Текст книги "Рожденный Богом"

– 18 —

– Милый мой, хороший, умный, добрый, послушный, маленький раб, скажи мне, пожалуйста… Какого дьявола этот урод себя подставляет?!!! – а ведь все началось тихо и, даже ласково. Закончилось же… тихим стоном от боли, что причиняют сломанные ребра – Господин постарался.

– Я узнаю… Хозяин, – с трудом вымолвил раб.

– Ты не просто узнаешь, Мразь. Ты еще и заставишь его забраться в самую глубокую дыру, которую он найдет, и не вылезать оттуда пока я не прикажу, – существо было вздернут к верху за горло. – Ты меня… понял? – проникновенно спросил он.

– Да, – прошептал Мразь.

– Тогда… – договорить хозяин не успел, дверь в зал отворилась, и в нее быстро вошел один из охранников.

– Как ты посмел?! – тут же взвился Господин и, отшвырнув раба, пошел на новую жертву.

– Отец объявился, – быстро пролепетал воин, пока и ему не досталось.

– Как? Когда? – опешил Повелитель.

– Только что. Сейчас направляется к вам, – отрапортовал охранник и столь же быстро как вошел, исчез за дверью.

– Неужели прознал?

– Господин, что с ней будем делать? – ковыляя, подошел Мразь, указывая на клетку с Морриган.

– Заткни ее и убери подальше, – скомандовал он, нервно размахивая хвостом.

Мразь тут же подскочил к Маре:

– Лучше тебе молчать. Не заставляй меня это использовать, – он вытащил из-за пазухи целый моток серебряных нитей.

– Хорошо, – буркнула женщина в ответ. – Ты умрешь, раб, – напомнила она. – Страшной смертью.

Маленькое существо сглотнуло, но накрыло черной тканью клетку и откатило ее в потайную комнату Хозяина, которая пряталась в одной из ниш пещеры.

– Здравствуй, Отец, – поклонился Господин. – Что привело тебя в мою скромную обитель?

– Ты.

Повелитель с трудом совладал с собой, чтобы не вздрогнуть, тем самым, выдав свое волнение.

– Я слушаю тебя, Отец, – произнес он, стоя в легком поклоне и не смея поднять глаза на Велеса.

– Слухи до меня дошли, – начал Владыка подземного мира, – что некто… посмел… украсть… Маржану, – резко закончил он, все это время, наблюдая за реакцией подчиненного.

– Как украли? – удивился Господин.

Давайте расставим некоторые точки на «ё» и «i». Господином, Повелителем, Хозяин он был только для Мрази, ну и других СВОИХ слуг. Для Велеса – а именно он являлся богом подземного мира, а не этот садюга с замашками Наполеона, о котором вы могли подумать – он был лишь одним «ИЗ». Таких «из» было много. Так что Хозяин, был всего-то подчиненным. Спрашиваете, почему так долго до него добирались?.. Ну так ведь он не один тут»«правит»» и пока до него дошел взор истинного Владыки, прошло довольно много времени. А оно в данном случае играет очень большую роль.

Так вот реакция на заявление Велеса, была правильной, даже слишком: удивление, страх, шокированность во всей позе – как и следовало, ожидать от существа, которое ни сном, ни духом.

– Кто-то посмел выкрасть ее из собственного дома, – невозмутимо продолжал Велес, неспешно прохаживаясь по тронному залу.

– Господин, я бы никогда не посмел… – осторожно начал Хозяин.

– Это я уже вижу, – прищурившись, посмотрел на него Отец. – Может что-то слышал… или видел… знаешь? – деловито поинтересовался он, снимая с пояса обсидиановую плеть.

Вот это уже было серьезно. Больше трех ударов этой плетью никто не выдерживал, и если Велес начнет, то Господин все расскажет. Это прекрасно понимали все кто находиться в данной комнате. Даже Мразь, что прятался, но наблюдал за происходящим.

– Отец, – бухнулся на колени Повелитель, – если бы я знал, кто посмел поднять руку на Морриган, я бы собственными руками выдрал бы из него сущность, а потом медленно разорвал на куски, заставляя его сжирать их, – дрожащим от злости голосом проговорил он.

