Текст книги "Далеко от неба"

Не выдержав нарастающего напряжения, вмешался Олег:

– Если бы, товарищ капитан, у вас или у нас имелся ключ от этого ящика, мы бы с вами совместными, надеюсь, усилиями, выкинули бы оттуда к чертовой матери золото, если оно там, конечно, имеется, вы бы извлекли то, что вас интересует, потом снова заперли на ключ, и мы бы уволокли его из этого помещения в другое место.

– Зачем и куда? – поинтересовалась Надежда, судя по тону вопроса, вряд ли поверившая его словам.

– Второй вариант, – продолжал Олег. – Поскольку ключа, судя по всему, ни у вас, ни у нас не имеется, предлагаем совместными усилиями его отсюда доставить в другое, более доступное для окружающих место. На всеобщее, так сказать, обозрение. Что нами в общем-то и планировалось изначально.

– Зачем и куда? – менее уверенно повторила Надежда.

– А в церкву, – вмешался наконец и Михаил Тельминов.

– Куда, куда?!

– Если позволите, попробую объяснить, – вошел в кабинет и подошел к Надежде отец Андрей.

– Вас я здесь совсем не ожидала, – растерянно пробормотала Надежда.

– Если честно, Надежда Юрьевна, я и сам не ожидал. Просто вижу… даже совершенно уверен, что вам, как мне, как им… – повернулся к подходившим Михаилу, Олегу, Любаше, – как, надеюсь, большинству живущих здесь, очень не нравится то, что накопилось здесь за много лет. И особенно все происходящее сейчас. Вы это прекрасно знаете, не можете не знать и не видеть. Обманы, драки, вопиющие хозяйственные преступления, убийства… К сожалению, даже и убийства. Не одно. Вы это тоже знаете. И мне кажется – и дай Бог, чтобы я не ошибся – вы поняли, что так дальше продолжаться не может. В этом сейфе, насколько мне известно, находится убийственный компромат. На кого-то конкретно, но, главное, на всю окружающую жизнь. Которая, если ее в корне не изменить, обернется новыми обманами, преступлениями, убийствами. Пострадают и совершенно невинные люди. Вы не можете этого не понимать. Ну а золото… Отдадим его тем, кому оно действительно может помочь – вдовам, детям, сиротам, больным. Их здесь становится все больше и больше. Вы согласны?

– У меня действительно нет ключа, – прошептала Надежда.

– Вот и хорошо. Значит, я не ошибся.

– Вы представляете, что здесь начнется, когда они вернутся?

– У меня предчувствие, что в ближайшее время они не вернутся. А потом, если все пойдет как надо, будет уже поздно. Для них.

– А пойдет? – подняв низко опущенную голову, спросила Надежда.

– Обязательно.

Ведомый Сергеем Афанасьевичем тракторишка подрулил наконец к крыльцу конторы и, тихо пофыркивая, замер в ожидании. В окнах кабинета Домнича вспыхнул яркий свет.

* * *

Василий проводил взглядом низко летевший вертолет. Прятаться не стал, некуда было. Его, стоявшего на открытом пространстве предгорья, почти наверняка увидели и летуны, и пассажиры, о которых он догадался, узнав вертолет. Но поскольку на каменистом скосе сопки, где он сейчас находился, приземлиться было невозможно, не вызвав катастрофическую для машины осыпь, он спокойно продолжил подниматься к седловине хребта, откуда до их старенького зимовья, срубленного отцом и знакомого ему до каждого бревнышка, по таежным меркам, было уже рукой подать. К вечеру наверняка доберется. А они будут теперь его поджидать где-нибудь поблизости. Старшой рассказал им о спрятанной Иваном верхонке, и теперь они попытаются с его помощью отыскать ее. Думают, он там и на своего убийцу указал и, где золото схоронено, объяснил.

