Текст книги "Рожденный Богом"

– 20 —

Утро начиналось для каждого по-разному. Например, Илья и Леля даже не проснулись, когда солнце попыталось прорваться сквозь шторы – бесплодная попытка. Волосов только повернулся на другой бок, накрыв рукой девушку, а та мурлыкнула в ответ и прижалась сильнее.

Для Убийцы оно началось с пробежки – надо форму поддерживать. Так что утро он встречал в легком спортивном костюме и мелькавшими по бокам деревьями. По дороге особо не побегаешь, скорость-то большая, заметит еще кто ненароком, а в лесу он может себе это позволить. Острый нюх предупредит, если вдруг кто-то подумает приблизить ближе, чем на километр.

Власий Петрович встречал рассвет за компьютером – работа обязывает. Петр Михайлович уже на работе – там и спал, отправив жену к подружке.

Самое же интересное утро началось у Рога. Очнулся он, когда солнце преодолело горизонт и начало вступать в силу, просвечивая и согревая лесные просторы. Солнечный зайчик, отражаясь от подтаявшего снега, весело бегал по его лицу, стараясь разбудить. Тать отмахнулся от него рукой, но это избавило его от проказника на пару секунд, потом он вновь принялся безобразничать. Рог поморщился, прикрыл глаза ладонью и попытался повернуться на другой бок.

Не удалось. Зато ногам стало больно, будто некто сильный схватил его за лодыжки и с силой сжал. Тать вновь поморщился, только теперь от боли и недоуменно открыл глаза, пытаясь понять, что случилось. Вот только от этого стало еще непонятнее: мир почему-то выглядел перевернутым, словно Леший от злости пересадил все деревья, кустарники и даже самые мелкие опавшие листья, которые пробиваются сквозь перевернутый снег вниз головой. Хотя… если присмотреться, то макушки так и смотрят в небо, которое, кстати, тоже находится не там.

– Он очнулся, – донеслось до татя, и к нему подошел перевернутый злыдень. – Ну как тебе отдыхалось? – ухмыльнулся он и подергал веревку, которая одним концом опоясывала толстый сук, а вторым охватывала ноги Рога – тать висел вниз головой.

– Очнулся, сучонок, – похлопал его по щеке Толстяк. – С добрым утром, – кулак врезался в челюсть, от чего Рог закачался как тряпичная кукла на ветру. Рот тут же наполнился чем-то вязким и невкусным, к тому же пара твердых комочков попали в горло, вызывая приступ тошноты. Тать пытался отхаркаться, вот только трудно это делать, веся вниз головой.

– Толстяк, помоги ему, а то задохнется раньше времени, – кивнул Вол на пленника, который уже начал багроветь.

Два злыдня приподняли татя и тот, более-менее сумел освободиться от наполнившей рот крови и двух зубов.

– Рано тебе подыхать. У нас на тебя больший планы, – зло усмехнулись отморозки и резко отпустили его. Рог дернулся, и веревка больно впилась в ноги, заставляя его зашипеть.

– Зря не трепыхайся, – подошел Вол. – Нам с тобой серьезно поговорить надо, а если ты будешь дергаться зазря, то… – в руке блеснул нож, – вряд ли доживешь до полудня.

– Вы все равно меня убьете, – с ненавистью бросил тать.

– Ну так ведь еще не полдень, – посмотрел главный вверх. – Ты можешь продлить себе жизнь… на пару часов.

– Что ты хочешь?

– Зачем ты нас заложил и как договорился с Убийцей?

Рог непонимающе уставился на злыдня.

Какое сладкое слово «Свобода». А знаете, какое слово еще слаще?.. Нет, не «Вечная свобода» – Учеба. Да, да вы не ослышались. Ну что может быть прекраснее того дня, когда мы пошли первый раз в первый класс? Сколько было захлебывающейся радости, неверия, что «наконец-то мы здесь». Кстати, не менее радостно, а скорее более, мы покидали эту школу через десять лет. Потом вновь море ликования, когда удавалось поступить в институт (кому-то даже с первого раза).