– Да? – вопросительно посмотрел на него подземный Владыка. – А за то, что ты призвал Убийцу, что с тобой сделать?! – быстро подскочил он к слуге и вздернул подбородок высоко вверх.

– Я не знаю о чем ты, Отец, – натужно прохрипел тот. – Никто не смеет вызывать волколака – это карается смертью.

– Верно, – спокойно произнес Велес, – никто не смеет. Все же кто-то пошел в разрез закону. Когда я узнаю, кто это… – обсидиановая плеть звонко щелкнула по полу, расколов несколько плит. – Смотри в оба … – тут он произнес его истинное имя, но мы пока оставим его в тайне.

– Я твой верный раб, Владыка. Ты всегда можешь на меня положиться, – уткнулся лбом в пол Хозяин.

– Надеюсь. Очень надеюсь, – холодно ответил Отец и быстро вышел из тронного зала.

Господин еще некоторое время стоял на коленях, уткнувшись носом в черные каменные пластины пола. Визит Велеса откровенно его напугал, еще бы чуть-чуть и весь план рухнул бы.

– Мразь, – тихо позвал он, устало, опускаясь на трон.

– Да, Хозяин, – рядом тут же возник раб.

– Найди Убийцу и передай мой приказ.

За всей заварушкой с Убийцей мы напрочь забыли об одном персонаже. Оборотень хорошо потешился со злыднями, уничтожив треть и так небольшого отряда. Однако в доме ведь был еще один лесной житель. Да, да, я имею виду татя Рога, которого за несколько минут до бойни, хотели придать мучительно смерти. В результате он оказался на полу: связанный и всеми забытый. С трудом ему удалось забиться в темный угол и застыть там, наблюдая за кровавой расправой. Если сначала он радовался, что отморозкам достается, то вскоре сильно испугался, особенно, когда Убийца начал принимать свой истинный облик. Крики, боль, страх, отчаянье – от этого только хуже. Избитое тело затекло и болело, а когда завыл разъяренный ветер – знак, что Леший идет – Рог потерял сознание.

Очнулся он уже на рассвете: багряное солнце подсвечивало деревья, лесные жители как бы нехотя просыпались, вяло пели птицы, животные, словно только что отошли от зимней спячки – лес просыпался после страшной ночи. Запах крови все еще витает над этим местом и поэтому его стараются обходить. Руки связанны и уже отливают фиолетовым цветом, он их не чувствует. Зато очень хорошо ощущает все остальное тело, которое вопит от ужаса. Конечно, если бы тать посмотрел на себя в зеркало, то и он бы вскрикнул: тело превратилось в сплошной синяк, который сейчас нещадно ноет и болит. Глаза превратились в щелки, губы разбиты, нос сломан, точно не хватает нескольких зубов. Все это хорошо дополняет общий вид татя – бомж после драки.

В доме никого не было, он уже давно прислушивается, стараясь не обращать внимания на тупые позывы тела. Видимо злыдни покинули дом насовсем, либо ушли только на время, а значит, в любой момент вернуться и с радостью обнаружат притаившегося татя. Это место вновь обагрится кровью, если срочно отсюда не убраться.

С невероятным трудом, стиснув зубы и стирая их в крошку, кое-как помогая себе связанными за спиной руками, ему удалось сесть – для начала неплохо. Обзор увеличился, но от этого стало только хуже.

Вспомните какой-нибудь кровавый фильм ужасов: ну там трупы каждую минуту, части тел, крови столько, что можно бассейн спокойно наполнить, внутренности повсюду, словно их специально повесили сушить. Представили?.. А теперь вычеркните из этого списка всё и оставьте только кровь. Я ведь говорил, что после смерти, тела через какое-то время исчезают. Правда, в данном случае их могли унести отморозки. Вот только все остальное остается на месте и огромный рой мух – и это поздней осенью (!) – очень четко указывал на место, где все произошло. Умолчу о большой красной луже, что успела покрыться коркой, но все еще может вызвать приступ тошноты. Да и сладковато-металлический запах, который оседает на языке… В общем, вы можете себе представить, что там было, тем более что знаете.

