Текст книги "Год 1976, Незаметный разворот"

– И вы, товарищ Брежнев, имейте в виду, что Василий Филиппович тут тоже не просто погулять вышел, – заявил я. – Раньше я просто подозревал, а сейчас вижу, что он является сильнейшим харизматиком неимператорского типа. Лермонтов про таких людей писал: «слуга царю, отец солдатам». Власти они не ищут, а служат своей стране истово и до упора. Именно поэтому я с ним вожусь как с малым дитем, сильнее него был только Рокоссовский, но он в вашем мире, увы, уже умер. Вот подтянем немного товарища Маргелова по медицинской части, чтобы внешний вид соответствовал внутренней сущности, и можно будет выводить его на Поиск. Взрослые бойцовые остроухие – это тот контингент, лучше которого для штурмовой пехоты не придумаешь. И соединять их надо будет с добровольцами из ВДВ, что сами вызвались идти воевать с германским фашизмом.

– Хорошо, товарищ Серегин, – кивнул «просто Лёня», – мы будем иметь это в виду. Товарищ Маргелов честный человек и настоящий коммунист, так что пусть будет. Не помешает. А сейчас нам стоило бы передать генерала и майора Маргеловых в руки вашего товарища Коломийцева для продолжения повышения практической квалификации, с показом и рассказом на местности, после чего втроем обсудить некоторые политические вопросы, которые меня сейчас беспокоят.

Пять минут спустя, там же и те же, только без генерала Маргелова

– Речь пойдет о Китае, – сказал Ильич Второй. – Это же полное безобразие, когда две крупнейших социалистических страны находятся во враждебных отношениях, и несколько лет назад, даже умудрились между собой повоевать. В нашем мире такого безобразия не допустили, и когда Советский Союз проводил Маньчжурскую операцию, главным человеком у китайских коммунистов был уже товарищ Чжу Дэ, а этот придурок Мао загремел под фанфары за бонапартизм и жажду личной власти.

– Китай только выглядит как социалистическая страна, – сказал я, – а на самом деле это древнейшая империя из ныне сущих на планете Земля. Если в европейской традиции крестьянские восстания непременно приводили к махновщине и анархии, то в Китае неоднократно предводитель восставших народных масс сам садился на трон и становился основателем династии. И это тоже надо иметь в виду. Нынешний вождь – в местной терминологии «великий кормчий» – по причине конфликта с прежним руководством КПСС настроен остро антисоветски, и чтобы навредить северному соседу, то есть Советскому Союзу, готов на любые мерзости и жестокости. Культурная Революция, отбросившая Китай на годы назад и поднявшая на поверхность мутную пену ненависти и клеветы, была придумана только для того, чтобы избавиться от людей, получивших образование в Советском Союзе. Потом на вытоптанную почву попытаются прийти американцы, но у них ничего не получится. К ним у китайских властей будет только материальный интерес, а вот народ будет больше тянуться ко всему русскому и советскому…

– Серегин, – вдруг сказала мне энергооболочка, – мы тут заглянули на Скрижали Судьбы и увидели, что через два дня в пекинском госпитале для высокопоставленных партийных работников от рака мочевого пузыря умрет товарищ Чжоу Эньлай. А потом в апреле, в день поминовения усопших близких, на площади Тяньаньмынь случится стихийный и очень многолюдный поминальный митинг в его честь, который вызовет у Мао и его клики истерику. Митинг разогнали при помощи армейских частей и полиции, а многих из числа собравшихся арестовали…

– Ну что же, – подумал я в ответ, – если даже поминальный митинг в честь этого человека вызвал у старого людоеда истерику, значит, он был не так уж и плох, да и с Мао следует кончать без оттяжки, каким-нибудь вполне естественным с виду способом. Интересно, Лилия сможет вылечить этого Чжоу Эньлая дистанционно или понадобится похищать его в наш госпиталь?

– Никаких дистанционных и экспресс-методов в этом деле быть не может, – ответила мне мелкая божественность по дистанционной мысленной связи. – Такую болезнь как рак, да еще в терминальной стадии, можно вылечить только в стационарных условиях нашего госпиталя с подключением всей мощи Фонтана, диагностики Галины Петровны и всего моего врачевательского искусства. Иначе никак, тем более что до смерти от этого заболевания осталось всего два дня. Вы похитите этого человека в наш госпиталь, а мы будем лечить его со всем возможным тщанием.

