птичку жалко», а «понаедут гастарбайтеры». Нет МКАДа – нет таджиков. Лучше будем друг к другу лесными тропами пробиваться, зато свои среди своих. В этом же была одна из причин закрытия передовых – по советским, разумеется, меркам – латвийских заводов.

Между мировыми войнами, во время первой республики, Латвия (согласно вполне академической и абсолютно латышской «Истории Латвии. ХХ век» – Рига: Юмава, 2005) умудрилась иметь отрицательный прирост населения. Это когда вся остальная Европа умножалась, как нынешний третий мир, и заботилась, в какой бы Lebensraum деть своих крестьянских детей.

За время второй республики, с 1991 по 2014 год, население Латвии уменьшилось на 400 тыс. человек. Плотность населения Латвии 35 человек на квадратный километр, во всех странах Восточной Европы (кроме Прибалтики) этот показатель выше 100 человек. В России с ее огромными непригодными для жизни пространствами около 9. Но Латвия-то вся целиком лежит в умеренном, хоть и не слишком теплом, климате.

Израильские политики никак не могли понять, почему Китай голосовал против создания Израиля – ему-то какая разница? Пока Дэн Сяопин не объяснил: если каждые шесть миллионов человек захотят свое государство, во что превратится Земля? Взгляд, конечно, очень варварский, но отчасти верный.

Нет у Аристотеля последователя, который взялся бы вычислить идеальный размер современного государства для нормальной работы экономики: какое там должно быть соотношение населения, территории, денег. А зря. Возможно, преемники Аристотеля на этом поприще забраковали бы Россию за ее неизмеримость общим аршином, но и для Латвии, пожалуй, может не оказаться сита с достаточно мелкими ячейками. Путешествуя по пустынной Латвии, я думал, что местному правительству неплохо бы завезти к себе миллион китайцев.

Мальта, разводы и европейские хвостатые люди

Все счастливые страны счастливы одинаково, а Мальта счастлива по-своему. Здесь до сих пор никто не разводился. Жениться – пожалуйста, а разводиться – ни-ни, едина плоть, человек да не разрушает, а жена да убоится своего мужа. Но любому счастью приходит конец: не все коту масленица. В общем, собаке собачья смерть: на Мальте прошел референдум о разрешении разводов. Потому что разводов не было, а желающие развестись были. Как во времена Анны Карениной. Хоть под поезд. Только железной дороги на Мальте тоже нет.

Поэтому живут, как получится. Как сказала одна мальтийка: «Я слишком взрослая, чтобы иметь бой-френда, а партнер у меня – по бизнесу, поэтому я называю его просто “мой Петер”». Когда-то в прошлой жизни ее Петер был женат. Часть мальтийских политиков оказалась в таком же положении и пробила референдум о легализации разводов.

В дискуссии приняли участие лучшие интеллектуальные силы общества, и не только. В приходах грозились отлучить от причастия тех, кто проголосует за. А не сознаться нельзя – исповедь. Мальтийский мистик Ангелик Каруана сообщил, что ему явилась Богородица и попросила призвать голосовать против разрешения разводов. Мадонна также передала свое мнение через министра финансов Мальты Тонио Фенеха. Общаясь с министром, Дева Мария, в частности, заявила: «Я плачу о мальтийцах. Да, мои дети. Причина этого в том, что вы пытаетесь разрушить единство семьи». Министр не стал укрывать эту важную информацию от общественности. На Мальте пора вводить новую государственную должность: наряду со спикером правительства – спикер Богородицы, может быть, понадобятся и отдельные спикеры для популярных святых. Сторонники разводов победили с результатом 52 %.

А вы думали, что «нет разводов» – это об Иране? В Иране-то есть. Это, оказывается, в Евросоюзе есть не везде. Европа вам чересчур мягкая попалась. Да вы просто не туда жмете. Там местами Железный Феникс из пепла.

Призраки бродят

Мальта, конечно, страна очень особенная – форпост христианства на пути к исламской Северной Африке. Поэтому религиозна, как две Польши. Язык – арабский, но записанный латинскими буквами и набитый итальянскими словами. Посмотрите на заголовок из газеты и вы все поймете: L-Arcisqof wiegħed kampanja mingħajr kruċjati. Вернее, ничего не поймете, кроме итальянских заимствований.

Но дело не в одной Мальте. Европа и в целом развитый мир представляются нам сплошной территорией прогресса, к которой мы не относимся, потому что безнадежно отстали, потому что там ипотека под 4 %, однополые союзы и честные полицейские, а у нас – люди с песьими головами.

А Европа-то полна атавизмов, там тоже бродят свои хвостатые мужчины и бородатые женщины, или бродили буквально вчера. На Мальте вот не было разводов.