Труднее всего было встать на ноги: руки связанны, тело орет благим матом, что не сдвинется с места – лучше сразу расстрел. Все же ему удалось подняться. Инстинкт самосохранения сработал: Рогу вдруг показалось, что он слышит приближающиеся голоса. Первое о чем он подумал – злыдни возвращаются. Тут если не хочешь попасть на»«вечеринку»» главным развлечение вскочишь, даже если ноги будут отказывать. Шум в голове, расплывающиеся круги перед глазами, ну и все остальные»«прелести»» – хорошо лес рядом. Тать вошел в него и… а вот раствориться в нем не получилось – руки-то за спиной. Так что ножками, ножками и как можно дальше.

Скоро Рог упал, потому что бежать уже не было сил: каждый шаг – сильный удар по организму и терпеть его, можно только в разумных пределах, то есть лучше совсем не двигаться. Труднее всего было освободиться от пут: ножа нет, рук от плеч уже не чувствует, камней поблизости тоже нет и помочь никто не может – даже перегрызть. Что в этом случае делать?.. Правильно – нужно пытаться перетереть ее об дерево, где кора мощнее и не сдирается от первого прикосновения.

Время перестало быть чем-то важным для него. Сначала он отсчитывал каждое движение, которое порой не чувствовал. Однако после первой сотни сбился, а после второй… хотя может и третьей, или пятой он потерялся окончательно и просто поднимал и опускал руки, в надежде, что веревки лопнут. Только падающий снег не позволил ему сойти с ума от безысходности и отчаянья. Солнце давно побывало на небосклоне и уже стало опускаться, когда тать почувствовал острые уколы в пальцах. Это придало сил, и плечи стали подниматься быстрее и выше, хоть это и вызывало приступы боли.

Уже никого не боясь, он попросту кричал оттого, что в руках жгло так, будто опустил пальцы в кипящую смолу. Веревки лопнули несколько минут назад, но он так и сидел с заведенными за спину руками, потому что не мог двинуться – члены тела точно склеили между собой, и даже вдох был через силу. В конце концов, тать ушел в забытьи, повалившись рядом с облезлым стволом.

Очнулся, оттого, что на лице кто-то упорно лазил, старясь раздвинуть губы-лепешки и забраться внутрь. Он отмахнулся рукой и сдавленно зашипел. Открыл глаза и тут же захлопнул, так как в них уперлось, что-то серое и кашеподобное. Рог провалялся на земле остаток дня и всю ночь, за которую снег успел покрыть его толстым слоем. Вот как раз он-то и пытался прорваться к нему в рот, подтаяв от дыхания.

По-хорошему татю надо было встать и поковылять к себе домой, ну или на суд Лешего, надеясь, что он будет справедливым. Однако где вы видели хорошего татя? Да, они не злыдни, но и шуточки у них тоже не безвредные. А тут у нас имеется совсем особый тип, который помешался на праве мести. Вот только что ему делать дальше, ведь мальчишку убили – он сам это слышал? Казалось бы, закон соблюден, ну, что ему неймется?

Первое что сделал Рог, взобрался на дерево – там безопаснее, а потом, не торопясь, направился к дому, где некогда жил мальчишка. Тать рассуждал логически, по крайне мере он так думал: «Если парень мертв и его не достать, то… До сих пор жива его подружка». Ко второму парню – Гошке – он лезть не посмел бы, слишком жива память о той силе, что он проявил тогда. Вот девка в самый раз, чтобы отыграться за все свои неудачи и не осуществленную месть.

Вечер напал на город, как хитрый захватчик: быстро и безжалостно, не оставив ни секунды на отступление. Снег – тихий помощник, засыпал город белесыми хлопьями, постепенно погружая его в сон, такой же белый и холодный, но в тоже время спокойный и умиротворяющий. Редкие прохожие, отголоски слов и эмоций, еле уловимые запахи тел и шуршание подошв по снегу. Фонари горят в каком-то своем ритме, порой не понятном: то, зажигаясь синхронно; то, перемигиваясь, словно изучая азбуку Морзе; а то и вовсе загораются через одного, как будто кто-то невидимый решил поиграть в шахматы, а улица его доска.