«Интересно, с чего они решили, что Ваня отыскал это схороненное казаками золото? Его еще задолго до его рождения перепрятали, он и знать об этом не мог. А вот если он своего отравителя назвал, то это для них нож острый. Догадываются, какую я им дознанку устрою…

Скарауливать будут наверняка в том самом месте, где Иван перед смертью круги нарезал. Или издалека наблюдать будут, пока не отыщу, чтобы сразу на готовенькое, или заранее в оборот возьмут, запугивать будут. Ну, это мы еще будем посмотреть, кто кого запугает. А вот дядя Егор с товарищем Ермаковым могут и им, и мне все карты спутать. Они меня в нашем зимовье должны дожидаться, а эти из вертолета высадятся, туда же рванут. Столкновение, как говорил старлей, неизбежно. Я этим бандеровцам не завидую, если на моих мужиков наедут, но поспешать надо. Наверняка меня разглядели – не вовремя стланик закончился. Так что бегом, бегом…»

Таясь, он по кругу обошел приземлившийся на выгоре вертолет и, не разглядев ни в нем, ни поблизости признаков жизни, догадался, что и пассажиры, и экипаж вместе с ними подались к зимовью. Поблизости от него и будут скарауливать. Место, где нашли Ивана, Шабалину и Домничу хорошо известно, что искать они знают, не исключено, что поискам приступят и без него.

«Найдут, придется вмешаться, не найдут – оставят засаду. Мужиков до сих пор не видать, не слыхать. Неужели не дождались? Придется работать самостоятельно. Когда совсем стемнеет, подберусь поближе, разнюхаю поподробней. Охрану и засады они организуют в обязательном порядке. В зимовье все не поместятся, оставят для командного состава и экипажа. Остальные в закрадках костра разводить не будут, не дураки. Хотя и дураки. За нездешнего меня держат. Один раз вырубили по подлянке, думают, и теперь одной левой. Ну, это мы еще будем посмотреть.

Куда все-таки мужики слиняли? Вроде бы не из тех, кто слова не держит. За сыскаря не скажу, но дядя Егор точно не из таких. Кремень».

Разглядев наконец в быстро сгущавшихся сумерках зимовье, подошел ближе, притаился за разлапистой елью, стал внимательно осматриваться и прислушиваться.

«Золото им теперь стопудово не светит, о чем они абсолютно не в курсе. Ничего, пусть надеются, легче будет на серьезный разговор прикупить. В живых они меня после всего, что было, оставлять наверняка не собираются, значит, будут высказываться откровенно. Что и требуется иметь. Бадягу им какую-нибудь наверну для временного отвлечения внимания, а там будем посмотреть. Главное, верхонку отыскать, если она, конечно, имеет место быть. Если имеет, тогда, как говорил старлей, все точки по местам и ваши не пляшут. Разберемся…»

– Соображаешь, с какой стороны заход лучше сделать? – прошептал кто-то, как показалось ему, чуть ли не из-под ног.

Василий задержал дыхание, пытаясь сориентироваться, потом осторожно присел, зашарил правой рукой по опавшей прошлогодней хвое, наткнулся на ногу в тяжелом армейском ботинке, легонько успокаивающе похлопал по ней и пристроился рядом.

– Голову сломал – куда, думаю, мужики подевались? Хотел уже языка взять для детальной ориентировки.

– Вот на этот самый случай мы тебя, дурака, и скарауливаем. Помним, как ты нам на голову с крыши свалился. Попрется, думаем, без оглядки, придется всю стратегию пересматривать.

– За дурака спасибо, – хмыкнул Василий. – Особенно если стратегия имеется.

– Имеется, имеется. Егор поэтому велел дожидаться тебя в обязательном порядке.

– Где он?

– Неподалеку. Вздремнул, наверное. Третью ночь без сна. Ну что, двинули?

– Может, мне здесь все-таки? Оценить обстановку получшей.

– Поползли, поползли. Здесь на пузе, а чуть дальше – на карачках. Они на тропках засаду расставили. Вполне грамотно обустроились на случай твоего появления. Знали, что объявишься.

– На подходе засекли.

– Да нет, уважают просто. Я тут краем уха подслушал, что ты из вертолета на ходу выпрыгнул. Расскажешь потом в подробностях. Ладненько, поползли. А то мне уже надоело пень из себя изображать. Егор Иванову заначку в твой адрес отыскал еще вчера. Ознакомишься, будем решать, что дальше делать.