Глядя на современный развитый мир, дивный и новый, мы можем не догадываться, сколько в нем удивительно старого. В нескольких штатах США супружеская измена до сих пор записана в законах как уголовное преступление. В Висконсине оно числится среди особо тяжких. Наказание варьирует: от пожизненного заключения в Мичигане до штрафа в 10 долл. в Мэриленде. Дела по этой статье периодически возбуждаются, последний случай, который я нашел, был в 2004 году в штате Виргиния, где бывший адвокат Джон Башей (66 лет) оказался в суде по иску любовницы (53 года), с которой решил расстаться. Любовница заявила на него в полицию: как женщине честной и незамужней ей ничего не грозило.

Но ей просто повезло. В Японии до 1947 года наказывали за прелюбодеяние даже незамужних женщин: секс мог быть только в браке, а не до, не после и не вместо. О замужних и говорить нечего. В большинстве европейских стран адюльтер более неподсуден, но в некоторых католических и средиземноморских – только со второй половины ХХ века. А вот в передовой Южной Корее – подсуден до сих пор.

В десяти штатах США секс до брака формально до сих пор является нарушением закона. Правоприменение само собой сошло на нет, но рецидивы случаются: последний – в Джорджии в 2003 году. В Техасе верховный суд штата декриминализировал гомосексуальность тоже в 2003 году – на 10 лет позже, чем в России. В 2006 году это произошло в Румынии – на следующий год ей предстояло вступать в Евросоюз.

В Европе ребенок имеет право на юридическую защиту даже от домашних телесных наказаний. Однако в Великобритании телесные наказания в государственных школах были запрещены только в 1987 году, а в частных – и вовсе в 1999 году (Англия), 2000 году (Шотландия и Уэльс), 2003 году (Северная Ирландия). Причем под ними понимался не подзатыльник в сердцах, а прозрачная процедура: специальной розгой из арсенала в учительской – по рукам старшим и по заду со спущенными штанами – младшим. В США в 19 южных штатах телесное наказание в школах не запрещено и применяется, хотя все реже. То же самое – в Южной Корее. Зато в Англии до сих пор есть наследственные депутаты парламента.

В греческой конституции сразу в третьей статье – а чего тянуть? – записано, что преобладающей религией в Греции является восточное православное христианство. И в той же статье, в параграфе 3 – что текст Священного писания неизменен и официальный перевод его на другой язык запрещен. Как апостолы написали на древнегреческом, так и читайте. Что непонятно – батюшка объяснит, после того, как сам поймет, а это не всегда.

Это сейчас над должницей Грецией принято смеяться, но Россия сама недавно была безнадежным должником, а греческий ВВП на душу населения (30 000 долл.) Путин обещал нам после удвоения нашего ВВП. Не говоря уже о том, что парламент и демократия там – с 1849 года. И та же Греция декриминализировала гомосексуальные отношения в 1951 году – на 10 лет раньше, чем самый прогрессивный штат США.

Зато до конца 90-х там не было светской регистрации брака, и до сих пор запись священником в приходской книге является официальным и основным актом записи гражданского состояния: большинство браков, рождений и смертей зарегистрировано именно в них. Чтобы избежать многоженства, новобрачные по закону дважды обязаны дать объявление о своем браке в одной из общенациональных газет. Без газетных вырезок не обвенчают.

В Греции в школьных классах и университетских аудиториях висят стандартные – утвержденные министерством образования – репродукции икон: Вседержитель и Богородица «Умиление». В Италии, Ирландии, Польше, местами в Германии – распятия.

Полное избирательное право для женщин в Испании и Португалии наступило в 1976 и 1974 году. В ультралиберальной Швейцарии женщины тоже начали голосовать в 1974 году, а в соседнем княжестве Лихтенштейн – в 1984-м. Аборты все еще почти что запрещены в Ирландии и Польше (на Мальте – само собой). И даже в Германии действует разрешительная процедура.

Во многих городах-миллионниках Южной Европы до 70–80-х годов не было центральной канализации: при многоэтажных жилых домах рыли бетонированные выгребные ямы. До сих пор множество европейских городских домов отапливаются индивидуальными котельными и надо заказывать подвоз и залив мазута. Мне известны несколько случаев, когда жильцы многоквартирного дома на юге Европы дружно мерзли зимой, потому что не смогли договориться о мазуте: в одну из квартир подъезда вселились эмигранты, которые считали, что перезимуют и так, а остальные не хотели обогревать их за свой счет.

Мы знаем, что в США гуманно казнят шприцем и электричеством. Однако последний расстрел приговоренного произошел там в 2010 году (по собственному пожеланию казнимого). Но бог с ней, с Америкой, у них так и на деньгах написано: «Бог с нами».