Все это могло радовать глаз, если бы кто-нибудь остановился, хотя бы на минуту и присмотрелся к этому великолепию. Однако редко кто из нас поднимает голову выше асфальтовой дорожки, что ведет к дому или работе. Зачем? «Меньше знаешь – лучше спишь», – правда, хороший девиз? Мы так привыкли не обращать внимания на происходящее вокруг, что порой с удивлением осознаем – подняв голову, – что вокруг полыхает огонь. Утрирую, конечно, но думаю, смысл понятен. Человек – окукливается. Запирается как какая-нибудь гусеница в кокон, обволакивая себя ничего не виденьем и ничего не слышаньем. Вот только редко когда, прорвав путы «моя хата с краю» на свет появляется бабочка. Ну, или что-нибудь еще прекрасное.

К чему все это? Да к тому, что хоть иногда стоит остановиться и поднять голову, чтобы увидеть горизонт и то, что за ним.

Вот если бы кто-нибудь оторвал свой взгляд от белого асфальта и посмотрел… хотя бы на горизонт, то вполне мог бы увидеть престранную картину. Из стены темного леса, на всех парах выбегал полуобнаженный человек. Рваные брюки, да ботинки были его единственной одеждой. Принять бы его за спортсмена-»«моржа»», но безумство в глазах, кровь на руках и лице, да и скорость с которой он передвигается – словно на невидимой машине едет – не позволяли таким мыслям даже появиться. При взгляде на него хотелось отскочить в сторону, а лучше убраться подальше, но… Как уже говорилось, никто не поднял головы, никто не посмотрел, да и не заметил. Только кто-то поднял повыше воротник, когда ветер неожиданно пахнул в лицо снегом – все что осталось после бегущего.

«Нет, мне не страшно. Это было тактическое отступление», – повторял он себе под нос, старясь не врезаться в какого-нибудь прохожего. Тому бы пришлось очень плохо, а вот его могло бы задержать, что крайне нежелательно в данной ситуации. Леший, это не злыдень или тать захудалый, с ним особо не повоюешь, тем более, когда он разъярен. То, что хозяин леса озлоблен было слышно даже в нескольких километрах от места позднего ужина волколака. Если внимательно присмотреться, то можно увидеть как деревья, словно спички взлетают над лесом и с грохотом падают обратно. Лес сейчас опасен, а вот за его пределами Леший ничего сделать не сможет. Поэтому волколак так и спешил покинуть лесной массив.

Оборотень про себя усмехнулся и перешел на неспешный шаг. Холод на улице его не волновал, но привлекать внимание своим видом, он не хотел. Благо сейчас уже темно, да и снег создает хорошую завесу: хватит, чтобы добраться до убежища и там переодеться и осмотреть раны. Да, он ранен – злыдням все-таки удалось его достать. Кто же знал, что они так перепугаются и бросятся на него с ножами. Жаль, конечно, что не всех удалось уничтожить, но даже трое хорошая добыча. Он погладил матовую крышку коробочки, что покоилась в кармане.

Убийца был единственным обладателем подобной вещи. Само по себе ее существование отвергалось и считалось ересью, не имеющей право на жизнь. Доселе всем было известно, что сущность нельзя удержать, а тем более хранить, после того как она покидает тело носителя. Кто бы мог подумать, что такое в принципе возможно и для этого требуется небольшая черная коробочка с отделениями внутри? Волколак не получил ее случайно, он специально, в течение долгих лет, выискивал, вынюхивал, выпрашивал, собирал информацию о мастерах способных сделать что-то подобное.

Оборотень давно понял, что съеденная сущность делает его на порядок сильнее, но возникала трудность – все время убивать нельзя. Точнее можно, но это привлечет ненужное внимание к его персоне, а, то и Отцы могут заинтересоваться. Вот тогда он и обратился за помощью к древним письменам, в которых говорилось о неком предмете способным удерживать и хранить сущности.