Спустившись к ручью, они наконец выпрямились и неторопливо направились к большой груде камней, когда-то сорвавшихся со скального склона полуразрушенной давним землетрясением горы, своими причудливыми очертаниями резко выделявшейся среди окрестных сопок.

– Выдрица, – кивнул на нее Василий. – Отец ей такое звание присвоил по поводу непохожести на окружающую местность.

– Чего-чего, а непохожестей здесь хватает, – согласился Ермаков. – Интересный вашему семейству участок достался. Недаром они на него глаз положили – на ушах стоят, землю роют, убивают, вертолеты заказывают. А теперь вот за тебя взялись, всем своим криминальным составом навалились. Чем уж ты им так насолить успел? Неделя всего как вернулся. Неужели только из-за этой записки? Между нами, в ней ничего для них интересного.

– Прочитали? – остановился Василий.

– Обязаны были. На случай непредвиденных обстоятельств. Написано вполне разборчиво. Видимо, зрение у него только начало погасать.

– Что там?

– Могу дословно.

– Давай.

– «Хорошо, что нашел. Знал, на тебя надежда. Скоро погасну, а ты думай. Здесь жизни никому не будет. Всем, никогда. Все отравили. Забирай мать, Поленьку и уезжай подальше. Куда сможешь. Потому что…» Дальше совершенно неразборчиво. Зрение отказало. Хорошо, что спрятать успел. Ощупью. Плохо спрятал. Егор сразу нашел. И они бы нашли, знали, где искать. Только пользы им от этого, как понимаешь, никакой. Пальцем он ни на кого не показал, доказательств никаких. Могут спать спокойно.

– Да нет, спокойно они спать больше не будут. Не дам.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– Слышишь, Егор Иннокентьевич? – обойдя большой камень, спросил Ермаков. – Опять наша с тобой стратегия перевернуться собирается.

– Здорово, Василий, – появившись неизвестно откуда, протянул, здороваясь, руку Егор Рудых. – А мы тебя заждались. Рассказывай, чего надумал. По какому поводу делегация в расширенном составе прилетела? Ты им, что ли, шороху навел?

– Сначала они мне, потом я им. С полной уверенностью за золотишком здешним прилетели. Заодно и меня прихватили, чтобы под ногами не мешался. Пришлось свои меры принимать.

– Рассказывай.

– Расскажу. Потом. Сначала настроение им спорчу.

– Каким образом?

– Для начала сообщу, что золото, за которым они все кагалом намылились, уже поболе полувека совсем в другом месте находится. В абсолютной для них недоступности.

– Сведения достоверные? – спросил Ермаков.

– Без вариантов. Убедился собственными глазами.

– Любопытно. Выходит, им опять все обломилось.

– Считаешь, поверят тебе?

– Их дело, могут верить, могут не верить. Лично я предъявлю им свои доказательства. С вашей помощью, конечно. Одному трудновато будет.

– Рассказывай, – снова попросил Ермаков.

– Расскажу. Передохну только маленько. Двое суток на ногах. Километров сто отмахал, если напрямую. Боялся, вам ждать надоест.

– Лады, устраивайся.

– Егор сегодня такого глухаря оприходовал, пальчики оближешь. А тут эти не вовремя нарисовались, пришлось сворачиваться в срочном порядке. Даже к пробе не приступили. Сейчас мы его и приговорим. И приговорим, и поговорим, и новую стратегию обрисуем. Расскажешь, что задумал.

* * *

С восходом солнца они рассредоточились и каждый со своей стороны скрытно подошли к зимовью. Василий снова оказался под той же самой елью, с которой начал свое наблюдение. Место было уж очень удобное, хорошо просматривалась дверь зимовья. А в зимовье, если встанет кто-то один, поднимутся и остальные. Значит, и те, кто в засаде, подтянутся на утреннюю разнарядку. Самое подходящее время для совместной беседы. В вертолете, честно говоря, в состоянии обалдения, в котором он тогда еще находился, не вполне разобрался, сколько там пассажиров и кто из них представляет реальную угрозу. Ермаков, конечно, постарался просветить результатами своего наблюдения, но тоже не вполне подробно, издалека. А надо бы поближе. Вот сейчас этим и займемся.