Пусть это одни из самых запоминающихся событий в нашей учебной жизни, но ведь мало кто задумывается, что школой, институтом, университетом, аспирантурой, докторантурой учеба не заканчивается. Да, по окончанию определенных заведений мы получаем документ подтверждающий, что мы все-таки ходили туда, а не просто рядом праздно шатались. Однако учеба продолжается. Каждый день мы можем постигать что-то новое, доселе неизведанное или неясное. Каждый наш вопрос «Почему?» или «Как?» позволяет получить еще одну частичку знания, которую мы потом используем. Не зря говорят, что взрослые – те же дети, только старше. Ведь ребенок впитывает в себя все новое, как губка, порой с такой поразительной скоростью, словно пытается угнаться за отходящим поездом, в котором он машинист.

Так что «Учеба» – сладкое слово. Потому что – не побоюсь этого – его можно поставить в один ряд к синонимам слова «Жизнь».

Илья всего неделю не был в институте, а казалось, что целый год. Нет, там ничего не поменялось – изменился сам юноша. Теперь он мог видеть и слышать то, чего раньше не знал. Оказывается, что не только некоторые из учителей скрывают свое истинное обличие. Даже среди учеников и персонала встречаются… Забытые.

Да, именно так они себя называют. Кто помнит, что когда-то на свете жили русалки, или кикиморы, домовые и лешие? Для нас это не более чем «приданья старины глубокой», которые мы в большинстве своем считаем сказками. Однако…

Теперь Илья видел, что Забытых среди людей гораздо больше, чем, кажется. Видения все еще носят временный характер, но и этого достаточно, чтобы – будь психика послабее – свихнуться. Весь мир переворачивается с ног на голову; черное становится белым, которое тут же переходит в красный. Калейдоскоп неожиданностей, вопросов, недоумения и восхищения – вот, что можно увидеть, услышать, почувствовать.

– Истинный мир, – прошептал Илья, стоя в холле и восхищенно глядя на институт»«новыми»» глазами.

– Илюха! – раздался крик, и сзади налетели, чуть не повалив на пол.

– Гошка! – не менее радостно отозвался Волосов, обнимая и похлопывая друга по спине.

– Ты что не звонил, охальник? – отстранился Веснов. – Выписался еще вчера, а я только сегодня об этом узнаю, – в голосе небольшой укор. – Причем от Лели… Друг называется.

– Извини, – улыбнулся Иля. – Я так спешил покинуть больницу, да еще и Лелю давно не видел, что сразу к ней поехал. Поверь, меньше всего я тогда думал о звонках.

– Эх, герой-любовник – прощаю тебя, – в ответ усмехнулся Георгий, – но только как друга и как мужчина мужчину. – Слушай, а, правда, что… ты… знаешь… кое-что? – замялся он.

– Знаю, Ярило. Знаю, – нежно произнес Илья, глядя Веснову в глаза.

– Отец, – шокировано выдохнул тот и попытался приклонить голову в знак почтения.

– Тихо, тихо, – притормозил его юноша, – не надо лишнее внимание привлекать – на нас уже косятся, – посмотрел он по сторонам, отмечая заинтересованные лица.

– Извини, – тут же непринужденно ответил Гоша. – Ну рассказывай, как ты.

Аудитория была наполовину заполнена, поэтому друзья могли поговорить без лишних свидетелей, усевшись на последний ряд. Веснов слушал внимательно, лишь изредка перебивая его вопросами. Однако когда Илья говорил о своем убийстве, тут Гошка не сдержался и ударил кулаком по столу, чем вызывал недоуменные взгляды одноклассников. Правда многие тут же переключились на Илью и со всех сторон посыпались вопросы, «как он, как здоровье, что так долго?» – народ искренне радовался, что он наконец-то вышел из столь… необычной больницы. Так что разговор пришлось отложить, отвечая на десятки однообразных, но – повторюсь – искренних вопросов.

– Звонок, – недовольно произнес Илья, слушая, как в коридоре надрывается металлический голос, оповещающий о начале занятий.