Лет сто ушло на то чтобы найти нужного человека. Хотя назвать Его человеком язык не повернется. Он жил в глубокой и темной пещере, где всегда горел огонь. Высокий рост, развитая мускулатура, большие клыки и когти, черная шкура и… хвост – так выглядел Господин. Тогда Убийца принял его за мастера, пусть и не простого, а способного сделать очень многое.

Заказ был очень сложен, да к тому же противозаконен. Хотя закона не существовало, потому что опровергалось сама идея создания данного предмета, но все понимали, что если кто-то посмеет сделать такую вещь, то от гнева Отцов его ничто не спасет. А этот мастер рискнул, правда и потребовал в уплату год службы. Мелочь, учитывая, что для волколака год как неделя, а неделя как минута. Он согласился.

Три месяца у мастера ушло, чтобы изготовить это маленькое чудо. Все это время Убийца не отходил от него ни на шаг, следя за каждым движением руки и сопровождая каждый шаг глухим рычанием. Наконец свершилось, и в его руках покоилась еще не остывшая шкатулка: черно-матового цвета, небольшая, с несколькими отделеньями внутри и маленьким замочком, чтобы крышка не открывалась без воли хозяина.

– Ты славно потрудился, мастер, – похвалил он.

– Теперь твоя оплата, – протянул руку искусник.

– Подожди, сперва надо проверить, – поднял ладонь оборотень. – Сначала надо проверить, – хищно улыбнулся он и бросился на мастера.

Бой был не долгим, ровно столько, сколько волколак летел из одного края пещеры в другой, где распластался по стене и с глухим стоном сполз с нее. Это было невероятно, мало, кто мог противостоять силе и ловкости Убийцы, а уж тем более одолеть его.

– Кто ты? – прохрипел он.

Мастер ухмыльнулся и назвал свое Истинное имя.

– Дурак, ты пытался убить меня за это пойдешь мне в услужение… Навечно, – люто произнес Господин. – А чтобы не было сомнений, я заберу твою черную сущность.

С этими словами он подошел к нему и воткнул острые когти в грудь. Боль наполнила все тело волколака и он закричал. Темный шарик зашевелился у него в груди и ловко выскочил через рот, где был немедленно пойман Хозяином.

– Теперь ты мой, и если посмеешь ослушаться, то твоя сущность умрет, а ты будешь следующим, – осклабился повелитель.

Вот так Убийца стал служить, будто сторожевой пес на длинном поводке. Да, он получил свою шкатулку, и он пользовался ей, в первый же день уничтожив более тридцати человек.

Постепенно шкатулка заполнялась, и вставал вопрос, куда девать сущности – выбрасывать жалко, а съедать нужно только в крайних случаях. Тогда Убийца придумал – не без помощи Хозяина – делать из них шарики и составлять четки. Один черный шарик – сто сущностей.

Сейчас у него их тридцать пять, для полного завершения страшного украшения не хватает одной жизни, которую ему обещал отдать Господин, когда придет время – а оно скоро придет.

– Четыре дня, – произнес Убийца, подходя к убежищу. – Всего четыре дня до Всхождения. – В кармане настойчиво зазвонил мобильный. – Да, – поднял он трубку. – Привет, привет.

Если вы думаете, что Отцы не искали Убийцу, занятые более важными делами, то вы глубоко ошибаетесь. Неожиданное нападение и последующая смерть Ильи стала шоком для всех и поиски действительно прекратились, но как только стало понятно, что Волосову – человеку – ничего не угрожает, то розыск оборотня возобновился с новой силой. Отцы действовали через все структуры и механизмы, к которым, так или иначе, имели доступ. Однако трудно искать нечто, что и словам-то не объяснишь. Тем более не расскажешь, как он выглядит – если бы знали, то оборотень давно был бы распят на ближайшем заборе, – а заставлять людей искать неведомо что, крайне тяжело. Даже с учетом того, что была убита большая часть детей Лешего; то, что он почти не поймал Убийцу, опоздав всего на пару мгновение, ничего не дало – не единой зацепки. Так что основную часть поисков Отцы проводили сами.