Внезапно он услышал не вполне осторожные шаги. Хрустнула ветка под ногой, а скоро и простуженное дыхание идущего стало слышно. Один из проценковских боевиков прошел совсем рядом. Судя по всему, возвращался из неудачной ночной засады.

«Уже хорошо, одним будет меньше», – решил он и негромко окликнул:

– Как спалось, как караулилось?

Надо отдать должное, бандюган среагировал почти качественно, но поскольку автомат ввиду близости зимовья был у него за спиной, драгоценные секунды были потеряны, и скоро, хорошо упакованный и звукоизолированный, он оказался на том самом месте, на котором Василий вчера не сразу разглядел Ермакова. Правда, тогда и солнышко уже зашло, но место было вполне малоприметное. Затем Василий вышел на основательно заросшую, но хорошо знакомую тропинку и, не скрываясь, направился к зимовью. Пока шел, справа от зимовья услышал договоренный свист. Понял, что еще одним засадником со стороны Ермакова поменело. Шабалин, босс, которого он до сих пор так и не знал, как величать, командир вертолета и бортмеханик – эти, насчет боестолкновения не в счет. Да и Артист, если до серьезного случится, наверняка струсит. Одного из охранников Маша, кажется, слегка подранила, но его не учитывать не стоило, со злости может возникнуть. Еще один где-то подтягивается, но дядя Егор его наверняка уговорит не принимать участия в переговорах. «Что и требовалось доказать», – сказал он себе и, подойдя к зимовью, рывком рванул на себя резко скрипнувшую дверь, и тут же, по привычке, прислонился к стене справа от входа – не стоило светиться раньше срока.

– Встаем, – отозвался из полутьмы зимовья не знакомый ему голос. – Как успехи? Стреножили?

– Как и планировалось, – отозвался Василий. – А теперь, граждане, вопреки законам таежного гостеприимства, попрошу освободить незаконно оккупированную зимовьюшку. Выбирайтесь на свежий воздух, становитесь в строй и внимательно выслушайте мое предложение. Летунам предлагается вернуться на место посадки и готовить машину к вылету. Что делать остальным, будем посмотреть. Целиком и полностью зависит от понимания обстановки и последующего поведения. Так что, граждане, на выход. На выход!

Первым вышел Шабалин. Щурясь от яркого солнечного света, он внимательно оглядел окрестности, убедился, что Василий находится перед ним в единственном числе, сплюнул себе под ноги и, стараясь говорить как можно громче, чтобы хорошо расслышали находящиеся в зимовье, позвал: – Выходите, выходите. Герой России тут в единственном числе. Действует по наглянке, как и все такие герои. У тебя, Васька, видать, десять жизней в запасе. Два раза повезло, думаешь, и дальше так-то будет? Даже автомат наизготовку не взял. Не собираешься, что ль, стрелять?

– Не собираюсь. Незачем.

– И правильно делаешь. Глупо и полностью бесполезно.

– Глупо, что не собираюсь?

– Глупо, что вообще тут объявился. Мы еще вчера все в окрестностях досконально обшарили. Как и следовало ожидать – ноль целых ноль десятых. Помощь твоя по этому поводу теперь не требуется. Предлагаем спокойно удалиться на все четыре стороны. Обещаем не мешать, вслед не стрелять, глупых вопросов не задавать. Обломилось и обломилось. А по мелочам дома разберемся. Надеюсь, в самом скором времени.

Из зимовья по одному стали выходить незваные гости.

– Мне обломилось, или вам обломилось? – насмешливо поинтересовался Василий.

– Тебе, Василий Михайлович, тебе. Везуха, она ведь не каждый раз. Как говорится, пора и честь знать.

– Полностью согласен, Юрий Анатольевич, полностью. Везухи у вас и так кот наплакал, а теперь и вовсе. Как любил говорить наш старлей, «поражение по всем фронтам». Все вышли?

– Из всех, кто был в наличии, целиком и полностью, – насмешливо отрапортовал Проценко. – Что прикажете делать дальше? А то мы еще не завтракали. Сейчас мои мужички подтянутся. Голодные, невыспавшиеся. Это может серьезно осложнить ситуацию.