– Ну хорошо, – мысленно согласился я, – так и сделаем. Вопрос только в том, как мы будем возвращать этого товарища на место. Тихо такого не проделаешь, тем более что на лечение тебе понадобится не один день.

– Никак не меньше двух месяцев, – мысленно отрезала Лилия, – спешка в таких делах недопустима. А насчет того, как вернуть, думай сам, я тебе в этом не помощник. Сила, побольше, чем у иных богов, тебе на что дана? Зато за два месяца пребывания в нашем Тридесятом царстве этот товарищ пропитается твоими идеями по самую маковку. Так что решай – пан или пропал…

– Спасибо, Лилия, я уже решил, – подумал я и добавил вслух: – Итак, товарищи, я тут кое с кем посовещался и составил план…

Виссарионыч выслушал меня, одобрительно кивнул и сказал:

– Хороший у вас план, товарищ Серегин, правильный. Чжоу Эньлай был тут у нас в Москве представителем китайской компартии при Коминтерне и оставил о себе впечатление надежного, выдержанного товарища, настоящего борца за дело марксизма-ленинизма. А Мао – он как редиска: снаружи красный, а внутри насквозь белый. Недоглядели мы с ним, так что надо будет эту недоработку исправить хотя бы в нашем мире…

– Ну хорошо, – согласился я, – быть по сему!

Восемьсот двадцатый день в мире Содома. Раннее утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, подвалы Башни Терпения

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Свершилось. В ночь с шестого на седьмое января 1976 года в Пекине, в так называемом Запретном Городе, скоропостижно (и на семь месяцев раньше, чем в Основном Потоке) от обширного инфаркта отбросил коньки, то есть скончался, Председатель Мао. Правда, и инфаркт у этого деятеля случился не сам по себе. Сначала я хотел попросить Колдуна наложить на него «Муки Совести», но у старого вампира этой субстанции не оказалось даже в самых минимальных количествах. Тогда Колдун по просьбе Бригитты Бергман модифицировал формулу этого заклинания в «Страх Возмездия», сместив некоторые акценты и поставив в центр конструкции фигуру того единственного человека, перед которым старый бандит трепетал и преклонялся. Генералиссимус Сталин во всем блеске своего грозного величия получился у него как живой, поэтому после наложения заклинания главный китайский коммунист, извративший это звание до неузнаваемости, прожил не более нескольких минут. Гримасу ужаса и отчаяния, исказившую лицо пациента в последние секунды его жизни, не удастся разгладить даже при подготовке к бальзамированию. Мимические мышцы просто закаменели, свидетельствуя о том, что покойный перед смертью увидел самый большой ужас в своей жизни.

Впрочем, товарищ Бергман, предварительно глянув на этого персонажа через просмотровое окно, сказала, что в настоящий момент это не больше чем кукла, разбитая болезнью Паркинсона, за ниточки которой дергает так называемая «банда четырех». Но своего решения я менять не стал: потому что если у этой банды не будет под рукой куклы «Мао», то и сама она очень быстро превратится в ничто. При этом пришлось позаботиться и о «наследнике» Великого Кормчего, чистокровно-кристальном маоисте, министре общественной безопасности Хуа Гофэне. Если этого человека оставить при делах, то никакого преодоления разрыва между СССР и КНР не получится, и Китай пойдет в американские объятия натоптанной в Основном Потоке тропой имени Генри Киссинджера. А этого допускать никак нельзя. Пусть мир семьдесят шестого года и свалился на нас, так сказать, факультативно, к его судьбе нужно отнестись так же серьезно, как и к судьбам всех прочих миров.

Впрочем, торопиться мы не стали: пусть этот деятель сначала расчистит поляну от самого одиозного кадрового наследия Мао, а потом – хоть авиакатастрофа, хоть в монастырь замаливать грехи. Чжоу Эньлай, если выживет, всяко будет поавторитетнее этого Хуа Гофэна, который первым из больших начальников прискакал к уже остывшему телу Председателя, что позволило товарищу Бергман снять слепок с его ауры. А это уже не лечится, потому что отныне мы могли найти его хоть в небе на высоте десяти тысяч метров, хоть глубоко под землей в бункере. А если что-то пойдет не так, то заклинание внезапной смерти, брошенное Коброй через портал, еще никто не отменял. И хоть вообще-то магия смерти у нас не поощряется, но в данном случае у нас имеется высочайшее разрешение на ее применение, ибо иногда одна смерть способна спасти тысячи, если не миллионы жизней.