Да, злыдни описали волколака, когда пришли в себя, но – повторюсь – это не играло никакой роли. Зная способность этих тварей к преображениям, можно с уверенность сказать, что через минуту после побега он выглядел иначе.

Окружении Ильи буквально прочесывалось под лупой, чуть ли не от момент зачатия, до – что он делает сейчас. Наиболее пристально просматривалось время, когда были совершенны нападения, и кто где в это время находился.

Заранее скажу, что все проверить было невозможно: Отцы хоть и Боги, но даже им не все подвластно. Единственный кто мог бы сразу указать на Убийцу – ОН, но до ЕГО прихода так много времени – четыре дня громадный срок, когда у тебя за спиной беситься, а иначе его поведение назвать нельзя – волк-оборотень.

Уже можно назвать – так сказать – подозреваемых, вот только основной их костяк составляют друзья Ильи, что не удивительно, в который в том числе входят Геннадий Морозов и Георгий Ветров!

Во-от, очередная засада. Как можно умудриться записать Ярило в Убийцы? На кой, извиняюсь, черт это ему нужно? Морозова так вообще будет подозревать только больной, они росли с Илей буквально на рядом стоящих горшках. Тем не менее, факты упрямая вещь идущая порой в разрез всем твоим увещеваниям и логическим, как тебе кажется, умозаключениям. Вот и тут все сводилось к тому, что ни у одного, ни у второго нет твердого алиби (все заговорил, как заправский следователь).

– Глупости все это, – откинулся в кресле Родов. – Глупости и безрассудство. Подозревать их. Ладно, человека, но – Ярило?!

– Успокойся, Петр. Я не говорю, что это истина, но ты сам видишь, – Власий указал на бумаги, – только эти двое более всего подозрительны. Надо допросить их.

– Петрович, не теряй головы. Еще не хватало, чтобы мы из-за какого-то волка-переростка начали друг друга подозревать, проверять и перепроверять, ставя под сомнения любые слова и действия. До чего мы тогда докатимся?

– Петр Михайлович, думаешь, я не понимаю, чем это грозит? – вопросительно посмотрел на него Волосов. – Если Георгий и согласиться на проверку – парень не дурак, то как опросить Морозова, не вызывая лишних вопросов и сомнений?.. Вот, и я не знаю.

– Я согласен с Михалычем – глупости все это, – поддержал доктора Стрибов. – Я, так же как и вы знаю обоих с пеленок и слабо могу себе представить, чтобы кто-нибудь из них…

– Николай Трофимыч, слабо не слабо, а ты возьми и представь, – прервал его Власий. – Если не они, то мы оказываемся, там же где были…

– В глубокой, черной дыре, – закончил за него Родов.

– Ага, там, где Ра никогда не объявляется, – усмехнулся Стрибов.

– Тогда я не знаю, что делать, – развел руками Власий. – Где-то в городе бродит Убийца. До Всхождения осталось всего несколько дней, а мы тут сидим и разглагольствуем, о том верно ли наше… хорошо – мое – суждение о Веснове и Морозове.

– Может, Баюна спросим? – предложил Петр Михайлович.

– Ты же знаешь, что столь четкий ответ он не даст. Да и потом он видит время и его последствия, а не каждую отдельную личность. Проще полиграф сюда притащить и подключить обоих, – тяжело вздохнул Волосов-старший.

В это время раздался телефонный звонок. Власий аккуратно снял трубку – он уже опасается делать это, слишком много плохих вестей было за прошедшее время.

– Велес, это Солнцев, – прозвучало на том конце провода. – ОН проснулся.

Леля, все время, пока»«болел»» Илья, чувствовала себя крайне неуютно: девичье сердце подсказывает, что не все нормально, но остальные упорно твердят, что «все хорошо – Иле необходимы дополнительные процедуры». Кому верить? Как бы то ни было, но больше прорваться в больницу она не пыталась, да и Петровский с Весновым тоже отговорили от этого, здраво разъяснив, что теперь она так просто туда не пройдет. Оставалось только ждать и надеется, что сердце ошибается. Институт, друзья, Гошка, прогулки, стали ее спутниками, на эти дни. Осенний лес каждый раз встречал ее как старую подругу: шелестел оставшейся листвой, качал головой и легко трепетал волосы. Снег плавно ложился на нее, а не засыпал как остальных, словно не хотел лишний раз тревожить. Она бы с удовольствием пообщалась с дядей Митей, но он все время был в бегах, делах и проблемах – даже встретиться некогда.