– Лично я осложнить её совсем непротив. Хотя бы в качестве компенсации за смертельно опасное купание, – обозначился наконец прятавшийся до того за спинами Домнич. – Не хочу только отягощать совесть памятью погибших за неправое дело. Все-таки этот Герой России помог мне на берег выбраться. Так что пусть удаляется подобру-поздорову.

– Считаешь, «неправое»? – не выдержал Василий.

– А что, можешь что-то предъявить? Мы вот можем, а ты? Ты, что можешь теперь? Тю-тю!

– Игорь Кириллович, не усугубляй, – придержал Домнича Проценко. – Пусть товарищ удалится, пока мы добрые. Будем считать все происшедшее его крупной, я бы даже сказал, трагической ошибкой. Бывает, знаете ли, в наше непростое время. А у нас еще дел невпроворот.

– Надеетесь захороненное золото отыскать? – спокойно, словно речь шла о каких-то пустяках, – спросил Василий.

Повисла нелегкая пауза, во время которой незваные гости тревожно переглянулись и стали подтягиваться поближе к стоявшему у стены Василию.

– Имеете что-нибудь сказать по этому поводу? – нашелся наконец Проценко.

– Почему нет? – все так же спокойно, как о чем-то обычном, сказал Василий. – У меня тоже имеется вполне разумное предложение. Удаляетесь сейчас вы, а я остаюсь. Поскольку шансов отыскать то, что вы ищите, у меня теперь гораздо больше, это будет очень даже справедливо. Согласны?

– Дугу гнет! – уверенно заявил главный проценковский снайпер. – Чисто там. Каждый сантиметр обнюхали.

– Плохо нюхали, – ухмыльнулся Василий. – Давно, видать, в баньке не были. От каждого тот еще запашок. Могу предъявить доказательства.

– Предъявляй, – предложил старик Шабалин.

– Да чего вы покупаетесь! – заорал Домнич. – Пришел бы он сюда, как же! Рванул бы, только его и видели.

– Или наоборот, – задумчиво пробормотал Проценко. – Одному дело неподъемное, а с нашей помощью имеется реальный шанс. Вполне разумно. Предъявляй свои доказательства.

Василий достал из-за пазухи Иванову верхонку, в которую вместо записки брата положил наскоро нарисованный хозяином заброшенной деревеньки план, который тот ему вручил при расставании.

– Тут такое дело, – сказал он, внимательно вглядываясь ему в глаза, словно проверял, стоит ли? – Думаю, не поверят они тебе, что золота там давно не имеется. Решат, крутишь, обманываешь. А ты им тогда этот план, по которому они на самое место прийти могут. Пусть почитают, что дед там на камне написал. А не одумаются, туда им и дорога. Место сразу за перевалом, не так чтобы далеко от вашего зимовья. Братуха твой, когда прочитал, все правильно сделал. Позабыл на веки вечные, чтобы нечистого не будоражить. Только все одно не уберегся. Видимо, сомнениями мучился. Бог ему судья. А ты берегись. Не отпускай их, если увидишь, что не вняли. Им все равно уже не спастись, а ты берегись.

Появление в руке Василия искомой верхонки на какое-то время вызвало среди обступивших его людей подобие короткого столбняка. Самое время гнуть задуманное, к чему Василий и приступил:

– Содержимое в руки не дам, издалека только гляньте. Без меня вам все равно не разобрать, а мы с Иваном тут каждую тропку изучили. Приведу на самое место. Вам все равно за раз не увезти. Сгребайте сколько сможете, остальное оставьте.

– Тебе, что ль? – спросил Шабалин.

– Хоть и мне. Герою России о будущем тоже думать надо.

– Резонно, – все еще сомневаясь, задумчиво пробормотал Проценко.

– А какая тебе гарантия, что мы тебя в живых оставим? Смысла, на мой взгляд, никакого, – спросил Шабалин.

– Тоже резонно, – согласился Проценко. – Чертеж, выходит, не пострадал? Природа здесь все-таки экстремальная. Дождь, снег, землетрясения…

– Землетрясений за последние годы не случалось. А верхонку он под корень зарыл. Старый наш уговор, с детства еще. Если что очень важное, то только под корень. Пострадала маленько, не без того, но разобрать можно. Я, к примеру, запросто. Все приметы разобрал.