Чжоу Эньлая мы украли в ту же ночь. И найти его удалось по одному простому признаку: у его ВИП-палаты дежурил не только медперсонал, но и пара полицейских. Энергооболочка уточнила, что рак мочевого пузыря при регулярном медобследовании у Чжоу Эньлая был обнаружен еще в 1972 году, но пациенту врачи ничего говорить не стали, а доложили ситуацию лично Мао, и уже тот распорядился никакого лечения не предпринимать, пациенту и его жене ничего не сообщать. Через два года, когда ситуация стала очевидной (начались регулярные кровотечения) ветерану китайского революционного движения все же была сделана операция по удалению опухоли, но через несколько месяцев кровотечения возобновились. Последний раз на людях он показывался тринадцатого января семьдесят пятого года, когда выступил с отчетом о работе правительства на первом заседании Всекитайского собрания народных представителей четвертого созыва, после чего целый год провел, исполняя свои обязанности прямо на больничной койке, при все ухудшающемся здоровье.

Фактически обязанности премьера в это время исполнял Дэн Сяопин – еще один кандидат на ликвидацию, если что-то пойдет не так. Это именно он, разделавшись с маоизмом, повел Китай чисто прозападным курсом, установив дружеские отношения с властями США и Великобритании и продолжая сохранять враждебность с Советским Союзом и Вьетнамом. Китайско-вьетнамская война 1978 года только на его совести, как и разрешение для ЦРУ вести подрывную работу против СССР с территории западной части Китая. Впрочем, обо всем этом в первую очередь следовало разговаривать именно с Чжоу Эньлаем уже после его экстракции в Тридесятое Царство.

Сама экстракция прошла просто и незатейливо. Со стороны медицины присутствовали Лилия, Галина Петровна, доктор Пирогов и профессор Чазов, политику и магию представляли я сам, Бригитта Бергман и… товарищ Сталин.

Итак… К удивлению дежурившей в палате медсестры, ножки кровати, на которой почивал премьер Государственного Совета КНР, оторвались от пола, и она плавно, как воздушный шарик, стала всплывать к потолку, где уже раскрылся сияющий ярким светом портал. С грохотом рухнула на пол подставка для капельницы, медсестра заорала истошным голосом, на крики вбежали дежурившие в коридоре полицейские, но успели увидеть только, как портал экстренно закрылся, «откусив» нижние части кроватных ножек с колесиками, которые со стуком попадали на пол. Это я поспешил, потому что один из бабуинов уже начал расстегивать кобуру пистолета. Кто его знает, какие у него были инструкции от Председателя Мао на случай попытки полупленника-полупациента несанкционированно покинуть госпиталь… Всего один выстрел – и все наши расчеты пошли бы псу под хвост.

Так, кстати, и случилось. Инициативный полицай при полном непонимании коллеги одну за другой выпустил в потолок четыре пули, но не добился ничего, кроме града отбитой штукатурки и облака известковой пыли. Одностороннее просмотровое окно, какое-то время продолжавшее существовать на месте закрывшегося портала, позволяло нам видеть и слышать развернувшуюся внизу картину во всем ее многообразии. На полицейских мне было плевать с высокой колокольни, никто их силой на такую опасную работу не тащил, а вот слепок ауры медсестры я передал Кобре с просьбой проследить за судьбой девушки. Если ее арестуют по подозрению в соучастии или, того хуже, соберутся подвергнуть пыткам, наша неукротимая мстительница за слабый пол вступится за нее.

Кстати, от всего этого шума товарищ Чжоу Эньлай проснулся и, возносясь к небесам, пребывал в полном сознании. И первыми, кого он там увидел, были Бригитта Бергман и Виссарионыч. На нашу Снежную Королеву китайский визитер не обратил ровно никакого внимания: его взгляд был прикован к товарищу Сталину.

А советский вождь был в ударе. Указав на больного чубуком трубки, он сказал:

– А вы, товарищ Чжоу Эньлай, за тридцать пять лет почти не изменились…

– Кто вы такой и где я нахожусь? – растерянно спросил недобровольный гость Тридесятого Царства, оглядываясь по сторонам.