Волосов шел в институт не только чтобы увидеть его, друзей, одноклассников, учителей, но и чтобы серьезно поговорить с Гошкой и Морозовым. Почему он не стал этого делать в более спокойной обстановке? Да потому что здесь можно сделать одну вещь, которая покажет, скрывает что-то собеседник или нет: от вопросов можно уйти, причем в самом прямом смысле. Никто не помешает выйти из аудитории, сославшись на… звонок, что кто-то зовет, просто в туалет.

В аудиторию зашел преподаватель – обычный, из людей – и, поздоровавшись, начал читать лекцию.

Друзья так и остались сидеть на заднем ряду. Перед ними было еще два свободных ряда, снизу вещал учитель, а значит, есть возможность нормально поговорить, не привлекая внимания.

– Веснов, у меня к тебе есть несколько вопрос, – серьезно начал Илья.

В то, что Убийца кто-то из друзей он не верил, да и вряд ли его кто в этом разубедит. Все же у них есть проблема, не замечать которую Отцы не могут, а значит и он не может ее игнорировать. Оставлять опасного врага – насколько он помнит о волколаках, – когда до особого дня осталось всего ничего, глупо и безответственно. Хотя оборотень – по отношению к нему – себя еще не проявлял, но это ничего не значит.

– Иль? – не менее серьезно посмотрел на него Георгий.

– Ты ведь знаешь, что… Нет, не так… Можешь сказать, где ты был?..

Прямой вопрос, который сразу же дает понять человеку посвященному, что ты намереваешься узнать. Таких вопросов у Ильи было несколько, и с каждым из них лицо Георгия принимало все более удивленное выражение… Потом недоуменное… Сумрачное… Под конец холодное выражение лица, а в глазах затаенная обида и непонимание – за что?

– Думаешь… что это я… Убийца? – осторожно спросил он.

– Нет, не думаю, – честно признался Волосов. – Но и ты пойми, слишком много совпадений, причем не в твою пользу. В дни, когда погибали дети Лешего, ты…

– Значит, все-таки подозреваешь, – горько бросил Веснов.

– Я только уточняю, – попытался втолковать Илья. – Дело слишком серьезное, чтобы вот так просто взять и забыть, что по городу шляется огромный волк, с маниакальными наклонностями. Ты мне друг, мы с тобой вместе с детского сада. Никто, ты понимаешь – никто, тебя не подозревает, но я должен быть уверен.

– Понятно, – деловито ответил Веснов, стараясь не глядеть на друга. – Я все понимаю… Отец. Ты поступаешь, как тебе следует.

– Не надо так, Гош, – умоляюще попросил Волосов. – Ты ведь один из нас и знаешь, что Убийца это не просто россказни, а реальная опасность.

– Да, Отец, – голос звучал надтреснуто, словно Георгий не давал… другим слова прорваться наружу. – Я твой раб, поэтому повинуюсь твоим приказам, – каждое слово как ледяно клинок в спину.

– Не надо, – тихо произнес Илья, опустив глаза, в которых стояла боль. – Ты мне не раб – ты самый лучший друг, который…

– Которого ты обвиняешь в убийствах Забытых! – не выдержав, взорвался Георгий.

– Веснов, Волосов, что там у вас? – недовольно посмотрел на них учитель. – Вам так поговорить хочется, что удержаться не можете?

– Извините, – откликнулся Илья. – Мы больше не будем.

– Вот именно, что – МЫ – не будем, – бросил Гоша и на негнущихся ногах вышел из аудитории, оставив позади недоумевающий взгляд преподавателя и закрытые глаза бывшего друга, из-под которых выскользнула блестящая капелька и устремилась вниз по щеке.

– Привет, привет, – улыбнулся Убийца, протягивая руку для пожатия. – Я смотрю тебя уже выписали и ты не позвонил? Еще друг называется.

– Еще один, – закатил глаза Илья.

– Что, кто-то еще считает, что о таких вещах надо сразу рассказывать? – прищурившись, посмотрел оборотень.

Сегодня он выглядит как человек. Мало того, как очень хорошо знакомый – даже друг – Волосова. Вот только Илья не подозревает об этом. Пока ОН не проснулся полностью, юноша не сможет увидеть истинное обличие человека, который перед ним стоит. Так что его друг – просто человек.

– Гошка то же самое говорил, – грустно произнес он. – Мы поссорились.