В один из таких дней, она вновь гуляла по лесу, по его скрытым серым снегом аллеям и вновь была одна. Сегодня хоть и воскресенье, но народу почти не было, словно люди испугались снега и решили остаться дома, запершись в теплых квартирах. Неспешно горели фонари, хотя было чуть за полдень, под ногами снег немного хрустел – это не то, что на улице, там такая каша, что впору надевать калоши и нанимать лодку. На душе сегодня спокойно, будто все ее прошлые подозрения и опасения были ложными.

– Привет, красотка, – раздалось вдруг за спиной.

– При… – договорить она не смогла. Повернувшись, обнаружила, что перед ней стоит бомжеватого вида человек, с разбитым лицом, в порванной одежде и глаза – безумные и страшные.

– Боишься? – зло усмехнулся он. – Правильно. Твоего парня замочили – теперь настала твоя очередь отправиться за ним, – видно, с каким трудом он разжал кулак, и мелко трясущиеся пальцы ощерились сломанными когтями.

– Как умер? – недоуменно посмотрела не него Леля.

– Как свинья. Визжал, пока его резали, – Рог не мог этого знать, потому что в то время его уже не было в больнице, но почему бы не сделать больнее ей.

– Не может быть, – безжизненно проговорила девушка. – Он не может… вот так.

– А это ты у него сама узнаешь, – жестоко оскалился тать.

– Это ты его… убил? – чуть ли не плача, но в тоже время холодно поинтересовалась она.

– Если и так? Что ты мне сделаешь – закричишь, позовешь на помощь? – огляделся Рог – на аллее никого не было.

– Я убью тебя, – шепотом произнесла она. – Да простит меня лесной царь.

– Откуда?.. – вот теперь тать не успел договорить, как поперхнулся собственными же словами.

Рожаница Леля была олицетворением весны: пробуждения природы, ее обновления и взросления, новой жизни. Она была частью природы и могла подчинить ее.

Что нам позволяет быстро понять, хороший человек или плохой? Может его поведение, может то, как он начинает с нами разговор, его движения, мимика, фразы, вешний вид? Психологи говорят, что первое впечатление – оно же зачастую и верное – формируется впервые десять-пятнадцать секунд общения, все остальное время мы либо подтверждаем его, либо разочаровываемся в человеке.

Рог был плохой: его внешний вид, говорил за него гораздо лучше, а речь и поведение только дополняло негатив. Леля – хорошая, даже слепец понял бы это, просто стоя рядом. Однако сейчас… О, сейчас я бы с ней рядом, даже бетонную стену не поставил – расплавиться мгновенно. Весна одно из самых красивых времен года и самое переменчивое. Такой должна быть и Богиня.

Слезы лишнее, когда сердце наполняет гнев. Что ей какой-то безмозглый тать, ведь… ведь… он…

– Ты убил его! – закричала она, и лес вздрогнул.

– Нет, – испуганно промямлил Рог, понимая, что поступил очень глупо. Настолько, что лучше бы его злыдни нашли, не было бы так страшно и смертельно.

Перед ним стояла одна из Дочерей, и она была крайне зла на него.

– Ты! Убил!! Его!!! – даже снег казалось, полез обратно на небо, испугавшись ее вопля отчаянья и злобы.

– Это не я, – пролебезило существо, но его уже никто не слушал. Нет ничего страшнее девушки, которая готова мстить за любимого.

Светлые волосы вдруг начали терять свет, все больше отливая сединой. Небесно-голубые глаза стали такими холодными, что любой бы айсберг позавидовал. Крылья носа широко раздувались, а рот перекосило от горя и злобы.

– Мать-природа, я – твоя Дочь, призываю тебя, – эти слова она буквально выплюнула.