– Я – тот, кого вы видите перед собой, собственной персоной, – ответил Виссарионыч. – А вот в том, в кого превратились вы сами, нам еще предстоит разобраться. Впрочем, как говорит хозяин этого места товарищ Серегин, для всех потенциально хороших людей визит в его владения начинается с медицинского обследования. Товарищ Максимова, этот пациент ваш, делайте с ним, что положено в таких случаях.

И тут же невидимые слуги откинули в сторону одеяло, подняли ошарашенного больного на свои невидимые руки и плавно повлекли в палату диагностики на обследование, а уже следом направились наши врачи. А злосчастную кровать (слегка подпорченное китайское казенное имущество) я, приоткрыв на мгновение портал, с грохотом сбросил обратно. Чужого нам тут не надо.

– Не нравится он мне, – авторитетно заявил Сталин, – раскис, сдался.

– Не сдался, – поправил я, – а ушел в глухую оборону. А это не одно и то же. Такого вождя, как Мао, не пожелаешь и врагу. От его заскоков за последние двадцать лет по большей части страдали как раз китайцы, и не было силы, способной усмирить и образумить взбесившегося маньяка. У нас, кстати, то же самое, просто не столь очевидно. Стоит небожителям из Политбюро, решившим, что они и есть Партия, своим решением назначить Генеральным Секретарем интригана, придурка или прямого предателя, как тот же партийный аппарат, который вам помогал строить и защищать страну, тут же, не рассуждая, примется делать прямо противоположное. И не факт, что курс удастся изменить в последний момент, когда «соратники» ужаснутся разверзнувшимся перспективам. Хрущева смогли отстранить, если я не ошибаюсь, с третьей попытки, а вот Горбачев довел дело разрушения Советского Союза до логического конца. Китайцы в будущем смогли сделать выводы и из собственного маоизма, и из наших плясок на барабане, и смогли создать структуру, развивающуюся без истерических рывков и сиюминутных кампаний.

– Ваша любимая монархическая система тоже допускала до управления государством разных законченных придурков, – парировал Виссарионыч. – Наглядный пример тому – царь Николашка, который в ваших владениях, как мне известно, имеется аж в трех экземплярах…

– Николашка, а если официально, Николай Александрович, является совместным продуктом случайных процессов в момент зачатия и чрезвычайно дурной английской системы воспитания наследников престола, – возразил я. – И воспитание тут надо ставить во главу угла. Германский кайзер Вильгельм, которого родители в детстве отдали в обычную общеобразовательную школу, на фоне всех прочих коронованных особ выглядит вполне человечно и гуманно, а потому симпатично. И вообще, без воспитания нет цивилизации, и тех, кто утверждает обратное, следует преследовать и истреблять как бешеных животных. Тому, как настоящим образом следует воспитывать самый разнообразный человеческий материал для получения из него правильных сограждан, необходимо учиться у Народной республики Аквилония. А будущий руководящий состав следует воспитывать с двойным и тройным тщанием, сортировать и снова воспитывать.

– А у вас, товарищ Серегин, как поставлено дело с воспитанием народных масс? – спросил Сталин.

– А у меня случай особый, – ответил я. – Во-первых, в Единство вступают только добровольцы, что создает первоначальный контингент качеством значительно выше среднего. Во-вторых, – я – это мои Верные, а мои Верные – это я. А это – воспитание личным примером, поставленное на недосягаемую высоту. Каждый боец и командир моей армии остается самим собой, но при этом получает ориентир, к которому следует стремиться в своем самосовершенствовании. А я стараюсь их не подводить и показывать только правильные примеры, когда со злыми и агрессивными надо поступать по-плохому, чтобы не было их нигде и никак, а со слабыми и сирыми – по-доброму.

Виссарионыч хотел что-то сказать, но как раз в этот момент из палаты диагностики вышла капитан Максимова, на ходу снимая с лица марлевую маску.

– Значит так, товарищи, – сказала она. – Пациент жить будет, причем долго и, возможно, даже счастливо, это мы с Лилией вам гарантируем. За помощью в Аквилонию обращаться тоже не придется. И вообще, мы не понимаем, с чего бы это пациенту вздумалось помереть всего-то через сутки, ведь его нынешнее состояние еще весьма неплохое. При этом надо сказать, что предыдущие операции по удалению опухоли были сделаны достаточно неряшливо, что и привело к последующим осложнениям.

И тут мы с Бригиттой Бергман и товарищем Сталиным переглянулись все втроем.