– Ох, ты как, – удивился парень. – Он что не рад, что ты вышел из этой лечебницы?

– Да рад, конечно, просто… Слушай, глупый вопрос, а ты где был… неделю назад?

– Ну, много где. Когда именно?

– Ночью.

– Иля, ночью я обычно сплю, – проникновенно ответил Убийца, положив руку ему на плечо. Кто бы знал, как ему хотелось стиснуть пальцы, на этих костях, чтобы они захрустели.

– А кто-то это может подтвердить? – Волосов был настроен серьезно. Вопросы не самые хорошие и может показаться, что ты на допросе, но ему это необходимо. Пусть он потерял одного друга, но зато он твердо… так ли это?… уверен, что Веснов тут не причем.

– Как тебе сказать. Я не спрашивал ее имени, да и она особо не распространялась.

Илья несколько удивленно посмотрел на друга. Честно говоря, он не выглядел человеком, который способен вот так просто привести к себе домой незнакомую девушку и даже не поинтересоваться, как ее зовут. Скорее его можно было обвинить в постоянстве и разборчивости в отношении с женским полом.

– Не смотри на меня так – сам себе удивляюсь, – немного покраснел парень. – Так что извини, но неделю назад – ночью – я спал. Во всех смыслах этого слова, – поиграл он бровями.

– А пару дней назад, не помнишь что было?

– Слушай, ты, что вместо больницы в прокуратуре стажировку проходил? – удивленно посмотрел он на Илью.

– Мне, действительно, надо знать.

– Хорошо, – пожал плечами оборотень.

Он не дурак и понимает, что Волосов не просто так интересуется его местонахождением в определенные дни: он выискивает Убийцу – то есть его, – среди друзей и знакомых. Не ожидал, что они так быстро вычислят, где он находится. Если так дальше пойдет, то… Эх, зря он выдал себя надписью на Вратах. Надо было сделать это позже, тогда, быть может, его будущий ужин не стоял бы напротив и не задавал вопросы. С другой стороны, смог бы он сделать это, например, сейчас, когда осталось совсем немного времени?

– Так два дня назад, – волколак сделал вид, что задумался, – в Москву ездил. Там в кино сходил, кстати, классный фильм был… Чего еще: на Воробьях был, то есть на Воробьевых горах. Там какая-то тусовка проходила: толи готы, толи эмо – сам черт их не разберет. Вернулся на последней электричке. У меня даже где-то билет валяется, если хочешь, завтра покажу, – опасное заявление, но он уверен, что…

– Нет, не надо, – покачал головой Илья. – Я же тебя не проверяю, так интересуюсь.

«Ага, не проверяешь. Ты сучонок меня вдоль и поперек пропесочил бы, будь хоть на толику уверен, что я причастен к убийствам. Веснова ты тоже „проверял“ – поэтому и поссорились. Правильно, чем меньше у тебя будет друзей и помощников, тем мне будет легче», – думал Убийца, одновременно сочувственно улыбаясь и похлопывая друга по плечу.

Илья ушел расстроенный и в тоже время довольный, что никто из друзей не является волколаком. Отцы ошиблись. Огорчало то, что Гошка теперь с ним не разговаривает – дружба кончилась быстро и очень болезненно, а ведь именно сейчас ему нужна его помощь; дружеская рука; подколка, от которой даже самое хмурое настроение улетучивается; простое «привет, Илюха».

Мог ли он поступить иначе?.. Горько это признавать, но мог. Он понимал в тот момент, что собственными руками и словами предает близкого человека, чтобы спасти себя. Однако и Георгий должен был понять, его непростую ситуацию: под угрозой может находиться, само Всхождение, а это не прогулка в лес, от этого зависть очень многое.

Последующие лекции слились в одно серое пятно из лиц, аудиторий, каких-то бессмысленных слов, действий, ненужных ответов. Ведения исчезли, словно ушли вслед за другом. Он пытался найти Веснова и поговорить, но его негде не было, даже по мобильному не отвечал. Петровский и Морозов пытались его приободрить, говорили, что это все ерунда и скоро Гошка сам поймет, что зря дуется, дело-то пустяковое, всего пара ничего незначащих вопросов. Вот только Илья понимал, что Ярила так просто не вернется, бог весны молод и амбициозен в некоторых вопросах и действиях. Дружба в его сердце и голове занимает одно из главенствующих мест.