Казалось сам мир замер, погрузившись в образовавшийся вакуум: ветер перестал носиться средь деревьев, снежинки замерли, так и не долетев до земли, сам воздух, покинул это место. Рог вдруг почувствовал, что начинает задыхаться, а может дыхание сперло от осознания КОГО он разозлил. Аллея пуста, быстро взобраться на дерево не получится, да и вряд ли это поможет, ждать помощи тем более не от кого. Даже если крупно повезет, и он успеет призвать Лешего и тот успеет, никто не даст гарантию, что он пойдет против одной из Дочерей природы.

– Не надо, – только и успел вымолвить он от страха, как воздух сформировался в тугой шар и бросился ему в грудь. Татя подняло вверх и с силой бросило на деревья. Избитое тело взвыло от боли, и Рог застонал, рухнув на мокрый снег. А тот мгновенно уплотнился и стал тверже, чем асфальт. Время вновь пошло и теперь на лесное существо падали снежинки весом с хороший кирпич и такой же плотности. Он, было, решил взобраться на дерево, но ствол неожиданно стал гладким как мыло и тать попросту съезжал с него, не помогали даже когти.

Леля стояла грозная, сжав кулачки и с ненавистью глядя прямо на татя. Ей хотелось только одного – уничтожить его, как он… убил…

– ИЛЬЯ!!! – закричала она и упала на колени не в силах больше вынести осознания того, что его больше… – НЕТ!!! – слезы сами покатились по щекам, обжигая лицо своими прикосновениями.

Рог ухватился за дерево и с трудом поднялся. Он так и не понял, что случилось с Дочерью, но спрашивать не хотел. Природа вновь стала сама собой, как будто слезы девушки освободили ее: снег такой же мягкий, стволы деревья такие же удобные для лазанья, а воздух почти не ощущается. Тать не стал дожидаться, пока Богиня придет в себя и заметит его и весь гнев хлынет с новой силой. Да, сейчас она даже не видит его и, можно было бы воспользоваться ситуацией, – хватит одного удара, – но он понимал, что тем самым рискует своей шкурой. Одно дело убить простую девчонку – пожурят, накажут, может даже выдерут, но это не страшно. Совсем другое – Дочь. Если он посмеет до нее дотронуться с плохой целью, то и Леший не спасет его от гнева Отцов, а, скорее всего, сам уничтожит. Так что Рог быстро взобрался на дерево, посмотрел на рыдающую Богиню и, перепрыгивая с одной верхушки на другую, убрался с аллеи.

«Все будет хорошо… Не волнуйся, любимая… Я с тобой… Я всегда буду с тобой», – прозвучало у нее в голове. Голос был спокойный и утешающий.

– Иля, – только и сумела вымолвить она, зажав рот рукой, чтобы не закричать.

«Прости», – грустно так и обреченно.

– Нет, – пискнула она и потеряла сознание.

Для кого-то понедельник – день тяжелый. Для кого-то он – день как день. Кто-то совсем не замечает быстро меняющийся калейдоскоп часов, дней, недель и месяцев. Одно время сменяет другое: день – ночь, лето – осень, а затем зима, жара – холод, дом – работа, лица – лица – лица. Однако для некоторых сегодняшний день запомниться на всю жизнь – сегодня родился ОН.

Для Ильи, в первую очередь понедельник второй день рождения. Если вы думаете, что он забыл, что с ним произошло, то вы глубоко ошибаетесь – такое не забывается. Тем более что тело хоть и избавилось от страшных шрамов, порезов, грубых нитей, но память услужливо подкидывало»«красочные»» воспоминания: перекошенные злобой лица, оскаленные в ухмылке рты, острые лезвия ножей, что как сумасшедшие взлетают вверх и опускаются вниз, отдаваясь в голове черными и красными кругами. Они наплывали друг на друга, сталкиваясь и заставляя тело рваться от пронизывающей боли, а сознание кричать пронзенными легкими.

– Как тебя зовут? – сглотнув, тихо спросил Солнцев.

– Не знаю, – пожал плечами Иля, но было видно, что теперь это его не тревожит. – Еще не время, но теперь я понимаю, что все было не зря. Правда, ведь… сын?