– Так вы, Галина Петровна, считаете, что смерть товарища Чжоу Эньлая носила не совсем естественный характер? – с сильным немецким акцентом спросила начальник моей службы безопасности. Вид у нее был как у ищейки, взявшей свежий след.

– Такие подозрения имеются, – кивнула та. – Неряшливость при операции была на грани злого умысла, а скоропостижно умереть пациент мог только по какой-то внешней причине. Дальнейшее расследование – это, простите, уже ваша работа, а не наша. Мы ставим этого человека на ноги, а вы делаете остальное.

– Все верно, товарищ Максимова, – сказал Сталин, – каждый должен заниматься своим делом. Вы – лечить людей, товарищ Бергман – разоблачать врагов и их подручных, а мы с товарищем Серегиным должны заниматься политическими и военными вопросами, так сказать, в глобальном масштабе. Есть мнение, что так будет лучше всего.

18 июля 1941 года, полдень, Белосток, дворец Браницких

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

После того, как удалось порешать все дела со скоропостижной смертью Мао и чудесным спасением Чжоу Эньлая, китайский вопрос в семьдесят шестом году даже теоретически был поставлен на паузу примерно на неделю. Раньше Галина Петровна и Лилия своего пациента для разговора из ванны не выпустят, а без него дальше никуда. Если мы хотим вернуть этого человека к работе на длительный срок, а не просто добиться временных улучшений на год-два, то спешка в этом деле недопустима. Лечить, лечить, лечить, и только потом браться за дела, ибо, как следует из справки, составленной энергооболочкой, примерно в течение месяца дела в Китае будут самотеком двигаться в правильном направлении, и лучше этот процесс не поторапливать.

В то же время до перебазирования «Неумолимого» в Пуцкий залив осталось еще пять дней, а подготовка операции против белофиннов тоже займет не меньше трех-пяти суток. Экипировку производства «Неумолимого» и трофейные германские пулеметы «МГ-34» бойцы полковника Глазкова получили, и теперь им требуется время на освоение и привыкание. Экипировка на бойце должна сидеть как вторая кожа, а не как седло на корове, а пулемет у пулеметчика должен быть продолжением рук, а значит, как пелось в известной, но еще не написанной к сорок первому году песне: «во всем нужна сноровка, закалка, тренировка», и далее по тексту. И там же задействованы прибывшая в качестве консультанта старший тактик Итена Клен, капитан Коломийцев, гауптман фон Бах и генерал Маргелов, а также лично отобранные отцом советских ВДВ два десятка офицеров-десантников в звании от старшего лейтенанта до майора. Именно эта команда потом начнет отбирать добровольцев для экспедиционных сил, но сперва эти молодые люди, лично не знавшие войны, должны пропитаться братскими чувствами в отношении поколения своих отцов. Жизнь у товарищей десантников насыщена до предела: марш-броски в полной выкладке для привыкания к снаряжению, погрузка на челноки и учебное десантирование, чтобы все действия были отработаны до автоматизма, а не как было в Полонном, чисто «на ура».

Реакция на темную эйджел у воинского контингента, что из сорок первого, что из семьдесят шестого года, оказалась вполне нормальная: уже через пару часов бойцы и командиры перестали дичиться и обращать внимание на женский пол, кожу грифельного цвета, заостренные уши и хвост. Самое главное, что говорит она вполне понятным любому русскому командно-матерным языком и только по делу. Ну что же, хороший инструктор – это уже половина успеха. Потом я выскажу и ей и товарищу Лазареву свою личную благодарность в приказе. Также у нас уже есть договоренность, что как только в столице Аквилонии славном городе Асгарде наступит весна и распустятся цветы, то есть где-то через три месяца, я возьму Сергея Петрова (он же Сергей-младший) и устрою ему Поиск, с запечатлением такого количества остроухих, какое потянет его энергооболочка. Раньше этого сделать нельзя, ибо сейчас в Асгарде зима, положение с жилищным фондом напряженное, при этом размещать свежезапечатленных остроухих в каком-нибудь удаленном тропическом форпосте категорически нежелательно, потому что с самого первого дня они должны находиться в самой сердцевине нового для них общества.