«Отец Лесной, к тебе взываю, о помощи моля. Прими мою сущность в знак веры в тебя. Спаси благодатью своей, раба твоего от напасти смертельной…», – возник вдруг голос в голове. Илья огляделся по сторонам, словно ища источник звука, но на самом деле ища ближайший выход. Кто-то, судя по голосу, очень знакомый, звал его и молил о помощи и хотя он не Леший, но все же такие слова нельзя оставить без ответа.

Волосов быстро собрал вещи и выбежал из аудитории, оставив в недоумении преподавателя и друзей. Минуту спустя, сославшись на то, что ему «надо выйти» за Ильей последовал волколак.

– Я не натравливал на вас Убийцу, – в который раз повторял Рог разбитыми губами. – Он сам нашел.

– Гонит, – в который раз не поверил Толстяк и вновь ударил татя.

Тот захрипел сильнее и попытался согнуться пополам – удар в солнечное сплетение, – вот только сделать это крайне тяжело в висячем положении. Злыдни «интересуются» как он умудрился договориться с оборотнем и все его увещевания, что он тут не причем на них действует как красная тряпка на бешеного быка.

– Не вру, – прохрипел пленник, стараясь глотнуть хоть немного воздуха.

– Врет, врет, – похлопал его по ноге Коготь, а потом сильно ударил. Нога тут же онемела, а боль начала подниматься… точнее опускаться, смешиваясь с последствиями других ударов.

– Рог, не в твоих интересах врать нам. Ну подумай, – присел рядом на корточки Вол, – Мы знаем, что это ты подослал Убийцу… Тихо, не перебивай, – закрыл он ему рот ладонью. – Только себе делаешь хуже, своим нежеланием говорить правду. Мы все равно узнаем, как ты это сделал – только это плохой и долгий вариант. Есть другой: ты нам все объясняешь и со спокойной совестью покидаешь этот бренные мир. Без боли и быстро.

– Какой выбираешь? – пихнул Рога Негру.

Вол укоризненно посмотрел на злыдня, а потом вопросительно посмотрел на связанного татя. Тот что-то проворчал в ответ.

– Что? – не понял главный.

– Вол, ты бы руку убрал, а то мы так долго будем гадать, куда он нас посылает, – кивнул на руку Пес.

– Хм… да, – немного смутился отморозок и убрал ладонь.

– Да не делал я этого, уроды! – во все горло завопил пленный.

– Опять двадцать пять и десятка сверху, – устало потер виски Толстяк. – Ты, гад, долго в партизана играть будешь или хочешь, чтобы мы тут с тобой в гестапо сыграли?.. Так это без проблем, – зло прошипел злыдень, поднимая толстый сук.

– Успокойся. Он нам еще живой нужен, – остановил его Вол, когда злыдень уж было замахнулся.

– Да, и желательно с мозгами в черепушке, а не вокруг, – поддержал шефа Коготь. – Есть много других способов развязать ему язык.

Все это время Рог смотрел на отморозков выпученными от страха глазами и что-то неслышно шептал, словно вознося молитву Небесному Отцу. Глупо, конечно надеется, что это поможет, ведь он совершил страшный грех против своего же брата: Жык мертв и его уже никто не сможет вернуть. Видимо сейчас идет расплата за его деяния. Тать все это понимал, но все же не переставал, надеется, что лес откликнется на его призыв.

Резкий порыв ветра бросил в его лицо охапку мокрого снега, заставляя зажмуриться и закашляться, когда он попал в рот. Деревья угрожающе заскрипели, раскачиваясь из стороны в сторону, а молодые чуть ли не клонясь до земли. При всем при этом порыв ветра был всего. Злыдни недоуменно смотрели по сторонам, стараясь понять, что происходит. Небо начало заволакиваться тучами и где-то в них зарождались молнии и гром.

– Это не Леший, – хриплым голосом произнес Негру, расширенными глазами глядя наверх и прижимаясь к дереву.