Европа и злодейство в виде смертной казни сейчас совершенно несовместны, но последние казни были проведены относительно недавно – в традиционных национальных формах: последнее повешение в Англии – в 1964 году, во времена «Битлз» и сексуальной революции, последние два обезглавливания на гильотине во Франции – в 1974 году.

Ильич обещал советскую власть и электрификацию в 1918 году. С властью разобрались быстро, электричества пришлось ждать. Электрификация Ярославской области, например, закончилась в начале 70-х, к столетию упомянутого Ильича. Но, гуляя по французской Бургундии, я встречал деревни, где мне рассказывали, что и там электричество появилось в 50-х и даже 60-х.

В Западной Германии, в университете Нюрнберг-Эрланген, меня пытались поселить в общежитие, где студенты и студентки жили в разных крыльях здания. Переход между крыльями закрывался в 11 вечера, нарушителей отлавливал старый хромой вахтер, судя по лицу и манерам – ветеран Вермахта.

В Японии, где, как известно, всюду роботы, в Токио до конца 90-х на входе на станции стояли люди-контролеры и вручную компостерами пробивали билетики. У них потом рука нервным тиком самопроизвольно сжималась, как в фильме The Thing.

В Швеции, где, как известно, всюду гуманизм, практиковалась стерилизация женщин, которые считались ментально или физически неполноценными. (В женщине почему-то видели носителя генетического материала.) Чаще всего под процедуру попадали цыганки и представительницы северного народа саамов. В Австралии до 70-х годов отбирали детей из семей аборигенов, чтобы воспитать из них нормальных людей. Австралийский парламент извинился за это в 2008 году.

В прогрессивной Южной Корее, где, как нам тоже известно, всюду роботы, первые многоэтажные (в шесть этажей) жилые дома появились в 1964 году, причем возмущенная общественность заставила застройщика отказаться от лифтов и центрального отопления как от вызывающей роскоши. Цветное телевидение тоже считалось роскошью, и телевещание в цвете появилось в 1980 году, а комендантский час в Сеуле отменили к Олимпиаде 1988 года.

В будущее с хвостом

Почему в Европе и вообще в развитом мире много бродячих атавизмов? Потому что там не было такой одномоментной встряски, такого массового уничтожения старого мира, его носителей, законов и привычек, каким была наша революция 1917 года, а потом еще раз в 1991 году. Из-за этого европейский общественный прогресс больше похож на прогресс технический, где одни области обгоняют другие, а про третьи вообще надолго забывают, а потом наверстывают рывками. Что-то сохраняется в виде винтажа или символа, как пресловутые европейские монархии. Из-за этой нашей встряски иногда получалось, что Россия вдруг в каких-то вещах неожиданно оказывалась впереди – как с теми же разводами, сексуальной революцией или женским равенством в 1920-е.

Какой вывод мы должны сделать из мальтийского референдума и из этого списка в день, когда у нас например, православные в очередной раз пошли учить гей-активистов – хотя геев у нас в стране несколько больше, чем православных: первых по статистике везде 6–7 %, а вот по признанию самой Патриархии практикующих, то есть бывающих по воскресеньям в храме, у нас меньше 2 % населения.

Из этого списка западных атавизмов можно сделать простой вывод: чё это они нас учат, у самих вона чё. А можно – правильный. Мы не безнадежны. Европа, Запад, цивилизованный мир – движутся с очень-очень разной скоростью – и если мерить внутри каждой страны, и если сравнивать страны между собой. Наличие хвостатых людей – еще не приговор. И когда нам указывают на них – бродящих по нашим улицам и сидящих в наших кабинетах, – не надо впадать в панику. Там тоже вчера были, а сегодня уже нет. И вот на Мальте вчера еще не было разводов, а Европа, так или иначе, – была. Чтобы стать частью развитого мира, необязательно быть во всем и сразу самыми первыми. Можно делать это, более-менее оставаясь собой, и даже со своими странностями и атавизмами.

Но если все позволено, включая хвосты, то куда же смотрит бог? По какому критерию судить? Почти пять лет назад я общался с философом Фукуямой. Среди прочего, я спросил его, почему Россия в мире воспринимается хуже, чем Китай, хотя она гораздо свободнее. Он ответил: «Про Китай в мире есть ощущение, что он движется от большей несвободы к большей свободе, а про Россию в последние годы – наоборот».

Что разводов на Мальте не было, до поры до времени не мешало ей быть Европой. Вчера не было, сегодня есть. А вот если бы Мальта двинулась в обратном направлении: провела референдум о том, чтобы отобрать избирательное право у женщин или ввести обязательную церковную исповедь для занятия государственных должностей, – тогда Европой она бы уже не была. Главное не в наличии хвостатых людей, а в сокращении их количества.