– На вопрос не ответил, – вмешался Домнич. – На что надеешься?

– А на себя, – как можно уверенней сказал Василий. – Какие из вас вояки? Это там вы меня со спины приловили. Спиной поворачиваться теперь не буду, а напрямую я с вами одной левой.

– Ну, с моими ребятами тебе еще и правая понадобится, – не согласился Проценко. – Не такие уж они лохи. Особенно в критических ситуациях.

– Ну и где они в данной критической ситуации? Чего не показываются?

– Военная хитрость, – объяснил Домнич. – Посигналим – нарисуются.

– Сигнальте, – согласился Василий. – Только я с ними еще на подходе договорился. Согласились. Сигнальте, сигнальте.

– А вот мы сейчас проверим, как он Пашку смог уговорить. Туфту гонит! Что мы сейчас и продемонстрируем… – заводя себя, скинул куртку один из проценковских. Сунул свой автомат стоявшему рядом командиру вертолета и, выхватив нож, вполне профессионально, боком, стал подходить в стоявшему у стены Василию, левой рукой призывно приглашая того подойти поближе. Василий шагнул навстречу, противник сделал было выпад, но через секунду распластался без сознания на земле у ног отскочившего в сторону Домнича.

Командир вертолета отбросил врученный ему автомат в сторону и твердо заявил: – Мужики, мы в эти игры не играем. У нас задание, к вечеру должны вернуться. Виктор, пошли!

Летчики отошли в сторону с явным намерением направиться к вертолету.

– Значит, не договорились, – подвел итог оборвавшимся переговорам Василий. – Остаемся при своих интересах, как вы и советовали. Ищите, ройте, нюхайте, может, и обломится. Хотя вряд ли. А я пошел. Зря только время потерял.

Василий бесцеремонно раздвинул стоявших у него на пути и неторопливо пошел по тропе, спускавшейся к ручью. Так было обговорено с напарниками на случай, если переговоры зайдут в тупик. Не исключался и выстрел в спину. Так и получилось. Очнулся наконец до того клевавший носом и совершенно невыспавшийся в непривычной духоте зимовья Чикин.

– Вы что, мужики, совсем охренели?! Столько лет по бестолковке балду гоняете. А у него план! Какого бельмондо вам еще надо? Ваську Боковикова испугались? Да бандюга он, а не Герой России. Это мы сейчас проверим, какой он герой…

И окончательно проснувшись, заорал: – Стоять! Стрелять буду!

Выхватив пистолет, передернул затвор и выстрелил, как положено, сначала вверх.

Василий даже не обернулся.

– За покушение во время исполнения служебных обязанностей…

Чикин что было сил пнул ногой начавшего было приподниматься пострадавшего в схватке с Василием проценковского боевика, заново лишив того сознания, и тут же выстрелил в сторону уходящего Василия. С похмела и спросонья промазал, но сразу стал прицеливаться более тщательно – стрелок он в общем-то был отменный, – но в это время раздавшийся откуда-то выстрел вдребезги разбил одну из валявшихся у него под ногами распитых вчера бутылок. Второй выстрел, прогремевший уже с другой стороны, пробил подвешенное у входа на крюк ведро с водой, и струйка холодной воды полилась на кинувшегося ничком на землю после первого выстрела Домнича. Шарахнулись в сторону летуны. Остановился и обернулся наконец Василий.

– Складывайте все оставшееся у вас оружие и отойдите в сторону. Если, конечно, имеете желание вернуться туда, откуда прилетели. В противном случае оставляем вас здесь рыть золото. Срок неограничен.

Из-за деревьев, справа от зимовья, вышел Ермаков, подобрал отброшенный командиром вертолета автомат, подошел к летчикам, достал удостоверение:

– Старший следователь областного управления по особо опасным делам подполковник Ермаков. Готовьте машину на взлет. Через час вылетаем.

В это время с ружьем наизготовку появился и Егор Рудых. За ним, опустив голову, со связанными за спиной руками шел один из проценковских боевиков.

– Моего заберите повыше, на развале. Устал от трудов праведных. Ночь не спал, сейчас отдыхает, – объяснил Ермаков.