– Да что же это?! – чуть не взвизгнул Негру, когда первый раскат грома пронесся над их головами.

– Отец, о милости прошу, что тобою мне дадена. Спаси раба своего от врагов лютых, крови жаждущих! – уже не таясь, кричал Рог, раскачиваясь на веревке.

– Я иду! – донеслось где-то сверху, а может, это гром так искажался, проносясь сквозь лес.

– Вол, что происходит!? – испуганно прокричал Коготь, стараясь перекричать нарастающий грохот.

– ОН идет, – раздался рядом голос, тихий и спокойный, и в то же время слышимый для всех.

Злыдни и тать одновременно уставились на Лешего, что стоял, безмятежно смотря вверх. Все в его фигуре говорило, что ему нравиться то, что он видит. В смысле нравиться то, что наверху, а не то, что тать висит вниз головой с разбитым лицом, а рядом отморозки и у некоторых ножи.

– Кто»«ОН»»? – осторожно поинтересовался Вол, стараясь не смотреть на лесного царя.

– ОН, – с неким благоговеньем произнес Леший. – Кстати, ОН уже здесь.

Отморозки хором начали оглядываться, не очень понимая, кого именно они высматривают. Вокруг был только лес и Леший, взгляд которого начинал суроветь. Они не видели, зато прекрасно почувствовали, как нечто могучее появилось в лесу. Оно внушало страх и подобострастие, хотелось опуститься на колени и взирать на него в надежде получить хоть легкое прикосновение, хотя бы взглядом. Вот на Рога с Волом нахлынули воспоминания, словно цунами пронеслось, сметая со своего пути любую преграду.

Тело сжалось от страха, разрываемое на куски и в тоже время, сжимаемое с такой силой, что казалось само небо, рухнуло на него. В груди разгоралось пламя, а во рту все заледенело. Вол захрипел и рухнул на землю, стараясь разорвать грудь и горло пальцами.

Тать тоже попытался сжаться, но это трудно, когда мир перевернут с ног на голову. Он дрожал, как последний осенний лист под ураганным ветром. Ему бы сейчас спрятаться куда-нибудь и никогда… Никогда-никогда больше не вылезать из своего убежища. Страх проникал в него, словно вода в сухую губку, захватывая его волю и чувства и заставляя кричать.

Веснов бесцельно бродил по городу, стараясь унять дрожь и боль. Он не мог поверить, что Илья подозревал его. Его (!) в том, что он может иметь отношения к убийствам. Эти вопросы, подозрения, – все это не злило его, а делало больно, от осознания того, что самый близкий друг посмел усомниться в нем.

Георгий понимал, что все это не просто так и ОН спрашивал, выискивая Убийцу, но…

– Почему? – горько произнес он под нос. – Почему именно меня?

– Меня он тоже подозревал, – раздался голос.

Гошка встрепенулся и увидел рядом стоящего… одноклассника.

– Привет. Тоже решил прогулять лекции?

– Нет. Тебя искал.

– Зачем?

– Хотел узнать, как ты себя чувствуешь.

– Нормально, – поморщился Веснов.

– По тебе не скажешь, – саркастически оглядел его собеседник. – Понимаю, что беседа с Волосовым тебе не понравилась – дурацкие у него вопросы.

– Он что и с тобой разговаривал? – удивился Георгий.

– Да все интересовался, что я делал на прошлой недели, – отмахнулся… Убийца.

Да, волколак бросился за Ильей, когда тот выбежал из аудитории. Все-таки он должен был проследить куда тот направляется. Оборотень не боялся, что Волосов исчезнет в неизвестном направлении, для него такого понятия не существовало – запах мог долго рассказывать. Потом парень никуда не денется, скоро важный день. Поэтому, когда он почувствовал другой запах, то совершенно спокойно пошел на него. В голове мгновенно возник план: дерзкий и безумный, особенно если ничего не получится. Хозяин его точно бы не одобрил, если бы узнал. Хотя кто ему скажет?