И что больше всего удивительно: со стороны германского командования тоже отсутствуют хоть какие-то агрессивные телодвижения. Можно сказать, что это командование, включая контуженного и травленного газами ефрейтора, находится в полном ступоре, шокированное последними событиями. Возможно, что и германцев тоже приложило откатом от заклинания Мобилизации, в результате чего все их прежние идеи стали казаться пустыми и никчемными, а борьба против мирового большевизма теперь выглядит отчаянно-безнадежной. А может, из равновесия немецких генералов выбила гибель почти в полном составе первой танковой группы, уничтоженной в результате применения неизвестного оружия. «Каракурт» в плазменном обвесе тоже на первый взгляд напоминает Гнев Господень, наповал сразивший Содом и Гоморру, но градиент Хаос-Порядок по плотности концентрации энергии на пару порядков превосходит даже плазменное оружие. А это страшно, и заставляет задуматься о конечном итоге противостояния с силой такой неодолимой мощи.

И лишь 2-я армия Максимиллиана фон Вейхса, прежде в пешем порядке продвигавшаяся на восток для дальнейшего развертывания по плану Барбаросса в районе Бобруйска, не дойдя авангардами даже до Слуцка, получила приказ нового командующего ГА «Центр» генерал-фельдмаршала фон Клюге развернуться кругом на сто восемьдесят градусов и двинуться обратно на запад. И все это для того, чтобы взять в осаду нашу освобожденную зону в окрестностях Белостока. Решение вполне предсказуемое и даже запоздалое, потому что ничем другим дыру в своих тылах немцам заткнуть нечем. Контингенты из Франции когда еще прибудут, а у меня тут копится грозовая туча из бойцов и командиров, уже изведавших горечь немецкого плена, а также мелких групп окруженцев, которые, как рыба на нерест, устремились на зов мобилизующего заклинания. Мы уже подобрали почти две трети того контингента, что тут разбросал Павлов, а также половину потерянного вооружения, и торопимся доделать эту работу, пока в окрестных германских тылах относительно пусто, пехотинцы-топтуны фон Вейхса меряют нашу землю шагами в обратном направлении, на что у них уйдет от трех дней до недели. А как иначе: железные дороги нашими трудами не функционируют, а весь имеющийся автотранспорт судорожно старается восполнить самые насущные потребности подвижных соединений, сгоряча успевших добежать до самого Днепра.

Генерал Карбышев сбивается с ног, на ходу формируя новые части и соединения, и этот же неумолимо раскручивающийся вихрь событий затягивает в себя все новых и новых командиров и генералов. Нашим поисковым группам, действующим по наводке орбитальной сканирующей сети, удалось перехватить и направить на путь истинный генерал-лейтенантов Болдина и Кузнецова, генерал-майоров Борзилова, Степанова, Алавердова, Ахлюстина, Мостовенко, полковника Зашибалова. Правда, почти половину из этих товарищей перед использованием в деле пришлось предварительно пропустить через госпиталь в Тридесятом Царстве, но зато у меня теперь имеется крепкий организационный костяк из двух потенциальных командующих армиями, а также достаточно большое количество командиров уровня корпус-дивизия. Или ну их, эти корпуса, как лишнее промежуточное звено, и дивизии напрямую должны подчиняться командованию формируемых зафронтовых армий? Наверное, на первом этапе в силу дефицита кадрового состава так и будет, а далее поглядим. В любом случае после образования Врат в семьдесят шестой год мы прикованы к этому месту будто цепями, ибо допустить возвращение сюда вермахта просто немыслимо.

Кстати, генерал Карбышев просит перевести его на тихую и спокойную должность начальника инженерной службы, но я его не отпускаю. Ни Болдин, ни Кузнецов не являются военными гениями вроде Жукова и Рокоссовского, а потому за ними нужен глаз да глаз. На роль командующего Белостокской освобожденной зоной я намечаю маршала Василевского из семьдесят шестого года после его оздоровления и омоложения, но там, как говорится, еще и конь не валялся. И его, и Покрышкина еще предстоит вытащить в наш госпиталь в Тридесятом Царстве, и товарищ Брежнев обещал заняться этим вопросом лично. Вот как соберется, так сразу, ибо никого другого эти монстры военного дела в запасе слушать не будут.

Правда, некоторых генералов и командиров, освобожденных из плена или собранных поисковыми группами на местности, приходилось, пожав плечами, передавать в надежные руки майора Здорного для оформления по первой категории. Не все йогурты, то есть полковники и генералы, одинаково полезны для нашего дела. Есть среди них и законченные тупицы, и трусы, и даже ренегаты, и судьба у них в военное время может быть только одна. И опять же мне в этом деле не жалко никого, кроме подчиненных им бойцов и командиров, которых эти деятели подставили под плен и убой. Майор Здорный оформлял свои дела и приводил приговоры в исполнение без особой огласки, но с белоэмигрантами, решившими вернуться в Россию в обозе победоносного вермахта, все было совсем не так. Их смертные приговоры приводились в исполнение публично, как было принято в прежние времена, с предварительным оглашением вины казнимых преступников. Другого сущность Защитника Земли Русской и Бича Божьего мне не позволяет.