– А мой вон под той елкой. Внимательно наблюдает за происходящим, – сказал подошедший Василий. Брезгливо обойдя грязного, отряхивающегося Домнича, он забрал из все еще не опущенной ручищи Чикина пистолет, подошел к Проценко, внимательно оглядел его и спросил: – Какие будут встречные предложения, не знаю, извините, вашего имени-отчества?

– Проценко Сергей Александрович, – пояснил подошедший Ермаков. – Тысяча девятьсот восьмидесятый год рождения. Бывший кандидат физико-математических наук. Успешный бизнесмен. Не состоял, не привлекался. Надеюсь, теперь мы эту страничку его биографии дополним и расширим. Как и у всех прочих, имеющих здесь место быть. Значит, так, Сергей Александрович, Юрий Анатольевич, Игорь Кириллович… И вы, малоуважаемый Эдуард Дмитриевич. Вопрос ко всем вам, учитывая ваше совместное руководство происходящими в последнее время событиями. Не будем темнить – вполне криминальными событиями. С этими полегче – наемники, пешки. А с вами потяжельше… Вопрос на засыпку: соглашаетесь с гуманным предложением Василия Михайловича остаться на данной территории и заниматься поисками драгоценного металла или улетаете вместе с нами для выяснения и уточнения всех сопутствующих происходившему и происходящему обстоятельств? Включая нападения, похищения, стрельбу, поджоги, убийства и прочее, прочее, прочее.

– У нас что, есть выбор? – спросил Проценко.

– Если честно, очень хочется, чтобы вы остались здесь навсегда. Подышите свежим воздухом, побродите по окрестностям. Мы вам даже планчик из найденной рукавички оставим. Чтобы вы лично, господа золотоискатели, убедились в полном и безусловном отсутствии в этих краях драгоценного металла. Как, Василий Михайлович, оставим?

– Почему нет? Держи, Артист. – И он сунул в мокрую дрожащую руку Домнича бумажку с планом. Тот некоторое время держал ее в вытянутой руке, не зная, что с ней делать, пока стоявший рядом старик Шабалин не выдернул ее из его пальцев.

– Они как хотят, – прохрипел он, – а я, с вашего разрешения, остаюсь. Не знаю, что там за план, но у меня свой имеется. Помирать, так с музыкой. Верно, зятек?

– С похоронным маршем, – пробормотал Домнич.

– Еще разобраться надо, с какой стороны криминал, а с какой защита от нападения, – заявил окончательно пришедший в себя Чикин. – Требую немедленного возвращения.

Теперь все смотрели на Проценко. Тот выглядел совершенно спокойным.

– Лично я, со своей стороны, никакого криминала не усматриваю. Мой адвокат легко это установит и докажет.

– Значит, вы тоже за возвращение?

– Естественно.

– Тогда прикажите своим… Даже не знаю, как их назвать… Ну, скажем, архаровцам… Вести себя тихо, смирно, скромно. Руки мы им пока развязывать не будем, оружие, естественно, не вернем. Лету тут чуть больше часа, потерпят.

Да… Учитывая просьбу опытного и заслуженного таежника, орденоносца Юрия Анатольевича Шабалина, временно оставляем его здесь, на участке Дальний. Сколько вам потребуется времени на поиски, Юрий Анатольевич? Чтобы знать, когда за вами вернуться.

– Не беспокойтесь, дорогу знаю.

– Ну и ладненько. Счастливо оставаться. Остальные в путь. В путь, в путь…

* * *

Старший брат Василия, Виталий, только сейчас добравшийся до семейного участка, схоронясь в кустах горного стланика, с удивлением и растерянностью наблюдал за странной процессией, направлявшейся к разогревавшему мотор вертолету. Все идущие друг за другом были ему хорошо знакомы. Ненавистный Артист, Чикин, Проценко со своей понурой разоруженной командой, нагруженный кучей трофейного оружия дядя Егор, идущий позади всех с автоматом наизготовку его таинственный постоялец, выглядывавший из вертолета Василий… Не было только самого главного сейчас для него человека – Шабалина. Хотя вон он. Далеко позади. Судя по всему, наблюдает за происходящим и направляться к готовому уже взлететь вертолету не собирается.