Веснов не просто Ильин друг, он самый близкий для него человек, после дедушки Власия и Лели, естественно. До Всхождения оставалось немного времени и Убийце не надо, чтобы ОН был во всей своей силе. Господину нужно только чтобы открылись Небесные врата, а дальше пацан пойдет в расход. Идея, возникшая от нового запаха, проста – убрать Веснова, как можно дальше от Волосова.

– И что ты делал на прошлой неделе? – вяло поинтересовался Гошка.

– Да как тебе сказать, – пожал плечами оборотень.

Они как раз входили под арку, и он оглянулся по сторонам, стараясь чтобы никого не было в пределах видимости. В городе много витает запахов, поэтому порой все же приходится пользоваться зрением.

– И все же? – остановился Веснов.

– В основном… убивал, – блеснули в темноте оранжевые глаза.

Илья вбежал в лес, и деревья замелькали с обеих сторон. Тело с радостью приняло нагрузку. Он бежал за неведомым чувством, что как маяк вело его в неизвестном направлении. Юноша слышал голос в голове, который становился все испуганнее и жалобнее, наконец, он буквально вопил, раздирая мозг.

Волосов долго бежал, пока не почувствовал, что находится очень близко от нужного места. Однако вместе с этим он чувствовал, что не стоит идти дальше. Вокруг был только темнеющий лес, над головой проносились черные тучи, в которых плескались молнии, а грозный гром старался оглушить его.

– Дядя Митя, – вымолвил он, когда почувствовал Отца.

В то же время и Леший чувствовал его. Грозный взгляд был направлен на злыдней, что стояли, словно нашкодившие дети, опустив глаза к земле. Рог тоже старался не глядеть на лесного царя, но в отличие от отморозков он был рад его появлению. Вот если бы только не это жгущий страх, вгрызающийся в нутро.

– Что гласит первый закон леса? – строго спросил Леший.

– «Не убий за просто так», – с радостью ответил тать. – Не убий, – и почти победоносно посмотрел на нахмурившихся злыдней.

– Я на многое закрывал глаза. Я не вмешивался в ваши войны и распри, если только они не переходили грань. Однако сейчас вы перешли ее.

– Отец, это существо натравило на нас Убийцу, тем самым… – попробовал оправдаться Вол.

– Ты себя слышишь? – прервал его лесной царь. – Как тать мог связаться с волколаком?

– Леший, ты сам знаешь, что дети твои были убиты лапами оборотня, а незадолго до этого мы поймали его, – палец указал на избитого пленника.

– Отныне тать Рог находится под моей защитой, – громко известил Леший. – Как последний представитель своего рода, – уточнил он на ошарашенные лица отморозков. – Тем не менее, он понесет наказание за убийство брата Жыка.

– Прости, лесной царь, – понуро опустил (или поднял?) голову Рог.

Илья стоял и слушал все это. Теперь он знает кому принадлежит этот голос, мало того он помнит, что именно это существо пыталось убить его в больнице. У него не вышло, зато получилось у других, один из которых сейчас находится там.

Тело отозвалось ноющей болью, как бы вспоминая те мгновения: сердцебиение участилось, он задышал глубже и чаще, адреналин резко подскочил вверх, а перед глазами, словно пелена вставала. В мозгу пульсировала дикая мысль: «Отомстить!.. Убить!.. Наказать за неуважение к Отцу!..».

В это время Леший почувствовал, как ОН разозлился. «Убей», – пронеслось в голове.

– Нет, Отец, – покачал он головой. – Они мои дети.

Илья сделал пару шагов вперед. Злость клокотала в нем, требуя выхода наружу. ОН требовал.

– Не надо, – умоляюще посмотрел дядя Митя в сторону деревьев, за которыми находился юноша.

Тать и злыдни тоже почувствовали, как страх проникает в них, от осознания того, что в лесу есть некто, по сравнению с кем Убийца не самая плохая перспектива. Они неосознанно подобрались ближе к Лешему – только Рог остался висеть, – в надежде, что он их сумеет защитить.

ОН хоть и имел некую власть над Дмитрием Ивановичем, но слепо Леший ему не подчинялся. Он сам Отец, пусть только леса, но и у него есть дети, которых он должен защищать.

– Они не знали кто ты, – вновь проговорил он, как будто в никуда, но на деле обращаясь к Илье.