Эти люди оказались изменниками даже для таких, как полковник Дроздовский, ибо примириться со Сталиным, отгрохавшим на руинах империи Романовых Великую Державу из красного кирпича, он может, а вот к тем, кто вместе с иностранным завоевателем пошел на русский народ, относится с глубочайшим омерзением. И такие же эмоции испытывают мои офицеры-бородинцы, из которых я и составил военно-полевые суды. Ты можешь иметь любые политические убеждения, но никогда не должен воевать против своей страны, иначе будешь повинен смерти и посмертному проклятию как иуда. И опять для приведения этих приговоров в исполнение я использовал творение германских военных инженеров, первым делом отгрохавших в центре города добротную виселицу. Первоначально это сооружение предназначалось для евреев и коммунистов, а повисли на нем изменники Родины и пособники нацистов…

Но это все так, текучка, на которую я обречен в силу того, что данные орбитальной сканирующей сети и в мире сорок первого, и в мире семьдесят шестого года пока способна воспринимать только моя энергооболочка. Первый планшет будет восстановлен практически одновременно с передислокацией «Неумолимого», поэтому орбитальную сканирующую сеть сорок первого года я подключу на командный центр линкора, как и должно быть при планетарных десантных операциях. При этом планшет, установленный в Белостоке, будет получать данные с сателлитов из семьдесят шестого года в те моменты, когда они будут показываться в створе межмировых Врат. Если на это способна моя энергооболочка, то и планшет справится. Непосредственно в мире товарища Брежнева размещать хоть что-то на постоянной основе преждевременно. Необратимая стабилизация там свершится только решениями двадцать пятого съезда КПСС, не раньше, но и не позже. Тут, в сорок первом году, в тот момент будет уже середина сентября, процесс мобилизации завершится, и пора будет задуматься о первом локальном контрнаступлении с решающим результатом, с которым надо успеть до начала распутицы…

Едва я успел об этом подумать, как вдруг за окнами раздалось «гау-гау-гау-гау» – звук форсируемых авиационных моторов низколетящего самолета, и тут же в моем сознании прозвучал голос: «Обожаемый командующий, докладывает старшая воздушного патруля, остроухая Ула Тан, в воздухе над охраняемым объектом на малой высоте присутствует одиночный двухмоторный германский истребитель, несущий за хвостом белый вымпел капитуляции. Что нам делать – разрешить посадку на аэродром или сбить?».

«Сажайте, – ответил я, – и сообщите наземной команде, чтобы этого перебежчика или парламентера сразу же доставили ко мне. Поговорим!».

18 июля 1941 года, час пополудни, Белосток, дворец Браницких

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Особь, экстренно примчавшуюся в Белосток на сто десятом мессершмитте, звали Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих, наци номер четыре. Ну точно он – Истинный Взгляд подтверждает. Гитлер, видишь ли, не поверил своим бесам-медиумам и прислал этого персонажа для очных переговоров – ни больше, ни меньше – о разделе мира.

От такой новости я ощутил привычную щекотку в районе темечка – там, где начал резаться нимб: это архангел внутри меня решил выглянуть наружу, желая собственными глазами посмотреть на столь именитого и наглого мерзавца. Но это так себе преображение, удовольствие от которого ниже среднего. Только что тут находился добрый Артанский князь Серегин, обычный человек с некоторыми дополнительными способностями, размышляющий о текущих делах – и вот его место занял суровый донельзя Защитник Земли Русской, Бич Божий и Адепт Порядка. Надо повесить большое зеркало на противоположной стене, чтобы всегда иметь возможность проконтролировать свое текущее состояние. А то с чего бы это такой самоуверенный и налитый спесью Гейдрих, которого две бойцовых остроухих ввели в кабинет под конвоем, едва увидев меня, побледнел, переменился в лице и сделал шаг назад? Тоже мне герой СС древности в тевтонской интерпретации: только увидел того, к кому так стремился – и сразу затряслись поджилки…