«Интересно, за какие заслуги его здесь оставляют? Какую еще подлянку соорудил? За какую цену? В единственном он тут числе или нет? Если один, очень даже хорошо. Очень! Наконец-то!»

Вертолет тяжело и поначалу как-то неуверенно стал подниматься, но, поднявшись над хребтом, словно обрел новые силы, повернул к распластавшейся за хребтом бескрайней таежной равнине и, весело застрекотав, полетел на юг, к поселку.

Шабалин долго стоял неподвижно, глядя ему вслед, потом, тяжело ступая, медленно направился в сторону зимовья. Виталий, таясь, шел следом. Надо было выяснить, действительно ли Змей Горыныч остался один, не оставили ли кого в помощь?

Ни по пути, ни в зимовье никого не было. В зимовье Шабалин заходить не стал, остался сидеть, глубоко задумавшись, на пороге. Окончательно убедившись, что опасности никакой, Виталий вышел на открытое пространство и неторопливо направился к зимовью. Разглядев подходившего человека, Шабалин испуганно поднялся, но узнав, кто это, облегченно вздохнул и даже полунасмешливо-полуобрадованно ухмыльнулся:

– А мы не ждали вас, а вы приперлися. Эх, чуть бы пораньше.

– И что тогда? – спросил Виталий.

– Совсем по-другому повернуть можно было. Растерялись мужики. Брательник твой на испуг их взял. Да и эти еще пургу погнали. Стрельнул бы кого из них, совсем другое кино могло получиться.

– Интересное дело. Считаешь, я бы в Ваську стал стрелять, в братана?

– Еще как бы стал, когда припечет! Ваньке ты водяру мою на дорожку вручил, вот и здесь так же.

– Не знал я, что это за водяра была.

– Дурочку из себя не строй. Козе было понятно. Сам же говорил, что он все как есть описать хочет. В статье какой-то. Откуда узнал только?

– А то никто не знал.

– Может, и знали, только молчали. А он разобраться грозился. Сам мне рассказал.

Кандея ты тоже правильно устранил.

– Это я ему за Райку присудил. Его сегодня хоронят.

– Он все равно не жилец уже был. Так что все по уму, без вариантов, как твой Василий любит выражаться.

– Без вариантов.

– Так и я об этом.

– Сделал он вас?

– Это мы еще будем поглядеть, кто кого сделал. У нас с тобой такие возможности открываются. Они, дураки, до сих пор не верят, что оно рядом. Только руку протянуть осталось. В двух шагах, Виталька, в двух шагах! Они сдуру план свой оставили, думали, не разберусь. Я только глянул – сразу допер. Я ведь здесь еще до того каждую заковыку обыскал. А то, что все поблизости, в голову не стукнуло. Вот и они не поверили. Мы теперь с тобой свою закладку устроим. Вдвоем, не одному, за два-три дня управимся. Чтобы полная потом возможность была.

– Какая?

– Другую жизнь начинать обустраивать.

– Какую «другую»?

– Самолично чтобы все решать. Полностью и целиком. Иметь такую возможность. Сам, а не шелупонь всякая. Понаехали на готовенькое. Васька твой туда же. Предлагал ему – давай вместе, не обижу.

– Не обидишь, говоришь? Сколько уже таких необиженных. Не считал?

– Ты чего, чего? – испуганно забормотал старик, увидев, что Виталий скидывает с плеча ружье. Потянулся было за своим, лежащим рядом, но не успел. В окрестной тишине выстрел прозвучал оглушительно. Прокатился затихающим эхом по окрестным сопкам, спугнул застрекотавшую полетевшую прочь кедровку. Переждав некоторое время, Виталий подошел и, вглядываясь, наклонился над трупом, словно все еще не верил в случившееся. Сколько раз он пытался представить себе, как все это произойдет, когда наконец он вздохнет свободно, выпрямится, постарается поскорее все позабыть. Но сейчас легче почему-то не стало. Скорее, наоборот. Он вынул из руки Шабалина бумажку с планом, которую тот, похваляясь, достал было из кармана, и, не заходя в зимовье, пошел прочь. А Шабалин так и остался лежать на пороге, перегородив своим трупом вход в семейное зимовье Боковиковых.