– Соблюдая закон данный мною. Следуй ему, дабы не впасть во вседозволенность, – не Илья сейчас говорил, а тот, кто все еще спит в нем, пусть и не так крепко.

– Вседозволенность – следствие власти. Когда нет ответственности за других, позволяешь себе многое. Ты должен это понимать… Отец, – дядя Митя специально выделил последнее слово. – Дети твои уповают на справедливость и милость твою. Так же и мои чада ждут защиты от меня. – Леший посмотрел на испуганных злыдней, что старались теснее прижаться к нему, как цыплята к курице-наседке, ища защиту под теплым крылом.

Илья чувствовал, как на смену жажды мести пришло успокоение и выдержанность. Да ОН умел быть строгим и даже мстящим, готовым покарать за любой проступок, но в тоже время ОН умел прощать и миловать. Леший говорит верно. Волосов знал, что даже если отдаст приказ уничтожить злыдней и татя, тот будет сопротивляться до последнего, стараясь оградить своих отпрысков.

– Истинный Отец не тот, кто наказывает детей, а тот, кто готов принять наказание за них, – спокойно ответил юноша, поворачиваясь и широким шагом уходя, прочь от места, где он стоял. – Запомни, Лесной Царь, ты в ответе за чад своих, – холодно произнес он, а потом, смягчившись, добавил: – А я в ответе за вас.

Страх исчез также быстро, как и возник, словно порыв ветра, хлестнувший по лицу, пронесся и пропал. Все, даже Леший, облегченно выдохнули. Лесные существа смотрели на Отца, чуть ли не с обожанием, понимая, что в этой жизни есть что-то и пострашнее него. От чего он их сейчас спас.

– Мы дети твои, – первым упал на колени Вол. – Мы слушаем твои наказы и выполняем их.

– Воля наша в твоих руках, – продолжил Негру.

– Сила наша в твоих руках, – Пес.

– Мы глаза и уши твои, – Брыс упал на колени.

– Сущность наша в твоих руках, – Коготь.

– Мы, дети твои, слушаем тебя, Отец, – закончил Рог, старую молитву.

– Да будет так, – выдохнул Дмитрий Иванович. – Очень скоро вам всем придется доказать это.

Господин исходил нетерпением. Всего три дня до Всхождения, а он уже не знает куда себя деть. План на этот день проверен и перепроверен с маниакальной точностью. Ведь если что-то пойдет не так, то он очень сильно пожалеет об этом – как минимум умрет, а максимум даже представить страшно. Так что было от чего нервничать и подгонять, казавшимся застывшее, время.

Хозяин уже давно служит Велесу, обладая обширными землями… Правда подземными. В его подчинении находятся сотни миллионов сущностей и большая часть из них мертва.

Желание занять Небесный трон возникла совсем недавно… лет триста назад – будто вчера. В тот день Волос был очень зол, что-то вновь шло не так. Он в бешенстве метался по своему царству, и любой, кто попадался ему на пути, рисковал остаться без головы. Вот и он случайно оказался в ненужном месте в ненужное время. Хотя сейчас ему кажется, что та встреча была предрешена Фатами.

«Повелитель» (в кавычках, потому что в этом мире есть истинный хозяин), один из тысяч таких же властителей подземного мира – мелкий помещик, если говорить словами людей. Что он мог достичь в этой жизни, которая длиться уже тысячи лет?.. Ничего, но ведь ему ничего и не надо было… До той встречи.

Велес вошел в его тронный зал, как раз тогда, когда он принимал очередной доклад о вновь поступивших сущностях. Наверху вновь шла война – неизвестная по счету, он сбился после десяти тысяч – так что работы хватало. Воевали не только люди, но и Забытые, ежедневно уничтожая себе подобных десятками. Хотя куда им до человечков, которые не жалеют себе подобных.

Широкими шагами Подземный царь подошел к нему, а он стоял, приклонив голову в почтении.

– Твари, думаете, что я ничего не узнаю? – вздернул Волос его за подбородок. – Любой проступок становится явным, прежде чем вы даже помыслите об этом, – он глядел прямо в глаза»«Хозяину»», а тот старался отвести их и не мог.